Хрупкая женщина с веслом Жукова-Гладкова Мария
– Валера, ты претендуешь на одну из квартир Альбины? – спросила я.
– Да ни на что я не претендую! У меня есть жилье и своих детей я жильем обеспечу! Мне вся ситуация противна. У меня эта баба в зеленых панталонах, которая сюда сегодня приезжала, вызвала только чувство омерзения. Вы что, ее не видели? Не слышали? Да у нее же по доллару в каждом глазу светится! Вы думаете, она сюда просто так приезжала? Не могла Юльку дождаться? Да она явно на дом хотела посмотреть и выяснить, что у нашей семьи можно отхватить! Это же хищница провинциальная! Вы что, слепые? Не поняли ничего?
– Валера прав, – сказала я.
– Ну вот, хоть одна раскусила незваную гостью. Люба, что вы предлагаете?
– Искать другую няню. Завтра я сама съезжу к Юлькиной матери и поговорю с ней. Выясню, что ей известно. Может, она пока посидит с ребенком – пока новую няню не найдем.
– Ребенок может жить у нас, – вдруг сказала жена Валерия. – Я всегда хотела девочку.
Валерий застыл на месте, не донеся рюмку до рта.
– Что, не прокормишь? – спросила жена. – Парни у нас уже большие. Им не требуется столько внимания, сколько раньше.
– Десять и девять лет – большие?!
– Ну это же не грудные дети! И ты же сам каждый день повторяешь, что они – сформировавшиеся личности!
Валера помолчал какое-то время, потом махнул рукой.
– Если хочешь – давай возьмем. Кто-нибудь еще претендует на этого ребенка?
Претендентов не оказалось.
– Я сам завтра поговорю с нашей службой безопасности, папа, – произнес Валерий Олегу. – Пусть покопаются в прошлом Альбины.
– Я не понимаю, почему она столько лет скрывала ребенка, – заявил Святослав. – У нас что, девятнадцатый век?
Младший сын моего зятька обвел взглядом всех, сидевших за столом.
– Подумаешь – родила без мужа, – продолжал он. – Ну кого этим удивишь? Тем более она ведь сама содержала ребенка, ни у кого денег не требовала. Она была совершеннолетней, когда родила. Я не понимаю, почему она столько лет молчала! Не понимаю, и все!
Святослав посмотрел на меня.
– Я не знала о существовании этой девочки, если ты это хотел спросить. Насколько я поняла, о ребенке знали Юлька и ее мама. И все.
– Надо обязательно выяснять, кто отец, – заявил Иван. – Явно что-то с ним связано. Юлька должна знать. Или хотя бы предполагать.
– Я думаю, что дело связано не с отцом ребенка, а с болезненным желанием Альбины выйти замуж, – высказала свое мнение я. – Она могла считать, что ребенок ей будет мешать. А она патологически хотела замуж. Я прекрасно помню эти разговоры. И забеременела она примерно тогда, когда вы поженились.
Я посмотрела на свою Наташку и Олега.
– Комплексов у нее было много, – продолжала я. – Мне сложно сказать, какие мысли крутились у нее в голове. Кто знает, что она себе навоображала…
– Червяков у нее было достаточно, – заметила жена Валерия. – Но сейчас это не имеет никакого значения. Уже. Конечно, не хотелось бы, чтобы ребенок что-то такое унаследовал, но если вовремя принять меры… Теперь же все лечится. Я покажу девочку специалистам.
– Все равно с отцом надо разобраться, – настаивал Иван.
– Чтобы не претендовал на наследство? – посмотрел на старшего брата Валерий.
– Да при чем тут наследство?! Альбину убили! Преднамеренно! Причина должна быть какая-то! Ты можешь назвать хоть одну? А причина веская должна быть, если человек на убийство решился!
– Квартиры Альбины со всем барахлом отходят ребенку! – грохнул кулаком по столу мой зятек. – Этот вопрос не обсуждается. Тем более вы все жильем обеспечены.
Олег, как глава семьи, суровым взглядом обвел детей и прочих родственников. Вроде бы никто не возражал.
– Я не думаю, что Альбину убили из-за квартир, – твердо сказала я.
– Я тоже не думаю, – кивнул Иван.
И Валерий кивнул, и его жена, и Святик. Моя Наташка в обсуждении не участвовала. Она вообще обычно сидит за столом молча. Хотя не по принципу «а Васька слушает да ест». Ест она мало, блюдет фигуру. Обычно ей просто нечего сказать или она не хочет встревать в семейные споры.
– Вероятно, Альбина владела какой-то информацией, – высказал свое мнение зятек.
– И эта информация для кого-то внезапно стала опасной? – посмотрел на отца Иван.
– Возможно. Вспомните: ее вызвали в Россию, причем придумали такой повод, который заставил ее мгновенно сорваться.
– А не замешана ли тут нянька? – вкрадчивым голосом спросил Валерий.
Все замерли на своих местах.
– Вспомните, что она говорила. Телефон у нее куда-то пропал, Альбина ничего не могла уточнить… Что за бред? Далее. Нянька знала про ребенка и знала, что Альбина его ото всех скрывает. Также она, вероятно, знала, что Юлька уехала за границу и ничего проверить и подтвердить – или опровергнуть – не сможет. Нянька же с Юлькой – или ее матерью – держит связь, так?
– Какой резон няньке убивать курицу, несущую ей золотые яйца? – посмотрела я на Валерия. – У этой Вероники благодаря ребенку Альбины – постоянная работа. Не думаю, что она очень напрягается. Плюс жилье, плюс питание, плюс деньги, которые она маме на Украину или отсылает, или отвозит. Она не могла быть уверенной в том, что после смерти Альбины ее оставят на тех же условиях.
– Но как-то больно быстро она домой засобиралась… – задумчиво произнес Иван.
– Надо выяснять вопрос и с папашей, и с нянькой, – сделал вывод Валерий. – Папа, я поговорю с нашей службой безопасности. Люба, а вы уж съездите, пожалуйста, к Юлькиной матери, а потом возьмите на себя саму Юльку. Я уверен, что у вас это получится лучше, чем у наших мужиков.
Глава 6
На следующий день я созвонилась с Зинаидой Петровной, которая знала о моем существовании, но никогда не видела лично, а потом мы с Лизкой отправились в гости.
Для начала помянули Альбину.
– Как жаль Альбиночку, такая молодая… – всхлипывала Зинаида Петровна. – И ведь совсем недавно замуж вышла…
– Как вы считаете, удачно? – тут же спросила я, раз Юлькина мать сама затронула эту тему.
Женщина покачала головой.
– Альбиночка все любовь искала, как и моя Юлька… Ей был нужен фонтан эмоций, причем постоянно бьющий фонтан. Она хотела праздника каждый день. Знаков внимания, постоянных признаний в любви… Ее недолюбили в детстве. Вы же, наверное, это знаете, Любовь Александровна, или просто догадались. Англичанин оказался очень внимательным – в отличие от наших мужиков. Эмоциями не фонтанировал, но Альбину выслушивал и пытался понять. Ее саму, русский менталитет…
– Про ребенка он знал?
– Да. Но тут у него пунктик. Он выяснил, как девочка жила все эти годы, и захотел оставить все как есть. Возможно, испугался. Я не знаю. Но ведь сразу же возникает вопрос, почему мать скрывает дитя? Все ли с ребенком нормально? Англичанин решил, что Альбина что-то недоговаривает. Возможно, он согласился бы взять ребенка, если бы девочка всегда жила с Альбиной, Альбина в анкете указала про ребенка, сразу же познакомила англичанина с девочкой… А так…
– Почему Альбина все-таки скрывала ребенка?
– Не сказала сразу же, потом как-то было не с руки… – пожала плечами Зинаида Петровна.
– Почему не сказала сразу же? Подумаешь – забеременела без мужа.
– Не хотела очередного скандала с отцом.
Я удивленно посмотрела на Юлькину мать.
– Она считала, что отец решит, будто она это сделала специально, чтобы его по носу щелкнуть, на себя внимание отвлечь… Он тогда как раз женился на вашей дочери. Альбина очень переживала.
– Из-за чего?!
– Любовь Александровна, к вам Альбина всегда очень хорошо относилась…
– Я знаю, но речь не обо мне!
– После того как мать Альбины поместили в клинику, она стала впервые близка с отцом. Этого не было никогда, а тут они каким-то образом сошлись, стали часто общаться. И вдруг – ваша Наташа. Для Альбины это было ударом ниже пояса. Несколько факторов слилось воедино… Она хотела удержать того мужчину…
– Вы, кстати, знаете, кто он?
– Юлька знает. Я его никогда не видела и имени не помню. Но подлец оказался женат, вешал Альбине лапшу на уши… Ну и она просто не могла убить живого человечка… В общем, все сложилось так, как сложилось.
– Девочка нормальная?
– Да, – удивленно посмотрела на меня Зинаида Петровна. – Только слишком эмоциональная. Возможно, просто хочет привлечь к себе внимание. Она же живет в не совсем нормальной обстановке. Ей бы в семью…
Я сказала про желание жены Валерия.
– Вот и прекрасно, – искренне обрадовалась Зинаида Петровна. – Ребенок наконец попадет в семью.
Потом из Испании вернулась Юлька. Мы вместе съездили на кладбище, зашли в церковь. Юлька много плакала. Я пригласила ее к себе.
– Вначале к нотариусу. Я созвонилась. Нас ждут.
– К какому нотариусу? – не поняла я.
– Альбина завещание составила. Перед отъездом в Англию.
Я удивленно посмотрела на Юльку. Альбине было двадцать семь лет! У нас в таком возрасте как-то не принято завещания составлять. Но Альбина была современной женщиной.
Или чего-то боялась? Уже тогда? Может, она и в Англию из России не просто так сбежала?
Завещание было простым. Квартира, в которой жила Альбина, и квартира в Гатчине, унаследованная Альбиной от бабушки, переходили дочери, опекуном которой она хотела видеть Юльку. Юльке предлагалось сдавать квартиры для получения дохода, необходимого на содержание ребенка – или сдавать квартиру в Гатчине, а самой с девочкой переехать в квартиру в городе. Этот вопрос оставлялся на усмотрение Юльки, которая также назначалась распорядителем имущества до совершеннолетия девочки. В завещании был хитрый пункт, не позволяющий квартиры продать. Также особо указывалось, что Альбина ни при каких обстоятельствах не хочет видеть опекунами своей дочери отца, его жену (или жен), своих братьев и их жен. В случае если Юлька по каким-то причинам не сможет выполнять роль опекуна, Альбина хотела, чтобы это делала я, и в отдельном письме, также оставленном у нотариуса, просила меня всячески помогать Юльке и ее дочери, и опять подчеркивала, что не хочет, чтобы мы подпустили к ее дочери кого-то из ее кровных родственников.
От Юльки я узнала, что Альбина всегда называла Ступниковых, к которым относилась сама, «семьей уродов». Также Юлька сказала, что сегодня же позвонит Веронике на Украину и объявит, что в ее услугах отпала необходимость.
– А если все равно приедет? – спросила я.
– Пусть устраивается на какую-нибудь другую работу. Мы с мамой без нее справимся.
Юлька поехала домой, я же позвонила зятьку и вместе с его дочерью (и моей внучкой) отправилась к нему на работу. Лизку оставила на попечении секретарши, а в кабинете зятька сообщила ему и Валерию о содержании завещания. Валерий, по-моему, обрадовался. Вероятно, не горел желанием заиметь еще одного ребенка, тем более не своего. Зятек просто пожал плечами. Возможно, ему было все равно.
– Люба, ты выяснила, кто отец этой девочки? – спросил Олег.
Я назвала имя и фамилию, которые мне ничего не говорили. Я узнала их от Юльки. Отец изначально не хотел ребенка, и, насколько было известно Юльке, Альбина с ним в последний раз виделась на малом сроке беременности. Он даже не стал ее слушать, когда она позвонила, чтобы сообщить о рождении дочки. Он оборвал связь, не узнав пол ребенка.
– Странная история, – заметил Валерий.
– К сожалению, это не такой уж редкий вариант, – хмыкнула я.
– Да я не про отца ребенка, я про Альбину! Кому было нужно ее убивать?! Или все-таки Юльку?
– Юлька ни разу не пользовалась машиной Альбины, – сообщила я мужчинам информацию, полученную из первоисточника. – И не собиралась. Квартирой пользовалась, но после появления последнего любовника, с которым она ездила в Испанию, необходимость отпала. Он с квартирой, живет один.
И тут мне в голову ударила мысль…
– А что англичанин? – Я посмотрела на зятька. – Он хоть на могилу жены собирается?
– Нет. Просил выслать нотариально заверенную копию свидетельства о смерти. Моя секретарша уже отправила экспресс-почтой.
– Олег, ты на Альбину никакое имущество за границей не оформлял? Дом, офшорную фирму, еще что-то?
Зятек покачал головой.
– Вашей службе безопасности удалось что-нибудь выяснить?
Теперь оба родственника покачали головами.
– Ну и официальное следствие зашло в тупик, – добавил Валерий. – Если бы Альбина просто разбилась на машине, вопросов бы ни у кого не возникало… Но тут с машиной «поработали»… А потом еще и «хлопушка» в квартире…
– Мы теряемся в догадках, Люба, – добавил зятек. – Служба безопасности продолжает работать. Но пока не нашли ничего интересного. Ничего!
Глава 7
Вероника Заглушко, нянька маленькой Ларисы, нам не докучала (или только пока?), Юлька занялась оформлением документов. Мне пришлось встретиться с какими-то тетками из органов опеки и какой-то социальной службы (признаться, я не поняла, кого они представляют) и ответить на вопросы о нашей семье, об Альбине, Юльке и подтвердить свою готовность в случае необходимости участвовать в воспитании Ларисы. Потом зятек сказал, что пришлось кое-кому подкинуть «смазки», чтобы механизм работал побыстрее. Вероятно, мои родственники решили, что Юлька в качестве опекуна – это вариант, который всех устраивает. Не знаю, как отреагировала жена Валерия, с ней я встречаюсь только на общесемейных мероприятиях и его самого тоже больше не видела.
Примерно через неделю после встречи в офисе с зятьком и Валерием мне позвонил Иван, то есть я думала, что звонит Иван, старший сын моего зятька… Определился его номер.
Но со мной разговаривала медсестра, которая звонила по трубке Ивана по его просьбе. Иван находился в областной больнице, очень хотел меня видеть, но просил не сообщать никому из родственников, что он в больнице. Ему для начала требовалось поговорить со мной.
– А почему он сам не может позвонить?
– Сейчас я приложу трубку к его уху, вы можете с ним побеседовать, он все слышит и попробует вам что-то сказать.
Я не поняла, что случилось у Ивана с речью.
Трубку снова взяла медсестра, которую я и спросила об этом.
– У него разорвано горло, – сказала она. – У нас его зашили, но потребуется несколько пластических операций.
Я на мгновение потеряла дар речи.
– Это на охоте? – наконец спросила я.
– Вероятно. Я не знаю деталей. Сегодня также должен приехать егерь. Вам лучше поговорить с ним. И полиция будет. А Иван просил вызвать вас.
– Как он мог просить, если не может говорить?!
– Я прокрутила перед его глазами список в записной книжке телефона. Он показал на вас. И резко мотал головой на всех остальных. Я уточнила. Он же может отвечать «да» и «нет», то есть показывать. Я спросила: «Ни в коем случае никому больше не звонить?» Ну, он и ответил…
Она объяснила, где находится больница, куда подниматься, кого спрашивать.
Я сказала, что приеду с девочкой четырех лет, которую мне негде оставить.
– Но дочери лучше не видеть отца в таком состоянии…
– Во-первых, это сестра.
– То есть? – не поняла девушка.
Я объяснила, кем прихожусь Ивану. Медсестра явно повеселела и стала разговаривать со мной просто ласково! Конечно, Иван – мужчина видный, вероятно, и разорванное горло его не очень испортило. А если еще и холостой… Медсестричку можно было понять.
– Мы чем-нибудь займем ребенка, – заверила девушка.
Я пошла одевать Лизку и собираться сама. Внучке сказала, что едем прогуляться за город, где у меня образовались дела.
Больницу нашла легко. Поразила вежливость персонала, хотя больница явно была государственной, а не частной. Иван лежал в отдельной маленькой палате. Когда мы приехали с Лизкой, у него сидели двое мужчин. Один оказался следователем, второй – другом Ивана и егерем.
– Ваня, ты заболел?! – закричала Лизка при виде старшего брата, годившегося ей в отцы.
Горло у Ивана было перевязано, на лице осталось немало следов… Хотя говорят, что мужчину шрамы украшают. У меня создалось впечатление, что его пытался разорвать на части какой-то зверь. Недострелили, что ли, кого-то?
Вскоре Лизку забрала из палаты медсестра, сказав, что рядом находится детский сад, куда ходит ее собственная дочка, и у детей сейчас как раз прогулка. Лиза вместе с другими сможет поиграть на детской площадке.
– Не беспокойтесь, – произнес следователь. – Все будет хорошо. Здесь очень душевные люди живут. Вашей девочке понравится.
Иван кивнул. Видимо, он уже разобрался, что ребенку ничего не угрожает. В таких поселках еще сохранились отношения советских времен… Ведь меня саму мама без проблем отпускала одну гулять во двор. И все своих детей отпускали. Родители и бабушки только из окна нам кричали: «Хватит гулять! Иди уроки делать!» или звали покушать… А сейчас я просто представить не могу, как это – отпустить Лизку одну во двор. И никто не отпускает. Мы же постоянно слышим про педофилов, бандитов и просто каких-то уродов…
Поскольку Иван ничего толком рассказать не мог, говорили егерь и следователь. История получалась очень странная…
И трагедия случилась не на охоте. Иван приехал на базу, где также содержались и охотничьи собаки, и выпустил их из вольера. Собаки Ивана прекрасно знали, более того – любили. Но тут кобели будто сошли с ума… Иван бросился бежать к машине, которая была ближе, чем вход на базу, и которую он не запер. Но добежать не успел – свора сбила его с ног…
– Насилу отбили, – вздохнул егерь.
– Одежда была смазана выделениями течной суки и еще какой-то химией, – вставил следователь. – Наши эксперты не смогли определить, что это за состав, препарат, приманка… Никогда не сталкивались.
Я мгновенно вспомнила про «хлопушку» в квартире Альбины и вкратце рассказала следователю о последних событиях в нашей семье. Он-то про них не знал. «Хлопушка» тоже явно была творением какого-то химика.
Следователь почесал щеку. У Ивана округлились глаза. Егерь крякнул.
– Ты в квартире Альбины бывал? – посмотрела я на родственника. – В смысле после ее отъезда в Англию?
Иван покачал головой.
– Зачем ему? – хмыкнул егерь. – У него жены нет, а мест для встреч с женщинами полно.
– Могут быть совершенно разные дела, – заметил следователь. – Я думаю, что в вашем случае, – он посмотрел на Ивана, – действовала какая-то очень обиженная женщина.
Я подумала и кивнула. Подобная месть на самом деле имеет женский почерк…
– Вань, ты кого-то в последнее время обидел?
Родственник издал неопределенный булькающий звук.
– Да его бабы всю жизнь достают, – вставил егерь. – А то вы не знаете, Любовь Александровна! Волосы друг другу драли, рожи царапали…
– Это друг другу, а отомстить Ивану за то, что не женился, никто не пытался?
Я сурово посмотрела на Ивана. Ведь наверняка многие из его пассий чувствовали себя обиженными, обделенными, использованными… Я уверена, что он ни одной не обещал жениться, но кто знает, что было в голове, душе и на сердце у каждой из женщин, с которыми Иван так легко расставался? Наверняка многие рассчитывали на большее, на продолжение отношений.
Хотя для такой мести должен был быть веский повод.
Внезапно я заметила, что у Ивана изменилось выражение глаз.
– Ну, вспомнил кого-то?
Иван кивнул. Следователь тут же протянул ему блокнот и ручку.
Руки у Ивана тоже были перевязаны, но он мог что-то нацарапать. Он предлагал нам познакомиться с некой Ольгой (фамилию, вероятно, сам не знал) из бара, расположенного недалеко от его квартиры.
– Знаете, где живет? – тут же спросил следователь. – Хотя бы примерно?
Иван покачал головой.
– Он обычно женщин к себе приглашал, – вставила я.
Иван кивнул.
– И что эта Ольга? – спросила я. – Грозила отомстить?
Иван опять кивнул.
– А чего ты ей сделал-то? Или не сделал? – спросил егерь.
Иван издал непонятный клокочущий звук.
– Написать можешь? Вкратце? – я подтолкнула к нему блокнот. – Нам же хотя бы в общих чертах надо знать.
С горем пополам, используя блокнот и наводящие вопросы, удалось выяснить, что дело не в Ольге, а в ее подруге. Эта самая подруга долго лечилась от бесплодия, в свое время от нее ушел муж, так как хотел иметь детей. Но она забеременела от Ивана.
И уже родила. И хотела, чтобы у ребенка был отец.
– Интересно, у Валерия есть дети на стороне? – задумчиво произнесла я, не ожидая ответа.
Иван изобразил на лице подобие улыбки.
– Она требовала с вас денег? – спросил следователь.
Иван покачал головой.
– Замуж хотела? – встрял егерь.
Иван издал неопределенный звук.
– Тогда что? – моргнул следователь.
– Она хотела, чтобы ты официально признал ребенка и им занимался, так? – догадалась я.
Оказалось – так.
Но Иван не собирался признавать никаких детей (эта мамаша была не первой, и Иван обычно исчезал (в какой-нибудь охотничий домик), если бабы начинали дежурить под дверью).
А Ольга, подруга бывшей возлюбленной Ивана, приходила к нему наводить порчу. По крайней мере она сама так сказала.
– Ты с Ольгой спал? – спросила я.
Иван кивнул.
– И она тебе потом сказала, что… – егерь был поражен до глубины души, как и следователь.
– То есть ей нужно было с вами переспать, чтобы порчу навести? – попытался вникнуть в суть дела следователь.
Иван покачал головой.
– В квартиру попасть? – догадалась я.
Иван кивнул.
– И давно это было? – оживился следователь.
Оказалось – как раз в позапрошлую ночь… А вчера на Ивана набросились собаки. Он с утра выслушал все, что ему наговорила Ольга, и поехал на базу. А с базы его уже отвезли в больницу. Вчера он плохо соображал, даже не мог попросить никого позвонить мне, сегодня уже, можно сказать, пришел в чувство.
Я не сомневалась, что Иван поправится. Мужик он крепкий, спортивный, болеть не любит, любит двигаться. Сможет ли нормально говорить? Наверное, сможет. Теперь медицина шагнула далеко вперед. Если не у нас, так в Швейцарии что-то сделают…
С Ольгой Иван познакомился в баре, название которого нацарапал на блокноте. Он туда частенько заходил. Бармен сказал, что его пару раз спрашивала женщина. Потом они оказались в баре одновременно…
– Она тебе сразу же сообщила, зачем ты ей нужен? Что ее послала мать твоего ребенка?
Иван неопределенно пожал плечами. Понятно… Решил, что очаровал посыльную, а она тем временем…
– А фамилию матери ребенка помните? – уточнил следователь. – Эта Ольга ее называла?
Иван нацарапал имя и фамилию.
– Ну неужели бабы такие подлые? – пораженно посмотрел на меня егерь.
Следователь хмыкнул. Ему в своей практике явно приходилось сталкиваться со случаями женской мести.
– Ну что ж, будем искать обеих, – вздохнул следователь.
Я спросила у Ивана, что привезти, он покачал головой. Вероятно, в больнице ему обеспечивали все, что требовалось.
– Буду приезжать, – сказала я. – Через пару дней загляну. Может, к тому времени какая-то информация появится.
Мы со следователем и егерем обменялись номерами телефонов, я забрала Лизку, которой очень понравилось в местном детском саду, и поехала в город.
А поскольку дорога пролегала в тех краях, где стоит загородный особняк моего зятька, решила по пути заглянуть к дочери. Пусть посмотрит на нас с Лизкой!
Глава 8
Я, конечно, не могла быть на сто процентов уверена, что в доме зятька кто-то есть в это время. Его самого, конечно, нет. Он на работе. Но я рассчитывала, что будет Наташка. Все-таки мы редко видимся с дочерью. И Лизке нужно хотя бы время от времени видеть родителей! Да, для ребенка главное – жить в любви, и Лизка окружена любовью, моей и Святика, но ситуация-то ненормальная! Хотя судя даже по нашим соседям в дорогом доме в старой части Петербурга, у нас вполне нормальная семья. Главное – мы со Святиком обожаем Лизку, и ребенок это знает.
У одной мамочки, которая одна воспитывает ребенка, бывший муж в Лондоне пополнил русскую колонию после наезда на его бизнес. Вероятно, ни она, ни сын его больше никогда не увидят. Там у него новая жена. Две квартиры были записаны на жену, она теперь одну сдает, в меньшей по размеру живет с сыном. Мальчик очень страдает без отца.
Бабушка с дедушкой-генералом растят внучку, родители которой отбыли на постоянное место жительства в США, там развелись и каждый по-новому устроил свою жизнь. Девочка оказалась не нужна ни матери, ни отцу.
У одного мальчика у нас в доме третий папа. Первого застрелили, второго посадили, мама, профессиональная содержанка, нашла нового мужика, который оплачивает все ее прихоти. Ни один из трех биологическим отцом мальчика не является. Сама мама говорила мне, что сделала в жизни одну глупость – родила от безумно любимого парня в семнадцать лет. Потом стала умнее. Судя по тому, как все мужики на самом деле сдувают с нее пылинки, – действительно стала. И сына она по-настоящему любит. Или до сих пор в глубине души любит его отца, на которого он, судя по всему, и похож?
Есть у нас в доме семья, состоящая из отца, официально – безработного и нищего, его взрослой дочери, так сказать, владелицы заводов, газет, пароходов, новой жены (которая на два года старше дочери), нищей, как и ее законный муж, общего с нищим отцом четырехлетнего сына и молодящейся тещи, владелицы других заводов, газет, пароходов.
Вообще-то, если подумать, среди соседей, которых я знаю, нет ни одной семьи, которую можно было бы назвать нормальной в традиционном смысле. В лучшем случае отец редко бывает дома, иногда заглядывая к первой и законной семье…
Я очень рада, что Лизка живет у меня, и у самой Лизки нет никакого желания жить с мамой и папой (я спрашивала). Но почему у Наташки-то нет желания общаться с дочерью?! Или время еще не пришло? Она в моем возрасте созреет для материнства?
Я не звонила Наташке заранее. Для заезда к дочери мне не требовалось делать большой круг. И да, признаю: хотелось застать ее врасплох (если она дома). Посмотреть, чем она занимается. Хотя ведь вполне может совершать пробег по бутикам, или нежиться в салоне красоты, или готовиться к какой-нибудь съемке. В последнее время она не участвует в показах, только снимается в рекламе. Так решил зятек. Правильно решил. Он же бывал на показах и на фуршетах после них. Так что пусть лучше Наташкины снимки украшают глянцевые журналы, которые критически рассматривает Лизка и не всегда узнает маму…
Я посигналила перед воротами.
– Что мы будем тут делать? – спросила Лизка с заднего сиденья. – У нас сегодня опять семейный сбор?
– Нас еще могут не пустить, – заметила я.
– Это почему? – поразился ребенок. – Имущество делят или оно арестовано?
Я в полном обалдении повернулась на заднее сиденье.
– Где ты услышала про имущество?!
Читать бесплатно другие книги:
