Долгая дорога домой Чужин Игорь

Глава 7

Медицинская практика

Я, словно падишах, валялся на подушках в повозке, которую мне уступила магиня Аладриель, и с аппетитом грыз пережаренную оленью ногу. Шла всего вторая неделя похода к Мэлору, а мне уже понадобилось санаторно-курортное лечение. Первые три дня мне показались лёгкой поездкой на пикник, но постепенно нагрузка увеличивалась, и на седьмой день я свалился с лошади от усталости. Поначалу наш караван не встречал препятствий на своём пути, и запасы пищи позволяли обходиться без охотничьих вылазок по окрестным лесам, но всему когда-то приходит конец. Первая попытка ассасинов поохотиться закончилась тяжёлым боем, в котором мы понесли серьёзные потери. Правоверные привыкли охотиться в степях и пустынях, и лес для них оставался загадкой. На одном из привалов воины дроу выгнали из леса стадо оленей прямо под стрелы ассасинов, но нескольким животным удалось вырваться, и арбы погнались за ними очертя голову. В результате охотничий азарт завёл их в засаду, и мы потеряли в скоротечном бою сорок шесть воинов убитыми и ранеными против девятерых бандитов.

Саадин буквально взбесился, раздосадованный потерями, поэтому он был глух к голосу разума и приказал прочесать лес практически без разведки. Ночная облава закончилась окружением укреплённого лагеря бандитов и ещё одним неудачным боем. Разбойники дрались за свою жизнь отчаянно, и мы разменяли жизнь ещё двадцати трёх ассасинов на трупы пятидесяти двух оборванцев, к тому же наш караван превратился в походный лазарет. Я почти трое суток провёл без сна, вытаскивая раненых с того света, и в результате такой нагрузки от меня остались только глаза и уши.

Чтобы не помереть от истощения, мне пришлось переселиться в повозку магини и усиленно питаться. На вторые сутки я пришёл в форму, но с этого момента стал с огромным уважением относиться к врачебной профессии. В прошлой жизни меня комиссовали из армии по болезни, и я провёл много времени в госпиталях. В результате этих мытарств во мне выработалась стойкая аллергия на земных эскулапов, и я без должного уважения относился к их профессии. Однако, побывав в шкуре полевого хирурга, я кардинально изменил своё мнение. Конечно, врачи тоже люди и ничто человеческое им не чуждо, но чтобы постоянно жить в окружении чужой боли и несчастий, при этом добросовестно выполнять свою работу за гроши, нужно быть фанатиком.

Ещё одним важным открытием для меня стало то, что Великий Ингар, оказывается, не всесилен. Моя жизнь на Геоне была полна приключений, которых я даже врагу не пожелал бы, и они сильно изменили мой организм. Временами у меня начали появляться сомнения: а человек ли я или превратился в монстра в человеческом обличье. Однозначного ответа на этот вопрос у меня не было, поэтому я не любил возвращаться к этой теме. Мои новые магические возможности пугали меня, но биологически я всё-таки остался человеком. Конечно, я изменился физически, и могу набить морду любому желающему, но без применения магии четверо или пятеро хороших бойцов могут запросто накостылять мне по шее. Для меня не было особой проблемой отправить на тот свет с помощью магии пару сотен врагов, но, спасая жизнь раненых, я буквально съедал своё биологическое тело и растрачивал жизненные силы до опасного предела.

Опыт спасения раненых ассасинов чётко определил границу моих физических возможностей. Дать толчок заживлению ранений средней и лёгкой тяжести я мог примерно у сотни человек, и при хорошем уходе они выздоравливали вдвое быстрее, чем обычно. Однако, если нужно было форсировать лечение и поставить раненого на ноги за пару дней, моего здоровья хватало только человек на двадцать. В особо тяжёлых случаях, когда раненый уходил за грань жизни, я мог спасти максимум пятерых, и сам после этого мало чем отличался от трупа. Для полного восстановления мне было необходимо отъедаться неделю, а к лечению несложных ранений я мог приступить только на третьи сутки.

Мой самоотверженный труд на поприще медицины не пропал даром и неожиданно нашёл горячий отклик в душе магини Аладриель. Когда после бессонных ночей я, обессиленный, свалился с лошади и очнулся в её повозке, то сразу понял, что меня усыновили. Эльфийка носилась со мной как с грудным ребёнком и даже пыталась кормить с ложечки. Удивлённый такой заботой, я начал подозревать, что, если потребуется, магиня будет кормить меня даже грудью. Аладриель сдувала с меня пылинки, укутывала от ветра, протирала влажным полотенцем, делала массаж и даже под ручки водила до ветра, потому что я отказался оправляться в ночной горшок прямо в её повозке.

Принцесса Эланриль тоже попыталась активно поучаствовать в ритуальных плясках вокруг меня, любимого, но была сослана магиней в лазарет. Пару дней такая жизнь мне нравилась, но потом навязчивая забота стала доставать, и я попытался вырваться на свободу. Попытка побега из-под женской опеки закончилась потоком слёз из глаз Аладриель, и мне пришлось провести ещё одну ночь под её надзором.

Непредвиденные боевые действия и большое количество раненых поломали все мои планы по занятию эльфийской гинекологией, и поэтому нам пришлось начинать всё сначала. После потока раненых и десятков операций, проведённых в полевых условиях, я поднабрался бесценного опыта и внёс существенные коррективы в планы лечения пациенток.

Сначала я занялся самыми простыми травмами, для излечения которых требовалось только небольшое вмешательство в женский организм, а затем перешёл к более сложным случаям. Пациенток сортировала Эланриль, а морально готовила к операции магиня Аладриель. Такое распределение обязанностей сразу дало положительный результат, и мы начали довольно быстро продвигаться к цели.

К концу пятой недели похода нам удалось вылечить практически всех эльфиек нашего отряда, за исключением трёх сложных случаев, и только тогда я решил заняться лечением Эланриль. Мне ранее доводилось обследовать принцессу, и я знал, что ей требуется не простое лечение, а восстановление внутренних органов и полостная операция, для которой просто не было условий. Чтобы обнадёжить девушку, я занялся устранением тех повреждений, с которыми мог справиться сейчас, но работа нам предстояла ещё очень большая.

После кровавой стычки с бандитами Саадин значительно усилил дозоры и договорился с Милорном о совместных с дроу разведывательных патрулях, и больше в засады мы не попадали. Правда, это значительно замедлило скорость передвижения каравана, но лучше медленно дойти до цели, нежели быстро улечься в гроб. В связи с огромным объёмом медицинских забот я практически не участвовал в обеспечении безопасности каравана, но дроу и ассасины отлично справлялись и без моей помощи.

Мэлор показался на горизонте на тридцать восьмой день похода, и у меня словно гора свалилась с плеч. В городе нам пришлось задержаться на двое суток для решения всех организационных вопросов с доставкой народа дроу в Тадмур. Сухопутная дорога была очень длинной и могла занять более двух месяцев, а по воде в Тадмур можно было доплыть за полторы-две недели. Чтобы уплыть одним рейсом, требовались три галеры, а в Керане в данный момент была только одна. Саадин сразу по прибытии в Мэлор отдал приказ, чтобы из замка Триумфалер выслали два недостающих корабля, отослав его с почтовой птицей. В разрушенной войной Керане не было условий для размещения такой толпы народу, как наша, поэтому эльфы остановились рядом с Мэлором.

Дроу категорически отказались ночевать в стенах города и разбили лагерь в лесу рядом с дорогой в Керану. В результате этого решения я, как бешеный кобель, для которого семь вёрст не крюк, носился с высунутым языком между лагерем дроу и ставкой Саадина в Мэлоре. Дел по организации круиза по Атласкому озеру было выше крыши, но за два дня мне удалось разрулить основные проблемы. Труднее всего было с продовольствием, лошадьми и телегами для увеличившегося обоза, но с помощью угроз, золота и кулаков всё разрешилось в нашу пользу. В конце концов пришёл ответ из замка Триумфалер, в котором говорилось, что галеры прибудут через двое суток, поэтому нам было пора отправляться в путь.

Халиф, видимо, наивно думал, что я забыл о своём требовании выдать мне Давлет-пашу и раскуроченный его умельцами дельтаплан, но он зря надеялся на мою забывчивость. Перед самым отъездом из города я вежливо попросил повелителя правоверных написать приказ о выдаче визиря и выделить мне в помощь десяток воинов из личной охраны, которые способны этот приказ выполнить. Саадин с недовольным видом написал требуемую бумагу и, скрепив её своей печатью, вызвал начальника охраны. Убелённый сединами воин выслушал приказ с каменным лицом и, поклонившись, вышел из комнаты.

– Ингар, я надеюсь, что ты выполнишь своё обещание и не убьёшь моего визиря. В письме из замка Триумфалер написано, что Акаир жив и ему обеспечен надлежащий уход, – попросил халиф.

– Саадин, я человек слова, и, если Акаир будет жив к моему приезду в замок, твой визирь не пострадает.

С этим уверением я попрощался с халифом и вышел из кабинета. В коридоре меня уже дожидался начальник охраны и десяток ассасинов, которые должны были сопровождать меня в замок Триумфалер. Помимо охраны в коридоре находились ещё двое арбов с почтовыми птицами. Мы с Саадином договорились, что они поплывут со мной до Тадмура, а по прибытии в бункер я пошлю халифу весточку. Я спросил у командира десятка, в курсе ли он приказа халифа, и тот ответил, что его проинструктировали, после чего мы, оседлав коней, выехали из города к лагерю эльфов. По дороге я поинтересовался у ассасина маршрутом движения к Керане, но он сказал мне, что наш караван дойдёт только до моста через Диому, где нас будут ждать корабли.

Сборы в дорогу заняли весь день и половину ночи, но с первыми лучами солнца мы выехали в путь. Наш обоз значительно увеличился, потому что он был загружен запасами продовольствия не только для дроу, но и для экипажей галер. Караван добрался до пристани у моста, где нас ждали корабли, уже в темноте, но у меня не было желания разбивать лагерь и задерживаться ещё на сутки. Посовещавшись с Милорном, мы решили сразу приступить к погрузке на корабли, чтобы с утра отплыть к замку Триумфалер и отдохнуть в дороге. Работа продолжалась до самого утра, но с рассветом галеры всё-таки отошли от причала и пошли вниз по течению реки к Атласкому озеру. Я сразу завалился спать и проснулся только к ужину. Наскоро поужинав, я вполуха прослушал доклад Милорна и снова решил лечь, в надежде выспаться за все бессонные ночи, выпавшие на мою долю за последние месяцы.

Погода благоприятствовала нашему путешествию, и, когда мы вышли в озеро, его поверхность напоминала зеркало. Было жарко и безветренно, поэтому галеры шли на вёслах. Дроу расположились на верхней палубе и занимались своими делами. Командный зуд меня оставил, и я нежился под лучами солнца, раздевшись по пояс. В принципе я мог бы раздеться и до трусов, но их на Геоне не носили, а загорать в подштанниках мне не хотелось.

– Ингар, чем ты здесь занимаешься? Я тебе не помешала? – вывела меня из блаженного забытья подкравшаяся Эланриль.

– Я бездельничаю, если хочешь, присоединяйся.

– Нет, я не могу, хотя и очень хочется. Ингар, заболела племянница магини Аладриель, ты её не посмотришь?

– Конечно посмотрю. Где она?

– Она лежит под навесом рядом с капитанской каютой, – ответила принцесса, и мы отправились к больной.

Магический осмотр выявил у девочки острый аппендицит, требующий срочной операции. Я приказал Эланриль приготовить всё необходимое и, погрузившись в транс, начал приводить свои мысли в порядок, чтобы не начудить чего-нибудь по недосмотру. Через полчаса всё было готово, и я приступил к операции. Наработанный мной опыт начал положительно сказываться на качестве хирургических манипуляций, и повреждения организма пациентки оказались минимальными, а магическая стимуляция в несколько раз увеличила скорость регенерации. Несмотря на то что меня поначалу пробил лёгкий мандраж, операция прошла без осложнений, и девочка к следующему утру должна уже полностью выздороветь.

После излечения племянницы магини я почувствовал себя чуть ли не богом и сразу переключился на проблемы Эланриль. Принцесса несколько минут отнекивалась от осмотра, но мне удалось её уговорить. Сначала я хотел заняться мелкими проблемами, но неожиданно в мою голову пришла плодотворная идея, благодаря которой я сумел запустить процесс регенерации в наиболее повреждённой части детородных органов девушки. После вызванного ядом химического ожога в теле принцессы появились шрамы и рубцы соединительной ткани, являющиеся основным препятствием на пути к излечению. С помощью магического воздействия на них мне удалось заменить их здоровыми клетками из небольших островков, не пострадавших от отравления. В результате магической стимуляции уцелевшие клетки регенерировали, возрождая повреждённые органы. Восстановленный участок рубцовой ткани был немногим больше почтовой марки, но давал серьёзную надежу на исцеление Эланриль. Даже при такой низкой скорости восстановления через пару месяцев интенсивной работы принцесса будет здорова. На всё про всё у меня ушло около пяти часов, но я надеялся в будущем значительно ускорить этот процесс.

Настроение у меня было отличное, и я проболтал с принцессой о всяких пустяках почти до полуночи. Чем темнее становилось вокруг, тем подозрительнее вела себя Эланриль, и я, чтобы сохранить верность Викане, трусливо удрал в кубрик Милорна. Эланриль обречённо вздохнула, но насиловать меня не решилась и тоже отправилась спать в каюту, занятую Аладриель.

Ночь прошла без приключений, и к полудню на горизонте показались башни замка Триумфалер. Ветер был попутным, и галеры шли под парусами. Через пару часов мы практически подошли к пристани, и на палубе началась суета. Матросы быстро свернули парус, и галеры на вёслах причалили к пирсу, на котором нас ждала целая делегация арбов во главе с богато одетым чиновником. Я приказал Милорну оставаться на корабле и быть готовым к любому развитию событий, уж больно мне не понравились надменные рожи встречающих, и спустился на пирс под конвоем выделенных мне Саадином воинов охраны, направившись к встречающим нас арбам.

Всем известна старая истина, что встречают по одёжке, – так произошло и на этот раз. Мой прикид хотя и был в приличном состоянии, но явно проигрывал роскошным одеяниям встречающих, поэтому арбы не опознали во мне Великого Ингара и решили, что я простой хуман, спустившийся с корабля по какой-то надобности.

– Воин, – обратился ко мне самый разряженный арбский петух, – на каком корабле приплыл князь Ингар?

– Князь Ингар приплыл на этой галере, – скромно ответил я и стал дожидаться, что произойдёт дальше.

– Хуман, вернись на корабль и доложи своему повелителю, что его ждёт Давлет-паша, первый визирь повелителя правоверных халифа Саадина!

Подобная наглость мгновенно меня разозлила, и я холодно заявил:

– Зачем же так далеко бегать? Князь Ингар перед тобой, и ты можешь задать любые интересующие тебя вопросы лично ему. Я вижу, что спеси тебе не занимать, но боюсь, что она скоро повредит твоей шее!

– Да как ты смеешь!.. – задохнулся визирь, но командир сопровождающих меня ассасинов прыгнул вперёд и буквально заткнул рот Давлет-паше, сунув ему под нос приказ халифа.

Визирь скорчил недовольную рожу, но начал читать послание Саадина. Дочитав свиток до конца, визирь переменился в лице и, рухнув на колени, пополз ко мне. Чинуша обхватил мои ноги и завопил:

– Сиятельный, пощади мою седую голову, я подслеповат и не узнал повелителя драконов!

По лоснящемуся лицу визиря ручьём текли слёзы и сопли, которыми он перемазал мне все штаны. Я брезгливо отпихнул жирного урода ногой и приказал ему отвести меня к Акаиру. Мне почему-то казалось, что тюремная камера Акаира находится в подземелье, но меня повели на верхние этажи замка. Через полчаса мы поднялись на третий этаж донжона и вошли в небольшую светлую комнату, в которой стояла одинокая кровать. На кровати в беспамятстве лежал измождённый старик, накрытый по грудь лоскутным одеялом. Руки его по локоть были замотаны бинтами, он хрипло дышал, словно находился на грани смерти.

Я не хотел верить в то, что этот умирающий старик мой друг, и спросил визиря:

– А где Акаир?

– Сиятельный, этот человек прилетел на драконе и назвался Акаиром, другого Акаира в замке нет, – согнувшись пополам, униженно заскулил визирь.

В этот момент мои нервы не выдержали, и я от всей души врезал в сальную рожу высокопоставленного негодяя. Арб ждал чего-то подобного и почти успел увернуться, но даже скользящий удар отбросил его в угол комнаты, где он и затих, поливая пол кровью из сломанного носа. Мне было не до разборок с этой жирной сволочью, и я бросился к постели умирающего друга.

Глава 8

Нордрассил в опасности

Лария закрыла на ключ спальню Виканы и, убедившись, что ей никто не помешает, начала писать на куске кожи записку для Айгона.

«Высокородный, всё развивается по плану, который мы согласовали с Вашим повелителем. Мне удалось близко подобраться к объекту наших взаимных интересов и занять удобную позицию для выполнения плана. Если всё пойдёт, как нами задумано, то через полгода мы добьёмся нашей цели и получим то, чего так долго добивались. Для второго этапа плана мне срочно необходим известный Вам порошок. Оставьте все запасы, которые у Вас при себе, в дупле расколотого молнией дерева, стоящего у тропы, ведущей к туннелю из долины. Это дерево не сложно заметить, но будьте бдительны и не забудьте установить опознавательные знаки. Напишите сопроводительную записку с Вашими пожеланиями, только прошу Вас – никаких имён, иначе план может сорваться и наши головы полетят с плеч».

Закончив послание, Лария зажгла свечу и подержала кожу над пламенем. Буквы на кожаном лоскуте исчезли, и он потерял форму, а затем свернулся в бесформенный комок. Гвельфийка засунула его в потайной карман платья и, отперев дверь, стала ждать известий о прибытии каравана.

Лаэр почти завершил разбирать бумаги, когда вошёл Мистир – на нём лица не было – и с порога заявил:

– Лаэр, беда! На Кайтон напала эскадра боевых галер Чинсу. Узкоглазые сожгли из метателей корабли в порту и высадили десант. Город горит, и наши гвельфы вместе с людьми Ингара пробиваются в джунгли из города.

– Говори толком, что произошло и откуда у тебя эти сведения?

– Только что прилетела почтовая птица, и вот расшифровка послания, – ответил Мистир и передал Лаэру лист бумаги.

Князь пробежал глазами текст и, стукнув кулаком по столу, приказал:

– Объявляй общую тревогу и отправь гонца к Ингуру, пусть занимает оборону у восточного прохода в долину и отправит гонца к бункеру за помощью. Мистир, когда подойдёт караван, который я приказал впустить в долину?

– Караван уже на стоянке возле Нордрассила, и Айгон ждёт, когда вы выйдете к нему для переговоров, – ответил Мистир.

– Хорошо, я сейчас к ним спущусь. Кстати, найди Ларию, она просила взять её с собой на встречу с дроу, ей нужны какие-то травы, – приказал Лаэр и вышел из кабинета.

Мистир последовал за князем, и через минуту над Деревом Жизни раздался пронзительный звук эльфийского горна, подающего сигнал тревоги. В мгновение ока благостная тишина, царившая в долине, была разорвана сигналами рожков дозорных отрядов и перекличкой часовых. Топот десятков ног и крики гвельфов заполнили пространство в кроне Нордрассила, готовящегося к обороне.

Лаэр спустился к площадке главного подъёмника, на которой уже стояли первые воины, прибежавшие сюда по тревоге. Гвельфы были облачены в доспехи. Князь приказал командиру разведчиков Арнилу выдвинуться с двумя десятками воинов за пределы долины и прочесать дорогу, ведущую в Кайтон. Лаэр поставил разведке задачу в бой не вступать, а собирать сведения о противнике. Сейчас Лаэру как воздух нужна была информация о том, что происходит вокруг долины, так как, только разобравшись в обстановке, можно будет решать, что делать дальше.

Пока князь отдавал приказы воинам, к подъёмнику подошла Лария, и они вместе спустились к подножию Нордрассила. Стоило кабине подъёмника коснуться земли, как к ней подбежали два воина охраны и проводили Лаэра к стоянке каравана, пришедшего из Кайтона. Караван оказался небольшим, в нём было всего два десятка вьючных лошадей и два с половиной десятка воинов, среди которых Лаэр увидел пятерых дроу под командой Айгона.

Князь подошёл к каравану и заметил ещё шестерых незнакомых ему гвельфов и гвельфийку, которые сидели недалеко от вьючных лошадей.

– Кто это такие? – спросил Лаэр у подбежавшего к нему командира каравана.

– Это гвельфы, спасённые с Тарона, они приплыли вместе с дроу. Айгон рассказал, что он их нашёл в развалинах замка Эрмор. Главный у них Элинир, секретарь князя Алакдара, а с ним пятеро воинов из охраны замка и экономка. Похоже, они не в себе после ужасов, которых натерпелись во время катастрофы, и мне не удалось никого из них вызвать на разговор, – ответил воин.

– В Кайтон вернулись оба корабля, уплывшие к Тарону?

– Нет, вернулся только дракар дроу. Айгон рассказал, что они потеряли второй корабль во время ночного шторма и больше его не видели. Что произошло с кораблём, им неизвестно.

В этот момент в караване раздалось громкое конское ржание, и началась какая-то суматоха. Затем из-за строя навьюченных лошадей выскочил огромный чёрный конь, волочивший двоих гвельфов, вцепившихся в его гриву. Конь резко тряхнул головой, и пытавшиеся его удержать воины улетели в кусты, а конь огромными скачками унёсся в лес.

– Опять вырвался этот дьявол, совсем сладу с ним нет, и как с ним Ингар справлялся? – всплеснув руками, заявил командир каравана.

– Какой Ингар? – переспросил Лаэр.

– Князь Ингар, это его конь Шалар. Айгон рассказал, что этот разбойник сам прибежал на берег, когда они причалили к Тарону, и привёл его отряд в замок Эрмор к выжившим гвельфам. Элинир в благодарность за спасение уговорил Айгона взять Шалара на корабль. Дроу рассказывали, что всё плавание конь вёл себя как мышка, но стоило сойти на берег, как он словно взбесился, вырвался и убежал. Мы думали, что больше его не увидим, но Шалар снова появился прямо у входа в туннель и дал себя взнуздать, а сейчас снова удрал.

– Бог с ним, с Шаларом, из долины он никуда не денется, будет нужно, поймаем. Что вам известно о нападении чинсу на Кайтон? – спросил Лаэр.

– Князь, мне ничего об этом не известно. Мы пробыли в дороге больше двух недель, и за это время у нас не было ни одной стычки с афрами, а о чинсу я впервые слышу от вас.

Закончив разговор, Лаэр отпустил командира каравана и подошёл к группе дроу, стоящей в стороне и с восхищением разглядывающей Нордрассил. Тёмные эльфы были настолько поражены этим зрелищем, что не обратили внимания на князя гвельфов.

– Здравствуй, Айгон, – поприветствовал Лаэр одного из дроу. – Как тебе Нордрассил?

Айгон не сразу понял, что к нему обращаются, настолько был захвачен зрелищем, но через несколько секунд пришёл в себя и ответил:

– Я потрясён до глубины души! Я видел молодой Нордрассил на Тароне, и то издалека, а это Дерево – настоящий исполин. У меня даже дух захватывает, стоит только представить, сколько эльфов он сможет обеспечить эликсиром жизни. Лаэр, у нас снова будут рождаться дети, и мы не исчезнем с лица Геона.

– Ты абсолютно прав, но не всё так просто, Айгон. Я как раз и хотел с тобой поговорить о наших проблемах.

– Что случилось? Я пытался выяснить в Кайтоне, как обстоят дела, но капитан Кид направил меня со всеми вопросами к тебе.

– Кид абсолютно прав, потому что у него нет полной информации о происходящем, нет её и у меня.

– Не томи душу, рассказывай! – потребовал дроу.

– Ты знаешь, что Амрилор и князь Ингар улетели на драконе в Чинсу. За первый месяц мы получили два письма от Саадина, из которых стало известно, что князь Ингар вместе с ассасинами халифа выбили войска имперцев из Арбского халифата, но после этого от них за три месяца не пришло никаких известий. Мы не особенно беспокоились, потому что дать о себе весточку на таком расстоянии даже при наличии почтовых птиц сложно, а у Ингара их не было. Два месяца назад ко мне пришёл Старый вожак малхусов и рассказал, что погиб Тузик. Между эльфийскими волками есть какая-то магическая связь, они чувствуют смерть своих сородичей. Я хотел сохранить это в тайне, но кто-то разболтал о гибели Тузика Викане. Есть поверье, что малхус погибает только вместе со своим хозяином. Полтора месяца назад из халифата пришло новое письмо, в котором сообщалось что князь Ингар погиб вместе со своим драконом недалеко от Латра. Письмо написал наездник дракона Акаир, который сам видел гибель дракона Ингара. Письмо было коротким и сбивчивым, словно написано тяжелобольным человеком. В сопроводительном письме Саадин написал, что Акаир умер от ран, полученных в бою с имперцами, а его дракон сгорел при неудачной посадке. О князе Амрилоре у меня нет никаких сведений, как и о том, что происходит в Чинсу. В придачу к этим проблемам у нас появились новые: только что прилетела птица из Кайтона и привезла известие, что Кайтон захвачен войсками чинсу, а наши бойцы прорываются из города в джунгли. Через пару недель узкоглазые подойдут к долине Нордрассила и начнут штурм. У нас мало воинов, и я рассчитываю на тебя.

Айгон, услышав эти известия, буквально почернел лицом, но вскоре взял себя в руки и ответил гвельфу:

– Лаэр, дроу и гвельфы в одной лодке, и если мы погибнем, то вместе. Я не буду давать тебе никаких клятв, но чинсу захлебнутся в крови за своё предательство. Нас всего шестеро, остальные воины остались на дракаре в порту Кайтона, поэтому я должен попытаться выяснить их судьбу. Сегодня мы переночуем возле Нордрассила, а завтра уйдём из долины.

– Я не имею права вас задерживать, и вы вправе выбирать свой путь. Айгон, у меня к тебе просьба. Принцесса после гибели князя Ингара заболела, ей требуется лечение. Я не большой специалист в душевных болезнях, но старшая фрейлина княгини Лария хочет с тобой поговорить по поводу каких-то трав или эликсиров. Прошу тебя, поговори с ней и помоги, если сможешь.

– Конечно, я сделаю всё, что в моих силах. Присылай свою фрейлину, я буду ночевать у ручья вместе со своими воинами, – ответил дроу и ушёл к своим бойцам.

Лаэр отдал приказ одному из охранников привести Ларию к дроу, а сам направился к сидевшим на земле незнакомым гвельфам.

– Здравствуйте, я князь Лаэр. Кто у вас старший? – спросил Лаэр.

– Я Элинир, бывший секретарь князя Алакдара, а это воины из охраны замка Эрмор, – представился гвельф с измождённым лицом.

– Как вы себя чувствуете? Я хотел побеседовать с вами, но если вам нужно отдохнуть, то мы можем отложить наш разговор.

– Князь, задавайте мне ваши вопросы, пока я в состоянии на них ответить. Во время катастрофы в подвал, где мы прятались от пожара, просочились ядовитые газы, и выжили только мы. Правда, я не в очень хорошем состоянии, и меня мучают сильные головные боли. Прошу вас простить меня, если я не смогу связно ответить на ваши вопросы. Однако мои воины пострадали намного сильнее, их мозг находится в сумеречном состоянии. Я боюсь, что судьба оставила нам очень мало времени и скоро мы все умрём или окончательно сойдём с ума.

– Элинир, не стоит отчаиваться. Вы пришли к Нордрассилу, и у нас в достатке эликсира жизни, а это лучшее лекарство.

– Высокородный, я в прошлом неплохой маг и владею некоторыми навыками видящих. Если бы не это обстоятельство, то мы так и остались бы в подвале замка. Эликсир жизни излечивает многие телесные болезни, но душу с его помощью вылечить невозможно. У меня и моих воинов поражён мозг, и болезнь прогрессирует, эликсир жизни только продлит наши мучения. Князь, задавайте ваши вопросы, и я постараюсь на них ответить, но я хочу вас предупредить, что известно мне немного, – произнёс Элинир, кривясь от боли.

– Лэр, расскажите, что вам известно о катастрофе на Тароне, – уважительно спросил Лаэр Элинира.

– Князь, я боюсь, что разочарую вас. Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что и рассказывать практически нечего. Когда начались первые толчки землетрясения, я был в кабинете князя Алакдара и писал под его диктовку какое-то письмо. Князь приказал мне покинуть помещения замка, и я вместе со всеми выбежал в парк. Земля ходила ходуном, и раздавался сильный подземный гул, но постепенно толчки прекратились. На горизонте показалась чёрная туча, которая с каждым часом становилась всё больше и к утру следующего дня закрыла весь горизонт. Всё население замка провело ночь в парке, но никто так и не заснул. К утру небо стало кровавым, и этот цвет, расползаясь, начал приближаться к Тарону. Князь Алатерн и князь Анхель приказали седлать лошадей и с двадцатью бойцами ближней охраны ускакали в Илирию, а я остался в замке со всей прислугой из полукровок и тридцатью ветеранами. К полудню облако вулканических газов закрыло солнце и пошёл дождь пополам с пеплом, затем снова раздался подземный гул, и началось второе землетрясение. Я плохо помню, что произошло дальше, потому что упал и разбил голову о камень, отчего потерял сознание. Очнулся я, когда всё было кончено, замок превратился в руины, а с неба сыпался раскалённый пепел. Мне вместе с оставшимися в живых жителями замка удалось спуститься в подвал разрушенного донжона. Чтобы не сгореть в огненном дожде и не задохнуться в дыму начавшегося пожара, мы забаррикадировали дверь. В подвале донжона находились запасы воды и пищи на случай осады, и мы надеялись пересидеть в нём катастрофу. Подвалы замка были огромными, и воздуха должно было хватить надолго, но мы плохо осмотрели помещения и не заметили небольшое вентиляционное окно, через которое в подвал проник ядовитый газ. К утру следующего дня нас осталось в живых только шестеро, остальные спустившиеся в подвал задохнулись. Мы попытались выбраться на поверхность, но тамбур за входной дверью оказался заполнен дымом. Я приказал воинам сделать повязки, смоченные водой, и дышать через них, но это мало помогало. Мы законопатили все щели в подвале, откуда к нам проникал отравленный воздух с поверхности, но яд уже проник в наши организмы и начал медленно убивать. Прежде чем нам удалось выбраться из подвала на поверхность, мы провели в отравленной атмосфере почти целый месяц. Пожар наверху наконец закончился, а вулканический пепел, смоченный дождём, высох и затвердел. Мы прокопали туннель на свободу и выбрались из подвала. Вокруг нас была только заваленная пеплом мёртвая пустыня, на которой не было ни одной живой травинки. Однажды ночью я увидел призрак коня, который бродил по развалинам замка, и узнал в этом призраке Шалара, на котором ускакал князь Анхель. Я решил, что у меня начались галлюцинации, и снова лёг спать, но наутро мы обнаружили конские следы. На следующую ночь конь пришёл снова, и мы попытались его поймать, но он вырвался и убежал. Больше Шалар к нам не приходил, а состояние здоровья выживших в катастрофе начало ухудшаться. Последние дни перед спасением я провёл в полубреду и очнулся только на корабле. Морской воздух принёс нам облегчение, и я пришёл в себя. Айгон рассказал мне, что своим спасением мы обязаны Шалару, который выбежал на берег, куда причалил дракар, и провёл поисковый отряд от побережья к развалинам замка. Мне неизвестно, каким чудом выжил конь в кошмаре катастрофы, но он больше не пытался показать нам выживших, и после недельных поисков вдоль уничтоженного катастрофой побережья мы решили плыть в Кайтон. Я упросил Айгона взять с собой Шалара, которому мы были обязаны своим спасением, тем более запасов воды и зерна, рассчитанных на длительное путешествие на дракаре, было много. Это всё, что я могу вам рассказать, а остальное вы уже, наверное, узнали от Айгона, – закончил свой рассказ гвельф.

– Элинир, может быть, не всё так плохо и вам удастся выкарабкаться? – с сочувствием спросил Лаэр.

– Нет, князь, всё кончено, и нам отпущено богами не более месяца. Простите, но у меня буквально раскалывается голова, и я не в состоянии больше говорить.

– Конечно, Элинир, идите отдыхать. Я прикажу, чтобы вас подняли на Нордрассил и выделили комнаты для отдыха на гостевом ярусе.

Лаэр подозвал охранника, приказал, чтобы Элинира с его гвельфами разместили в гостевых покоях, и направился к подъёмнику. Проходя мимо каравана, он краем глаза заметил, что Лария о чём-то оживлённо беседует с Айгоном. На мгновение у него возникло впечатление, что это беседуют двое старых знакомых, но он не придал значения своим подозрениям и пошёл дальше. Однако Лаэр не успел подойти к подъёмнику, как со стороны дороги к Горному убежищу раздался конский топот и свист плети, которой всадник подгонял коня. Через минуту к Лаэру подскакал хуман на взмыленной лошади и буквально вывалился из седла на землю. Воин с трудом восстановил дыхание и заговорил:

– Князь Лаэр, восточный проход штурмуют более тысячи воинов чинсу, среди которых много чёрных монахов. У князя Ингура осталось только четыре заряда для метателя, и нам скоро нечем будет их остановить. Бой идёт с самого утра, и у нас много раненых. Мы не удержим чинсу без вашей помощи, нужны заряды для метателя и подкрепление.

– Срочно все патрули – к восточному проходу в долину! На Дереве оставить только женщин и детей с охраной, остальные по коням – ив бой! – приказал Лаэр стоящему рядом Мистиру и вошёл на подъёмник.

Через пару минут Лаэр вбежал в оружейную комнату на первом ярусе Нордрассила и открыл потайную нишу, где лежали два заряженных метателя и двадцать шесть запасных камней Силы. Он в два приёма вынес оружие и боеприпасы из оружейной комнаты и приказал часовому, чтобы тот перенёс метатели и боеприпасы на подъёмник и спустил вниз. Убедившись, что его приказ выполнен, гвельф снова вернулся в оружейную комнату и прошёл по широкому коридору к дальней стене с большими двухстворчатыми дверями. Лаэру пришлось провозиться несколько минут с отключением охранной сигнализации и магических ловушек, прежде чем удалось открыть дверь комнаты, служившей ангаром для баркуда. Гвельф достал со стеллажа контейнер с запасными камнями Силы для механического монстра, уложил его в багажный отсек и залез в седло. Ещё несколько минут он потратил на то, чтобы запустить механизмы баркуда, и осторожно вывел его из ангара. Часовые, увидев перед собой монстра из ночных кошмаров, едва не сиганули с Дерева вниз, но грозный окрик Лаэра быстро прекратил панику. Князь завёл баркуда на платформу главного подъёмника и приказал спускаться.

Возле подножия Дерева Жизни уже построился в колонну конный отряд из полусотни гвельфов, которые ждали только приказа своего князя. Лаэр махнул рукой и погнал баркуда в направлении Горного убежища, где две сотни хуманов вели неравный бой с тысячной армией чинсу.

Глава 9

Ещё немного, ещё чуть-чуть…

Я вышел из транса и, обессиленный, откинулся на спинку стула. Три часа массированной магической подпитки и устранения самых опасных травм в организме Акаира принесли свои положительные плоды, и мне удалось стабилизировать состояние изувеченного друга. Непосредственная угроза его жизни была устранена, но восстановление размозжённых костей в пальцах на руках и сожжённых ступней требовало кропотливого труда, а главное – большого количества времени. Акаир побывал в руках мастеров своего дела, и я боялся даже представить, какие муки он перенёс.

Немного отдышавшись, я встал со стула и направился в угол комнаты, где лежал притворившийся дохлым визирь. Этот придурок таким немудрёным способом надеялся спасти свою подленькую жизнь. Я подошёл вплотную к валяющемуся на полу уроду и врезал ему сапогом под рёбра. Визирь завизжал, как недорезанный поросёнок, но я, услышав этот визг, только ещё больше разозлился и пнул сапогом уже в его рожу и громко сказал:

– Заткнись, урод, и прикажи своим людям отнести Акаира на мою галеру. Тебе сегодня сказочно повезло, что мой друг не умер и есть надежда излечить его раны. За жизнь Акаира я живьём содрал бы с тебя шкуру и прогнал твою душу через все круги ада. Ты молил бы меня о смерти, захлебываясь в собственных нечистотах, и смотрел, как твои вонючие потроха жрут черви.

Визирь понял, что его сейчас никто не собирается убивать, и, обхватив мои ноги, заскулил:

– Сиятельный, я сделаю всё, что вы прикажете, только не убивайте меня!

– Мне нужен дракон, на котором прилетел Акаир, и не дай бог, если от него пропала самая маленькая часть. Доставите дракона на ту же галеру, что и Акаира. Ты понял меня, урод? Время пошло! – процедил я сквозь зубы.

– Сиятельный, я понял вас! Всё будет исполнено в лучшем виде. – Визирь, прихрамывая, выкатился из комнаты.

После тяжёлых медицинских манипуляций у меня прорезался жуткий аппетит, и я решил подкрепиться. Хитрая рожа визиря вызывала у меня серьёзные опасения, что его слуги могут попытаться меня отравить, поэтому я решил сам выбрать для себя еду. Выйдя в коридор, я приказал охране провести меня на кухню замка, где наверняка было чем поживиться. Поблуждав несколько минут по коридорам, мы добрались до кухни, здесь я забрал жареную оленью ногу и несколько лепёшек и отправился на галеру.

На наши корабли уже доставили запасы еды и свежую пресную воду. Моего друга тоже принесли на галеру и разместили в каюте капитана. Я попросил магиню Аладриель и принцессу проверить продукты на наличие яда, а сам уселся в тенёчке и принялся грызть добытые на кухне трофеи. Пока я подкреплялся, толпа арбов затащила на палубу каркас дельтаплана без обшивки крыла и два сундука. В первом сундуке лежал снятый с дельтаплана разряженный метатель и контейнер с камнями Силы от него. На первый взгляд метатель был в исправном состоянии, и только боеприпасы требовали перезарядки. Во втором сундуке находился разобранный на запчасти электромотор и футляр с тремя камнями Силы от него. Один из камней был разряжен наполовину, а остальные оказались полностью пустыми.

С первого взгляда мне стало понятно, что восстановить раскуроченный двигатель в походных условиях невозможно, уж больно кривые ручки оказались у умельцев Саадина, поэтому я, тяжело вздохнув, закрыл крышку сундука. Возглавлял толпу авиамехаников местного разлива визирь с разбитой рожей. Давлет-паша, наученный горьким опытом, постоянно подобострастно кланялся и заглядывал мне в глаза, чем жутко выводил меня из себя.

– Урод, где шкура дракона? – спросил я о не хватающей в комплекте раскуроченного дракона обшивке крыла. – Или ты надеешься, что я подарю тебе столь ценную вещь?

– Сиятельный, шкура дракона вся в дырах, там заплата на заплате. Я думал, что кусок рваного паучьего шёлка не стоит тащить на галеру, и оставил его в кладовой.

– Сын свиньи! Ты не должен думать, ты должен точно выполнять приказы! Я приказываю принести на галеру шкуру моего дракона и десять рулонов лучшего паучьего шёлка, а также иглы и нити для пошива парусов. Бегом!

Визиря и его помощников с палубы словно ветром сдуло, после чего мне пришла в голову мысль заняться поисками источника Силы для подзарядки. Поиски не заняли много времени, потому что источник Силы нашёлся всего в сотне шагов от пристани под навесом какого-то склада. Я приказал ассасинам принести ковёр и пару подушек под этот навес и, удобно устроившись на них, стал делать вид, что медитирую. Оранжевый луч Силы оказался толщиной в мизинец и отлично подходил для моих целей. Приказав охране, чтобы меня во время медитации не беспокоили, я погрузился в транс и настроился на луч. Через полтора часа моя аура и все наличные камни Силы были заряжены под завязку, и я вернулся на галеру.

На корабле меня уже дожидались визирь, корзина с нитками и иглами для шитья парусов и десять больших рулонов паучьего шёлка. Я критически осмотрел трофеи и, скроив недовольную рожу, небрежно кивнул Давлет-паше. В центре палубы также лежала старая обшивка крыла, на которую без слёз было невозможно смотреть. То, что Акаир сумел долететь до замка Триумфалер на этом рванье от самого Латра, было настоящим чудом. После осмотра повреждений, нанесённых дракону имперцами и криворукими умельцами Саадина, я вытурил визиря с его шайкой на берег и, приказав раскатать рулон шёлка, занялся разметкой выкройки для новой обшивки крыла.

Загруженный неотложными делами по самое горло, я не заметил, что время перевалило за полночь, и пора было ложиться спать. Чтобы обезопасить наши корабли от дурной инициативы визиря, я приказал Милорну выставить усиленные караулы, а с первыми лучами солнца отчаливать и, широко зевая, спустился на нижнюю палубу, где и заснул как убитый.

Разбудила меня усилившаяся бортовая качка, в результате которой я больно приложился головой о стенку пассажирской каюты. Потирая образовавшуюся на лбу шишку, я выбрался на палубу и осмотрелся. Башни замка Триумфалер были едва заметны на горизонте, а наши галеры бодро резали воды озера, подгоняемые довольно сильным попутным ветром. Я направился в каюту капитана проверить самочувствие Акаира и попросить Аладриель, чтобы меня покормили.

Отловив на палубе одного из матросов, я приказал ему принести мне воды для умывания, и пока он бегал за ведром, вошёл в каюту к Акаиру. Мой друг уже пришёл в себя и, сидя на кровати, ел с ложечки какой-то супчик, которым его кормила Эланриль.

– Здравствуй, Акаир! Я очень рад, что ты выжил после тех пыток, которым тебя подвергли наши «союзнички». Похоже, лечение пошло тебе на пользу, – сказал я бодрым голосом прямо с порога.

Хуман был уже в курсе того, что я остался жив после взрыва дракона, и поэтому не перепугался, увидев дух погибшего князя Ингара. Однако услышав мои слова, он неожиданно расплакался, как ребёнок. Нам с Эланриль с трудом удалось успокоить Акаира, который прерывающимся голосом неожиданно заявил:

– Ингар, убей меня! Я предал тебя и рассказал всё, что знаю о драконах, палачам Саадина. Мне нет прощения, я струсил и не выдержал пыток!

– Акаир, прекрати истерику! Ты настоящий герой, который перенёс нечеловеческие страдания и не предал меня. Я горжусь, что у меня есть такой друг, как ты! Саадин не узнал от тебя ничего нового, а его учёные только запутались после твоих рассказов и привели сердце дракона в негодность. Твой дракон стоит на палубе, а когда мы вернёмся в бункер, я поставлю на него новое сердце, и ты будешь летать на нём, пока не состаришься.

Акаир криво улыбнулся и ответил:

– Ингар, не нужно меня успокаивать, я знаю, что после пыток стал инвалидом и навряд ли смогу ходить даже на костылях, а не то что летать на драконе.

– Акаир, ты зря так думаешь! – возразил я хуману. – Да, тебе сильно досталось в зиндане Саадина, но твои раны излечимы, и ты сможешь летать, если не будешь отчаиваться, а поможешь мне тебя вылечить. Я не собираюсь тебя обманывать и дурить голову напрасными надеждами. Полное излечение твоих ран займёт много времени, но я обещаю, что ходить ты будешь через неделю, и без костылей!

Я надеялся, что эти слова вернут Акаира из той душевной ямы, куда его загнали пытки, но, видимо, не всё так просто и душевные раны лечатся намного дольше, чем телесные. Акаир всё так же сидел понурив голову и не проявляя улучшения своего состояния. В воздухе повисла продолжительная неловкая пауза, после которой хуман снова заговорил:

– Сиятельный, они заставили меня подписать какое-то письмо, я не знаю, что в нём было написано, но похоже, оно было использовано против тебя.

– Саадин присутствовал на твоих допросах?

– Мне это неизвестно. Я лично его не видел, но в зиндане, где меня пытали, стояла ширма, за которой постоянно кто-то находился. Возможно, это был Саадин, но я не видел лица этого человека.

У меня были большие сомнения в том, что Саадин не принимал участия в допросах Акаира, однако халиф озаботился тем, чтобы не оставлять следов своего присутствия. Поэтому у меня не было формального повода мстить ему за жестокость, проявленную к моему подданному. До выяснения всех обстоятельств я решил оставить эти подозрения без последствий, так сказать, для служебного пользования.

Закончив беседу с Акаиром, я погрузил его в гипнотический сон и попросил Эланриль снять повязки с ног раненого. От зрелища едва начавших подживать ран хумана меня едва не стошнило, но мой разум уже стал привыкать к виду гниющей человеческой плоти. Поэтому мне удалось удержать себя в руках, а затем началась напряжённая работа.

За три часа упорного труда мне удалось ликвидировать все очаги инфекции в изуродованных огнём ступнях Акаира и восстановить кровоток в закупоренных спекшейся кровью сосудах. По аналогии с лечением принцессы Эланриль я дал толчок процессу регенерации клеток в повреждённых ногах раненого и, напитав магией его ауру, вышел из транса. Хотя меня и пошатывало от напряжения, я полностью был удовлетворён результатом своих действий и попросил обед, ибо буквально помирал от голода. После сытного обеда я устроил себе тихий час, а проснувшись, занялся вместе с эльфийскими женщинами пошивом новой обшивки крыла дельтаплана.

Так за непрерывными заботами незаметно пролетели ещё одиннадцать дней нашего путешествия. После извержения вулкана на острове Патрос, где раньше находилась погибшая столица халифата Медина, побережье озера стало напоминать лунный пейзаж, и повсюду из воды торчали обломки рухнувших в озеро скал, поэтому навигация усложнилась, а скорость кораблей значительно снизилась. Однако ветер нам благоприятствовал, и галеры практически всё время шли под парусами, вставая ночью на якорь недалеко от берега. С утра я занимался лечением Акаира и принцессы Эланриль, а после обеда и двухчасового тихого часа – ремонтом дельтаплана. Работы было много, потому что я решил изготовить запасные поплавки и пропеллер, благо подходящие деревянные заготовки нашлись на борту нашей галеры. На двенадцатый день на палубе галеры началась суета, и матросы спустили парус. Капитан, старавшийся всё путешествие как можно реже попадаться мне на глаза, заявил, что мы к полудню должны подойти к пристани рыбацкой деревушки, от которой начинается дорога к Тадмуру.

По моим прикидкам, если не случится ничего непредвиденного, через неделю мы должны подойти к бункеру, а оттуда до долины Нордрассила всего трое суток пути. Обрадованный такими перспективами, я приказал Милорну готовиться к высадке и подать сигнал об этом на другие галеры. Рыбацкая деревушка, которую я раньше уже посещал, сильно разрослась и, похоже, стала самым крупным портом на берегу Атлаского озера. Вдоль левого берега камышовой бухты появился ещё один причал, который смог принять одну из наших галер, остальные галеры пришвартовались к старому пирсу.

До самой темноты продолжалась выгрузка эльфов с накопившимся скарбом на берег и устройство недалеко от пристани временного лагеря. Милорн занимался вопросами размещения личного состава, а я отправился выбивать из местной администрации вьючных лошадей, а если повезёт, то и телеги. Эта процедура вымотала мне все нервы и сильно опустошила кошелёк, но к утру мы оказались счастливыми владельцами тридцати шести замученных кляч, запряжённых в раздолбанные телеги. Похоже, всё местное население, прослышав, что сумасшедший князь хуманов покупает полудохлую скотину по цене арабских скакунов, решило сбагрить мне весь завалявшийся материал для скотобойни.

Как бы то ни было, но ещё до полудня следующего дня наша колонна выдвинулась в направлении Тадмура, а к полуночи мы разбили лагерь недалеко от его стен. Если кому-то из вас выпало несчастье общаться с таможней по своим коммерческим делам, то он наверняка знает ненасытность чинуш, трудящихся на поприще обирания проходящего через границу народа. Нет, я не поборник всеобщей трезвости и не борец с коррупцией, мне хорошо известно, что каждому живущему на этом свете хочется вкусно есть и мягко спать, но не до такой же степени. Капитан пограничной стражи, наверное, не был в курсе, кто такой князь Ингар, и в ответ на предложенную ему мзду в сто серебряных империалов нагло потребовал с меня точно такую же сумму, но только золотом.

Я офигел от такой наглости, и моя нервная система, подорванная неравной борьбой с «всемирным злом», дала сбой. Поэтому я плохо помню, как самолично повесил таможенника прямо на воротах Тадмура, предварительно измордовав до полусмерти. Повесить оставшийся личный состав таможни Тадмура мне не позволили, потому что набежали ассасины моей охраны и порубили взяточников в капусту. Я думаю, что моё посещение таможни в Тадмуре войдёт в народный эпос, но меня уже мало интересовали такие мелочи.

Пограничной реки Нигер наш караван достиг к исходу третьих суток. Переправиться до темноты мы не успевали, и я приказал Милорну разбивать лагерь и устраиваться на ночлег. На берегу реки у арбов находился сторожевой пост, на котором мы застали трёх зевающих ветеранов геонских войн, от которых я узнал, что они уже более двух недель не видели на противоположном берегу разъездов хуманов, появлявшихся до этого практически каждый день. Это обстоятельство меня сильно обеспокоило, и я лёг спать с тяжёлым сердцем.

Глава 10

Осада

Лаэр остановил своего баркуда и с трудом выбрался из седла. На дрожащих от усталости ногах он спустился на землю, привалился спиной к камню, лежащему возле костра, и попытался проанализировать сложившуюся обстановку. В голове князя мелькали сцены боёв прошедшего дня, едва не закончившегося полным разгромом его малочисленного войска. Сегодня он уже успел попрощаться с жизнью, когда чёрные монахи просочились по карнизу ущелья и ударили в тыл его воинам. Вымотанный непрерывными боями дозор прозевал этот манёвр и поплатился за беспечность собственными жизнями. Лаэра от полного разгрома спас отряд хуманов, неожиданно подошедший со стороны Горного убежища. Этой подмоги в принципе не должно было быть, потому что чинсу блокировали все проходы в долину, а чудом вернувшийся разведчик из отряда Арнила рассказал, что узкоглазых в окрестных лесах как Муравьёв в муравейнике. Восстановили рухнувшую оборону воины Нолана, прорвавшиеся на выручку из бункера Ингара. Отряд хуманов быстро выбил узкоглазых из ущелья за пределы долины и вернул позиции, захваченные чинсу ещё утром.

Автором этого рукотворного чуда стала Лаура, племянница Ингара. Отчаянная девушка верхом на своём зорге вырезала отряд чёрных монахов, блокировавших подходы к западной стене долины, и провела в образовавшуюся брешь воинов Нолана. Узкий проход в магической защите находился на большой высоте, и забраться из долины на отвесную стену без помощи было практически невозможно. Про щель в защитном куполе на западной стене долины мало кто знал, и пользовалась этим проходом только Лаура со своим зоргом, который лазил по скалам не хуже паука. Отряд Нолана забрался на отвесную стену по верёвкам, сброшенным Лаурой, и очень вовремя оказался в долине Нордрассила.

Девушка тоже участвовала в спасительной атаке, и её зорг рвал врагов в первых рядах воинов. В самый критический момент, когда Лаэр подумал, что атака захлебнулась, а чинсу сумели выстроить оборону в самом узком месте ущелья, Лаура проломила стену из щитов чёрных монахов мощным ментальным ударом. Юная магиня не рассчитала своих сил и рухнула замертво под ноги своего зорга. Трижды раненный в этом бою Ингур прорубился сквозь толпу окруживших девушку врагов и вынес её с поля боя на руках. Воины, разъярённые гибелью Лауры, изрубили на куски даже сдавшихся в плен чёрных монахов, и Нолану не удалось остановить их жажду мести, чтобы заполучить хотя бы одного языка.