Дети утренней звезды Олейников Алексей

Глава первая

Дневник Виолетты Скорца

Всем привет. Ну, вот я и в лагере! Помните, я говорила, что прошла отбор в суперлагерь Альберта Фреймуса? Да, того самого Фреймуса! Который создает лучших химер в мире! Ну вот, сегодня нас заселяли. Денек выдался тот еще, я вам скажу. Во-первых, перелет. Самолет болтало так, что я думала, у меня зубы вывалятся. И как симплы[1] на них летают? Ужас! Обратно только поездом, иначе от меня мокрого места не останется.

Во-вторых, пока мы от аэропорта ехали до лагеря, половину автобуса укачало. Это было просто ужасно.: – (Никогда не думала, что среди темников есть такие слабаки. Вдобавок какой-то умник запустил по салону голема-ящера[2]. Хорошо, что я была в штанах, а ведь кое-кому эта гадина прошлась липкими лапами по голым ногам! Девчонки орали так, что водитель чуть в пропасть не свернул. Я этого ящера своим атамом[3] почти приколола, только он удрал.:-(Ничего, обязательно узнаю, чей это голем… и тогда этот идиот горько пожалеет!

Но все мучения увенчались, как пишут в романах. Тут ТАК прикольно. Мы все живем в горной долине, лагерь посреди густого елового леса. «Утренняя звезда», так он называется. Красиво. Находится он где-то в Карпатах, между Венгрией, Австрией и Украиной, точно не скажу вам даже под пыткой, черт ногу сломит в местных названиях. Профессора живут в замке – небольшой такой, с башенками, похож на охотничий замок моего дядюшки Микеле, помните, я фотки выкладывала. А всех студентов расселили в кампусе – в деревянных домиках в лесу вокруг замка. Очень прикольно. Всех разделили на пятерки, которые носят названия греческих букв. Наша пятерка – Гамма. Дом у нас из толстенных бревен, над входом висит лошадиный череп, а крыша покрыта соломой. Настоящее жилище лесной ведьмы, как во времена Магусовых войн. Так и ждешь, что из лесу на тебя выскочит какой-нибудь злобный оборотень-зверодушец или набросятся Ловцы Магуса. Брр!

Но мы отобьемся, хоть мальчиков у нас всего двое.:-(Эжен Фламмель и Андрей Зорич.

Кроме меня, есть еще две девочки – Мэй Вонг и Сара Дуглас. Мэй Вонг из Китая, но говорит по-английски прилично. Лагерь-то международный, так что приходится. А Сара американка. Высокая, черноволосая, и, между нами, скинуть килограмм десять ей не помешает. Но у нее есть фамильяр[4], детеныш ирбиса![5] Просто огромный, если честно. Очень круто, папаша тоже обещает мне фамильяра на этот день рождения. Надеюсь, он правильно уловил мой месседж и не презентует какою-нибудь ворону. Я ясно дала понять, что хочу кота или горностая – они звери красивые, умные и где хочешь пролезут, самое то для фамильяра. Ирбис тоже зверь ничего, но уже сейчас крупноват. А что будет, когда вырастет? Она на нем кататься сможет, наверное. Никогда не слышала о фамильярах таких размеров. Эдак я, наверное, и корову с нашей фермы смогу в фамильяры взять… Тсс! Молчи, Скорца, пока эта идея не пришла в голову твоему экономному папаше!

Кстати, я первой вселилась и, конечно же, заняла самое козырное место – в мансарде, у смотрового окна, прямо под лошадиным черепом! Вся поляна теперь как на ладони, и я вам обещаю – вы без новостей не останетесь.

Ну все, кажется, всех зовут, я побежала. И чему нас тут будут учить, интересно?..»

Виолетта Скорца щелкнула «сохранить», и свеженький пост улетел в папку «Магбук». Если бы в кампусе был Интернет, она бы запостила запись немедленно, но Фреймус установил запредельные правила безопасности. На четыре недели с хвостиком она оторвана от Магбука. Да что там Сеть – она даже позвонить домой не может! Хочешь связаться с родными – топай к начальнику охраны Аурину Штигелю и проси у него устроить сеанс связи. Каменный век. Сходство усиливалось, если учесть медведеподобные габариты мистера Штигеля и его хмурую рябую физиономию, по которой, кажется, долго били кремниевым топором.

Это была самая серьезная проблема – пережить разлуку с френдами. Виолетта о «Магбуке» узнала всего месяц назад, раньше у нее было несколько аккаунтов в обычных соцсетях, но там вечно приходилось шифроваться, чтобы симплы не просекли, кто она такая. Это так утомительно – постоянно следить, как бы не сболтнуть чего лишнего. А последние полгода еще и школа… она ее почти добила. Хорошо, что школьные страдания продолжались недолго.

И ведь она прекрасно училась дома, как все остальные дети из семей адептов, дистанционно и с репетиторами. Но папаше Скорца вдруг втемяшилось в голову, что Ви должна научиться выживать среди симплов. Он так и сообщил во время обеда, Ви аж улитками в винном соусе подавилась. «Тебе надо понять, чем живут обычные люди. Скоро ты будешь принимать решения, от которых будут зависеть сотни жизней! Надо понимать, как обычные люди мыслят, чтобы не ошибиться».

И надул щеки для убедительности. Виолетта сопротивлялась как могла, она предупреждала папашу, что это не лучшая его идея. Но глава семьи Скорца проявил характер и отправил ее доучиваться последний год в элитной гимназии в пригороде Неаполя.

Одно дело изучать повадки симплов издали, а совсем другое – погружаться в их жизнь по самую маковку. Одноклассники были на волосок от реанимации. Шумные, тупые, надоедливые, Ви пережила бы их страх, вынесла бы и вежливое внимание – но они вздумали ее игнорировать! На выходных она наведалась в домашнюю оранжерею, собрала милый гербарий из красавки обыкновенной, белены и водопьяна, составила чудесную подборку симптомов: тахикардия, галлюцинации, бред, гипотермия, а потом еще и амнезия, просто прелесть, а не яд получился, разработала схему проникновения в столовую… Но всем участникам грядущей трагедии повезло: по Магбуку прогремела рекламная кампания Фреймуса, Ви зарегистрировалась в конкурсе, прошла отборочный тур, и папаша перевел ее обратно на домашнее обучение. Имя Альберта Фреймуса его впечатлило. А Ви, в свою очередь, не стала воплощать план массового отравления учеников гимназии имени Гарибальди. Просто на прощание отправила на больничную койку главную красавицу класса Луизу с небольшим пищевым отравлением, махнула ручкой, и отбыла прочь. Так вот, Магбук! Только он ее и спасал в этой гимназии, эта закрытая сеть, куда имели доступ только темники. Говорят, ее придумала пара колдунов из Канады. Ни один симпл не проскочит, для регистрации требуется приглашение от уже состоящего в сети темника и решение случайной алхимической реакции, чего ни один симпл в жизни не сумеет. Они уже и позабыли, что такое алхимия. В Магбуке у Ви уже сто с лишним подписчиков, и страничка набирает обороты. А главное – не надо прятаться, можно смело писать все как есть на самом деле…

Виолетта поглядела в окно. Широкая поляна на покатом склоне горы, на ней как свечи стоят высокие черные ели. Меж них разбросаны бревенчатые коттеджи, где поселили студентов. А выше, на округлой мягкой вершине – трехэтажный замок с острыми башенками и флюгерами.

«Девятнадцатый век, неоренессанс» – наметанным глазом определила Виолетта. Она на архитектуре собаку съела, иметь тетушку-историка и папу-мафиозо – это в их семье нормально. Обычное дело: папа за обеденным столом по телефону грозит кому-то провести ампутацию конечностей без наркоза, а тетушка Бьянка щебечет о капителях и удивительной красоты мозаике, которые она видела в базилике Святого Павла во Флоренции. Для Виолетты это повседневная жизнь.

«Красиво, но у дяди Микеле замок больше. И древней. Там есть ров и стены…»

В замке живут профессора. Там лаборатории. Там они будут учиться. Так сказал интендант Аурин Штигель, высокий человек в черной форме с белым отпечатком волчьей лапы на шевроне. Лицо у него походило на жеваный блин, который передумали есть и опять разложили по тарелке. Сразу видно – человек тяжелой судьбы и дурных наклонностей. Он встретил их на парковке возле замка, когда помятая толпа наследников лучших колдовских семей вывалилась из автобуса и сгрудилась на парковке перед замком, ежась от холода. Морозец бодрил. Встроенный индикатор температуры на планшете Виолетты показал грустного пингвина с сосулькой под крылом. На сосульке красовалось «минус десять». Студенты сбились в кучу, как стая разновозрастных утят, Аурин повертел массивной головой на толстой шее, поглядел на них темными навыкате глазами и скомандовал:

– За мной.

Это был человек, утомленный обширностью собственного тела, сила тяготила его, он сутулился, длинные большие руки тянули его вперед. Он ходил слегка переваливаясь и косолапя, вздыхал и глядел на студентов усталыми глазами человека, повидавшего слишком много.

Виолетте он сразу не понравился – чем-то похож на папиного подручного «Шептуна» Антонио, того самого, кого папаша использует для грязных дел. Было очевидно, что студенты занимают его столь же сильно, как белки в этом венгерском лесу. Впрочем, едва Аурин расселил всех и скрылся из виду, она тут же выкинула его из головы. Не хватало еще на всякий плебс время тратить. Гораздо интересней, что происходит в лагере!

…А в лагере звон гонга плыл над поляной, стягивал всех студентов к большому теплому шатру на поляне возле двух роскошных раскидистых елок. Виолетта тоже поддалась общему настроению, сорвалась с места, накинула пуховик. Сквозь прозрачные двери шатра были видны столы, там гремели тарелки, стучали ножи и вилки, в морозном воздухе пахло чем-то печеным, вареным и жареным. Виолетта принюхалась и поняла, что есть не хочет. Путешествие в автобусе отбило всякую охоту питаться. Она уселась с ногами на скамеечке под большим дубом – хорошо, что взяла с собой длинный пуховик, на нем и сидеть можно, тепло, как в солярии. И перчатки правильные, не соврал продавец, «подходят для емкостных экранов». Это значит, что можно писать без опаски отморозить пальцы, просто замечательно.

Итак, планшет на колени, пальцы на виртуальную клавиатуру, поза писателя номер девять. Место для наблюдения выбрано хорошее – все пути миграции студентов от коттеджей к шатру-столовой и обратно как на ладони. Ви принялась набрасывать описания наиболее приметных персонажей. Типажи, надо сказать, попадались выразительные.

Вот африканец, парень с дредами до плеч, в белом костюме, на плече у него черный ворон. Он отмахивает по дорожке большими шагами, трость вонзается в утоптанный снег. Ви близоруко прищурилась, но не разглядела и махнула рукой – пусть трость будет с черепом. Да, так правильно. Все равно она у него для понтов, видно же, что он не хромает. А следом за ним настоящий викинг – волосы светлые, короткие, только хвостик сзади, глаза голубые. Рядом стройная, словно рапира, черноглазая испанка с быстрыми и плавными, как у тореадора, движениями.

Ви лучилась от радости. Персонажей на роман хватит.

Виолетта писала романы. Это у нее получалось куда лучше, чем колдовать, но хуже, чем готовить яды. Колдовать – это здорово, особенно когда ты это делать умеешь. Беда в том, что у Ви не очень получалось. Нет, если она напряжется, то, конечно, сможет заставить молоко скиснуть, но Виолетте от этого никакого толку. Гораздо круче, если ты можешь заставить молоко не скисать, на этом можно хорошо заработать. Но с позитивным результатом у них в семье большие проблемы: немало денег папе Скорца приносил как раз «бизнес по разрушению бизнеса». Если вам нужно испортить всю молочную продукцию в магазине напротив, который недавно открылся и переманил всех ваших покупателей, или разорить соседа-фермера с его несушками, завалившими рынок дешевыми яйцами, или испортить урожай оливок – вам прямая дорога к папе Скорца. «Наш бизнес почтенный, из глубины веков идет, – говаривал папаша за обедом после стаканчика кьянти. – Но, дочка… если бы не чертовы циркачи, мы были бы царями, вот что я скажу».

Как же скучно – портить коров и воровать молоко! В книгах и фильмах все иначе, там колдуны в почете, у них авторитет и судьбы мира в руках. А в жизни темники на метлах не летают, волшебных палочек у них не водится, никого воплем «Авада Кедавра» она поразить не может. А вот практика на семейной молочной ферме – запросто, это папаша может устроить. Вот тебе, деточка, атамчик, вот с утреннего удоя несут молоко от старушки Звездочки, и чтобы к обеду в бидоне вместо молока был кефир.

«Как я сюда вообще попала, тест ведь сдала средненько…» – затосковала Виолетта, глядя на очередную компанию: худую стройную девушку, с узким, как клинок, лицом, пучком белых волос, заколотых стальной иглой. В навершии иглы блистал бриллиант – карат двадцать пять, прикинула Ви. Игла, очевидно, была артефактом, у Ви потеплело колечко на мизинце. Этот простой детектор артефактов она купила на Магбее – интернет-барахолке магических вещей. Он ничего не мог – кроме того, что указывал на близость сильного магического артефакта.

Она вздохнула. Чего себя обманывать, ведь прекрасно понимала: наверняка папаша открыл кошелек и оплатил разницу между ее реальным уровнем знаний и тем, который требовался. Немало, наверное, денег потребовалось.

Виолетта разозлилась. И вовсе она не дура, там просто тест зубодробительный, по ядоведению она вообще без ошибок ответила, а вот александрийская алхимия подкачала.

С шорохом посыпался снег. Виолетта подняла голову.

На тяжело качающейся ветке стоял серебристый ирбис с льдистыми глазами. А рядом с деревом – соседка по коттеджу Сара Дуглас! Сара внимательно смотрела на замок.

– Это охотничий замок австрийских графов Шерворнов, – сообщила Виолетта. – Неоренессанс.

– Как думаешь, кто там, на балконе?

Виолетта растерянно моргнула. Проклятые линзы, как они ей надоели! Но очки носить – никогда! Лучше смерть. Хотя нет, лучше линзы.

– Не знаю… – бросила она. – Какая разница? А ты тоже не хочешь есть?

Сара скривилась:

– Отвратительная еда, как будто песок на зубах скрипит. Не советую.

Она присела рядом, бросила взгляд в планшет и отвела глаза. Они посидели еще немного, но настроения писать у Ви уже не было. Она погасила планшет.

– У тебя красивый фамильяр, – сказала она, когда их молчание уже разрослось до пределов этой долины и уперлось в заснеженные вершины. – Это ведь ирбис? Детеныш?

Сара покосилась на нее с удивлением, словно и забыла уже, что рядом кто-то есть.

– Нет, он взрослый. Это карликовый ирбис. Очень редкая порода.

Кошки были детской любовью Виолетты. Когда она была помладше, то зачитывала до дыр энциклопедии и книги о кошках, могла с первого взгляда отличить чилийскую кошку от ягуарунди, кошку Жоффруа от кошки Темминка, а сервала от каракала. Дома за ней бегали хороводом бесконечные Пушинки и Снежинки всех возможных размеров и пород, она уже год упрашивала папашу Скорца провести ритуал и создать ей настоящего фамильяра – и была к этой цели близка. Но она никогда не слышала о таком звере, как карликовый ирбис.

– Интересный зверь. А чем он питается? Какая-то особая диета?

Этот вопрос погрузил Сару в глубокую задумчивость.

– Да всем понемногу. Что поймает, то и съест.

На мгновение Ви почти поверила. Засмеялась, убрала планшет.

– Ладно, я тоже пойду, какой-нибудь салатик поймаю.

Она пошла к шатру.

«Смешная, – решила Виолетта. – одевается, конечно, ужасно, эта дешевая готика ей страшно не идет. Но откуда у американки чувство стиля? А вот шутит забавно, особенно при этом каменном лице и готичном облике».

Ужасно чесалось запястье с фамильным браслетом семьи Скорца, который папаша велел ей непременно надеть в лагерь. Сказал, что это артефакт, который убережет ее от опасности. Браслет был уродливый, деревянный, старый и Виолетта решила, что сегодня же его снимет. Потому что пока главная опасность проистекала от него – он совершенно ей не шел.

* * *

Альберт Фреймус пил кофе на балконе, щурился на солнце, глядел на студентов. День был теплый, они разбежались из шатра, расположились на поляне, сбились в кучки. Кто-то играл в снежки, кого-то уже повалили и закатывали в снег, готовя, видимо, к участи снеговика.

– Они решили, что здесь обычный молодежный лагерь? – поднял брови колдун.

– Дети. Быстро сходятся. Ваши предложения? – спросил интендант Аурин Штигель.

– Пусть познакомятся, завяжут контакты, – сказал Фреймус. – Мне нужна команда, а не толпа одиночек. Продолжай.

– Я изучил ваш список. Должен сказать, подборка неоднородная. Многие знатные фамилии прислали детей…

– Но еще больше ответили отказом, – заметил Фреймус. – Глупцы. Мы на пороге мира, где талант и воля будут значить куда больше, чем происхождение и деньги. А они по-прежнему меряют мир старой меркой. Что ж. Место их детей заняли другие. Любой, у кого есть талант и деньги, мог претендовать на участие. У нас ведь довольно много незнатных детей?

Штигель пролистал список на планшете:

– Я об этом же. Почти половина, сэр.

– Свежая глина лучше мнется, – колдун потер подбородок. – Как там говорил этот равви – не стоит наливать старое вино в новые мехи? Новый мир лучше строить с новыми людьми.

– Не вполне понимаю, что вы собираетесь строить, но результаты тестов у некоторых из них довольно любопытные, – откликнулся Штигель. – Эмилия Хольмквист, например. Или Адонис Блэквуд.

– Пусть проявят свой потенциал. – Альберт постучал пальцами по столу, поднялся. – Вечером запускайте первый цикл тренингов. Времени совсем мало. Я в лаборатории…

Реплика интенданта застала его в балконных дверях.

– Есть один вопрос.

– Уже?

– Скорее замечание. Кто-то пытался проникнуть в долину. Автотурист на «Рэйндж-Ровере» с норвежскими номерами. Охрана его развернула, но этот водитель им сильно не понравился. Я просмотрел записи – водитель действительно подозрительный, я отправил запрос проверить номера.

Фреймус коротко кивнул и удалился. Спустился вниз, переоделся в рабочий фартук – от него пахло винным камнем и пережженной серой. Он любил этот запах. Колдун шел в лабораторию.

Прежние хозяева замка графы Шерворны были помешаны на алхимии. Сам замок был алхимическим уравнением в камне: пропорции стен, окружности сводов, число дверей, окон, башен, слуховых окошек – все это строго расчислялось, все было связано в жесткую сетку главного уравнения их искусства, которое посвященные именовали не алхимией, а Opus Magnum, Великое Делание. То, что наверху, подобно тому, что внизу, – этот секрет знают и обычные люди. В этом мире между всем есть взаимосвязи. Европейские алхимики подвергали священным испытаниям металлы, чтобы получить золото, а в то же время на другом конце евразийского континента даосские алхимики преображали собственные тела в поисках бессмертия. Смелая догадка неизвестного архитектора – уподобить здание телу человека – восхищала Фреймуса. Если бы Шерворны были адептами, они были бы величайшими колдунами. Но увы. Пять поколений этой семьи пытались открыть секреты Великого Делания и спустили все семейное состояние на оборудование и реагенты. Их беда была в том, что они были обычными людьми, которых манила обманчивая звезда божественного искусства. Они не были темниками, а значит, все их попытки были обречены на неудачу.

Род Шерворнов пресекся в Первую мировую, единственный наследник молодой Эдуард Шерворн сгинул в сибирском плену. Замок переходил из рук в руки, владельцы превращали его то в виллу, то в санаторий, то в загородный клуб, пока Фреймус не выкупил его. Места с такой историей не должны быть в руках профанов. По счастью, лаборатория со всем оборудованием уцелела – ее показывали как диковину заезжим гостям. Драгоценность замка, она таилась в подвалах, как жемчужина в перламутре раковины, и гостям приходилось пройти немалый путь, чтобы добраться до тиглей, реторт, перегонных кубов и плавильных печей.

Колдун спускался по узкой винтовой лестнице, подсвечивая смартфоном. Прохладно, темно, от камней пахло пылью. Замок как нельзя лучше подходил для реализации его молодежного проекта. Готовая база с учебным оборудованием – Альберт лично проверил каждую колбу и завез великое множество новой техники. Уединенное место, которое легко охранять и не допускать посторонних. Этому автотуристу повезло, что его остановили на блокпосту. Сунься он дальше, пришлось бы закапывать останки и избавляться от машины.

Охрана лагеря состояла из трех периметров. Первый, внешний периметр – блокпосты на подъездах к долине, где стояли сотрудники фирмы «Балор» с четкой инструкцией не пропускать никого в частные владения. Второй периметр – лесная зона за пределами лагеря вплоть до блокпостов. Третий, самый ближний периметр – граница лагеря. Территория лагеря нашпигована датчиками и видеокамерами. Второй и третий периметры отданы Дикой Гильдии. После утраты Хампельмана Фреймус решил обратиться к их услугам – это было куда эффективней, чем пытаться сделать из Эмилио Санчеса хорошего шефа безопасности. Вылепить что-то толковое из этого колумбийца – интересная задачка на личностную трансмутацию, но пока времени решать ее не было. Так что Альберт Фреймус оставил Санчесу его довольно противный человеческий облик и обратился в Гильдию. После заключения контракта прибыл Старший Брат Аурин Штигель, командир отряда Гильдии, ему Фреймус доверил должность интенданта лагеря.

Глава ковена с некоторым колебанием обратился к Дикой Гильдии. Наемники, они служат тому, кто больше платит, ведь у темников, кроме войны с Магусом, было немало других занятий – интриги, борьба за власть в ковенах, за власть и влияние в человеческом обществе. Много увлекательных занятий, где требуются люди без морали и нервов. И не совсем люди. История Дикой Гильдии началась шестьсот лет назад, она родилась в разгар Темных войн, а ядро сегодняшней Гильдии составили объекты нацистского проекта «Доппельганнер».

Колдуны издавна пытались создать существа, которые смогли бы на равных состязаться с сословиями Магуса. В одиночном открытом бою Магус, как правило, легко побеждал. Но выигрывая битвы, они проигрывали войну, на стороне темников всегда были новые технологии, большое число бойцов и терпение. Обычно война с Магусами велась на истощение – люди Договора не могли долго использовать свои способности, и рано или поздно наступал предел, когда можно было брать всех могучих Стражей, Ловцов, Бардов и Властных голыми руками.

Однако колдунов не оставляла мечта побить Магус своим искусством, доказать, что и после Катастрофы им нет равных – хоть циркачи и лишили их сил. Каждый успешный алхимик считал своим долгом попытаться скопировать сословия Магуса и создать бойцов, которые не будут уступать Стражам и Ловцам. Даже неудачи на этом пути были блистательны: например, так был найден рецепт красной глины, из которой теперь создают големов.

Последним по времени на этом пути был проект «Доппельганнер». Сто пятьдесят лет назад его начал тогдашний глава немецкого ковена Якоб Келлер. Герр Келлер заложил основы кукловодства — создания марионеток из живых людей. Обобщил разрозненные знания по созданию перевертышей – искусственных териоморфов, копий Магусовых зверодушцев. Он, наконец, разработал технологию создания орфистов – темных подобий Бардов, ловящих своей музыкой человеческие сознания. Именно успешные выпускники проекта «Доппельганнер» укрепили угасавшую Дикую Гильдию. Ни один темник в здравом уме не выпустил бы из рук такое живое оружие, но к тому времени Келлеру было за сотню лет. Его гениальный ум стал угасать. Иначе нельзя объяснить, почему он на старости лет забросил алхимические эксперименты, прекратил свой самый успешный проект и увлекся социальной инженерией. Он решил подвергнуть трансмутации целые общества! Магус перестал его волновать, он переключился на обычных людей с их успехами в науках и новомодными тогда теориями об общественном устройстве. В итоге он раскрыл тайны алхимии нацистам, и темникам пришлось немало попотеть, чтобы во время Второй мировой войны замести все следы. Да, Фреймус с большим интересом изучал труды и биографию герра Келлера и не спешил его осуждать. Они с ним были одной породы. В замысле Келлера безумие шло под руку с гениальностью, а вела их гордыня. Ему ли, Альберту Фреймусу, задумавшему перекроить мир, осуждать Якоба Келлера за такую же страсть?

Двадцатый век выдался на редкость кровавым, и Дикая Гильдия окрепла – специалисты их профиля были востребованы по всей планете. Двадцать лет назад колдун уже обращался к помощи Гильдии для поимки «Дев Авалона», но тогда гильдийцы сплоховали и ему пришлось освобождать Дикую Охоту. Какой ценой это далось! И все зря – чертов Властный обыграл его и Господина Охоты. Кто же знал, что он сможет попросить так много! Ничего, в этот раз у Франчелли ничего не выйдет…

Колдун толкнул дверь. Щелкнул выключателями. Вдоль стен затрещали лампы дневного света. Негромко загудели газовые трансмутационные котлы, затеплились синеватые розочки огня под большими ретортами, в стенах черных плавильных тиглях толкнулся огонь.

– Солнце и Луна скоро сойдутся, и киммерийские тени покроют чертог черного дракона, – провозгласил Фреймус древнюю ритуальную фразу. – Начнем, пожалуй.

Он прошелся вдоль длинного стола, придирчиво проверяя комплектность каждого алхимического набора, которые получат студенты, – для достижения чистоты эксперимента нужны одинаковые стартовые условия. Очень скоро эти «чемоданчики алхимика» попадут в руки его студентов.

«Мои студенты, – повторил со вкусом Фреймус. – Мои…»

Колдун с удивлением отметил, что волнуется. С чего бы? Эти дети – расходный материал, хворост для огня, который охватит весь мир. Он не собирается к ним привязываться.

Из головы не выходили слова Аурина Штигеля: «водитель показался подозрительным». Охранникам стоило быть внимательней, если они хотят сохранить работу. В последнее время фирма «Балор» успехами не радовала: взять хотя бы инцидент с Калебом Линдоном, который бесследно исчез из Сэдстоуна.

Фреймус досадливо цокнул языком. Терять Калеба было чертовски жаль. Он возлагал большие надежды на этого юношу. Симбиоз Калеба Линдона с ледяной химерой – неожиданный побочный результат операции по захвату Магуса Англии. Операция сорвалась из-за этой девчонки, но колдун до недавнего времени был доволен. В результате общий счет был в его пользу – шесть из семи печатей были у него в руках, он достоверно выяснил, что Дженни Далфин – Видящая, та, кто может не только полностью открыть, но и контролировать Врата Фейри, и в довесок получил Калеба. Первый успешный опыт симбиоза человека и химеры, новый вид существ. Альберт и название подобрал – химероид. Калеб и химера стали одним целым. Соволемур – ледяная химера, принадлежала ему, Фреймус самолично сотворил ее, и помнил ее, как помнят свои лучшие картины художники. В химере текла часть его крови, поводок его воли мог призвать ее из любой точки мира. Так было раньше, и он полагал, что так и будет впредь. Химера принадлежит ему, и Калеб Линдон тоже.

Однако мальчик сопротивляется. Он хочет вырваться, он смеет противиться. Он посмел вернуть Синюю печать, которую Альберт добыл с таким трудом. Он отдал ее Дженни Далфин!

Едва ли им руководила верность Магусу, который он покинул. Нет, старый фокусник его чем-то подкупил. Что-то ему пообещал, и Фреймус догадывался, что именно.

На Сэдстоуне мальчик покопался в базах данных, что совершенно ему несвойственно – Калеб никогда не проявлял интереса к информационным технологиям. Он искал средство, которое может освободить химеру от его власти, и с чего-то решил, что найдет его в курганах Венсброу.

«Франчелли пообещал ему алкагест, – размышлял Альберт Фреймус. – Калеб не стал бы рисковать по другой причине. Но знает ли он, как сложно его получить? У Калеба нет времени на поиски, он не сможет сопротивляться вечно».

Фреймус прошел в лабораторию 13-бис. Сюда студенты допущены не будут. Не стоит пока смущать их неокрепшие умы. Потом, когда избранные пройдут посвящение второй смертью, когда будут преданы ему целиком, его планы станут и их планами тоже. Но сейчас необходима секретность.

«Воронье слетается со всего мира, – подумал он. – Мой арест, Авалон, Дикая Охота… – слишком много для одного адепта. Кто-то из моих людей работает на Темную Ложу. Гильдия, безусловно, собирает информацию. Не удивлюсь, если половину студентов их семьи снабдили «жучками». Я бы поступил точно так же. Впрочем, они не успеют. Если дети пройдут через нигредо, то навсегда станут моими».

Колдун остановился перед громадным баком. По трубам тек питательный раствор по лично составленной Фреймусом рецептуре. На черных стенах пылал знак Уробороса – змей, пожирающий собственный хвост. Огонь полз от головы к хвосту, и пока пламя охватило лишь половину змеиного тела. Когда дракон воссияет, первая фаза трансмутации завершится. Колдун постучал по мутному стеклу смотрового окошка:

– Как дела, моя дорогая?

С той стороны влажным шлепком прилепилась белесая пятипалая ладонь.

Глава вторая

Лодка взорвалась брызгами щепы, из бурлящей воды поднялась оскаленная пасть. Морской змей сверкнул блистающим, как слюда, глазом, рухнул в белые волны.

– Экипаж уцелел? – с тревогой спросил Жозеф.

– Самоходка, – Германика закрыла бинокль. – Руль заговорили, ветер в парус пустили, дел на минуту. Пока прощупывают оборону.

– Уже четвертая. Хорошо, что без жертв. – Ловец потянулся, прогнулся назад почти до земли. Быстрый, подвижный как ртуть, он страдал от тесноты наблюдательного гнезда, в котором по жребию им выпало дежурить эту смену. Спрятанное в высоких скалах западного берега, гнездо нельзя было заметить ни снизу, от узкой полоски крупногалечного пляжа, ни сверху, с высоты парящей чайки-златоклювки, ни даже находясь на одном с ним уровне, прилепившись на скале. На линии взгляда наблюдательный пункт представал нагромождением камней, каменным хаосом природных форм. Говорят, эти гнезда строили свартальвы, тогда же, что и подземелья Башни Дождя.

Германика встала в полный рост, презирая маскировку: все равно ее черное с прозеленью шерстяное платье не заметят на фоне зеленоватых гранитов. А если найдутся глаза, что их высмотрят, так им и стены не помеха.

«Добрый котик. Экипаж жалеет, – подумала она. – Были бы там туата Талоса, они его бы не пощадили. Как Тадеуша…»

Опер-Ловец Германика Бодден в три взмаха нацарапала руну на булыжнике. Камень треснул и разлетелся на куски.

Жозеф укоризненно посмотрел на начальницу.

– Надоело, – сказала она. – Войско, сидящее в окопах, теряет присутствие духа быстрее, чем то, что сражается. Мы завязли здесь.

– Патовая ситуация. – Жозеф сел в позу лотоса, вытянул пилочку для ногтей и принялся полировать ногти. Начал с мизинца. – СВЛ может отбиваться от всего Авалона, но не в силах попасть во Внешние земли. Союз Старейшин может туда хоть каждый день гулять благодаря Лоцманам, но они ничего не смогут сделать в случае серьезного прорыва. Хорошо, что пока тихо и «внешники» справляются своими силами. А случись что? Девочки из прогностического с ног сбились, карты прогнозов меняют каждый час. Раньше у нас была четкая связь со Сновидцами, старик Сивирри сбрасывал сводки по состоянию Дороги Снов и точкам вероятных прорывов ежедневно. А теперь все керберу под хвост. Какая из Юки заговорщица, ты мне скажи?

Жозеф покачал головой и взялся обрабатывать ноготь безымянного.

– Союз Старейшин? – нахмурилась опер-Ловец. – У них уже название появилось?

– Надо же как-то эту компанию называть, – пожал плечами зверодушец.

Германика поморщилась:

– Дичь какая-то… так дело дойдет до того, что мы друг друга убивать начнем. И все из-за этой девчонки. Она Видящая? Какие глупости…

– Все из-за Талоса и его интриг, – напомнил Жозеф, но Германика лишь дернула плечом – дескать, не надо, все прекрасно помнят, кто у него внучка.

Остров Ловцов был в плотной осаде. На горизонте стояли паруса объединенного флота, в воздухе ночью кружили бродячие огни-пикси, а днем проносились стимфалиды, но никто не решался пересечь незримую черту вокруг острова, которую очерчивало тело огромного морского змея, которого призвала Юки.

Что происходило за кулисами этой вялой войны, о чем договаривались – или не могли договориться – старейшины Магуса, Германика не знала. Так далеко их с Юки приятельство не заходило, ключевые решения госпожа Мацуда принимала самостоятельно.

«Но теперь она постоянно совещается с Марко». Германика вздохнула. Море застыло лазурной чашей, ни ветерка, солнце стояло в макушке небосвода. Жозеф по десятому разу проходился по ногтям, дышал, протирал, убирал микроскопические заусенцы.

Тоска!

Германика посмотрела на китайскую джонку с цветами Талоса. Третий день она ходит опасно близко к «линии змея», причем именно тогда, когда запускают самоходные лодки. Проверяют, как быстро змей может перемещаться между разными объектами?

– Жози, как ты смотришь на небольшую прогулку?

Ловец убрал пилку и посмотрел с надеждой:

– Ты ведь о кафе Сирены говоришь, да, Герми?

– Ну, потом можно и в кафе, – согласилась Германика, поглядывая на джонку. Пальцы поглаживали черную флейту.

Жозеф с тоской сказал:

– Мы же на посту, это прямое нарушение приказа…

– Я это называю разведкой боем.

– Разве одно с другим не сочетается?

– Табличку вынимай. Забыл, как они отделали Тадеуша? Не хочешь объяснить нашим перворожденным друзьям, что на сотрудников СВЛ нападать нельзя?

Жозеф прищурился:

– Разве что одной лапой муравейник поворошить. Но потом в кафе!

– План простой, – Герми взяла его под локоть. – Прыгаем, вносим хаос и неразбериху и с триумфом возвращаемся. Жги, кусай и рви паруса. Дотянешься?

– Раз я их вижу, значит, допрыгнем, – оскалился Жозеф и переломил табличку.

…Лекарь-подмастерье Агриппа напряженно следил за лентой пузырей, поднимающихся из изумрудной глубины.

– Змей делает круг за три удара своего сердца, – сказал туата.

Агриппа кивнул. Туата, которого для простоты он называл Рыжим, вел джонку. Прочие его собратья, числом десять, управлялись с квадратными парусами. Настоящих имен фейри ему не сообщили, сказали лишь, что принадлежат к Белому копью Талоса. Агриппа слышал, что они отказались от своих имен до тех пор, пока служат роду Далфин, роду Хранителей Красной печати, из чьего рода вот уже много поколений подряд происходили старейшины Службы Суда Магуса.

«Но сейчас род Далфин по мужской линии пресекся, – подумал Агриппа. – Разве может Талос передать свой пост внучке? Она же в самом центре мятежа Ловцов, она же Видящая, в конце концов».

Кто такая Видящая, Агриппа толком не знал, приходилось довольствоваться слухами. А слухи, бродившие по Авалону, отличались редким разнообразием – в них Видящая представала или исчадием Тартара, или посланцем ушедших старых богов. Выслушав пару баек от старого пикси на Большом Базаре острова Фей, Агриппа пришел к выводу, что, судя по фантасмагорическим деталям, никто вообще не имеет представления, кто такие Видящие. Мыслимое ли дело – Видящие лишены расплаты за просьбы? Да такого просто быть не может, это же закон мироздания для Магуса. Отменить расплату – это все равно что отменить гравитацию. Однако в библиотеке Замка Печали не было ни одного свитка на эту тему, способного удовлетворить пытливый Агриппин ум, а старшие братья за одно упоминание этой темы могли задать такое послушание, в сравнении с которым проверка скорости реакции морского змея выглядела бы детской забавой. К примеру, его могли бы отправить на уборку келий выше третьего уровня – тех самых, где содержатся неизлечимые пациенты. Агриппа поежился.

Нет уж, лучше морской змей, здесь есть шанс уцелеть.

Говорят, лучшая библиотека Авалона – в Башне Дождя. Когда они возьмут остров и эта глупая война закончится, он обязательно ее осмотрит.

Резкий порыв ветра обдал его, на волны лег радужный отсвет. Подмастерье поднял глаза, попятился, запутался в канатах и упал. Над ним с веселым рычанием пролетел леопард – Агриппа увидел белесое, с рыжеватыми пятнами брюхо, в нос ударил острый звериный запах, и зажмурился.

Отрывистые крики туата, рык леопарда, треск ломающегося дерева, тонкий звон, почти пение белых клинков первых и музыка – голос флейты, высветляющий воздух, делающий его все более и более разреженным. Флейта взяла тон выше, еще выше, доходя до невыносимого писка… Аргиппа сжал уши, и все кончилось.

– Господин…

Кто-то настойчиво тряс его за плечо. Лекарь-подмастерье робко открыл глаза.

Рыжий, рулевой. Левую руку он держал на весу, берег ее. Туника была располосована выше локтя, по белой ткани расплывалось янтарное пятно.

– Они ушли?

– Ушли. Господин, нас несет к острову.

Агриппа поднялся. Ветер играл обрывками парусов, рулевое весло было сметено начисто, и неуправляемая джонка дрейфовала к острову Ловцов. Агриппа прищурился, разглядел белый бурун, выходящий из-за дальнего мыса, и припустил к шлюпке.

– Спускайте же ее на воду, – заторопился он. – Или мы будем ждать змея?

Потрепанный экипаж резво взялся за канаты.

– …экипаж малого судна – одиннадцать туата и человек, система экстренной связи – гелиограф, тяжелого вооружения нет, боеготовность у людей низкая, у туата – высокая, однако у них нет опыта морских боев. Вероятность успешного десанта довольно высока.

Жозеф расплылся в довольной улыбке, убирая авторучку:

– Вот теперь к Сирене, рапорт отправим вороном.

– Могли бы и пневмопочтой, связываться с этими пылесборниками.

– Пневмопочту Август Додекайнт проверяет в последнюю очередь, – фыркнула Германика. – А вот к воронам он питает слабость. Хватит болтать, я проголодалась.

– …надо перетянуть остальные фракции. Сновидцы колеблются, Лоцманы тоже.

– Лоцманы лишили нас транспорта. Это не выглядит как колебания.

– Эта блокада бессмысленна, – сказал Мимир. – К чему она, когда есть таблички, Юки? В любой момент твои Ловцы могут прыгнуть в любое место на Авалоне. Блокировать таблички невозможно.

– Если бы я воевала, так и поступила бы, – согласилась Юки. – Но Талос прекрасно знает, что я вовсе не хочу войны. Не хотят ее и остальные, даже Судье Талосу она не нужна, превыше всего он ценит целостность и покой Магуса. Он бы предпочел, чтобы я тихо исчезла. Лично штурмовать Башню Дождя – подобное не в его духе.

– Стало быть, их корабли стоят вокруг Острова, чтобы не дать отплыть нашим. Надо поговорить с Лоцманами, – повторил Мимир. – Многих заморочил Талос, они не пойдут против него, но если поймут, что противостояние угрожает Магусу, то уклонятся от битвы.

– А что Люди Короля?

– Король молчит, – вздохнул мастер Додекайнт. – Последние пятнадцать лет мы едва различали его голос, а ныне он совсем смолк. Артур словно погружен в сон во сне, до него не достучаться. Даже на Дороге Снов его гробница закрыта.

– В самую тяжелую минуту Артур нас покинул, – сказал Марко. – Судя по летописям, он никогда так не поступал.

– Король спит тысячу лет, у всего есть свой предел, – уклончиво сказал Теодорус. Он выразительно посмотрел на Юки.

Марко не стал ломать голову еще и над этой загадкой. Артур не может помочь, значит, о нем не стоит сейчас думать. О чем стоит подумать, так это о Соборе Магусов.

– Цель Талоса – единовластное правление. Ему на руку, что Король молчит, – сказал Марко. – Талос созывает Собор Магусов впервые за шестьсот лет.

– Обычно Старейшину Великого Совета назначает и снимает Спящий король, при согласии большинства остальных старейшин, – подтвердил Теодорус. – Но в случае, если волю Короля узнать невозможно, следует созвать собор Магусов. Он может решить судьбу любого из членов Великого Совета. Если Старейшина отвергнет волю Собора, это будет поводом начать настоящую войну. Однако, зная госпожу Юки, я полагаю, что она примет любое решение собора.

Госпожа директор кивнула.

– Надо следовать природному ходу вещей, их подлинному смыслу, – пропела она. – В этом высшая мудрость.

– Значит, нам необходимо добиться правильного решения Собора, – жестко сказал Марко. – Во Внешних землях авторитет СВЛ куда выше, чем у Лекарей и людей Талоса или нас, СВЛ. Нам нужны их голоса, голоса свободных людей Магуса. Необходимо плыть во Внешние земли.

– В кои веки Марко опередил меня со здравой идеей, – Теодорус почесал нос. – СВЛ во Внешних землях действительно знают больше, чем остальные службы Авалона, это козырь. Только что ты на самом деле задумал? Не договариваешь.

– Все мы чего-то не договариваем, – парировал Марко. – Например, откуда взялся кулон Дженни.

– Сказал же – не моя тайна, – сверкнул глазами Теодорус.

– Довольно старых споров, – прервала Юки. – Без Лоцманов есть только один человек, кто способен провести наш корабль через Великий Океан.

– А Дженни вы спросили? – возмутился Мимир. – На эту кроху свалилось столько испытаний. Вы опять хотите бросить ее в пекло?

– Она согласна, – Марко опустил глаза. – Но есть небольшая загвоздка.

* * *

– Нет, я тебя туда не отпущу, об этом и речи быть не может! Соваться в этот молодежный лагерь просто потому, что там может быть алкагест, – безумие.

– Дед, ты же обещал! Ты сказал Калебу, что освободишь его от власти Фреймуса!

Дженни не хотела ругаться, она хотела добиться своего. Поэтому села напротив, сложила руки на коленях и выразительно посмотрела на Марко.

– Разумеется, и это моя забота – освободить Калеба. А вовсе не твоя!

– Ты с Людвигом себе занятие придумал, будешь разбираться с курганами, которые копает Фреймус. А мне, значит, болтаться по Европе с делегацией?

– Неизвестно, что опасней, – заметил Марко. – У вас на хвосте наверняка будут посланцы Талоса, так что будет весело. Даже слишком.

– С ними прекрасно справятся Германика и остальные. Я там зачем? Я гораздо больше пригожусь в лагере Фреймуса.

– Нет никаких гарантий, что там есть алкагест. Ты вообще понимаешь, что это?

– Штука, которая поможет наконец освободить Калеба!

– Оборвать связь между хозяином и химерой невозможно, – сказал фокусник. – В создании химеры колдун использует частицу своей плоти.

– Химера его ребенок?! Какая гадость!

– Химера – часть колдуна. Именно поэтому он имеет такую власть над ней. Разорвать это сродство может только алкагест… теоретически. Универсальный растворитель, субстанция, которая способна растворять что угодно. Однако в файлах Фреймуса, которые передал Калеб, нет четкого упоминания, где именно находится алкагест. Он может быть как в раскопках Венсброу, так и в этом лагере в Карпатах. А может быть, он вообще где-то еще. Будет правильно, если я займусь его поисками.

– Нет, дед, будет правильно, если мы будем искать его и там и там! Как он выглядит?

– На этот счет в разных источниках разные мнения. Одни говорят, что он как солнце, сияет – смотреть невозможно. Другие – что он невидим, потому что, коснувшись его, исчезает даже свет. Третьи – что он чернее когтей дьявола, а хранят его в сосуде из человеческой кожи…

– Дед!

– Так гласят источники, можешь сама свериться. Вон тот черный том с засохшими пятнами крови на корешке…

– Это не кровь, это соус болоньезе!

– Точно, сходи лучше поешь, все равно никуда не отправишься.

– Алкагест невозможно сделать на Авалоне, я специально узнавала у Мимира! Так?

– Это не означает, что…

– Значит, надо его выкрасть у того, кто занимается химеротворением, потому что алкагест используют при создании химер. Нечего на меня так смотреть, я знаешь сколько про них прочитала, мне из-за этого кошмары снятся! Так вот, ты много знаешь темников, которые умеют создавать химер?

– Несколько, – не моргнув глазом, ответил Франчелли. – И не все они так опасны, как Фреймус.

– И все они в Европе? К ним можно легко заглянуть на огонек и свистнуть бутылочку алкагеста?

Марко изучал стену.

– У Фреймуса он точно есть! – торжествующе подвела итог Дженни. – А в этом лагере меня точно никто не ждет. Ты подумай, дед, там же будет толпа студентов. Я быстренько просочусь с жабой-светоедом, все обыщу – и обратно. Обычная шпионская операция! Вы же все равно хотели, чтобы я переправила команду во Внешние земли?

– Мы даже не знаем, получится ли у тебя отплыть! – вспылил Марко. – Каким-то чудом ты попала сюда. Нет никакой гарантии, что это можно повторить.

– В жизни вообще нет никакой гарантии, – твердо сказала Дженни. Дед смерил ее задумчивым взглядом:

– Кого я воспитал, боги!

– Ты же знаешь, что я справлюсь…

Марко раскрыл тетрадь, демонстративно углубился в чтение:

– И слышать не хочу.

Страницы: 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Предлагаемое издание является справочно-практическим пособием, в котором проводится анализ норм граж...
Данное издание создано в помощь студентам вузов, которые хотят быстро подготовиться к экзаменам и сд...
Данное пособие предназначено для помощи студентам в подготовке к экзамену по экономическому анализу....
Детские музыкальные праздники дают возможность не только более глубоко познакомить детей с музыкальн...
Из этой книги вы узнаете:– Где учат на сценариста.– Как сценаристы работают.– Какие инструменты испо...
Один из наиболее емких, пожалуй, романов в истории русской литературы. Кроме внезапно приключенческо...