Мины по-флотски Зверев Сергей

Глава 1

Когда слышишь два слова – «Средиземное море», то сразу же складывается ассоциативная цепочка: курорт, отдых, исторические памятники, отель, шведский стол, все включено, пляж с раздетыми красавицами… и еще множество приятных вещей. Все это на Средиземном море есть в избытке, но не все его берега являются раем на земле. Кое-где может наступить и ад.

Бог создал море и землю, поселил на ней людей, дал им все, что нужно для жизни, разум и свободу выбора. Сам же решил не вмешиваться в земную жизнь. Только от человека стало зависеть, наступит всеобщее счастье или же беды и страдания постигнут людей. Вроде бы все стремятся к счастью, но порой пытаются достичь его за счет других.

Не каждому народу удалось создать свое государство, еще меньше сумели сохранить созданное до наших дней, отбиться от захватчиков, пережить внутренние войны. В мире около пяти тысяч народов и лишь менее двухсот государств. Сирийцам повезло, их держава, возникшая еще в древности, сохранилась до наших дней, даже не изменив своего названия. В какие-то века ее жители были более счастливыми, в какие-то – менее.

Сегодняшняя затянувшаяся гражданская война для будущих поколений станет лишь одной страницей в истории Сирии. Но для живущих в наше время поколений она трагическая реальность. Сколько судеб она уже поломала, сколько жизней унесла, скольких людей лишила перспектив!

Средиземноморский портовый город Латакия можно отыскать еще на картах античных времен. Он всегда был оживленным торговым местом, приносившим большие деньги, из него товары доставлялись по всей Сирии. Латакия и сегодня не утратила своего значения. Именно поэтому повстанцы стремились занять город. Несколько раз это им удавалось, но правительственные войска выбивали их оттуда, восстанавливая контроль над стратегически важным портом. При этом ни одна из противоборствующих сторон не разрушала портовую инфраструктуру. Все стремились сохранить ее. Как же без нее получишь оружие, да и нефтеналивные терминалы нужны всем… Поэтому порт не обстреливала артиллерия, авиация не проводила бомбардировок. И вот в очередной раз порт поменял хозяев. В ходе уличных боев повстанцы вынудили войска, подконтрольные Асаду, покинуть Латакию. Кто-то из жителей искренне радовался этому событию, кто-то шепотом проклинал повстанцев. Всегда победа одной стороны конфликта приносит неприятности тем, кто сочувствует другой стороне.

Однако революции, перевороты затрагивают в основном жизнь больших городов, провинция же обычно просто выжидает, чья сторона возьмет верх. Окрестности Латакии издавна заселяли рыбаки. Вот им-то конфликт Асада с повстанцами в самом деле был до лампочки. Кто ни придет к власти, рыбы в море от этого больше не станет. Поэтому жители рыбацких деревень старались держаться от конфликта подальше и предпочитали не затрагивать в разговорах между собой политические темы.

Жизнь рыбака сложна и опасна, а удача в добыче рыбы переменчива. А тут еще и спрос на разную рыбу сильно изменился. Если раньше поймать огромного голубого тунца – а ловят их на удочку с наживкой – считалось огромным счастьем, то теперь спрос на дорогую рыбу упал. Те рыбаки, у кого судна были оборудованы для такого лова, несли убытки. Наиболее расторопные владельцы таких судов поспешили переоборудовать их в сейнеры, приспособленные для лова более востребованной и не такой дорогой рыбы. Во время гражданской войны горожане сильно обеднели, и те, кто раньше мог позволить себе к столу голубого тунца, перешли на пеламиду. Тоже рыба семейства тунцовых, но не такая большая. Если тунец может достигать в длину трех и более метров и весить свыше трехсот килограммов, то пеламида потянет всего на три-четыре килограмма, а в длину окажется не более шестидесяти сантиметров. Мясо ее похоже на телятину, оно и неудивительно. Ведь у тунцовых сильно развита система кровообращения, и они почти теплокровные, их температура всегда на несколько градусов выше, чем температура воды. Благодаря пеламиде, которая стаями мигрирует из теплого Средиземного моря в более прохладное – Черное, рыбаки древности, так называемые охотники за пеламидой, и открыли для античного мира Кавказ, Крым.

Сейчас был как раз сезон ловли пеламиды. Еще затемно рыбаки деревушки Эль-Рувайда вывели свои сейнеры в море. Несмотря на ранний час, их вышли провожать семьи. Старое суденышко, переоборудованное для ловли кошельковым неводом, отошло от причала последним. Команда была сработанной, многим из рыбаков было уже далеко за сорок. Капитан надеялся на хороший улов. По поверьям, если на борту появился новичок, то обязательно повезет. А новичком был шестнадцатилетний Мехмед Дакка – сын старого рыбака Фераза, которого отец впервые взял с собой на ловлю рыбы.

Над молодым человеком, как и положено, подшучивали умудренные опытом рыбаки. С помощью шуток и приколов проверяли его знания – снастей, судового оборудования. Юноша не обижался. Так положено. Фераз как мог опекал сына. Старался подсказать то, чего он не знал. А Мехмед тоже верил в свою удачу. Ведь если благодаря примете улов окажется хорошим, то вся команда будет обязана ему тем, что он отправился в это плавание.

Солнце медленно поднималось из-за гор. Суда уходили в открытое море. Каждый капитан имел как бы традиционно закрепленное за ним место, и соваться в чужую акваторию было не принято. Полагались не только на интуицию, но и на показания эхолотов. Капитан, сидевший в небольшой рубке, всматривался в экран. Ошибиться не хотелось, ведь за косяк пеламиды можно принять и сайру, и сардин. А стоила такая рыба намного меньше. Годилась, по большому счету, лишь для изготовления консервов. Не терпелось начать лов пораньше. И вот наконец на экране эхолота показался косяк рыбы. Как хотелось капитану узнать заранее, что его ждет! Ведь соседние суда уже начали лов.

– Спустить мотобот, – отдал он приказ.

Управлять мотоботом предстояло Феразу. Естественно, что он взял с собой и сына, чтобы тот учился, от него перенимал опыт. Стрела подъемника подняла небольшой мотобот и спустила на воду. Затарахтел двигатель. Старый рыбак закрепил на корме конец кошелькового невода и неторопливо повел плавсредство. Сеть разматывалась с барабанов. На сейнере заглушили двигатель, чтобы, чего доброго, не намотать снасти на винт. Тогда можно забыть и о лове, и о скором возвращении на берег.

Мотобот шел по широкому кругу. Стена кошелькового невода опускалась в воду на глубину около тридцати метров, окружая косяк рыбы. Действовать приходилось быстро. Спугнешь косяк – тот уйдет раньше, чем замкнется круг.

Фераз придерживал штурвал левой рукой, а правой вытирал вспотевший лоб.

– Тут нельзя ошибиться. Заложишь слишком большой круг – не сойдутся концы невода. Заложишь слишком маленький – можешь не охватить косяк.

Мехмед всматривался в воду, словно мог в ее глубине различить рыбу.

– Отец, а ты уверен, что она там есть? – спросил юноша.

– Я ее чувствую. Каждый настоящий рыбак чувствует рыбу.

– Я тоже научусь этому.

– Не сразу, сынок. Пройдет несколько лет, прежде чем ты приобретешь опыт. У тебя все получится – не волнуйся. Ведь и я рыбак, и твои дед и прадед тоже были рыбаками.

Мотобот завершил круг. Фераз вместе с сыном закрепили концы кошелькового невода. На сейнере уже включили лебедку. Нижний край сети стал затягиваться тросом. Затягивался и верхний. Старый рыбак беззвучно шевелил губами, молился, чтобы Аллах послал команде хороший улов. Тогда можно будет какое-то время прожить семьям рыбаков, ведь теперь из-за войны все стало так дорого.

Сеть медленно поднималась. У юноши вырвался восторженный возглас, тут же подхваченный рыбаками, находящимися на сейнере. В бирюзовой морской воде извивались, били хвостами серебристо-черные пеламиды. Их было так много, что Фераз даже стал сомневаться – хватит ли мощности подъемника, чтобы достать улов. Ведь это было первое плавание переоборудованного сейнера.

Стрела выдержала. Улов вознесся над водой и медленно поплыл к трюмному люку. Рыбаки удерживали его от раскачивания тросами. Когда горловина кошелькового невода оказалась над люком – тросы немного ослабили и рыба серебряным потоком хлынула в недра сейнера. Теперь оставалось только смотать сеть и поспешить к причалам родной деревни, где возвращения рыбаков ожидали семьи и оптовые покупатели рыбы.

Капитан в бинокль следил за коллегами-конкурентами. Один сейнер уже снялся с места и взял курс к берегу, значит, у него тоже заполнен трюм. Терять время на подъем мотобота не стали. Ведь тот, кто придет к причалу первым, сумеет продать рыбу дороже.

Старый сейнер застучал двигателем и пошел по направлению к видневшейся на горизонте цепочке гор. Фераз уступил штурвал сыну, и мотобот, переваливаясь на волнах, пошел параллельным с сейнером курсом. Рыбаки на палубе радостно что-то кричали идущим в мотоботе. Фераз махал им руками. Мол, примета не подвела, новичок принес удачу.

Берег приближался. Уже все рыбацкие суда снялись с места и спешили к причалу. Это была традиция. Гонки рыбаков. Старый сейнер вырвался вперед. Капитан мысленно благодарил механиков, которые провели капитальный ремонт его двигателя. Поработали на совесть. Работал куда лучше, чем раньше.

– Эй, черепахи! – кричал капитан, обходя судно конкурента. – За нами не угонитесь! Мы будем первыми!

– Это еще посмотрим! – кричал ему другой капитан, высунувшийся из рубки. – Полный вперед!

Из трубы сейнера повалил черный дым, и он прибавил ходу. Суда шли «ноздря в ноздрю», оставляя за собой вспененную воду. Ярко светило солнце, и рыбаки радовались жизни, ведь сегодня такой удачный день.

Причалы родной деревни маячили уже совсем близко, можно было рассмотреть лица родных и близких, ожидавших возвращения своих кормильцев. Белели рефрижераторы оптовых покупателей.

И тут мирный морской пейзаж сотряс взрыв. Что-то полыхнуло под самым носом старого сейнера, взметнув вверх столп огня и воды. Взрыв оказался таким мощным, что буквально снес носовую часть судна под самую надстройку. Несколько рыбаков взрывной волной сбросило в воду. Капитану не повезло. Осколок стекла вонзился ему в шею. Хлынула кровь, заливая пульты и экран эхолота. Силовая установка продолжала работать. Сейнер быстро шел вперед, набирая в трюм воду. Рыбаки в панике метались по палубе. Сейнер наклонился вперед, и над водой показался бешено вращающийся винт. Отполированный, латунный – он сверкал в лучах солнца. Люди, стоявшие на берегу, кричали, несколько моторок уже отошли от причала.

Быстро сообразив, что судно не спасти, рыбаки стали прыгать в воду. Бороться за жизнь обреченного на гибель сейнера было бессмысленно. В спешке никто даже не успел надеть спасательный жилет. Вода, хлынувшая в трюм, вновь выровняла судно. Бешено вращающийся винт опустился в воду. Неуправляемый сейнер стало разворачивать на месте. Двум рыбакам не повезло. Они не успели отплыть. Их затянуло под корму. Вода окрасилась кровью, и среди пены замелькали рассеченные винтом части тел. Капитан-конкурент уже разворачивал свое судно, чтобы прийти на помощь плававшим среди волн рыбакам.

Мехмед растерялся, но ненадолго. Он развернул мотобот, чтобы подойти к гибнущему судну и забрать товарищей. Фераз оттолкнул его от штурвала.

– Нельзя подходить близко!

– Но там же люди, отец!

– Может затянуть в воронку. Жди здесь.

Юноша помог забраться в мотобот первому подплывшему к ним рыбаку. Тот был оглушен взрывом. Из его ушей текла кровь. Он ничего не слышал. Лишь глупо улыбался, понимая, что спасен. Все рыболовные суда, находившиеся в пределах видимости, спешили на помощь.

Старый сейнер стремительно заполнялся водой. Заглох двигатель. Корма поднялась над волнами. Судно встало вертикально и ушло в пучину. Тех, кто не успел отплыть от него, затащило в воронку. Когда последнего барахтающегося в волнах рыбака подняли на борт, стали подводить итоги. Недосчитались пяти человек вместе с капитаном старого сейнера.

Слезы наворачивались на глаза пожилого Фераза, когда он вел свой мотобот к причалам. Он понимал, что его сын мог бы погибнуть при первом своем лове, не возьми он его с собой на мотобот. Именно поэтому старый рыбак чувствовал себя в душе виноватым перед погибшими товарищами.

Искрились морские волны. Чайки летали над водой. И тут Фераз увидел что-то необыкновенное в воде. Это казалось чудом, каким-то знаком, данным свыше. Одна из чаек спланировала и в буквальном смысле этого слова встала на воду. Она не погрузилась. Как на твердом стояла лапками на поверхности воды. И даже немного прохаживалась. Невероятное заметил и Мехмед.

– Что это такое, отец? Почему она не опускается в воду?

Старый рыбак сбавил скорость. Осторожно стал приближаться к «заколдованной» чайке. Он даже протер слезящиеся глаза, думая, что ему все еще продолжает мерещиться. Птица ходила по воде. Заметив приближение мотобота, она взмахнула крыльями и полетела.

Фераз щурился. Теперь он уже понял, что увиденное не было галлюцинацией. Рыбак разглядел среди волн инородное тело. Мотобот прошел рядом с ним. Фераз смотрел в волны. В них покачивался странный предмет – такого же ярко-голубого цвета, как и морская вода. Его можно было заметить только вблизи. Удались метров на двадцать – и уже не различишь, так он сливался с морем.

Мехмед на самых малых оборотах обогнул странную находку. Его отец запустил руки в воду и с трудом поднял на борт находку. Это было что-то вроде «летающей тарелки» – пластиковый бирюзовый диск около метра в диаметре. Его поблескивающая заглаженная поверхность шла волнами, имитируя рябь. Старый рыбак осторожно перевернул диск и глянул на его дно. Теперь уже было видно, что это не пришелец с небес, не странное морское существо. В днище виднелись отверстия под винты, прижимавшие крышку из нержавеющей стали, на которой отчетливо было выгравировано: «Сделано в России» и стоял заводской номер.

Мотобот подошел к причалу последним. На берег сбежалась вся деревня. Слышался женский и детский плач. Вдовы причитали возле выловленных тел погибших рыбаков. Раненых грузили в прибывшие из Латакии машины «Скорой помощи». Первым делом Фераз передал в руки медиков контуженного взрывом рыбака, а затем выложил на причал свою странную находку, на которую никто поначалу не обратил внимания. Всех больше занимали раненые и погибшие.

И тут со стороны деревни показался пыльный след. Вскоре к причалу подкатил старый угловатый джип-грузовичок, на платформе которого был установлен крупнокалиберный пулемет. Этакая современная тачанка, какие широко используют повстанцы.

Из-за руля запыленной машины на землю спрыгнул рослый бородатый араб в камуфляже. В деревне его неплохо знали. Это был командир повстанческого отряда Ахмад Аль-Салих. Он приехал не один. Через другую дверцу на землю выбрались европейцы – молодые мужчина и женщина с закрепленными на кармашках рубашек пластиковыми бейджиками с надписью «Пресса». Мужчина тут же водрузил на плечо видеокамеру и стал снимать. В основном его интересовали тела погибших. Женщина стала расспрашивать о случившемся, незаметно записывая рассказы на диктофон.

Ахмад Аль-Салих отыскал деревенского старосту и строго, словно тот был виноват в случившемся, спросил:

– Что здесь произошло?

Тот и сам толком ничего не знал. Лишь видел взрыв и то, как затонул сейнер. Немногим больше могли сказать и спасенные рыбаки.

– Это все правительственные войска, – сказал сквозь зубы Ахмад.

К нему пробрался Фераз.

– Я кое-что выловил, господин Аль-Салих, – тронул он командира за плечо. – Может, это прольет свет?

Ахмад, присев на корточки, всматривался в странную находку. Подобного ему никогда раньше не приходилось видеть. Он пытался прочитать надпись, сделанную кириллицей. Затем махнул рукой тележурналистке.

– Мэм, – произнес он по-английски, – вы не можете прочитать эту надпись?

С западными тележурналистами Ахмад был подчеркнуто вежлив, ведь ему хотелось, чтобы те представили деятельность его отряда в наилучшем виде. Молодая женщина, склонив голову набок, несколько секунд рассматривала надпись.

– Здесь написано, что эта вещь изготовлена в России. По-русски написано.

– В России, – недобро прищурился Ахмад – русских он ненавидел лютой ненавистью, ведь Российская Федерация поддерживала режим Асада и поставляла ему оружие.

Тележурналистка позвала своего коллегу – оператора:

– Джон, подойди сюда. Трупы от нас никуда не убегут. Тут есть кое-что поинтереснее. – Она довольно неуважительно отозвалась о трупах рыбаков, но среди деревенских не было тех, кто хорошо владел бы английским, а командир повстанческого отряда боготворил западных журналистов.

Глава 2

Ровно через сутки «сладкая парочка» западных тележурналистов уже развернула аппаратуру перед отелем «Сильвер Плаза» в Латакии. Джон Грифитс уже установил камеру на штативе и посматривал на экранчик видоискателя – хорошо ли скомпонован кадр. Композиция ему нравилась, сделана по всем правилам операторского искусства. Диагональная, с хорошо проработанным задним планом. Видна и вывеска отеля, и входящие и выходящие из него люди. На краю кадра виднелся джип с грозным крупнокалиберным пулеметом. Возле него прохаживались мрачные бородатые боевики Ахмада, обвешанные оружием с головы до ног. Их в разговорах между собой журналисты иначе как «Аллах-акбарами» не называли.

Кэтрин Браун заканчивала наводить марафет. Подкрасила губы и принялась их разминать, то складывая трубочкой, то растягивая в хищной улыбке – обычное занятие для журналиста, которому вот-вот предстоит выйти в эфир. Выпускающий теленовостей в студии уже был на связи. В эфире в это время прокручивался ролик, снятый в рыбацкой деревне Эль-Рувайда. Кадры были не для слабонервных, поэтому модератор перед ними предупредил, чтобы особо впечатлительные выключили свои телеприемники и отвели детей в другую комнату. Конечно, не каждый способен спокойно созерцать рассеченные корабельным винтом тела.

– Через тридцать секунд вы выходите в эфир, – предупредил журналистку по телефону выпускающий в студии.

Кэтрин встала на обведенный на тротуаре мелком кружок. Место уже было «пристреляно» камерой. Она сделала еще парочку движений губами, чуть приоткрыла рот, чтобы не чмокнуть, когда включится микрофон, напустила на себя озабоченный вид и вперила взгляд чуть повыше камеры.

– Двадцать секунд, пятнадцать… – звучало в наушнике, – вы в эфире!

– Да, слушаю вас, – произнесла Кэтрин.

Теперь в наушнике уже зазвучал голос находившегося в студии ведущего новостного выпуска, а на экране была сама журналистка на фоне отеля «Сильвер Плаза».

– Прошли уже сутки с того момента, как в Эль-Рувайде прозвучал взрыв, унесший жизни пяти ни в чем не повинных рыбаков. Наверное, что-нибудь уже прояснилось? Вам есть что сказать нашим зрителям? – прозвучал вопрос ведущего.

Кэтрин выдержала небольшую паузу, а затем очень сдержанно принялась вещать в микрофон:

– Естественно, кое-какие предварительные выводы уже сделаны. Специалисты провели идентификацию необычного устройства, выловленного рыбаками неподалеку от места крушения сирийского сейнера. Именно в эти минуты в конференц-зале отеля «Сильвер Плаза», возле которого мы стоим, – миссис Браун кивком указала на здание, – начинается пресс-конференция, посвященная этому трагическому событию. Представители сирийских повстанцев обещали расставить все точки над i. По предварительным данным, устройство является произведенной в России морской миной самой последней конструкции.

– Можно ли доверять этой информации? – спросил ведущий. – Ведь до этого повстанцы действовали только на суше. Со стороны моря сирийское побережье контролировалось правительством.

– Информация проверенная. Недавно на сторону восставших перешел высокопоставленный флотский чин – адмирал Хусейн Исмаиль, заслуживший на флоте прозвище Синдбад-мореход. Он и озвучит на пресс-конференции выводы международной группы экспертов, проводивших идентификацию. Надеюсь, что к следующему новостному выпуску мы сможем предоставить материал о том, как прошла эта конференция.

– Спасибо, Кэтрин. Поспешите, ведь конференция уже начинается, – прозвучало в наушнике.

Лишь когда голос невидимого выпускающего сообщил Кэтрин, что она вышла из эфира, журналистка позволила себе улыбнуться.

– Ну, как я смотрелась?

Джон Грифитс пожал плечами.

– Бывало и похуже, – сдержанно произнес он.

– Ты неисправимый хам, – обиделась журналистка, – оператор от бога. Всегда умеешь появляться в нужном месте, в нужное время, да еще и с включенной камерой.

– Не одни же мне комплименты тебе говорить. Кстати, ты отлично контрастировала на фоне бородатых «Аллах-акбаров».

Конференц-зал отеля «Сильвер Плаза» был наполнен до предела. Некоторые даже стояли у стен. Тележурналистам отвели часть помещения, огородив его ленточкой. За ней виднелись штук десять камер. В зале собралась разношерстная публика. Организаторы постарались, чтобы выглядела она попристойнее. Поэтому бородатых религиозных фанатиков с повязками с изречениями из Корана о войне с неверными были лишь единицы. Да и тем не разрешили пронести с собой оружие. С десяток полевых командиров, несколько религиозных авторитетов, а все остальные арабы выглядели почти по-европейски.

Адмирал Хусейн Исмаиль в белоснежном кителе с колодкой наград на груди смотрелся за трибуной монументально. Еще недавно он служил Башару Асаду верой и правдой, но, почуяв, что запахло жареным, переметнулся к повстанцам. Поговаривали, что дело вовсе не в политических убеждениях, а в том, что адмирала уличили в разбазаривании государственных средств. Теперь он любил выставлять себя борцом за свободу и справедливость. Особой пользы в военном плане для восставших от него не было, ведь боевые действия велись только на суше. Но зато можно было демонстрировать его западным спонсорам и журналистам.

Перед Синдбадом-мореходом, как за глаза звали адмирала на флоте, лежала целая куча микрофонов и диктофонов. К пресс-конференции его подготовили основательно. За спиной у адмирала висел проекционный экран, компьютерщики постарались – даже сделали ролик с анимацией крушения сейнера.

Хусейн говорил, шевеля густыми усами а-ля Саддам:

– …Выловленное рыбаками устройство однозначно идентифицировано как заводское… изготовить подделку в кустарных условиях невозможно… это, несомненно, морская мина российского производства…

На проекционном экране появилось изображение мины. Зал тут же загудел. Никто ничего подобного ранее не видел, ведь мина напоминала летающую тарелку.

– …Эксперты установили, что это морская мина последнего поколения, которая не имеет аналогов в мире… в России ее промышленное производство началось лишь полтора года тому назад, до этого существовали только опытные экземпляры… мина, как я говорил, уникальна, что видно даже не специалисту, ее практически невозможно обнаружить даже самыми современными устройствами… ее корпус выполнен по технологии «стелс», он рассеивает сигналы от эхолотов и сонаров… плюс к этому – он обладает специальным покрытием, которое на жаргоне специалистов звучит как «покрытие хамелеон»…

На экране пошел ролик. Собравшиеся в конференц-зале увидели действие «покрытия хамелеон». Абсолютно белая мина лежала на столе. Эксперт взял лист голубого картона и поднес его к пластиковому корпусу мины. Тот через десяток секунд приобрел такой же голубой цвет. Затем голубой лист сменился серым. Посерела и мина. Адмирал отключил проекцию и посмотрел в зал.

– …Это очень коварная морская мина, она меняет цвет вместе с цветом моря… когда небо голубое и вода бирюзовая, она принимает этот цвет… когда же на небе пасмурно и море становится свинцово-серым – такой же становится и мина, – заявил Синдбад, – эта способность делает мину «невидимой», ее невозможно обнаружить визуально… просто чудо, что рыбак на мотоботе сумел заметить ее… это произошло случайно, он увидел чайку, которая «стояла» на воде… естественно, после случившегося был сделан запрос в Россию, там категорически отвергли предположение, что самые современные морские мины могли быть поставлены Российской Федерацией преступному режиму Асада… мины нового образца вообще не поставлялись иностранным государствам… во всяком случае, российская сторона это утверждает! – Всем своим видом адмирал давал понять публике, что сильно сомневается в искренности русских: мол, конечно же, поставляли, вот только не хотят в этом сознаваться. – В любом случае факт остается фактом – данная мина была произведена в России и каким-то образом попала в наши прибрежные воды… Теперь относительно того, каким именно образом она оказалась у побережья возле рыбацкой деревни Эль-Рувайд… Однозначно мины не были сброшены с вертолета, мы это проверили… мне даже пришлось задействовать свои прежние связи, – доверительно сообщил Хусейн, – и мои друзья, которые все еще служат в правительственных войсках, подтвердили, что полеты в этих квадратах не производились… Самолеты тоже исключаются – мины взорвались бы от удара о воду при их сбрасывании с большой высоты…

– Подводная лодка? – нетерпеливо предположил кто-то из зала.

В самом деле, субмарина идеально подходила бы для установки мин. Загружаешь в торпедный отсек и выдуваешь сжатым воздухом. Но Синдбад был готов ответить и на этот вопрос.

– С подводной лодки их не могли запустить в залив. Конфигурация дна в районе Эль-Рувайды такова, что субмарина подойти близко к берегу не может. А сейчас я представлю вам карту течений. – При помощи пульта адмирал завел изображение на экран и включил световую указку. – Субмарина, даже небольшая, не может пройти дальше этой точки. Все выброшенные мины течение неминуемо унесло бы в море. Их запустили в самом заливе – это абсолютно доказанный факт, – с важным видом произнес он, – и сделать это могли только боевые пловцы. У режима Асада таковых не осталось. Значит, это могла сделать только третья сторона.

– Российская Федерация? – вновь прозвучал нетерпеливый голос из зала: спросила это Кэтрин Браун.

– В конце выступления я обязательно отвечу на все вопросы, а пока постарайтесь меня не перебивать. Но раз уж прозвучало предположение, должен сказать, что я этого не утверждаю. Но, как говорили древние – ищите, кому это выгодно, и вы найдете.

Адмирал закончил свое выступление и принялся отвечать на вопросы журналистов. Он умело обходил подводные камни, ни разу не произнес названия страны, способной наполнить залив смертоносными минами. Но строил фразы так, что сомнений не оставалось. Единственные, кто мог пойти на такую подлость, – это русские.

В отличие от порта Латакия, находившийся южнее порт Тартус целиком контролировался правительственными войсками. Сирийские власти очень дорожили им. Ведь большинство сухопутных путей в Сирии были блокированы повстанцами. И чтобы доставлять жизненно необходимые грузы, нужно было иметь выход к морю. Именно из Тартуса приходили нефтепродукты, зерно и, конечно же, оружие. Частыми гостями здесь были и корабли Военно-морского флота Российской Федерации. Тартус – единственная военно-морская база РФ на Средиземноморье.

Заход в порт – это не только возможность для экипажа военного корабля сойти на твердую землю. В первую очередь заход в порт делается для того, чтобы пополнить запасы воды, продовольствия, ну и, конечно же, подремонтировать судно. В походе всякое может случиться. Именно для этих целей в Тартусе и стояла плавучая ремонтная мастерская, принадлежавшая российскому Черноморскому флоту. Ее механики ремонтировали заходившие в порт российские военные корабли. Ну а поскольку времена в Сирии стояли тревожные, то нельзя было исключать и провокаций. Плавучую реммастерскую следовало бдительно охранять. Для этого на ее борту находилась небольшая мобильная группа боевых пловцов, хорошо проверенных в деле.

Слово «боцман» всегда вызывает богатый ассоциативный ряд: суровый мореман с серебряной дудкой на цепочке, «свистать всех наверх!», страх и трепет команды… Капитан-лейтенант спецназа Балтфлота Виталий Саблин, хотя и имел в своей богатой военно-морской родословной нескольких боцманов, никак не соответствовал типажу заматеревшего палубного диктатора. Интеллигентный любитель шахмат, начитанный и скромный… Разве похож такой человек на диктатора?

Кличку Боцман он получил еще в юности, будучи нахимовцем: вместе с друзьями проходил плавпрактику на барке, где сразу обратил на себя внимание любовью к порядку и требовательностью к его исполнению. Именно благодаря этим качествам Виталик и попал в элитную спецшколу подводных пловцов на Балтике, именно благодаря этим качествам он завоевал авторитет у командования и товарищей по оружию.

Было у Саблина качество, весьма нечастое среди офицеров спецназа: страстный любитель шахмат, он все свое свободное время тратил на изучение классических шахматных поединков. Достаточно было назвать любую знаковую партию, чтобы Боцман не только провел ее анализ, но и указал на ошибки гроссмейстеров.

Служба в военно-морском спецназе была не из легких. В последние годы боевые пловцы оказались на редкость востребованными, и притом в тех операциях, о которых обычно не сообщают в программах теленовостей. Рутинные тренировки, ежемесячные сдачи нормативов и допусков, бесконечные авиаперелеты, скрытные боевые акции в разных морях и океанах… Вот уже два с половиной года Саблин возглавлял небольшую мобильную группу, куда кроме него самого входил урожденный новороссийский грек Коля Зиганиди, виртуозный специалист по минно-взрывному делу, и петербурженка Катя Сабурова, один из лучших боевых пловцов Балтфлота.

Мобгруппа боевых пловцов напрямую подчинялась контр-адмиралу Федору Ильичу Нагибину, начальнику ГРУ Балтийского флота. Адмирал Нагибин счастливо сочетал уважение начальства и любовь подчиненных. Первые ценили его за обстоятельность и профессионализм, вторые уважали за умение отстаивать интересы флота и демократичность в общении.

Ярко светило полуденное солнце. Казалось, в его горячих лучах плавится даже корабельная краска. Каплей Саблин сидел на корме плавучей рембазы под полотняным навесом и, установив на раскладном столике маленькую походную шахматную доску, разыгрывал очередной этюд. Катя Сабурова сидела напротив него с бутылкой минералки в руке.

– И что ты находишь в шахматах? – спросила она своего командира. – По-моему, это пустое времяпрепровождение, бесполезные игры ума. Шахматы – удел ботаников. А ты боевой пловец, и не из последних.

Саблин оторвал взгляд от доски и с улыбкой посмотрел на свою подчиненную. Катю он ценил высоко. Не променял бы и на пару опытных боевых пловцов мужчин. Для спецопераций, которыми в основном и занималась мобильная группа, она была незаменима. Ведь действовать приходилось не только под водой, но и на суше. Сколько уже раз Катя выручала всю группу! Противнику и в голову не приходило, что с виду хрупкая молодая особа владеет боевыми искусствами, стреляет без промаха, как из обычного оружия, так и из подводного.

– Катя, шахматы – это игра королей. Так говорили в древности. Все великие монархи, бывшие, кстати, по совместительству и главнокомандующими своих войск, увлекались ею. Шахматы – это модель мира, модель государства. В них есть король с королевой. Слоны или, как принято говорить в народе, – офицеры. Кони – кавалерия. Ладьи – флот. Правда, иногда их называют турами, и тогда они воспринимаются как крепости, замки. А также пешки – пехота. Играя в шахматы, правитель, как на штабных учениях, оттачивал стратегию, тактику. То же самое касается и карт. Не зря в них есть короли.

– Ты говоришь так возвышенно, словно сам являешься правителем, – усмехнулась Катя.

– Командир и есть правитель. Правитель – тот, кому приходится самостоятельно принимать окончательное решение, от которого зависят судьбы его подчиненных, – абсолютно серьезно произнес Саблин.

Из-за надстройки появился Коля Зиганиди с журналом в руках.

– Неужели ты его до сих пор не прочитал? – удивился Виталий, поняв, что спокойно разыгрывать этюд ему не дадут.

– Третий раз уже читаю, скоро наизусть выучу. Но ты ж знаешь – я не люблю смотреть фильмы. А библиотеку на плавучей рембазе уже пять лет как заменили видеотекой.

– Еще месяц такой службы, и наша группа окончательно деградирует, – сказал Виталий, закрывая крышкой шахматную доску с неоконченным этюдом. – Вы начинаете расслабляться, как на курорте.

– А здесь и есть курорт, – улыбнулась Катя. – Не понимаю, почему Нагибин послал нас сюда. У повстанцев нет ни своих кораблей, ни тем более боевых пловцов. Исключительно сухопутные силы. Вот мы и бездействуем. Акватория порта надежно огорожена противолодочными сетями. Единственный проход контролируется. Так что опасности можно ждать только с воздуха, а это уже не наша сфера деятельности.

– А ты рвешься в дело? – спросил Саблин.

– Адреналин в крови не вырабатывается, а требуется. А это как наркотик, – подтвердила Сабурова.

Каплей строго посмотрел на подчиненных.

– Скоро вы расслабитесь до того, что будете разгуливать по палубе, надев шорты и майки с пальмами и попугаями. Настоящий боевой пловец не имеет права расслабляться на службе. Завтра же я проведу учения, и только попробуйте мне не подтвердить выполнение строгих нормативов!

– Все-то вы обещаете, товарищ каплей, – вздохнула Катя и глотнула холодной минералки.

Никогда не следует зарекаться по поводу того, что слишком спокойно, можно сглазить. Словно в подтверждение этой народной мудрости на корме появился старпом. Саблин, хоть и не подчинялся ему напрямую, все же решил соблюсти флотский этикет. Поднялся и доложил:

– Товарищ капитан второго ранга, группа занимается обсуждением намеченных на завтрашний день учений.

– Вольно, каплей. – Старпом доверительно взял Саблина под руку и произнес: – От наших сирийских друзей поступило предупреждение. Они засекли проникновение в акваторию порта. Сперва думали, что это дельфин или крупный тунец. Потому и не среагировали вовремя. Но потом все же решили перестраховаться. Они потеряли объект из виду. Думают, это человек. Чем черт не шутит! Своих боевых пловцов у сирийцев нет, есть только водолазы для подводного ремонта судов.

– Понятно, товарищ кавторанг. А то и мои люди без дела засиделись. Чем устраивать завтра учения, лучше проведем их сегодня.

– Вряд ли, конечно, это аквалангист. Но заодно и готовность своих людей проверишь. Сирийцы затянули с предупреждением, уже полчаса прошло. Так что поспеши.

– Есть поспешить!

Снаряжение в мобильной группе держали наготове. И уже через пять минут трое боевых пловцов спустились за борт плавучей реммастерской. Вода, как и всегда бывает в портах, была, как говорится, не первой свежести. Видимость метров двадцать – двадцать пять, не больше. В задачи Саблина не входил осмотр других кораблей и судов. На данный момент из всех российских плавсредств в порту наблюдалась только одна рембаза. Ее и предстояло осмотреть.

Группа разделилась. Сабурова продвигалась вдоль правого борта. Саблин под килем. Зиганиди плыл слева. Мутная взвесь плясала перед стеклом маски. Посторонних предметов на корпусе не просматривалось. Лишь прикрепившиеся к обшивке моллюски и водоросли.

Саблин ушел немного вперед. Киль кончился. Над каплеем нависали гигантский руль и замершие винты корабля. И тут Виталий заметил цепочку пузырьков, устремившуюся к поверхности из-за нижней части руля. Выдох явно сделали не Сабурова, не Зиганиди – они остались позади. Но выпустить под водой такие пузыри мог только человек. Дельфины выдыхают лишь при всплытии на поверхность.

Саблин задержал дыхание, чтобы не выдать себя выдохом, и отплыл вправо, так чтобы увидеть затаившегося за рулем аквалангиста. Он не ошибся, это был человек. Черный гидрокостюм, желтый баллон за плечами. Рослый широкоплечий мужчина держал в руках предмет, который каплей сперва принял за мину. Неизвестный вроде бы собирался установить ее на руль. Виталий заработал ластами. Он приближался к аквалангисту не по прямой траектории, а дугой, чтобы прижать его к рулевой плоскости. Воздуха уже не хватало, пришлось выдохнуть. Неизвестный диверсант то ли услышал перезвон пузырьков, то ли увидел их краем глаза. Он обернулся и тут же стал уплывать. Теперь уже маскироваться не имело смысла. Саблин быстро заработал ластами. В его руке уже был нож. Пытающийся оторваться аквалангист понял, что ему это не удастся. Он обернулся и выставил вперед левую руку, в которой зажимал какое-то небольшое устройство.

Саблин взмахнул ножом, чтобы предупредить нападение. Он умело взял противника в захват и вырвал у него загубник. Вверх устремилась череда серебряных пузырьков. Но тут аквалангист сделал то, чего не ожидал Виталий. Каплей почувствовал, как в бок ему сперва что-то кольнуло, будто бы в его тело вошли две короткие иголки, а затем его ударило высоковольтным разрядом. Саблину и в страшном сне не могло присниться, что кто-то сможет воспользоваться под водой электрошокером. Виталия практически парализовало. Но противник и не думал его добивать. Даже не стал вырывать из его рта загубник. Просто оттолкнул от себя обездвиженное тело и быстро заработал ластами, уходя влево и вниз.

Катя подхватила медленно погружающегося Саблина, стала выталкивать его на поверхность. А вот Зиганиди бросился в погоню. Но ему и тут не повезло. У диверсанта оказался припрятан подводный мотоцикл – что-то вроде большой торпеды. Он был закреплен на якорной цепи стоящего неподалеку от ремонтной базы судна. Заработал пропеллер, и подводный мотоцикл стал стремительно удаляться в сторону выхода из порта. Поняв, что противника не догнать и что тот вряд ли собирается возвращаться, Зиганиди стал всплывать.

Саблин, которого Катя уже подняла наверх, вяло шевелил руками и тяжело дышал.

– Ушел на водном мотоцикле, гад, – сообщил на вопросительный взгляд командира Николай. – Вот тебе и курорт… И вообще, что это было, командир?

– По-моему, он собирался поставить мину на руль.

– Смысл-то какой? – спросила Катя. – Рембаза тут будет стоять еще и месяц, и два. Если, конечно, повстанцы не захватят порт. Будет у нее исправно рулевое управление или нет – это ни на что не повлияет.

– Чем это он тебя так? – спросил Зиганиди.

– Кажется, электрошокером.

– Какой, к черту, электрошокер под водой? Соленая вода – это же электролит. Просто замкнет контакты, и все. Да и гидрокостюм хрен разрядом прошибешь.

– У него там иголки были. Он ими гидрокостюм и проколол, – проговорил каплей, все еще чувствуя боль в боку.

– Хитро, – восхитилась чужой изобретательности Сабурова. – Даже я до такого не додумалась бы.

Саблин напряг память.

– По-моему, он ту мину, которую собирался установить, выронил, когда мы с ним схватились. Надо искать. Да и корпус корабля нужно как следует осмотреть. Может, он что-то успел установить? Не мину, так радиомаяк.

Осмотр корпуса рембазы ничего не дал. Кроме моллюсков и водорослей, ничего постороннего на нем не было. Тогда боевые пловцы перешли к обследованию дна. В густом иле найти что-нибудь было сложно. Но помогла наблюдательность Саблина. Почти под самым рулем рембазы он обнаружил в иле небольшое углубление, которое, пройди еще полчаса – затянулось бы так, что следа не осталось бы. Зависнув над дном, стараясь поменьше работать ластами, которые подымали взвесь, Виталий запустил руку в ил и пошарил. Вскоре его пальцы нащупали какую-то коробку…

Саблин, Зиганиди и Сабурова сидели за раскладным столиком. Возвращения диверсанта можно было не опасаться. Сирийские друзья зафиксировали то, как он прошмыгнул на своем подводном мотоцикле через проход, оставленный для кораблей. Воспрепятствовать ему они, естественно, не сумели. Теперь проход был надежно перегорожен сетью.

– Вот тебе и мина, командир, – Катя вертела в руках небольшую любительскую видеокамеру, заключенную в водонепроницаемый футляр для подводных съемок.

– Бред какой-то, – согласился Саблин. – Если не сирийцы, то кто это был?

– Сирийцы бывают разные. Верные Асаду и повстанцы. У них тут сам черт ногу сломит – кто и за что?

Каплей колебался недолго. Заглянул в прозрачный футляр, отщелкнул крышку. Цифры, светившиеся на дисплее, показывали, что записей на ней сделано на пятнадцать минут тридцать секунд.

– Маленькая, – оценил камеру Виталий, – может в кулаке спрятаться. Идеальная штука для шпиона.

– Ну так и посмотрим, что этот шпион наснимал, – предложила Сабурова.

Саблин засомневался и высказал предположение:

– Мы не можем рисковать, в этом вопросе мы не специалисты. Где шпионаж, там и технические прибамбасы. Вдруг камера выставлена так, что при несанкционированном включении на воспроизведение запись самоуничтожается? Пусть этим займутся технари Нагибина.

На том и порешили.

– Катя, у нас есть немного времени, запакуй камеру, неизвестно еще, каким образом мы ее будем передавать. Через два часа у нас с Нагибиным сеанс связи.

– Есть, – поднялась из-за стола Катя Сабурова.

Не прошло и получаса, как Катя вновь появилась на палубе. На лице у нее было выражение растерянности.

– Что-то не так? – спросил Саблин.

– Нагибин сам на связь вышел, прежде чем я отчет составила. Сказал, что к черту бумажки и что мы сегодня с ним сами увидимся.

– Сегодня? – удивился Виталий. – Ну, раз адмирал так сказал, значит, так оно и будет.

– Если Нагибин появляется собственной персоной за тысячи километров от Родины, то не из любви к путешествиям он это делает, – заявил Зиганиди…

Как и было оговорено, после того как солнце исчезло за горизонтом, со стороны кормы плавучей рембазы спустили надувную моторку. Трое боевых пловцов направились к выходу из порта. Катя управляла плавсредством. Саблин сидел с навигатором в руках. Все, что передал им Нагибин, – это координаты, куда нужно выйти, и время, когда следует там оказаться.

На небе уже зажглись мохнатые южные звезды. Их блеск отражался в небольших волнах. Моторка подпрыгивала. Воздух был напоен ночной свежестью. В воде то и дело вспыхивали огоньки морских рачков.

– Идиллия, – вздохнул Саблин, – даже не верится, что где-то совсем рядом идет война, гибнут люди.

Наконец моторка вышла в заданную точку. Двигатель затих. Был слышен только плеск волн.

– Ну, и где же наш адмирал?

Боевые пловцы всматривались в темноту. Но не было ни ходовых огней, ни шума двигателя. Им казалось, что они одни в море от горизонта до горизонта, скрывавшегося во мраке.

И тут в темноте обозначилось какое-то движение. Прямо на моторку, словно корабль-призрак «Летучий голландец», выплыла парусно-моторная яхта. Она шла только под действием силы ветра, а потому ее приближения и не заметили опытные боевые пловцы. Адмирал Нагибин любил появляться эффектно и неожиданно. Яхта казалась вымершей – никого на палубе. Зажужжали электрические моторы, собирая паруса. На десяток секунд заработал двигатель, и яхта остановилась, покачиваясь на волнах.

– А вот и он, – улыбнулся Саблин.

Надувная моторка на веслах подошла к яхте. Зиганиди привязал лодку и первым поднялся по веревочному трапу на палубу. Конечно же, на яхте имелась небольшая команда. Но никого из матросов видно не было. Дверь, ведущая в надстройку, была гостеприимно распахнута. В коридоре горел мягкий свет.

Вся троица, ступая по мягкому ковру, проследовала в кают-компанию. Нагибин стоял возле иллюминатора, заложив руки за спину.

– Здравия желаю, товарищ контр-адмирал, – доложил Саблин. – Мобильная группа по вашему приказанию…

Нагибин нетерпеливо махнул рукой.

– Обойдемся без формальностей, каплей. Устраивайтесь поудобнее. – Широким жестом он указал на кожаный диван и кресло, расставленные вокруг низкого журнального столика.

Не обошлось и без традиционного чая-кофе. Сам контр-адмирал пил дегтярной крепости черный чай, а вот боевые пловцы предпочли кофе. Доклад о странном подводном диверсанте, увлекающемся видеосъемкой, заинтересовал Нагибина, но не очень сильно. Явно голова у него была занята другим. Не ради найденной камеры для подводных съемок он прибыл к побережью Сирии.

– …Я передам ее специалистам, а о диверсанте позаботятся другие люди. Для вас у меня есть ответственное задание…

Если уж сам контр-адмирал называл задание ответственным, значит, оно было ответственным вдвойне, и в его выполнении он мог положиться только на лучших из лучших.

– …для начала, чтобы вы вошли в курс дела, посмотрите вот это. Наши аналитики смонтировали для вас небольшой фильм. – Контр-адмирал щелкнул пультом – на стене кают-компании включился большой плазменный экран.

Молча попивая кофе, Саблин, Сабурова и Зиганиди смотрели на экран, где шла нарезка из новостных выпусков. Наконец «фильм», подготовленный аналитиками ГРУ, закончился.

– Теперь вы в курсе того, что происходит в районе деревни Эль-Рувайда, – сказал контр-адмирал.

– Мина в самом деле российская или же это провокация?

– Сомневаться в заключении экспертов у меня нет оснований. Похоже на то, что мина в самом деле произведена в России. Это одна из последних разработок наших оборонщиков. Никакому провокатору и в голову не пришло бы, что существует такая конструкция. У меня было мало времени – единственное, что я успел узнать: такая серия мин действительно выпущена. Куда именно была направлена мина с этим номером – устанавливается.

– Какова наша задача, товарищ контр-адмирал? – спросил Саблин.

– Во-первых, – принялся загибать пальцы Федор Ильич, – определить, каким образом мины попадают в акваторию. Во-вторых, установить, кто этим занимается. Налицо – подлая провокация против России. Нас хотят рассорить с сирийским народом. Мол, русские, чтобы дестабилизировать обстановку в районе, контролируемом повстанцами, разбрасывают суперсовременные мины, на которых гибнут мирные суда. Сперва подорвался сейнер и погибли пять человек. Но кто знает, где завтра рванет подобная штука? Я уверен, что пропала целая партия мин и каким-то образом оказалась здесь, у сирийского побережья. Завтра на такой мине может подорваться любой корабль, любое судно, и жертв может быть куда больше.

– Всего два пункта… – задумчиво произнес Виталий, – «кто?» и «как?» Но вот «каким образом?» Нам нужно время, чтобы составить план действий, придумать легендирование.

Нагибин улыбнулся краешком губ.

– Об этом я уже позаботился. Вам придется переквалифицироваться в волонтеров – санитаров на плавучем госпитале, принадлежащем Сирии. У нас там есть свой человек. Сирийский военно-морской офицер. Только он один и будет знать о том, что вы засланные казачки. Медицинская помощь нужна всем. Поэтому повстанцы смотрят сквозь пальцы на то, что военный корабль – плавучий госпиталь, обслуживает население, проживающее на территории, которую они контролируют.

– Легендирование неплохое. Лишь бы у нас оставалось время на поиски и разведку.

– Об этом позаботится наш друг, – Нагибин положил на стол фотографию немолодого мужчины в военно-морской форме Сирии, – Сабах Диб. Он к тому же уроженец тех мест. Пользуется у земляков авторитетом, у него неплохая репутация. Полностью от обязанностей волонтеров он вас освободить не сможет, это вызвало бы подозрения. Но постарается загружать вполсилы. Действовать вам предстоит на территории, контролируемой повстанцами. Так что попадаться к ним в руки не стоит. Вот тогда уж точно получится как утверждает их главный военно-морской специалист – адмирал Хусейн Исмаль. Тогда у них к прочим доказательствам добавится неопровержимое – российские боевые пловцы сплавляют морские мины. Вас тут же продемонстрируют мировому сообществу на всех ведущих мировых телеканалах. У повстанцев, кстати, в последнее время появилось много бывших военно-морских офицеров, они переходят к ним пачками. Так что недооценивать их возможности не стоит. Они прекрасно знают акваторию, течения, донный рельеф.

– Задание в самом деле ответственное и сложное, – подтвердил Саблин. – Мы понимаем нашу ответственность. Престиж России поставлен в этой части света на карту. И мы не имеем права дать провокаторам его уронить.

– Кое-что мы можем сделать прямо сейчас. Я собрал информацию. – Нагибин протянул Виталию флешку. – На ней карты морских течений. Ориентируясь по ним, можно понять хотя бы примерно, откуда вынесло мину в залив, где расположена рыбацкая деревня.

Глава 3

В десяти километрах от порта Латакия в заливе белел пассажирский корабль «Царица Савская». Над кормой развевался флаг сирийских повстанцев. В лучшие времена он обслуживал туристов, принося владельцу немалые деньги. Но лучшие времена уже прошли. Захваченный в порту корабль перешел к командиру отряда боевиков Ахмаду Аль-Салиху, поскольку прежний владелец приходился сыном одному из министров в правительстве Асада. Аль-Салих не стал разгонять команду, он сохранил ее и даже увеличил жалованье.

Казалось бы, зачем может понадобиться прогулочный корабль полевому командиру, воевавшему исключительно на суше? Но Ахмад был сообразительнее многих своих братьев по разуму и оружию. Те довольствовались банальными грабежами, брали заложников. А у Аль-Салиха имелась и коммерческая жилка. Не зря он происходил из семьи уличного торговца. Отец с самого детства брал его с собой на рынки. Самый дорогой товар – это человеческая жизнь. Люди готовы расстаться с чем угодно, чтобы только сохранить ее. Командир отряда боевиков старался не участвовать в захватах заложников, не занимался работорговлей, удерживал от этого своих людей, хоть это и были самые популярные занятия среди полевых командиров. Ахмад понимал, что за такие проделки рано или поздно придется отвечать, срока давности по преступлениям против человечности не существует. Гражданская война закончится, новому правительству придется налаживать контакты с цивилизованным миром, и бывшие командиры, занимавшиеся похищением журналистов, иностранных специалистов, бизнесменов, станут разменной монетой в политической торговле с Западом.

Захваченный же корабль давал возможность заняться легальным и даже внешне благородным бизнесом. Сотни тысяч людей стремились покинуть охваченную войной страну. Уходить по суше было небезопасно. Правительственные войска останавливали беженцев, заставляли возвращаться. Боевики же нередко просто грабили. Самым надежным путем бегства являлся морской путь.

Ахмад Аль-Салих лично руководил погрузкой. Он в окружении своих боевиков стоял на берегу, на котором толпились женщины, старики, дети. Матросы с «Царицы Савской» удерживали на линии прибоя шлюпку.

На этот раз Ахмад решил обойтись без прессы. Зачем ему дурная слава? Деньги за перевозку морем в Турцию он брал немалые. Молодая женщина в черных одеждах с тремя маленькими детьми умоляла его:

– Пропустите меня и детей в шлюпку. Моего мужа убили головорезы Асада. У меня нет денег, чтобы заплатить. – Мать плакала, дети жались к ее ногам.

– Твой муж воевал? – спросил Ахмад.

– Он был учителем.

– Я не спрашиваю о профессии, – нетерпеливо перебил несчастную Аль-Салих. – Я спрашиваю, воевал ли он на нашей стороне?