Блондинка в Монпелье Левитина Наталия

Глава 7

Всё приходится делать самой!

В половине девятого утра после ночи, проведённой в лихорадке, я уже стояла у массивных дубовых дверей здания, где размещалась Наткина языковая школа. Подёргала металлическое кольцо, рассмотрела мраморную табличку с золотыми буквами…

Узкая и кривая средневековая улочка в сотне метров от площади Комедии хранила ночную прохладу. Солнце заглядывало сюда нерешительно и осторожно, словно боялось провалиться в каменный колодец.

Без пяти минут девять вместе с преподавателями, администраторами и студентами я вошла в школу и посвятила несколько часов расспросам. От полиции помощи не дождёшься, поэтому я сама взялась за дело. Терзала и учителей, и Наткиных одногруппников, надеясь получить хоть какую-то информацию о дочери.

Мне искренне сочувствовали и старались помочь.

Сотрудники учебного заведения нервничали. Школа долгие годы ежемесячно принимала сотни студентов всех возрастов, и всегда обходилось без происшествий. Никто не травмировался, не исчезал, не попадал в криминальные истории. И вот надо же – пропала эта очаровательная маленькая блондинка, русская…

В два часа дня я удачно втиснула «Ситроен» на свободное местечко всего в двадцати метрах от полицейского участка и мысленно пожелала себе, чтобы и в остальном мне так же повезло.

Выйдя из автомобиля, я глубоко вздохнула. С моря дул свежий ветер, а в машине, взятой напрокат, почему-то появился неприятный запах. Даже кондиционер не спасал. Этот странный запашок возник ещё утром, а сейчас, после того, как «Ситроен» постоял на солнце, только усилился…

Тут же вспомнилось, как однажды осенью Игорь, мой бизнес-компаньон и друг, три дня доставал меня жалобами на дикую вонь в машине. Прямо замучил нытьём, я даже ему сказала: иди и купи новый джип, только перестань меня терроризировать. Игорь, умница, корпоративные денежки тратить не стал, а отогнал машину в автосервис, и там довольно быстро обнаружили источник божественного аромата – тухлую селёдку. Как она попала в чрево автомобиля? Приплыла из Атлантики, чтобы залезть в машину Игоря и там, наконец, спокойно помереть? А что, запросто! Учитывая, какие реки и моря разливаются на дорогах города каждой осенью…

Ничего не поделаешь, придётся потерпеть этот неприятный запашок, потому что мне некогда разбираться, не припрятана ли где-то в «Ситроене» дохлая мышь. По идее, завтра я должна отогнать арендованный автомобиль к офису, расположенному на вокзале, и вернуть ключи.

Я хлопнула дверцей, набрала в лёгкие побольше свежего воздуха и направилась к входу в здание…

Юг Франции – удивительное место! Стоит на мгновение задержать взгляд на прохожем, и человек тут же говорит тебе «бонжур» и одаривает радостной улыбкой. А так мой взгляд напряжённо шарил по лицам встречных людей – словно я хотела спросить у них, не видели ли они мою дочь, – то улыбки и приветствия неслись со всех сторон. Нет, сейчас они меня не радовали, я была слишком измучена страхом, чтобы поддаться атмосфере весёлой беспечности, царящей в этом городе…

Я миновала каменное крыльцо, сбитое за тысячу лет миллионами подошв, и очутилась в полицейском участке. Вот, опять сюда приехала, теперь уже самостоятельно, без сопровождения мадам Виржини. Сейчас никто не будет сдерживать мою агрессию и испуганно шептать, чтобы я успокоилась. И поэтому, надеюсь, мне удастся раскрутить полицейских на полномасштабные поиски дочери.

Дежурный с ночи поменялся, его коллеги – тоже, я не увидела ни одной знакомой физиономии. Однако новый полицейский, едва услышав о причине моего визита, сразу закивал и сообщил, что «моим делом» занимается инспектор Фалардо.

Да, начало было обнадёживающим. Во-первых, я сразу же наткнулась на человека, не пренебрегавшего в детстве уроками английского, а во-вторых, меня здесь уже знают. Ещё бы! Я сделаю так, что они засыпать и просыпаться будут с моим именем на устах!

Но пока меня попросили подождать – опять на том же самом стуле у стены. «Атандэ, мадам, атандэ», – эту фразу я теперь распознавала безошибочно.

У стены томилась живописная дама – грузная негритянка в белоснежном спортивном костюме с серебряными лампасами. На голове у неё красовалась шляпа с вуалью и цветами, на ногах – розовые носки в сеточку и золотые босоножки с тонкими каблучками.

Дама бросила на меня из-под вуали царственный взгляд, но тут же расцвела в улыбке и забормотала что-то на своём языке, похлопывая ладонью по соседнему стулу – очевидно, приглашала сесть рядом.

Ожидание было долгим и томительным, жизнь в участке бурлила, в помещении гулял сквозняк из-за постоянного перемещения тел, все вокруг выглядели занятыми и гиперозабоченными. Я три раза штурмовала барьер, отделявший полицейского от «зала ожидания», и требовала уделить мне внимание, но в ответ слышала просьбу подождать ещё немного, произносимую со смесью раздражения, учтивости и высокомерия…

И только в половине четвёртого появился, распространяя аромат хорошей туалетной воды, инспектор Фалардо. У него под глазами залегли фиолетовые тени. Видимо, как и мне, поспать ему этой ночью тоже не удалось.

Вежливо поприветствовав, он жестом пригласил меня следовать за ним и что-то сказал полицейскому, после чего тот сразу поднялся с места и устремился за нами. Вскоре я поняла, что этого мсье пригласили в кабинет в качестве переводчика. Надо признать, он был гораздо эффективнее милой Виржини.

– Успокойтесь, мадам, я понимаю, как вы нервничаете, – начал инспектор Фалардо. – Но мы провели небольшое расследование, и я думаю, причин для беспокойства нет.

– Вы шутите? Вы издеваетесь надо мной?! – подпрыгнула я на стуле.

Инспектор и переводчик обменялись взглядами, так, словно говорили друг другу: «О, боже, и откуда она взялась на нашу голову!»

– Дело в том, что в четверг вечером вашу дочь видела соседка особняка, где вы арендуете комнаты.

– Да? – напряглась я. – И что она сказала?

– Ваша дочь шла по улице в компании симпатичного молодого человека. Они оживлённо разговаривали. У мадемуазель на плече был небольшой рюкзачок.

Я резко сдулась, опала вниз, как бисквит, вынутый из печи. Безумие последних суток, неизвестность, страх доконали меня. И сейчас, когда я наконец услышала хоть что-то положительное, силы меня оставили. По крайней мере, стало ясно, что дочь жива. Её никто не подкараулил в тёмном переулке, не стукнул по голове кирпичом. Она сама ушла с каким-то парнем.

– Постойте! Откуда вы знаете, что это была именно моя Наталья?

– Соседка уже встречала вашу дочь и знала, что вы разместились в доме у мадам Ларок. Кроме того, она подробно описала девушку.

Фалардо пододвинул к себе лист бумаги и зачитал описание.

– Ну что?

– Да, верно, это она.

– А парень?

– Парень соседке не знаком. На вид ему лет двадцать, тёмные волосы, светлые глаза, хорошее телосложение, рост приблизительно метр восемьдесят.

«С таким бы я и сама сбежала», – мысленно вздохнула я.

– У вас доверительные отношения с дочерью? В последнее время не возникало разногласий? Дочь обо всём вам рассказывает?

«Да! – безмолвно крикнула я в ответ. – Она мне даже сообщила, что беременна!»

Но вслух не произнесла ни слова, только кивнула полицейскому.

Инспектор Фалардо целую минуту гипнотизировал меня пристальным взглядом. Воображал, вероятно, что видит перед собой деспотичную мать – фурию и тюремную надзирательницу. Наверное, довела дочурку придирками и нотациями. И что же оставалось ребёнку? Ускользнуть, сбежать…

– Мадам, я думаю, нужно немножко подождать, и ваша дочь вернётся домой.

– Что?! Вы даже не собираетесь её искать?!

– Но, мадам…

– Я понимаю, мсье инспектор, лишняя работа никого не радует! Отдыхать от неё – национальный французский спорт. Вы переплюнули всю планету по продолжительности отпусков. Но, может, вы всё-таки преодолеете врождённую страсть к праздности и хотя бы установите личность этого красавчика? Кто он? Куда она с ним пошла? Где они сейчас? Как-никак моей дочери только шестнадцать. Разве у вас во Франции нет уголовной ответственности за связь с несовершеннолетним ребёнком?

Фалардо и переводчик вновь многозначительно переглянулись.

– И хватит переглядываться, господа! – возмутилась я. – Что вы пялитесь друг на друга, как два гея?

Вторую фразу я, сделав усилие, зажевала, произнесла её нечётко и вполголоса. А то ещё привлекут за оскорбление полиции.

Тут в моей сумке сработал брелок сигнализации. Он просигналил так громко, что все вздрогнули. Я сунула руку в кармашек и достала ключи от машины. На маленьком дисплее горела красным огнём иконка с топором. Да ладно, не взломали же дверь у моей машины, оставленной в паре шагов от полицейского участка! Кому она нужна! Наверное, ложная тревога. Автомобильные сигнализации обожают срабатывать от дуновения ветерка, особенно в три часа ночи. Это их невинное развлечение, чтобы хозяину жизнь мёдом не казалась.

– На чём мы остановились? Ах, да! Значит так. Вы обязаны найти этого парня.

Инспектор Фалардо скривился. Очевидно, он предпочитал позицию сверху. А я всё время пыталась уложить его на лопатки.

– Мадам, кажется, у нас тут случай из классической литературы. Ромео и Джульетта. Вам эти имена о чём-нибудь говорят?

– Нет, мсье. Видите ли, я тупая и необразованная мать-мегера, которая довела своего ребёнка до крайности.

– Вы слишком самокритичны, мадам.

– Я требую, чтобы вы немедленно нашли этого парня! А с ним и мою дочь!

– Мадам, дети сами вернутся, когда захотят. Проявите понимание!

– Вы отталкиваетесь от предположения, что моя дочь и неизвестный юноша испытывают друг к другу симпатию, возможно, даже любовь. Они – современные Ромео и Джульетта, да? Влюбились. Сбежали… Но этого не может быть!

– Вы не верите в любовь, мадам?

– Но у неё уже есть бойфренд, Миша. Он остался дома, в России…

И она, между прочим, ждёт от него ребёнка!

Но про беременность дочери я вновь не сказала ни слова, понимая, что этот факт, во-первых, выглядит как моё педагогическое упущение, а во-вторых, окончательно утвердит мсье Фалардо в мысли, что моя дочь – взрослый человек, способный принимать самостоятельные решения.

Натка и Миша вдвоём уже два года. По меркам молодёжи – целую вечность. Вот где любовь и полный консенсус. Откуда взялся этот французский донжуан? Он не вписывается в схему. Завтра у меня обратный самолёт. Как я могу улететь, если не знаю, где мой ребёнок? Полицейские просто не хотят связываться с этим делом. Им легче придумать сказку о волшебной любви, чем искать пропавшую маленькую туристку.

– Но существует ещё и любовь с первого взгляда! – продолжал плести кружева инспектор. – Поверьте, мадам, так бывает. К тому же во Франции. Тут особая атмосфера.

Меня словно проткнули иглой и выпустили весь воздух. Любовь с первого взгляда… Мне ли не знать, что это такое? Тогда, в Праге, у нас с Володей всё именно так и произошло. Словно обоих внезапно пронзила молния…

Ладно, хорошо, пусть будет любовь с первого взгляда. Но если нет?

А вдруг этот парень – маньяк, ловко завлекающий в сети маленьких глупышек? Тем более, если вспомнить о состоянии моей дочери… Во-первых, она беременна. Во-вторых, блондинка. Разве можно ждать адекватного поведения от такого человека? Да, раньше Натка была вполне благоразумна. Но теперь у неё шалаш сдуло – и надолго… Она вполне могла попасться на удочку этого обольстительного молодого незнакомца и пойти за ним. А если сейчас он издевается над моей дочерью где-нибудь в гараже?!

Я не успела поделиться мыслями с инспектором, так как дверь в кабинет приоткрылась и появившийся полицейский начал что-то взволнованно объяснять моим собеседникам. Те сразу подскочили с мест.

– Мадам, извините, вы не могли бы подождать в коридоре? – подхватил меня под локоть переводчик.

– А что случилось?

– У нас тут небольшое происшествие.

Галантно выставленная из кабинета, я, как сирота, осталась стоять под дверью – Фалардо поспешно закрыл её на ключ. Полицейские усвистели так быстро, словно на улице бесплатно раздавали красные «Феррари». Там возник какой-то переполох, суета, доносился напряжённый гул голосов.

И тут я поняла, что оставила в кабинете сумку! Меня вытолкали взашей столь внезапно…

Я ринулась вдоль по коридору, в надежде вернуть инспектора и потребовать назад имущество. Неизвестно, сколько придётся провести времени в ожидании, а я пока могла бы сделать пару звонков. Завернув за угол, с разбегу налетела на какого-то француза. Удар был довольно сильным, мы оба вскрикнули от неожиданности.

Глава 8

Да что же это такое?!

– Ой, блин! – возмутилась я, хватаясь за ушибленное плечо. – Осторожнее надо быть!

Вообще-то, столкновение произошло по моей вине, но меня это не волновало. Что бы ни произошло – виноват всегда мужчина.

– Пардон, мадам! Я не хотел, простите!

Он говорил по-русски! Вот это сюрприз.

– Вы из России? – с приятным лёгким акцентом осведомился незнакомец.

Француз быстро и беззастенчиво ощупал меня взглядом. Я ответила ему тем же и убедилась, что налетела на мужчину в высшей степени импозантного и привлекательного.

Да, умею! На всякую шушеру не размениваюсь.

С Володей мы познакомились точно так же: я случайно споткнулась на пражской мостовой и упала в его объятия, не оставив товарищу шанса меня проигнорировать. Безусловно, я это сделала не специально – просто подвернула ногу. Когда выйду на пенсию, буду проводить мастер-классы для старых дев: «Как грамотно прилечь на мужика в общественном месте»…

Закончив осмотр персонажа, я мысленно отметила, что на моего Володечку француз и близко не похож – и в плечах поуже, и ростом пониже. Более того, незнакомец щеголял густой шевелюрой, а у Володьки бритый череп. Хлебом не корми, дай избавиться от волос. Один раз попробовал – понравилось, с тех пор постоянно ходит лысый. За два года знакомства я ни разу не видела, чтобы его волосы успевали отрасти хотя бы на полсантиметра.

А может, сейчас он уже обзавёлся косами?

Что у Володи произошло за месяц разлуки?

Сердце противно заныло. Сколько переживаний: ребёнок – исчез, любовник – испарился… Но вернёмся к нашим французам.

В момент столкновения волосы мужчины растрепались, длинная чёлка упала вниз, закрыв лицо. Он тут же убрал её назад, выставив на обозрение высокий безупречный лоб. У него были изогнутые чёрные брови, голубые глаза, прямой нос с хищными ноздрями, крепкий подбородок… Морщины присутствовали, но именно те, что делают лицо не старым, а обаятельным.

«Сколько же тут красавчиков! – промелькнуло в голове. – Породистый мужик. Кто он? Инспектор в штатском?»

Загадочный джентльмен был одет в дорогой элегантный пиджак и гораздо менее пафосные джинсы. На шее красовался лёгкий шарф – любимый аксессуар французских мужчин…

Ну что тут скажешь… В двадцатилетнем возрасте выглядеть на пять с плюсом можно без всяких затрат. Но чтобы в сорок лет сиять ухоженностью Джеймса Бонда – надо безустанно трудиться и основательно вкладываться в свою внешность.

– Откуда вы знаете русский язык? – спросила я у знойного красавца.

– Сначала сам учил. Потом год жил в Москве. Русский язык и литература – это моя страсть, – сказал мужчина. По всей видимости, ему доставляло огромное удовольствие общаться со мной. Он был счастлив, что я едва не сбила его с ног.

– Вы отлично говорите.

– Благодарствую, голубушка.

– Благодарствую, голубушка?! – засмеялась я.

– Что, я неуместно употребил это выражение?

– Наоборот, даже слишком!

Почему этот русофил-виртуоз не попался мне раньше? Не пришлось бы мучиться с переводом, когда я вдалбливала тупым полицейским, что необходимо начать поиски моей дочери. Новый знакомый строил и произносил фразы почти безупречно.

– Вы тут работаете?

– Боже упаси! Я не полицейский, а бизнесмен и преподаватель.

– И то, и другое сразу?

– Здесь, в Монпелье, у меня риелторская фирма. А по воскресеньям я руковожу русским клубом при университете. Веду занятия, обучаю студентов и всех желающих вашему прекрасному языку.

– А в будни торгуете квартирами?

– Квартирами, апартаментами, домами, виллами, особняками, коттеджами, поместьями, резиденциями, фермами, земельными участками, коммерческой недвижимостью. И так далее.

– Да у вас великолепный словарный запас! – восхитилась я.

– Вот спасибочки! Вы даже не представляете, как приятно пообщаться с носителем языка.

С носителем языка?

Чудесное заявление! Я-то решила, что с первого мгновения очаровала его как сногсшибательная женщина. Сногсшибательная – и в прямом, и в переносном смысле.

– Но прежде всего, конечно, с невероятно красивой девушкой.

Вот, уже лучше!

– Позвольте, я представлюсь. Жан-Поль Флери, – отрекомендовался мужчина.

– Елена Николаева.

– Елена, – мечтательно произнёс новый знакомый, словно пробуя на вкус звуки русского языка. – Елена… Елена… Красота!

Он не стал тут же переделывать моё имя на французский манер. Мадам Виржини, к примеру, упорно называла меня «Элен».

Жан-Поль полез в карман пиджака и достал визитку, отпечатанную на тиснёной бумаге.

– Ой, нет, пока не надо, – остановила я его. – Придержите у себя. Мне её даже положить некуда. Моя сумка – там, в кабинете инспектора Фалардо.

– Да?

– Поэтому я вас едва не покалечила – мчалась за инспектором, чтобы сообщить ему, что забыла в кабинете сумку.

– Сумку, – повторил Жан-Поль. Он вновь скользнул взглядом по моей фигуре.

– Мсье, хватит меня изучать! – усмехнулась я.

– Ой, простите, сударыня, – смутился Жан-Поль. – Это происходит против моей воли. Вы настолько хороши, что я не могу удержаться. Нескромные взгляды – своеобразная расплата за вашу привлекательность. Терпите уж, раз родились красавицей.

Я на минуту потеряла дар речи, услышав этот витиеватый пассаж. Ладно бы его произнёс какой-нибудь русский паренёк, посетивший сто двадцать пять тренингов по пикапу. Но ведь Жан-Поль иностранец. Ему надо не только придумать комплимент, но ещё и перевести его на чужой язык.

Вижу, ни с тем, ни с другим мсье проблем не испытывает. Заливается соловьём. Хитрый французишка! Натренировался на богатых клиентках – вешает тётенькам лапшу на уши, убалтывает их прикупить виллу на побережье или ферму среди лавандовых полей.

– Не нахваливайте меня так, Жан-Поль! Я не квартира с гнилым паркетом и ржавыми трубами, которую вы срочно хотите кому-то впарить!

– Ах! Елена, у вас непревзойдённое чувство юмора! Впарить – это, наверное, продать?

– Да. Впарить, сбагрить.

– Минуточку, я должен обязательно это записать! – Француз вытащил из кармана блокнотик с прицепленной к нему крошечной авторучкой.

Какой анахронизм!

– Впарить… Сбагрить… Отлично! Елена – вы просто находка! И поверьте, я был искренен. Вы так эффектны, что, увидев вас, я едва не забыл, зачем сюда пришёл.

Жан-Поль моментально сник, игривый огонёк в его глазах потух.

– А вы тут по какой причине? – спросила я. – Велосипед угнали?

– Я ничего не угонял! – испугался Жан-Поль.

– Нет, я имею в виду, что у вас велосипед стибрили.

– Стибрили?

– Украли. Я заметила, что тут повсюду стойки с велосипедами, по двадцать штук в ряд. И можно взять велик напрокат, заплатив несколько евро. Очень удобно.

– А! Понял. Вы думаете, что у меня украли велосипед. Вовсе нет. Я приехал на машине. Мне нужно написать заявление. Дело в том, что у меня пропал сын.

Я разинула рот от удивления. Но, очевидно, даже в этом эпическом образе не потеряла привлекательности, так как Жан-Поль продолжать преданно смотреть на меня.

– Не знаю, может быть, ничего серьёзного… Но всё же я беспокоюсь… Конечно, он совсем большой, ему девятнадцать, но раньше он всегда ставил меня в известность, когда уезжал с друзьями. А тут… Его телефон не отвечает – вот, что беспокоит меня больше всего. Я разослал сообщения друзьям Этьена, но пока ответа не получил.

– У него тёмные волосы и голубые глаза, как у вас? – осенило меня.

– Да.

– Рост – примерно метр восемьдесят?

– Метр восемьдесят три.

«И он такой же красавчик, как вы?» – добавила я про себя.

– Вы его видели? Вы что-то знаете? – всполошился Жан-Поль.

– Инспектор Фалардо утверждает, что моя дочь сбежала с привлекательным темноволосым парнем лет двадцати.

– Ваша дочь!

– Да, моя дочь тоже пропала. Она исчезла в четверг вечером. Вот уже вторые сутки от неё нет никаких вестей.

– Знаете что, – предложил француз, – нам надо поскорее найти инспектора и всё ему рассказать.

Мы с Жан-Полем двинулись к выходу.

На улице толпились люди, звучали испуганные и удивлённые возгласы, ахи, вздохи… Чёрной птицей витало над головами ощущение чего-то непоправимого. Что-то явно случилось – там, где стояло несколько припаркованных автомобилей. И мой «Ситроен» в том числе.

Странное предчувствие заставило меня замереть на месте. Словно загорелось перед глазами красное табло с надписью: «Стоять! Дороги нет!»

– Сходите на разведку, Жан-Поль. Я всё равно не пойму, о чём говорят.