Марк Мастрюков Алексей

Глава I

в которой Европа предстает с неожиданных сторон

Марк стоял на краю балкона, скрестив руки за спиной.

– И все же я нахожу Европу скучной.

– Почему же, позволь спросить? – поднял брови Серж.

– Возможно, вот поэтому, – сказал с брезгливой миной Марк, разведя руки в стороны и указывая на совокупность активности под ними.

На улице шел жаркий субтропический день – белые стены глинобитных домов что есть силы отбивали лучи яркого активного солнца в лица прохожих, по улицам текли расплавленные толпы обвешанных впечатлениями туристов, а из-за темных окон то и дело выглядывали хмурые лица местных жителей, не вовлеченных в туристический бизнес.

В курортном городе был выходной. Во многом это напоминало день открытых дверей в любом учреждении – группы местных, которые привыкли полностью распоряжаться своей территорией в рабочие дни, вынуждены были, освобожденные от своих обязанностей в связи с мероприятием, жаться в тесных помещениях, стараясь скрыться от потока гостей.

– И что же тебе не нравится на этот раз? – поднял в вопросительном жесте руку Серж.

Он, как и Марк, был в своих последних старых шортах, которые чудом были спасены им от гардеробоочистительной активности его теперь уже бывшей (не из-за этого) жены. На его груди красовалась легкомысленная футболка, а сам он вяло обтекал диван, который стоял здесь же на террасе под легким навесом, впрочем, совершенно бессмысленным в этих широтах.

Было видно, что он приехал совсем недавно – его путь от двери до нынешнего местоположения был усеян осколками его костюма и прочей деловой сбруи – сразу у двери был отдан вешалке пиджак, чуть дальше из-под диванной подушки белела забившаяся туда в страхе рубашка, а уже перед самым балконом на стуле висели аккуратно брошенные брюки, прикрытые сверху фиолетовым галстуком.

– Возможно то, что здесь все слишком европейское.

– Это, бесспорно, неординарное замечание, – уверенно кивнул Серж.

– Я имею в виду, – пояснил Марк, – что последнюю пару сотню лет весь мир стремился жить по-европейски, и у него, ч-рт возьми, это почти получилось. Но это и убило Европу для туриста – теперь ее кусочек можно найти даже в самом темном месте Африки. Да, оригинал был весьма хорош, но теперь, когда вокруг развелось так много копий, он перестает быть уникальным. Я пролетел несколько тысяч километров, и ради чего? Те же одежды, те же магазины, те же рестораны, те же предрассудки. Только больше толерантности и чище улицы. Благодарю покорно, это все я могу найти и дома.

– Тогда как же ты здесь оказался?

– Мне просто захотелось осьминогов.

– Осьминогов? о_О

– Да, осьминогов, что здесь такого? У меня две недели назад закончился проект. Неделю я, как положено, спал, а потом захотел есть. Моему гастрономическому воображению явились осьминоги, но когда я вспомнил, как их готовят в нашем родном городе, мне стало грустно, и потому я сел в машину, поехал в аэропорт и первым рейсом улетел сюда, где вот уже несколько дней пребываю в жарких объятьях моих маленьких фиолетовых друзей, прерываясь для просмотра японских мультиков и усугубляя парниковый эффект толстыми сигарами. Поверь мне, сон и еда – это именно то, что нужно человеку от отпуска.

– Мне кажется, эволюция прошла мимо тебя.

– Ей же лучше.

– – Нет, ты точно потерян для общества, – утвердительно покачал головой Серж.

– Ладно, не буду мешать тебе страдать. А пока… кинь сюда спички и дай мне насладиться очередным фильмом – несбыточной мечтой эпилептика.

С этим словами Марк сел в кресло, закинул ноги повыше на стол, поджег сигару и, пуская кольца дыма, начал созерцать агрессивное мельтешение на экране.

Посмотрев на Марка в эту минуту, действительно можно было засомневаться в теории эволюции, так как зрелище лежащего вверх ногами существа в шортах, пассивно поглощающего мультики для подростков-социопатов, слабо соответствовало образу самого развитого биологического вида на нашей пока еще зеленой планете. Но на самом деле это не было если и типичным, то по крайней мере основным его состоянием.

Марк был среднего роста, имел мелко вьющиеся волосы, стремящиеся в разных направлениях, как взгляд девушки на распродаже, ярко-голубые глаза, светящиеся легким безумием, весьма жилистое телосложение и волосатую грудь; также он всегда имел неплохое чувство юмора и мнение других людей о нем, причем последнее он делал с некоторой показательной самоиронией.

Он был бесконечным энтузиастом, конченым циником и немного евреем. Последнее несколько волновало его, но очень сильно помогало в работе. В жизни больше всего он не любил порядок, банальность и скрип пенопласта о пенопласт, в еде предпочитал манго, бургеры и осьминогов, коих он был большой ценитель.

Но, несмотря на это, в узких кругах он считался достаточно известным антикризисным менеджером в той части суши, на которой была сосредоточена его деятельность. Предчувствие скорого банкротства какой-либо компании наполняло все фибры его души радостью, и в теле появлялась активная, упругая энергия, которая заставляла его мчаться в точку происшествия с максимальной скоростью, попутно предлагая свои услуги. В бизнес-среде он вращался, как стервятник над саванной, выискивая жертву, которая готовится к переходу в иную форму существования, но он отличался от стервятника тем же, чем христианин отличается от буддиста – вместо отпевания и перехода к дележке наследства он считал, что бизнес отжил свой век в этой форме и пришло время для реинкарнации, которую он и брался осуществить.

Второе существо, находившееся в данной комнате, звалось Сержем. Впрочем, Сержем оно звалось только Марком, само существо предпочитало, что бы его называли Сергеем. Этот Серж, или Сергей, был чем-то похож на гроб – высотой под два метра, с широкими плечами и узкой талией, пропорционально сложенный и блестяще отполированный. На его мускулистом лице отражалось полное собрание сочинений Ницше и степень по философии, которой он не имел, но которой очень гордился. Можно было предположить, что когда-то он много лет проработал грузчиком в библиотеке, где и заработал себе такие мускулы и такой интеллигентный взгляд, так как ничем иным неподготовленный созерцатель не мог бы объяснить себе такого разительного сочетания мышц с интеллектом.

Но на самом деле его внешний вид являлся логичным отражением его жизненной позиции, которой был бы горд Кун-фу-цзы, – все свои действия он подчинял попыткам улучшить самого себя. Правда, в этом бесспорно достойном подражания стремлении он часто забывал о том, что люди вокруг так же заслуживают улучшения, которое они, впрочем, часто не могут дать себе сами. Этим, в частности, можно было объяснить и недавний его развод с женой – возможно, она решила, что, постоянно совершенствуясь, он стал слишком хорош для нее. Если так, то Марк был с ней полностью согласен.

С Марком их связывали совместные годы на экономическом факультете, любовь к еде и дюжина не законченных со студенческих времен споров, среди которых были обязательные «Может ли мужчина быть счастлив с одной женщиной всю жизнь?», «Стоит ли относиться к окружающему миру с равнодушием или над ним нужно смеяться?» и, конечно же, «Что важнее для девушки – грудь или попа?». Последний вызывал особенно жаркие баталии и даже приводил к началу нескольких романов с девушками, целью которых было укрепление своей позиции или же эмпирическая проверка обоснованности точки зрения оппонента.

Бесполезность споров о вкусах заставляла их возвращаться к ним снова и снова – они оба считали, что нет никакого удовольствия спорить о том, что имеет ответ. Такие споры они, как правило, завершали за считанные минуты, выведя правильный ответ или зайдя в Википедию. В то же время споры о вкусах позволяли им, не боясь окончания, бесконечно смаковать аргументы, искать новые доводы и разрушать инсинуации оппонентов. Оба признавали их единственно стоящим видом спора.

Они оба были старше Дантеса, но моложе Монте-Кристо, практически одногодки, успевшие сделать достаточно много в работе, но считавшие, что они находятся только в самом начале своего кадрового пути. Марк не успел жениться, но Серж успел развестись, так что на пару они составляли в матримониальном плане среднего мужчину своих лет.

Своим нахождением в стенах этого номера Серж был во многом обязан случайности – около двенадцати часов назад, выйдя из суда после получения всех бумаг о разводе, он, повинуясь внезапному импульсу, позвонил Марку с намерением рассказать ему о свершившихся переменах в его матримониальной жизни. Вероятно, он забыл, что Марк с его романтическим максимализмом способен проявить не больше сострадания, чем трезвый викинг, иначе бы это был последний номер, который он мог бы решить набрать. Их диалог был предельно краток. Когда Серж только начал обозначать Марку свои минорные сентенции, тот сразу же перебил его, предложив присоединиться к нему за обедом. В Европе.

Здесь было суждено произойти второй случайности – Серж, который в обычной жизни был не более склонным к импульсивным решениям, чем молодая журналистка – к решениям взвешенным, внезапно решил принять это предложение и присоединиться к своему старому другу, который скорбел о своем последнем проекте. И вот теперь они, вяло перебраниваясь, убивали полдень в прохладном номере лучшего в городе отеля.

Тем временем что-то пролетело между ними, заставив Марка отвлечься от экрана и спустить ноги на пол. Это был гостиничный тапок, метко запущенный Сержем и означавший, что он отчаялся привлечь внимание своего друга другими методами.

– Марк, пойдем пройдемся? Честно, если я посижу еще час в этом номере, я либо начну пить, либо закончу жить!

– Какой ты предсказуемый… Ладно-ладно, только дай мне мои темные очки, чтобы кто-нибудь случайно не принял меня за умного.

– В этих шортах?.. Мечтай!

На сей мажорной ноте они оба, столкнувшись плечами в дверном проеме, вывалились из номера.

Глава II

в которой обсуждаются туристы и консультанты

Улица встретила их той полуденной обволакивающей жарой, что бывает только в приморских странах и в офисах, где летом находится хотя бы один больной или мнительный сотрудник, не позволяющий включать кондиционер. В воздухе пахло фиолетовыми цветами, морем и туристами. Запах последних был особо силен – вся атмосфера была пропитана космополитизмом, фотографиями на телефон и показательным отдыхом.

Не секрет, что 99% всех покупок диктуется не чем иным, как подспудным желанием показать всем, что ты можешь это купить. I’m wealthy and I know it! Сколько раз вы, подходя к стойке супермаркета с колбасами и нацеливаясь на ваш любимый батон, который видел мясо только на картинке, но который так потрясающе идет под пиво, увидев подход консультанта или любого другого посетителя, вместо нее клали себе в корзину лежащую рядом салями из коровы, которая, судя по надписи на упаковке, питалась лучше, чем четверть населения Земли? Покупая дешевые товары, вы ощущаете себя как взрослый, которого застали за чем-то постыдным типа поедания снега, который сразу прекращает это делать и строит лицо как у кота, испортившего ковер, – «Это не я, ничего не было!»

Бедные люди слишком сосредоточены на себе, чтобы серьезно относиться к мнению окружающих, – им гораздо важнее содержание, а не форма. Но стоит только индивиду перейти в пресловутый средний класс, как концепция радикально меняется – он уже ощущает себя более-менее удовлетворенным и, согласно старику Маслоу, начинает интересоваться тем, как ощущают его другие. И тут неизбежно возникает конфликт между рациональным и показательным потреблением, который всегда разрешается в сторону последнего – человек начинает покупать не то, что он хочет, а то, что он хочет, чтобы другие люди видели, как он покупает.

Но в вопросах показательного потребления туристических продуктов явно проступает особенный, туристический парадокс. Парадокс этот заключается в том, что далеко не все, что происходит на отдыхе, может быть кому-либо показано. Поэтому очень часто одна часть отдыха является вызывающе дорогой, а другая – не менее вызывающе жалкой. Человек берет путевку на некие сказочные острова, не забыв рассказать об этом всем своим знакомым, ради которых и выбирается направление, но, добравшись до места, когда его уже никто не видит, селится в гостинице более страшной, чем мечты Сталина, питается гамбургерами или местной кухней в соседней забегаловке и опасается мини-бара как огня.

Но, конечно же, самым любопытным феноменом показательного туризма является Фото Отчет О Путешествии. Серия фотографий, сделанная на слишком дорогой для человека телефон или на слишком сложную для него зеркалку и является тем, что человек в первую очередь хочет получить от отдыха. Если при этом ему еще удастся расслабиться, то это будет просто неслыханной удачей. Но это никому не нужно. Самое важное – показать всем, как исключительно ты провел отпуск. Фото блюд с омарами, шпионское фото рядом с дорогой машиной, от которой на минуту отвернулся ее владелец, фото в холле гостиницы и, конечно же, фото на закате в вечернем платье – в ход идет все, запрещенных приемов нет.

Как правило, большая часть отдыха таких людей направлена именно на то, чтобы найти то место, где можно сделать специальный пафосный кадр, который заставит коллег скрипеть зубами. Идя по городу, люди не смотрят достопримечательности и не погружаются в атмосферу города – нет, они всего лишь ищут подходящий фон для своих комплексов.

До изобретения камер в телефоне особо рациональные индивиды на протяжении всего своего отпуска разведывали наиболее стоящие места для фото, после чего в один из последних дней вместо того, чтобы урвать еще кусочек моря, солнца и креветок, облачались в полный боевой наряд, который занимал половину их чемодана, защищали свои лица от солнца толстым слоем косметики и шли делать постановочные сессии на примеченных ранее объектах. Ради этого же момента заказываются блюда в ресторанах, которым несчастный турист 100 раз предпочел бы обычную отбивную или жареную курицу, но так как удовольствие – не главное, то на алтарь имиджа идут омары, гусеницы, кок-о-ван и прочие кулинарные непристойности.

Но смартфон изменил мир, украв последние часы настоящего отдыха, так как теперь высматривать дорогие виды можно постоянно, что и можно с антропологическим удовольствием наблюдать практически во всех крупных туристических странах.

Попадая в группу таких людей, ты невольно ощущаешь себя как омар – быстрые взгляды мелькают и по тебе, мимолетно оценивая, не подойдешь ли ты в качестве фона для их отпускного фото, и тут не приведи Господь надеть что-либо вызывающее или, хуже того, национальное – ваши шансы стать бэкграундом исключительно возрастут.

Марк с Сержем больше походили на местных, нежели на туристов. Возможно, виной тому было то весьма заметное снобистское выражение на их лицах, которым они оглядывали уличный поток, – то выражение, которое характерно только коренным жителям города, когда в разгар туристического сезона какая-то потребность выгоняет их из их укрытий, где они пережидают туристический циклон – оно отражает настороженность, постоянное ожидание опасности и легкий налет презрения к туристам как к неизбежному злу.

Выйдя на улицу, они, не сговариваясь, повернули налево и пошли в сторону порта.

– Ну и куда мы идем? – спросил Марк.

– Ну, к примеру, в какой-нибудь ресторан, я бы не отказался от чего-нибудь более сытного, чем досужие размышления.

– Тогда давай найдем что-нибудь прямо на берегу, ибо морской вид, на мой взгляд, как нельзя лучше идет к морскому меню.

По улице сновали стайки туристов, ведомые бесстрашными экскурсоводами, мимика которых могла бы сделать честь любой из древнегреческих статуй, так как подвергалась изменениям примерно так же часто – казалось, восхищенное выражение лица оставалось с ними на протяжении всей их жизни, заставляя туристов раз за разом восторгаться их увлеченностью. Наверно, из них получились бы хорошие актеры – так часто и так достоверно отыгрывать любовь к городу, при этом рискуя, что зритель, которого не держат границы зрительной залы, просто сбежит, способны только самые талантливые из лицедеев.

Марк и Серж продолжали идти в сторону порта, когда справа около них возник чудесный средиземноморский ресторанчик с синими козырьками на окнах, написанным мелом меню и плетеными стульями, в который они немедленно зашли.

Сев за столик и заказав кувшин свежего лимонада, а также вторую и третью страницы меню, они расслабились настолько, что даже начали мечтать:

– Ты знаешь, я давно подумываю – не купить ли мне виноградник? – задумчиво перекатывая в бокале легкое домашнее вино, сказал Серж.

– Зачем?

– Не знаю. Денег у меня вроде бы вполне достаточно, зачем мне и дальше работать на каких-то странных людей? Уйду на покой молодым, буду гнать вино…

– Ты умрешь со скуки на третий день, а на четвертый твоя душа уже остынет.

– Почему ты всегда такой радикальный? – покачал головой Серж, – Самому-то тебе не надоело прыгать от компании к компании? Неужели тебе никогда не хотелось остепениться, ну, или хотя бы поработать в одной компании больше года?

– Понимаешь, – сказал Марк, глубоко затянувшись соленым морским воздухом и задумчиво глядя в даль, – компании – они как девушки.

Несмотря на удивившиеся глаза Сержа, он, сосредоточенно рассматривая морскую бесконечность горизонта и работая ладонью как пропеллером, как бы подгоняя мысли, продолжил:

– Твоя работа в компании – это как отношения с девушкой. Кому-то нравится начать встречаться с одной особью в 10-м классе и прожить с ней душа в душу все 50 лет, отпущенных тебе медициной, кому-то – менять девушку раз в две недели, иногда сотрудничая с несколькими одновременно. Ты знаешь, это отражается в культуре даже на уровне стран – в Японии, с ее патриархальной корпоративной культурой, ты безысходно работаешь в одной компании ради одной жены, а в тех же хищных Штатах принято не слишком сильно обременять себя отношениями ни с компаниями, ни с женщинами, меняя их как телефоны. Вот мне нравится менять их часто, чтобы никогда не доходить до спада интереса.

– Может быть, ты просто не нашел свою? – ухмыльнулся Серж.

– Да я и не искал.

– Я про компанию.

– Я тоже. Я никогда не ставил своей целью осесть где-либо, завести себе секретаршу, выбрать стол, ходить на корпоративы… Бр-р-рр. Нет, уж лучше так. Что ты приобретаешь, заводя себе постоянную компанию или девушку?

– Уверенность в завтрашнем дне.

– Ты знаешь, я могу в любой день так же легко найти себе занятость на день и на ночь, как постоянного человека легко могут в тот же день бросить или уволить. Не засчитано.

– Ты досконально знаешь, чего ожидать.

– Так чего же в этом хорошего? Предсказуемость скучна. Но если ты хочешь, я скажу тебе, для чего нужны постоянные трудовые и личные отношения. Для твоей лени. Работать в известной тебе компании и жить с известной девушкой проще, потому что ты успел изучить их и можешь тратить меньше усилий на поддержание статус-кво. Вместо того, чтобы поехать вечером в бар или кадровое агентство, проходить или проводить собеседования и придумывать истории, тебе надо просто приехать в знакомый дом или офис. Но платишь ты за это однообразием и скукой. У меня же пока что, слава Б-гу, достаточно сил, чтобы не опускаться до такого.

– Я вижу, ты остался все тем же максималистом, – покачал головой Серж, – Ты вообще планируешь взрослеть?

– Возможно. Но не сейчас – я вижу, что к нам уже едут кальмары, так что давай отложим это на другое время.

Под конец этой фразы к их столу приблизилась полная душой и телом официантка, которая несла в своих руках большую фарфоровую емкость, из-под которой резко выбивался запах чеснока, обжаренного на свежем оливковом масле с розмарином, базиликом и крупным перцем, в тени которого явно угадывался аромат плавающих в томатном соусе кальмаров.

– Ну как, ты удовлетворен? – спросил Серж через несколько минут, отправляя аккуратно отрезанное щупальце на вилке себе в рот.

– Бесспорно, – чавкнул Марк сквозь осьминога, который целиком разместился у него во рту, как в пещере на морском дне.

– Тогда, может быть, вернемся к нашей прерванной дискуссии?

– Попробуй, – ответил Марк, проглотив осьминога и протягивая свои руки к щупальцам следующей жертвы.

– У меня давно есть к тебе вопрос: почему ты не создашь какой-то собственный бизнес? Ты уже вытащил несколько десятков компаний, но как наемный работник. Почему не сделать что-то свое, ведь ты это точно умеешь?

– Мне кажется, ты немного путаешь понятия, – сделался немного серьезным Марк, – люди часто задают подобные вопросы, приводя в пример классическую фразу о том, что знания, которые выгоднее продавать, чем применять, ничего не стоят. Они говорят: если ты такой хороший менеджер, то почему ты до сих пор вынужден работать на дядю вместо того, чтобы сидеть на Бали и стричь купоны? Ну, во-первых, я не очень люблю Бали, а во-вторых, вы просто не видите разницы – я могу управлять, но не создавать. Это совершенно разные навыки.

– Но они обычно идут в паре.

– Нет, нет и нет. Те, кто так думает, обычно заканчивают в суде по банкротствам. Повторюсь: это совершенно разные типажи. Управление – это изменение и доработка, но не создание нового бизнеса. Для того, что бы создать компанию, нужно быть предпринимателем, а не управленцем. Нужно уметь видеть ниши, чувствовать продукт и клиентов, быть харизматичным, в конце концов. При этом знать, что такое бизнес-процесс, совершенно не обязательно – для этого есть специально обученные люди.

– Ты знаешь, мне очень нравятся твои такие длинные речи.

– Чем же? – подозрительно спросил Марк.

– Пока ты нес эту ахинею, я успел съесть почти всех осьминогов. Официант, будьте добры счет!

Под умеренно оригинальные проклятья Марка, называвшего Сержа бездуховным геодонистом за то, что он предпочел духовной пище бренных материальных членистоногих и тем самым оставил Марка без осьминогов, что определенно пошатнуло гармонию вселенной, они вышли на улицу.

Пока они шли к порту, Марк продвигал тезис о том, что кухонная философия названа так в предостережение, ведь кухня – это, несомненно, самое неподходящее место для философии, так как позволяет наименее говорливому съесть все закуски. Он яростно зарекался снова философствовать за едой. Обычно такого зарока хватало не больше чем на день.

Но тут дневную жару нарушил пронзительный звук, от которого во время отдыха сами собой напрягаются ноги, вспоминаются все твои незаконченные и брошенные на половине дела, а также перед глазами проносятся все наименее любимые родственники, – иными словами, зазвонил мобильник.

– Как ты думаешь, звонок днем в середине отдыха может предвещать позитивные перемены в экзистенции? – доставая мобильник движением, которое имело тенденцию закончиться броском в море, но было героически остановлено, спросил Марк?

– Определенно. Повернем к отелю?

– Да, – ответил Марк, поднимая трубку.

Глава III

в которой Марку портят отдых

– Нет, – сказал Марк в трубку вместо приветствия.

– И тебе привет. Что нет? – ответила трубка.

– Что бы ты ни предложил – нет. Я отдыхаю, – уверенно сказал Марк.

– А если я хочу предложить тебе поехать на мальчишник на дачу, с шашлыками, покером и порочными стюардессами?

– Тогда я возьму свои слова обратно. Но ты ведь не сделаешь этого?

– Конечно, нет. Это ты еще не заслужил.

– Ты ужасен.

– Спасибо. В общем, извини, что я прерываю твой отдых, но тут прошел слух об одной интересной теме как раз по твоей части.

– Где-то проходит конкурс мокрых маек?

– Почти. Нет, по твоей основной специальности. Ну так что, будешь слушать?

– Миша, ну ты ведь все равно не отстанешь, пока я не выслушаю, так что вещай.

Михаил был HR-специалистом в достаточно крупной и весьма международной компании, специализирующей на зарабатывании денег на переводах людей с одной бесполезной работы на другую. Марк ужасно не любил все HR-сообщество, – он считал, что, так как они способны мыслить только шаблонами и так как они к тому же не видят дальше собственного носа, то их деятельность исключительно только увеличивает энтропию вселенной. Что это такое, Марк представлял себе не вполне, но в его сознании это понятие было тесно связано с бездельниками типа чиновников и кадровиков.

Но Михаил был исключением. Они были знакомы еще со студенческой скамьи, а также периодически сталкивались по работе. Марк уважал Михаила за многое – за способность глубоко понимать задачи, за умение видеть в людях потенциал и не в последнюю очередь за то, что у него не было девушки в течение последних 5 лет, но зато было почти два терабайта контента ее заменяющего, любовно разложенного по папкам с именами звезд, каждую из которых он знал в том числе в лицо. Марк любил специалистов.

Этот специалист также был одним из основных связующих звеньев между Марком и сообществом людей, которые были готовы воспользоваться его услугами. Это заставляло Марка почти всегда поднимать трубку при его звонках, так как каждый из них мог обернуться или интересной задачкой, или 40-минутным обсуждением очередной несостоявшейся пассии Михаила. 50 на 50. Но риск стоил свеч.

– Ты готов слушать?

– Да, мы как раз идем с Сержем по набережной в сторону отеля.

– С Сержем? О, как он там?

– Вполне, вот недавно развелся.

– Развелся? О, передавай мои поздравления.

– Передам. А ты заканчивай отнимать мое время и переходи к делу.

– Ок. Собственно ситуация примерно следующая. Я тут недавно общался с Николасом, ты помнишь его?

– Международный партнер в консультанте из 2 букв, с которым вы полгода назад, после пятничного фуршета очнулись в воскресенье в Питере на набережной? О да, продолжай, я уже заинтригован.

– Могут два благородных дона иногда расслабиться? Ладно, к делу. Так вот, мы с ним недавно общались, и он рассказал мне, что у них на руках завис проект, с которым они абсолютно не представляют что делать. Если вкратце, ситуация состоит в том, что они взялись помочь одному градообразующему предприятию каменного века выпутаться из кризиса, в котором они пребывают последнюю пару лет. Они занимаются этим проектом уже почти год и тут случайно выясняли, что от них, оказывается, ждут реальных финансовых результатов, а не красивых презентаций для западных партнеров.

– Внезапно.

– Да, именно, такого никто не ожидал. Когда ситуация дошла до руководства, партнера, который вел сделку, естественно, погнали в шею, дав всего три оклада. На мой взгляд, это еще даже слишком мягко – надо же было додуматься заключить контракт на реальный измеримый результат! Это же нарушает самые основы консалтинга. В общем, возмездие свершилось, но ситуация, естественно, не сдвинулась ни на йоту, а увольнять уже стало некого.

– Ну и что они стали делать? Мне даже интересно.

– Как что? Начали созывать по два проджект митинга в день и увеличили поток презентаций вдвое, что же они еще могут сделать?

– Логично. А как они так вляпались?

– Я не знаю всех подробностей, но канва достаточно стандартна. Есть ужасно стереотипное крупное предприятие реальной отрасли, которое было в свое время удачно прихватизировано его директором. Потом, в рамках IPO, часть акций завода была продана достаточно крупному западному инвестиционному фонду. Все шло весьма неплохо, но потом, во время очередного кризиса, халява закончилась. Инвесторы стали задавать странные вопросы, и директор не знал, что на них ответить. Тогда он позвал консультантов, дабы они его спасли.

– На редкость нецелевое использование рыцарей флипчарта.

– Именно. Человеку просто в свое время не объяснили, для чего нужны консультанты. В итоге ситуация складывается патовая – директора скоро съедят акционеры, а у консультантов настолько большая паника, что они даже начали пытаться разобраться в бизнесе клиента. Директор попробовал позвать ребят из компаний из 3 и 4 букв, но те, видя, что дело пахнет реальной работой, естественно, притворились безумно занятыми.

Я пообщался с Николасом, и он говорит, что для них главное сейчас – выйти из этого проекта без скандала, то есть они готовы сдать его кому угодно, лишь бы сделать это красиво. А директор, в свою очередь, готов даже поступиться самолюбием и дать свободу действий человеку, который вытащит его из текущего болота. Ну, и кучу денег, конечно же. Интересно?

– Worth a chat.

– Я так и думал. В общем, я высылаю тебе на почту адрес, куда надо будет подъехать завтра вечером для встречи с директором. До этого с утра давай обсудим все это с Николасом, который, кстати, должен выслать тебе бриф по данной компании, и разработаем план действий.

– Договорились. Если выгорит, с меня пиво.

– Минимум пивзавод. Ну ладно, давай, пообщаемся после, а сегодня тебе еще надо найти билеты и собрать чемодан, что, зная твою аккуратность, будет явно не просто. See ya!

Марк положил трубку и рассеяно опустил телефон в карман. У него был вид пьющего человека, который не знал, куда пойти вечером, и которого только что пригласили на вечеринку, – горящий, но немного отвлеченный взгляд, тело наливается положительной энергией, мозг будоражит предчувствие чего-то неожиданного, а руки и ноги начинают немного подрагивать в ожидании того, что их будут заставлять делать под конец.

Такой же вид бывает у молодого человека, которого пригласили на день рождения одногруппницы, где будет множество девушек, еще не разочаровавшихся в стихийной романтике, и молодых людей, еще не разочаровавшихся в стихийном алкоголизме, – он ощущает множество вызовов самого разнообразного свойства, не уверен в том, что сможет все их вынести с честью, но полон энтузиазма и уверенности.

– Серж, тут намечается проектик. Поддержишь?

– Я пас. Ты же знаешь, я перестал делать с тобой какие бы то ни было проекты еще на 5-м курсе, помнишь?

– Это когда я перепутал тему, и мы две недели готовились не к тому, а потом на защите импровизировали и изображали технические проблемы с презентацией? Да брось, было весело.

– Это чуть не стоило мне красного диплома.

– Так не стоило же! Нас даже поставили в пример.

– Знаешь, во всех твоих проектах меня пугает одно: ты всегда ищешь самое худшее. Если ситуация еще недостаточно плоха, то ты проведешь полный анализ и сделаешь так, что она такой станет. И вот после этого, за одну стандартную ночь до дэдлайна, ты возьмешь кальян, кофе и японские мультики – и, как всегда, сделаешь все в лучшем виде. Но так не может продолжаться вечно.

– Ты знаешь, я уже немного постарел. Плюс текущие проекты просто невозможно сделать за одну ночь. Ты не веришь в то, что у нас получится?

– Нет.

– Но ты же даже не знаешь, что это за проект.

– Для того, чтобы не верить, знать совсем не обязательно. Более того, это абсолютно лишнее.

– Ты никогда ни во что не веришь!

Это было правдой. Серж был исключительно деятельным пессимистом. Он всегда досконально разбирался в каждом вопросе, к которому он планировал приложить свои волосатые руки, и, чем глубже он в них погружался, тем больше он в них не верил. Но что еще более парадоксально: чем глубже был его пессимизм, тем более рьяно он брался за дело. Если он абсолютно не верил в успех, то работал до поздней ночи, работал в выходные, и заставлял всех его подчиненных делать то же самое.

Казалось, он считал мир вокруг своим противником – противником, который постоянно пытался нарушить любой план человека, противником, за которым всегда должна оставаться победа. Но он раз за разом бросал ему вызов и достаточно часто побеждал. Впрочем, победа не приносила ему никакого удовлетворения – он лишь печалился по поводу того, что его пессимистичные прогнозы не сбылись.

Марк, будучи хорошо осведомленным об этой черте Сержа, не стал тратить времени на дополнительные уговоры. Он абсолютно точно знал, что в тот момент, когда он купит билеты, Серж точно пойдет за ним. Просто из чувства протеста.

За время долгого телефонного разговора они уже успели подойти к отелю и сейчас стояли около дверей. Не сговариваясь, они задержались на пару минут около крыльца отеля, откуда открывался весьма неплохой вид на город, объятый полуденной жарой и влажностью.

– Ты знаешь, мне даже немного жалко уезжать, – сказал Марк, глядя вдаль.

– Пару часов назад ты, насколько я помню, вдумчиво и со знанием дела ругал данное место?

– Да, но знаешь, это похоже на долгие отношения с девушкой, которые ты давно хочешь закончить, так как минусы превышают плюсы, но все равно в момент расставания ты начинаешь скучать по плюсам, как бы мало их ни было.

– Может, все же останемся? Ты будешь ворчать, а я и дальше смогу предаваться самобичеванию?..

– Нэээ. Я всегда считал, что идеальный момент для окончания отдыха – это когда ты уже хочешь уехать домой как можно быстрее, но в последний день ты все же ощущаешь небольшую, как грудь фигуристки, ностальгию. Если протянуть чуть дольше, то твои воспоминания об отдыхе смажутся, так как на них наложатся негативные эмоции, если уехать раньше – то будет некоторая недосказанность. Сейчас – почти идеально. Только немного не хватает осьминогов.

– Осьминогами сейчас будем мы, так как, если мы хотим улететь сегодня, то нам надо будет паковать вещи очень быстро.

– Тогда пошли в номер.

Марк сделал вид, что не заметил того факта, что Серж уже воспринимает поездку как их общую, и предпочел не акцентировать на этом внимания, хотя тараканы в его голове радостно потирали лапки. В отеле он, изящно отклонив корпуса от прямого курса, обратился к девушке за стойкой:

– Девушка, не могли бы вы подсказать мне, за сколько в этом городе надо заказывать такси? Просто, понимаете ли, с каждым градусом южной широты время ожидания такси увеличивается минимум на 5 минут, что приводит к часу на Сицилии против 2 минут в Стокгольме, а сегодня мне надо быть точным.

Говоря это, Марк смотрел на через стойку с уверенностью и улыбкой, от которой девушка неспешно приходила в товарный вид.

– Не более 10 минут, мы никогда не заставляем наших клиентов ждать слишком долго, – сказала она из-под бровей, которые перекатывались, словно волны в порту.

– Большое спасибо. Я смогу подойти к вам позже сегодня, чтобы уже точно заказать для нас экипаж?

– Конечно, я буду вас ждать, – сказала девушка тем томным грудным голосом, что бывает у жительниц южных широт и у плохих исполнительниц роли Эсмеральды, после чего Марк, задержав взгляд на – еще ровно 2 секунды, повернулся и пошел в сторону лифтов.

– Зачем все это? – спросил Серж у Марка, когда они поднимались в лифте, – Ты что-то от нее хочешь?

– О да.

– Мы не успеем на самолет.

– Нет, я просто хочу иметь повод погрустить в самолете о том, что могло бы быть у нас с ней, сложись мои планы иначе. Романтическая грусть – это исключительно приятный способ скрасить полет.

– Ты романтик, – сказал, улыбаясь, Серж.

– Джентльмен, а так же рыцарь. Особенно по вечерам, – ответил ему Марк.

Через 2 часа они сидели в пыльном такси с открытыми окнами. Пыльным оно было потому, что окна были открыты, а открыты они были потому, что Марку очень хотелось почувствовать себя в старом такси без кондиционера, но, к сожалению, автомобильная революция в городе их пребывания прошла достаточно давно, и найти такси без фреоновой части не удалось. Но, решив не отчаиваться, Марк предпочел договориться с оператором их экипажа. Это стоило ему лишних 50 евро на химчистку салона, но Марк предавал слишком мало значения деньгам и слишком много – процессу жизни.

В течение этих 2 часов, с использованием двух ноутбуков, одного телефона, нескольких туристических порталов и 2 тарелок с осьминогами, их дорога была достаточно аккуратно распланирована. В памяти компьютеров, несравнимо более самодостаточных и надежных, чем люди, лежали их билеты бизнес-класса, заказ на такси и пожелание к авиакомпании по поводу номенклатуры доступных фильмов, сделанное ими из чистого озорства.

В их сумах лежали привезенные сюда и ни разу не надетые вещи, а также стратегические запасы сухих вин, предназначавшихся в подарок знакомым. Марк хотел увести с собой живого осьминога, для того чтобы посадить его в аквариум на кухне и смотреть на него, когда нужно пробудить аппетит, но ограничения по провозу жидкостей в салоне самолета обрушили его мечты. В остальном он считал свой план вполне хорошим.

В своих креслах в самолете они оказались в числе последних. Как любил говорить Марк, самолет без них не улетит, а они не улетят без хорошего ужина. Он никогда не ел в самолете, так как предпочитал в нем спать, а делать это можно было только на полный желудок. К тому же маленькие столики в салоне не оставляли места для экспрессии и старого доброго свинства.

В аэропорту Марк заставил Сержа купить наглазники и подушку, так как считал их обязательными атрибутами любого путешественника.

– Читал Автостопом по галактике? – говорил он, – там, где Форд распространяется по поводу полотенец? Так вот, намордник и надувная подушка – такие же атрибуты опытного перелетчика. Если ты занимаешь свое место, распаковываешь подушку, и надеваешь наглазники, то все окружающие сразу же распознают в тебе опытного пассажира. Стюардессы не будут заставлять тебя слушать стандартную молитву, соседи по креслу – толкать локтями, да и ты сам почувствуешь себя гораздо увереннее.

– В бизнесе же их все равно дают?

– Конечно, но если ты приходишь со своими, то ты показываешь, что тебя не удовлетворяет качество расходных комплиментов, что ты выбираешь для себя только лучшее. Это как брать коньки напрокат или приходить со своими. Ощущения одни и те же, но все твои товарищи сразу считают тебя если не профессионалом, то продвинутым любителем.

С этими словами Марк устроился у окна. Он никогда не засыпал до взлета, так как ему нравился сам процесс отрыва шасси от земли. У него всегда создавалось приятное ощущение, что он сделал в стране отлета нечто, за что представители одной или нескольких легальных или нелегальных организаций хотели бы приостановить его вылет и привлечь для милой беседы с использованием строительных инструментов. Он с нетерпением ждал отрыва от земли, так как ему казалось, что он уходит от этой погони, и поэтому сразу после него он испытывал какое-то облегчение и с удовольствием засыпал.

Весь остальной период самолет и Марк летели независимо: первый – в воздухе, на высоте 11 тысяч метров, второй – в своих снах, сюжет которых не согласился бы экранизировать даже Тим Бёртон.

Тем временем Серж был завернут в плед, подушку и в легкую депрессию. Он рассудил, что самолет – неплохое место, чтобы отвлечься от антиромантических – то есть семейных – проблем, ввиду чего, найдя в развлекательной системе самолета папку с романтическими комедиями, он всецело предавался их созерцанию.

Серж старел. Об этом точно говорили два факта – во-первых, он предпочел фильм с Джулией Робертс очередной поделке с Эштоном Катчером, а во-вторых, – страшно сказать! – он смотрел всю эту порнографию целиком и без перемотки. Более того, он даже всерьез рассматривал возможность отмотать назад и пересмотреть особенно слезные моменты, чего никогда раньше не случалось ни с кем из его знакомых.

Если бы Марк не спал, Серж вряд ли решился бы на такой рискованный шаг, но мирное похрапывание справа и мирное поцокивание не очень красивой, но очень обходительной стюардессы слева настроили его на правильный лад, и он целиком и полностью отдался процессу наслаждения своей депрессией.

Марк проснулся за полчаса до посадки и за 5 минут до ее объявления. Серж в это время поглощал достаточно пристойное чилийское вино с испанским виноградом, французским сыром и сибирскими кедровыми орешками и думал о патриотизме. Пробуждение Марка вывело его из задумчивости и заставило сделать пару комментариев по поводу слегка помятого внешнего вида его спутника.

Нисколько не смутившись, Марк помял рукой свое лицо и, видимо, убедившись в отсутствии тактильно ощутимых повреждений, стал искать глазами стюардессу, у которой он истребовал воды и целый лайм. Через полчаса их самолет, мягко тронув посадочную полосу, совершил посадку в столичном аэропорту.

Глава IV

в которой попусту растрачивают молодых специалистов

Антон пил. Причем он делал это не с целью напиться, а с целью восстановить в голове события своего предыдущего вечера, которые выглядели в ней более туманно, чем предвыборные обещания президента ближе к концу срока. Бутылка пива в его руке была наполовину пуста, душа же была пуста полностью.

Два года назад он закончил одно из лучших учебных заведений страны с результатом, который говорил о том, что у него есть не только мозг, но и личная жизнь, и мог надеяться на будущее не менее светлое, чем то пиво, которое обильно проникало в него наравне со знаниями. Он был уверен в том, что для хорошей карьеры необходим мозг, трение которого о черепную коробку часто не давало ему спать, и определенная доля наглости, которой он так же обделен не был. Не хватало только лоска.

Как всякий умный выпускник, он считал себя умным, но понимал, что другие люди не считают его таковым, отказывая в уме новому члену общества трудоустроенных. И, как всякий умный выпускник, он понял, что при входе в новое общество, в данном случае – деловое, главное – усвоить их правила работы, шутки, стиль манеру вести дела и себя. И он решил научиться быть своим в деловом мире.

Он сконцентрировал все свои силы на консалтинговой компании из 2 букв и серьезно подготовился к их собеседованию – в течение недели он пил с друзьями и обсуждал, как важно хорошо пройти интервью. Во время этих бесед он долго и содержательно обосновывал, почему именно эта компания является лидером рынка и пределом его мечтаний. Получалось неплохо – у его друзей создавалось впечатление, что они – просто группа бездарных личностей, пьющих каждый день вместо того, чтобы так же готовиться к какому-нибудь собеседованию, которое обеспечит им блестящее будущее.

На самом деле собеседование в компанию из 2 букв просто было первым повешено на доску объявлений после зимних каникул, когда Антон, вернув себе контакт с окружающей реальностью, озаботился вопросом своего места в мире после окончания благодатной учебы. Ввиду низкой загрузки в начале семестра он смог найти в себе силы заполнить анкету и отправить ее. Все прочие объявления уже не привлекали его внимания, так как он подсознательно считал, что уже сделал необходимые шаги для устройства своего светлого будущего.

Он достаточно слабо понимал, что представляет из себя настоящий консалтинг – разве что в его голове постоянно роились мысли о неком интеллектуальном спецназе, который, спустившись с небес многоэтажных офисных зданий, на ломанном английским русском объясняет закостенелым плебеям то, как их работа должна быть устроена на самом деле. Плюс – он знал, что консалтинг, судя по отзывам его друзей и по презентациям компаний из нескольких букв, – это serious business, попасть в который могут только избранные.

Консалтинг неизменно представлялся ему чем-то сродни тому, чем кавказцу представляется X6, – вещью, причастность к которой сразу поднимает человека в глазах всех окружающих. Как же – ведь консультанты помогают самым лучшим компаниям разобраться в себе, а раз они это делают, то, стало быть, понимают что к чему.

На собеседование он пришел с остатками этаноловой подушки в организме и марокканского вдохновения в душе. В холле он увидел группу молодых людей в костюмах и с серьезными лицами, которые они явно не умели носить. Все они пришли сюда ради того, чтобы попасть в Серьезную Компанию. Ни один из них даже не думал о том, что он может не пройти. Ровно до этого момента.

Увидев весь этот сонм умно выглядящих студентов, потративших всю будущую зарплату на костюм, но не отпоровших стежки на плечах, Антон в первый раз понял, что не только он хочет оказаться на вершине делового мира. Но еще больше его пугал тот факт, что вся его подготовка имела, мягко говоря, весьма спорную программу, в то время как подготовка его конкурентов (судя по их лицам) проходила минимум последние полгода с возведением книжных баррикад и отказом от личной жизни. Каждый из них выражал полное спокойствие, уверенность в себе и неуверенность в том, как на нем сидит костюм, и по всему их виду было понятно, что они сделали уже многое и не остановятся ни перед чем, что бы пройти интервью.

Но все это было полной херней. Если бы в эту минуту в дверь зашел бы господин Беспристрастный наблюдатель, то он бы увидел, что:

– 30% кутили все время подготовки, пытаясь справиться с неуверенностью и начать готовиться

– 30% пришли потому, что их заставили родители, и готовились еще меньше первых

– 30% считали, что они и так все знают

– 10% были лучшими учениками своего курса и готовились к собеседованию в течение последнего года

И у всех из них, кроме последних, был шанс. Собеседование принимал партнер Николас, который, как и всякий партнер, уже давно отказался от иллюзии, что он делает что-то полезное, – говорят, это является одним из основных требований для производства в партнеры. Он мог с точностью до рюмки оценить объем подготовки каждого из присутствующих, и ему не надо было проводить 5-ступенчатое интервью для того, что бы понять их объем знаний. Они не знали ничего, и он это знал. Но в отличие от него кандидаты были еще не в курсе, что ничего знать и не требуется.