Дума про Опанаса; Поэзия Багрицкий Эдуард

Дума про Опанаса

  • Посіяли гайдамаки
  • В Україні жито,
  • Та не вони його жали.
  • Що мусим робити?
Т. Шевченко («Гайдамаки»)

1

  • По откосам виноградник
  • Хлопочет листвою,
  • Где бежит Панько из Балты
  • Дорогой степною.
  • Репухи кусают ногу,
  • Свищет житом пажить,
  • Звездный Воз ему дорогу
  • Оглоблями кажет.
  • Звездный Воз дорогу кажет
  • В поднебесье чистом —
  • На дебелые хозяйства
  • К немцам-колонистам.
  • Опанасе, не дай маху,
  • Оглядись толково —
  • Видишь черную папаху
  • У сторожевого?
  • Знать, от совести нечистой
  • Ты бежал из Балты,
  • Топал к Штолю-колонисту,
  • А к Махне попал ты!
  • У Махна по самы плечи
  • Волосня густая:
  • – Ты откуда, человече,
  • Из какого края?
  • В нашу армию попал ты
  • Волей иль неволей?
  • – Я, батько, бежал из Балты
  • К колонисту Штолю.
  • Ой, грызет меня досада,
  • Крепкая обида!
  • Я бежал из продотряда
  • От Когана-жида…
  • По оврагам и по скатам
  • Коган волком рыщет,
  • Залезает носом в хаты,
  • Которые чище!
  • Глянет влево, глянет вправо,
  • Засопит сердито:
  • «Выгребайте из канавы
  • Спрятанное жито!»
  • Ну, а кто подымет бучу —
  • Не шуми, братишка:
  • Усом в мусорную кучу,
  • Расстрелять – и крышка!
  • Чернозем потек болотом
  • От крови и пота, —
  • Не хочу махать винтовкой,
  • Хочу на работу!
  • Ой, батько, скажи на милость
  • Пришедшему с поля,
  • Где хозяйство поместилось
  • Колониста Штоля?
  • – Штоль? Который, человече?
  • Рыжий да щербатый?
  • Он застрелен недалече,
  • За углом от хаты…
  • А тебе дорога вышла
  • Бедовать со мною.
  • Повернешь обратно дышло —
  • Пулей рот закрою!
  • Дайте шубу Опанасу
  • Сукна городского!
  • Поднесите Опанасу
  • Вина молодого!
  • Сапоги подколотите
  • Кованым железом!
  • Дайте шапку, наградите
  • Бомбой и обрезом!
  • Мы пойдем с тобой далече,
  • От края до края! —
  • У Махна по самы пдечи
  • Волосня густая…
  • . . . . . .
  • Опанасе, наша доля
  • Машет саблей ныне, —
  • Зашумело Гуляй-Поле
  • По всей Украине.
  • Украина! Мать родная!
  • Жито молодое!
  • Опанасу доля вышла
  • Бедовать с Махною.
  • Украина! Мать родная!
  • Молодое жито!
  • Шли мы раньше в запорожцы,
  • А теперь – в бандиты!

2

  • Зашумело Гуляй-Поле
  • От страшного пляса, —
  • Ходит гоголем по воле
  • Скакун Опанаса.
  • Опанас глядит картиной
  • В папахе косматой,
  • Шуба с мертвого раввина
  • Под Гомелем снята.
  • Шуба – платье меховое —
  • Распахнута – жарко!
  • Френч английского покроя
  • Добыт за Вапняркой.
  • На руке с нагайкой крепкой
  • Жеребячье мыло;
  • Револьвер висит на цепке
  • От паникадила.
  • Опанасе, наша доля
  • Туманом повита, —
  • Хлеборобом хочешь в поле,
  • А идешь – бандитом!
  • Полетишь дорогой чистой,
  • Залетишь в ворота,
  • Бить жидов и коммунистов —
  • Легкая работа!
  • А Махно спешит в тумане
  • По шляхам просторным,
  • В монастырском шарабане,
  • Под знаменем черным.
  • Стоном стонет Гуляй-Поле
  • От страшного пляса —
  • Ходит гоголем по воле
  • Скакун Опанаса…

3

  • Хлеба собрано немного —
  • Не скрипеть подводам.
  • В хате ужинает Коган
  • Житняком и медом.
  • В хате ужинает Коган,
  • Молоко хлебает,
  • Большевицким разговором
  • Мужиков смущает:
  • – Я прошу ответить честно,
  • Прямо, без уклона:
  • Сколько в волости окрестной
  • Варят самогона?
  • Что посевы? Как налоги?
  • Падают ли овцы?»
  • В это время по дороге
  • Топают махновцы…
  • По дороге пляшут кони,
  • В землю бьют копыта.
  • Опанас из-под ладони
  • Озирает жито.
  • Полночь сизая, степная
  • Встала пред бойцами,
  • Издалека темь ночная
  • Тлеет каганцами.
  • Брешут псы еторожевые,
  • Запевают певни.
  • Холодком передовые
  • Въехали в деревню.
  • За церковною оградой
  • Лязгнуло железо:
  • – Не разыщешь продотряда:
  • В доску перерезан! —
  • Хуторские псы, пляшите
  • На гремучей стали:
  • Словно перепела в жите,
  • Когана поймали.
  • Повели его дорогой
  • Сизою, степною, —
  • Встретился Иосиф Коган
  • С Нестором Махною!
  • Поглядел Махно сурово,
  • Покачал башкою,
  • Не сказал Махно ни слова,
  • А махнул рукою!
  • Ой дожил Иосиф Коган
  • До смертного часа,
  • Коль сошлась его дорога
  • С путем Опанаса!..
  • Опанас отставил ногу,
  • Стоит и гордится:
  • – Здравствуйте, товарищ Коган,
  • Пожалуйте бриться!

4

  • Тополей седая стая,
  • Воздух тополиный…
  • Украина, мать родная,
  • Песня-Украина!..
  • На твоем степном раздолье
  • Сыромаха скачет,
  • Свищет перекати-поле
  • Да ворона крячет…
  • Всходит солнце боевое
  • Над степной дорогой,
  • На дороге нынче двое —
  • Опанас и Коган.
  • Над пылающим порогом
  • Зной дымит и тает;
  • Комиссар, товарищ Коган,
  • Барахло скидает…
  • Растеклось на белом теле
  • Солнце молодое.
  • – На, Панько, когда застрелишь,
  • Возьмешь остальное!
  • Пары брюк не пожалею,
  • Пригодятся дома, —
  • Всё же бывший продармеец,
  • Хороший знакомый!.. —
  • Всходит солнце боевое,
  • Кукурузу сушит,
  • В кукурузе ветер воет
  • Опанасу в уши:
  • – За волами шел когда-то,
  • Воевал солдатом.
  • Ты ли в сахарное утро
  • В степь выходишь катом? —
  • И раскинутая в плясе
  • Голосит округа:
  • – Опанасе! Опанасе!
  • Катюга! Катюга! —
  • Верещит бездомный копец
  • Под облаком белым:
  • – С безоружным биться, хлопец,
  • Последнее дело! —
  • И равнина волком воет —
  • От Днестра до Буга,
  • Зверем, камнем и травою:
  • – Катюга! Катюга!.. —
  • Не гляди же, солнце злое,
  • Опанасу в очи:
  • Он грустит, как с перепоя,
  • Убивать не хочет…
  • То ль от зноя, то ль от стона
  • Подошла усталость,
  • Повернулся:
  • – Три патрона
  • В обойме осталось…
  • Кровь – постылая обуза
  • Мужицкому сыну…
  • Утекай же в кукурузу —
  • Я выстрелю в спину!
  • Не свалю тебя ударом,
  • Разгуливай с богом! —
  • Поправляет окуляры,
  • Улыбаясь, Коган:
  • – Опанас, работай чисто,
  • Мушкой не моргая.
  • Неудобно коммунисту
  • Бегать, как борзая!
  • Прямо кинешься – в тумане
  • Омуты речные,
  • Вправо – немцы-хуторяне,
  • Влево – часовые!
  • Лучше я погибну в поле
  • От пули бесчестной!..
  • Тишина в степном раздолье, —
  • Только выстрел треснул,
  • Только Коган дрогнул слабо,
  • Только ахнул Коган,
  • Начал сваливаться набок,
  • Падать понемногу…
  • От железного удара
  • Над бровями сгусток,
  • Поглядишь за окуляры:
  • Холодно и пусто…
  • С Черноморья по дорогам
  • Пыль несется плясом,
  • Носом в пыль зарылся Коган
  • Перед Опанасом…

5

  • Где широкая дорога,
  • Вольный плес днестровский,
  • Кличет у Попова лога
  • Командир Котовский.
  • Он долину озирает
  • Командирским взглядом,
  • Жеребец под ним сверкает
  • Белым рафинадом.
  • Жеребец подымет ногу,
  • Опустит другую,
  • Будто пробует дорогу,
  • Дорогу степную.
  • А по каменному склону
  • Из Попова лога
  • Вылетают эскадроны
  • Прямо на дорогу…
  • От приварка рожи гладки,
  • Поступь удалая,
  • Амуниция в порядке,
  • Как при Николае.
  • Головами крутят кони,
  • Хвост по ветру стелют:
  • За Махной идет погоня
  • Аккурат неделю.
  • . . . . . . .
  • Не шумит над берегами
  • Молодое жито, —
  • За чумацкими возами
  • Прячутся бандиты.
  • Там, за жбаном самогона,
  • В палатке дерюжной,
  • С атаманом забубённым
  • Толкует бунчужный:
  • – Надобно с большевиками
  • Нам принять сраженье, —
  • Покрутись перед полками,
  • Дай распоряженье!.. —
  • Как батько с размаху двинул
  • По столу рукою,
  • Как батько с размаху грянул
  • По земле ногою:
  • – Ну-ка, выдай перед боем
  • Пожирнее пищу,
  • Ну-ка, выбей перед боем
  • Ты из бочек днища,
  • Чтобы руки к пулеметам
  • Сами прикипели,
  • Чтобы хлопцы из-под шапок
  • Коршуньем глядели!
  • Чтобы порох задымился
  • Над водой днестровской,
  • Чтобы с горя удавился
  • Командир Котовский!..
  • . . . . . . .
  • Прыщут стрелами зарницы,
  • Мгла ползет в ухабы,
  • Брешут рыжие лисицы
  • На чумацкий табор.
  • За широким ревом бычьим —
  • Смутно изголовье;
  • Див сулит полночным кличем
  • Гибель Приднестровью.
  • А за темными возами,
  • За чумацкой сонью,
  • За ковыльными чубами,
  • За крылом вороньим,
  • Омываясь горькой тенью,
  • Встало над землею
  • Солнце нового сраженья —
  • Солнце боевое…

6

  • Ну, и взялися ладони
  • За сабли кривые,
  • На дыбы взлетают кони,
  • Как вихри степные.
  • Кони стелются в разбеге
  • С дорогою вровень —
  • На чумацкие телеги,
  • На морды воловьи.
  • Ходит ветер над возами,
  • Широкий, бойцовский,
  • Казакует пред бойцами
  • Григорий Котовский…
  • Над конем играет шашка
  • Проливною силой,
  • Сбита красная фуражка
  • На бритый затылок.
  • В лад подрагивают плечи
  • От конского пляса…
  • Вырывается навстречу
  • Гривун Опанаса.
  • – Налетай, конек мой дикий,
  • Копытами двигай,
  • Саблей, пулей или пикой
  • Добудем комбрига! —
  • Налетели и столкнулись,
  • Сдвинулись конями,
  • Сабли враз перехлестнулись
  • Кривыми ручьями…
  • У комбрига боевая
  • Душа занялася,
  • Он с налета разрубает
  • Саблю Опанаса.
  • Рубанув, откинул шашку,
  • Грозится глазами:
  • – Покажи свою замашку
  • Теперь кулаками! —
  • У комбрига мах ядреный,
  • Тяжелей свинчатки,
  • Развернулся – и с разгону
  • Хлобысть по сопатке!..
  • . . . . . . .
  • Опанасе, что с тобою?
  • Поник головою…
  • Повернулся, покачнулся,
  • В траву сковырнулся…
  • Глаз над левою скулою
  • Затек синевою…
  • Молча падает на спину,
  • Ладони раскинул…
  • Опанасе, наша доля
  • Развеяна в поле!..

7

  • Балта – городок приличный,
  • Городок что надо.
  • Нет нигде румяней вишни,
  • Слаще винограда.
  • В брынзе, в кавунах, в укропе
  • Звонок день базарный;
  • Голубей гоняет хлопец
  • С каланчи пожарной…
  • Опанасе, не гадал ты
  • В ковыле раздольном,
  • Что поедешь через Балту
  • Трактом малахольным;
  • Что тебе вдогонку бабы
  • Затоскуют взглядом;
  • Что пихнет тебя у штаба
  • Часовой прикладом…
  • Ой, чумацкие просторы —
  • Горькая потеря!..
  • Коридоры в коридоры,
  • В коридорах – двери.
  • И по коридорной пыли,
  • По глухому дому,
  • Опанаса проводили
  • На допрос к штабному.
  • А штабной имел к допросу
  • Старую привычку —
  • Предлагает папиросу,
  • Зажигает спичку:
  • – Гражданин, прошу по чести
  • Говорить со мною.
  • Долго ль вы шатались вместе
  • С Нестором Махною?
  • Отвечайте без обмана,
  • Не испуга ради, —
  • Сколько сабель и тачанок
  • У него в отряде?
  • Отвечайте, но не сразу,
  • А подумав малость, —
  • Сколько в основную базу
  • Фуража вмещалось?
  • Вам знакома ли округа,
  • Где он банду водит?..
  • – Что я знал: коня, подпругу,
  • Саблю да поводья!
  • Как дрожала даль степная,
  • Не сказать словами:
  • Украина – мать родная —
  • Билась под конями!
  • Как мы шли в колесном громе,
  • Так что небу жарко,
  • Помнят Гайсин и Житомир,
  • Балта и Вапнярка!..
  • Наворачивала удаль
  • В дым, в жестянку, в бога!..
  • …Одного не позабуду,
  • Как скончался Коган…
  • Разлюбезною дорогой
  • Не пройдутся ноги,
  • Если вытянулся Коган
  • Поперек дороги…
  • Ну, штабной, мотай башкою,
  • Придвигай чернила:
  • Этой самою рукою
  • Когана убило!..
  • Погибай же, Гуляй-Поле,
  • Молодое жито!..
  • . . . . . . .
  • Опанасе, наша доля
  • Туманом повита!..

8

  • Опанас, шагай смелее,
  • Гляди веселее!
  • Ой, не гикнешь, ой, не топнешь,
  • В ладоши не хлопнешь!
  • Пальцы дружные ослабли,
  • Не вытащат сабли.
  • Наступил последний вечер,
  • Покрыть тебе нечем!
  • Опанас, твоя дорога —
  • Не дальше порога.
  • Что ты видишь? Что ты слышишь?
  • Что знаешь? Чем дышишь?
  • Ночь горячая, сухая,
  • Да темень сарая.
  • Тлеет лампочка иод крышей, —
  • Эй, голову выше!..
  • А навстречу над порогом —
  • Загубленный Коган.
  • Аккуратная прическа,
  • И щеки из воска.
  • Улыбается сурово:
  • – Приятель, здорово!
  • Где нам суждено судьбою
  • Столкнуться с тобою!..
  • Опанас, твоя дорога —
  • Не дальше порога…

Эпилог

  • Протекли над Украиной
  • Боевые годы.
  • Отшумели, отгудели
  • Молодые воды…
  • Я не знаю, где зарыты
  • Опанаса кости:
  • Может, под кустом ракиты,
  • Может, на погосте…
  • Плещет крыжень сизокрылый
  • Над водой днестровской;
  • Ходит слава над могилой,
  • Где лежит Котовский…
  • За бандитскими степями
  • Не гремят копыта:
  • Над горючими костями
  • Зацветает жито.
  • Над костями голубеет
  • Непроглядный омут
  • Да идет красноармеец
  • На побывку к дому…
  • Остановится и глянет
  • Синими глазами —
  • На бездомный круглый камень,
  • Вымытый дождями.
  • И нагнется, и подымет
  • Одинокий камень:
  • На ладони – белый череп
  • С дыркой над глазами.
  • И промолвит он, почуяв
  • Мертвую прохладу:
  • – Ты глядел в глаза винтовке,
  • Ты погиб как надо!.. —
  • И пойдет через равнину,
  • Через омут зноя,
  • В молодую Украину,
  • В жито молодое…
  • . . . . . .
  • Так пускай и я погибну
  • У Попова лога,
  • Той же славною кончиной,
  • Как Иосиф Коган!

1926

Поэзия

Стихотворения 1914–1925 гг. Одесса

Дионис

  • Там, где выступ, холодный и серый,
  • Водопадом свергается вниз,
  • Я кричу у безмолвной пещеры:
  • – Дионис! Дионис! Дионис!
  • Утомясь после долгой охоты,
  • Запылив свой пурпурный наряд,
  • Он ушел в бирюзовые гроты
  • Выжимать золотой виноград…
  • Дионис! На щите золоченом —
  • Блеклых змей голубая борьба,
  • И рыдает разорванным стоном
  • Устремленная в небо труба…
  • И на пепел сожженного нарда,
  • Опьяненный, я падаю ниц;
  • Надо мной – голова леопарда,
  • Золотого вождя колесниц…
  • О, взметните покорные руки
  • В расцвечённый Дианой карниз!..
  • Натяните упорные луки, —
  • Дионис к нам идет, Дионис!
  • В облаках золотисто-пурпурный
  • Вечер плакал в туманной дали…
  • В моем сердце, узорчатой урне,
  • Светлой грусти дрожат хрустали.

1915

В пути

  • Уже двенадцать дней не видно берегов,
  • И ночь идет за днем, как волк за тихой серной,
  • И небо кажется бездонною цистерной,
  • Где башни рушатся туманных городов…
  • Уже двенадцать дней, как брошен Карфаген,
  • Уже двенадцать дней несут нас вдаль муссоны!..
  • Не звякнет тяжкий меч, не дрогнет щит червленый,
  • Не брызнет белизной узор сидонских стен…
  • Напрасно третий день жгут синие куренья,
  • Напрасно молится у черной мачты жрец,
  • Напрасно льют на нард шипящий жир овец:
  • Свирепый Посейдон не знает сожаленья…
  • На грязной палубе, от солнца порыжелой,
  • Меж брошенных снастей и рваных парусов,
  • Матросы тихо спят; и горечь летних снов
  • Телами смуглыми безмолвно овладела…
  • И ночь идет за днем… Пурпуровую нить
  • Прядет больной закат за далью умиранья…
  • Но нам страшней громов, и бури, и рыданья —
  • В горящей тишине дрожащий возглас: «Пить!»
  • И ночь холодная идет стопой неверной,
  • Рассыпав за собой цветы поблекших снов…
  • Уже двенадцать дней не видно берегов,
  • И ночь идет за днем, как волк за тихой серной…

1915

Креолка

  • Когда наскучат ей лукавые новеллы
  • И надоест лежать в плетеных гамаках,
  • Она приходит в порт смотреть, как каравеллы
  • Плывут из смутных стран на зыбких парусах.
  • Шуршит широкий плащ из золотистой ткани;
  • Едва хрустит песок под красным каблучком,
  • И маленький индус в лазоревом тюрбане
  • Несет тяжелый шлейф, расшитый серебром.
  • Она одна идет к заброшенному молу,
  • Где плещут паруса алжирских бригантин,
  • Когда в закатный час танцуют фарандолу,
  • И флейта дребезжит, и стонет тамбурин.
  • От палуб кораблей так смутно тянет дегтем,
  • Так тихо шелестят расшитые шелка.
  • Но ей смешней всего слегка коснуться локтем
  • Закинувшего сеть мулата-рыбака…
  • А дома ждут ее хрустальные беседки,
  • Амур из мрамора, глядящийся в фонтан,
  • И красный попугай, висящий в медной клетке,
  • И стая маленьких бесхвостых обезьян.
  • И звонко дребезжат зеленые цикады
  • В прозрачных венчиках фарфоровых цветов,
  • И никнут дальних гор жемчужные громады
  • В беретах голубых пушистых облаков.
  • Когда ж проснется ночь над мраморным балконом
  • И крикнет козодой, крылами трепеща,
  • Она одна идет к заброшенным колоннам,
  • Окутанным дождем зеленого плюща…
  • В аллее голубой, где в серебре тумана
  • Прозрачен чайных роз тягучий аромат,
  • Склонившись, ждет ее у синего фонтана
  • С виолой под плащом смеющийся мулат.
  • Он будет целовать пугливую креолку,
  • Когда поют цветы и плачет тишина…
  • А в облаках, скользя по голубому шелку,
  • Краями острыми едва шуршит луна…

1915

Пристань

  • Встает зеленый пар над синевой зыбей,
  • И небо вдалеке прозрачно-голубое…
  • И месяц, опьянев от тишины и зноя,
  • Разорван на куски ударом тонких рей…
  • Скелеты бригантин, как черные бойцы,
  • Вонзили копья мачт в лазурную бумагу…
  • И пурпурный корсар безмолвно точит шпагу,
  • Чтоб гибель разнести в далекие концы.
  • В таверне «Синий Бриг» усталый шкипер Пит
  • Играет грустный вальс на дряхлой мандолине,
  • А рядом, у стола, в изломанной корзине
  • Огромный черный кот, оскалившись, храпит…
  • И юнга, в сон любви безмолвно погружен,
  • Вдыхает синий дым из жерла черной трубки,
  • И в кружеве огней мерещатся сквозь сон
  • Поющий звон серег и пурпурные губки.
  • И сабли длинные о грязный пол стучат,
  • И пиво едкое из бочек брызжет в кружки…
  • А утром медные на них направит пушки
  • Подплывший к пристани сторожевой фрегат…

1915

Конец Летучего Голландца

  • Надтреснутых гитар так дребезжащи звуки,
  • Охрипшая труба закашляла в туман,
  • И бьют костлявые безжалостные руки
  • В большой, с узорами, турецкий барабан…
  • У красной вывески заброшенной таверны,
  • Где по сырой стене ползет зеленый хмель,
  • Напившийся матрос горланит ритурнель,
  • И стих сменяет стих, певучий и неверный…
  • Струится липкий чад над красным фонарем.
  • Весь в пятнах от вина передник толстой Марты,
  • Два пьяных боцмана, бранясь, играют в карты;
  • На влажной скатерти дрожит в стаканах ром…
  • Береты моряков обшиты галунами,
  • На пурпурных плащах в застежке – бирюза.
  • У бледных девушек зеленые глаза
  • И белый ряд зубов за красными губами…
  • Фарфоровый фонарь – прозрачная луна,
  • В розетке синих туч мерцает утомленно,
  • Узорчат лунный блеск на синеве затона,
  • О полусгнивший мол бесшумно бьет волна…
  • У старой пристани, где глуше пьяниц крик,
  • Где реже синий дым табачного угара,
  • Безумный старый бриг Летучего Корсара
  • Раскрашенными флагами поник.

1915

Рудокоп

  • Я в горы ушел изумрудною ночью,
  • В безмолвье снегов и опаловых льдин…
  • И в небе кружились жемчужные клочья,
  • И прыгать мешал на ремне карабин…
  • Меж сумрачных пихт и берез шелестящих
  • На лыжах скользил я по тусклому льду,
  • Где гномы свозили на тачках скрипящих
  • Из каменных шахт золотую руду…
  • Я видел на глине осыпанных щебней
  • Медвежьих следов перевитый узор,
  • Хрустальные башни изломанных гребней
  • И синие платья застывших озер…
  • И мерзлое небо спускалось всё ниже,
  • И месяц был льдиной над глыбами льдин,
  • Но резко шипели шершавые лыжи,
  • И мерно дрожал на ремне карабин…
  • В морозном ущелье три зимних недели
  • Я тяжкой киркою граниты взрывал,
  • Пока над обрывом, у сломанной ели,
  • В рассыпанном кварце зажегся металл…
  • И гасли полярных огней ожерелья,
  • Когда я ушел на далекий Восток…
  • И встал, колыхаясь, над мглою ущелья
  • Прозрачной весны изумрудный дымок…
  • Я в город пришел в ускользающем мраке,
  • Где падал на улицы тающий лед.
  • Я в лужи ступал. И рычали собаки
  • Из ветхих конур, у гниющих ворот…
  • И там, где фонарь над дощатым забором
  • Колышется в луже, как желтая тень,
  • Начерчены были шершавым узором
  • На вывеске буквы «Бегущий Олень»…
  • И там, где плетет серебристые сетки
  • Над визгом оркестра табачный дымок,
  • Я бросил у круга безумной рулетки
  • На зелень сукна золотистый песок…
  • А утром, от солнца пьяна и туманна,
  • Огромные бедра вздымала земля…
  • Но шею сжимала безмолвно и странно
  • Холодной змеею тугая петля.

1915

Славяне

  • Мы жили в зеленых просторах,
  • Где воздух весной напоен,
  • Мерцали в потупленных взорах
  • Костры кочевавших племен…
  • Одеты в косматые шкуры,
  • Мы жертвы сжигали тебе,
  • Тебе, о безумный и хмурый
  • Перун на высоком столбе.
  • Мы гнали стада по оврагу,
  • Где бисером плещут ключи,
  • Но скоро кровавую брагу
  • Испьют топоры и мечи.
  • Приходят с заката тевтоны
  • С крестом и безумным орлом,
  • И лебеди, бросив затоны,
  • Ломают осоку крылом.
  • Ярила скрывается в тучах,
  • Стрибог подымается в высь,
  • Хохочут в чащобах колючих
  • Лишь волк да пятнистая рысь…
  • И желчью сырой опоенный,
  • Трепещет Перун на столбе.
  • Безумное сердце тевтона,
  • Громовник, бросаю тебе…
  • Пылают холмы и овраги,
  • Зарделись на башнях зубцы,
  • Проносят червонные стяги
  • В плащах белоснежных жрецы.
  • Рычат исступленные трубы,
  • Рокочут рыдания струн,
  • Оскалив кровавые зубы,
  • Хохочет безумный Перун!..

1915

Враг

  • Сжимает разбитую ногу
  • Гвоздями подбитый сапог,
  • Он молится грустному богу;
  • Молитвы услышит ли бог?
  • Промечут холодные зори
  • В поля золотые огни…
  • Шумят на багряном просторе
  • Зеленые вязы одни.
  • Лишь ветер, сорвавшийся с кручи,
  • Взвихрит серебристую пыль,
  • Да пляшет татарник колючий,
  • Да никнет безмолвно ковыль.
  • А ночью покроет дороги
  • Пропитанный слизью туман,
  • Протопчут усталые ноги,
  • Тревогу пробьет барабан.
  • Идет, под котомкой сгибаясь,
  • В дыму погибающих сел,
  • Беззвучно кричит, задыхаясь,
  • На знамени черный орел.
  • Протопчет, как дикая пляска,
  • Коней ошалелый галоп…
  • Опускается медная каска
  • На влажный запы5ленный лоб.
  • Поблекли засохшие губы,
  • Ружье задрожало в руке;
  • Запели дозорные трубы
  • В деревне на ближней реке…
  • Сейчас над сырыми полями
  • Свой веер раскроет восток…
  • Стучит тяжело сапогами
  • И взводит упругий курок…

Сентябрь 1914

Суворов

  • В серой треуголке, юркий и маленький,
  • В синей шинели с продранными локтями, —
  • Он надевал зимой теплые валенки
  • И укутывал горло шарфами и платками.
  • В те времена по дорогам скрипели еще дилижансы,
  • И кучера сидели на козлах в камзолах и фетровых шляпах;
  • По вечерам, в гостиницах, веселые девушки пели романсы,
  • И в низких залах струился мятный запах.
  • Когда вдалеке звучал рожок почтовой кареты,
  • На грязных окнах подымались зеленые шторы,
  • В темных залах смолкали нежные дуэты,
  • И раздавался шепот: «Едет Суворов!»
  • На узких лестницах шуршали тонкие юбки,
  • Растворялись ворота услужливыми казачками,
  • Краснолицые путники почтительно прятали трубки,
  • Обжигая руки горячими угольками.
  • По вечерам он сидел у погаснувшего камина,
  • На котором стояли саксонские часы и уродцы из фарфора,
  • Читал французский роман, открыв его с середины,
  • «О мученьях бедной Жульетты, полюбившей знатного сеньора».
  • Утром, когда пастушьи рожки поют напевней
  • И толстая служанка стучит по коридору башмаками,
  • Он собирался в свои холодные деревни,
  • Натягивая сапоги со сбитыми каблуками.
  • В сморщенных ушах желтели грязные ватки;
  • Старчески кряхтя, он сходил во двор, держась за перила;
  • Кучер в синем кафтане стегал рыжую лошадку,
  • И мчались гостиница, роща, так что в глазах рябило.
  • Когда же перед ним выплывали из тумана
  • Маленькие домики и церковь с облупленной крышей,
  • Он дергал высокого кучера за полу кафтана
  • И кричал ему старческим голосом: «Поезжай потише!»
  • Но иногда по первому выпавшему снегу,
  • Стоя в пролетке и держась за плечо возницы,
  • К нему в деревню приезжал фельдъегерь
  • И привозил письмо от матушки-императрицы.
  • «Государь мой, – читал он, – Александр Васильич!
  • Сколь прискорбно мне Ваш мирный покой тревожить,
  • Вы, как древний Цинциннат, в деревню свою удалились,
  • Чтоб мудрым трудом и науками свои владения множить…»
  • Он долго смотрел на надушенную бумагу —
  • Казалось, слова на тонкую нитку нижет;
  • Затем подходил к шкафу, вынимал ордена и шпагу
  • И становился Суворовым учебников и книжек.

1915

Нарушение гармонии

  • Ультрамариновое небо,
  • От бурь вспотевшая земля,
  • И развернулись желчью хлеба
  • Шахматною доской поля.
  • Кто, вышедший из темной дали,
  • Впитавший мощь подземных сил,
  • В простор земли печатью стали
  • Прямоугольники вонзил?
  • Кто, в даль впиваясь мутным взором,
  • Нажатьем медленной руки
  • Геодезическим прибором
  • Рвет молча землю на куски?
  • О Землемер, во сне усталом
  • Ты видишь тот далекий скат,
  • Где треугольник острым жалом
  • Впился в очерченный квадрат.
  • И циркуль круг чертит размерно,
  • И линия проведена,
  • Но всё ж поет, клонясь неверно,
  • Отвеса медного струна:
  • О том, что площади покаты
  • Под землемерною трубой,
  • Что изумрудные квадраты
  • Кривой рассечены межой;
  • Что, пыльной мглою опьяненный,
  • Заняв квадратом ближний скат,
  • Углом в окружность заключенный,
  • Шуршит ветвями старый сад;
  • Что только памятник, бессилен,
  • Застыл над кровью поздних роз,
  • Что в медь надтреснутых извилин
  • Впился зеленый купорос.

1915

Гимн Маяковскому

  • Озверевший зубр в блестящем цилиндре —
  • Ты медленно поводишь остеклевшими глазами
  • На трубы, ловящие, как руки, облака,
  • На грязную мостовую, залитую нечистотами.
  • Вселенский спортсмен в оранжевом костюме,
  • Ты ударил землю кованым каблуком,
  • И она взлетела в огневые пространства
  • И несется быстрее, быстрее, быстрей…
  • Божественный сибарит с бронзовым телом,
  • Следящий, как в изумрудной чаше Земли,
  • Подвешенной над кострами веков,
  • Вздуваются и лопаются народы.
  • О Полководец Городов, бешено лающих на Солнце,
  • Когда ты гордо проходишь по улице,
  • Дома вытягиваются во фронт,
  • Поворачивая крыши направо.
  • Я, изнеженный на пуховиках столетий,
  • Протягиваю тебе свою выхоленную руку,
  • И ты пожимаешь ее уверенной ладонью,
  • Так что на белой коже остаются синие следы.
  • Я, ненавидящий Современность,
  • Ищущий забвения в математике и истории,
  • Ясно вижу своими всё же вдохновенными глазами,
  • Что скоро, скоро мы сгинем, как дымы.
  • И, почтительно сторонясь, я говорю:
  • «Привет тебе, Маяковский!»

1915

Дерибасовская ночью

(Весна)

  • На грязном небе выбиты лучами
  • Зеленые буквы: «Шоколад и какао»,
  • И автомобили, как коты с придавленными хвостами,
  • Неистово визжат: «Ах, мяу! мяу!»
  • Черные деревья растрепанными мётлами
  • Вымели с неба нарумяненные звезды,
  • И красно-рыжие трамваи, погромыхивая мордами,
  • По черепам булыжников ползут на роздых.
  • Гранитные дельфины – разжиревшие мопсы —
  • У грязного фонтана захотели пить,
  • И памятник Пушкина, всунувши в рот папиросу,
  • Просит у фонаря: «Позвольте закурить!»
  • Дегенеративные тучи проносятся низко,
  • От женских губ несет копеечными сигарами,
  • И месяц повис, как оранжевая сосиска,
  • Над мостовой, расчесавшей пробор тротуарами.
  • Семиэтажный дом с вывесками в охапке,
  • Курит уголь, как денди сигару,
  • И красноносый фонарь в гимназической шапке
  • Подмигивает вывеске – он сегодня в ударе.
  • На черных озерах маслянистого асфальта
  • Рыжие звезды служат ночи мессу…
  • Радуйтесь, сутенеры, трубы дома подымайте —
  • И у Дерибасовской есть поэтесса!

1915

О любителе соловьев

  • Я в него влюблена.
  • А он любит каких-то соловьев…
  • Он не знает, что не моя вина,
  • То, что я в него влюблена
  • Без щелканья, без свиста и даже без слов.
  • Ему трудно понять,
  • Как его может полюбить человек:
  • До сих пор его любили только соловьи.
  • Милый! Дай мне тебя обнять,
  • Увидеть стрелы опущенных век,
  • Рассказать о муках любви.
  • Я знаю, он меня спросит: «А где твой хвост?
  • Где твой клюв? Где у тебя прицеплены крылья?»
  • «Мой милый! Я не соловей, не славка, не дрозд
  • Полюби меня – ДЕВУШКУ,
  • ПТИЦЕПОДОБНЫЙ
  • и
  • хилый… Мой милый!»

1915

Осень

  • Литавры лебедей замолкли вдалеке,
  • Затихли журавли за топкими лугами,
  • Лишь ястреба кружат над рыжими стогами,
  • Да осень шелестит в прибрежном тростнике.
  • На сломанных плетнях завился гибкий хмель,
  • И никнет яблоня, и утром пахнет слива,
  • В веселых кабачках разлито в бочки пиво,
  • И в тихой мгле полей, дрожа, звучит свирель.
  • Над прудом облака жемчужны и легки,
  • На западе огни прозрачны и лиловы.
  • Запрятавшись в кусты, мальчишки-птицеловы
  • В тени зеленых хвой расставили силки.
  • Из золотых полей, где синий дым встает,
  • Проходят девушки за грузными возами,
  • Их бедра зыблются под тонкими холстами,
  • На их щеках загар, как золотистый мед.
  • В осенние луга, в безудержный простор
  • Спешат охотники под кружевом тумана.
  • И в зыбкой сырости пронзительно и странно
  • Звучит дрожащий лай нашедших зверя свор.
  • И Осень пьяная бредет из темных чащ,
  • Натянут темный лук холодными руками,
  • И в Лето целится и пляшет над лугами,
  • На смуглое плечо накинув желтый плащ.
  • И поздняя заря на алтарях лесов
  • Сжигает темный нард и брызжет алой кровью,
  • И к дерну летнему, к сырому изголовью
  • Летит холодный шум спадающих плодов.

1915

Полководец

1
  • За пыльным золотом тяжелых колесниц,
  • Летящих к пурпуру слепительных подножий,
  • Курчавые рабы с натертой салом кожей
  • Проводят под уздцы нубийских кобылиц.
  • И там, где бронзовым закатом сожжены
  • Кроваво-красных гор обрывистые склоны,
  • Проходят медленно тяжелые слоны,
  • Влача в седой пыли расшитые попоны.
2
  • Свирепых воинов сзывают в бой рога;
  • И вот они ползут, прикрыв щитами спины,
  • По выжженному дну заброшенной стремнины
  • К раскинутым шатрам – становищу врага.
  • Но в тихом лагере им слышен хрип трубы,
  • Им видно, как орлы взнеслись над легионом,
  • Как пурпурный закат на бронзовые лбы
  • Льет медь и киноварь потоком раскаленным.
3
  • Ржавеет густо кровь на лезвиях мечей,
  • Стекает каплями со стрел, пронзивших спины,
  • И трупы бледные сжимают комья глины
  • Кривыми пальцами с огрызками ногтей.
  • Но молча он застыл на выжженной горе,
  • Как на воздвигнутом веками пьедестале,
  • И профиль сумрачный сияет на заре,
  • Как будто выбитый на огненной медали.

1916

О, скромная любовь весенних вечеров

  • О, скромная любовь весенних вечеров!
  • Далекий лай собак… Свист сторожа за домом…
  • И веет в сердце тихим и знакомым
  • С балконов узеньких и грустных парников.
  • Как сладостно впивать такой любви угар —
  • И видеть вечером, в какой-то тусклой сетке,
  • Угрюмого кота и канарейку в клетке,
  • И стены белые, и золотистый пар!..

1916

О кобольде

  • Фарфоровые коровы недаром мычали,
  • Шерстяной попугай недаром о клетку бился, —
  • В темном уголке, в старинной заброшенной зале,
  • В конфетной коробке кобольд родился.
  • Прилетели эльфы к матери кобольда,
  • Зашуршали перепонками прозрачных крылий;
  • Два бумажных раскрашенных герольда,
  • Надувши щеки, в трубы трубили.
  • Длинноносый маг в колпаке зеленом
  • К яслям на картонном гусе приехал;
  • Восковая пастушка посмотрела изумленно
  • И чуть не растаяла от тихого смеха.
  • Кобольд был сделан из гуттаперчи,
  • Вместо короны ему приклеили золотую бумажку;
  • Суровая матушка наклонила чепчик
  • И поднесла к губам его манную кашку.
  • За печкой очень удивлялись тараканы,
  • Почему такой шум в старой зале, —
  • Сегодня нет гостей, не шуршат юбки и кафтаны,
  • Напудренный мальчик не играет на рояли.
  • Восковая пастушка ушла на поклоненье,
  • А оловянный гусар по ней страстью томился:
  • Он не знал, что в гостиной, где синие тени,
  • В конфетной коробке кобольд родился.

1915

Я отыскал сокровища на дне

  • Я отыскал сокровища на дне —
  • Глухое серебро таинственного груза,
  • И вот из глубины прозрачная медуза
  • Протягивает щупальцы ко мне!
  • Скользящей липкостью сожми мою печаль,
  • С зеленым хрусталем позволь теснее слиться…
  • …В раскрывшихся глазах мелькают только птицы,
  • И пена облаков, и золотая даль.

1916

«О Полдень, ты идешь в мучительной тоске…»

  • О Полдень, ты идешь в мучительной тоске
  • Благословить огнем те берега пустые,
  • Где лодки белые и сети золотые
  • Лениво светятся на солнечном песке.
  • Но в синих сумерках ты душен и тяжел —
  • За голубую соль уходишь дымной глыбой,
  • Чтоб ветер, пахнувший смолой и свежей рыбой,
  • Ладонью влажною по берегу провел.

1916

Движеньем несмелым

  • Движеньем несмелым
  • Ночь кутает комнату пряжей,
  • В окне потускнелом
  • Мелькают огни экипажей…
  • И вот из-под стали
  • Змеею излиться готово
  • В бумажные дали
  • Внезапно расцветшее слово.

1916

О, кофе сладостный, и ты, миндаль сухой

  • О, кофе сладостный, и ты, миндаль сухой!
  • На белых столиках расставленные чашки…
  • Клетчатая доска, и круглые костяшки
  • Построены в ряды внимательной рукой.
  • Бог шашечной игры спокоен и угрюм, —
  • На локти опершись, за стойкой дремлет немо…
  • Какой возвышенной и строгой теоремой
  • В табачной радуге занялся вещий ум!..
  • Смотри внимательней, задумчивый игрок,
  • Куда направилась рассыпанная стая…
  • И вот, коричневый квадрат освобождая,
  • Передвигается слепительный кружок!..

1916

Осень

  • Я целый день шатаюсь по дорогам,
  • Хожу в деревни и сижу в корчмах.
  • В мою суму дорожную бросают
  • Потертый грош, творожную лепешку
  • Или кусок соленой ветчины.
  • Я вижу, как пирожница-Зима
  • Муку и сахар на дороги сыплет,
  • Развешивает леденцы на елках,
  • И пачкает лицо свое мукой,
  • И в нос украдкой песню напевает.
  • Но вот – задумается хлопотунья,
  • Забудет печь закрыть засовом плотным,
  • И теплый дух, откуда ни возьмись,
  • Повеет вдруг, и леденцы растают,
  • И почернеет рыхлая мука.
  • И вот по кочкам, по буграм и тропам
  • Сначала робко, а потом смелее,
  • Подняв рукою платье до колен
  • И розовые ноги обнажив,
  • Вприпрыжку, брызгая водой из луж,
  • Уже спешит к нам девушка-Весна.
  • Тогда на холм зеленый я взбираюсь,
  • Гляжу из-под ладони в даль сухую —
  • И вижу, как развалистой походкой,
  • На лоб надвинув вязаный колпак
  • И потный лоб рукою отирая,
  • К нам Лето добродушное плетется.
  • Оно придет и сядет у дороги,
  • Раскинет ноги в башмаках тяжелых,
  • Закурит трубку и заснет на солнце.
  • Но и над ним склоняется лицо
  • Работницы, и сумрачная Осень
  • Дремотное расталкивает Лето.
  • И, пробужденное, оно встает,
  • Зевает и бранится потихоньку,
  • Чтобы, избави бог, не услыхала
  • Работница печальной воркотни;
  • И медленно, через леса и долы,
  • Оно бредет развалистой походкой
  • В неведомый никем простор. А Осень
  • Спешит в сады, где соком благодатным
  • Наполнены тяжелые плоды.
  • Она весь день работает. В корзины
  • Навалены и яблоки и груши.
  • Из ячменя варят по селам пиво.
  • От мертвых туш струится дым веселый,
  • И пахнут воском ульи на припеке.
  • Привет тебе, о благостная Осень,
  • Питательница сирых и убогих,
  • Склонившаяся над корзиной тяжкой,
  • Откуда мерно падают на землю
  • То рыжий колос, то созревший плод.
  • И мы, бродяги, подбираем жадно
  • В свои подолы сладкие подарки.
  • Когда ж окончится страда степная
  • И над скрипящими в полях возами
  • Курлыканье раздастся журавлей, —
  • Я, бедный странник, подымаю руки
  • И говорю: иди, иди, родная,
  • Святая из святых. Да путь твой будет
  • Душист и ясен. Да не тяготят
  • Тебя плодов тяжелые корзины.
  • И ты идешь, ведомая станицей
  • Летящих журавлей. Идешь и таешь.
  • И только плащ твой треплет на ветру.
  • Еще мгновенье – и за поворотом
  • Исчез и он. Кружится пыль, и листья
  • Взлетают над холодною землей.

1916

Эклога миру

  • …И грозные полки свой ток остановили…
  • В садах Кампании, меж роз и нежных лилий,
  • В дар богу мирному напевов и страстей
  • Сыны Авзонии, устав от тяжкой брани,
  • С молитвой сладостной, с восторгом упований
  • Несли на жертвенник ягнят и голубей…
  • Но грозный Рим кипел: в огне всемирной славы
  • Сверкали воинов щиты и латиклавы,
  • И там, где тихий луч струился горячо,
  • Хламиды пыльной край закинув на плечо,
  • У мраморных колонн философ бородатый
  • Кровавый близил час безумья и расплаты.
  • Был тяжек стук мечей, и бронзы грозен звон,
  • И в тирском пурпуре, склонив свой череп голый,
  • С толпою ликторов, разгульной и веселой,
  • Направил Цезарь шаг коня чрез Рубикон…
  • Но брошены войны кровавые забавы,
  • И сладостно цветут в сияньи мирной славы
  • И мудрость дивная, и радостный покой —
  • Под сенью мраморной, от солнца золотой.
  • О, мир! Тебе певцы слагают громко оды,
  • Рокочут струны лир, гласят хвалу народы…
  • Ты нежным отроком, торжественен и прост,
  • С улыбкой тихою, неслышною стопою
  • Проходишь по полям… И сладко над тобою
  • Струится зарево дрожащих в небе звезд.
  • …Но бурные века стремятся за веками!
  • Я вижу, как бегут пред грозными полками
  • Ряды испуганных, разбитых сарацин…
  • Я вижу легкий бег испанских бригантин,
  • Несущих свет креста к Америке далекой…
  • Я слышу вой рогов в ночи, как сон, глубокой,
  • И топот бешеных, неслыханных охот…
  • Так мерен и жесток столетний чуткий ход!..
  • И вот в тумане, злом и солнцем обагренном,
  • От душных пирамид до голубых снегов,
  • От Тибра пенного до рейнских берегов —
  • Ведомые Наполеоном,
  • С орлами галльскими идут в простор полки!
  • Но грозны россиян трехгранные штыки,
  • И падают, шурша, всемирные знамена
  • На снег, серебряной луною озаренный…
  • И ты приходишь вновь под страстный рокот лир,
  • С оливою в руке, прекрасный отрок-мир,
  • И тихий льешь елей – блаженный дар покоя —
  • На волны пенные, взметенные грозою…
  • …Суровый гнев богов вновь взволновал Россию,
  • Вновь на снега ее прозрачно-голубые
  • Густыми каплями течет глухая кровь…
  • И встало медленно над черными лесами,
  • В кровавой радуге, бушующее пламя,
  • И жуток в сумерках протяжный вой рогов…
  • И звезды мертвые плывут холодным клиром
  • Над обезумевшим от жаркой крови миром,
  • И вороны кричат на сломанных крестах…
  • Но тихо к нам идет, с улыбкой на устах,
  • Веселый отрок-мир в лазурном одеянье,
  • Суля покой, и страсть, и мудрые желанья…

1917

Осенняя ловля

  • Осенней ловли началась пора,
  • Смолистый дым повиснул над котлами,
  • И сети, вывешенные на сваях,
  • Колышутся от стука молотков.
  • И мы следим за утреннею ловлей,
  • Мы видим, как уходят в море шхуны,
  • Как рыбаков тяжелые баркасы
  • Соленою нагружены треской.
  • Кто б ни был ты: охотник ли воскресный,
  • Или конторщик с пальцами в чернилах,
  • Или рыбак, или боец кулачный,
  • В осенний день, в час утреннего лова,
  • Когда уходят парусные шхуны,
  • Когда смолистый дым прохладно тает
  • И пахнет вываленная треска,
  • Ты чувствуешь, как начинает биться
  • Пирата сердце под рубахой прежней.
  • Хвала тебе! Ты челюсти сжимаешь,
  • Чтоб не ругаться боцманскою бранью,
  • И на ладонях, не привыкших к соли,
  • Мозоли крепкие находишь ты.
  • Где б ни был ты: на берегу Аляски,
  • Закутанный в топорщащийся мех,
  • На жарких островах Архипелага
  • Стоишь ли ты в фланелевой рубахе,
  • Или у Клязьмы с удочкой сидишь ты,
  • На волны глядя и следя качанье
  • Внезапно дрогнувшего поплавка, —
  • Хвала тебе! Простое сердце древних
  • Вошло в тебя и расправляет крылья,
  • И ты заводишь боевую песню, —
  • Где грохот ветра и прибой морей.

1918

Кошки

Ал. Соколовскому

  • Уже на крыше, за трубой,
  • Под благосклонною луною
  • Они сбираются толпой,
  • Подняв хвосты свои трубою.
  • Где сладким пахнет молоком
  • И нежное белеет сало,
  • Свернувшись бархатным клубком,
  • Они в углу ворчат устало.
  • И возбужденные жарой,
  • Они пресыщены едою,
  • Их не тревожит запах твой,
  • Благословенное жаркое.
  • Как сладок им весенний жар
  • На кухне, где плита пылает,
  • И супа благовонный пар
  • Там благостно благоухает.
  • О черных лестниц тишина,
  • Чердак, пропахнувший мышами,
  • Где из разбитого окна
  • Легко следить за голубями.
  • Когда ж над домом стынет тишь
  • Волной вечернего угара,
  • Тогда, скользя по краю крыш,
  • Влюбленные проходят пары.
  • Ведь ты, любовь, для всех одна,
  • Ты всех страстей нежней и выше,
  • И благосклонная луна
  • Зовет их на ночные крыши.

1919

«Я сладко изнемог от тишины и снов…»

  • Я сладко изнемог от тишины и снов,
  • От скуки медленной и песен неумелых,
  • Мне любы петухи на полотенцах белых
  • И копоть древняя суровых образов.
  • Под жаркий шорох мух проходит день за днем,
  • Благочестивейшим исполненный смиреньем,
  • Бормочет перепел под низким потолком,
  • Да пахнет в праздники малиновым вареньем.
  • А по ночам томит гусиный нежный пух,
  • Лампада душная мучительно мигает,
  • И, шею вытянув, протяжно запевает
  • На полотенце вышитый петух.
  • Так мне, о Господи, ты скромный дал приют
  • Под кровом благостным, не знающим волненья,
  • Где дни тяжелые, как с ложечки варенье,
  • Густыми каплями текут, текут, текут.

1919

Баллада о нежной даме

  • Зачем читаешь ты страницы
  • Унылых, плачущих газет?
  • Там утки и иные птицы
  • В тебя вселяют ужас. – Нет,
  • Внемли мой дружеский совет:
  • Возьми ты объявлений пачку,
  • Читай, – в них жизнь, в них яркий свет:
  • «Куплю японскую собачку!»
  • О дама нежная! Столицы
  • Тебя взлелеяли! Корнет
  • Именовал тебя царицей,
  • Бела ты, как вишневый цвет.
  • Что для тебя кровавый бред
  • И в горле пушек мяса жвачка, —
  • Твоя мечта светлей планет:
  • «Куплю японскую собачку».
  • Смеживши черные ресницы,
  • Ты сладко кушаешь шербет.
  • Твоя улыбка как зарница,
  • И содержатель твой одет
  • В тончайший шелковый жилет,
  • И нанимает третью прачку, —
  • А ты мечтаешь, как поэт:
  • «Куплю японскую собачку».
  • Когда от голода в скелет
  • Ты превратишься и в болячку,
  • Пусть приготовят на обед
  • Твою японскую собачку.

1919

Трактир

Посвящение 1 (ироническое)
  • Всем неудачникам хвала и слава!
  • Хвала тому, кто, в жажде быть свободным,
  • Как дар, хранит свое дневное право —
  • Три раза есть и трижды быть голодным.
  • Он слеп, он натыкается на стены.
  • Он одинок. Он ковыляет робко.
  • Зато ему пребудут драгоценны
  • Пшеничный хлеб и жирная похлебка.
  • Когда ж, овеяно предсмертной ленью,
  • Его дыханье вылетит из мира,
  • Он сытое найдет успокоенье
  • В тени обетованного трактира.
Посвящение 2 (романтическое)
  • Увы, мой друг, мы рано постарели
  • И счастьем не насытились вполне.
  • Припомним же попойки и дуэли,
  • Любовные прогулки при луне.
  • Сырая ночь окутана туманом…
  • Что из того? Наш голос не умолк
  • В тех погребах, где юношам и пьяным
  • Не отпускают вдохновенья в долг.
  • Женаты мы. Любовь нас не волнует.
  • Домашней лирики приходит срок.
  • Пора! Пора! Уже нам в лица дует
  • Воспоминаний слабый ветерок.
  • И у сосновой струганой постели
  • Мы вспомним вновь в предсмертной тишине
  • Веселые попойки и дуэли,
  • Любовные прогулки при луне.

Сцена изображает чердак в разрезе. От чердака к низким и рыхлым облакам подымается витая лестница и теряется в небе. Поэт облокотился о стол, опустив голову. На авансцену выходит Чтец.

Чтец

  • Для тех, кто бродит по дворам пустым
  • С гитарой и ученою собакой,
  • Чей голос дребезжит у черных лестниц,
  • Близ чадных кухонь, у помойных ям,
  • Для тех неунывающих бродяг,
  • Чья жизнь, как немощеная дорога,
  • Лишь лужами и кочками покрыта,
  • Чье достоянье – посох пилигрима
  • Или дырявая сума певца, —
  • Для вас, о неудачники мои,
  • Пройдет нравоучительная повесть
  • О жизни и о гибели певца.
  • О вы, имеющие теплый угол,
  • Постель и стеганое одеяло,
  • Вы, греющие руки над огнем,
  • Прислушиваясь к нежному ворчанью
  • Похлебки в разогретом котелке, —
  • Внемлите этой повести печальной
  • О жизни и о гибели певца.

Певец

  • Окончен день, и труд дневной окончен.
  • Башмачник, позабывший вколотить
  • Последний гвоздь в широкую подошву,
  • Встречает ночь, удобно завалившись
  • С женою спать. Портной, мясник и повар
  • Кончают день в корчме гостеприимной
  • И пивом, и сосисками с капустой
  • Встречают наступающую ночь.
  • Десятый час. Теперь на скользких крышах
  • Кошачьи начинаются свиданья.
  • Час воровской работы и любви,
  • Час вдохновения и час разбоя,
  • Час, возвещающий о жарком кофе,
  • О булках с маслом, о вишневой трубке,
  • Об ужине и о грядущем сне.
  • И только я, бездельник, не узнаю
  • Чудесных благ твоих, десятый час.
  • И сон идет и пухом задувает
  • Глаза, но только веки опущу,
  • И улица плывет передо мною
  • В сиянии разубранных витрин.
  • Там розовая стынет ветчина,
  • Подобная прохладному рассвету,
  • И жир, что обволакивает мясо,
  • Как облак, проплывающий в заре.
  • О пирожки, обваренные маслом,
  • От жара раскаленной духовой
  • Коричневым покрытые загаром,
  • Вас нежный сахар инеем покрыл,
  • И вы лежите маслянистой грудой
  • Средь ржавых груш и яблок восковых.
  • И в темных лавках, среди туш, висящих
  • Меж ящиков и бочек солонины,
  • Я вижу краснощеких мясников,
  • Колбасников в передниках зеленых.
  • Я вижу, как шатаются весы
  • Под тягой гирь, как нож блестит и сало,
  • Свистя, разрезывает на куски.
  • И мнится мне, что голод скользкой мышью
  • По горлу пробирается в желудок,
  • Царапается лапками тугими,
  • Барахтается, ноет и грызет.
  • О Господи, ты дал мне голос птицы,
  • Ты языка коснулся моего,
  • Глаза открыл, чтобы сокрытое узреть,
  • Дал слух совы и сердце научил
  • Лад отбивать слагающейся песни.
  • Но, господи, ты подарить забыл
  • Мне сытое и сладкое безделье,
  • Очаг, где влажные трещат дрова,
  • И лампу, чтоб мой вечер осветить.
  • И вот глаза я подымаю к небу
  • И руки складываю на груди —
  • И говорю: «О Боже, может быть,
  • В каком-нибудь неведомом квартале
  • Еще живет мясник сентиментальный,
  • Бормочущий возлюбленной стихи
  • В горячее и розовое ухо.
  • Я научу его язык словам,
  • Как мед тяжелый, сладким и душистым,
  • Я дам ему свой взор, и слух, и голос, —
  • А сам – под мышки фартук подвяжу,
  • Нож наточу, лоснящийся от жира,
  • И молча стану за дубовой стойкой
  • Медлительным и важным продавцом».
  • Но ни один из мясников не сменит
  • Свой нож и фартук на судьбу певца.
  • И жалкой я брожу теперь дорогой,
  • И жалкий вечер без огня встречаю —
  • Осенний вечер, поздний и сырой.

Чтец

  • Так, что ни вечер, сетует певец
  • На Господа и Промысел небесный.
  • И вот сквозь пенье скрипок и фанфар,
  • Сквозь ангельское чинное хваленье,
  • Господь, сидящий на высоком троне,
  • Услышал скорбную мольбу певца
  • И так сказал:

Голос

  • Сойди, гонец послушный,
  • С небес на землю. Там, в пыли и прахе,
  • Измученного отыщи певца.
  • И за руку возьми и приведи
  • Его ко мне – в мой край обетованный.
  • Дай хлеб ему небесный преломить
  • И омочи его гортань сухую
  • Вином из виноградников моих.
  • Дай теплоту ему, и тишину,
  • И ложе жаркое приуготовь,
  • Чтоб он вкусил безделие и отдых.
  • Сойди, гонец!

Чтец

  • И уж бежит к земле
  • По лестнице высокой и скрипучей
  • Гонец ширококрылый. И к нему
  • Всё ближе придвигается земля:
  • Уже он смутно различает крыши,
  • Верхи деревьев, купола соборов,
  • Он видит свет из-за прикрытых ставень.
  • И в уличном сиянье фонарей
  • Вечерний город – смутен и спокоен.
  • По лестнице бежит гонец послушный,
  • Распугивая голубей земных,
  • Заснувших под застрехами собора.
  • И грузный разговор колоколов
  • Гонец впивает слухом непривычным…
  • Всё ниже, ниже в царство чердаков,
  • В мир черных лестниц, средь стропил гниющих,
  • Бежит гонец, и в паутине пыльной
  • Легко мелькает ясная одежда
  • И крылья распростертые его.
  • О, как близка голодная обитель,
  • Где изможденный молится певец!
  • Так поспеши ж, гонец ширококрылый,
  • Сильней стучи в незапертую дверь,
  • Чтоб он услышал голос избавленья!
  • От голода и от скорбей земных.
  • Стук в дверь

Певец

  • Кто в этот час ко мне стучит!.. Сосед ли,
  • Пришедший за огнем, чтоб раскурить
  • Погаснувшую трубку, иль, быть может,
  • Товарищ мой, голодный как и я?
  • Войди, пришелец!

Чтец

  • И в комнату идет
  • Веснушчатый, и красный, и румяный
  • Рассыльный из трактира, и певец
  • Глядит на бойкое его лицо,
  • На руки красные, как сок морковный,
  • На ясные лукавые глаза,
  • Сияющие светом неземным.

Певец

  • О, посещенье странное. Зачем
  • Пришел ко мне рассыльный из трактира?
  • Давно таких гостей я не встречал
  • С румянцем жарким и веселым взглядом.
  • Гонец
  • Хозяин мой вас приглашает нынче
  • Отужинать и выпить у него.

Певец

  • Но кто же ваш хозяин и откуда
  • Он знает обо мне?

Гонец

  • Хозяин мой
  • Все песни ваши помнит наизусть.
  • Хоть и трактирщик он, но всё же муза
  • Поэзии ему близка, и вот
  • Он нынче приглашает вас к себе.
  • Скорее собирайтесь. Долог путь —
  • Остынет ужин, прежде чем дойдем,
  • И зачерствеет нежный хлеб пшеничный.
  • Быстрее собирайтесь.

Певец

  • Только в плащ
  • Закутаюсь и шапку нахлобучу.

Гонец

  • Пора идти, хозяин ждать не любит.
  • Певец
  • Сейчас иду. Где мой дорожный шарф?

Чтец

  • Они идут от чердаков сырых,
  • От влажных крыш, от труб, покрытых сажей,
  • От визга кошек, карканья ворон
  • И звона колокольного, всё выше
  • По лестнице опасной и крутой.
  • Шатаются истертые ступени
  • Под шагом их. И ухватился крепко
  • За пальцы провожатого певец.
  • Всё выше, выше, к низким облакам,
  • Сырым и рыхлым, сквозь дождливый сумрак;
  • Раскачиваема упорным ветром,
  • Крутая лестница ведет гонца.
  • И падая, и оступаясь вниз,
  • И за руку вожатого хватаясь,
  • Певец идет всё выше, выше, выше,
  • От въедливого холода дрожа.

Певец

  • Опасен путь, и неизвестно мне,
  • Куда ведет он.

Гонец

  • Не волнуйся. Ты
  • Сейчас найдешь приют обетованный…

Певец

  • Но я боюсь, от сырости ночной
  • Скользит нога и лестница трещит…

Гонец

  • Будь стойким, не гляди через перила,
  • Держись упорней, вот моя рука —
  • Она крепка и удержать сумеет.

Чтец

  • Конец дороги скользкой и крутой.
  • Раздергиваются облака, треща,
  • Как занавес из коленкора. Свет
  • От фонаря, повисшего над дверью,
  • Слепящей пылью дунул им в глаза.
  • И вывеску огромную певец
  • Разглядывает с жадным любопытством:
  • Там кисть широкая намалевала
  • Оранжевую сельдь на блюде синем,
  • Малиновую колбасу и чашки
  • Зеленые с разводом золотым.
  • И надпись неуклюжая гласит:
  • «Заезжий двор – спокойствие сердец».
  • О, вечно восхваляемый трактир,
  • О, запах пива, пар, плывущий тихо
  • Из широко распахнутых дверей,
  • У твоего заветного порога
  • Перекрестились все пути земные,
  • И вот сюда пришел певец и жадно
  • Глядит в незапертую дверь твою.
  • Да, лучшего он пожелать не смел:
  • Под потолком, где сырость разрослась
  • Пятном широким, на крюках повисли
  • Огромные окорока, и жир
  • С них каплет мерно на столы и стулья.
  • У стен, покрытых краскою сырой,
  • Большие бочки сбиты обручами,
  • И медленно за досками гудит,
  • Шипит и бродит хмель пивной. А там,
  • На низких стойках, жареные рыбы
  • С куском салата, воткнутым во рты,
  • Коричневой залитые подливой,
  • Распластаны на длинных блюдах. Там
  • Дырявый сыр, пропахший нежной гнилью,
  • Там сало мраморным лежит пластом,
  • Там яблок груды, и загар медовый
  • Покрыл их щеки пылью золотой.
  • А за столом, довольные, сидят
  • На стульях гости. Чайники кругом,
  • Как голуби ленивые, порхают,
  • И чай, журча, струится в чашки. Вот
  • Куда пришел певец изнеможденный.
  • И ангел говорит ему:
  • «Иди
  • И за столом усядься. Ты обрел
  • Столь долгожданное успокоенье —
  • Хозяин всё тебе дарует».

Певец

  • Но
  • Чем расплачусь я?

Гонец

  • Это только мзда
  • За песни, что слагал ты на земле…

Чтец

  • С утра до вечера – еда, и только…
  • Певец толстеет. Вместо глаз уже
  • Какие-то гляделки. Вместо рук —
  • Колбасы. А стихи давным-давно
  • Забыл он. Только напевает в нос
  • Похабщину какую-то. Недели
  • Проходят за неделями. И вот
  • Еда ему противной стала. Он
  • Мечтает о работе, о веселых
  • Земных дорогах, о земной любви,
  • О голоде, который обучил
  • Его стихам, о чердаке пустом,
  • О каплях стеарина на бумаге…
  • Он говорит:

Певец

  • Ну, хватит, погулял!
  • Теперь пора домой. Моя работа
  • Заброшена. Пусти меня. Пора!

Чтец

  • Но тот, кто пригласил его к себе,
  • Не отпускает бедного поэта…
  • Он лучшее питье ему несет,
  • Он лучшие подсовывает блюда:
  • Пусть ест! Пусть поправляется! Зачем
  • Певцу земля, где голод и убийства:
  • Сиди и ешь! Чего тебе еще?

Певец

  • Пусти меня. Не то я перебью
  • Посуду в этой комнате постылой.
  • Я крепок. Я отъелся, и теперь
  • Я буду драться, как последний грузчик.
  • Пусти меня на землю. У меня
  • Товарищи остались. Целый мир,
  • Деревьями поросший и водой
  • Обрызганный – в туманах и сияньях
  • Оставлен мной. Пусти меня! Пусти!
  • Не то я плюну в бороду твою,
  • Проклятый боров!.. Говорю: пусти!

Чтец

  • Тогда раздался голос:

Голос

  • Черт с тобой!
  • Довольно! Уходи! Катись на землю!

1919–1920, 1933

Рассыпанной цепью

  • Трескучей дробью барабанят ружья
  • По лиственницам сизым и по соснам.
  • Случайный дрозд, подраненный, на землю
  • Валится с. криком, трепеща крылом!
  • Холодный лес, и снег, и ветер колкий…
  • И мы стоим рассыпанною цепью,
  • В руках двустволки, и визжат протяжно
  • Мордашки на отпущенных ремнях…
  • Друзья, молчите! Он залег упорно,
  • И только пар повиснул над берлогой,
  • И только слышен храп его тяжелый
  • Да низкая и злая воркотня…
  • Друзья, молчите! Пусть, к стволу прижавшись,
  • Прицелится охотник терпеливый!
  • И гром ударит между глаз звериных,
  • И туша, вздыбленная, затрепещет
  • И рухнет в мерзлые кусты и снег!
  • Так мы теперь раскинулись облавой —
  • Поэты, рыбаки и птицеловы,
  • Ремесленники, кузнецы, – широко
  • В лесу холодном, где колючий ветер
  • Нам в лица дует. Мы стоим вокруг
  • Берлоги, где засел в кустах замерзших
  • Мир, матерой и тяжкий на подъем…
  • Эй, отпускайте псов, пускай потреплют!
  • Пускай вопьются меткими зубами
  • В затылок крепкий. И по снегу быстро,
  • По листьям полым, по морозной хвое,
  • Через кусты катясь шаром визжащим,
  • Летят собаки. И уже встает
  • Из темноты берлоги заповедной
  • Тяжелый мир, огромный и косматый,
  • И под его опущенною лапой
  • Тяжелодышащий скребется пес!
  • И мы стоим рассыпанною цепью —
  • Поэты, рыбаки и птицеловы.
  • И, вздыбленный, идет на нас, качаясь,
  • Мир матерой. И вот один из нас —
  • Широкоплечий, русый и упорный —
  • Вытаскивает нож из сапога
  • И, широко расставив ноги, ждет
  • Хрипящего и бешеного зверя.
  • И зверь идет. Кусты трещат и гнутся,
  • Испуганный, перелетает дрозд,
  • И мы стоим рассыпанною цепью,
  • И руки онемели, и не можем
  • Прицелиться медведю между глаз…
  • А зверь идет… И сумрачный рабочий
  • Стоит в снегу и нож в руке сжимает,
  • И шею вытянул, и осторожно
  • Глядит в звериные глаза! Друзья,
  • Облава близится к концу! Ударит
  • Рука рабочья в сердце роковое,
  • И захрипит, и упадет тяжелый
  • Свирепый мир – в промерзшие кусты…
  • А мы, поэты, что во время боя
  • Стояли молча, мы сбежимся дружно,
  • И над огромным и косматым трупом
  • Мы славу победителю споем!

1920

Знаки

  • Шумели и текли народы,
  • Вскипела и прошла волна —
  • И ветер Славы и Свободы
  • Вздувал над войском знамена…
  • И в каждой битве знак особый
  • Дела героев освещал
  • И страшным блеском покрывал
  • Земле не преданные гробы…
  • Была пора: жесток и горд,
  • Безумно предводя бойцами,
  • С железным топотом когорт
  • Шел Цезарь галльскими полями…
  • И над потоком желтой мглы
  • И к облакам взметенной пыли
  • Полет торжественный кружили
  • Квирита медные орлы…
  • И одноок, неукротимо,
  • Сквозь пыль дорог и сумрак скал,
  • Шел к золотым воротам Рима
  • Под рев слоновий Ганнибал…
  • Текли века потоком гулким,
  • И новая легла тропа,
  • Как по парижским переулкам
  • Впервые ринулась толпа, —
  • Чтоб, как взволнованная пена,
  • Сметая золото палат,
  • Зеленой веткой Демулена
  • Украсить стогны баррикад…
  • И вот, возвышенно и юно,
  • Посланницей высоких благ, —
  • Взнесла Парижская коммуна
  • В деснице нищей красный флаг…
  • И, знак особый выбирая
  • У всех народов и времен,
  • Остановились мы, не зная,
  • Какой из них нам присужден…
  • Мы не узнали… И над нами
  • В туманах вспыхнула тогда,
  • Сияя красными огнями,
  • Пятиконечная звезда!..

1920

Путнику

  • Студент Сорбонны ты или бродячий плут,
  • Взгляни: моя сума наполнена едою.
  • Накинь свой рваный плащ, и мы пойдем с тобою
  • В чудесную страну, что Фландрией зовут.
  • В дороге мы найдем в любой корчме приют,
  • Под ливнем вымокнем и высохнем от зноя,
  • Пока из-под холмов в глаза нам не сверкнут
  • Каналы Фландрии студеною волною.
  • Довольно ты склонял над пыльной кипой грудь,
  • Взгляни: через поля свободный льется путь!
  • Смени ж грамматику на посох пилигрима,
  • Всю мудрость позабудь и веселись, как дрозд, —
  • И наша жизнь пройдет струей мгновенной дыма,
  • Среди молчанья стад и в тихом блеске звезд.

1921

«Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых…»

  • Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых
  • Нет пищи крысам. Только паутина
  • Подернула углы. И голубиной
  • Не видно стаи в улицах немых.
  • Крик грузчиков на площадях затих.
  • Нет кораблей… И только на старинной
  • Высокой башне бьют часы. Пустынно
  • И скучно здесь, среди домов сырых.
  • Взгляни, матрос! Твое настало время,
  • Чтоб в порт, покинутый и обойденный всеми,
  • Из дальних стран пришли опять суда.
  • И красный флаг над грузною таможней
  • Нам возвестил о правде непреложной,
  • О вольном крае силы и труда.

1921

Чертовы куклы

  • От крутоседлой конницы татарской
  • Упрямый дух кумыса и конины
  • Смолой потек по городам и весям
  • До скопидомной ключницы Москвы.
  • Перепелиные стояли ночи,
  • И ржавый месяц колосом налитым
  • Тянулся к травам низким и сырым.
  • А за рекой стоял собачий лай,
  • Да резал воздух свист бича тугого,
  • Да бабий визг, да цокот соловья
  • Купеческого. А на Лобном месте
  • Бездомные собаки копошились
  • Над воровскою головой. Гудел
  • Сусальный перезвон. Пред византийской
  • Широкоглазой важностью иконы
  • Кудлатый инок плакал и вопил.
  • Потом кричал барашком недобитым
  • Вихрастый Дмитрий – и бродил суровый
  • Широкоплечий Годунов. А там
  • От тополей и лиственниц литовских
  • Вскрутилась пыль; там рыжие литвины
  • В косматых шапках и плащах медвежьих
  • Раскачивались в седлах; там в пыли
  • Маячили невиданные крылья
  • Варшавской конницы. И грузным шагом
  • Там коренастая брела пехота.
  • И трубные тугие голоса
  • Коней бесили: «На Москву, вперед!»
  • И белобрысый человек глядел
  • На солнечные головы соборов.
  • А в черных дебрях, в пустынях медвежьих,
  • Корявым плугом ковыряя землю,
  • Ждал крестьянин ночного бездорожья,
  • Чтоб, напустив на терема бояр
  • Багрового и злого петуха,
  • Удариться на Волгу и на Дон,
  • Пройти на Яик, сгинуть в Забайкалье,
  • Лишь изредка далекую Москву
  • Разбойной перекличкой беспокоить.
  • «Сарынь на кичку!» – начинает Дон.
  • «Сарынь на кичку!» – отвечает Волга.
  • «Сарынь на кичку!» – стонет по тайге
  • И замирает в чаще и чапыге…
  • Дождь пролетел. Крутые облака
  • Прошли медлительными косяками.
  • Будяк колючий и дурман белесый
  • Повырастали из замков ружейных,
  • Да ловкая завила повилика на них
  • Щиты с нерусскими словами.
  • Дождь прошумел. И вновь сусальный звон
  • Повис над деревянною Москвою.
  • Седобородым духовенством снова
  • Задымлены широкие соборы.
  • И вновь венец напяливают туго
  • Послушнику на отроческий лоб.
  • А вниз по Волге, к синим Жигулям,
  • К хвалынским волнам пролетают струги,
  • Саратов падает, кровоточа,
  • Самара руки в ужасе ломает,
  • Смерд начинает наводить правеж,
  • И вся земля кричит устами смерди:
  • «Смерть! Смерть! Убей и по ветру раздуй
  • Гнездо гадюк и семена крапивы,
  • Бей кистенем ярыжек и бояр,
  • Наотмашь бей, наметься без промашки,
  • Чтоб на костях, на крови их взошла
  • Иная рожь и новая пшеница…»
  • Но деньги свой не потеряли вес,
  • Но золото еще блестит под солнцем…
  • И движутся наемные полки,
  • Нерусские сверкают алебарды,
  • И пушечный широкогорлый рев
  • Нерусским басом наполняет степи…
  • Палач поет, не покладая рук,
  • И свищет ветер по шатрам пустынным.
  • Давно истлели кости казаков,
  • Давно стрелецкая погибла воля,
  • Давно башка от звона и кажденья
  • Бурлящим квасом переполнена.
  • И бунтовщицкая встает слободка,
  • И женщина из темного оконца,
  • Целуя крест, холодным синим ногтем
  • На жертву кажет. А пила грызет,
  • Подскакивает молоток, и отрок
  • Стирает пот ладонью заскорузлой
  • С упрямого младенческого лба.
  • О, брадобрей! Уже от ловких ножниц
  • Спасаются брюхатые бояре,
  • И стриженые бороды упрямо
  • Топорщатся щетиною седой,
  • А ты гвардейским ржавым тесаком
  • Нарыв вскрываешь, пальцем протирая
  • Глаза от гноя брызнувшего. Ты
  • У палача усталого берешь
  • Его топор, – и головы стрельцов,
  • Как яблоки, валятся. И в лицо
  • Европе изумленной дышишь ты
  • Горячим и вонючим перегаром.
  • Пусть крепкой солью и голландской водкой
  • И въедливой болезнью ты наказан,
  • Всё так же величаво и ужасно
  • Кошачье крутоскулое лицо.
  • И вот, напялив праздничный камзол,
  • Ты в домовину лег, скрестивши руки,
  • Безумный трудолюбец.
  • Во дворце ж
  • Растрепанная рыжая царевна
  • Играет в прятки с певчим краснощеким
  • И падает на жаркие подушки, —
  • И арапчонок в парчевой чалме
  • Под дребезжанье дудки скоморошьей
  • Задергивает занавесь, смеясь.
  • Еще висящих крыс не расстрелял
  • Курносый немчик в парике кудрявом,
  • Еще игрушечные спят бригады
  • И генералы дремлют у дверей,
  • А женщина в гвардейском сюртуке
  • Взбесившуюся лошадь направляет, —
  • И средь кипящих киверов и шляп
  • Немецкий выговор и щек румянец
  • Военным блудом распалились. Пыль
  • Еще клубится, выстрелы еще
  • Звучат неловко в воздухе прохладном,
  • А пудреная никнет голова
  • На лейб-гвардейское сукно кафтана,
  • Да ражий офицер, откинув шпагу,
  • Целует губы сдобные.
  • В степях,
  • Где Стенькин голос раздуваем ветром,
  • Опять шумит, опять встает орда,
  • Опять глаза налиты вдохновеньем,
  • Жгут гарнизоны, крепости громят,
  • Чиновники на виселицах пляшут,
  • Скрипят телеги, месяц из травы
  • Вылазит согнутым татарским луком.
  • Вот-вот гроза ударит в Петербург,
  • Вот-вот царицу за косы потащат
  • По мостовой и заголят на срам
  • Толпе, чтоб каждый, в ком еще живет
  • Любовь к свободе, мог собрать слюну
  • И плюнуть ей на проклятое чрево…
  • Нет Пугачева… Кровь его легла
  • Ковром расшитым под ноги царице,
  • И шла по нем царица – и пришла
  • К концу, а на конце – ночной горшок
  • Принял ее последнее дыханье…
  • И труп был сизым, как осенний день,
  • И осыпалась пудра на подушки
  • С двойного подбородка…
  • Налетай
  • И падай мертвым, сумасшедший рыцарь.
  • И белокурый мальчик вытирает
  • Широкий лоб батистовым платком.
  • А там гудит и ссорится Париж.
  • И между тел, повиснувших уныло
  • С визгливых фонарей, уже бредет
  • Артиллерист голодный. Может быть,
  • Песков египетских венец кипящий
  • Венчает голову с космою черной,
  • И папская трехглавая тиара
  • Упала к узким сапогам его.
  • И дикий снег посеребрил виски
  • Под шляпой треугольною и брови
  • Осыпал нежной пудрой снеговой…
  • Всё может быть… А нынче только свист
  • Стремящегося вниз ножа да голос
  • Судьи, читающего приговор.
  • А там, в России, тайные кружки,
  • На помочах ведомая свобода
  • Да лысый лоб, склоненный меж свечей
  • К листам бумаги – скользким и шуршащим.
  • Поездки по дорогам столбовым,
  • Шлагбаумы, рожки перед восходом,
  • И, утомленный скукой трудовой,
  • Царь падает в подушки шарабана.
  • А в Таганроге – смерть. Дощатый гроб,
  • Каждения, цветы и панихиды,
  • А к северу яругами бредет
  • Веселый странник, ясные глаза
  • Подняв в гремящее от песен небо.
  • И солнце пробегает суетливо
  • По лысому сияющему лбу…
  • Цареубийцам нет пощады ныне.
  • Пусть бегает растрепанный певец
  • Средь войска оробелого. Пускай
  • Моряк перчатку теребит и жадно
  • Ждет помощи. Но серые глаза
  • И бакенбарды узкие проходят
  • Промеж солдат, и пьяный канонир
  • Наводит пушку на друзей народа.
  • Так в год из года. Тот же грузный шаг,
  • Немецкий говор, холод глаз стеклянных,
  • Махорочная радость, пьяный стон и…
  • И повинующиеся солдаты.
  • Но месть старинная еще жива,
  • Еще не сгибла в камне и железе,
  • Еще есть юноши с огнем в глазах,
  • Еще есть девушки с любовью к воле.
  • Они выходят на широкий путь
  • Разведчиками будущих восстаний.
  • …Карета сломана… На мостовой
  • Сырая куча тряпок, мяса, крови,
  • И рыжий дворник навалился враз
  • На юношу в студенческой фуражке.
  • Но восстают загубленные люди,
  • И Стенька четвертованный встает
  • Из четырех сторон. И голова
  • Убитого Емельки на колу
  • Вращается, и приоткрылся рот,
  • Чтоб вымолвить неведомое слово.

1921

Освобождение

(Отрывки из поэмы)

1
  • За топотом шагов неведом
  • Случайной конницы налет,
  • За мглой и пылью —
  • Следом, следом
  • Уже стрекочет пулемет.
  • Где стрекозиную повадку
  • Он, разгулявшийся, нашел?
  • Осенний день,
  • Сырой и краткий,
  • По улицам идет, как вол…
  • Осенний день
  • Тропой заклятой
  • Медлительно бредет туда,
  • Где под защитою Кронштадта
  • Дымят военные суда.
  • Матрос не встанет, как бывало,
  • И не возьмет под козырек,
  • На блузе бант пылает алый,
  • Напруженный взведен курок.
  • И силою пятизарядной
  • Оттуда вырвется удар,
  • Оттуда, яростный и жадный,
  • На город ринется пожар.
  • Матрос подымет руку к глазу
  • (Прицел ему упорный дан),
  • Нажмет курок —
  • И сразу, сразу
  • Зальется тенором наган.
  • А на плацдармах
  • Дождь и ветер,
  • Колеса, пушки и штыки,
  • Сюда собрались на рассвете
  • К огню готовые полки.
  • Здесь:
  • Галуны кавалериста,
  • Папаха и казачий кант,
  • Сюда идут дорогой мглистой
  • Сапер,
  • Матрос
  • И музыкант.
  • Сюда путиловцы с работы
  • Спешат с винтовками в руках,
  • Здесь притаились пулеметы
  • На затуманенных углах.
  • Октябрь!
  • Взнесен удар упорный
  • И ждет падения руки.
  • Готово всё:
  • И сумрак черный,
  • И телефоны, и полки.
  • Всё ждет его:
  • Деревьев тени,
  • Дрожанье звезд и волн разбег,
  • А там, под Гатчиной осенней,
  • Худой и бритый человек.
  • Октябрь!
  • Ночные гаснут звуки,
  • Но Смольный пламенем одет,
  • Оттуда в мир скорбей и скуки
  • Шарахнет пушкою декрет.
  • А в небе над толпой военной,
  • С высокой крыши,
  • В дождь и мрак,
  • Простой и необыкновенный,
  • Летит и вьется красный флаг.
2
  • Он струсил!
  • Английский костюм
  • И кепи не волнуют боле
  • Солдатской бунтовщицкой воли
  • И пленный не тревожат ум.
  • И только кучка юнкеров,
  • В шинелях путаясь широких,
  • Осталась верной.
  • Путь готов —
  • Для крепких, страстных и жестоких.
  • «Стой, кто идет?!»
  • Осенний дождь
  • И мрак, овеянный туманом,
  • Страшны как смерть:
  • «Я – новый вождь!»
  • И мимо шагом неустанным,
  • В пустую ночь и в талый снег,
  • Сквозь блеск штыков и говор злобы,
  • Спеша, идет высоколобый,
  • Широкоплечий человек.
  • О вы, рожденные трудом,
  • О вас пройдет из рода в роды
  • Хвала! Вы пулей и штыком
  • Ковчег построили свободы.
  • Куда низринулся удар
  • Руки рабочей?
  • Пробегая
  • Через торцовый тротуар,
  • Кто восклицает, умирая:
  • «Коммуна близко…»
  • Пропахших краскою газетной,
  • Декреты плещут…
  • Смерть и страх
  • По подворотням, незаметно,
  • Толкутся, как биржевики,
  • Бормочут, ссорятся и ноют,
  • Торцы трещат.
  • Броневики
  • Сокрытою сиреной воют.
  • Там закипает и гудит
  • Случайный бой.
  • Матрос огромный
  • В огне и грохоте стоит
  • Среди камней, под пушкой темной,
  • Литейщик приложил щеку,
  • Целясь, к морозному прикладу.
  • И защищая баррикаду —
  • Трамвай разбитый на боку.
  • Гремя доспехами стальными,
  • Весь в саже, копоти и дыме,
  • Катится броневик!
  • Пора
  • Игру окончить…
  • Нет пощады
  • Всем слабым духом…
  • До утра
  • Огнем гремели баррикады…
  • А в небе над толпой военной,
  • С высокой крыши, в дождь и мрак,
  • Простой и необыкновенный,
  • Летит и плещет красный флаг.

1921–1923

Урожай

  • Дух весны распаленный и новый
  • Распирает утробу земли,
  • По лесам, где топорщатся совы,
  • По болотам, где спят журавли,
  • После зимнего ветра и стужи,
  • После вьюг и летучих снегов
  • Теплый дождь ударяет о лужи,
  • Каплет мед из набухших цветов.
  • И голодная доля пред нами
  • Не маячит туманом степным,
  • Степь родными желтеет хлебами,
  • Зимний мрак улетает, как дым.
  • Богатырская воля родная!
  • Стынут степи в зеленом пуху,
  • И Микула, коня распрягая,
  • Тащит сам по раздольям соху.
  • Ходят зори над мглою суровой,
  • Птичьим цокотом полнится май,
  • И на дудке играет громовой
  • По лугам молодой урожай.
  • Что ж, за долгую темную зиму
  • Поистратилась сила у нас,
  • Иль простор золотой и любимый
  • Наш усталый не радует глаз,
  • Или птиц перелетная стая
  • Нам грядущий посев не сулит,
  • Иль земля молодая, родная
  • Мощь побегов в себе не таит?
  • Мы копили упор и терпенье
  • Тяжкой осенью, нищей зимой,
  • Чтоб полдневной порою весенней
  • С хитрым голодом двинуться в бой.
  • Эй, товарищи дружные, где вы?
  • Блещут сохи, и плуги звенят,
  • Вырастают тугие посевы,
  • Как бойцы, что построились в ряд.
  • Это хлебное воинство ныне
  • Тяжкий колос подъемлет вперед
  • И по нищей и скудной пустыне
  • Благоденствие вдаль разольет.

1922

Александру Блоку

Читать бесплатно другие книги:

Денег и успеха всегда мало. Чем больше их имеешь, тем больше в них нуждаешься…Пятеро институтских др...
Едва не погибший от взрыва в детском доме Александр Турецкий лежит в госпитале, но жаждет действия. ...
Аналитик Волжского управления ФСБ обещал передать заместителю Генерального прокурора Меркулову инфор...
Ранним утром в Тропаревском парке возле пруда двумя выстрелами в грудь убит Анатолий Великанов – зна...
По-разному сложились судьбы четверых школьных друзей: спустя пятнадцать лет после выпускного вечера ...
«…Прохор минут пять стоял и прислушивался. За вторжение на чужую зону можно было прилично схлопотать...