Тайны Шерлока Холмса (сборник) - Томсон Джун

Тайны Шерлока Холмса (сборник)
Джун Томсон


Шерлок Холмс. Свободные продолжения
Рассказы английской писательницы, написанные от лица доктора Джона Х. Уотсона, повествуют о захватывающих расследованиях, которые Артур Конан Дойл упоминал лишь вскользь. Из этого выпуска вы узнаете наконец, в чем заключалось мошенничество барона Мопертюи, какая драма разыгралась вокруг наследства Смита-Мортимера и многое другое.





Джун Томсон

Тайны Шерлока Холмса (сборник)



June tHomson

The Secret Journals of Sherlock Holmes



Издательство выражает благодарность литературным агентствам Curtis Brown UK и The Van Lear Agency LLC за содействие в приобретении прав



© June Thomson, 1993

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2013


* * *




Предисловие


Итак, перед нами еще одна книга Джун Томсон под красноречивым названием «Тайны Шерлока Холмса». Почему тайны – понятно. Джун Томсон выбрала из Канона именно те сюжеты, про которые доктор Уотсон в той или иной форме говорит: да, мы с Холмсом расследовали такое-то дело, но по определенным причинам предать его гласности не представляется возможным. Разрабатывает миссис Томсон эти сюжеты, как ей свойственно, очень умело, с большим тактом придерживаясь композиционных схем, которые разработал Конан Дойл. Хотелось бы только заметить, что, когда в сюжете всего два подозреваемых, появляется опасность, что читатель сам раньше времени догадается, что к чему. Когда будете читать, обратите на это внимание.

Миссис Томсон, как всегда, демонстрирует доскональное знакомство с текстом Канона и нигде – абсолютно нигде! – не вступает с ним в противоречия. А если и позволяет себе чересчур смелые домыслы, так ведь бедным шерлокинистам без них не обойтись. Слишком много тайн оставил неразгаданными Артур Конан Дойл.

Так, предположение, что доктор Уотсон женился вторым браком на бывшей гувернантке Золотого Короля, Нейла Гибсона, лично мне представляется несколько натянутым. Знаете почему? Потому что лично я думаю, что женщина, на которой он женился, и вовсе не упомянута в Каноне. Не упомянута по вполне понятной причине: в отличие от Мэри Морстен, она появилась в жизни Уотсона каким-то вполне обыкновенным образом, а не по ходу расследования кровавого убийства, и поэтому тактичный доктор не счел необходимым рассказывать о ней подробно.

Придерживаясь той же логики, лично я считаю, что зря шерлокинисты «набрасываются» на Ирен Адлер как на «единственную» женщину в жизни Шерлока Холмса. Если таковая и существовала, доктор Уотсон наверняка счел себя не вправе упоминать о ней публично – из-за той же глубоко джентльменской деликатности.

Впрочем, если вам вздумается понять, как выглядят романы о Шерлоке Холмсе, написанные с этой позиции, то от пастишей придется перейти к тем произведениям, которые я назвала бы «отзвуками», и почитать Митча Калинна или Аду Линкс. Впрочем, это уже совсем иной жанр литературы.

Что же касается уже привычных нам пастишей, авторы их связаны ими же установленными правилами игры: как можно больше «вытягивать» из Канона и как можно меньше добавлять к нему лишнего. Таков образ действий, заданный Артуром Конан Дойлом и придуманным им рассказчиком, доктором Уотсоном.

И вот тут возникает вопрос, который вечно стоял и будет стоять в литературе и над которым всегда полезно задуматься читателю. А чей, собственно, голос я слышу? Что это за «я», которое постоянно звучит в тексте?

В нашем случае ответ прост, да не прост. Со страниц звучит голос вымышленного персонажа доктора Уотсона, которого придумал писатель Артур Конан Дойл; этот вымышленный персонаж вроде бы точно и добросовестно описывает некую реальность (тоже придуманную автором), однако по ходу мы постоянно осознаем, что он допускает, вольно или невольно, умолчания и неточности, слегка видоизменяющие реальность, которой при всем том никогда не существовало. Кроме того, в данном сборнике пастишей рассказчиком является доктор Уотсон, созданный «по лекалу» Артура Конан Дойла современной писательницей Джун Томсон, которая видоизменяет реальность Артура Конан Дойла, являющуюся видоизмененным вариантом реальности подлинной…

Видите, как все сложно. А ведь речь у нас идет об относительно простом литературном жанре, жанре детектива, который не предполагает многоголосия и рассмотрения реальности со всевозможных ракурсов. Однако именно в силу этой своей относительной бесхитростности «простые», «массовые» литературные жанры служат удобным инструментом для изучения того, как вообще устроена литературная реальность, как важна и одновременно многослойна фигура рассказчика, или нарратора.

Именно поэтому крупнейший ученый-семиотик современности Умберто Эко многие свои (интереснейшие!) научные работы строит именно на произведениях массовой литературы. Он же вводит понятия «идеального автора» и «идеального читателя», суть которых сводится к тому, что обязанность автора – расставить по тексту необходимые «вешки», которые помогут читателю найти дорогу через Гримпенскую трясину, а обязанность читателя – приложить усилие и отличить эти вешки от простых кустиков. И только кропотливая совместная работа поможет проникнуть в текст на полную глубину. Не забывайте и об этом, даже читая самые незамысловатые книги.

Кстати, Умберто Эко – автор едва ли не самого знаменитого «отклика» на произведения о Шерлоке Холмсе. Это он создал роман «Имя розы», центральный персонаж которого, Вильгельм Баскервильский (одно имя чего стоит), своего рода «преинкарнация» великого сыщика. Соберетесь читать «Имя розы» вслед за Каноном – получите огромное удовольствие от прослеживание явных и скрытых параллелей.

И последнее: на мой взгляд, аферу барона Мопертюи миссис Томсон все-таки «недокрутила». В рассказе она сведена к проходному эпизоду, а все самое масштабное оставлено за кадром. Так что попытка не засчитывается.

Хотя, впрочем, как мы уже выяснили, что описывать на бумаге, а что оставлять за пределами страницы – это воля автора. И читатель тут ему не указ.



    Александра Глебовская


Посвящается Генри Реймонду Фицуолтеру Китингу за бесценные советы эксперта и время, что он мне уделил.


Особая признательность Биллу и Дафни Меллорс, м-ру, миссис и мисс Барбер из Сент-Олбанского дома музыки за помощь в проведении эксперимента с метрономом, а также Джеймсу Претту, обладающему удивительными познаниями по части алмазов, как искусственных, так и природных.







От публикатора


Читатели, которые успели ознакомиться с содержанием другого сборника ранее не публиковавшихся записок о приключениях Шерлока Холмса и доктора Джона Х. Уотсона, озаглавленного «Тетради Шерлока Холмса», уже в курсе того, как именно эти записки попали мне в руки. Поведаю об этом вкратце для тех, кто еще не знает их истории.

Записки достались мне от покойного дяди, почти полного тезки того, кто был неизменным спутником великого сыщика. Разница заключается лишь в одном инициале: моего дядю звали Джон Ф. Уотсон, да и был он, в отличие от прославленного однофамильца, доктором философии, а не медицины. Впечатленный сходством имен, дядя посвятил свою жизнь изучению произведений об известном детективе и стал в этой области общепризнанным экспертом.

Именно в силу этих причин в июле 1939 года к нему обратилась некая мисс Аделина Маквертер, утверждавшая, что она по материнской линии приходится родственницей Джону Х. Уотсону. Сославшись на стесненные обстоятельства, мисс Маквертер выразила готовность продать моему дяде видавшую виды жестяную коробку для депеш, доставшуюся ей по наследству. На крышке было написано: «Джон Х. Уотсон, доктор медицины. Индийские королевские войска». По уверениям мисс Маквертер, именно эту коробку биограф и спутник Шерлока Холмса некогда поместил на хранение в банк «Кокс и компания» на Чаринг-Кросс-роуд[1 - Джон Х. Уотсон упоминает об этой коробке в начале рассказа «Загадка Торского моста». – Здесь и далее, кроме помеченных особо, примечания д-ра Джона Ф. Уотсона.]. В коробке, доставшейся мисс Аделине по наследству, хранились записки о приключениях знаменитого сыщика, которые по разным причинам никогда не публиковались.

Внимательно изучив коробку и ее содержимое, дядя пришел к выводу, что подлинность этих вещей не вызывает никаких сомнений. Он собрался опубликовать записки, но ему помешала Вторая мировая война.

Переживая за сохранность находки, дядя снял копии с записок Уотсона, а оригиналы вместе с коробкой поместил на хранение в банк на Ломбард-стрит. В 1942 году во время авианалета в здание банка попала бомба, вызвав пожар, в результате которого записки обратились в пепел, а коробка хоть и уцелела, но была сильно повреждена пламенем, уничтожившим сделанную на ней надпись.

Таким образом, у дяди остались лишь копии записок, отыскать же мисс Аделину Маквертер ему не удалось. Опасаясь обвинений в фальсификации, он счел за лучшее не публиковать записки, которые после смерти дяди достались мне вместе со сделанными им примечаниями.

Как человека далекого от литературных занятий (по профессии я стоматолог), меня не волнуют возможные обвинения в фальсификации записок. Передать их по наследству мне некому, так что я решил их опубликовать, хоть и не могу поручиться за подлинность бумаг.

Приношу свою благодарность Джун Томсон за помощь в подготовке книги к публикации.



    Д-р медицины Обри Б. Уотсон




Дело о преследовании миллионера


Судя по моим записям, 21 апреля 1885 года, за несколько дней до того, как к нам обратилась за помощью мисс Вайолет Смит из Суррея[2 - О том, что последовало за этим визитом, можно узнать из рассказа «Одинокая велосипедистка».], в нашу квартиру на Бейкер-стрит была доставлена телеграмма[3 - После схватки Холмса с профессором Мориарти у Рейхенбахского водопада великий сыщик три года странствовал по миру и вернулся в Англию лишь весной 1894 года, когда он снова поселился вместе с доктором Джоном Х. Уотсоном на Бейкер-стрит, 221-b. Предположительно, незадолго перед тем скончалась первая жена доктора, в девичестве Мэри Морстен.].

Не могу сказать, что Холмс редко получал телеграммы, но лишь немногие из них вызывали у него подобную реакцию. Пробежав глазами текст, великий сыщик насмешливо изогнул бровь и протянул телеграмму мне:

– Что вы об этом думаете, Уотсон?

Телеграфное сообщение было достаточно длинным:










– Со всей очевидностью можно заключить, что автор телеграммы – человек властный и денег у него куры не клюют, – заметил я.

– Я бы даже сказал, что мы имеем дело с американским миллионером, сколотившим состояние на табаке, – добавил Холмс.

Казалось бы, я уже успел свыкнуться с выдающимися дедуктивными способностями моего друга, но его слова потрясли меня до глубины души. Как, во имя всего святого, он узнал все это из телеграммы?!

– Но каким образом, Холмс… – начал я, однако договорить не успел, поскольку знаменитый сыщик весело рассмеялся.

– Все очень просто, старина, – промолвил он. – Дело в том, что три недели назад я прочел в «Таймс» небольшую заметку о Джоне Винсенте Хардене, приуроченную к его приезду в нашу страну. Так я и узнал, кто он такой и сколько у него денег. Это его первый визит в Англию. Насколько я понимаю, он собирается провести у нас год, в первую очередь – для того, чтобы вывести в свет свою единственную дочь Эдит, представив ее сливкам общества. С этой целью он снял усадьбу за городом и роскошный особняк в Бельгравии. На роль дуэньи Эдит определена вдовствующая леди Роксэм, у которой есть холостой сын, так что, смею предположить, скорее рано, нежели поздно мы увидим в «Таймс» объявление о помолвке мисс Харден и лорда Роксэма. Да, мой дорогой Уотсон, браки заключаются отнюдь не на небесах, а в гостиных Парк-лейн и Гросвенор-сквер. Принимая внимание все эти обстоятельства, я склонен согласиться с предложением Хардена и навестить его. Высокомерный тон американца меня нисколько не задевает.

– Он пишет, что заплатит, сколько вы запросите, – напомнил я.

Холмс небрежно отмахнулся:

– Деньги тут совершенно ни при чем. Осмелюсь вам напомнить, что я и прежде неоднократно отказывал богатым клиентам, если дела, с которыми они ко мне обращались, не представляли для меня никакого интереса. Здесь же перед нами совсем другой случай. Вы только подумайте! Кто-то угрожает лишить жизни самого Хардена! Это вам не банальная заурядность! Что ж, сядем на поезд, отправляющийся с вокзала Чаринг-Кросс в четырнадцать двадцать три, как того требует американский миллионер. Надеюсь, в ходе расследования нам удастся прояснить один аспект, представляющийся мне наиболее занятным.

– Вы говорите о личности преступника, угрожающего Хардену?

– Это мы тоже выясним, мой добрый друг, но меня куда больше интересует последовательность событий.

– Боюсь, я не понимаю, о чем вы толкуете, Холмс.

– Давайте обдумаем известные нам факты. Если верить опубликованной в «Таймс» заметке, Харден прибыл в Англию впервые и приехал сюда всего три недели назад, однако он уже успевает получить целую серию посланий, которые называет «письмами с угрозами». Он слишком мало времени пробыл у нас в стране, чтобы нажить здесь заклятого врага. Впрочем, я могу серьезно недооценивать его способность восстанавливать против себя людей и возбуждать в них ненависть.

– Иными словами, вы полагаете, что отправитель писем не англичанин?

– Ничего подобного я не говорил. Я лишь выразил свои сомнения касательно одного из аспектов дела.

– Однако, если он не англичанин, – не желал отступать я, – значит, остается предположить, что мы имеем дело с американцем, который, имея на Хардена зуб, отправился вслед за недругом в Англию.

– Подобная версия вполне приемлема, хотя имеет ряд слабых мест. Зачем преступник ждал приезда Хардена в Англию? Почему не начал действовать дома, в Штатах? С его стороны логичней было бы поступить именно так. Вы не согласны?

– Быть может, в Штатах ему мешали некие обстоятельства.

– Это предположение также нельзя сбрасывать со счетов. Впрочем, пока нам не известны все факты, наши предположения носят исключительно умозрительный характер. А я уже прежде говорил вам о том, сколь опасно строить гипотезы, основываясь на недостаточных данных[4 - В конце рассказа «Пестрая лента» Шерлок Холмс произносит следующую фразу: «Вначале я пришел к совершенно неправильным выводам, дорогой Уотсон, и это доказывает, как опасно опираться на неточные данные».].

На этом Холмс оборвал беседу, отказавшись обсуждать предстоящее дело. Не говорил он о будущем расследовании и по дороге в Мейдстон, где на станции нас, как и было обещано, ждала небольшая карета, присланная Харденом. Проехав около трех миль через цветущие сады графства Кент, мы прибыли в большое поместье Маршем-холл, где в усадьбе эпохи королевы Анны поселился наш клиент.

Осанистый дворецкий средних лет с длинным и бледным, как воск, лицом провел нас в просторную гостиную, где уже ожидал Харден, высокий, крепко сбитый властный мужчина с аристократическими манерами. На мой взгляд, ему было около пятидесяти. Миллионер буквально бурлил от едва сдерживаемой энергии, напоминая закипающий чайник. Широкое румяное лицо и густые рыжеватые волосы говорили о вспыльчивости натуры.

Стоило нам только представиться, как Харден тут же перешел к делу.

– Значит, так, джентльмены, – объявил он, – я не люблю ходить вокруг да около и потому не стану тратить понапрасну свое и ваше время. Сейчас я постараюсь как можно более кратко изложить вам все факты. Первое письмо с угрозами я получил через несколько дней после того, как обосновался здесь.

– Так быстро? – задумчиво протянул Холмс, бросив на меня косой взгляд. – Занятно… Очень занятно.

– Я тоже счел это занятным, сэр! Крайне интересное дело! Не успел я сойти с корабля, а какой-то подлец уже имеет наглость требовать, чтобы я убирался вон. А то, мол, еще пожалею!

– У вас имеются предположения о том, кто бы это мог быть?

– Нет, сэр, ни малейших! Если бы они у меня имелись, я бы не стал обращаться к вам за помощью. Я бы сам отыскал мерзавца и задал бы ему хорошую трепку!

– Полагаю, это было бы не самым мудрым поступком с вашей стороны, – спокойно промолвил Холмс. – Вы позволите взглянуть на письма? Надеюсь, вы их сохранили?

– Сохранил. Кроме первого. Получив его, я решил, что это чья-то дурацкая шутка, и потому сжег письмо.

– В телеграмме вы упомянули несколько писем. Сколько всего вы их получили?

– Четыре. Оставшиеся три – здесь.

Харден быстрым шагом пересек комнату и, рывком выдвинув ящик комода, выхватил оттуда небольшую связку бумаг, которую протянул Холмсу.

– Ага, все письма отправлены из Мейдстона, – заметил мой друг, осмотрев конверты. – Адрес написан печатными буквами. Почерк один и тот же. С конвертами разобрались, теперь займемся их содержимым.

Вытащив одно послание, знаменитый сыщик молча его прочел и протянул мне со словами:

– Советую, Уотсон, обратить внимание на качество бумаги и орфографию. Кроме того, внизу страницы имеется отпечаток пальца.