Русское слово №08/2010 Коллектив авторов

НАСТАСЬЯ МАРКОВНА. Не простит тебя Бог, протопоп! Не моли попусту. И я тебя не прощу, Петрович. Всюду брела за тобою, в самые дикия земли, а дальше нику-ды не пойду…

Встаёт с колен и, сгорбившись, медленно бредет к лавке, что стоит у стены. Опускается на неё. Монашек оглядывается на неё и отодвигается, суетливо крестясь. Аввакум не слышит Марковну. По-прежнему истово бьёт он поклоны перед иконами.

Входит Полоцкий.

ПОЛОЦКИЙ (к монашку). Не пустила к столу боярыня! Стерлядку, говорит, повар-вор несвежую подал. Всё велела собакам вынести… (К Аввакуму.) Слышал, протопоп? Может, надумаешь-таки от старой веры отречься? Тоже стерлядку на помойку выкидывать станешь…

АВВАКУМ (не прерывая молитвы). Изыдь, грешная душа! У тебя не рот, а пасть волчья!

ПОЛОЦКИЙ (устало). Изыду, протопоп. Изыду. (Быстро идёт к двери и распахивает её.) Ртищев! Чево ты там топчешься, а? Иди давай. Помоги мне дурака этого уговорить! (Сторонится, пропуская в комнату Фёдора Ртищева.) Вот! Полюбуйся на него! (Указывает на Аввакума.) Бога молит, чтобы он его от царской милости оборонил!

РТИЩЕВ. Не мучай нас, Аввакумушко! Помирись с царём!

АВВАКУМ (встаёт, медленно поворачивается к Ртищеву). Фёдор! Ты ли меня от веры куском отманить хочешь?

РТИЩЕВ. Каким куском, Аввакумушко? О чём говоришь ты, знаешь ли?

АВВАКУМ. Так ведь вроде вы меня к царю в духовники звать пришли? (Испытующе смотрит на Ртищева, но тот молчит.) Только твоё место, Федя, не задёшево мне даётся. Требуется, каб я от веры отрёкся… (Снова пристально смотрит на Ртищева, и снова ничего не отвечает тот.) Нет, Федя… Не по карману такая плата мне. Я за веру всю Сибирь исходил…

РТИЩЕВ. Так ведь кабы ты за веру мучился! Ты же за персты свои бьёшься! Я иной раз проснусь и думаю: в Бога ты веруешь, али как персты складывать…

АВВАКУМ. Неук я человек, Фёдор, а только и неуку знать надобно: что до нас положено от отцов, от дедов и прадедов, пусть и лежит так – во веки веков! Не надо этого, Федя, трогать!

РТИЩЕВ. Да никто ничего и не трогает, Аввакум! Ненависть к Никону тебе глаза ослепила! Не увидел из-за неё, что и не тронуто ничего! Жили вы с Никоном, как два медведя в берлоге, тесно вам на Руси было! Ну, а сейчас-то что мешает? Нету Никона и не будет боле. Примирись с царём, Аввакум, Христом Богом тебя заклинаю!

АВВАКУМ (горько). Фёдор… (Садится на лавку и проводит ладонью по лицу.) Сон я видел, Фёдор. Возвещено было: блюдися, а то растесан будешь. Дак что? Что я, сам не вижу этово? Как привык здесь заново к московской жизни, так и ругаться не стал… Так вот жало антихристово жалит, сам не замечаешь того… Вот и попужал меня Христос маленько. При толиком страдании, говорит, погибнуть хочешь, протопоп? Зачем же ты уговариваешь меня, Фёдор, если и антихрист покой нарушить не смог?

РТИЩЕВ. Не слышишь ты меня, Аввакум. Не слышишь. Раздор губит нас – вот беда наша главная. Ты свои сибирские муки вспомнил, а позабыл, что в том лете случилось, когда тебя из Москвы высылали? Объединение земли Русской у царя замышлено было! А через год, когда церковную реформу Никон провёл? Переяславская рада. Ещё год-другой, и Русь на морях бы накрепко встала. А сейчас что? Украина кровью залита, в огне горит. Шведы назад все порты на Балтийском море забрали… И с чего бы это? Отчего к нам судьба так не милостива? Всё из-за раздора нашего. Из-за нестроения! А вы… Вы и церковь нашу святую растащить норовите! И из-за чего? Из-за пальца! Подумай, Аввакум! Не о себе, о Руси подумай! Гибнет она из-за раздоров наших!

ПОЛОЦКИЙ. Э-э, нет. Тут я с тобой, Федя, не соглашуся. Русь, она во все века гибла. Так уж устроена, видать… Ты, Федя, полистай старые-то летописи. Сам увидишь, чуть не каждый год полной погибели Руси ждали…

РТИЩЕВ. И раньше раздоры были. Только раньше они от нашего бессилия шли, а сейчас от гордыни собственной. Только в силу страна входить стала, только опору под ногами услышала, и на тебе! Бунт за бунтом, раздор за раздором! Нет, Аввакум! В пропасть ты идёшь, коли против страны своей ступил!

АВВАКУМ. Ты меня Русью не попрекай, Фёдор! Мне Русь не меньше твоево больна! Я сам в ней вырос и святое крещение принял… Ты вот меня пальцами попрекнул, а не надо про пальцы-то! Где это голову тебе так заморочили? Есть, Фёдор, и тое, что и тронуть нельзя! (Возвышает голос.)