От Черёмушек до Зюзина. В долине Котла. Четыре московских района: Черёмушки, Зюзино, Котловский, Академический Ярославцева Светлана

Введение

Улицы расположенных в долине Котла четырех столичных районов ЮЗАО – Котловка, Академический, Черёмушки, Зюзино – возникли в 1960-х гг. во время массового жилищного строительства на территории присоединенных к Москве селений Ленинского района Московской области. Тогда на этих территориях были образованы другие районы, и в течение трех десятков лет они несколько раз меняли административные границы и названия.

В момент объединения с Москвой в августе 1960 г. пригородные селения Ленинского района Московской области, расположенные в долине Котла, вошли в основном в Москворецкий район.

Только кварталы западнее Профсоюзной улицы (в нынешних районах Академический и Черёмушки) вошли в Октябрьский район. В 1968 г. после очередного пересмотра административного деления Москвы эти кварталы отошли к вновь созданным Черёмушкинскому и Советскому районам, границей между которыми на рассматриваемой территории стали улица Большая Черёмушкинская и Севастопольский проспект, разделившие исторические владения. С востока граница Советского района проходила по Варшавскому шоссе (исторически оправданная граница – межа села Никольского по Серпуховской дороге), а после развилки с Каширским шоссе – по линии железной дороги. А граница Черёмушкинского района с запада проходила по улице Вавилова (до улицы Гарибальди), далее по Ленинскому проспекту.

В марте 1977 г. за счет разукрупнения Советского и Черёмушкинского районов был образован Севастопольский район. В последний вошли основные территории нынешних четырех районов. В Черёмушкинском остались кварталы нынешних районов Академический и Черёмушки, расположенные западнее Профсоюзной улицы, а также юго-западный угол нынешнего района Черёмушки (между улицами Намёткина и Обручева).

10 июня 1991 г. были образованы административные округа. Как отметил первый мэр Москвы Г.Х. Попов, они создавались «без всякой логики» с целью разделения старых районов, чтобы районные партийные организации не смогли воссоздаться.

Рассматриваемые четыре района были созданы в составе Юго-Западного административного округа. Котловка и Зюзино образованы на территории прежнего Севастопольского района. Академический и Черёмушки – Севастопольского и Черёмушкинского.

В состав вышеназванных четырех районов вошли в основном исторические селения: Никольское Верхние Котлы, Знаменское Черёмушки, Троицкое Черёмушки, Шаболово, Зюзино, Волхонка, Марково. Конечно, границы районов и округов 1991 г. не совпадали с прежними межами. Так, восточная межа Никольского проходила по Серпуховской дороге, отделявшей село от земель Коломенского дворцового приказа (деревни Котлы, Чертанова). Но в 1991 г. земли прежнего села Никольского разделила граница между Юго-Западным и Южным административными округами, которую проложили по фарватеру реки Котловки. Восточная часть ее долины отошла к Южному округу.

Район Котловка ЮЗАО получил западную часть земель села Никольского, расположенную по левую сторону от русла древней реки. В этот район вошло также низовье долины речки Коршунихи, левого притока Котловки. Вдоль этой речки располагались прежние села Знаменское Черёмушки и Троицкое Черёмушки. При установлении границ районов оба они разделены улицей Большой Черёмушкинской. В район Котловка вошла та часть Черёмушек, что расположена восточнее этой улицы.

Граница района Котловка проходит по оси русла реки Котловки, далее по осям: Севастопольского и Нахимовского проспектов, улиц Кржижановского, Большой Черёмушкинской, северо-восточной границе полосы отвода Малого кольца Московской железной дороги, юго-западным и южным границам полосы отвода соединительной железнодорожной ветки, оси русла реки Котловки, северо-востосточной и восточной границам Помологического рассадника им. Ленина, оси Нахимовского проспекта до реки Котловки.

Район Академический ЮЗАО включает западную часть Черёмушек. Вдоль западной границы этого района (между улицами Ивана Бабушкина и Вавилова) расположена также небольшая полоса земли сельца Семёновского, протянувшаяся по обоим берегам глубокого Челбыженского (Кадашевского) оврага, где текла речка Чура. Юг Академического района расположен в верховье речки Коршунихи, на которой образован древний пруд, входивший в земли сельца Шаболова, а на южном берегу пруда находилась деревня Шаболовка, часть территории которой, примыкающая к пруду, также входит в район Академический.

Граница Академического района проходит по оси улицы Кржижановского, далее по осям Нахимовского проспекта и улицы Вавилова, северо-восточной границе полосы отвода Малого кольца Московской железной дороги, оси Большой Черёмушкинской улицы до улицы Кржижановского.

Район Черёмушки ЮЗАО располагается южнее Нахимовского проспекта, от него почти до улицы Обручева располагаются шаболовские земли, с частью деревни и усадьбой владельцев. Шаболовскими называются и земли в верховье Котловки – овраги Кривой, Старостин, Стрыгин, из ручьев которых слагалась речка. Некогда они входили в зюзинское имение. К зюзинскому имению, к колхозным землям села Зюзина относится и территория района, расположенная вдоль западной стороны Севастопольского проспекта, разрезавшего колхозные земли и ставшего здесь границей двух районов. Граница района Черёмушки проходит по осям улиц Обручева, Профсоюзной, Гарибальди и Архитектора Власова, Нахимовского и Севастопольского проспектов до улицы Обручева.

Район Зюзино ЮЗАО занимает часть земель прежнего села Зюзина, расположенных восточнее Севастопольского проспекта вплоть до полосы скверов, разместившихся на месте засыпанного Волхонского оврага, с ручьем, правого притока речки Котловки прежней межи между селом Зюзином и деревней Волхонкой (Изютино). Земли этой деревни располагаются восточнее этого оврага вплоть до Симферопольского бульвара, границы района Зюзино ЮЗАО и Нагорного района ЮАО. Вдоль Балаклавского проспекта – между ним и Херсонской улицей – и далее до Большой Юшуньской, располагаются земли прежнего сельца Маркова (включая пруд в парке – прежний технический пруд кирпичного завода Лазарева-Станищева, построенный в верховье Афонинского оврага). Сам завод располагался примерно на месте гаражей (от пруда до проспекта). Другая часть сельца Маркова вместе с остатками прежней усадьбы И.И. Житницкого и прудами находится южнее Балаклавского проспекта, в Зюзинском лесу Битцевского лесопарка. В территорию района Зюзино вошли также: южная часть земель села Никольского (деревни Елистратьевой) – к югу от Нахимовского проспекта до оси Сивашской улицы), а также небольшая часть земель деревни Чертановой – между Черноморским бульваром и Балаклавским проспектом.

Граница района Зюзино проходит по оси Севастопольского проспекта, далее по фарватеру русла реки Котловки, осям Нахимовского проспекта, Симферопольского бульвара и Балаклавского проспекта, северной границе территории природного парка «Битцевский лес» до Севастопольского проспекта.

Все четыре района смежны и вместе образуют единый массив, занимающий практически всю долину речки Котловки с ее притоками, ручьями и оврагами. У них единая историческая судьба не только в последние десятилетия, но и в древности.

Историческая память природного рельефа

Многие века, пробивая сквозь суглинки глубокое русло, течет к Москве-реке ее правый приток речка Котёл, называемый нынче уменьшительно Котловка.

Сегодня ее бассейн в среднем и нижнем течениях относится к двум административным округам Москвы. Большая часть, расположенная к западу от среднего течения реки, где она протекает с юга на север и принимает левый приток речку Коршуниху, относится к Юго-Западному административному округу Москвы. Здесь, в бассейне Котла, после массового жилищного строительства 1960–1980-х гг. возникли жилые кварталы, вошедшие в 1991 г. в сегодняшние районы ЮЗАО Котловка, Зюзино, Черёмушки, Академический.

Правый берег реки, текущей здесь почти параллельно Серпуховской дороге (Варшавскому шоссе), и низовье реки, поворачивающей к востоку и неподалеку от пересечения с Серпуховской дорогой впадающей в Москву-реку, относится к Южному административному округу. И русло реки здесь в основном служит границей между двумя округами, разделяя этим историческое единство территории. Но, исследуя исторический процесс возникновения и бытования владений в бассейне Котла, на берегах реки и ее притоков, невозможно разделять его сегодняшними границами районов и округов. В разные времена здесь возникали границы разных владений. И сегодняшние, возникнув в свое время, могут уйти в прошлое.

Забудем на время нынешние границы, познакомимся со всеми владениями, возникшими на территории Котельского бассейна: села Никольское, Троицкое Черёмошки тож, Знаменское Черёмошки тож, Зюзино, сельцо Шаболово и деревня Шаболовка, деревня Волхонка Изютино тож и частично сельцы Кленково, Марково, пустошь Боташова.

Речка носит название Котёл (и левый приток Вздериношка) в межевых книгах уже с 1623 г. и на чертеже 1694 г.

На плане Генерального межевания 1766 г. названия речек изменились – Котёлка и левый приток Коршуниха.

На картах 1848 г. и позже – Котловка и по-прежнему Коршуниха. Эти названия сохранились доныне.

Курганные времена. Самые первые исторически известные жители этих мест – курганные племена. И не только вятические – XII–XIII вв., но и более ранние – дьяковской культуры.

К ним археологи относят Нижне-Котловское городище железного века (VII в. до н. э. – VII в. н. э.). В низовье речки, где она, обогнув деревню Нижние Котлы, пересекала Серпуховскую дорогу (позже Варшавское шоссе), в речку впадал небольшой правый отвершек. Здесь, на правом берегу, на высоком, крутом, уже не сохранившемся мысу между двумя оврагами (Котла и его правого отвершка), было найдено Нижне-Котловское городище.

Его открыл и обследовал (1893 г.) геолог Н.О. Криштафович. В городище были найдены: черепки горшков, сделанных от руки; бронзовая, витая из проволоки гривна, в окружности 5 вершков (возможно, детская); в нижних наслоениях – костяное острие, длиной в 3¹/₂ вершка, заостренное с одного конца; кости рыб, птиц, млекопитающих, часто расколотые – остатки древней еды. По этим находкам Криштафович определил: городище – дьяковского типа¹. Историки и археологи фиксировали, а иногда и исследовали подмосковные курганы еще с середины XIX в. Не все из этих курганов раскапывались, и подавляющего большинства сейчас уже нет. Но все изученные археологические памятники позволяют сказать, что на землях Подмосковья и, разумеется, в Москве жили вятичи. Очень подробно о них написала Т.Н. Никольская в книге «Земля вятичей»². Она даже составила карту расположения вятичских курганных комплексов, обозначив цифрами каждый курганный комплекс и определив по ним границы земли вятичей, располагавшейся в бассейне верхней и средней Оки и реки Москвы.

На фрагменте этой карты вместо цифр я поставила названия селений, близ которых расположены курганные комплексы Москвы и ее окрестностей. Как видно, курганы оказались около многих селений: Зюзино, Шаболовка, Черёмушки, Деревлёво и Коньково, Верхние и Нижние Котлы, Чертаново, Котляково, Покровское, Бирюлёво, Узкое, Ясенево, Большое и Малое Голубино, Фили, Воробьёво, Нагатино, Шипилово, Борисово, Братеево, Царицыно, Орехово. Кое-что, правда, упущено. В частности, на карту не нанесены курганы у селений Волхонка, Красново, Брёхово, Беляево, Тёплые Станы, Битцы, Тропарёво, Очаково, Никулино, Немчиново, Каменная Плотина, Спасское, Сетунь, Давыдково, Матвеевское, Зябликово, которые упомянул известный археолог О.Н. Бадер. (Называю только ближайшие к столице, южнее реки Москвы.)

Фрагмент карты курганных комплексов южного Подмосковья

Ученые пришли к выводу, что курганные комплексы являются, по сути, деревенскими кладбищами. Значит, близ каждой курганной группы существовало селение вятичей. А деревеньки были крошечные, две-три избы, не больше десяти. Вятичи жили крупными семьями, в нескольких километрах одна от другой. Курганные захоронения распространились среди вятичей к XII в., вытеснив погребение на столпах, на путях. Значит, все курганные захоронения можно относить к XII в. и позже³.

Височные кольца из кургана № 8 курганного комплекса «Зюзино-1»

Несколько веков вятичи недвижимо жили в лесах своей жизнью, сопротивляясь поглощению соседними княжествами. Маститый археолог Б.А. Рыбаков, разбирая как пример поздние височные кольца с орнаментом из зюзинского кургана № 8, отмечал, что височные семилопастные кольца – один из основных отличительных признаков вятичей – на протяжении XII–XIV вв. менялись по форме, но одновременно на всей вятичской территории. Около трех десятков городов на земле вятичей занимались производством украшений в ремесленных мастерских, и это создавало «устойчивость и традиционность местных вкусов на протяжении нескольких столетий»⁴.

Сведения почти по всем курганным группам собрал из разных источников и классифицировал в 1947 г. О.Н. Бадер⁵.

В Верхнекотловском курганном могильнике, который находился у дачи Верещагина, за деревней Нижние Котлы, на правом берегу реки Москвы, раскопки проводились в 1909 г. Д.Я. Самоквасовым⁶. Здесь были найдены золоченые и сердоликовые бусы, орнаментированные перстни, кольца и горшки, а также «простые», более ранние, семилопастные височные кольца, характерные для вятичских курганов.

На территории около Черёмушкинского оврага с середины XIX в. археологи фиксируют подмосковные курганы. Три курганные группы были раскопаны неподалеку от села Знаменского Черёмушки.

Одна, самая большая – 14 курганов, находилась влево от шоссе в ольховой рощице между Домом агронома, располагавшемся во дворце Черёмушкинского имения, и военизированным лагерем Осоавиахима, использовавшего флигеля около оранжереи. Раскопки проводились в 1928 и 1938 гг. В курганах было найдено много вятичских вещей XI–XII вв. Глиняный горшок, браслет витой медный, семилопастные височные кольца, медный бубенчик, бусины из горного хрусталя, трехбусинное височное кольцо, ожерелье из стеклянных бусин – находки из черемушкинских курганов подтверждают их вятичские истоки.

План расположения группы курганов № 1 в усадьбе Знаменское Черёмушки при раскопках 1928 и 1938 гг.

В кургане № 2 обнаружено два костяка – мужской и женский (пол определялся по вещам). У женского правая рука согнута в локте, кисть покоится на тазе. Мужской костяк обращен головой на юго-запад, а женский – на юго-восток.

Вторая курганная группа находилась приблизительно в 300 м от первой, в парке Дома агрономов, и состояла из двух небольших курганов, один из которых, раскопанный в 1938 г., тоже дал много предметов вятичских украшений XI–XII вв.

Третья курганная группа находилась на краю села, в огороде, в 70 м вправо от дороги, ведущей в деревню Шаболовку, и состояла из двух высоких курганов, которые не содержали ничего. Возможно, это не курганы, а просто кучи земли, образовавшиеся при углублении прудов, которые существовали на территории села Знаменское Черёмушки (судя по плану Генерального межевания 1766 г.).

Но первые две курганные группы, располагавшиеся на высоком берегу оврага, названного в XVII в. Черёмушкинским, свидетельствуют о наличии древнейших поселений XII в. в долине Вздериношки, на мысу между оврагом и речкой.

Шаболовские курганы находились тоже в двух местах. Один курган близ дома госпожи Ржевской в сельце Шаболове у Черёмушкинского шоссе и пять курганов на земле госпожи Ржевской в лесной даче Чищоба. Эта заповедная роща Чищоба еще при князьях Прозоровских входила в зюзинское имение и находилась на левом берегу речки Котловки, напротив заповедной рощи Грачевники, где был отмечен зюзинский курганный комплекс. Роща Чищоба – часть древнего селища Старое Шашеболцово, остатки рощи – в парке Сосенки нынешнего столичного района Котловка.

Волхонковский курганный могильник состоял из двух курганов, которые находились в одной версте от деревни Волхонки (что прежде была деревней Изютиной), в «Старой роще», в пашне надела села Зюзина. Сегодняшняя его примерная привязка: улица Азовская, 7.

В Зюзине на высоком берегу Котловки было найдено 22 кургана. За два сезона в 1949 и 1950 гг. археологи под руководством М.Г. Рабиновича раскопали тринадцать курганов. Во всех раскопанных курганах были обнаружены захоронения, мужские и женские. Костяк располагался на спине, головой на запад или с небольшим поворотом на юго-запад, лицо повернуто влево или вправо.

В женских захоронениях найдено более ста предметов украшений около сорока наименований: ожерелье и отдельные бусины сердоликовые и хрустальные, перстни витые, решетчатые, пластинчатые, рубчатые, браслеты витые и пластинчатые, кольцо поясное, гривны, крест каменный – символ благополучия на все четыре стороны и, конечно, семилопастные височные кольца. Височные кольца были разные: медные и серебряные, в большинстве без орнамента и только два кольца – у женского погребения в кургане № 8 – с орнаментом⁷.

Раскоп кургана № 6 курганного комплекса «Зюзино-1»

Курганы полушарной формы были сильно распаханы. Много веков они находились на территории заповедной сосновой рощи Грачевники (в XX в. – Грачи). А в годы войны роща у реки, с 1920-х гг. относившаяся к Битцевскому лесопарку, была вырублена и использовалась жителями села под огороды. Археологи не без основания полагали, что курганов могло быть больше и некоторые ранее были просто уничтожены – жителями для огородов или зенитчиками при обороне Москвы (в этом месте в годы войны дислоцировалась четырехорудийная 15-я батарея 329-го зенитного артиллерийского полка ПВО). На вершине самого большого кургана на плане № 18 (диаметр 15 м, высота 2,3 м) археологи обнаружили врытый металлический колпак укрытия. В книге «Культура средневековой Москвы» эта группа курганов зафиксирована как два курганных комплекса «Зюзино-1» (насыпи 14–22) и «Зюзино-2» (насыпи 1–13), раскопанные соответственно в 1949 и в 1950 гг. и расположенные в непосредственной близости друг от друга (по современным адресам, соответственно, улица Болотниковская, дом 48 и дом 52, корпус 3)⁸. Кстати, еще одна группа из семи курганов, в 150 м к югу от села Зюзина по дороге на Деревлёво, была обследована М.Г. Рабиновичем. Эти курганы тоже были безвозвратно утеряны, пять из них разрушены в годы войны – там дислоцировалась четырехорудийная 22-я батарея того же полка. А позже на этом месте проложен Балаклавский проспект с многоэтажными зданиями вдоль него. Современное обозначение этой группы курганов «Зюзино-3», на месте между домами 52–56 по Балаклавскому проспекту в 150 м от круга на пересечении Балаклавского и Севастопольского проспектов⁹.

Бассейн реки Котловки. Река Котловка, правый приток реки Москвы. Подробное исследование геометрических специальных планов селений, составленных при Генеральном межевании 1766 г., и полевых записок землемеров позволяют детально описать все овраги и ручьи, составившие обширный бассейн реки, несущей свои воды в Москву-реку уже много столетий.

План «Бассейн реки Котловки», составленный по специальным геометрическим планам Генерального межевания 1766 г. Копия автора.

Котловка образовалась при слиянии нескольких оврагов. Длинный Старостин овраг с ручьем имеет в верховье левый сухой приток Волотухин овраг, в вершинке которого образован безымянный пруд, у которого стояла деревня Петровская. Она входила во владение сельца Воронцова. Сельцо стояло выше, на холме, на суходоле, на водоразделе между бассейном реки Котловки и реки Раменки, на западной стороне Калужской дороги. Сейчас на месте деревни Петровской – сквер перед Институтом космических исследований на улице Обручева. В глубоком Волотухином овраге стоит здание ЦКИ «Меридиан».

Верховья Старостина оврага доходят до земли деревни Деревлёвой, курганы которой отмечены среди отвершков этого оврага.

В Старостин овраг справа впадал сухой Стрыгин (Стрыгинской) овраг, у которого было два правых притока: большой Гостевской овраг и выше небольшой Боташовской. Между этими оврагами расположена пустошь Боташова, которой около двухсот лет (1639–1834) владели Репнины, после них – действительный статский советник С.И. Муханов. Новый владелец обменял пустошь Боташову, перешедшую в 1843 г. в Удельное ведомство. Части пустоши сегодня входят в районы Зюзино, Черёмушки и в состав нынешнего Битцевского парка (угол у перекрестка Севастопольского и Балаклавского проспектов). Над Стрыгиным оврагом проходит крутой поворот Херсонской улицы.

Основной поток Котловки – ручей Старостина оврага – отмечен на сегодняшних картах между Хлебобулочным и Научным проездами, он протекает по территории Газпрома.

Ниже Стрыгина оврага в Старостин впадал небольшой правый приток Безымянный овраг с ручьем, а затем левый большой приток – Кривой (Крутой) овраг с ручьем. Длинный и широкий Кривой овраг, с отвершками в верховье, начинался почти у сельца Воронцова, поэтому окрестные жители села Зюзина в XX в. называли его Воронцовским. По широкой долине они ездили из Зюзина в Воронцово. У Кривого оврага имелся левый безымянный приток, ниже которого в русле Кривого оврага возникал ручей. В этом месте позже, при Екатерине Ивановне Козицкой, существовал пруд усадьбы сельца Шаболова, завершавший аллею обширного парка (отмечен на карте 1818 г.).

Ниже слияния ручьев Старостина и Кривого оврагов на плане Генерального межевания 1766 г. речка называется Котёлка.

В речку Котёлку впадают справа два сухих безымянных оврага – короткий и длинный, а затем Волконской овраг с ручьем.

Между длинным Безымянным и Волконским оврагами, на дороге, пересекшей речку Котёлку и ведущей к селу Ясеневу, находилось село Борисоглебское (Борисовское) Зюзино тож. В длинном Безымянном овраге у села Борисовского устроен каскад из двух прудов, по запруде первого проходила дорога в поля. В XX в. крестьяне называли его Медовой пруд. Этот пруд сохранился до сих пор, рядом с ним – памятник героям Перекопа (нынешний адрес: Перекопская улица, 13).

На противоположной стороне села в длинном левом отвершке Волконского оврага располагался пруд, называемый в XX в. Лимонным, по запруде которого проходила дорога в земли сельца Изютина.

Несколько выше в том же отвершке Волконского оврага – каскад из двух прудов. Запруда нижнего стала дорогой в деревню Чертаново. В XX в. его называли Средний пруд. Второй – Илюхин пруд. Доныне сохранился Средний пруд. На месте Илюхина пруда выросла длинная пятиэтажка на перекрестке улиц Керченской и Каховки.

На правой стороне Волконского оврага размещались земли деревни Изютиной, что стояла «на враге у речки Котла», по плану она только углом прикасалась к долине Котла. В состав дачи деревни Изютиной входили также две пустоши: Чахловы Нижние и Чахловы Вышние Остаповское (Онтоновское) тож, последнюю пересекала Серпуховская дорога, к которой в начале 1700-х гг. перенесена деревня Изютина, названная в 1858 г. по-новому: Волхонка. В 1937 г. на земле этой деревни появился Сталинский поселок (рабочих автозавода им. Сталина), позже известный как поселок Волхонка-ЗИЛ.

Напротив устья длинного Безымянного оврага слева в речку Котёл вливался сухой Винокуренной овраг. Между ним и речкой при князе Б.И. Прозоровском образовалась деревня, что была пустошь Новосёлки. Вершина Винокуренного оврага подступает к сельцу Шаболову (в 1636–1646 гг. деревня Шашеболцово), где располагалась усадьба его владельцев. При Генеральном межевании 1766 г. крестьяне жили в отдельной от господского сельца деревне Шаболовке, разместившейся неподалеку, у вершины левого притока Котёлки речки Коршунихи, рядом с двумя прудами в русле речки: один копаный в виде прямоугольного бассейна, другой ниже по течению образован запрудой.

Ниже Винокуренного оврага вдоль левого берега Котла, до поворота его русла на северо-восток, располагалась пустошь (селище) Старая Шаша (на чертеже 1694 г. сельцо Старое Шашеболцово). Расположение селища обнаружено на старинном чертеже 1694 г., который много лет находился на реставрации и до сих пор не опубликован¹⁰. Все селения в долине Котла, о которых будет идти речь в этой книге, изображены на этом чертеже, поэтому в каждой главе будет идти о нем речь.

По берегам Котла еще сохранились сосны древней заповедной рощи, изображенной на чертеже. Судя по названию, здесь и возникло Шашеболцово (позже Шаболово), к XVII в. переместившееся выше по течению Котла, ближе к проходившей там дороге из Москвы, пересекающей Котёл в его верховье и отдельными ветвями уходящей в Зюзино и Ясенево. Здесь же возник и проспект нового сельца Шашеболцова, проложенный по водоразделу Котла и Коршунихи, текущих здесь с запада на восток, и соединяющий Калужскую и Серпуховскую дороги. А пустошь Старое Шашеболцово к середине XVII в. принадлежало уже владельцам села Зюзина.

Овраг, в котором протекала Коршуниха, на чертеже 1694 г. назывался Чернцев, а сама речка – Вздериношка, у него было два левых притока, один из них – Черёмошский овраг с ручьем, который в 1630 г. стал межой между двумя полупустошами Черёмошье. На одной половине пустоши, по правую сторону от Черёмошского оврага, вскоре образовалась деревня Черёмошье (1633), ставшая много позже селом Знаменским Черёмошки тож (1745). А другая половина пустоши стояла впусте до 1732 г., в котором тогдашний владелец поставил здесь Троицкий храм и дворы для крестьян – так возникло село Троицкое Черёмошки тож.

Чертеж земель разных владельцев у села Зюзина. 1694 г.

Земли села Знаменского Черёмошки тож, смежные с Шаболовом, разместились по обе стороны речки Коршунихи. Здесь, на Коршунихе, был устроен каскад прудов, сформированных в виде прямоугольных бассейнов. На территории усадьбы было еще несколько прудов разных форм в стороне от русла реки, несомненно, копаные – под прудами и каналами в 1766 г. значилось 13 дес. 1620 кв. саж. Крестьяне в Знаменском не жили, ни пашни, ни покоса во владении не было, усадьба с обширным парком находилась в лесу.

Земли села Троицкого Черёмошки тож располагались смежно с селом Знаменским, ниже его по течению Коршунихи, только по ее левому берегу.

Титульный лист, где на приведенной фотографии промзоны расположена фотография храма над тем местом, где он находился

По правому берегу Коршунихи и по обе стороны Котла располагались земли села Никольского. На правом берегу Котла, где ныне Коробковские сады, находилась деревня Елистратьева.

На ручье, протекающем через Коробковские сады, существует каскад прудов. В устье Елистратьевский ручей делится на два потока, расширяющие болотистое низовье.

Там, где когда-то было древнее село Никольское, насыпана гора грунта, вынутого при проходке метро, на которой устроен горнолыжный спуск. Глядя на вершину этой насыпи, можно только в воображении увидеть, что один из древнейших московских храмов – храм Святого Николы – стоял там, на высоком берегу, среди нынешней промзоны.

Место его нахождения, с любезного разрешения археологов С.А. Смирнова и С.З. Чернова, можно увидеть на иллюстрациях к их работе.

Это самое древнее селение в окрестности, с самым древним храмом. С него и стоит начать знакомство с историей территории районов.

Котельские древности

История владельческой дачи. Ранние упоминания в летописях, относящиеся к 6898 (1390) г., связывают речку Котёл и стоявший у Котла храм Святого Николы, бывший местом торжественной встречи почетного гостя: «Тоя же зимы прiиде Кипрiанъ митрополитъ въ Кiевъ изо Царяграда, от патрiарха благословенъ… на Кiевъ и на всю Русь… и прiиде къ Москве в великое говние, на Средокрестной недл…

И срте его самъ князь велики Василей Дмитреевич съ матерiю своею великою княгинею Евдокею, и з братьею, и з бояры, и со всми христiаны, на Котле, и благословися отъ него съ матерiю своею, и з женою своею, и з братьею, и з бояры, и со всми христианы, и бысть радость велiа и поидоша въ градъ Москву…

И облечеся въ святителскiй санъ Кипрiанъ митрополитъ у Николы у Стараго, и поиде во градъ Москву съ кресты, съ священным събором, къ пречистй Богородиц, и слъ на своемъ столе митрполстмъ…¹¹

В лето 6912 июня в 22 [июнь 1405 г.]… Кипрiанъ митрополитъ отпустилъ в Новгородъ Ивана архiепископа, а былъ [Иоанн] на Москве въ поиманiи 3 лта и 6 мсяцевъ, а сидлъ в манастыр у Николы у Стараго» (6909–6912, январь 1402 – июнь 1405 г.)¹².

В 1543 г. 21 декабря в Жалованной льготной грамоте великого князя Ивана IV Васильевича архимандриту Симонова монастыря Савве на все монастырские владения было упомянуто и Ратуева стана село Никольское на Котле и пожалованы «лготы ото всех своих пошлин на два года… А в те им два года теми своими крестьяны делати церковь…», которая к тому времени обветшала13.

Неожиданный путь встречи крымских гонцов, следовавших по Серпуховской дороге, описан в «Разрядной книге 1638 г.»: 23 мая 1638 г. гонцов ждали у Калужских ворот – «за Москвою рекою по Колужской дороге…

Боярин князь Андрей Ондреевич Голицын с полчаны своими стоял по Колужской дороге у Крымского двора и от Крымского двора по Колужской дороге до повороту с Колужские дороги на Серпуховскую дорогу на Котёл для тово, что крымские гонцы с приставом с Котла ехали на Колужскую дорогу.

Боярин Борис Михайлович Салтыков стоял с повороту Колужские дороги до Котла, а полчаня ево стояли по полю по обе стороны дороги.

Окольничей Михайло Михайлович Салтыков стоял на Котле, а полчане ево стояли по Котлу и за Котёл по Серпуховской дороге»¹⁴.

Дорога от Калужской до Серпуховской дороги проходила по земле сельца Шаболова между оврагами двух речек – Котла и его притока Вздериношки – и вела к селу Никольскому. Дороги вдоль Котла и за Котёл хорошо видны на «Чертеже земель разных владельцев у села Зюзина. 1694 г.», который представлен на стр. 21 и описан ниже в главе о Знаменском Черёмушках, потому что стал результатом полувековых споров, завершившихся при владельце сельца Черёмошья боярина П.И. Прозоровского.

За этим чертежом, который был недоступен много лет, таилась загадка, речь о которой в следующей главе. А сейчас о селе Никольском.

Вотчиной Симонова монастыря была земля, расположенная у слияния Котловки и Коршунихи между руслами речек. А выше правого отвершка Котла, где была устроена запруда, она располагалась по обе стороны Котла и вдоль левого берега отвершка доходила до Серпуховской дороги. До XVII в. вотчиной значилось село Никольское с храмом Святого Николы, в 1623 г. записана запустевшая деревня Котельская, с давно отсутствующим храмом, в 1627–1629 гг. – уже пустошь, что было сельцо Никольское, по обе стороны речки Котла («пашни наездом пахано середние земли 20 чети да перелогом и лесом поросло 210 чети в поле, а в дву потому ж»).

По левому берегу Коршунихи и ниже, по левому берегу Котла, располагались земли Даниловского монастыря, а по правому берегу Котла – земли деревни Котёл Дворцовой Коломенской волости (в межевой книге 1623 г., в описях документов Дворцового ведомства 1675–1677 гг. название этой деревни писалось в единственном числе, как и у речки, на которой она стояла и от которой происходило название деревни).

Рядом с этой вотчиной Симонова монастыря, выше по реке, по обе стороны Котла, находилось сельцо Козино а Копытово тож, расположенное между сельцом Никольским и деревней Елистратьевой. И на чертеже 1694 г. отмечена граница – овражек – между землями сельца Козина и деревни Елистратьевой. Сельцо Козино – самое раннее в этих местах владение Прончищевых.

До 1628 г. поместьем владел Осип Яковлев сын Прончищев, а затем сельцо перешло к его сыну Афанасию.

Осип Яковлев сын Прончищев – внук Ивана Васильевича Прончища, выехавшего из Польши на службу к великому князю Ивану III Васильевичу. Начав службу в 1613 г. воеводою в Галиче, О.Я. Прончищев был позже головой в Казани, в Калуге, послом в Швеции, объезжим головой по Москве, воеводой в Уфе (1618–1622). Позже – переписчик в Кевроли, посол в Крыму (1625), где он имел чин стольника.

Сын его Афанасий Осипов сын Прончищев как московский дворянин упомянут в боярской книге 1625–1626 гг. В 1628 г. назначен был «укладчиком» для царских походов. Доверенное лицо.

Он сумел использовать свое положение и в том же 1628 г. увеличил доставшееся ему от отца поместье.

Тем же 1628 г. Афанасий Осипов сын Прончищев записан владельцем поместья – деревни Елистратьевой а Ристово и Рылеево тож, расположенной южнее Козина, выше по Котлу («в деревне двор помещиков, в нем деловые люди, двор прикащиков, да два двора деловых людей, да двор бобыльский, лесу непашенного по Большой Серпуховской дороге и по другой стороне речки Котла по князь Богданов рубеж Долгорукова, по дорожку, что ездят от Зюзина на Сарафановскую пустошь, 10 дес.»). Деревня Елистратьева оказалась старым поместьем Афанасия, подтверждением чего стала память из Поместного приказа, выписанная дьяком Венедиктом Маховым. В той же памяти дьяк Венедикт Махов подтвердил и переход Афанасию отцовского поместья, сельца Козина.

Когда Афанасий Прончищев приобрел – и сразу в вотчину – пустошь Сарафанову, – неизвестно, но в писцовых книгах 1627–1628 гг. по приправочным книгам с продажных книг он значится владельцем вотчины – пустоши Сарафановой, межи которой описаны тут же: в межах «земля Симонова монастыря у рч. Вздериношки; пустошь Коршунова – Тимофея Васильчикова; поместное сельцо Козино – его ж Аф. Прончищева; дорога зюзинская». Это описание и изображение пустоши на чертеже 1694 г. не равнозначны – пустошь к концу XVII в. значительно увеличилась.

Тимофею Никитичу Васильчикову вместе с пустошью Коруниной Коршуново тож принадлежала и пустошь Ефонино (поместье было дано еще его отцу Никите Григорьевичу Васильчикову в 1587 и 1588 гг.). Но когда в 1631 г. стольнику Василию Ивановичу Стрешневу было отказано поместье бездетного Тимофея Васильчикова: «Пуст. Коршунова а Корунино тож на Черном враге, пустоши Захарово и Обводная на речке Котле, пустошь Подберёзная в верх речки Городенки. Пуст. Ефанову, 16 четвертей в поле а в дву потому ж, тоже отказано, но такой нет… И сказали сторонние люди деревни Ногатинской: «Пахали-де мы из оброку у Тимофея Васильчикова его те пустоши, которые ныне даны Василью Ивановичу Стрешневу с пустошью Сарафановой, которая в выписи написана пустошь Ефанова, а пустоши де Ефановой мы не знаем, а владеет тою пустошью Сарафановою Тимофея Васильчикова Офанасей Прончищев другой год, а почему владеет тою пустошью, того мы не ведаем…»

Удачно приобрести в вотчину чужую пустошь Сарафанову Афанасию Прончищеву удалось не без помощи дьяков, возможно, того же дьяка Венедикта Махова, который выписал ему память и на деревню Елистратьеву.

В 1632 г. Афанасий Прончищев отбыл послом к султану в Константинополь.

Вернувшись еще до 1634 г., А.О. Прончищев расширил владение – приобрел запустевшую вотчину Симонова монастыря пустошь, что было сельцо Никольское. И, поставив в Козине крестьянские дворы, назвал его селом. И хоть храма в Никольском еще не было, но действовал поп Никольский Спиридон Власьев – присутствовал от села Козина в числе понятых на отказах в смежных владениях и в 1634, и в 1636 гг.

В 1635 и 1636 гг. А.О. Прончищев годовал воеводою на Ваге, в 1638 г. – на службе дворянином при воеводе в Туле. В 1642–1648 гг. Прончищев – межевой судья при пограничных спорах с Польшей. Только к 1646 г. дворянин Афанасий Осипов сын Прончищев, выхлопотав разрешение у Синода, сумел построить на правом берегу Котла деревянную церковь Николая Чудотворца да Зосима и Савватия Соловецких чудотворцев, которая была освящена как храм Николая Чудотворца.

Одновременно со строительством храма Прончищев поставил на другом берегу Котла дом вотчинников и поселил в него деловых людей.

В 1649 г. А.О. Прончищев – посол в Швеции, в 1652 г. – посол в Польше. 2 февраля 1654 г. он пожалован в думные дворяне и с тех пор принимал участие при «ответе у бояр» посланником в посольской избе. В том же году был приставом у царицы Грузинской, в следующем – приставом при патриархе Антиохийском Макарии, который долго гостил в Москве. А в 1656 г. А.О. Прончищев назначен наместником Боровским. Скончался в 1660 г.

Уже после кончины А.О. Прончищева его сын Иван прибавил к своей Никольской вотчине небольшую дачу пустоши Коршуновой, которая располагалась на речке Коршунихе внутри его земель.

Как сказано выше, в 1628 г. пустошь Корунина Коршунова тож была дана в поместье боярину Василию Ивановичу Стрешневу, а в 1661 г. по его подписной челобитной ему же продана в вотчину. В том же году боярин В.И. Стрешнев эту пустошь продал боярину князю Алексею Никитичу Трубецкому, который продал пустошь Федору-меньшому Ртищеву, но та вотчина была за ним не записана. В 1663 г. окольничий Федор Михайлович Ртищев эту вотчину брата своего Федора-меньшого Ртищева пустошь Коршунову продал думному дворянину Ивану Афанасьевичу Прончищеву¹⁵.

И.А. Прончищев, начав службу в 1640 г., уже в 1644 г. продолжил посольскую службу отца: стольником он состоял при посольстве в Литву. В 1655–1656 гг. – рында царя Алексея Михайловича.

В 1658 г. участвовал в переговорах со шведами на реке Плюссе, где проходила тогда западная граница Московского государства, и в заключении перемирия с ними.

В 1661 г. как стольник и наместник Елатомский участвовал в мирных переговорах со шведским королем Карлом-Густавом и в заключении в Кардисе договора о вечном мире, а во главе посольства стоял его сосед по Черёмошкам Иван Семёнович Прозоровской.

В 1661 г. – пожалован в думные дворяне и назначен послом в Швецию, куда ездил и в 1662, и в 1663 гг.

В 1663 г. как думный дворянин и наместник Елатомский Иван Афанасьевич Прончищев был приставом у английского посланника. В 1677 г. на месте обветшавшей деревянной Никольской церкви, построенной отцом, Иван Афанасьевич Прончищев построил новую каменную церковь Знамения Пресвятой Богородицы с приделом Николая Чудотворца, но она не была освящена новым антиминсом – осталась Никольским храмом, и по книгам Чудова монастыря уставника записано: «Прибыла вновь церковь Николая чудотворца»¹⁶.

Одновременно с каменным храмом И.А. Прончищев поставил на Котле запруду с мельницей.

К переписи 1678 г. вотчина Ратуева стана окольничего И.А. Прончищева – село Знаменское Никольское и Козино тож, деревня Елистратьева, да прикупная деревня Коршунова – достигла, пожалуй, своего максимума. В селе – двор вотчинников, в котором жили приказчик, конюх, псари; при мельнице жил мельник; да за двором 3 двора деловых людей (20 душ), в 8 крестьянских дворах – 28 душ; в 2 бобыльских дворах 20 душ, да 2 бобыльских двора пусты; в деревне Коршунове – двор вотчинников с дворовыми людьми, да 2 бобыльских двора пусты; в деревне Елистратьевой в одном крестьянском дворе – 3 души, да 3 крестьянских двора пусты¹⁷.

В 1678 г. И.А. Прончищев, в чине окольничего и наместника Чебоксарского, участвовал в совершении договора с польскими послами. В 1681 г. великим и полномочным послом отправлен на посольский съезд в Швецию, в дворянах при нем находился его сын стольник Михаил Иванов и еще четверо Прончищевых, его дальних родственников.

В промежутках между посольскими назначениями И.А. Прончищев выполнял и многие другие государевы службы и начальствовал в приказах: 1662–1663 гг. – приказ Большой казны и Монастырский приказ, 1668 г. – приказ Большого прихода, 1674–1675 гг. – Разбойный приказ. В 1670–1673 гг. И.А. Прончищев – второй воевода в Казани.

А в ноябре 1673 г. он вместе с первым казанским воеводой князем А.А. Голицыным и дьяками был приглашен в село Преображенское, где служилые люди удостоены были чести – быть «у руки» царя. Как видно, за казанскую службу окольничий Иван Афанасьевич Прончищев был награжден титулом наместника Елатомского, с которым в 1674–1675 гг. начальствовал в Разбойном приказе.

В 1680 г. великий и полномочный посол окольничий Иван Афанасьевич Прончищев, а с ним в товарищах Емельян Украинцев, был послан к польскому королю Яну Казимиру, с которым было подписано продолжение перемирных лет на 13 лет и 6 месяцев.

В 1682 г. окольничий Прончищев присутствовал на соборе, уничтожившем местничество. В 1687 г. Иван Афанасьевич умер.

Его сын стольник Пётр Прончищев обозначен уже в разрядных книгах 1667 г. Вскоре он тоже продолжил посольскую службу, как отец и дед. В 1670-х гг. П.И. Прончищева часто назначали быть «головою у сотни жильцов» при торжественных встречах за городом иноземных послов, приезжавших в Москву.

Около 1682 г. Пётр Иванович Прончищев был пожалован из стольников в думные дворяне. А в 1685 г. отправлен с посольством в Швецию. В 1687 г. П.И. Прончищев – полковой воевода в Чугуеве. В земляной тюрьме Боровско-Пафнутьева монастыря в 1675 г., как известно, окончили свою жизнь и похоронены известные ревнительницы старой веры: дочери окольничего Прокопия Соковнина боярыня Феодосия Морозова и княгиня Евдокия Урусова. Как записано в синодике монастыря, Евдокия Урусова – племянница Пелагеи Ивановны, жены Ивана Афанасьевича Прончищева. Возможно, именно поэтому здесь похоронена Анна Прончищева (? – 26 марта 1692, Пафнутиев монастырь, Архангельская церковь), девица, дочь окольничего И.А. Прончищева. А позже – и Пелагея Ивановна, имя которой Пётр Иванович Прончищев внес в 1698 г. в синодик монастыря. Самое раннее изображение села Никольского с храмом в рисунке можно видеть поверху чертежа 1694 г. (приведен выше).

У реки Котла изображен построенный И.А. Прончищевым каменный храм во имя святого чудотворца Николая и Знамения Пресвятой Богородицы с подписью: «Село Никольское Козино тож по обе стороны речки Котла думного дворянина Петра Ивановича и Михаила Прончищевых». Оба престола в храме за одним иконостасом.

Рядом с храмом нарисованы рубленые хоромы о двух этажах (клеть с подклетью), высокая лестница ведет на жилой второй этаж. Изображены и резные ворота. Их, возможно, поставили владельцы села тех лет – братья думный дворянин Пётр Иванович и стольник Михаил Прончищевы.

Село Никольское Козино тож. Фрагмент чертежа 1694 г.

Вправо по чертежу – вверх по речке Котлу – земли сельца Козина, расположенного по обе стороны речки. Им владел Афанасий Осипович Прончищев до приобретения Никольского. Овражек справа (левого притока Котла) – граница между Козином и деревней Елистратьевой.

На чертеже обозначена межа деревни Елистратьевой, которой с 1628 г. владел А.О. Прончищев, и ее территория оказывается необычно большой – по обе стороны речки Котла и даже по Ченцову врагу, в меже с сельцом Шашеболцовым, и пустошь Сарафановская. Но слияние рек Котла и Вздериношки осталось за пределами чертежа. Позже она сократилась.

Показана и граница между землями деревни Елистратьевой и села Зюзина, и сельцо Старое Шашебольцево с рощей – владение села Зюзина, и пруд с мельницей на Котле.

Несколько лет, пока шел спор и размежевание владения сельца Черёмошья князя П.И. Прозоровского с владением Шашеболцова князя Ф.Б. Долгорукого. Прончищевых это как бы не касалось. Они пользовались пустошью Черёмошьем «опче» – как хочется. Но после установления в 1694 г. межи с Шашеболцовом Прозоровский настоял на размежевании и с Прончищевыми, на что ушло еще два года.

Назначенный во владимирский Судный приказ Пётр Иванович Прончищев оставался в нем до его упразднения в 1699 г. Скончался в 1700 г.

В 1701 г. Боровско-Пафнутьеву монастырю от его имени было пожертвовано кадило серебряное чеканной работы в память митрополита Петра, московского чудотворца.

Вскоре и Михаил Иванович Прончищев (1655–1702), как и сестра, умер и похоронен в монастыре.

Одни Прончищевы складывали вотчину, другие стали ее делить. После кончины Петра Ивановича (1700), а вскоре и Михаила (1702) Прончищевых внуки Ивана Афанасьевича Иван Петрович и Анна Михайловна, вышедшая замуж за стольника Александра Тимофеевича Ржевского, полюбовно разделили земли. В состав имения тогда входили село Никольское и полпустоши Черёмошье.

Ивану Петровичу Прончищеву и Александру Тимофеевичу Ржевскому досталось по половине этого имения. Первому отошла основная часть села Знаменского Никольского Козино тож вместе с храмом, полдеревни Елистратьевой, треть деревни Коршунова Серякино тож.

А Анне Михайловне с мужем А.Т. Ржевским – другая половина села Знаменского Никольское и Козино тож и деревни Елистратьевой на реке Котле, а также деревня Поклонная Гора («едучи от Москвы по правую сторону Серпуховской дороги»).

К 1710 г. опустели деревни села Никольского: Коршунова – на Чернцове враге, Елистратьева, Поклонная Гора – вдоль Серпуховской дороги, крестьян из которых переселили в село Знаменское. Тогда же в соответствии с указом Петра I были поставлены крестьянские дворы для приема постояльцев напротив такого же постоялого двора дворцовой деревни Котёл на Серпуховской дороге, которая была межой между дворцовой деревней Котёл и землями села Никольского на Котле. Так и возникло множественное число названия деревень – Котлы. В селе Никольском деревня из постоялого двора сформировалась только к Генеральному межеванию 1766 г. Но так как она была выше по течению речки, постепенно возникло уточнение: Верхние Котлы. А дворцовую деревню стали называть соответственно – Нижние Котлы, хотя в официальных документах она очень долго значилась по-прежнему: деревня Котлы Дворцового ведомства.

У Ивана Петровича Прончищева, как видно, потомства не было. И в перепись 1722–1727 гг. Государственной Юстиц-коллегии прокурору Александру Тимофеевичу Ржевскому принадлежало уже все село¹⁸.

По челобитью А.Т. Ржевского о строении новой церкви взамен обветшавшей церкви 12 декабря 1727 г. был запечатан указ: велено ему строить в вотчине его «каменную церковь во имя Знамения Пресвятой Богородицы да придел Николая Чудотворца. Ветхие своды и стены починить вновь, а как построены будут, и тоя церковь и придел освятить…»¹⁹

Когда старшая дочь Ржевского Дарья вышла за морского флота лейтенанта князя Ивана Михайловича Одоевского (1702–1775), родители решили отдать ей село Знаменское Никольское и Козино тож с деревнями. В 1738 г. президент Государственной вотчинной коллегии А.Т. Ржевский вместе с женой Анной Михайловной отдали все село Никольское «в приданство» дочери Дарье Александровне, у которой с Иваном Михайловичем Одоевским родилось трое детей: Сергей (1735) и близнецы Пётр и Евдокия (1742). Дарья Александровна умерла до 1754 г.

В исповедных ведомостях Пречистенского сорока того года в приходе церкви Всемилостивейшего Спаса или Пятницы Божедомской, в соседних домах отмечены два семейства: № 9 – генерал-майор Александр Тимофеевич Ржевский – 63 лет, его жена Анна Михайловна – 63 лет, дочери девицы Екатерина – 34 и Анастасия – 32 лет; а в № 10 – Мануфактур-коллегии советник князь Иван Михайлович Одоевский – 43 лет и его дети: лейб-гвардии Семёновского полка сержант Сергей – 19 и близнецы Пётр 12 и Евдокия – 12 лет.

Князь Иван Михайлович Одоевский владел селом Никольским до 1764 г.²⁰

В том году у села Троицкого Черёмошки тож было два владельца. У генеральши вдовы Анны Михайловны Ржевской оставался только двор с дворовыми людьми, а все село стало вотчиной Александра Ивановича Головина.

А позже Головин успел приобрести у Ивана Михайлова Одоевского и вторую часть имения – село Никольское. Но в 1766 г. Головин умер, и приобретенные села разделили между собой его наследницы – жена и дочь. Село Никольское получила дочь – Анна Александровна Голицына, бездетная вдова князя Михаила Васильевича Голицына.

При Генеральном межевании 15 сентября 1766 г. она записана владелицей села Никольского и деревни Котлов «…с выделенной церковной землей, село по обе стороны речки Котёлки. Церковь деревянная Св. Николая Чудотворца. Деревня Котлы на суходоле при Большой Серпуховской дороге. Церковная земля на суходоле ж. Земля иловатая, хлеб и покосы средственны, лес строевой еловый и липовый. Крестьяне на пашне». В селе и деревне было 30 дворов (118 мужчин и 97 женщин). Под селениями 3 дес. 2039 кв. саж., пашни 158 дес. 1131 кв. саж., сенные покосы 10 дес. 500 кв. саж., лес 198 дес. 2091 кв. саж., неудобья 23 дес. 1739 кв. саж., всего 388 дес. 200 кв. саж.

Сын Екатерины князь Александр Николаевич Голицын (1769–1817) в 1786 г. стал наследником всего, что сумел скопить и скупить адмирал Александр Иванович Головин и что осталось от бабушки Марьи Ионичны Головиной и тети княгини Анны Александровны Голицыной, бездетной сестры его матери, в том числе сел Никольского и Троицкого Черёмошки, которыми он владел до 1809 г.

(Прошу не путать этого Голицына с полным тезкой, Александром Николаевичем Голицыным, бывшем несколько младше возрастом (1773–1844), оставшимся холостым, другом императора Александра I, ставшего главой Министерства духовных дел и народного просвещения (1816–1824), членом Государственного совета (с 1810 г.), сенатором (с 1812 г.). Этому А.Н. Голицыну – по ошибке тоже – приписывают шалости молодости, которые совершал другой, старший Александр Николаевич, потомок Головиных.)

Семнадцатилетний князь Александр, получив наследство, владел не только огромными землями, но и десятками тысяч крепостных и вскоре стал известен как расточительный мот, получивший прозвище Cosa-Rara (переводится как «редкая вещь»).

Пятнадцатилетняя княжна Мария Григорьевна Вяземская (1772–1865), появившись в свете в 1794 г., произвела фурор: все восхищались ее красотой и прочили ей богатых женихов. И такой жених появился: князь Голицын хоть и был известен как картежник – но кто тогда не играл в карты? – а ведь богат и молод, всего 25 лет. Как вспоминали современники, князь был вспыльчив, неделикатен и самовлюблен, но умел пустить пыль в глаза: его расточительность поражала всех. Он разжигал трубки ассигнациями, бросал извозчикам золото, а цыганкам – драгоценности. Юная княжна его попросту боялась. И когда он посватался, она умоляла родителей не выдавать ее за Голицына. Но Вяземские согласились, и князь Александр подарил невесте на свадьбу такой роскошный убор из жемчугов и бриллиантов, какого не надевали в день свадьбы царские невесты. Он и позже вывозил ее на балы в прекрасных нарядах, ничего не жалея для красавицы. Но Мария не могла перебороть своей неприязни и была неизменно печальна. Семейная жизнь пары не заладилась. Поговаривали, что князь силой принуждал жену к исполнению супружеского долга.

«Эскиз вида с птичьего полета села Котлы в 5 верстах от Москвы» (конец XVIII – начало XIX в.)

К этому времени (конец XVIII – начало XIX в.) относится рисунок «Эскиз вида с птичьего полета села Котлы» – тонкий перовой рисунок с французскими надписями, на котором представлена ориентированная на север проектная перспектива усадебного ансамбля. Возможно, камергер князь Александр Николаевич Голицын надумал построить прекрасную усадьбу неподалеку от Никольской церкви – на рисунке она изображена слева за оградой среди деревьев. Справа на рисунке пунктиром показан «въезд из деревни» (все надписи на рисунке по-французски), от Серпуховской дороги, где в 1766 г. уже образовалась деревня Верхние Котлы. Позднее эта дорога закрепилась и ныне известна как Электролитная улица. Замыкает парадный двор конюшня с башенкой над проездом и начинающаяся за ней осевая аллея. За домом с двумя флигелями карандашом намечена парковая планировка, тоже с осевой дорогой, пересекающая овраг²¹.

Это мог быть дом счастливого семейства князей Голицыных.

На одном из балов молодая княгиня Мария Голицына встретила графа Льва Кирилловича Разумовского (1757–1818), который был немного старше Голицына. Но умный, обаятельный, добрый, сердцеед и волокита, Лев Разумовский, сын гетмана Разумовского, пленял женские сердца. Он и сам влюбился в «печальную красавицу» княгиню Голицыну и решил вызволить ее, воспользовавшись одержимой увлеченностью картежника Голицына, который в азарте мог поставить на кон абсолютно все. Публикаторы называют разные даты карточной игры между Голицыным и Разумовским, которая затянулась на всю ночь: 1799–1801 гг. Разумовскому везло, он выигрывал снова и снова и в конце предложил Голицыну поставить на кон жену в обмен на весь его проигрыш безумной ночи. Иначе уже утром он потребует выдачи всего долга. Князь после недолгих колебаний согласился. Разумовский выиграл и увез Марию, на которой позже, после официального развода (1801 г.), женился в 1802 г. И Мария счастливо – в любви и богатстве – прожила с ним несколько лет до его кончины и около полувека после него, даже стала статс-дамой.

Строительство усадьбы в Никольском по французскому проекту, судя по всему, так и не началось. Князь А.Н. Голицын промотал остатки своих богатств и к 1804 г. задолжал казне и разного звания людям столь много тысяч рублей, что и имений его на оплату тех долгов стало недостаточно. Поэтому он просил «своих кредиторов принять от него все его недвижимое имение на удовлетворение долговых его претензий, и составить конкурс. А его оставить спокойным». Для оплаты долгов он даже заложил в банке более пяти тысяч душ крестьян своих владений. Его недвижимые имения перешли под управлением попечителей, избранных его кредиторами. 5 декабря 1804 г. они продали старинное родовое имени А.Н. Голицына, Верейской округи село Таширово с деревнями, 401 душу ревизских мужеска пола с женами их и с новорожденными после пятой ревизии детьми и со всеми семействами коллежскому асессору греку Федору Анастасьеву сыну Ардалионову. (Так как его фамилия в различных документах записана в нескольких вариантах, далее используем наиболее употребимый вариант последних лет его жизни.) Ардалионов купленное им имение сразу же (март 1805 г.) заложил жене своей Елисавете Францовой дочери за 316 тысяч руб., закрепив этим имение за семьей – женой и детьми.

Для скорейшей уплаты долгов князя Голицына кредиторы решили приступить к продаже по вольным ценам всех его недвижимых имений, в том числе села Котлы, где имелось 122 ревизских души²². Фёдор Анастасьев сын Ардалионов купил у Голицына не только село Таширово с деревнями Верейского уезда, но и село Михайловское Звенигородского уезда, и села Никольское на Котле и Троицкое Черёмушки тож Московского уезда. Последние приобрел в 1809 г., уже поселившись в Троицком, где и жил до оформления купчей 28 сентября 1809 г.

Родственники князя Голицына спохватились, что родовые княжеские имения ушли неизвестному в обществе человеку низкого происхождения, – да и имеет ли он право владеть дворянскими землями?! Был проведен розыск, а по его результатам составлена справка. По собранным сведениям на 1804 г. оказалось, что Фёдор Анастасьев сын Ардалионов – из дворян, женат на иностранке Елисавете Францовой, при нем дети Анастасий 6, Константин 4 лет; имел 37 дворовых людей (из них 14 душ мужского пола) да Московской губернии Звенигородской округи в селе Михайловском и деревнях 495 душ. Служил с 1 мая 1794 г. в Главном почтовом правлении переводчиком с чином коллежского актуариуса. Находясь в этой должности при его светлости господине камергере главном директоре почт кавалере князе Александре Андреевиче Безбородко, Ардалионов 4 мая 1797 г. произведен коллежским секретарем; по ордеру сего ж светлости представлен в Московский почтамт 22 октября 1798 г. По его собственному прошению уволить от службы из-за болезни – уволен 20 июля 1799 г., и так как он в списке показан из дворян, то в связи с увольнением с государственной службы за добропорядочную и беспорочную службу 23 февраля 1800 г. ему повысили чин до коллежского асессора²³.

В те же годы службы Фёдор Анастасьев сын Ардалионов заключил с генералом от инфантерии и кавалером князем Юрием Владимировичем Долгоруковым контракт, по которому взял в содержание на пять лет (с 1796 по 1803 г.) «Московской Большой Суконной Двор с имеющеюся в нем суконной фабрикою, с мастеровыми и рабочими людьми и с принадлежащими ко оной сукноваляльными мельницами и лавками с таким обязательством: чтобы содержать оную фабрику в должном порядке без малейшего упущения и как оною, так мастеровыми и работными людьми в производстве суконного дела распоряжаться хозяйственно и по собственной моей воле с представлением мне над всеми людьми права, каковое по закону он, князь Долгоруков, имеет»²⁴.

Мастера фабрики, созданной еще при Петре I в 1720 г., в марте 1798 г. жаловались государю «на содержателя оной грека Ардалионова за разныя, чинимыя им притеснения», в частности за неправильный платеж за работу; и в ноябре 1799 г. мастеровые опять писали «о притеснениях и мучительных с ними поступках содержателя этой фабрики Фёдора Ардалионова»²⁵.

Но рассмотрение дела закончилось оправданием Ардалионова. Владелец суконного двора князь Ю.В. Долгоруков написал похвальный отзыв на его работу: «Во все пятилетнее время содержания им у меня по контракту Большого Суконного Двора оной содержал исправно, даже так, что еще старался всеми своими силами для размножения фабрики приводить ее в лутчей порядок и исправность, по прошествии же срока сдал ее с точностию, как следовало по контракту, и по учиненным мною с ним во всем ращетам за ним никакой недоимки не осталось…»

Взявшись за работу на суконной фабрике, Ардалионов, как видно, сумел сэкономить деньги для приобретения земель и крестьян. За годы службы Ф.А. Ардалионов сделал несколько покупок (купчие оформлены в Московской гражданской палате): приобрел 20 декабря 1798 г. у графа Головкина звенигородское недвижимое имение 495 душ; 17 мая 1799 г. у титулярного советника Д.П. Аносова дворового человека Якова Иванова; в том же году у князя Алексея Одоевского дворовых людей; у поручика Ивана Беляева в Волоколамской округе землю и крестьянина; у майорши вдовы Настасьи Смольяниновой в Коломенской округе землю и крестьян; 4 мая 1800 г. дворового человека у майора Николая Наумова; а в апреле 1801 г. дворового человека у князя Петра Оболенского²⁶.

А в 1804 г. Ардалионов уже купил верейское имение Таширово князя Александра Николаевича Голицына, имения которого тогда находились под управлением кредиторов.

В 1806 г. коллежский асессор и кавалер Ф.А. Ардалионов жалован дипломом на потомственное дворянское достоинство.

У князя А.Н. Голицына Ф.А. Ардалионов приобрел также составное подмосковное имение – села Никольское Котлы и Троицкое Черёмошки – по купчей от 28 сентября 1809 г.

В небольшом селе Троицком он поселился задолго до совершения купчей. В январе 1809 г. в Троицком храме он выдал замуж старшую дочь Елену за секретаря Правительствующего сената надворного советника и кавалера Николая Петровича Андреева. В 1811 г. у четы Андреевых родилась дочь Анна.

29 декабря 1811 г. Ф.А. Ардалионов скончался. Кроме замужней дочери Елены, у него остались еще трое детей, как записано в справке опеки: «Анастасу 17, Константину 12, а Катерине 10 лет». На основании этой записи дети Ардалионова – несовершеннолетний сын Анастас и малолетние Константин и дочь Екатерина – и его имения, которыми дети управлять не могли по малому возрасту, в течение нескольких лет были под управлением Дворянской опеки. Из дела опеки прояснилась сложная судьба семейства Ардалионова²⁷.

Для управления имениями покойного Ф.А. Ардалионова, у которого остались дети – один несовершеннолетний и двое малолетних, – Дворянская опека 19 февраля 1812 г. назначила опекунов Андреевых, его зятя надворного советника и кавалера Николая Петровича и жену его Елену Фёдорову, старшую дочь Ф.А. Ардалионова. Они же стали опекунами малолетних Константина и Екатерины. Старшему Анастасу, с его письменного согласия, того же Николая Петровича Андреева назначили попечителем.

В марте 1812 г. Н.П. Андреева по служебным делам направили в Казань, где Андреевы, вместе с младшими Ардалионовыми, находились до марта 1814 г. А по Москве и Подмосковью тем временем прокатилась Отечественная война 1812 г. И управление опекаемыми имениями Андреевы не вели с должной отчетностью, что позже объясняли своим незнанием порядка опекунской отчетности.

Трудно сказать, почему записи о возрасте детей Ардалионова при оформлении опеки в начале 1812 г. были ошибочны – позже Анастас и Екатерина оказались значительно старше. Уже через год Анастас Фёдоров сын Ардалионов определился на военную службу – юнкером Иркутского гусарского полка. А в мае 1813 г., ссылаясь на метрические книги о рождении церкви Флора и Лавра, что на Зацепе, где он был крещен, Анастас сообщил в Дворянскую опеку, что он уже совершеннолетний, и просил, в связи с достижением 23 лет, снять с него попечительство Н.П. Андреева, а опекунство над имением и младшими братом и сестрой передать ему, как наследнику, при этом – «выделя ему из оставшегося после отца его имения следующую ему часть, предоставить в полное его управление и распоряжение».

Опека уже в июне того же года сняла с Андреевых опекунство, назначив на эти должности наследника Анастаса Ардалионова и его знакомого надворного советника Ивана Григорьевича Муратова.

По возвращении из Казани Андреевы передали Анастасу опекунство и при этом все документы по имениям и по должникам и кредиторам покойного отца. И одновременно они сообщили в опеку, что права на четыре имения – у Елены, которой отец заложил их перед смертью.

Вероятно, Ф.А. Ардалионов тяжело болел и, чувствуя предстоящую кончину, незадолго до нее, 7 декабря 1811 г., заложил старшей дочери Елене четыре имения на общую сумму 750 тысяч руб. В четырех договорах было записано, что он, Ардалионов, берет взаймы у своей дочери Елены Фёдоровой Андреевой деньги, а в залог суммы займа оставляет ей имение. Так за взятые в долг 100 тысяч руб. до 7 июня 1813 г. Фёдор Ардалионов заложил купленное у князя А.Н. Голицына в 1809 г. село Знаменское Никольское Козино тож Московского уезда, в котором по 5-й ревизии (1795) крестьян 122 ревизских души мужского пола; за 75 тысяч руб. до 7 декабря 1813 г. заложил купленное у А.Н. Голицына в 1809 г. село Троицкое Московского уезда (29 крестьян); за 75 тысяч руб. до 7 декабря 1814 г. заложил купленное у А.Н. Голицына в 1809 г. сельцо Ивашково Звенигородского уезда (106 крестьян); за 500 тысяч руб. до 7 декабря 1814 г. заложил купленное у А.Н. Голицына 2 июня 1805 г. село Таширово и деревни Новую и Бархатову Верейской округи (401 крестьянин).

Опеке стало известно, что недавний грек и греческий купец Фёдор Анастасьев сын Ардалионов дворянство Российской империи приобрел получением чина коллежского асессора. А так как дети его родились не только до пожалования Ф. Ардалионову чина коллежского асессора, но и прежде поступления его в службу, то они дворянами не являются. Поэтому, сообщили из опеки, Анастас «не есть дворянин, и права владеть деревнями не может; а потому обязан будет, получа принадлежащую ему часть деревень, продать оную в полгода». Что останется тогда малолетним детям и сможет ли Анастас удовлетворить закладным? Исходя из этих сомнений, опека не выделила Анастасу его часть наследства. Прежде всего потому, что на имения, находящиеся в залоге, во избежание их раздробления было наложено запрещение до уплаты закладных и до пришествия в совершеннолетие Константина и Екатерины.

В августе 1814 г. Н.П. Андреев обратился к московскому уездному предводителю дворянства А.А. Арсеньеву с прошением о выдаче Константину Ардалионову свидетельства о происхождении, о том, что он – сын дворянина коллежского асессора Ф.А. Ардалионова, так как Константину 21 мая 1814 г. исполнилось 15 лет, «а в государственную службу еще не определен, которую желает он продолжить по военной части». Свидетельство такое было выдано, и Константин вскоре был определен юнкером в лейб-гвардии уланский полк.

А Анастас затеял тяжбу со старшей сестрой. В прошениях в Дворянскую опеку он утверждал, что залог был безденежным, а значит, подложным, и требовал закладные письма опротестовать, а Екатерину, жившую со старшей сестрой, отобрать. Он писал в опеку, что Андреевы недоброжелательны к ним, детям Ардалионова, и хотят присвоить себе все имения.

Анастаса поддержал Константин, написав в опеку прошение с места службы. Ему Анастас, как попечитель, из доходов по имениям высылал деньги на содержание.

Екатерину еще отец определил на воспитание в Московский Екатерининский институт. Но вскоре после его смерти она переехала к старшей сестре (Андреевы, как видно, жили тогда в Москве). Но брат Анастас, став опекуном, потребовал, чтобы она переехала к нему. И так как она не захотела выполнить его требование, Анастас не давал денег ни на нее, ни на ее прислугу.

В феврале 1815 г. подросшая Екатерина сообщила в опеку, что ей, согласно метрическим книгам церкви Всех Скорбящих, что в Коломенской Ямской слободе, где она, рожденная в ноябре, крещена 17 декабря 1799 г., уже пошел шестнадцатый год. В июне 1815 г. она жаловалась на брата, что он не только не дает ей денег, но даже подсылает к ней своих людей, угрожавших девушке силой вывезти ее к брату.

В сентябре 1815 г. она писала, что по закону имеет право лично выбирать попечителя и просит снять с нее опекунство старшего брата, обвинив его в неправильном ведении хозяйства в имении Таширово, где он поселился и тратил только на себя доходы с нераздельного имения покойного отца. Она просила назначить себе другого попечителя: надворного советника и попечителя Ивана Иванова Кочергина.

Попечитель И.И. Кочергин, ознакомившись с документами, обнаружил, что Анастас родился раньше, чем его отец Ф.А. Ардалионов получил дворянство: «приобрел дворянство сие получением чина коллежского асессора. В чин сей произведен он 1800 генваря 23, а в вечное российское подданство принят 1805 августа 17 дня, начав службу с 1794 г.». А так как прежде он был грек и греческий купец, все дети его владеть крестьянами не имеют права. Анастас, следовательно, не имея никакого чина, принадлежит к классу разночинцев, и Кочергину приступать к управлению дворянского имения совместно с ним неприлично и притом опасно. И вскоре, сославшись на занятость, он снял с себя опекунство.

А Елена 31 августа 1815 г. предъявила к оплате давно просроченную закладную на село Троицкое в 75 тысяч руб. И Дворянская опека вместо опекуна Анастаса Ардалионова назначила особого опекуна, чтобы сохранять Троицкое в целости, чтобы заимодавица Елена смогла им воспользоваться, а доход не ушел к Анастасу. Анастасу было велено сдать имение Елене, но он тянул и не хотел сдавать дела по имению.

Тем временем 16 июля 1816 г. умер, находясь на службе, брат Константин Ардалионов.

Так как Анастас Ардалионов остановил законные выплаты в Дворянскую опеку, не ремонтировал сломанные окна и двери в большом доме Троицкого имения, где он жил некоторое время, но должен был передать Елене по закладной, не желал выдавать должные средства на содержание Екатерины (3449 руб. 3 коп., по подсчетам попечителей Екатерины), управа благочиния запретила ему выезд из Москвы. Тяжба между детьми Ардалионова постепенно зашла так далеко, что их пытались урезонить и в уездном суде, и в Дворянской опеке. Дело дошло даже до министра юстиции. Когда в феврале 1817 г. из управы благочиния вновь потребовали от него хотя бы копии документов на имения, для подсчета доли сестры Екатерины и для взыскания с него 3449 руб. 3 коп. в ее пользу, Анастас сообщил, что он вновь на военной службе – подпрапорщик Углицкого пехотного полка, а с сестрой Екатериной примирился.

Более того, все трое составили мировое соглашение и предъявили его в Московскую палату гражданского суда: «Будучи движимы столь близким родством, по которому отложа на сторону все бывшие доселе обоюдные их неудовольствия и приказные ссоры, но поговоря между собой полюбовно, Анастас Ардалионов, Елена Андреева и Екатерина Ардалионова, последняя как имеющая от роду осьмнадцатый год с согласия попечителя своего Александра Петровича Алексеева, положили и с сим к непременности постановляют: все прежде сего возникшие между ними обоюдные распри и несогласия совершенно прекратить навсегда».

Они договорились, что Анастас и Екатерина отдают Елене село Троицкое (как бы по закладной), а Елена не предъявляет три других закладных. Все остальные (кроме села Троицкого) владения они поделили на троих. Село Таширово с двумя деревнями разделили на три части поровну.

Село Котлы было разделено между Екатериной и Анастасом. Анастасу в селе Котлах отошла «господская усадьба с имеющимся на ней каменным строением и садом, 11 дворовых людей с семьями и крестьян 52 души» (по последней 7-й ревизии).

На часть Екатерины – в селе Котлах «четверо дворовых людей семьями и крестьян 68 душ (по последней ревизии) – крестьяне с женами и с детьми, со всеми семействами и со вновь рожденными после подачи последних ревизских сказок, обоего пола, их усадьбами, строением, огородами, гуменниками и конопляниками, со скотом и всякого рода их крестьянским имуществом; землю же в их селениях, пашенную и непашенную, с покосами и всякими угодьями, поделить им, Анастасу, Елене и Екатерине, по числу доставшихся каждому ревизских мужского пола крестьянских душ, по способности к одним местам с соблюдением обоюдных выгод в удобности и неудобности ее…» Так как у Екатерины в Котлах крестьян было больше, чем у Анастаса, то и земли, по их числу положенной, у Екатерины в селе Никольском Котлах было больше.

Ардалионовы, по сути, в 1817 г. повторили раздел начала 1700-х гг. Анастас взял себе часть деревни Верхние Котлы с землями вдоль Серпуховской дороги, с деревней Елистратьевой. А Екатерине досталась другая половина этого имения.

Как видно, этот раздел, утвержденный на уровне Правительствующего сената, закрепил недворянина Анастаса Ардалионова в правах на владение дворянскими имениями, тем более что он владел только их частью, вместе с дворянкой Еленой Андреевой (в Таширово) и девицей Екатериной (в Котлах и Таширове).

Екатерине в том же 1817 г. нашли жениха, хоть и в летах, но дворянина – полковника Александра Ивановича Калашникова, в браке с которым у них в 1822 г. родился сын Николай.

Анастас Фёдоров Ардалионов был женат на дочери отставного прапорщика Фомы Давыдова сына Капонадзева, жившего в 3-м квартале Пресненской части (о чем имеется упоминание в деле опеки, относящееся к 1816 г.)²⁸. Но никаких других сведений о семье Анастаса или его детях не нашлось, потомства он не оставил.

После раздела Анастас Ардалионов продолжал военную службу: в 1817 г. он – подпрапорщик, в 1820-м – прапорщик… В 1826-м, уже поручик в отставке, он живет на Большой Ордынке в собственном доме 618²⁹.

Он по-прежнему владел доставшейся от отца частью Верейской вотчины – селом Ташировом, куда отсылал проштрафившихся в городской жизни дворовых на исправление. Вотчина эта надолго осталась за Ардалионовыми и их наследниками: при Подворной переписи 1869–1871 гг. в деревне Верхние Котлы жили крестьяне господина Н.А. Калашникова из Верейской округи. Своей частью Верейской вотчины владели и дворяне Андреевы, внуки Елены Фёдоровны Андреевой.

К 8-й ревизии (30 марта 1834 г.) А.Ф. Ардалионова не стало, и его часть деревни Верхние Котлы отошла как наследство старшей сестре статской советнице Елене Фёдоровне Андреевой (урожденной Ардалионовой). Таким образом, село Никольское с деревней Верхние Котлы стало общим владением обеих сестер. Но у обеих были свои семьи, дети – надо было юридически закрепить фактический раздел.

Для этого в 1844 г. было проведено специальное межевание села Никольского и деревни Верхние Котлы. На плане под литерой Н-17 село Никольское с деревней Верхние Котлы – владение полковницы Екатерины Фёдоровны Калашниковой (урожденной Ардалионовой).

«Внутри этого владения… земли состоит пашенной 116 дес. 1400 кв. саж., лесу строевого и дровяного 177 дес. 1340 кв. саж., сенного покосу 10 дес. 500 кв. саж, под поселением, огородами, гуменниками, конопляниками и садами, в том числе у священно– и церковнослужителей, 10 дес. 1000 кв. саж., под проселочными дорогами 3 дес. 300 кв. саж., под речками и прудами 2 дес. 700 кв. саж. Всего во всей окружной меже удобной и неудобной земли 320 дес. 440 кв. саж. А за исключением неудобных мест осталось одной удобной земли 314 дес. 1840 кв. саж. Да из того числа вырезано к состоящей в селе церкви во имя Николая Чудотворца на довольствие священнои церковнослужителей в одном месте церковная земля, значащаяся на плане под литерами Ц: З: В ней пашенной 21 дес., лесу 12 дес. 42 кв. саж. А всего 33 дес. 42 кв. саж. Затем в действительном владении всяких угодий 287 дес. 398 кв. саж. В селе Никольском и деревне Котлах за вышеписанною владелицею состоит крестьянских дворов 32, в них по ревизии и ныне их налицо мужеска и женска пола 117 душ»³⁰.

Межа размежевания на плане Генерального межевания села Никольского – Котлы. Копия автора

А под литерой К-43 – план дачи, образовавшейся по специальному межеванию под названием «части деревни Котлов» владения статской советницы Елены Фёдоровой Андреевой, расположенной широкой полосой вдоль Серпуховской дороги и включавшей земли полдеревни Котлы и полдеревни Евстратьевой. «А внутри того владения… земли состоит пашенной 33 дес. 2160 кв. саж., сенного покосу 22 дес. 1200 кв. саж., лесу строевого и дровяного 3 дес. 1000 кв. саж., под поселением, огородами, гуменниками, коноплянниками и садами 7 дес. 1500 кв. саж., под полупрудом 480 кв. саж., под проселочною дорогою 620 кв. саж. А всего во всей окружной меже удобной и неудобной земли 67 дес. 2160 кв. саж., а за исключением неудобных мест осталось одной удобной земли 67 дес. 1060 кв. саж. В деревне Котлах за вышеписанною владелицею состоит крестьянских дворов 6, в них по ревизии и ныне их налицо мужеска и женска пола по 28 душ»³¹.

Николай Александрович Калашников, сын Екатерины Фёдоровны, вступил в службу 15 лет – 10 января 1838 г. унтер-офицером в Белгородский (что позже стал Белозерский пехотный его королевского величества Великого герцогства Гессенского) полк. 19 лет, 25 сентября 1841 г., в том же полку он произведен в прапорщики. Особого рвения и усердия в военной службе не проявил, но в Крымской войне 1853–1856 гг. в чине капитана участвовал в боях с турками… В 1854 г. 29 декабря командир 4-й роты капитан Николай Александрович Калашников по болезни был уволен от службы с мундиром и с пенсионом одной третью оклада 105 руб. серебром в год. За службу был награжден орденом Святой Анны 3-й степени с бантом и бронзовой медалью в память минувшей Крымской войны. Позже отставной капитан Н.А. Калашников в гражданской службе и по выборам дворянства не служил. Вскоре после отставки Николай Александрович женился на дочери надворного советника Креля девице Софье Андреевне. Они жили в Верхних Котлах, где у них родилось двое детей, крещенные в Никольской, что на Котлах, церкви. Дочь Екатерина Николаевна родилась 30 декабря 1859 г. Восприемниками Екатерины были: дедушка, полковник Александр Иванович Калашников, и бабушка, надворная советница Сусанна Миновна Крель. Сын Александр родился 8 февраля 1862 г., крещен 16-го числа; его восприемниками были: инженер путей сообщения подполковник Всеволод Лукич Климов и тетя, статская советница Елена Фёдоровна Андреева, урожденная Ардалионова.

Екатерины Фёдоровны не стало к 10-й ревизии 1858 г., ее сын, отставной капитан Николай Александрович Калашников, стал владельцем ее доли во всех имениях деда Ф.А. Ардалионова.

Его семейная жизнь, судя по документам, не сложилась. Жена без развода ушла от него вместе с малолетними детьми – Екатерине было 10, Александру 8 лет. Она арендовала квартиру с мебелью у полковника Экстена. Когда в 1880 г. Софья Андреевна умерла, дети, не достигшие совершеннолетия, не захотели даже, чтобы отец был им попечителем. Они просили назначить им в попечители подполковника Всеволода Лукича Климова, крестного отца Александра: «…просим Опеку назначить нам обоим в попечители инженера статского советника Всеволода Лукича Климова. Причем просим об устранении от попечительства отца нашего капитана Николая Александровича Калашникова, который по собственному желанию совершенно отстранился от всякого попечения о нас уже в течение 10 лет». Жила семья Софьи Андреевны бедно. Домашнего скарба и женских украшений, оставшихся в наследство от нее, было едва на 2 тысячи руб., но и на них Н.А. Калашников предъявил наследственные права, как муж умершей. И только свидетельства Климова и Экстена, что украшения мать еще при жизни подарила дочери, сохранили их Екатерине³². Дальнейшая судьба потомственных дворян Екатерины и Александра Николаевичей Калашниковых неизвестна.

А их отец, получивший после матери немалые земельные владения, постепенно их распродавал, лишая этим своих детей будущего наследства. Он продолжил и даже развил начатое матерью использование земель села Знаменское-Никольское-Козино-Верхние Котлы тож под кирпичные заводы.

К 10-й ревизии 1858 г. в ревизских сказках села Никольского появились первые записи о кирпичных заводах: купчихи Перелыгиной, княгини Крапоткиной, князя Енгалычева³³.

Кирпичные заводы в Верхних Котлах достойны подробного рассказа.

Уже на карте 1852 г. в междуречье Котёлки и Коршунихи отмечены кирпичные сараи. Возникли они, конечно, много раньше – после грандиозного московского пожара Отечественной войны 1812 г. Ставили их заводчики на арендованных землях. Сведения о заводчиках скупы и разрозненны.

Самые ранние из найденных документов по поводу кирпичных заводов в Верхних Котлах упоминают московского 3-й гильдии купца Ивана Алексеева Нечаева, в 1840 г. поставившего кирпичный завод на земле Екатерины Фёдоровны Калашниковой. Возможно, это был сын упомянутого в 1824 г. купца Алексея Васильева Нечаева, имевшего завод в селе Троицком Черёмушки³⁴.

26 августа 1840 г. был объявлен указ Правительствующего сената «об учреждении Комитета о фабриках и заводах», в соответствии с которым требовалось получить свидетельство на производство заводов. Иван Алексеев Нечаев только 21 января 1850 г. обратился с покорнейшим прошением к московскому военному генерал-губернатору генералу от инфантерии генерал-адъютанту и кавалеру графу Арсению Андреевичу Закревскому о выдаче свидетельства и представил ведомость о состоянии завода за 1840 г. Завод помещался в восьми деревянных сараях и в первом шатре, под коим находились две обжигательные печи, дров использовали до 160 куб. саж. в год. На 12 станах 30 вольнонаемных рабочих вырабатывали «кирпич красный железняк и алый», за каждую тысячу Нечаев брал по 12 руб. серебром. В 1850 г. сработано 250 тысяч штук на 3000 руб. серебром. 30 марта 1850 г. из Управления московского военного генерал-губернатора графа А. Закревского поступило разрешение: выдать надлежащее свидетельство… «и обязать Нечаева подпискою, чтобы он всячески старался дрова заменять торфом»³⁵.