Фронтир. Дорога на двоих Калбазов Константин
– Ясно, господин Дворжак, – недовольно буркнул парень.
От той растерянности, что была при общении с главой наемников, нет и следа. Ну да, а как же иначе, Дворжак в его понимании – представитель цивилизованного общества и не позволит себе опуститься до убийства подобного себе даже в этих диких краях.
– Паря, ты бы сдулся, – провожая взглядом удаляющуюся фигуру работодателя, ровным голосом произнес Ванек.
– Что?
– Сам подумай. Почему эти арачи напали на нас?
– Ну… Потому что приняли нас за переселенцев.
– А что случилось бы, если бы они нас заметили?
– Не знаю. Наверное, вернулись бы в свои стойбища.
– Волк вышел на охоту, не нашел дичи и вернулся к своей волчице и щенкам без мяса. Нет, парень, так не бывает. Они рыскали бы по степи, пока не нашли бы то, что искали. Сегодня им не повезло: они нашли волкодавов.
– Получается, что эти, – Либор кивнул подбородком в сторону наемников, – еще и благородное дело сделали.
– А ты думал. Сегодня мы прищучили банду дикарей и этим кому-то из поселенцев спасли жизнь. Ну и как, по-твоему, благородное это дело или нет? Так-то, парень.
– Но убивать пленных…
– Погано, согласен. Но каждому воздастся по делам его. Арачи не жалеют пленников, так с чего мы должны жалеть их.
– Но вы ведь тоже бывший убийца, но вас не казнили, а определили на каторгу, и вы исправились.
– Исправила меня не каторга, а то, что я повстречал хорошего человека. Так что кем я был, тем и остался – убийцей. А касаемо арачей… Ты же слышал, что сказал Рваное Ухо: ответят на вопросы – и никто их пытать не станет. Насколько я знаю, пинки никогда не дают выбора своим врагам и, если есть возможность, всегда пытают. Развлечение у них такое. Так что держи свой язык за зубами и подумай. И это… Побудь здесь, пока я не позову, а то еще без чувств грохнешься, возись потом с тобой.
Разговор с Либором сильно разозлил Алексея. С одной стороны, не хотелось ломать неокрепшую психику, но с другой… Кто он такой, чтобы осуждать жителей границы? По сути, местные просто обязаны быть готовыми к тому, чтобы дать достойный отпор, и они вполне уживаются с теми пинками, которые стремятся к доброму соседству. Их слово так же крепко, как и слово пинков. Здесь даже договоры составляются очень редко, достаточно просто ударить по рукам, и это гарантирует выполнение условий куда лучше, чем бумага с гербовой печатью.
Да, ни один белый не станет необдуманно стрелять в пинка, так как тот может оказаться из дружественного племени. Причем это относится не только к рустинцам, но и к тем же валийцам. Простые люди с радостью жили бы с пинками в мире до скончания веков, в конце концов, они здесь ради лучшей доли, а не из-за жажды крови. И будь так, эти места изменились бы – постепенно, медленно, но неуклонно. Это правительства с их интересами и политикой приводят к войнам и практически поголовному истреблению аборигенов.
Конечно, хватает и больных на всю голову как среди пинков, так и среди белых. Но это вполне регулируется жесткими законами фронтира и готовностью соседей прийти на помощь. Разумеется, льется кровь. Но где она не льется? Где то место, тот город Солнца, где все любят друг друга, равны между собой и живут в достатке? Нет его и быть не может. Утопия, она и есть утопия.
– Готово, господин Дворжак.
Алексей, сидевший в тени растянутого тента, привалившись к колесу повозки, приподнял шляпу, так, чтобы из-под ее полей было видно подошедшего Рваное Ухо. Потом поднялся, отряхнул налипшие травинки и повел плечами, разминая слегка затекшее тело. Все же бессонная ночь не могла не сказаться, его разморило, и он сам не заметил, как задремал.
– Странно. Я ничего не слышал. Так крепко уснул?
– Не услышали, потому что ничего и не было. Раны мы им не перевязывали, но и не измывались. Они сами все рассказали.
– Сами?
– Ну а чего удивляться. Вот если бы мы стали расспрашивать, где их собратья или где находится стойбище, тогда только держись. Но вопросы-то никак не касаются их родных.
– Это как посмотреть. Сомневаюсь, что тот род, который причастен к смерти Верной Руки, останется невредимым.
– Вы готовы настолько потратиться? Тут понадобится сотня бойцов, не меньше, да еще снаряжение.
– Можете не сомневаться.
– Странный вы. Ну да ладно, все одно этого не потребуется. Верная Рука не попал ни в одно стойбище арачей. Все пленные в один голос утверждают, что он в очередной раз сумел выскользнуть из рук их соплеменников.
– Может, врут и хотят отвести беду от стойбищ?
– Не. С каждым я беседовал отдельно, так, чтобы другие не слышали, и потом не сводил вместе. Если бы они знали, о чем их будут спрашивать, то сговорились бы, а так… Не врут.
– Ладно. Так что они тебе рассказали? Верная Рука жив?
Алексею трудно было сдерживаться, но он старался изо всех сил казаться спокойным, хотя сердце и ухало тяжелыми ударами.
– По их словам получается так, что, может, и жив, а может, и мертв. Отряд арачей прижал шевронов к Мраве, но тут им пришла помощь с парохода. На нем вроде как были куроки. Странное дело – куроки и пароход. С другой стороны, кого только на реке не повстречаешь. Жить-то всем нужно.
– Так что там с шевронами, – вернул наемника к насущному Алексей.
– Да непонятно все как-то. По рассказам получается, что одного из них убили, об остальных ничего толком не понятно.
– Но одного точно убили?
– Точно. Он вроде остался прикрывать тех двоих, что убегали к реке.
Остался прикрывать отход. Это очень похоже на Сергея. Он никогда не позволил бы себе пройти мимо, если имел бы возможность помочь. И потом, он был десятником, а значит, те двое – его подчиненные, а еще боевые товарищи, прошедшие с ним, судя по бумагам, весь путь от начала и до конца. Значит, Сергей все же погиб.
– Кто-то из них был там?
– Нет. Они знают это по рассказам, – пожав плечами, ответил наемник.
Ну и что меняют полученные сведения? Да ничего не меняют. Все так же нет того, кто видел бы Сергея мертвым. Значит, ничего еще не закончилось. Выходит, Болотин там же, где был раньше. Только теперь он знает немного больше. Даже если Сергей и погиб, то есть вероятность, что жив кто-то из его товарищей и нужно его искать, нужно найти куроки, что были на том пароходе. А может, они их увезли к своим шатрам? Так где сосредоточить свои поиски – в степи или на обжитой территории? Вот, казалось бы, все начало проясняться и тут же запуталось еще больше.
– Если здесь замешан пароход, то нужно возвращаться, – все же решил Алексей.
– А мне кажется, вы торопитесь.
– У куроки есть пароходы?
– Нет, про это я ничего не слышал.
– Понятно. Чем дольше продлится наем, тем больше заработок.
– Это так, да только вы и без того обещали уплатить полной мерой, если обернемся быстро. Тут другое. Если Верная Рука среди куроки, то мы это выясним быстро. У них, конечно, нет телеграфов, но вести тут разносятся куда быстрее, чем на обжитых землях. Вот исключим из поиска степь, тогда и начинайте поиск на востоке. Или на юге, в Новой Валенсии.
– А почему там?
– Так пароход может быть откуда угодно. Хотя бы и из того же Медиолана.
– Дьявол, об этом-то я и не подумал. – Алексей немного помолчал, потирая нос, а потом решительно заявил: – Ладно, тогда к куроки. Как пойдем?
– Напрямки оно короче, да только лучше бы через Опань. Незачем дразнить костлявую, мы ведь не собираемся биться со всеми арачами.
– Хорошо. Только заходить в сам форт не будем.
– Как скажете.
– Да, Рваное Ухо, а как поступим с пленными?
– Так, как я им и обещал, – подозрительно глянув на нанимателя, ответил мужчина. – Я своему слову хозяин, так что никому глумиться не позволю. Четыре выстрела в голову, и всех делов.
– Я не о том. Может, отпустим?
– Кого? Арачей? Вы в своем уме, господин Дворжак? Или заразились от этого паренька?
Да, Алексея переполняла злость на арачей. Вот только он не был готов ненавидеть всех поголовно. Именно эти пленники не имели никакого отношения к смерти его друга, а значит, и счета к ним у него нет.
– Ну ведь мы узнали все, что нам было нужно, – подпустив в голос как можно больше безразличия, ответил Болотин.
– Правильно. Именно поэтому я и не стану их жечь каленым железом и рвать жилы. Если не можете на это смотреть, так и бога ради, я не прошу.
– Я просто подумал… Кровь ведь порождает новую кровь. Мы убиваем их, они нас, и это будет длиться вечность. Нужно же когда-то начинать договариваться.
– Ясно. Теперь послушайте меня. Если бы сейчас была война и мы взяли бы пленных в бою, то я, может, и прислушался бы к вашим словам. Но войны нет. Если бы арачи потребовали, чтобы мы покинули их земли, сделал бы так же. Но они просто напали, чтобы грабить и убивать. При таком раскладе я никого и никогда не отпускал и не буду этого делать впредь. И поверьте, после всего того, что досталось мне, я сама доброта.
– Ладно. Забыли об этом. Возможно, я и неправ.
– Именно что неправы. – Довольный тем, что последнее слово осталось за ним и он утер нос нанимателю, попытавшемуся сунуть этот самый нос куда не следует, Рваное Ухо повернулся, чтобы уйти.
– Послушайте, а что такого случилось между вами и Хором? – Припомнив вражду капитана парохода и наемника, Алексей не удержался от того, чтобы не подпустить шпильку.
– Кхм. А вот это вас не касается.
Кто бы возражал, разумеется, не касается. Но Алексей испытал некоторое чувство удовлетворения оттого, что смог немного подпортить настроение мужику. Уж больно неприятно, когда с тобой говорят в подобном тоне. А еще не нужно давать подчиненным повод чувствовать собственное превосходство, даже в условиях дикой степи. Особенно в подобных условиях. Разумеется, тут главное не напоминать, кто именно платит, а по-настоящему проявить характер.
Алексей с легкостью выдержал тяжелый взгляд наемника. Как видно, то, что Рваное Ухо уловил в глазах нанимателя, ему понравилось. Он снял шляпу и, отряхнув ею пыль со своих брюк, вновь нахлобучил на голову.
– Пьяные разборки. Я тогда здорово ему накостылял, едва за оружие не схватились. Но у Хора вздорный характер, и отступать он не привык, как не любит и быть битым. Вот и лезет в драку при каждом удобном случае. Все что-то хочет доказать другим и себе.
– А вы?
– А я стараюсь его обходить стороной. Не хватало еще из-за этого тупицы попасть на каторгу или оказаться на виселице.
– Ясно.
– Ладно. Пойду закончу, и через пару часов выдвигаемся к границе. Здесь нам делать больше нечего.
Глава 3
Встреча
– Лукан? Лукан Губачек?
Сергей обернулся, услышав молодой девичий голос, в котором звучали как вопрос, так и надежда, а еще узнавание. Его примеру последовали и товарищи, с которыми он как раз беседовал, устроившись в теньке на завалинке и наслаждаясь прохладой. Друзья были вполне себе расслабленными и вели вялую беседу. Хват, как всегда, беззлобно подначивал Ануша по любому поводу, тот нехотя отбрехивался. Сергей же, только изредка и с такой же неохотой, выступал в качестве третейского судьи.
Дела шли на поправку. Вернее, друзья уже были, считай, в порядке, чего нельзя было сказать о Сергее. Но и его здоровье значительно улучшилось. Он даже начал себя понемногу нагружать упражнениями, чувствуя себя неуютно из-за постоянной слабости. Видя это, Хитрый Змей только похвалил его усилия и заметил, что и Хвату с Анушем не помешало бы начать заниматься.
Сейчас они как раз отдыхали после очередной тренировки. Правда, Сергей уже начал сомневаться в правдивости утверждения доктора о том, что тренированные мышцы улучшают ток крови, что способствует выздоровлению. Возможно, это и так, но что-то улучшения незаметно, скорее наоборот, сразу же хочется покоя, да и рана болит. С другой стороны, Варакин знал, что пройдет совсем немного времени, и ему станет скучно бездельничать и ощущать себя старой развалиной, и все повторится.
Стоявшая перед ними молодая женщина, а вовсе не девушка, как показалось по голосу, была одета в традиционное пинкское одеяние. Платье из мягкой замши, украшенное иглами дикобраза и купленным у белых бисером, с бахромой на рукавах и по подолу, доходящему до икр. На ногах мягкие мокасины.
Но на этом пинкский образ заканчивался, потому что это была самая настоящая блондинка с длинными волосами, заплетенными в толстую косу, перекинутую через левое плечо и на рустинский манер покоящуюся на высокой груди. Разве только нет и намека на платок, вместо этого на голове повязана ярко-красная ленточка. А еще лицо. Оно сильно загоревшее, но нет ничего общего с медным цветом кожи местных красавиц.
Закончив осматривать девушку и придя к выводу, что она смотрит вовсе не на него, а значит, ни с кем его не перепутала, Сергей покосился на друзей. Ануш полон любопытства и с нескрываемым удовольствием разглядывает красавицу. Загар, он, конечно, не яркий румянец, которым любят щеголять рустинские девушки, но от этого незнакомка ничуть не менее красива. Наоборот, ее образ был весьма притягателен, а поза и то, что выставляло напоказ платье, вовсе не висевшее балахоном, указывало на стройное и гибкое тело.
А вот Хват… Он застыл от изумления, как соляной столп. Глаза навыкате, рот безмолвно разевается, как у рыбы, вытащенной на берег. Наконец он нашел в себе силы подняться, опираясь на бревенчатую стену. На глазах женщины выступили слезы.
Твою дивизию, сто тридцатый полк! Да ведь они с Хватом на одно лицо! Разумеется, его черты более жесткие и рубленые, но вот сгладь их, придай мягкости – и не отличишь. Ну прямо близнецы, да и только. Тогда получается… Значит, Лукан Губачек. Интересно.
– Будь я проклят. Рузена, – ошарашенно произнес вор.
В следующее мгновение он сделал несколько стремительных шагов и заключил женщину в объятия. Та в свою очередь сжала своими ладонями виски Хвата и стала осыпать его лицо поцелуями, заливаясь слезами и без конца что-то приговаривая. Что именно она говорила, было не понять, да оно и не важно.
Сергей вдруг почувствовал, как к горлу подкатил ком. Н-да, нужно быть совсем уж бесчувственным, чтобы спокойно наблюдать за встречей двух людей, которые нашли друг друга после стольких лет разлуки. Долгие годы знать о том, что у тебя не осталось никого из близких, и вдруг обрести родную кровь, – это способен понять только тот, кто терял. Или нет. Вон Ануш, часто моргая, что-то усилено ищет у себя под ногами.
– Идем, дружище, – опуская руку на плечо Бартовы, с трудом выдавил Сергей.
Парень, правильно поняв старшего товарища, согласно кивнул и, поднявшись, направился к крыльцу. Не стоит мешать встрече дорогих друг другу людей после долгой разлуки. Господи, Сергей был готов отдать все ради встречи со своими родными, но это лишь пустые мечты, проход откроется только через сто лет. Была у него ниточка, связывающая с прошлым, но и ее не стало. Алексей уже давно лежит в сырой земле, убитый неким Ирманом Боланом.
При воспоминании о друге твердый ком сам собой пропал, а Сергея охватила злость. Жаль, не он добрался до этого Ирмана. В его гибели Варакин не сомневался, оставалось только уточнить это, для полного спокойствия. Были у него на этом свете еще обязательства, а потому врешь, костлявая, не возьмешь. Вот найдет этого самого Шимона Дворжака, расспросит его обо всем, а тогда уж можно и успокоиться.
Дверь в палату открылась привычно тихо, без намека на скрип. Если припомнить, что Хват пару часов назад убыл вместе с вдруг обретенной сестрой и ее новой родней, то это мог быть доктор, так как обычно примерно в это время он и навещал своих подопечных. Впрочем, могла быть и сестра милосердия, пришедшая, чтобы поменять повязки. Сергей взглянул в дверной проем и встретился взглядом с Хитрым Змеем.
– Ну-с, как мы себя чувствуем? – с улыбкой доброго дядьки менторским тоном произнес Хитрый Змей.
– Доктор, вы бы хоть разговаривали как-нибудь иначе. Вот гляжу на вас и вижу полное несоответствие. С одной стороны, крепкий воин куроки, с другой – эта речь, приставшая самому настоящему профессору.
– А кто вам сказал, молодой человек, что я не профессор? – все так же изображая из себя научное светило и вздернув бровь, поинтересовался доктор.
– Скажете тоже… Да ну… Не может быть. – Словно придавая весомость своим словам и пребывая в уверенности по поводу собственной правоты, Сергей даже покачал головой.
– Может, молодой человек. Очень даже может.
– А вот в этом месте поподробнее. Ну же, профессор.
У Сергея теперь язык не поворачивался называть Хитрого Змея доктором. Все же к по-настоящему образованным людям у него было искреннее уважение. Кто знает, может, это было вызвано тем, что за всю свою жизнь ему ни разу не довелось видеть настоящего профессора. А может, причина совсем в другом. Но это было.
– Сначала осмотр. Потом… Время у меня есть, так что обещаю вам рассказ. Итак, что тут у нас?
Присев рядом с Анушем, он наскоро осмотрел его, задал несколько вопросов, заглянул в глаза, прощупал и простукал. Осмотр Хитрый Змей всегда начинал с имеющих более легкие ранения, будь здесь Хват, так вначале доктор обратил бы свое внимание на него. Покончив с Анушем, профессор присел рядом с Сергеем…
– Что же. Должен заметить, что такие больные, как вы, могут только радовать любого доктора. Вы до безобразия быстро идете на поправку. А ведь я сомневался, что мне удастся вас спасти.
– Не дождетесь, – жизнерадостно ответил Сергей.
– И не надо, – тут же согласился Хитрый Змей.
– Так что там с рассказом?
– А рассказывать, собственно, нечего…
Ну это с какой колокольни посмотреть. Как со стороны Сергея, так история вышла весьма занимательная. Все началось еще во времена, когда куроки активно резались с рустинцами, а Хитрый Змей был подростком на побегушках у шамана.
Однажды в стойбище вернулся очередной отряд воинов и привел с собой пленников. По обычаю, их собирались придать мученической смерти. Но тут один из троих белых вдруг стал заступаться за старика с чудными стеклянными глазами. Конечно, то, что белые просили пощады или легкой смерти, вовсе не являлось новостью, но чтобы просить не за себя и не за своего близкого родственника… Это было весьма необычно.
Оказалось, что этот старик был доктором. Шаман, имея далекоидущие планы, воспользовавшись своим авторитетом, отсрочил смерть старика на неопределенное время. Бедняге пришлось наблюдать за тем, как мучились его спутники, отчего потом был не в себе несколько дней.
Но как известно, время лечит. Вот и доктор пришел в себя благодаря заботе, которой окружили его в стойбище по указанию шамана. Тот, памятуя, что белые весьма сведущи в лекарском деле, решил выведать секреты мастерства. Трудно переоценить влияние того, кто способен подарить исцеление.
Доктор прожил в их стойбище почти год. Насколько он был неприспособлен к самостоятельной жизни, настолько же он оказался талантливым в своем деле. За это время шаман успел у него кое-чему научиться, как и сам Хитрый Змей, который превратился в хвостик белого шамана, сопровождая его повсюду. Он же не давал чудаковатого старика в обиду другим подросткам, храбро вступая в потасовки как с ровесниками, так и со старшими соплеменниками.
Доктор умудрялся справляться даже с такими болезнями, где шаман уповал только на волю Великого Духа, камлая над больным. Белый шаман без страха резал подопечных, которые не имели никаких ран, находил заразу внутри и удалял ее, неизменно ставя тех на ноги. Сращивал переломы, и зачастую больные после его забот вели привычный образ жизни, словно и не должны были стать калеками.
Но как ни странно, все вокруг его не любили тем сильнее, чем больше он спасал жизней. А еще его боялись. Однако забота о близких заставляла пинков переступать страх и идти за помощью к странному старику. Причем обращались к нему не только люди их рода, но все племя. За этот год он вернул к жизни более двух десятков взрослых мужчин и женщин, а еще в их роде не умер ни один ребенок.
А потом случилось так, что один из пациентов умер, и шаман вдруг вспомнил, что смерть старика у тотемного столба вовсе не была отменена полностью, а лишь отсрочена. Хитрый Змей хотя и был молод, но себя не обманывал, память у шамана проснулась из-за того, что, несмотря на страх, все хотели получить помощь именно от белого доктора. Да – непонятный, да – странный, да – внушающий опасения и даже страх, но в то же время способный творить чудеса, он был куда более востребован, чем шаман рода.
– Это был первый человек, которого я убил, – с непередаваемой грустью вздохнул Хитрый Змей.
– Вы? Но из вашего рассказа мне показалось…
– Вам правильно показалось. Я стал учеником шамана, так как мой отец погиб и он взял меня в обучение. А доктор Баньши заменил мне отца, пусть и ненадолго. Да, я убил его, но сделал это по просьбе белого человека. Он очень боялся оказаться у тотемного столба, ведь там его смерть не была бы легкой.
– А что было потом?
– Потом? Потом были другие больные, но все вернулось на круги своя. Кто-то выживал, кто-то умирал. Новый шаман даже брал на себя смелость оперировать, но ни один из тех несчастных не выжил. Кости срастались как вздумается. Баньши часто говорил мне, что если соединить знания наших шаманов по части природной аптеки и знания белых докторов, то можно добиться очень многого. Белые в большинстве своем утратили эти знания, и в немалой степени благодаря стараниям все тех же докторов с университетским образованием и учеными степенями. Сам Баньши в Старом Свете был пьянчужкой. Но, оказавшись среди нас и лишенный горячительного, он преобразился и на деле оказался по-настоящему талантливым врачом.
– И вы решили пойти по его стопам? – подбодрил Сергей рассказчика.
– Именно так. Науку шамана я уже постиг, оставались знания белых. Когда Бурый Медведь отправлял первых мальчиков в белую школу, я напросился с ними. Вряд ли меня отпустили бы, ведь я был сменой шамана. Но за год общения с доктором я успел выучить рустинский, а потому мог помочь своим соплеменникам. Учился я с неистребимым чувством жажды, как и мой товарищ, Высокая Гора. Потом был переход через океан, учеба в университете.
– Вас приняли в виде исключения?
– Да, именно так. Но только не потому, что я пинк, или, вернее, не только из-за этого, а благодаря Баньши. Перед смертью он вручил мне письмо с просьбой передать весточку, если таковая возможность будет. Долгие годы я хранил его и, попав в Плезню, разыскал адресата. Им оказался старинный друг доктора, который в то время был уже профессором медицины и ректором университета. Я окончил университет, а потом еще на долгое время задержался в Старом Свете, совершенствуя свои знания и проводя научные изыскания. Получил профессорское звание. Четыре года назад, когда я понял, что теперь обладаю достаточными знаниями и что процесс обучения может быть бесконечным, так как нет предела совершенству, я вернулся на родину, чтобы принести пользу своему народу.
– И вы построили этот госпиталь?
– Не сам, средства изыскал совет племени, но в принципе это так. Это не просто госпиталь. Это своего рода наш медицинский университет, где я делюсь своими знаниями с юношами и девушками, готовыми связать с медициной свою жизнь. Здесь же находится моя лаборатория, я состою в активной переписке с моими коллегами в столице Рустинии. Правда, корреспонденция идет слишком долго, но это все же лучше изоляции. За прошедшие годы я успел добиться многого. Без ложной скромности должен вам заявить, что стараниями нашего госпиталя удалось спасти уже не одну сотню жизней. Сюда направляют больных со всех родов, если шаманы сомневаются в своих возможностях. Это заслуга Высокой Горы. Он за годы моего отсутствия взял много власти в племени и способен спросить с нерадивого. Сегодня шаманы все еще занимают основную нишу в оказании медицинской помощи, но еще пара лет – и мои ученики их значительно потеснят.
– Кстати, нам очень неприятно, что мы выжили ваших подопечных, как и сестер милосердия. Может, уже пора им вернуться в свое помещение? – смущенно закинул пробный камень Сергей.
– Пока нет. Высокая Гора еще не решил, как стоит поступить с вами.
– А как же Хват?
– Он отправился в гости к своей новой родне, и там они присмотрят за ним. Не стоит так реагировать. До сегодняшнего дня все происходящее в землях куроки было только слухами, а вы многое уже знаете доподлинно. Мы же заинтересованы пока хранить все в тайне. Вряд ли белые отнесутся с пониманием к происходящему здесь, и король Рустинии, несмотря на свой прозорливый ум, вовсе не исключение. К сожалению, никто не заинтересован в сохранении племен. Одни хотят нас истребить, другие – растворить в себе, но никому не нужны сильные и свободные племена пинков.
– Но если это так, на что же вы рассчитываете? Неужели вы думаете, что как только белые увидят ваши достижения, то с распростертыми объятиями примут вас как союзников?
Читать бесплатно другие книги:
