Трепетный трепач Вильмонт Екатерина

– Ну, весьма схематично. Я просто ставила его в известность о своих географических перемещениях… Ну и о смене мужей, естественно.

– И он ни разу не приезжал к вам?

– Нет, хотя я его приглашала. Но он только фыркал.

– Ой, а на каком языке вы говорите с вашим марокканским мужем?

– На русском. Первая его жена тоже была русская. Но она умерла, а их единственная дочь погибла в автокатастрофе. Он замечательный человек, талантливый архитектор, человек широко образованный. Мне с ним так интересно… И он будет счастлив, если ты с детьми к нам приедешь… Он очень любит детей, а его Аллах обделил детьми…

– Аллах? – переспросила я.

– Я по привычке, – улыбнулась она.

– С ума сойти от вас, Елена Павловна, я просто в восторге! У нас на студии полно молодых девчонок, которые уже отчаялись найти приличного мужика, а вы… Я им о вас расскажу, чтоб надеялись…

– Вот-вот, в этой жизни все возможно… Даже разочарование в собственном сыне.

– Елена Павловна!

– Что Елена Павловна? Ну как можно дойти до того, чтобы собственную единственную дочку назвать злым зверенышем? Это что? Это как? Я когда прочитала, чуть с ума не сошла… Рассказала Франсуа, он сразу заявил: ты должна поехать в Москву и объяснить сыну… А я вот к тебе примчалась. И так рада, что Катька наша такая умная и гордая…

– Но вы все-таки намерены с Димой встречаться?

– Пожалуй, нужно! И я ему все выскажу, пусть знает, что родная мать о нем думает, хоть он меня всерьез и не принимает. Я ужасно рада тебя видеть, но ты меня огорчаешь.

– Чем?

– Ты явно на себя рукой махнула. У тебя какой-то запущенный вид…

– Но я…

– Я знаю все, что ты скажешь! У тебя мало времени и денег, двое детей, работа… Но это не оправдание. Посмотри, какая у тебя сухая кожа! Ну, с этим мы справимся. Я привезла тебе аргановое масло и всякие марокканские штучки… И твоим гардеробом я тоже займусь. Негоже женщине в тридцать три года не обращать на себя внимание! Это преступно! И вообще, моя цель – выдать тебя замуж!

– Да бое упаси! Зачем мне замуж? Да и кому я нужна с двумя детьми?

– Чтобы я не слышала этой чепухи!

На следующий день я с детьми была в гостях у бывшей свекрови. Она навезла подарков нам с Катюхой, а так как о Гришке ничего не знала, то с утра успела купить ему айфон. Восторгу не было пределов. Потом мы обедали в ресторане, Елена Павловна рассказывала массу интересных историй, дети смотрели на нее влюбленными глазами. Да и я тоже. И как у такой матери вырос такой сын? Непостижимо!

Вечером, когда я зашла поцеловать Гришку перед сном, я заметила, что глаза у него заплаканные.

– Гриня, что с тобой?

– Я страдаю! – выпалил он.

– Оп-ля! Отчего это ты страдаешь, можно узнать?

– Оттого, что у меня нет бабушки! И никогда не было и не будет…

– А с чего ты взял, что не будет? Мне, например, Елена Павловна сказала: «Как я счастлива, что у меня появился еще и внук!» Та к что, не страдай, считай, что у тебя есть бабушка.

– Она это из жалости?

– Нет, просто она любит детей!

– Ты меня не обманываешь?

– Зачем?

– Чтобы утешить…

– Нет, я считаю, что утешать враньем нельзя, это вредно…

– Кому вредно?

– Всем. Тебе вредно, потому что когда вранье раскроется, а рано или поздно любое вранье раскрывается, ты действительно будешь страдать. И мне вредно, потому что совесть будет мучить и вообще…

– А мы правда поедем в Марокко?

– Думаю, да. Но не раньше сентября, так бабушка сказала.

– Ой, как еще нескоро!

– Ничего, потерпим.

Гришка тяжело вздохнул.

– Ладно, потерпим.

Утром, спровадив детей в школу, я собралась ехать по делам. Вчера вечером я перед сном намазала лицо знаменитым аргановым маслом. И сегодня выглядела куда свежее, чем вчера. Надо же! От этого сразу поднялось настроение.

Когда я вошла в лифт, там стоял какой-то упоительный запах. Это мужской одеколон, сразу определила я. Господи, да за мужиком, который так пахнет, я бы пошла на край света… Он должен быть высоким, широкоплечим и неотразимо элегантным. Гладко выбритым и вообще прекрасным… Что это со мной? Откуда эти мысли о мужиках? Со мной такого давным-давно не было. Неужто из-за капельки арганового масла на морде во мне проснулась женщина? Или все-таки от этого волшебного запаха? Подобные мысли не отпускали меня и в машине. Этот запах я слышала впервые, значит, в лифте до меня ехал кто-то не из нашего подъезда. Или новый жилец с ирландским сеттером? Да нет, такой не может пользоваться этим роскошным одеколоном. Да и на студии и на канале никто этим парфюмом не пользовался, я бы обратила внимание. Значит, этот мужчина приезжал к кому-то… А скорее всего ночевал у кого-то. Но не возит же он с собой одеколон? Хотя… Если он метросексуал, то запросто может. А ночевать он мог разве что у Таньки Соломатиной, у нее модельная внешность, она вообще шикарная женщина. Да, скорее всего! А может, она подарила своему мужику этот одеколон… Вполне возможно… А что если женщина надушится мужским одеколоном? Может получиться интересно… Вот корова, о чем я думаю? Совсем с ума спятила…

Елена Павловна с утра пребывала в дурном настроении, так как с вечера решила, что завтра непременно позвонит сыну. И, по возможности, увидится с ним. Как получилось, что он вырос таким жестоким, бесчувственным? Пошел в деда, тот тоже был недобрым… Да ну, вспоминать о покойном свекре не хотелось. Но и встречаться с сыном не хотелось тоже. Однако он может узнать, что я была в Москве, и получится дурацкая демонстрация… Нет, надо позвонить, но сперва следует позавтракать. Елена Павловна оделась, привела в порядок лицо, надо же, для своих лет я еще о-го-го! Настроение поднялось и она отправилась завтракать. После марокканского кофе любой кофе казался ей отвратительным, и она налила себе чаю. А вот пирожки с капустой тут поистине восхитительные. И вдруг Елена Павловна поймала на себе пристальный взгляд какого-то мужчины. Ему было от силы лет сорок, а может и меньше. Она пригляделась. Его лицо показалось ей смутно знакомым. А мужчина, поймав ее слегка недоумевающий взгляд, поднялся из-за столика и подошел к ней.

– Елена Павловна?

– Да. А мы, кажется, знакомы?

– Я Марик, помните меня? Марик Косецкий.

– Боже мой, Марик! Какой ты стал! Красавец! Как я рада тебя видеть! Садись ко мне, поговорим! Ты не очень спешишь, а то болтливые старухи это так обременительно.

– Да что вы, Елена Павловна! Какая ж вы старая, вы все такая же… прелестная женщина! Но почему вы в гостинице? Вы тут остановились?

– Да, я приехала ненадолго…

– Но почему вы не у Димки? Как он, кстати? Сто лет его не видел.

– Но ведь и ты был москвичом, Марик.

– Да, но теперь я бостонец. У меня в Москве никого не осталось.

– А я теперь живу в Рабате.

– Это в Марокко? – поразился Марк.

– Да, представь себе, я замужем за марокканским французом.

– Обалдеть! Елена Павловна, вы просто чудо! И как вам там живется?

– Прекрасно! А ты женат, Марик?

– Был. Развелся. А Дима, он по-прежнему с Лерочкой?

– Увы, нет. И его новую жену или даму я еще не видела.

– Но у них ведь дочка была. Катюшка. Кстати, это я им присоветовал назвать ее Катюшкой. Она совсем большая, наверное.

– О да, скоро тринадцать и это такая девка, с ума сойти!

– То есть вы с ней уже виделись?

– Конечно!

– А как Лера? Вышла замуж?

– Да нет. Послушай, Марик, а она, мне помнится, нравилась тебе?

– Было дело. Но она же с ума сходила по Димке… А он ведь состоялся. Известный писатель теперь. Я тут видел на улице рекламу его новой книги…

– А ты что-нибудь читал?

– Да, я читаю все его книги. По-моему, он здорово пишет.

– А мне что-то не нравится. Сплошь какая-то мрачная заумь. Впрочем, ты же ученый, тебе такое нравится?

– Понимаете, я не могу сказать, что это мое. Но я вполне способен оценить.

– Надо же… Я даже рада, а то все говорят, что слишком сложно, слишком мрачно. Значит, кому-то это надо.

– Как странно, Елена Павловна, вы говорите о сыне как-то отчужденно, что ли… Впрочем, простите, если я был бестактен.

– А ты с ним видишься?

– Давно не виделся. Он раза два меня не то чтобы отшил, но…

Елена Павловна вспыхнула.

– Думаешь, я уверена, что он и меня не отошьет? Я ему еще не звонила.

– Да бог с вами, Елена Павловна, вы же его мать.

– Будем надеяться, – засмеялась она. – А хочешь я дам тебе Лерочкин телефон?

– А он у нее изменился? – вдруг покраснел Марик.

– Да нет. Только знаешь, у нее теперь двое детей. Она взяла осиротевшего племянника.

– А… Ну что ж, это вполне в ее духе. А чем она занимается?

– Пишет сценарии.

– Это здорово, она всегда к этому стремилась. Молодчина. Как вы считаете, Елена Павловна, она не будет против, если я ей позвоню?

– Да нет, конечно, с чего бы ей быть против?

– Что ж, попробую, – вдруг страшно смутился он. – Простите, мне пора бежать, у меня научная конференция…

– Да беги, беги.

А вдруг у Леры что-то сладится с Мариком? Он такой милый парень.

Вернувшись в номер, она решительно взялась за телефон. Ответил женский голос.

– Алло!

– Добрый день, могу я поговорить с Дмитрием Сергеевичем?

– А кто его просит?

– Его просит его мать!

– Мать? Какая мать?

– Что значит какая? Его родная мать!

– Ох, извините… Я не подумала… Да-да, я сейчас его позову.

Похоже, она даже не знает моего имени-отчества, а может и вообще не подозревала о моем существовании.

– Алло, мама! Ты в Москве?

– Да, представь себе. И хотела бы тебя увидеть.

– Но почему ж ты не позвонила заранее, я бы тебя встретил. Ты где остановилась?

– В гостинице.

– Ну зачем же…

– Не люблю никого стеснять. Та к мы можем увидеться?

– Ну, разумеется, мама! Знаешь что, приходи сегодня вечером к нам, я познакомлю тебя с женой. Поужинаем, Марина чудесно готовит. А как твой француз?

– Лучше всех!

– Но ты приехала одна?

– Да.

– Ну что ж, скажи, где ты остановилась, я вечером заеду за тобой.

– А знаешь, кого я встретила тут, в отеле? Марика Косецкого.

– Да? Тебя это обрадовало?

– Меня – да! А тебе это неинтересно?

– Сказать по правде, совершенно неинтересно, мама.

– Та к в котором часу мне тебя ждать?

– Примерно в половине восьмого, но, учитывая пробки, могу и опоздать. А кстати, в Марокко бывают пробки?

– Еще какие! Ну, до вечера, сынок!

Фу, как трудно с ним разговаривать. Какой он чужой… Единственный сын и такое отчуждение… Наверное, я сама в этом виновата. Но почему же Лерку я ощущаю как родную, не говоря уж о Катюшке? И этот трогательный малыш Гришка. Как можно было всех их бросить? Мне этого не понять. Но посмотреть, как теперь живет мой сын, известный писатель, здорово интересно. И что за жена у него?

– Послушай, Саш, я вчера видела отснятый материал.

– И что, голуба моя? Там исказили твой гениальный текст? – сразу вызверился на меня продюсер.

– Нет, с этой точки зрения все в порядке. Но…

– Но что тогда?

– Это никто не сможет смотреть!

– Почему?

– Ну нельзя в таких сериалах делать эти бесконечные проходы, трехминутные паузы, это же кошмар! Милена приезжает в дом Аркадия и молча бродит по нему, при этом твоя Курочкина играет из рук вон плохо, ну не может она такие паузы вытягивать и все валится. Зритель отвлечется с радостью на что угодно, а после этой тоски еще пойдет реклама и все, кирдык! Плакали наши рейтинги!

– Ты что, всерьез?

– Нет, это у меня такие шутки! Это ж не фестивальное кино, это сериал для домохозяек. Если нужно просто намотать метраж, так и скажи, я лучше придумаю массу каких-то мелочей, чем эту тягомотину устраивать! Собаку в кадр пустим или кошку, или птичку, как у Михалкова…

– Странная ты баба, Лерка! До всего тебе дело есть.

– А как же! Там, между прочим, мое имя стоит. И мне за работу деньги платят. А у меня двое детей, на минуточку! Если рейтинги упадут, нас как нечего делать прикроют. Пойми, это ж надо снимать профессионально, крепко, но самовыражение неудачника от большого кино нам все только испортит.

– Ох, не любишь ты Васю.

– Я вообще бездарей не люблю. Понимаешь, я ведь тоже мечтала писать сценарии к полнометражным фестивальным фильмам, но не случилось, бывает, так жизнь сложилась… Но это не значит, что я должна от обиды халтурить там, где работаю.

– Права, тысячу раз права, голуба моя! Я посмотрю и разберусь. Знаешь, Шмелев в полном восторге, что ему не придется воскресать. Он сказал: тот, кто придумал брата-близнеца, достоин приза! И он обещал, что купит тебе огромный торт! Поглядим, не забудет ли.

– Забудет, напомним! Моя команда обожает торты.

Я еще покрутилась на студии, рассказала двум коллегам женского пола о своей бывшей свекрови, те ахали, восхищались и завидовали.

– Это ж надо, за шестьдесят лет найти мужа…

– Но сперва надо еще было решиться в таком возрасте сменить Париж на Марокко.

– Отчаянная дама! А может, податься в Марокко? Говорят, интересная страна…

– Да ну, Леркина свекровь из тех, что и в Тмутаракани и в Майами без мужика не останутся… А кто она по профессии?

– Преподавала когда-то французский в Щуке.

– Ну надо же…

Я поехала домой. И вдруг обнаружила, что бензина у меня если и хватит до дому, то завтра я уже до заправки не доеду.

Как назло, народу на заправке не было, а я никак не могла открыть бензобак. Никого из обслуги тоже не было видно, холод собачий. Я сломала ноготь, достала резиновую перчатку, ничего не помогало. О, кто-то подъезжает, только бы не дамочка. Но машина серьезная, не дамская, джип-«лексус». Я бросилась к водителю, который даже не успел выйти.

– Здрасьте! Умоляю, помогите!

– Что случилось? – без особого энтузиазма откликнулся он. Это был довольно хмурый мужик, явно не в настроении.

– Не могу бензобак открыть, ноготь сломала, а тут никого…

Он молча подошел, глянул, протянул руку и мгновенно отвинтил крышку.

– Ой, как вы… Спасибо вам огромное.

– На здоровье, – буркнул он. И смерил меня оценивающим взглядом. То, что он увидел, ему явно не глянулось. Заполошная бабенка на старенькой «шкоде», все ее годы и неприятности на морде написаны.

Нет, с этим надо что-то делать! Одним аргановым маслом не обойдешься.

…Елена Павловна волновалась перед встречей с сыном. Она все-таки любила его, хоть за многое и осуждала. И простить ему пренебрежительное отношение к себе легко могла, она и сама не считала себя идеальной матерью, но вот обида, нанесенная им внучке, это уже совсем другое дело…

Он подъехал на красивой машине, в марках Елена Павловна не разбиралась. Сорокалетний мужчина с красивой проседью в темных волосах, элегантный. То, что называется интересный и какой-то значительный, что ли…

– Мама! Здравствуй! Ты чудесно выглядишь!

Он наклонился и расцеловал ее в обе щеки. Она растаяла.

– Димочка, мальчик мой, какой ты стал…

– Ну, садись, мама, поедем к нам. Я теперь живу на улице Красина.

– У новой жены?

– Нет, зачем же. Я купил квартиру. Я, мама, теперь известный писатель…

– Да знаю, знаю. Слежу.

– Неужто читаешь?

– Кое-что читала, но не все, в Марокко русских книг почти не достать, если только кто-то привезет, да еще у нас в Рабате есть русский культурный центр, а там недурная библиотека, но с новинками плохо… Может, ты мог бы послать туда какие-то свои книги?

– А почему бы и нет? Пошлю.

– Скажи, а кто твоя нынешняя жена?

– Марина актриса.

– Помнится, у тебя уже была актриса, но ту звали Светлана, кажется?

– Все течет, все изменяется, – усмехнулся он, – вот только ты, мамочка, все та же. Не собираешься уходить от своего марокканца?

– Знаешь, если бы я встретила своего Франсуа в молодости, я бы прожила с ним всю жизнь… По крайней мере мне так кажется.

– Вот даже как! С ума сойти!

– Скажи, а с Лерой ты встречаешься?

– Нет.

– Но как же Катюшка?

– Она сама от меня отказалась.

– Отказалась? Вот так, ни с того ни с сего?

– Ну, не совсем… Но… Когда мы с Лерой расстались, она резко взяла сторону матери. Что я мог поделать?

– Скажи, а почему вы расстались? Мне казалось, вы любили друг друга?

– Понимаешь, мама, писателю нужен какой-то покой, свое личное пространство, но Лера не желала с этим считаться. Та к вот и получилось…

– Но как Лера могла этого не понимать. Она тоже пишущий человек…

– Ох, мама, между писателем и пишущим человеком дистанция огромного размера.

Он мне не нравится, вдруг произнесла про себя Елена Павловна и у нее заболело сердце.

В лифте опять пахло упоительным мужским парфюмом. Хотелось бы взглянуть на носителя этого волшебного аромата. А это мог бы быть неплохой сюжетный ход… Правда, в кино он не годится, а в сериалах тем более. Да ну, наверняка это какой-нибудь шпендрик решил корчить из себя шикарного мужика. Со шпендриками такое нередко бывает, особенно если у них много денег. Кстати, Димке подошел бы такой запах. Стоило мне о нем вспомнить в этой связи, как я почти возненавидела этот парфюм. Вот и славно, спокойнее будет.

Детей дома не было. Но я знала, что Гришка на английском, а Катька в бассейне.

На столе стоял роскошный букет белых хризантем. Боже, откуда? Возле вазы лежала записка: «Мамуль, цветы от хозяина Денди с превеликой благодарностью».

Ишь ты, воспитанный, значит. Люблю цветы. Давненько мне цветов не дарили. А Димка и вовсе никогда. Не понимал… Вот только когда родилась Катька, да и то под давлением Елены Павловны. И что это я сегодня все его вспоминаю? И тут позвонила Елена Павловна.

– Лерочка, милая, как ты?

– Да ничего, все в порядке. А вы?

– Я – нет.

– Что случилось?

– Я вчера была у Димы.

– И что? – испугалась я.

– Можно я сейчас приеду?

– Ну конечно!

– А дети дома?

– Пока нет, но скоро вернутся. А что? Они могут помешать?

– Помешать? Мне? Да господь с тобой. Мне никогда дети не мешают. Я буду минут через сорок. Не нужно ничего купить?

– Нет-нет, приезжайте скорее.

Она очень взволнована, неужто Димка обхамил ее? Он может… Тьфу, опять он…

Елена Павловна действительно выглядела очень взволнованной. Она заключила меня в объятия, расцеловала. На глазах выступили слезы.

– Елена Павловна, миленькая, что стряслось?

– Погоди… – Она вынула из сумки большую красивую банку. – Вот… Это кофе. Я не могу в Москве пить кофе после Марокко. Ты попробуй, сразу поймешь…

– А что я буду делать потом, когда этот кончится? Пить чай? – улыбнулась я.

– Я буду тебе присылать… – вдруг всхлипнула она.

– Елена Павловна, дорогая, что случилось?

– Понимаешь, вроде бы ничего. Но… Он какой-то совсем чужой… и даже неприятный человек. Я сама себе ужасаюсь, ведь это мой сын, единственный сын, моя кровиночка… А мне так с ним тяжело, как никогда раньше. У нас всегда были сложные отношения, но сейчас… И эта девочка, его жена… Такая красивая, милая, но, мне показалось, вконец несчастная.

– Почему?