Собачья радость Шабельников Игорь

1

Двое мужчин в белых медицинских халатах и шапочках удобно расположились перед журнальным столиком в шикарных кожаных креслах приемной. Первый, можно сказать пожилой господин, с французской остроконечной бородкой и усами, седыми, пушистыми и лихими, в очках в золотой оправе, походил бы на доктора Айболита, если бы не длинная кубинская сигара, дымящаяся в его руке, и массивный золотой перстень. Второй, красивый и молодой, с умным лицом, с сильными, но ухоженными руками, перелистывал папку с бумагами. Не молодая, но сохранившая остатки былой красоты, секретарша с идеальной высокой прической и хорошей фигурой, в ослепительно-белом обтягивающем халатике, разливала кофе.

– Как у нас дела, Иван Арнольдович, – спросил пожилой.

– На этой неделе средне, – ответил молодой, – Абортарий и гинекология дают стабильный доход, стоматология в плюсе, а вот салон красоты едва покрывает расходы – клиентов мало, аппаратура дорогая, а зарплата персонала слишком высокая.

– Знаю, знаю. Не точи зубы на зарплату. Зарплата высокая потому, что специалисты первоклассные. А клиентов мало потому, что высокая конкуренция. И что мы можем предложить особенного – липосакция, лазерная коррекция, пластика – так это у всех.

Раздался стук в дверь, в приемную вошел человек средних лет с тонкой синей папкой в руках. На вошедшем мужчине был простой строгий костюм стального цвета, но материал, из которого сшит костюм, был очень дорогой, да и сшит он был безукоризненно – такой костюм можно купить, например, в Лондоне, или сшить у очень дорогого портного. Дорогие часы и сияющие блеском черные ботинки дополняли костюм.

– Чем могу служить? – сказал, поднявшись, пожилой. Молодой остался сидеть, явно не оценив костюма вошедшего.

– Профессор Преображенский, Филипп Филиппович? – с расстановкой спросил вошедший.

– С кем имею честь?

– Швондер, Юрий Михайлович, из комитета городского имущества. Я вам звонил.

– Очень приятно, – сказал профессор, протягивая и пожимая руку. В движениях говоривших людей не было поспешности, но чувствовалась этакая солидность, это насторожило молодого человека, и он тоже встал.

– Позвольте представить – доктор Борменталь, Иван Арнольдович, мой заместитель, – мужчины пожали руки, секретаршу никто представлять не стал.

– Присаживайтесь. Кофе, сигару? – профессор усадил гостя в кресло молодого, тот немного потоптавшись, уселся на диван напротив.

– Спасибо. Кофе.

– Зинаида Павловна, голубушка, ещё чашечку.

Секретарша без спешки подала чашку, налила кофе и улыбнулась гостю. Тот улыбнулся в ответ и благодарно кивнул. Молодой хотел встать и забрать свою чашку, но не решился. На выручку ему пришла секретарша, забрав чашку и передав ее молодому. Гость задержал взгляд на фигуре секретарши. Со спины ее фигура была безупречна, да и двигалась она грациозно.

– Ну те-с, чем могу служить?

– Филипп Филиппович, – начал гость, – По решению городской думы, для пополнения городского бюджета, арендная плата в следующем году будет увеличена в два-пять раз. Комитет не хочет получить марш «несогласных» бизнесменов в следующем году и заранее хочет провести разъяснительную работу, – гость раскрыл папку, – Вот копия решения городской думы.

– В пять раз, да вы нас без скальпеля режете! – вскочил молодой, едва не выронив чашку.

– Не мы, комитет лишь исполняет решения Госдумы города, – грустно сказал гость.

– Да мы и так еле концы с концами сводим!

– Помолчи, Иван Арнольдович. Юрий Михайлович, если комитет сам идет к «предпринимателю», то он что-то предлагает?

– Да, уплотниться, сдать обратно излишки площади.

– И это всё? Мы и сами можем сдать в аренду лишнюю площадь, – влез молодой.

– Субаренда городского имущества запрещена законом, – укоризненно сказал гость.

– А что, склад номер два уже как год пустует – отдать его, – не унимался молодой.

– Ну, вот видите! – радостно воскликнул гость, – а у нас есть заявка от Адвентистов Седьмого Дня – им как раз нужен «молельный дом».

– Боже сохрани, ко второму складу примыкает абортарий, зачем нам религиозный погром после первой же молитвы, – возразил профессор.

– Ну не знаю, не знаю, есть и другие варианты…

– Юрий Михайлович, вы сказали, что арендная плата будет увеличена в два-пять раз – от чего это зависит?

– Да, это будет зависеть от социальной значимости объекта и его положения относительно центра города. Вот, например, ваша «Новая клиника» – коммерческая организация…

– Ну, я бы не стал бы делать упор на слове «Коммерческая», прежде всего – «Клиника»! – сказал профессор.

– Но всё же – коммерческая!

– Подождите, Юрий Михайлович, а кто будет определять размер арендной платы?

– Совместная комиссия комитета имущества и горкомзема.

– Уважаемый Юрий Михайлович, пройдемте в кабинет, я бы хотел уточнить у вас кое-какие детали.

Гость встал вслед за профессором, профессор широким жестом открыл дверь кабинета: – Прошу.

Спустя полчаса дверь кабинета раскрылась, из неё под ручку вышли гость и профессор. Синяя папка гостя не была уже такой тощей, в ней появилась некоторая округлость.

– И горкомзем! – сказал гость, поднимая указательный палец.

– Я понял, понял, дорогой Юрий Михайлович, и горкомзем.

Гость и профессор, не замечая присутствующих, проследовали до двери приемной, где тепло распрощались.

– «Дорогой Юрий Михайлович», – передразнил с дивана молодой, отбросив журнал, который бессмысленно листал в течение получаса.

– Действительно – дорогой! – устало сказал профессор и плюхнулся в кресло. – Поганые дерьмократы. Сначала разворуют бюджет, а потом пополняют его за счет пролетариев.

– Это вы-то, пролетарий?

– Представьте себе, я – пролетарий умственного труда. Я работаю почти без выходных с утра до вечера. У меня через день операции и каждую неделю – лекции в медакадемии. Всё, что я имею, я заработал вот этими руками и своим умом. Если хотите знать, вот только сейчас наступает социализм – от каждого по способностям, каждому по уму.

– И ещё этих «Швондеров» приходится подкармливать, – сказал профессор, раскурив сигару.

– Дурацкая у него какая-то фамилия – Швондер!

– Надо же, а Борменталь – лучше?

– Лучше! Я сам её себе выбрал и сменил фамилию. Услышал где-то, понравилось.

– И отчество – Арнольдович – тоже сам?

– Нет. У нас в детском доме почти у всех были вычурные фамилии и отчества – сплошь тезки великих писателей. Один я был с простой фамилией – Булгаков, – ударение он поставил на последнем слоге, – Отчество сначала мне не нравилось, а потом привык, да и звучит как-то интеллигентно – Арнольдович.

– А имя?

– Имя мне всегда нравилось.

– Потому что…

– Нет! Потому что Царевич! – с вызовом ответил молодой, – И кличка у меня была – Царек. А кто называл иначе – я тому морду бил!

– Ваня, вы меня порой поражаете, но не будем о грустном. С лишними площадями действительно надо что-то делать.

– А может, во втором складе фитнес-клуб для беременных организовать – сейчас это модно.

– Иван Арнольдович, вы соображаете, что говорите – фитнес-клуб для беременных возле абортария! Впрочем, абортарий – это действительно золотое дно!

– Не понял?

– Инъекции молодости, стволовые клетки!

– И при чём тут абортарий?

– Сырье для стволовых клеток – зародыши, околоплодная жидкость. Я где-то читал, что научились извлекать стволовые клетки из жировой ткани после липосакции. Только вот аппаратура по очистке нужна первоклассная.

– Точно, закупить аппаратуру и установить во втором складе, – оживился молодой.

– Да, аппаратура нужна первоклассная, – задумчиво сказал профессор, – А то будет как с оранжевым президентом.

– Каким президентом?

– Да был такой в одной незалежной республике. Незадолго до выборов захотел омолодиться, но поехал не в Швейцарию или Германию, а в Венгрию – там это дешевле. Ну, тамошние цыгане и вкололи ему – в результате на выборы он пришел с лицом молодого упыря, весь в бурых пятнах и шишках.

– И что, проиграл?

– Наоборот – выиграл, он обвинил своих конкурентов, что те пытались отравить его красной ртутью.

– Красной ртутью?

– Забудь. Где сейчас Альбина?

– Сейчас в Швейцарских Альпах.

– Вот и позвони ей, пусть подберет, что надо.

– А она справится?

– Доктор, у Альбины два высших образования – юридическое и медицинское, свободно говорит на трех европейских языках. Она и здесь бы была нужна, но экологический оздоровительный туризм клинике приносит хороший доход, причем в валюте.

– Профессор, может не стоит тревожить Альбинку? Сейчас, по Интернету можно заказать, что угодно. И привезут и смонтируют – были бы деньги.

– Ты закажешь, как же! Как в прошлый раз – вместо центрифуги получили стиральную машину для прачечных.

– Так мы теперь всю клинику обстирываем – сами.

– Все же позвони Альбине!

– Хорошо, – хмуро согласился молодой.

– И вот ещё что, надо съездить в горкомзем к … Нет, это, пожалуй, я сам.

Профессор, потягиваясь, поднялся и, перехватив по дороге секретаршу за талию, попросил: – Зиночка, позвони шоферу, пусть подает машину.

– Санитарный козлик?

– Умница! Конечно, в горкомзем не следует ездить в «Мерседесе», – рука профессора переместилась на её бедро.

Секретарша не отстранилась, лишь скосила глаза в сторону молодого. Доктор сделал вид, что ничего не заметил.

2

В коридор из своей спальни вышел профессор, на ходу завязывая пояс дорогого английского халата. Сразу за поворотом, посередь небольшого холла, он увидел стройную девушку в одной мужской сорочке и на босу ногу. Девушка стояла к нему спиной с поднятыми руками, из которых на спину струились длинные русые волосы. Девушка потянулась, из-под сорочки показались ягодицы, самый краешек.

– Елена, ты доиграешься – Альбина тебя прибьет.

Девушка ойкнула и обернулась, запахивая сорочку.

– Это ещё за шо? – Девушка невольно скосила глаза на портрет, висевший в холле. На портрете была изображена дородная дама во весь рост с пухлым властным лицом – ни дать ни взять Екатерина Великая, только крой платья современный.

– За Ивана – сорочка-то его!

– Стыдно вам должно быть, Филипп Филиппович! Обижаете намеками честную девушку.

Девушка приблизилась к профессору вплотную, как бы случайно коснулась его пышной тугой грудью и затараторила:

– Иван Арнольдович посадили пятно на рубашку, говорят мне – выбрось. Я говорю – я отстираю. А они – порви на тряпки. Какие тряпки из шелковой рубахи, ну и взяла себе.

Халатов и пеньюаров у меня ведь нету! А вы такие намеки строите, срамно слушать.

– Лучше порвать на тряпки – Альбина намеков строить не будет!

– Тогда рвите сами, а я не могу такую гарную вещь портить, – девушка скинула рубаху и, прикрывшись только длинными волосами, протянула ее профессору.

Теперь ойкнул профессор, воровато оглядевшись, обнял девушку и крепко прижал.

– Хулиганка ты Ленка, – чмокнул девушку в носик, – За то и люблю!

Развернув девушку за плечи, профессор шлепнул ее по голому заду.

– А ну марш одеваться и это… накрывай стол к завтраку.

Девушка звонко засмеялась и скрылась в боковом проходе. Профессор обалдело постоял немного, ещё раз вспоминая стройную фигуру девушки.

– Тьфу ты, чертовка! – выругался профессор, обнаружив в руках сорочку, – Куда теперь ее девать?

На разрисованных райскими цветами тарелках с золотой широкой каймой лежала тонкими ломтиками нарезанная семга, маринованные угри, черная и красная икра, прочая деликатесная снедь. Меж тарелками несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками. Все эти предметы размещались на длинном и тяжелом, как гробница, столе, накрытом белой скатертью. Стол украшали два массивных подсвечника. Напротив друг друга, с дальних концов, обедали двое мужчин. Профессор вальяжно восседал в английском халате, слегка облокотившись на стол. Доктор, наоборот, в приличном черном костюме и при галстуке, сидел прямо, как истинный джентльмен. В столовую вошла Лена, в белом фартучке и кружевной наколке, внесла серебряное крытое блюдо. Волосы ее были свернуты в тугое кольцо на затылке.

– Иван Арнольдович, умоляю вас, оставьте икру в покое. Икра перед ростбифом – дурной тон. Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть нужно уметь, а представьте себе – большинство людей есть вовсе не умеют. Нужно не только знать что есть, но и когда и как. Представьте себе, я встречал людей, которые не знают, как правильно надо есть омаров (Филипп Филиппович многозначительно потряс вилкой). И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет – не говорите за обедом о работе, политике и медицине.

– Альбинка прислала прайс на линию по очистке, – ни с того ни с сего, произнес Иван Арнольдович.

– Ну те-с, ну те-с! Интересно!

– Да ничего интересного, я бы сказал, что всё очень плохо. Цена – фантастическая, срок поставки – три месяца. Монтаж – специалистами фирмы, оплачивается отдельно.

– Да, обидно. Значит, ничего не выйдет?

– Ну почему не выйдет? Я нашел прямо в Москве представительство английской фирмы. Оборудование уже на складе. Патентованная линия – пять степеней очистки, плюс антибактериальная. Медицинские сертификаты, английский и наш. Цена – втрое ниже Альбинкиной. Предоплата – пятьдесят процентов. После предоплаты – монтаж специалистами фирмы – неделя, входит в стоимость.

– Что-то гладко всё получается. Не нравится мне это! Ты это оборудование видел?

– Можно съездить!

– Вот-вот, съезди! Проверь всё, лично! И возьми с собой юриста – без его подписи ничего оплачивать не буду.

– Вы слишком мрачно смотрите на вещи, Филипп Филиппович!

Кабинет профессора. За массивным письменным столом в шикарном кожаном кресле восседает Филипп Филиппович. Взгляд – мрачнее черной тучи. Одна рука сжимает дужку очков, другая барабанит пальцами по крышке стола.

– Вызывали, Филипп Филиппович?

– Вызывал, Иван Арнольдович! Вызывал! Что это такое? – профессор ткнул очками в бумаги, лежащие у него на столе.

– Контракт?!

– Что здесь написано? – профессор развернул бумагу и ткнул очками в лист.

– Ах, это?! Урсин Джус – волшебник такой был, ну, название линии.

– Урфин Джус такой же «волшебник», как вы «доктор»! Тут же ясным английским языком написано «Ursine Juice» – «Медвежий сок». Вы что купили? Это же линия по очистке фруктовых соков!

– Пять степеней очистки…

– Засуньте их себе в… Деньги выброшены на ветер!

Наступила пауза. Иван Арнольдович молчит, Филипп Филиппович барабанит костяшками пальцев по столу.

– Вызываю юриста, – снова взорвался профессор, – Спрашиваю, вы зачем подписали, зачем нам линия по очистке соков. А он мне, нагло так, – а я почем знаю, зачем вам с Иваном Арнольдовичем линия по очистке соков. Мое дело юридическая сторона. Фирму, мол, я проверил – солидная фирма. Линия высококачественная, рекламаций нет.

– Спрашиваю юриста, – можем ли отказаться? Что вы, что вы, говорит! Фирма, мол, солидная – засудят, себе дороже. Линия смонтирована, все бумаги подписаны. Уволить бы гада, да не за что.

– Ну, вот же, линия высококачественная …

– Все Альбина, папа, ну возьми зятя на работу. Кем, санитаром? Нет, санитаром ее не устраивает. Ну купили мы корочки. Кто вы там у нас – доктор нетрадиционной изотерической медицины? Можете вправлять чакру и прочищать карму? Такое умное лицо, а дурак дураком. И где только Альбина тебя нашла?

– В морге, Папа. Я там санитаром работал, а она практику проходила. Любовь зла…

– Вот-вот, полюбишь и козла! – в сердцах выпалил Филипп Филиппович.

Снова пауза.

– «Папа»! – с издевкой передразнил профессор. И уже тише, – Делать-то, что будем?

– Может быть, линия на что сгодится?

– Например?

– Я в Интернете нашел предложение – красная ртуть, не очищенная, недорого.

– О-о-о-о-о! – застонал профессор, – Я же говорил, забудь – красная ртуть это лохотрон!

– Можно, например, гнать настойку боярышника.

– Да, пожалуй, это можно, – задумавшись, сказал профессор, – Только вот все бумаги надо выправить, ну там, лицензию и прочее.

– А может, пока оформляем бумаги, всё же попытаться сделать вытяжку стволовых клеток?

– Пойми же, Ваня, с таким же успехом, вместо этой линии, для ловли стволовых клеток, можно воспользоваться ситом или дуршлагом.

– Но попробовать-то можно?

– Попробуйте, Иван Арнольдович, попробуйте! Только вот что: зверюшек не мучить. Ну там, мышек, собачек – вколите сразу себе! Мы с Альбиной, конечно, погорюем, поплачем – погибло мировое светило, доктор Борменталь, добровольно пал жертвой науки! А какой я вам памятник отгрохаю, м-м-м – братки обзавидуются!

– Мышки, собачки, – задумчиво бормотал доктор, не слушая профессора, – А как колют-то, вытяжку – внутримышечно или внутривенно?

– Колите прямо в мозжечок, Иван Арнольдович! Чтобы наверняка!