Те слова, что мы не сказали друг другу Леви Марк

– Правильно, но сейчас перед тобой не совсем я.

Джулия зажала рот рукой и внезапно разразилась нервным хохотом.

– Да, человеческий мозг поистине волшебная машина! Я чуть было не поверила, что это ты. На самом деле я просто-напросто сплю или хлебнула какой-то отравы по дороге домой и захмелела. Белого вина, что ли? Ну конечно, я же не переношу белое вино! Какая же я идиотка – поддалась на игру собственного воображения! – продолжала она, возбужденно шагая взад-вперед по комнате. – Признай все-таки, что из всех моих сновидений это – самое фантастическое!

– Перестань, Джулия, – мягко попросил ее отец. – Ты вовсе не спишь и находишься в здравом уме.

– Ну уж нет, позволь усомниться – потому что я вижу тебя, потому что разговариваю с тобой и потому что ты умер!

Несколько секунд Энтони Уолш молча смотрел на нее, потом благодушно признал:

– Ну конечно, Джулия, я умер!

Она, ужаснувшись, застыла на месте, а он положил руку ей на плечо и указал на диван:

– Прошу тебя, сядь на минутку и выслушай меня.

– Нет! – бросила она, высвободившись.

– Джулия, ты действительно должна выслушать то, что я хочу тебе сказать.

– А если я не хочу? Почему все должно происходить именно так, как ты решил, почему?

– Больше так не будет. Тебе достаточно еще раз нажать на кнопку этого пульта, и я опять стану недвижимым. Но в этом случае ты никогда не узнаешь, что происходит.

Джулия взглянула на предмет, зажатый в руке, подумала, стиснула зубы и нехотя села на диван, подчиняясь этому странному механизму, дьявольски похожему на ее отца.

– Слушаю, – прошептала она.

– Я знаю, что все это выглядит по меньшей мере дико. И знаю также, что мы с тобой очень давно не общались.

– Год и пять месяцев.

– Неужели так много?

– И двадцать два дня!

– Ты точно помнишь?

– Еще бы не помнить, это ведь случилось в день моего рождения. Ты вызвал своего секретаря и передал через него, чтобы тебя не ждали к началу ужина, ты подойдешь позже. Но так и не явился!

– Хоть убей, не помню!

– Зато я не забыла.

– Ну хорошо, сейчас вопрос не в этом.

– А я вообще не задавала никаких вопросов, – сухо парировала Джулия.

– Даже не знаю, с чего начать.

– Все на свете имеет свое начало – это ведь одно из твоих любимых изречений, так что начни с начала и объясни, в чем дело.

– Несколько лет назад я стал акционером одной хайтековской фирмы, так их теперь называют. За несколько месяцев ее финансовые запросы сильно возросли, соответственно увеличилась моя доля в уставном капитале; словом, кончилось тем, что я вошел в административный совет.

– То есть твой концерн поглотил еще одно предприятие?

– Нет, на сей раз мои инвестиции носили личный характер; я остался рядовым акционером, таким же, как все прочие, хотя, должен признать, вложил в это дело весьма солидный пай.

– И что же разрабатывает эта фирма, в которую ты инвестировал свой солидный пай?

– Андроидов.

– Кого? – воскликнула Джулия.

– Ты не ослышалась, я сказал «андроидов». Ну, или гуманоидов, если тебе это больше нравится.

– Для чего?

– Мы не первые, кто задумал создавать роботов в человеческом обличье, чтобы избавить людей от тех работ, которые они больше не хотят выполнять своими руками.

– Ага, значит, ты вернулся на землю, чтобы вместо меня пылесосить квартиру?

– …и ходить за покупками, и содержать дом в чистоте, и подходить к телефону, и отвечать на все вопросы – да, но это лишь часть того, что могут выполнять такие устройства. Однако фирма, о которой я говорю, разработала гораздо более сложный и в некотором смысле более амбициозный проект.

– А именно?

– А именно дать возможность своим пайщикам прожить еще несколько дополнительных дней…

Джулия изумленно уставилась на него, не понимая, что он хотел этим сказать. Энтони Уолш добавил:

– Еще несколько дней… после смерти.

– Это что, шутка такая? – спросила Джулия.

– Ну, если вспомнить, какое у тебя было лицо, когда ты открыла ящик, то эта шутка, как ты ее назвала, вполне удалась, – ответил Энтони Уолш, разглядывая себя в висевшем на стене зеркале. – Должен сказать, что я получился почти безупречным. Хотя, мне кажется, у меня никогда не было таких резких морщин на лбу. Тут они чуточку перестарались.

– Морщины у тебя были еще во времена моего детства; может, ты потом и сделал подтяжку – во всяком случае, не думаю, что они исчезли сами собой.

– Спасибо! – с сияющей улыбкой ответил Энтони Уолш.

Джулия встала и подошла к нему, чтобы его потрогать. Если перед ней действительно была машина, то, надо признать, сделанная великолепно.

– Но это же невозможно… это просто технически невозможно!

– Вспомни, что ты делала вчера, сидя за компьютером: год назад ты бы поклялась, что и это тоже невозможно.

Джулия ушла на кухню, села за стол и стиснула голову руками.

– Мы вложили сумасшедшие деньги в это предприятие, чтобы добиться подобных результатов, и должен тебе сказать, что я – всего лишь опытная модель, прототип будущих изделий. Ты первая из наших клиенток и, разумеется, получишь меня бесплатно. Это подарок! – самодовольно добавил Энтони Уолш.

– Подарок?! Хотела бы я видеть сумасшедшего, которому понравятся такие подарочки!

– О, ты даже не представляешь, сколько людей думают в последние мгновения своей жизни: «Если бы я только знал, если бы мог понять, если бы я мог им сказать, если бы они знали…» – И, глядя на изумленную Джулию, Энтони Уолш добавил: – У нас будет огромный рынок сбыта!

– А эта… эта машина, с которой я разговариваю, действительно ты?

– Почти! Скажем так: она содержит мою память и большую часть коры головного мозга; это сложнейшее устройство, состоящее из миллионов процессоров, способно воспроизводить благодаря особой технологии цвет и фактуру кожи, а также почти идеально выполнять все функции человеческого тела.

– Но для чего? Зачем? – тоскливо спросила Джулия.

– Чтобы получить в свое распоряжение те несколько дней, которых нам всегда не хватает при жизни, те несколько часов, которые мы еще можем вырвать у вечности; просто для того, чтобы мы с тобой наконец-то смогли сказать друг другу все, чего недосказали раньше.

Джулия встала с дивана и зашагала взад-вперед по гостиной, то смиряясь с неожиданной ситуацией, то отбрасывая ее как невозможную. Зайдя на кухню, она залпом осушила полный стакан воды и вернулась к Энтони Уолшу.

– Все равно никто мне не поверит! – объявила она, нарушив тяжелое молчание.

– Но ведь именно это ты говоришь себе всякий раз, когда придумываешь очередную свою историю! Именно об этом непрерывно думаешь, пока твой карандаш скользит по бумаге, оживляя твои персонажи. Когда я отказывался верить в твою работу, вспомни, сколько раз ты меня обвиняла в том, что я невежда и ничего не смыслю в могуществе воображения. Сколько раз объясняла, что тысячи детей уводят своих родителей за собой в сказочные миры, которые ты и твои друзья создают на экране. Вспомни, как ты объявила мне, что вопреки моим сомнениям эта профессия принесла тебе премию. Ты создала выдру невообразимого цвета, и ты же первая поверила в нее. Так неужели теперь, когда у тебя на глазах ожил необычный персонаж, ты отказываешься верить в него только потому, что у него внешность не какого-то странного зверька, а твоего отца?! Если это так, то делать нечего; я ведь уже сказал: тебе достаточно нажать на эту кнопку! – заключил Энтони Уолш, указав на пульт, который Джулия забыла на столе.

Джулия иронически зааплодировала.

– О, пожалуйста, не пользуйся тем, что я умер, – это не дает тебе права насмехаться надо мной!

– Если мне и вправду достаточно нажать на кнопку, чтобы заткнуть тебе рот, то я уж как-нибудь возьму на себя труд сделать это!

Лицо Энтони Уолша омрачила тень, хорошо знакомая Джулии: она всегда предвещала его гнев, – как вдруг с улицы донеслись два отрывистых автомобильных гудка.

У Джулии панически заколотилось сердце. Этот скрежет коробки скоростей она узнала бы среди сотен других звуков: он раздавался всякий раз, как Адам включал задний ход. Сомнений не было – он парковал машину перед ее домом.

– О черт! – прошептала Джулия, бросившись к окну.

– Кто это? – спросил ее отец.

– Адам!

– Кто?

– Человек, за которого я должна была выйти замуж в эту субботу.

– Почему «должна была»?

– Потому что в субботу я была на твоих похоронах!

– Вот как?!

– Да, вот так! Но об этом мы поговорим позже. А пока давай-ка возвращайся в свой ящик!

– Не понял?

– Как только Адаму удастся исполнить свой цирковой номер – припарковаться, на что нужно еще несколько минут, он поднимется сюда, ко мне. Я отменила свадьбу, чтобы присутствовать на твоих похоронах, поэтому сделай милость, постарайся не встретиться с ним у меня в квартире, буду тебе очень благодарна!

– Не понимаю, зачем это нужно – хранить столь бесполезную тайну. Если ты собиралась делить свою жизнь с этим человеком, ты должна всецело доверять ему. С твоего позволения, я прекрасно могу сам объяснить ему сложившуюся ситуацию, как только что объяснил тебе.

– Во-первых, будь любезен не говорить об этом в прошедшем времени: что значит «собиралась»? Свадьба всего лишь отложена. Что же касается твоих объяснений, в этом как раз и заключается проблема: если уж мне трудно в них поверить, то не требуй от Адама невозможного.

– А может, у него более широкий взгляд на вещи, чем у тебя?

– Адам не способен включить даже видеомагнитофон, и я сильно сомневаюсь, что он разберется в устройстве андроида. Так что залезай обратно в свой ящик, и поживей!

– Позволь мне заметить, что это дурацкая мысль.

Джулия разъяренно взглянула на отца.

– Да, именно дурацкая, и не смотри на меня так сердито, – продолжал тот. – Подумай хоть пару секунд! У тебя посреди гостиной стоит двухметровый закрытый ящик – тебе не кажется, что Адама заинтересует его содержимое?

Джулия смолчала, и Энтони удовлетворенно добавил:

– Ну вот видишь!

– Ладно, придумай что-нибудь другое, только поскорей! – взмолилась Джулия, выглянув в окно. – Спрячься где-нибудь, он уже заглушил мотор.

Энтони Уолш огляделся и скептически присвистнул.

– Где тут спрячешься, квартирка-то у тебя тесновата, – констатировал он.

– Она ровно такая, какая мне нужна, а другие мне не по средствам.

– Н-да, похоже на то. Будь здесь… ну, скажем… еще хоть одна маленькая гостиная, библиотека, бильярдная… да просто какой-нибудь чулан, я мог бы затаиться там и переждать. Но эти современные «студии»… Что за причуда – жить в такой конуре! Тут и не пахнет уютом!

– У большинства людей нет в квартире ни библиотеки, ни бильярдной – и ничего, обходятся!

– Ты имеешь в виду своих друзей, дорогая!

Джулия повернулась и бросила на отца мрачный взгляд:

– Слушай, ты довольно попортил мне жизнь, пока был жив, а теперь выбросил три миллиарда на эту машину, чтобы доставать меня еще и после своей смерти? Так, что ли?

– Пусть я и опытная модель, все равно эта «машина», как ты ее называешь, вовсе не стоит таких бешеных денег, иначе вряд ли кто-нибудь еще позволит себе такую роскошь.

– Да неужели? А твои друзья? – ехидно парировала Джулия.

– У тебя и вправду скверный характер, моя дорогая Джулия. Ладно, хватит препираться, ты забыла, что твой отец должен срочно исчезнуть, едва появившись вторично на свет божий. Что там у вас наверху – чердак, мезонин?

– Еще одна квартира!

– И там, наверное, живет соседка, с которой ты достаточно хорошо знакома, чтобы я мог позвонить к ней в дверь и попросить, например, масла или соли, а ты тем временем сплавишь своего нареченного.

Джулия вдруг ринулась в кухню и начала лихорадочно выдвигать ящики буфета.

– Что ты ищешь?

– Ключ! – шепнула она, прислушиваясь к голосу Адама, звавшего ее с улицы.

– Надеюсь, ты ищешь ключ именно от верхней квартиры? Предупреждаю: если ты намерена отправить меня в погреб, я рискую столкнуться на лестнице с твоим женихом.

– Да эта верхняя квартира принадлежит мне! Я купила ее в прошлом году на свою премию, но еще не успела отремонтировать, так что пока там полный кавардак.

– Разве только там? Неужели ты считаешь, что здесь убрано?

– Еще одно слово – и я тебя убью!

– Не хочу тебя разочаровывать, но боюсь, ты опоздала, моя милая. И потом, если бы ты наводила здесь порядок, давно бы уж заметила, что на гвоздике у плиты висят ключи.

Джулия подняла голову и бросилась к плите. Схватив связку ключей, она сунула ее отцу:

– Поднимайся и не вздумай шуметь. Он знает, что наверху никто не живет.

– Тебе следовало бы выйти и поговорить с ним, вместо того чтобы читать мне наставления; он так надрывается, вызывая тебя, что в конце концов перебудит весь квартал.

Джулия подбежал к окну и выглянула наружу.

– Я звонил в дверь раз десять, не меньше! – крикнул ей Адам, отступив назад.

– Извини, домофон, кажется, сломан, – ответила Джулия.

– Ты разве меня не слышала?

– Да… то есть нет… вот только сейчас. Я смотрела телевизор.

– Так ты откроешь?

– Да… конечно, – нерешительно сказала Джулия, не отходя от окна и дожидаясь, когда за ее отцом захлопнется дверь.

– Похоже, мой неожиданный визит тебя несказанно обрадовал.

– Естественно, обрадовал! К чему эта ирония?

– А к тому, что ты до сих пор держишь меня на улице. Когда я прослушал твое послание, я понял, что ты не в лучшей форме… В общем, мне показалось… короче, я возвращался из загородного дома и решил заглянуть к тебе, но если ты хочешь, чтобы я уехал…

– Конечно нет; сейчас открою!

Джулия подошла к домофону, нажала на кнопку и услышала внизу глухой щелчок, а затем шаги Адама на лестнице. Она торопливо забежала в кухню, схватила пульт с белой кнопкой, тут же с ужасом отбросила его, вспомнив, что им невозможно включить телевизор, открыла ящик стола и достала другой пульт, моля бога, чтобы в нем не сели батарейки. Экран засветился в тот самый миг, когда Адам вошел в квартиру.

– С каких это пор ты не запираешь дверь? – спросил он.

– Я ее только что открыла, чтобы впустить тебя, – нашлась Джулия, мысленно проклиная отца за небрежность.

Адам снял куртку и, бросив ее на стул, воззрился на экран, на котором бушевала «пурга».

– Ты действительно смотрела телевизор? А мне казалось, что ты его не выносишь.

– Один раз не в счет, – ответила Джулия, пытаясь казаться спокойной.

– Должен сказать, ты выбрала не самую увлекательную программу.

– Не смейся надо мной, я просто хотела его выключить, но, видно, нажала не на ту кнопку.

Адам оглядел гостиную и обнаружил странный предмет.

– Ну что еще? – спросила Джулия с наигранным недовольством.

– На тот случай, если это ускользнуло от твоего внимания, сообщаю: посреди твоей комнаты стоит ящик двухметровой высоты.

Джулия пустилась в путаные объяснения. Это просто-напросто специальная тара для отправки забарахлившего компьютера, которую вместо офиса по ошибке доставили к ней на дом.

– Наверно, он на редкость хрупкий, если вы собираетесь запаковать его в такой огромный ящик.

– Д-да, это очень сложное устройство, – добавила Джулия, – и потом, оно довольно объемистое… в общем, оно действительно очень хрупкое!

– И они, значит, ошиблись адресом? – продолжал выспрашивать заинтригованный Адам.

– Да… вернее, это я ошиблась, заполняя бланк заказа. Знаешь, я так безумно устала за последние недели, сама уже не ведаю, что творю.

– Будь осторожна, тебя ведь могут обвинить в расхищении казенного имущества.

– Не бойся, никто меня ни в чем не обвинит, – отрезала Джулия, и, хотя она сдерживалась изо всех сил, в ее тоне прозвучало легкое нетерпение.

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

– С чего ты взял?

– С того, что мне пришлось звонить внизу раз десять и вопить на всю улицу, пока ты не подошла к окну; с того, что я застаю тебя в непонятном смятении; с того, что телевизор у тебя включен, а антенна выключена… да что говорить – посмотри на себя! Ты какая-то странная сегодня, вот и все.

– И ты подозреваешь, что я от тебя что-то скрываю, не так ли, Адам? – с нескрываемым раздражением подхватила Джулия.

– Не знаю… я вовсе не это имел в виду… Решай сама, сказать мне или нет.

Джулия рывком распахнула дверь спальни, а следом за ней дверцу расположенной позади гардеробной, потом направилась в кухню и стала открывать все шкафчики подряд, начав с того, что висел над раковиной, и так вплоть до самого последнего.

– Господи боже, что ты делаешь? – испуганно спросил Адам.

– Ищу, куда я запрятала своего любовника, – ты разве не это хотел узнать?

– Джулия!

– Что «Джулия»?

Начинавшуюся размолвку прервал телефонный звонок, и они оба с интересом уставились на аппарат. Джулия сняла трубку, выслушала чье-то длинное сообщение, поблагодарила за звонок и, перед тем как попрощаться, поздравила звонившего.

– Кто это был?

– С работы. Они наконец решили ту проблему, которая тормозила выпуск нашего мультика, и теперь мы уложимся в срок.

– Вот видишь, – растроганно сказал Адам. – Значит, мы можем уехать завтра утром в свадебное путешествие, как и наметили, и ты будешь отдыхать с легким сердцем.

– Знаешь, Адам… я страшно сожалею… если бы ты знал, как мне жаль, но… я должна вернуть тебе билеты, они там, на письменном столе.

– Можешь их выбросить или оставить себе на память: их нельзя ни сдать, ни обменять.

Джулия состроила свою обычную гримаску, с горестным видом подняв брови. Так она делала всякий раз, когда воздерживалась от комментариев на неприятную тему. Адам тотчас начал оправдываться:

– Только не смотри на меня так! Согласись, редко кто отменяет свадебное путешествие за три дня до отъезда! А может, мы все-таки могли бы уехать…

– Потому что твои билеты нельзя вернуть и получить назад деньги?

– Я вовсе не это имел в виду, – возразил Адам, обняв невесту. – Но я вижу, что с тех пор как ты мне звонила, настроение у тебя не улучшилось, мне не следовало приходить. Ты хочешь побыть одна; я уже сказал и повторяю снова, что мне это по-человечески понятно. Лучше я поеду домой, а завтра все будет по-другому.

В тот миг, как он переступал порог, наверху раздалось легкое поскрипывание. Адам поднял голову, прислушался и взглянул на Джулию.

– Адам, только не начинай снова! Там, наверное, просто крыса пробежала.

– Ох, не понимаю, как ты можешь существовать в этом бардаке.

– Мне здесь хорошо. Вот увидишь, когда-нибудь я накоплю денег и смогу жить в большой квартире.

– Напоминаю, что в эту субботу мы должны были пожениться, так что ты могла бы сказать не «я», а «мы»!

– Ну извини, я неудачно выразилась.

– И долго ты еще собираешься бегать взад-вперед между твоей жалкой студией и моей двухкомнатной квартиркой, которую считаешь слишком тесной?

– Адам, давай не будем опять вступать в эту бесконечную дискуссию, сегодня вечером я не настроена спорить. Обещаю тебе, как только мы сделаем ремонт и соединим оба этажа, у нас хватит места для двоих.

– Вот только потому, что я тебя люблю, я согласился потерпеть и не вырывать тебя отсюда. Ты, кажется, к этому месту привязана больше, чем ко мне; но, если бы ты очень захотела, мы могли бы уже сейчас жить здесь вдвоем.

– На что ты намекаешь? – подозрительно спросила Джулия. – Если на деньги моего отца, то я отказывалась от них при его жизни и уж конечно не изменю своего решения после его смерти. А теперь я хочу лечь спать; поскольку свадебное путешествие отменяется, у меня завтра будет трудный рабочий день.

– Ты права, иди-ка спать, а твою последнюю реплику я объясняю лишь усталостью.

Адам пожал плечами и вышел; спускаясь по лестнице, он даже не обернулся, чтобы помахать рукой в ответ на прощальный жест Джулии. Наконец внизу хлопнула дверь.

– Благодарю за крысу! Я все слышал! – воскликнул Энтони Уолш, снова входя в квартирку Джулии.

– А ты бы предпочел, чтоб я ему сказала правду: мол, там, наверху, у нас над головой, расхаживает андроид последней модели, точная копия моего отца? Вот тогда он точно вызвал бы «скорую» и отправил меня в психушку.

– А что, это было бы очень пикантно! – со смехом возразил Энтони Уолш.

– Если ты желаешь продолжить обмен любезностями, изволь, – сказала Джулия, – во-первых, я хочу тебя поблагодарить за то, что ты испортил мне свадебную церемонию.

– Ну извини, что я умер, дорогая!

– Во-вторых, отдельное спасибо за то, что ты поссорил меня с хозяином магазина на первом этаже, теперь он будет много месяцев смотреть на меня зверем.

– Какой-то жалкий торговец обувью! Да плевать я на него хотел!

– Вот именно, обувью! А что у тебя на ногах, как не обувь? В-третьих, спасибо за то, что ты испортил мне единственный свободный вечер на этой неделе!

– В твоем возрасте я отдыхал только в День благодарения!

– Я знаю! И наконец, моя последняя благодарность за то, что из-за тебя я обошлась со своим женихом как последняя стерва, это уж полностью твоя заслуга!

– Но я ни сном ни духом не виноват в вашей размолвке, всему причиной твой характер, а я совершенно ни при чем!

– Ты… ни при чем? – вскричала Джулия.

– Ну, может быть, отчасти… Слушай, давай заключим мир, а?

– Мир?! За этот вечер? За вчерашний день? За все прошлые годы молчания? Или, может, за все наши войны?

– Я никогда не воевал с тобой, Джулия, милая. Я часто отсутствовал, это правда, но вовсе не питал к тебе враждебных чувств.

– Надеюсь, это ты так шутишь? Ты же всегда старался меня контролировать даже на расстоянии, действовал самыми недостойными методами. Хотя, впрочем, что это я так разошлась?! Я же говорю с мертвецом!

– Можешь выключить меня, если хочешь.

– Возможно, именно так мне и следовало бы поступить. Засунуть тебя обратно в этот ящик и отослать назад в эту пресловутую хайтековскую фирму, как ее там?

– 1-800-300-00-01, код 654.

Джулия осеклась и удивленно взглянула на него.

– Это телефон пресловутой фирмы, – пояснил Энтони Уолш. – Тебе достаточно набрать номер, указать код, и они выключат меня на расстоянии, если у тебя самой не хватит мужества, а потом в течение суток избавят от моего присутствия. Но сперва подумай хорошенько, стоит ли это делать. Тысячи людей мечтают провести еще хоть несколько дней с умершим отцом или матерью. Второго такого шанса у тебя не будет. В нашем распоряжении всего шесть дней, ни днем больше.

– Почему именно шесть?

– Мы остановились на этом варианте из этических соображений.

– То есть?

– Ты сама должна понимать, что подобное изобретение неизбежно создает некоторые проблемы морального порядка. И мы сошлись на том, что самое важное – не дать нашим клиентам привязаться к этим… устройствам, какими бы совершенными они ни были. До сих пор у человека было немало способов сообщаться с живыми после своей кончины – посредством завещания, книг, аудио- и видеозаписей. В данном же случае предлагается сверхсовременный и, главное, интерактивный способ общения! – воскликнул Энтони Уолш с таким воодушевлением, как будто убеждал потенциального покупателя. – И теперь мы можем предложить тому или той, кому предстоит умереть, гораздо более совершенное, нежели бумага или видео, средство выразить свою последнюю волю, а живым дать шанс прожить еще несколько дней в обществе любимого человека. Но при этом лишаем их возможности проникнуться нежными чувствами к нашим механическим созданиям. Мы приняли во внимание все известные ранее прецеденты. Не знаю, помнишь ли ты, но много лет назад в магазинах продавались куклы-младенцы, сделанные до того искусно, что некоторые покупатели в конце концов начинали обращаться с ними как с живыми детьми. И мы не хотим повторять этот извращенный опыт. Мы решили не допускать, чтобы люди вечно хранили у себя клон отца или матери, как это ни заманчиво.

Энтони взглянул на задумчивое лицо Джулии.

– Ну, во всяком случае, не допустим, насколько это зависит от нас… Словом, к концу недели батарейки истощаются, и перезарядить их невозможно. Все содержимое блока памяти стирается начисто, и последние признаки жизни окончательно исчезают.

– Неужели нет никакой возможности помешать этому?

– Нет, все было тщательно продумано. Если какой-нибудь умелец попробует добраться до батареек, вся информация, заложенная в памяти, тотчас сотрется. Грустно признаться – по крайней мере, грустно для меня, – но я подобен одноразовому карманному фонарику. Шесть дней света, а дальше – роковой прыжок в бездну. Шесть дней, Джулия, всего шесть коротких дней, чтобы наверстать упущенное время… решай же, тебе решать!