Душа темнее ночи Серова Марина

Глава 2

Должна признаться, что к этому времени я уже не была таким чистым листом, как раньше. За два месяца произошло несколько событий, позволивших мне навести мосты в прошлое.

Однажды, еще в самом начале, я брела по привокзальной площади к любимому киоску с пирожками. На мне были растянутые треники и безразмерная секонд-хендовская майка, на ногах – резиновые шлепанцы. Вдруг проходивший мимо молодой человек приличного вида подмигнул мне. Я поспешно отвела глаза: не хватало еще, чтобы меня приняли за привокзальную шалаву! Но прохожий произнес:

– Женя! Сколько лет, сколько зим! Ты что здесь делаешь? Опять «метод хамелеона»? А я в вашем городе проездом. Сто лет не был в Тарасове. Извини, на поезд опаздываю…

И скрылся в толпе. А я осталась стоять, гадая, что это было. Молодой человек явно обращался ко мне. И он назвал меня Женей. Значит, либо я действительно только что узнала свое собственное имя из прошлой жизни… Либо прохожий обознался и принял меня за другую. Но при чем тут хамелеоны? Я же явственно слышала, как он произнес: «Метод хамелеона»… Ничего не понимаю!

Вторая история была куда более грустной. Случилось это недели две назад. В районе все той же привокзальной площади я встретила женщину, лицо которой показалось мне смутно знакомым. Самая обычная пенсионерка интеллигентного вида. Выглядит усталой. Под глазами синяки, лицо бледное – как будто недавно перенесла тяжелую болезнь. Женщина брела, не поднимая взгляда от трещин на асфальте, и я обратила внимание, что сумка с продуктами слишком тяжела для нее. Не знаю, почему, но мне захотелось подойти и помочь. Почему-то в памяти всплыло имя Мила. Но вот была ли я знакома с этой пожилой женщиной в прежние времена? И если да, то кем мы доводились друг другу? Родственницами? Соседками по дому? Случайными попутчицами в поезде? Память молчала. Ни малейшей подсказки!

Все же я решила проводить «Милу». Поскольку время резиновых тапочек на босу ногу давно миновало и я была одета вполне пристойно, я рискнула запрыгнуть вслед за женщиной в автобус. День был прохладный, я надвинула капюшон кофты почти на лоб. Почему-то мысль о том, что «Мила» меня узнает, вызывала тревогу. Нет, погодим раскрывать наше инкогнито… Ехали мы долго, потом пенсионерка вышла и побрела к дому, не вызвавшему в моей памяти никаких ассоциаций. У подъезда «Мила» повстречала еще одну пенсионерку – очевидно, соседку.

– Ну что, Людмилочка, нет новостей о Женечке? – блестя любопытными глазами, осведомилась соседка. «Мила» покачала головой и неожиданно залилась слезами.

– Нет, никаких! Полиция ничем не может мне помочь! Говорят, никаких следов, – всхлипывала «Мила».

– Ну, ты не расстраивайся! – Соседка, кажется, и сама была не рада, что затеяла этот разговор. – И не отчаивайся. Она обязательно найдется…

– Я не отчаиваюсь! – «Мила» утерла слезы. – Я верю, что Женя вернется. Может быть, ей пришлось скрыться из-за работы. И она просто не может подать мне знак, что жива и здорова. Так что я просто жду. И буду ждать столько, сколько нужно.

Переговариваясь, пожилые женщины вошли в подъезд. Я не решилась войти вслед за ними. Но на всякий случай запомнила адрес. Что ж, вполне вероятно, что они говорили обо мне. Значит, я и есть та самая пропавшая Женечка. Интересно, что же у меня за работа такая?!

Третьим «звоночком» было то, что дня три назад меня окликнули на улице. «Женя? Женя Охотникова?! Это ты?» Я отрицательно качнула головой, спеша по своим делам, и человек в растерянности остановился, глядя мне вслед. «Простите, обознался…» – пробормотал он. Но я уже знала, что нет, не обознался. Один человек может ошибаться, но чтобы трое сразу – маловероятно. Или мы с этой таинственной Женей Охотниковой близнецы, или она и есть я. В смысле я и есть она… Тьфу, путаница какая!

В общем, я пересчитала свои сбережения и отправилась покупать телефон с выходом в Интернет. На вокзале был бесплатный вайфай, поэтому я проникла в здание (благодаря приличному виду я могла входить туда, куда, к примеру, Кольке или Таньке Черной вход был заказан), уселась на скамейке и принялась прочесывать просторы Интернета в поисках информации о себе самой.

Я выяснила, что Евгения Максимовна Охотникова была телохранителем. Так, это многое объясняет… Охотникова пропала без вести два месяца назад. Все сходится! Проживала по адресу… Адрес был тот самый, куда я провожала «Милу». Что ж, теперь я знаю, кто я такая. Проблема в том, что я совершенно этого не помню. Радоваться пока рановато – сначала нужно выяснить, что же со мной случилось…

Я не успела раздобыть новую информацию о своем прошлом. И вот теперь мне придется бежать, искать новое место для жизни. Новую работу, новых друзей. Я не могу назвать обитателей Танькиного шалмана друзьями в полном смысле слова. Все эти два месяца я жила особняком. Однажды меня попытались изнасиловать, но горько об этом пожалели. Дважды из моей комнаты воровали вещи, трижды – деньги. Но все же благодаря этим людям – Тане Черной, Кольке и остальным – я получила крышу над головой, какую-никакую работу, возможность в поте лица, как полагается, зарабатывать свой хлеб. Я получила время для того, чтобы в относительном покое и безопасности прийти в себя. Что ж, передышка закончена. Я использовала ее на все сто процентов. Я выжила, социализировалась, восстановила физическую форму, и самое главное – узнала, кто я такая. Настала пора распрощаться с моими случайными друзьями. Думаю, вскоре меня ждет встреча с людьми куда менее приятными…

Так я размышляла, таская пятидесятикилограммовые упаковки замороженной рыбы. От этого привычного занятия меня отвлекла суета, поднявшаяся на площадке между ангарами. Стих бодрый матерок Петровича, что покрикивал на грузчиков, руководя работами. Все забегали, как муравьи, когда в муравейник сунули соломину. Никак начальство пожаловало…

Вдалеке затормозили четыре джипа с тонированными стеклами, и я сообразила, что приехал хозяин. Весь комплекс складов, ангаров, подъездных путей, все дрезины, контейнеры, коробки, ящики, мешки, все «грузилы» – от «инвалидной команды» до профессиональных амбалов – все это имело хозяина. И вот сейчас он почтил нас своим присутствием.

Я знала, что этого человека зовут Аким Николаевич Увеков. Но все называли его Кипчак. Думаю, невозможно быть хозяином одного из крупнейших в Поволжье погрузочно-складских комплексов и не иметь погоняла. Как-то это будет неправильно…

Ну и ладно, мне-то какое дело. Я вообще дорабатываю последнюю смену. Получу деньги из потной ладони Петровича, и только меня и видели. Не стану же я дожидаться, пока к нам нагрянет полиция в поисках того, кто покалечил семерых бритоголовых юношей…

Тут в мою голову закралась мысль, заставившая меня похолодеть. А что, если бритые были никакими не скинхедами, как я решила сначала? Что, если они принадлежали к окружению Кипчака? А что, какие-нибудь бычки. Кандидаты в серьезные бойцы, проверяющие свои способности на бессловесных бомжах… Если это так, тогда я влипла. Кипчак на счет «раз» выяснит, кто причастен к нападению на его ребятишек. Тот же Колька, нажми на него покрепче, запоет, что твоя канарейка… А если Кипчак узнает, что я в этом замешана, мне не жить. Эх, и зачем я вышла сегодня на работу! Надо было рвать когти, как подсказывала интуиция. «Последняя смена, последняя смена…» Как бы она и в самом деле не стала последней…

Я надвинула капюшон кофты на лоб, покрепче ухватила картонную упаковку с рыбой и потащила куда велено. Не стоит привлекать к себе внимания. Может быть, Кипчак приехал сюда вовсе не по мою душу…

Так и оказалось. Хозяин стоял рядом с Петровичем, орлиным взором озирая кипевшую вокруг суету. Я исподлобья бросила быстрый взгляд на Увекова. Невысокий широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, в черных джинсах и майке, в черной куртке из тонкой кожи. Светлые короткие волосы, загорелая или просто смуглая кожа, глаза узкие, но не монголоидные. На запястье дорогущие часы, на ногах ботинки, а не кроссовки. Смотри, как быстро обучается! Небось лето проводит в Норвегии с женой и дочкой, а на завтрак предпочитает овсянку, потому что слышал про холестерин…

Кипчак вел себя спокойно, глазами по сторонам не шарил, так что я вздохнула с облегчением. Видимо, причина его приезда была чисто технической. Петрович вытянулся перед хозяином, держа руки едва ли не по швам. Мне стало смешно, и я ускорила шаг, чтобы не фыркнуть ненароком при виде того, как жестокий бригадир, тиран и деспот, ловит взгляд своего патрона. За спиной Кипчака маячил здоровенный мужик в джинсах и черном свитере. Свитер за поясом слегка оттопыривался. Очевидно, мужик был личным охранником Увекова.

Аким Николаевич скользнул по мне незаинтересованным взглядом и вернулся к разговору с бригадиром. А я швырнула упаковку рыбы на землю и прыгнула на Кипчака, сбивая его с ног. Мы покатились по земле, причем хозяин складов неожиданно быстро пришел в себя от потрясения и принялся вырываться. Мы боролись на земле, как пара нанайских мальчиков. Я не давала хозяину встать, а он извивался. Наконец Аким Николаевич заорал: «Снимите с меня эту суку!»

Из темноты набежали какие-то люди, и я немедленно отпустила Кипчака. Не хватало еще, чтобы его парни меня помяли, демонстрируя служебное рвение…

– Вы бы не выходили на свет, Аким Николаевич, – посоветовала я, сидя на земле и отряхиваясь. Лицо немедленно покрылось разводами, как будто защитная раскраска. – Там где-то на крышах киллер с оптикой.

Только тут хозяин складов обратил внимание на своего охранника. Здоровенный мужчина лежал на асфальте, его горло было пробито пулей навылет. Как раз на уровне того места, где находилась голова Кипчака, когда он стоял под защитой своего охранника…

Кровь с бульканьем еще вытекала из раны, но телохранитель был уже мертв – все-таки, пока мы катались по земле, прошло не меньше двух минут.

– Не вставайте. И не выходите на освещенное пространство, – повторила я. – Хотя он и в темноте вас прекрасно увидит. У него отличная оптика.

– Кто видит? – переспросил хозяин. Кипчак сидел на земле и выглядел не лучше меня.

– Киллер, – ответила я.

– Проверь, – приказал кому-то Аким Николаевич, и сразу несколько его людей бегом бросились в темноту. Кипчак поднялся. Его лицо застыло, как надменная маска. Сделал несколько шагов по открытому пространству и встал за громадный металлический контейнер. Теперь он был в безопасности. Я не могла не восхититься его бесстрашием – эти несколько шагов могли стоить ему жизни, но Кипчак не хотел терять лица перед свидетелями покушения, перебираясь в безопасное место на четвереньках.

Вокруг толпились растерянные, ничего не понимающие грузчики. На Петровича вообще было страшно смотреть – бригадир позеленел и трясся крупной дрожью. Аким взглянула на него, скривился и негромко приказал:

– Всем работать! Чё встали? Цирк окончен. Давай, Петрович, налаживай процесс. Тебя мои дела не касаются…

Петрович с облегчением перевел дух и кинулся распоряжаться:

– Чего встали, мудозвоны? Покойника не видали? Полсостава не разгружено, рано отдыхать взялись! А ну, по местам!

Толпа рассосалась, и вскоре все уже продолжали работу, как будто не было никакого покушения.

Аким хмуро взглянул на меня и спросил:

– Откуда узнала, что будут стрелять?

Я пожала плечами. За мгновение до того, как я прыгнула на Кипчака, я совершенно не собиралась делать ничего подобного. Отсвет прожектора на оптике, и я среагировала, даже не думая ни о чем, а просто действуя, как поступала десятки, сотни раз, так, как меня когда-то учили…

– Прицел бликанул, – пояснила я.

Кипчак хмыкнул и прищурился:

– Ты кто вообще и откуда?

Я молчала. Ну вот совершенно не собираюсь посвящать в мои дела этого человека! Кипчак скорее способен создавать проблемы, чем решать их. К тому же представляю, как моя история звучит, если взглянуть на нее со стороны. Очнулась на помойке, совершенно не помню, кто я и откуда… И вы думаете, такой человек, как этот прибандиченный хозяин складского комплекса, мне поверит?!

– Ладно, – протянула Кипчак с легкой угрозой в голосе. Тут вернулись его люди – те, кто бегал поискать киллера.

– Без шансов, – задыхаясь, доложил старший. – По крышам ушел. Винтарь бросил. Профессионал, так его перетак…

Второй протянул Кипчаку винтовку с оптическим прицелом. Кипчак внимательно смотрел на оружие, чуть было не продырявившее ему башку, но дотронуться даже не пытался. Винтовка была тяжелая, держать ее на вытянутых руках крайне неудобно. Руки бойца медленно опустились. Кипчак мрачно поинтересовался:

– И зачем вы мне это притащили? Я вам чё, сыскарь? Щас будем делать баллистическую экспертизу, прямо здесь?

– Извини, Аким Николаевич, не подумал, – крякнул старший. – Чего делать-то теперь?

– Немедленно верните эту дрыну на место! – сквозь зубы процедил Кипчак. – И ментов вызывайте.

– Чего? – не поверил своим ушам старший.

– Ментов, говорю! – слегка повысил голос Кипчак. – Пускай дело заведут. О покушении на законопослушного, блин, предпринимателя Увекова А. Н. Ладно, я поехал. Некогда мне тут с вами…

Кипчак широким шагом двинулся к машине. Вдруг остановился, обернулся на мгновение и махнул рукой в мою сторону:

– Да, и эту тоже прихватите. Я с ней еще не закончил.

Двое крепких ребят ухватили меня за плечи и повели к джипу. Сопротивляться я не рискнула. Конечно, можно было бы вырубить этих двоих и раствориться во мраке. Склады и пути я изучила так, что могу бегать тут и в полной темноте. Но какой в этом смысл? Ну, пустит Кипчак за мной в погоню с десяток своих бойцов. Ну, обезврежу я их по одному в темных закоулках за ангарами. И что? Наживу себе могущественного врага. О Кипчаке я знаю мало, но того, что знаю, хватит для того, чтобы понять – с ним лучше не ссориться. Кипчак крайне злопамятен. Никого не прощает. Конечно, это вам не браток из девяностых. Кипчак умен и расчетлив и не сделает ничего, не просчитав тщательно все риски и потери. Но за тем, кто нападет на его людей, начнется настоящая охота. А я вовсе не собираюсь изображать загнанного волка, которого со всех сторон обложили красными флажками…

Так что я спокойно позволила усадить себя в машину сопровождения, и джипы рванули с места. Ехали мы долго – очевидно, дом Акима Николаевича располагался где-то за городом. Я покрутила ситуацию в голове и так и эдак и решила, что, вероятнее всего, Кипчак едет к себе домой. А что? У него там наверняка оборудована комната для допросов. Ну что, Охотникова… если ты, конечно, действительно Охотникова. Ты влипла, да? Ну что тебе стоило просто пройти мимо, таща упаковку рыбы? Сейчас Кипчак лежал бы с пулей между глаз, а ты ехала бы прочь в вагоне какого-нибудь товарного поезда, идущего куда-нибудь на Дальний Восток…

Хотя нет. Если бы я исчезла сразу после убийства хозяина складов, на меня тут же пало бы подозрение. Повесили бы всех собак. Так что сбежать не получилось бы. Пришлось бы вернуться в Танькин шалман. А там меня уже поджидала бы полиция: я ни секунды не верила в то, что Танька и Колька сохранят в тайне, кто именно уделал скинхедов…

В общем, куда ни кинь, всюду клинья…

Наконец джипы въехали в раздвижные ворота и остановились перед трехэтажным особняком с башенками – типичный загородный дом богатого провинциального предпринимателя. Я вышла из машины, и меня тут же ухватили за локти. Но все же я успела оглядеться. Единственным необычным объектом был каменный истукан, врытый в землю у дверей. Кажется, это была самая настоящая половецкая каменная баба…

Кипчак прошел в дом, и меня втащили по лестнице вслед за ним. Навстречу Акиму Николаевичу бросилась какая-то женщина. Длинные светлые волосы были распущены по плечам, халат из золотистой парчи и шлепанцы, какие носят обитательницы гарема в сериалах про Восток, довершали наряд.

– Аким! Что случилось?! – ахнула красавица.

– Уйди, – резко бросил ей Кипчак. – Нормально все.

Женщина послушно исчезла за дверью. Кипчак уселся в низкое кресло возле круглого столика, уставленного бутылками дорогого спиртного. Придвинул к себе чистый стакан и плеснул на два пальца бренди. Сделал всего один глоток, недопитый стакан поставил на столик. Да, с самоконтролем у Акима Николаевича все в порядке. И нервишки не шалят.

– Рассказывай, как было дело, – обратился ко мне Кипчак, не глядя на меня.

– Пусть сначала ваши люди меня отпустят, – сказала я. – Если бы я хотела вашей смерти, мне нужно было бы просто подождать.

– Логично. – Кипчак сделал знак тем, кто меня держал. Сильные руки разжались. Парни вышли из комнаты. Мы остались одни. Я придвинула кресло и села, не дожидаясь приглашения. Кипчак едва заметно дернул ртом, но ничего не сказал.

– Рассказывай! – приказал он.

– Да я уже все объяснила! Увидела блик, ну и среагировала…

Кипчак уставился на меня, словно хотел прочесть мои мысли. Я молчала. Хозяин взял стакан и покрутил его в руках.

– Ты вообще кто? – наконец спросил хозяин складов. – Мне Петрович давно доложил, что у него работает непростая баба. Так что я о тебе слышал. Жила ты в шалмане у Таньки, держалась особняком. Не пьешь, не колешься. Ходишь чистая. Да еще бегаешь по утрам… В общем, экзотика!

Кипчак хмыкнул, изучающе глядя на меня. Я молча пожала плечами. Надо же, сколько он обо мне знает! А я-то думала, что хозяин складов и не подозревает о моем существовании…

– А теперь колись, кто тебя заслал! – Кипчак подался вперед. Я обратила внимание, что на правой руке у него не хватает пальцев. Отсутствуют указательный и безымянный. Да, оружие такой рукой точно не удержать…

– Я спортсменка, стрелок. Точнее, биатлонистка, – начала я вдохновенное вранье. – Раньше все было нормально, но недавно у меня начались проблемы. Ну, я и решила уехать, начать жизнь заново. Так попала в ваш город. Вот и вся история.

Еще в машине я продумала, что говорить о себе. Правду – нет, нельзя, ни в коем случае! Значит, следовало выдумать что-то правдоподобное. История про бывшую спортсменку вполне объясняла мои странности. Откуда мое умение разбираться в оружии, почему бегаю по утрам…

– Ладно, – протянул Кипчак. – Верю.

– Слушайте, а что это у вас половецкая баба у дверей стоит? Балбала? – неожиданно даже для себя самой вдруг спросила я.

Аким Николаевич вскинул брови:

– Ты что, разбираешься?

Я уже поняла, что Увеков неспроста гордо носит свою кличку. Похоже, он был из тех, кто выискивает далекого предка среди какого-нибудь древнего народа и старательно им гордится. У некоторых дело заходит очень далеко. Кое-кто даже заводит персональных шаманов. Но Кипчак не похож на такой клинический случай. Однако своими далекими предками гордится.

– Да нет, о кипчаках я знаю мало. – Я задумалась, потом продолжила: – Только то, что этот народ когда-то жил здесь, где сейчас стоит город Тарасов. Предки кипчаков – сиры, одно из уйгурских племен, кочевавших в степях между Алтаем и Тянь-Шанем где-то в IV–VI веках. После одного неудачного похода поменяли название на «кипчаки», что означает «злосчастные». Ну, это они погорячились, потому что дальше все у них стало хорошо. К XI веку они завоевали все окрестные племена, им подчинялась почти вся территория современного Казахстана. Границы их владений пролегали по Волге и Иртышу, с севера кипчаков останавливали только леса Восточной Сибири… От Алтая до Итиля, то есть современной Волги, пролегала Дешт-и-Кипчак, кипчакская степь, в русских летописях названная Полем половецким. Веку так к XII кипчаки стали силой, с которой считался не только славянский, но персидский, арабский и романо-германский мир. Самое раннее упоминание о кипчаках – Селенгинский камень, часть погребального комплекса Бильге-кагана, одного из основателей Восточно-тюркского каганата в Центральной Монголии. Если память мне не изменяет, там выбито: «Когда тюрки кипчаки властвовали над нами 50 лет…»

Религия кипчаков – тенгрианство. Культ Тенгри-хана, то есть Вечного Синего Неба. Еще почитали богиню Умай, воплощение женского начала. Поклонялись животным, в особенности волку, которого считали своим предком-тотемом.

До наших дней сохранились каменные балбалы, в просторечии именуемые бабами – в честь воинов, павших за свою землю. Еще захоронения воинов вместе с конями и предметами материальной культуры. Ну и «Кодекс Куманикус» – кипчакско-латинско-персидский словарь, созданный в период Золотой Орды. Так, что еще… Язык близок к современному крымско-татарскому… Что вы на меня так смотрите?

Надо сказать, Аким Николаевич и вправду смотрел на меня, приоткрыв рот. Наконец он вернул челюсть на место, поставил стакан с бренди на столик и спросил:

– Как тебя звать-то?

Этот простой вопрос вызвал у меня некоторые затруднения.

– Э… Женя. Евгения.

– Ты чего, Евгения, профессор? – поинтересовался Кипчак. В глазах его прыгали веселые чертики.

– Да нет, я же объясняла – я спортсменка, стрелок…

– Ну ты даешь, Женя-Стрелок! – Аким хлопнул себя по коленкам и встал. – Уважаю тех, кто много знает. Особенно про моих предков… Ты это, налей себе выпить, что ли.

Я плеснула бренди в тяжелый стакан и сделала глоток. Ох, как же давно я не пробовала приличного спиртного! Танькина настойка на тараканах не в счет…

– Вот что, Евгения, – проговорил Кипчак, глядя на меня сверху вниз. – Хочешь работать на меня?

Я встала. Теперь уже я смотрела на Акима Николаевича сверху – в нем было где-то метр семьдесят роста, то есть сантиметров на десять меньше, чем во мне.

– Работать? – переспросила я. Почему-то сегодня, когда меня запихали в джип, мне даже не пришло в голову, что мне просто хотят предложить новую работу…

– Ты дуру-то не строй! – поморщился Аким. – Мне дельные люди нужны. Охранника моего убили. Ты профессионал, стреляешь хорошо, раз чемпионкой была. В отличной форме. Будешь меня охранять. У меня, знаешь, враги кое-какие имеются…

– Вы что, мне доверяете? – удивилась я. – Вы меня впервые видите и доверяете свою жизнь, так, что ли?

Аким усмехнулся:

– Я людей сразу вижу, с первого взгляда понимаю, кто чего стоит. А ты, тем более, про предков моих столько всего знаешь. Глядишь, расскажешь чего интересное…

Я взглянула на Кипчака и удивилась. Аким улыбался – широкой искренней улыбкой, как будто близкому человеку. Вот эта самая улыбка и стала последним аргументом. Я неумело улыбнулась в ответ.

– Хорошо, я согласна, – уже деловым тоном проговорила я. – Только я ваших раскладов не знаю.

– Ничего, ты быстро во всем разберешься, – хмыкнул Кипчак. – Вон какая умная…

С этого дня началась моя жизнь у Кипчака.

Жизнь у Акима Николаевича была довольно беспокойная. Помимо погрузочно-складского комплекса на вокзале у него было еще несколько объектов в собственности. Каждый день Увеков отправлялся инспектировать свою собственность, не доверяя никому. По-моему, ему просто нравилось видеть материальные воплощения своего богатства и демонстрировать власть. На самом деле проще всего было бы найти толковых управляющих и контролировать уже их. Но в мои обязанности вовсе не входило давать советы, так что я помалкивала.

День в доме Кипчака начинался рано. Утро Аким проводил в тренажерном зале, поддерживая форму. После завтрака ехал по делам и домой возвращался только к вечеру. Тут обычно съезжались гости – такие же прибандиченные дельцы, как мой хозяин. Здесь мои услуги не требовались: этим людям Кипчак доверял, так что я могла быть свободной. Разъезжались гости далеко за полночь. Иногда это были деловые разговоры, а порой просто попойки. На территории дома была своя охрана, так что моя работа начиналась, когда Аким Николаевич выезжал за порог. Теперь я ездила с ним в одном джипе. Машина была отличная, бронированная. Получалось, Аким не шутил: враги у него точно имелись. За рулем обычно сидел мужик лет сорока по кличке Сантана. У него были большие оттопыренные уши, блестящие черные волосы и желтое лицо в сеточке морщин. Больше всего он походил на мексиканца из фильма про мафию.

Мне отвели комнату в доме, рядом со спальней хозяина. Это сразу же вызвало недовольство Ксении. «Ксюха», как обычно называл ее Аким, была подругой Кипчака. Я так поняла, что они вместе уже давно, лет десять, не меньше. Однако жениться на ней Аким не собирался. Ксения была полновластной хозяйкой в доме, она надзирала за прислугой, решала, каким будет меню во время пиров, которые Кипчак закатывал своим гостям. Но дальше этого ее полномочия не шли. При первом движении бровей своего повелителя Ксения молча уходила в свои покои, заполненные дизайнерской одеждой, тоннами косметики и одиночеством.

Ксения возненавидела меня сразу – с первого взгляда и на всю жизнь. Причем я не давала ей ни малейшего повода для неприязни. Отношения с Кипчаком у меня были чисто деловые. Но Ксюха вбила себе в голову, что я хочу увести у нее мужика. Не знаю, что навело ее на эту мысль – вероятно, то, что я была единственной женщиной в окружении Увекова. Ну, не считая поварихи тети Кати.

Несколько раз мы приезжали на вокзал – Кипчак инспектировал свои владения. Я узнала, что склады, где я проработала два месяца, были всего лишь небольшой частью погрузочно-разгрузочной империи. Ангары, терминалы – все принадлежало Акиму Николаевичу. И останавливаться на достигнутом Кипчак не собирался.

Через неделю после того, как я приступила к службе, Увеков предупредил, что вечером у него встреча с важным человеком. Я несколько напряглась и спросила:

– Это не тот, случайно, что нанял киллера, чтобы пустить вам пулю в лоб?

Аким расхохотался и ответил:

– Знаешь, Женя, вполне возможно, что это его работа. Мы с ним да-авние дружбаны… Люди столько не живут, сколько мы дружим…

– Может, принять какие-то меры предосторожности? – предложила я.

– Это какие же?! – вскинул брови Аким.

– Ну, отправить вперед пару шустрых парней. Пусть прочешут местность до начала встречи. А то вдруг где-то еще затаился какой-нибудь умник с «СВД»… И вообще, Аким Николаевич, я давно хочу вам сказать, что меня одной явно недостаточно для вашей охраны. Если вы согласитесь выделить мне еще хотя бы двоих… Я быстро их обучу, и у вас будет вполне эффективная служба охраны.

– Ну ты даешь, Евгения! – восхищенно присвистнул Увеков. – Тебе бы военные операции проводить. Стратег, блин, и тактик в одном флаконе!

– Вы напрасно смеетесь, – мирно сказала я. – Следующее покушение вполне может оказаться удачным. Против снайпера вообще очень трудно играть.

– Ну, Кабан же справлялся с моей охраной! – пожал плечами Кипчак.

– Вот потому и лежит сейчас на кладбище, – мрачно усмехнулась я. – А между тем всего двое толковых ребят…

– Утихни! – скомандовал Аким. – Хватит. Я все понял. Какой-то резон в твоих словах есть. Но я не могу допустить, чтобы в городе говорили, мол, Кипчак себе завел охрану, как у Обамы, видать, всего боится. Поняла?

– Поняла, – кивнула я. Это тот самый случай, который называется «понты дороже жизни»…

– И насчет сегодняшнего мероприятия не мандражируй слишком сильно, – посоветовал мне Увеков. – Третьяк человек серьезный. Какие бы у нас с ним ни возникали конфликты интересов, валить на стрелке он меня точно не будет.

– А у вас что, стрелка?! – тут я напряглась вторично.

– Да нет! – хмыкнул Увеков. – Это все в прошлом. Просто встреча в ресторане. Посидим, пообщаемся. Он мне совместный бизнес предложить хочет. Не пойму только, за каким хреном… Ну, не бери в голову. Твоя задача – меня охранять. Так что смотри в оба.

Тут Аким уставился на меня так, будто видел в первый раз. Я даже занервничала под его пристальным взглядом.

– Что? – Я оглядела себя. На мне была та самая одежда, в которой я приехала в этот дом – джинсы, черная кофта с капюшоном и удобные ботинки на тяжелой подошве. Волосы у меня отросли настолько, что прическа представляла собой торчащий «ёжик». Выезжая с Кипчаком на объекты, я надевала поверх кофты легкий бронежилет, который мне выделили. Надевала специально, напоказ – вот, мол, я не просто баба, что всюду таскается за хозяином, я – охрана. Еще я обзавелась черной стильной бейсболкой и темными очками – очень удобная вещь, никто не может сказать, куда ты на самом деле смотришь…

– Слушай, ты это… купи себе чего-нибудь. Не в бронике же тебе в ресторан идти, – Кипчак почему-то смутился, вынул из кармана бумажник из страусовой кожи, отсчитал тонкую пачечку купюр и протянул мне, – держи, это тебе аванс.

– Ладно, все поняла. – Я встала. – До вечера я могу быть свободной?

– Да, езжай куда хочешь. Вон, джип возьми. Я никуда не собираюсь. Подумать надо…

И Аким придвинул к себе бутылку. Пил Кипчак мало, но я уже заметила, что крепкий алкоголь в небольших дозах помогал ему сосредоточиться. Перед важными делами Аким выпивал буквально несколько глотков коньяка или виски.

Идея про джип мне чрезвычайно понравилась. Прав у меня, конечно, не было, впрочем, как и остальных документов. Но водить я умею, это точно. Ладно, машину Кипчака с госномерами, состоящими из одних единиц, в городе знает каждый дэпээсник. Думаю, никто в здравом уме не станет останавливать машину Увекова.

Я спустилась во двор и села за руль. На минуту прикрыла глаза… Мое тело само знало, что нужно делать. Рука привычно повернула ключ, ноги встали на педали. Отлично! Двигатель заурчал, я мягко нажала на газ и выехала со двора.

Я уже перестала удивляться некоторым странностям, связанным с избирательным характером моей амнезии. Где я родилась, не имею понятия, а кто такие кипчаки, прекрасно помню. Знаю, как стрелять из снайперки, а где я жила раньше, вспомнить не могу. Ну и так далее.

Я вела джип, наслаждаясь ровным ходом послушной машины. Кипчак поверил в мою историю о бывшей спортсменке, и это было хорошо. Начни Увеков проверять мой рассказ, и мне пришлось бы исчезнуть. Мне совсем не хотелось, чтобы такой человек, как Кипчак, копался в моем прошлом. Еще раскопает что-нибудь важное или, не дай бог, секретное… Почему-то я не сомневалась – мое прошлое таит немало интересного. И правда обо мне может быть опасна.

Кто-то приложил немало усилий для того, чтобы лишить меня моего места в жизни. Ведь не всегда же я ночевала на свалках… Судя по тому, какие во мне таятся скрытые таланты, я ни за что не сдалась бы без борьбы. Раз мой враг меня все-таки переиграл, значит, он человек опасный. Стоит ему узнать, что Охотникова жива, он не успокоится, пока не доведет начатое до конца. А я еще так молода… В общем, прежде чем занять свое прежнее место в жизни, я должна выяснить, кто меня этого места лишил.

Так что работа на Кипчака представлялась мне отличным выходом из положения. Во-первых, с ним я в безопасности. Кипчак всегда окружен своими людьми. Теперь мы с ними одна команда, и, захоти кто-нибудь по-тихому пристукнуть Евгению Охотникову, ему будет не так-то просто это сделать. Во-вторых, среди знакомых Акима Увекова много интересных людей – богатых, влиятельных и связанных с миром криминала. Думаю, рано или поздно я соберу нужную информацию и выйду на того, кто так обошелся со мной…

А пока я отправилась в центр города. Именно там на тихой улочке располагался бутик «Нина Саккариас». Думаю, в прошлом это была моя любимая марка одежды. Женская интуиция подсказывает… Дорого, конечно. Но ведь Увеков вручил мне аванс, и я могу распорядиться им так, как захочу…

Я вернулась в дом Кипчака только к шести вечера. С джипом я совершенно освоилась и до особняка долетела за полчаса. Выпрыгнула из машины и выгрузила свои пакеты. В окне второго этажа мелькнула Ксения – женщина таращилась на меня. Я вошла в дом, повесила ключи на щиток и начала подниматься по лестнице. Моя комната располагалась наверху. Навстречу мне спускалась Ксения. Хозяйка смерила меня недовольным взглядом и поджала губы. Но поскольку я не являлась прислугой и ей не подчинялась, вся эта пантомима ничуть меня не трогала. Бесится баба, ну что с того? Я здесь совершенно ни при чем.

– Добрый вечер, Ксения Владимировна! – вежливо произнесла я и посторонилась, чтобы не задеть хозяйку своими пакетами. При виде логотипа «Саккариас» глаза Ксюши распахнулись, а рот замер, как будто женщина сказала «о», да так и застыла.

Ровно в семь, как договаривались, я вошла в кабинет Увекова. Хозяин был уже упакован в темный костюм и белоснежную рубашку, на запястье беспалой руки блестели часы. Ну конечно, «Вашерон Константин». Аким взбадривал себя мини-порцией спиртного перед важной поездкой. Когда я вошла, Кипчак поднял голову, да так и застыл.

– Это что?! – наконец спросил он.

– Ну, вы же просили, чтобы я выглядела прилично. Что-то не так?

На самом деле я знала, что все в полном порядке. Просто все вокруг так привыкли видеть во мне бесполое существо в отличной физической форме, что я и сама забыла, каково это – чувствовать себя женщиной.

Я похвалила себя за то, что не стала выпендриваться и покупать платье, хотя в бутике были модели очень даже ничего. Но мне была нужна одежда для работы, поэтому я купила брючный костюм угольно-черного цвета, который придавал моей и без того неплохой фигуре аэродинамические черты фюзеляжа боевого самолета. Белоснежная рубашка у ворота была сколота булавкой в виде иероглифа «сила». Свои короткие темные волосы я выкрасила в платиновую белизну. Стильная стрижка придала им вид, который французы называют словом «пикантный». Туфли и сумочка пробили брешь в моем бюджете, но зато отлично дополняли наряд. Я больше не была похожа на Сару Коннор из фильма про Терминатора. Мой новый имидж можно было назвать сногсшибательным с полным на то правом.

Аким потряс головой и сказал:

– И как это у вас, женщин, получается, не пойму… Ладно, поехали.

Во дворе у джипа нас поджидала Ксения. Женщина была в легкой шубке из щипаной норки, блестящем платье цвета весенней листвы и золотых босоножках.

– Ты что здесь делаешь? – не очень любезно бросил подруге Аким. – Я тебя с собой не звал, кажется.

– Ну, я подумала, что тебе будет одиноко в ресторане, – кокетливо похлопала ресницами Ксюха. – К тому же Третьяк хорошо меня знает. Я не буду вам мешать. Возьми меня с собой, а?

Кипчак, который уже взялся было за ручку дверцы джипа, резко развернулся к подруге:

– Откуда ты знаешь, что я встречаюсь с Третьяком?

Краска сбежала со щек Ксении. Она облизнула губы, как делают женщины, когда собираются солгать, и пробормотала:

– Да не знаю… Слышала, наверное, как ты об этом говорил.

– Я при тебе ничего подобного не говорил, – медленно произнес Кипчак. – И с собой тебя не приглашаю. Знай свое место.

Ксюха прожгла меня взором, полным ненависти. Я ответила ей равнодушным взглядом.

– А теперь вернись в дом, – ровным голосом закончил Кипчак. – Я сегодня буду поздно.

В машине я все посматривала назад, туда, где стояла Ксения, нелепая в своей шубке и босоножках. Мне показалось, что я заметила в глазах женщины слезы.

– Ты насчет Ксюхи-то особенно не переживай, – посоветовал Кипчак, заметив мой взгляд. – Она вполне может за себя постоять.

– Зачем вы ее обижаете? – спросила я, глядя на фигурку Ксении, постепенно исчезающую в створе закрывающихся ворот.

– Больно много воли взяла, – хмыкнул Аким. – Думает, раз я ее в дом взял, так она мне может советы давать. В дела мои начала мешаться…

– Понятно. – Я отвернулась и решила больше не вести разговоров на скользкую тему. В конце концов, отношения хозяина с его женщиной – его глубоко лично дело, и, пока это не затрагивает безопасности Увекова, мне не стоит совать свой нос куда не просят.

Ресторан, куда Кипчак приехал на встречу с каким-то Третьяком, располагался в центре города. Это был подвальчик под названием «Фергана», залитый теплым оранжевым светом. На полу лежали настоящие ковры, на небольшом возвышении стояли низкие столики в окружении диванов и подушек. Столы располагались в отдельных кабинетах. Черное матовое стекло перегородок было толстым, глушило звук, и я даже задумалась о том, не бронированное ли оно. Ну, это вряд ли – слишком дорогое удовольствие.

В целом интерьер получился удивительно стильный и неповторимый – такое сочетание Средней Азии и японского минимализма. Нас встретил сам хозяин – нестарый еще человек в желтом халате поверх черных брюк, в белоснежной рубашке с галстуком бабочкой. Хозяин расплылся в угодливой улыбке.

– Ай, какие гости! – всплеснул он руками, и черные глаза на бледном лице блеснули в хитрой усмешке. – Какие дорогие гости пожаловали!

Видимо, восточный колорит с привкусом рахат-лукума был частью привычного сценария по приему гостей.

– Здорово, Узбек! – поприветствовал хозяина Аким. Я слегка удивилась. Узбеком хозяин ресторана явно не был. Я, конечно, не специалист, но, на мой взгляд, мужчина принадлежал к какому-нибудь малочисленному экзотическому народу, например ассирийцам. Прямой нос, европейский разрез глаз, черная борода… Нет, кто угодно, только не узбек. Но здесь, похоже, было не принято заморачиваться подобными мелочами. Кличка устраивала всех – и гостей, и хозяина.

Узбек бросил на меня пытливый взгляд, видимо, пытался понять, к какому разряду гостей меня можно отнести.

– Третьяк уже здесь? – спросил Аким, оглядывая помещение. Из-за перегородок было не видно, кто сидит в отдельных кабинетах.

– Здесь, Аким Николаевич. Здесь! Давно приехал, давно ждет вас! – по губам хозяина скользнула змеиная улыбка. Видимо, Узбек был не так прост, как хотел казаться, и умел сделать гостю приятное. Аким самодовольно усмехнулся и прошел к самой дальней кабинке. Я последовала за ним. Надеюсь, в этом уютном заведении моему клиенту не угрожает опасность. А то за этими раздвижными стенами из непрозрачного стекла можно спрятать целый взвод с автоматами…

– Здорово, Третьяк! – сказал Увеков, входя в устланный коврами отдельный кабинет. Узбек задвинул за нами черную панель, и мы остались одни. Ну, не совсем одни – позади сидевшего за столом Третьяка помещалась его охрана – трое коротко стриженных парней со складчатыми затылками. При виде меня Третьяк вздернул мохнатые брови:

– Мое почтение! У нас чего, ужин с дамами?!

– Это не дама, – дернул ртом Кипчак. – Это мой телохранитель. Зовут Стрелок.

Третьяк явно хотел отпустить шуточку на тему, как именно я охраняю тело Акима Николаевича, но вовремя удержался. Несмотря на грубое лицо, мужицкие руки и общее впечатление, что передо мной сидит наряженный в костюм-тройку медведь, дураком он явно не был.

– Ну, садись, поговорим. – Третьяк подвинулся, давая Акиму место на диване. Увеков проигнорировал приглашение и демонстративно уселся напротив. Я присела рядом.

– Слышь, Кипчак! – неожиданно сказал авторитет. – Дело у меня важное, лишних ушей не терпит… Давай мы перетрем, а охрана пока погуляет. Если ты не возражаешь, конечно.

Аким не возражал. Он подозвал Узбека и попросил пересадить меня и охрану Третьяка так, чтобы мы были неподалеку. Хозяин рассыпался в уверениях, что все сделает в лучшем виде. И действительно, он пересадил нас в соседний кабинет, где был накрыт почти такой же стол. Охрана Третьяка принялась угощаться чем бог послал, а я подозвала хозяина. Узбек подошел и наклонился ко мне:

– Чего барышня изволит?

– Барышня изволит, чтобы вы обеспечили обзор. Пусть разговор не предназначен для чужих ушей, но я все равно хотела бы видеть Акима Николаевича. На то мы и охрана. Думаю, ребята меня поддержат.

Парни на минуту оторвались от тарелок и покивали с умным видом. Охранники бывают разные. Думаю, этих Третьяк взял на встречу именно из-за исключительно низкого интеллекта. Даже если бы эти парни и получили доступ к какой-то секретной информации, они бы нипочем не догадались, что она секретная. Кажется, они и собственные пупки с трудом находили при мытье в душе… Я вообще не очень поняла, зачем Кипчак притащил меня сюда. Разве только продемонстрировать Третьяку, что он подстраховался…

Узбек деловито кивнул и исполнил мою просьбу в лучшем виде. Он покрутил колесико, и тонировка на стеклянной стене, отделявшей нас от кабинки, где сидели хозяева, посветлела. Теперь это было просто затемненное стекло, а вовсе не глухая преграда.

– Спасибо! – поблагодарила я и пригубила томатный сок. Пусть я не слышу, о чем говорят Увеков и Третьяк, позы, жесты и выражения лиц тоже могут многое рассказать.

Попивая сок, я внимательно следила через стекло за разговором хозяев. Третьяк явно чего-то добивался от Увекова. Авторитет подался корпусом вперед. При разговоре он рубил воздух ладонью, аргументируя свои слова, и брови мужчины были сдвинуты, а лоб собран в складки. Предельное напряжение – вот что читалось во всей фигуре Третьяка. Увеков же явно колебался. Он подался назад, откинулся на спинку дивана. Даже руки скрестил на груди, «закрываясь» от собеседника. На уставленный закусками стол оба мужчины почти не обращали внимания. Они явились в ресторан не ради еды, а для того, чтобы поговорить в спокойной обстановке. Третьяк все напирал. Он грудью навалился на стол, и жесты его больших рук становились все более отрывистыми и угрожающими. При этом с лица не сходила вежливая улыбка. Язык тела – это вам не хухры-мухры… к примеру, сейчас я явно видела, что господин Третьяк лжет моему хозяину. Характерные жесты – подергивание пальцами мочки уха, «плавающий» взгляд, широкая, в тридцать два зуба, улыбка при том, что глаза оставались серьезными и злыми… Пусть я не слышала того, о чем говорят мужчины, мне и так все было ясно. Очевидно, в прошлой жизни я умела распознавать ложь и имела представление о психологии невербального общения.

Вдруг Кипчак вскинул голову и посмотрел на меня через стекло. Взгляд его был вопросительным, как будто Аким спрашивал моего совета. Я едва заметно отрицательно качнула головой. Увеков склонил голову набок, точно переспрашивая. Я повторила отрицательный жест. Парни рядом со мной продолжали жрать. Они ничего не замечали. А Третьяк на меня и подавно не смотрел – сейчас он о чем-то беседовал с вошедшим Узбеком, которого перед тем жестом подозвал Аким.

Вот хозяин ресторана вышел, и Третьяк впился взглядом в лицо моего хозяина. Кипчак уверенно покачал головой – отрицательно. Третьяк, не веря себе, переспросил, и Кипчак повторил жест. Третьяк постарался не выдать гнева, но я видела, как заиграли желваки на его щеках и как он смял салфетку в громадном кулаке.

Сразу после этого Аким поднялся. Третьяк больше не пытался его удерживать. Я тоже встала и присоединилась к хозяину. Мы молчали до тех пор, пока наш джип не отъехал от ресторана.

– Ну, и что все это значит, а? – с некоторым раздражением спросил меня Аким, поворачиваясь ко мне всем телом.

– Это значит, что вы попросили совета, а я его дала. Как поступить, решаете, разумеется, вы сами, – отчеканила я. Мой ледяной тон несколько охладил гнев Увекова. Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:

– А теперь колись, как ты это делаешь.

– Что?

– Ну… читаешь человека, как будто букварь.

Я пожала плечами:

– Не знаю. Просто женская интуиция. Но этот человек вам лгал, это совершенно точно.

Аким потер переносицу и проговорил:

– Ну, если ты права, я только что избежал охеренных неприятностей. А вот если ошиблась, то по твоей милости я потеряю лимонов десять. Баксами.

– Аким Николаевич, решения вы принимаете самостоятельно, – повторила я. Нечего мне тут перекладывать с больной головы на здоровую! Точнее, на страдающую амнезией…

– Нет, слушай, все-таки скажи, как ты это делаешь. А? – не отставал Увеков.

– Существует язык тела, – скучным голосом начала я. – Его можно читать точно так же, как выражения лиц. Ну, вы же знаете, что скрещенные на груди руки означают, что человек не полностью вам доверяет? Или что, если женщина во время разговора с мужчиной поправляет прическу, это означает, что он ей нравится? Ну и все в таком духе. Любой психолог-второкурсник вам это объяснит.

Аким задумался.

– А ты можешь меня этому научить? – вдруг спросил Увеков.

– Вряд ли, – покачала головой я. – Теорией я не владею, а практика… скорее всего, это просто жизненный опыт, вот и все. Ничего особенного.

– Ладно! – подвел черту Аким. – Тогда будешь на все переговоры ездить со мной.