Симфония дня и ночи Муратов Владислав

Глава 13

Сырость. Пахнет потом разъяренных мужчин. Стоячий в ушах постоянный скрежет металла и нервные стуки психически больных заключенных. Гул, играющих в азартные игры, постояльцев этого тюремного подземелья.

Наш герой сидел на кушетке, а его ноги были по щиколотку в воде. Огромная лужа, растянувшаяся почти на все камеры. Идет дождь – так говорили пожизненно заключенные.

А ведь дождь и впрямь шел. И так было постоянно. Заключенные никому не нужны. Считается, что власти специально разрушают тюремные резервации, чтобы ухудшить условия их обитателей. Властям важно чтобы преступники умирали как можно быстрее. И, наверное, они поступают правильно. Так и сейчас: очередной ливень накрыл недалекий от океана город, и все тюремные камеры, находящиеся под землей (а зачастую абсолютное большинство их было построено таким образом), оказались подтоплены.

Хорнеру не повезло больше. Снисходительные начальники переводили пожизненно заключенных в лучшие камеры: им и так досталась страшная участь медленно погибать, тем более, когда около половины заключенных являлись невиновными (для поддержания порядка в городе выгоднее сажать даже мелких воров и потенциальных преступников). Поэтому временные заключенные сидели в наихудших условиях.

Клетки были достаточно просторные. Билли сидел один, как и многие, и если бы к нему прибавили еще троих, то теснее бы не стало. А вот громкая ватага «пожизненников» толпилась по восемь-десять человек на камеру. И таких камер было около шести на другом конце продолговатой тюрьмы (Билли сидел в самой крайней клетке на одном конце, а шумные толпы на противоположном). Так делалось для того, чтобы ждущие смерти могли развлекаться: играть в карты и общаться.

В соседней клетке сидел еще один временно посаженный. Огромный мускулистый мужчина с ростом не менее одного метра и девяноста сантиметров, лысый, на ногах поношенные брюки.

Он сидел на койке, в профиль повернутый к Биллу, и смотрел, уставившись в мокрый, блестящий отражениями факелов, пол. Торс мужчины был полностью оголен, а на теле видны следы от ударов какими-то тяжелыми предметами. Слева у него виднелась большая по своим размерам татуировка, которая охватывала левую грудь, часть шеи и руки.

Хоть лицо здоровяка и скрыто маской, все равно в его образе прослеживалась какая-то скорбь, недопонимание и скрытый гнев, который он мог сорвать на ком-либо в любую минуту. Казалось, этот громила кого-то ждет: на руках вздутые жилы и каменная концентрация на какой-то мысли. Нашему герою никак не хотелось тревожить этого парня.

Послышался скрежет железного замка: под землю спустился некий эксперт. Захлопнув за собой дверь, он, и еще двое охранников в легких доспехах, направился в сторону, где сидел Хорнер. И чем ближе он приближался, тем сильнее слышался плеск шагов.

Эксперт, в отличие от двух охранников следовавших за ним, не скрывал своей маски. Значит, скорее всего, он не являлся каким-либо служащим в тюрьме. Очевидно, это некий народный эксперт по преступлениям или специальным делам. Он был одет в серые брюки и затасканный пиджак. Тем не менее, он не выглядел нищим. В целом, на вид и походку очень аккуратный мужчина. На голове он нес котелок цвета его брюк, а в левой руке металлический сейф, который имел примятый вид и множество царапин. Такое ощущение, что в этом сейфе лежит что-то очень важное, и в силу чего постоянно подвергается нападениям.

В какой-то момент показалось, что трое мужчин направляются к Биллу, чтобы освободить его. Но, когда они остановились у клетки здоровяка, вся надежда пропала.

Эксперт стал перед клеткой и, немного посмотрев на заключенного, приподнял кейс. Открыв его, он достал стопку бумаг. Очевидно, что таких стопок там еще с десяток. Полистав бумаги и выбрав один небольшой исписанный лист, он спросил:

– Джеймс Хеншоу?

Незнакомец-сосед, которого, судя по всему, звали Джеймс, зашевелился. Он приподнял голову и обратил свой взор на эксперта.

– Значит, это вы, – продолжил человек с кейсом.

Вдруг Билли начал припоминать этот голос. Кажется, парень его уже где-то слышал. Но, дабы не вызывать подозрений, наш герой продолжал спокойно сидеть.

Джеймс тяжело привстал с койки и подошел к металлической границе, что разделяет его и допрашивающего незнакомца.

– Я хочу покинуть это место, – настойчиво и даже угрожающе произнес Джеймс, обеими руками взявшись за вертикальные железные прутья.

– Я здесь с той же целью. Я хочу тебе помочь, – будто психологически воздействуя, произносит эксперт.

– Только выпустив меня отсюда, ты сможешь мне помочь, – Хеншоу крепче сжал стальные прутья.

– Я тебя не просто выпущу, но еще и отведу в безопасное место. В место, где ты найдешь ответы на все то, что накопилось в твоей голове.

Для Джеймса это прозвучало слишком заманчиво. И казалось, он должен был повестись на это предложение, но что-то сдерживало его согласие.

– Ты молчишь, Джеймс. Тебя явно что-то беспокоит. Можешь мне поведать, если хочешь.

– Нет, не хочу, – сказал громила, и, выдержав короткую паузу, спросил, – в какое место ты хочешь меня отвести?

– Я хочу отвести тебя в столицу нашего мира.

И тут Билли вспомнил голос незнакомца. Это голос того самого неприятеля, который недавно забрался к нему в номер, чтобы уговорить поехать в столицу. Он говорил, что если отсрочить отбытие, то будет слишком поздно. Должно быть, он врал или разыгрывал. Настало время узнать правду.

Наш герой поднялся с койки и подошел к эксперту настолько близко, насколько позволяла клетка.

– Джеймс! – Выкрикнул парень. – Этот незнакомец поливает тебя самым жидким враньем. Не верь ему. Буквально вчера утром он нес мне всю ту же чушь о конце света.

Сосед по клетке оглянул взглядом Билла, но потом вновь повернулся лицом к эксперту.

– Надо же! – Воскликнул представитель столицы, сворачивая листы в кейс.

– Вы говорили, что сегодня наступит апокалипсис. Где он? – Саркастически оглянулся Хорнер.

– Прошу заметить, что я не говорил ни о каком апокалипсисе и уж тем более о конце света, которого вокруг и без того недостаточно. Я говорил о беде, которая, возможно, уже сегодня проявится в этом городе. Твой шанс уже давно ушел в никуда, – говорит Биллу. – И, судя по всему, свой шанс упустит и этот громила Джеймс. И все по твоей вине.

– Я не знаю, какие цели преследует твоя ложь, но никакая столица мне не нужна.

– Ты настолько глуп, что не следишь за своей речью, Билли. Я более чем уверен, что ты уже успел наговорить много того, о чем потом пожалел. Ты только взгляни на мою маску, – на пару шагов подошел в сторону парня. – Моя маска чиста! Я никогда не врал. А теперь подумай над своими словами и осознай, что упустил сам и не дал воспользоваться Джеймсу.

Хорнер замешкался. Слова незнакомца ввели его в ступор. Но незнакомец, не заметив, как близко подошел к клетке, поплатился за это – ручища Джеймса дотянулись до его шеи и прижали тело к клетке.

– Ты должен выпустить меня отсюда, немедленно, – прошептал на ухо.

Двое охранников выхватили короткие мечи, но не знали, что нужно предпринять. И тогда незнакомец ловко выкрутился из ситуации.

– Ты же понимаешь, что такими действиями ты можешь навсегда остаться в тюрьме? Заметь, я не нервничаю. Просто я уверен, что ты не сможешь убить меня: здравый ум преобладает в твоей голове. Это сразу видно. Ведь те причины, по которым ты остаешься в Элгаэ, не дадут тебе совершить глупость.

– И что же ты предлагаешь? В любом случае, я поплачусь за то, что только что натворил.

– Я тебе обещаю, что об этом никто не узнает. А как ты видишь по моей маске – мне нет смысла обманывать тебя.

Хват Джеймса ослаб, но пальцы все еще цепко держали.

– Билл тоже должен остаться не тронутым, – договорил условие Джеймс.

– Обещаю, сегодняшние страсти будут вычеркнуты из моей памяти. Я даже начинаю забывать твое имя – Джек, да? – Подшучивает он, как бы оставляя себя главным действующим лицом в этой ситуации.

– Иди, – оттолкнул Джеймс.

Владелец кейса слегка отряхнулся, поправил котелок на голове и вместе с охраной покинул тюрьму.

– Спасибо, что позаботился обо мне, – проговорил Билли.

– Я был у тебя в долгу. Если бы не ты, то я бы не схватил его. К тому же, у меня есть к тебе вопрос. Для меня он очень важен. Я даже рискну заявить, что только этот вопрос заставил меня шепнуть о тебе.

– И что же это за вопрос?

– Почему ты отказался от эвакуации в столицу?

Этот вопрос нес в себе куда больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Джеймс уже предполагал ответ. Он его чувствовал, знал. Словно воля судьбы напевала ему на ухо и была рядом до сих пор.

– Сложно сказать однозначно. У меня на это было несколько причин: мои сомнения и девушка.

В последний момент Джеймс услышал долгожданное слово «девушка». Чутье не подвело его. Движения стали увереннее, и он вплотную подошел к линии двух клеток, обхватив прутья белыми руками так же, как это было несколько минут назад с незнакомцем.

– Можешь рассказать подробнее?

– Я встретил ее недавно, – начал Билли, в воображении прокручивая все события, что происходили между ним и Рэйчел. – Она как загадка судьбы врезалась в меня той ночью, и теперь, сколько бы я не разгадывал, не могу ее разгадать. Она как подарок спрятанный в несколько слоев обертки: ты ее постоянно открываешь, но все никак не откроешь. Я чувствую к ней какую-то привязанность; страшно называть привязанность любовью, но это может оказаться именно этим. Она мне нравится: ее волосы, ее прикосновения, ее походка, ее очаровательно-капризное поведение. Возникает ощущение – она идеальна.

– Я чувствую все то, что и ты, – вдруг послышалось из уст здоровяка. – Но ты говоришь это гораздо красивее и правильнее. Говоришь так, что даже мне понятно.

С каждым сказанным словом Джеймс выглядел все безобиднее. Его внушительные размеры показались твердой оболочкой мягкой и ранимой души. Его голос, спокойный, медленный и уверенный, внушал доверие.

– У нас одна беда, – ухмыльнулся Билли, всем своим видом показав сочувствие и вызов. Вызов тому, что вместе справиться с этой проблемой куда легче, нежели в одиночку. – Между нами есть что-то общее.

И это «общее» имело куда большее значение для обоих, нежели просто пристрастие к противоположному полу. Они словно шли параллельно полиэтиленовой стены – стоит ткнуть в нее пальцем, разорвать и увидеть того человека, которого так долго мечтал увидеть. И даже если не мечтал, то, по крайней мере, где-то в глубине себя, требовал.

– Женщины здесь такие простые – стоит сказать им пару ласковых слов, как вдруг ты становишься олицетворением идеального мужчины, – медленный, внятный и, в то же время, низкий голос Джеймса проницал.

– Ты не из Элгаэ? – Вдруг заметил Билл.

– Я из Робен, – прозвучало как-то неуверенно.

– Робен? Можешь рассказать о нем подробнее?

– Разве ты никогда не слышал о Робен? – Вновь как-то чуть растерянно озадачился Джеймс. – Это чуть восточнее Элгаэ. А ты, должно быть, давно уже живешь в этом городке? – Поинтересовался Джеймс.

– Это больная тема, – вздохнул Билли, понимая, что вряд ли собеседник поверит в появление парня из ничего.

Вновь скрежет ржавой дверной конструкции: входит знакомый мужчина. Спокойно двигаясь вдоль клеток, в сопровождении двух стражей (эти стражи наглядно отличались от тех, которые сопровождали столичного посла), он приближался к Биллу. Вскоре, парень разглядел в нем Виктора – отца Рэйчел.

Начальник тюрьмы шел очень важно, всем своим видом показывая заключенным, кто тут хозяин. Подобравшись к последней камере, Виктор Монро уставился на беднягу Хорнера. И немного подождав, жестом руки приказал вытащить парня из клетки.

Намеревался непредсказуемый диалог.

Глава 14

– Этому креслу более пятисот лет, – начал Виктор, присаживаясь на великолепный, черный, кожаный антиквариат у мраморного стола.

Рабочее место начальника выглядело очень дорогим: много хрустальных безделушек, различных картин, деревянных шкафчиков, живых растений и прочего разнообразия. С первого взгляда сложно представить, что эта комната находится в старейшей тюрьме города.

Но первое и, пожалуй, самое важное, что почувствовал Билли – это запах. Запах, который вдруг напомнил ему рыжеволосую Рэйчел. Видимо, так приятно пахнет вся их семья: будто цветочный блюз среди летнего зарева после дождя.

Находясь рядом с Рэйчел, Билли никогда не замечал этого запаха. Странно, что различать его парень начал только в этот момент.

– Присаживайся, – сидя на уютном кресле, предложил Виктор.

Не имея причин ослушаться, парень присел. Диван, стоящий у завешенной картинами стены, оказался самым подходящим для этого местом.

– Было у старика четыре дочки, – начал Виктор. – Одной он пообещал счастье, другой огромный сад с растениями, третьей шить одежду, а четвертой мудрость отцовскую. Первая дочка женилась на возлюбленном мужчине-солдате, который ушел в княжескую армию. Вторая женилась на садовнике, который имел скромный ботанический уголок. Третья женилась на сыне известного ткача, который даже иголку держать был не в состоянии. И только четвертая дочка женилась на богатом, как указал ей отец. Она подарила одной сестре счастье, другой сад, а третьей ткацкую мастерскую.

– Я вас не совсем понимаю, – сказал Билли. – Если вы хотите отпустить меня – смелее. Если для этого я должен выполнить какое-нибудь поручение – предлагайте.

– Поручение… если бы все было так просто. Не поручение, а, скорее, услуга или уступка.

– Я должен для вас что-то сделать. И я это прекрасно понимаю. Я готов на многое, лишь бы поскорее покинуть это жуткое место.

– Не торопись. Для начала мне необходимо понять некоторые немаловажные детали. – Сложив пальцы в замок и положив руки на мраморный стол, Виктор задал произвольно задуманный, тривиальный вопрос: – Кто ты?

– Меня зовут Билл. Все, что было до моего прибытия в город, я не помню. Миновав огромные ворота, я оказался случайно спасенным вашей прекрасной дочерью.

Здесь начальник наглядно встревожился. Его руки не находили себе места: то в замок на столе, то чешут затылок или приглаживают седые волосы.

– Откуда ты знаешь, что я отец Рэйчел? – Его рука потянулась куда-то под стол.

На мгновение показалось, что, как только он вынет руку, в ладони окажется клинок или что-нибудь хуже. Но Билли как раз вовремя завелся с объяснениями.

– Когда меня схватили, тогда на дороге, я заметил, как вы обнимали ее. Так крепко обнимать могут только отцовские заботливые руки.

– Я тебе поверю, – выждав паузу и вновь сложив ладони, произнес начальник. – Неохотно, но поверю.

В голове Виктора Монро уже, наверное, тысячу раз промелькнула строка, говорящая о том, что Билл может оказаться подчиненным Либруа Канте. Об этом свидетельствовало многое: одежда, боязнь раскрывать свое прошлое и знание того, что парень знать совсем не должен. Это спровоцировало Виктора к вынужденным хитростям. Все ради чести семьи и защиты города.

– Что ж. Зачем ты водил мою дочь в лес?

– Я не должен вам об этом рассказывать, но, пожалуй, расскажу. Городу угрожает опасность – об этом мне поведал представитель столицы, который не так давно был в этой тюрьме. Его речь внушала правду. Поверив, я решил спастись сам и защитить Рэйчел. Я побежал что есть сил в Южные Сады, надеясь ее там застать. И мне повезло. Я уговорил ее. А дальше… сами понимаете. Ради вашей дочери я отказался ехать в столицу, – добавил он.

– Представитель столицы? Что за бред? – Засмеялся начальник. – Столичные послы приезжают к нам в город очень редко и то с целью изменить условия предоставления им оружейных изделий. – Сообразив, что зря уведомил собеседника о поставках оружия, он продолжил. – Скорее всего, кто-то решил над тобой здорово подшутить. Ты же, говоришь, не помнишь прошлого. Так вот – столица для избранных. А ты слишком глуп, чтобы являться таковым.

– Это все потому что меня зовут Билл?

– И поэтому тоже, – добавил Виктор.

– Так что же, я могу спокойно жить в этом городе, зная, что ему ничего не угрожает?

– Да, – коротко ответил начальник.

– А как ваше имя? – Вдруг поинтересовался парень.

– Мое имя Роджер. Но сейчас не обо мне. Я еще не решил с тобой главную проблему, – начал крутить в пальцах наполовину использованный карандаш.

– После того, как мы решим, я смогу покинуть тюрьму?

– Если ты согласишься на удовлетворяющие меня условия, то да. Однако вряд ли у тебя будет из чего выбирать.

– Хорошо. Так в чем же дело, мистер Роджер?

– Дело в том, Билли, что ты не должен появляться рядом с моей дочерью. Рэйчел не должна замечать тебя. Твоя задача – остаться ее воспоминанием.

Билли на немного онемел. Эти три коротких предложения сильно ударили по его душевному состоянию. Возможно, единственная девушка, к которой он испытывает искреннюю симпатию, превращается в пыль мечтаний, в невозможное желание.