Костер для инквизитора Мазин Александр
– А что было? – встрял туповатый Шест.
– А вот это не твое собачье дело,– ласково сказал Абрек.
– Стрелка? – уточнил Бухов.
– Уже забил.
– Поддержка нужна,– озабоченно произнес Митяй.– У Шифера одних боевых верблюдов десятка три.
– Поддержка будет,– заверил Абрек.– Чума.
– Тю-ю! – воскликнул Шест.– В жопу такую поддержку! Мне такая поддержка без надобности!
– А тебя никто и не спрашивает,– отрезал Абрек.– Закрой ротик и без моей команды больше не открывай. Ясно?
– Ну,– буркнул Шест обиженно.
– Не подстава? – обеспокоился Митяй.
– Если подстава, значит, нас уделают,– Абрек бесшабашно махнул рукой.– Стрелка сегодня. В шесть, на сорок седьмом километре.
– Хорошее место,– одобрил Митяй.– Тихое.
– Угу. Чума поставит троих, от нас – четверо. Я, Дед, Митяй…
– Я пойду,– сказал Ласковин.– Возьмешь?
Долги надо возвращать.
– Без вопросов!
«Вот змей,– подумал Андрей не без восхищения.– Знал ведь!»
– Хвосты вверх, братва, прорвемся! – бодро изрек Абрек.
– С Лаской-то – без вопросов! – Митяй заметно повеселел.– Броник одевать?
– Одевай, одевай,– проворчал Дед.– От стрелки до перестрелки, сам знаешь!
Ласковин бронежилетом побрезговал. Кевлар не всякую пулю держит, а в титановом особо не попрыгаешь – тяжелый. Поехали на Митяевой тачке. Абрек с Дедом шли впереди, на таком же бездорожном монстре. По дороге Ласковин попытался вызнать подробности о других участниках рандеву. Из любопытства. Митяй выдал, что знал. Шифер ходил когда-то под Марышевым. После известных событий откололся, выжил и застолбил свой участок. Гонит наркоту из Азии в Питер и дальше. До сих пор не борзел. А вот Чума всегда борзел сверх меры. Зря Абрек с ним законтачил, позвонил бы Гришавину. Гриша, правда, без Берестова часть крутизны потерял. Тут Митяй подмигнул Ласковину.
– Не я это,– сердито сказал Андрей, но старый кореш Коля Митяев не поверил.
Часть крутизны Гришавин потерял, но того, что осталось, на Шифера с лихвой хватит. А Чума – подлец и садист. Лучше со скорпионом корешиться, чем с ним.
– Ты, Ласка, глаз с него не спускай – на любую подлянку способен.
– Присмотрю,– пообещал Андрей.– Не бойся.
– Легко сказать, не бойся,– проворчал Николай.– Если Чума сыграет на пару с Шифером – их будет вдвое против нас.
– Митяй, мы же профессионалы,– укорил Андрей.– Нам ли бояться зэчья?
– Зэк зэку – рознь,– возразил Митяй.– Сам знаешь. Сколько наших попало на зону, когда совки федерацию карате громили.
– Ладно,– поморщился Андрей.– Бог не выдаст, свинья не съест.
Сам-то он не боялся ничего. Орган страха у него атрофировался еще в лешиновские времена. А может, Хан отбил?
Приехали вторыми. На точке уже стоял навороченный «мерс», у которого ошивались трое. Здоровенный амбал с собранными в хвост патлами, весь в коже и железках, блондинистый качок, и высокий смугляк в длиннополом фасонистом пальто.
Митяй затормозил.
– Чума,– сказал он.
– Который?
– Нерусский.
Андрей, впрочем, сам угадал, кто из троицы опасней. Ладно, будем держать.
– Спортсмен? – хвостатый амбал сунулся к Ласковину.– Здоров, братила!
– Здорово,– Андрей снизу вверх поглядел на здоровяка, пытаясь вычислить, каких он мастей. Брюхо на два ящика пива, щетина на роже. Натуральный хряк. На бандюгана, вроде, не похож. Скорее на американского уличного безобразника, каких в кино показывают.
– Харлей я!
Однако!
– Байкер, что ли?
– Ну! – кабанье рыло растянулось в ухмылке.– Видал, видал, как ты его киданул.
– Кого? – удивился Ласковин.
– Да Хана! Молодец! А меня бы смог?
Ласковин промолчал.
– Ну нормально, я-то – покрупней! А ты молодец! – сочно хлопнул Ласковина по спине.
– Харлей,– негромко произнес Чума.– Усохни. Все нормально, Абрек?
– Путем. Ага, едут.
По грунтовке пылил кортеж из трех машин. Разъехались веером, тормознули. Дверцы разом открылись, вывалило человек восемь.
– Шифер,– Митяй показал на одного из вновь прибывших.
– Бля! – с ходу закричал Шифер.– А эта прошмандовка что тут делает? Абрек!
– Ты фильтруй базар, Шифер,– зло бросил коренастый блондин.
Сам Чума промолчал.
– Не,– гаркнул Шифер.– Так порядка не будет. Абрек, что за дела?
– А дела такие, что у меня к тебе претензии. Ты моего клиента вскрыл. Нехорошо.
Абрек шагнул вперед. Быки Шифера тут же подвинулись к главарю, но тот дал отмашку.
– Абрек,– сказал он.– Клиент твой – реально мой. Конкурентов на своей территории я не потерплю.
– Контейнер был чистый,– возразил Абрек.
– Угу,– ухмыльнулся Шифер.– Ханки на шесть косарей.
– У меня другие сведения,– отрезал Абрек.
Чума нехотя отвалился от машины.
– Шифер,– уронил он.– Это был мой товар. Какого хрена ты потянул к нему грабки?
– Вот это вариант! – прошептал Митяй.
– Ах ты козел! – тонким противным голосом выкрикнул Шифер.
Чума дернул из кармана пистолет. Между ним и Шифером стоял Абрек, но это не представляло для Чумы проблемы. Лишний выстрел…
Ласковин опередил его на долю мгновения. Прыжок, захват, удар – рука Чумы хрустнула, переломившись в локте,– и хлесткий сюто ребром ладони по горлу. Краем глаза он поймал еще один направленный на него ствол, прыгнул, с переворотом упал на жухлую траву. Пуля прошла над ним и с визгом отрикошетила от бронированного стекла «Мерседеса». Андрей выбросил ногу, подсекая стрелявшего, а когда тот упал, добил мощным ударом в висок, подхватил упавший револьвер, крутнулся на месте… ему никто уже не угрожал. Абрек, хоть и отреагировал с некоторым опозданием, но шиферовских «быков» опередил, взял на мушку. Бывалый Дед навел куцый ствол «узи» на компаньонов Чумы.
– Э, ты, слышь, спрячь бульдога,– нервно сказал один из шиферовских.– Зырь, мы ж спокойно стоим.
Пистолета в руке Абрека он не опасался. Потому что у Абрека лицо было д р у г о е.
– Круто,– сипло высказался Харлей.– Ну ты выдал, Спортсмен! Ну ты отморозок!
Ласковин не ответил. Мозг его постепенно переваривал происшедшее.
– Так,– взял инициативу Абрек,– не знаю, какая из двух сук хотела меня грохнуть, но если у кого осталось желание – вперед!
Желания ни у кого не было.
Мокрый, как мышь, Васек судорожно тискал пистолет в кармане пальто. Ребристая рукоять, вопреки обыкновению, не прибавляла уверенности. Однажды Васек уже схлопотал пулю. Выжил. Но страх остался.
Харлей, игнорируя Дедов «узик», подошел к Чуме, наклонился, пощупал шею.
– Вроде чо-то есть,– сообщил он не слишком уверенно.
Митяй шагнул к своей машине, вытянул из-под сиденья «калашников», бросил Абреку. Тот поймал левой рукой, сунув пистолет в карман («узик» Деда переметнулся на шиферовских), щелкнул флажком, устанавливая на огонь очередями, и хладнокровно нажал на спуск. Никто из шиферовских даже дернуться не успел. Пули АК прошили их, одного за другим, аккуратней, чем кладет строчку швейная машинка. Абрек неторопливо двинулся вперед, подошел к каждому и каждому разнес голову, методично сплевывая короткие очереди. Включая Шифера. Таким Ласковин Абрека еще не видел.
Когда директор «Шлема» (автомат на боевом взводе) повернулся к Ваську, тот стоял ни жив, ни мертв. Но Абрек лишь дернул стволом в сторону трупов:
– Загрузите их в машины.
Васек и Харлей поспешно выполнили команду. К ним присоединились Митяй и Дед. Абрек повернулся к Ласковину.
– С меня,– лаконично сказал он.
Андрей махнул рукой: пустое, сочтемся. К мочилову он отнесся равнодушно. Игра идет по бандитским правилам. Абрек их лучше знает.
Трупы перетащили. Абрек швырнул в одну из машин автомат.
– Васек,– позвал Абрек.– И ты, Харлей. К вам претензий нет. Этого,– кивок на лежащего Чуму,– заберите, но… Лопата есть?
– Имеется,– отозвался Харлей.
– Вот и хорошо. Завтра – ко мне в офис. Поговорим. Вы – ребята хорошие, поработаем.
– Бля буду,– выдохнул Васек, захлопнув дверцу «Мерса» и впервые почувствовав себя в безопасности.– Думал, шлепнет!
– Пронесло? – жизнерадостно спросил Харлей. И, не дожидаясь ответа: – Да, Васек, и меня тоже!
Васек удивленно поглядел на компаньона. Вот уж не похоже было, что тот испугался.
– Давай, газуй,– поторопил Харлей.– Пока он не передумал.
Но здесь, за бронированными дверцами, Васек чувствовал себя куда спокойней.
– Все ништяк,– успокоил он.– Кто братве о крутизне его расскажет, если не мы?
– Думаешь? – протянул Харлей.– А ведь у Шифера кореша остались. Не пойдут против Абрека?
– Против Абрека, может, и рискнули бы,– отозвался Васек.– Но есть еще Спортсмен. И Гриша. Просекаешь?
Грохнуло, когда «мерс» отъехал уже на километр. Харлей глянул через заднее стекло, но пламени не увидел – деревья заслоняли. Васек свернул в лес, остановился.
– Бери жмурика,– велел он и полез в багажник за лопатой.
Яму вырыли на совесть, в рост. Благо, земля оказалась рыхлая.
– А ты здорово лопатой орудуешь! – отметил Харлей.
– А то! Шесть лет на кладбище отпахал. До зоны. Скидавай его вниз.
– Нехорошо как-то,– пробормотал Харлей.– Он же еще живой.
Васек взмахнул лопатой, лезвие с хрустом проломило черепную кость.
– Делов-то,– добродушно сказал Васек.– Ну, бери его за ноги!
Глава девятая
Альбина сняла пиджак и расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Не из кокетства, а потому что жарко.
«Зря я столько выпила»,– подумала она.
Похититель словно забыл о ней. Расстелил на полу большой лист ватмана, принес откуда-то полиэтиленовый пакет и вытряхнул его содержимое на бумагу. Альбина не сумела сдержать восклицание.
В пакете были деньги. В основном рубли. Много. Аккуратные упаковки и мятая россыпь. Вошь быстро рассортировал купюры (доллары – отдельно), крупные перехватил резинками – точь-в-точь как банковский кассир – мелочь сгреб обратно в мешок, пачки, еще раз подмигнув Альбине, бросил в картонный ящик из-под телевизора, стоящий у соломенной «кухонной» занавески.
– Посуда – на тебе,– сказал он.
Альбина сердито дернула головой, но встала и пошла на «кухню». Кто их знает, психов: вдруг зарежет, если она откажется?
Проходя мимо ящика, не удержалась, заглянула внутрь. Пачки денег, наших и зелени, лежали грудой. Десятки пачек, а может, и сотни. Предпринимательское сердце Альбины Сергеевны защемило от такого количества праздных денег. Но тут же на ум пришли собственные проблемы. Если завтра он ее не отпустит… Господи, если он ее завтра отпустит, это будет просто приключение. Даже интересно. А если нет?
Альбина терла губкой тарелки (даже забыла, когда последний раз этим занималась) и старалась выгнать вообще все мысли. Чтобы вместо них в голове клубился желтый приятный туман.
Альбина почувствовала на себе чей-то взгляд и оглянулась.
Широко расставив кривоватые лапы и палкой вытянув хвост, с табурета на нее пристально смотрел огромный полосатый кот самого помоечного облика. И выражение его вытянутой морды нельзя было назвать дружелюбным.
– Здравствуй, кошище,– поздоровалась Альбина, протягивая руку.– Кис-кис.
Кошек она любила.
Полосатый тоже поднял лапу, но с противоположными чувствами. А чтобы у Альбины не осталось сомнений на его счет, прижал уши и противно зашипел.
– Не бойся, дурачок,– ласково укорила Альбина.– Мы ведь с тобой оба узники.
– Он – нет!
Женщина вздрогнула от неожиданности. Вошь появился внезапно, словно возник из воздуха.
– Пардус – вольный бродяга,– хозяин подземелья бесцеремонно спихнул кота с табуретки и сел на нее сам.– Приходит и уходит, когда захочет. Здесь две вентиляционные шахты. Человек застрянет, а коту – в самый раз.
Пардус стоял рядом и оскорбленно дергал хвостом.
– Наташ, ты что, сердишься на меня? – спросил Андрей.
– Нет,– отстраненно сказала Наташа.
Ласковин прикрыл глаза… и увидел обочину грунтовки. И Харлея, волокущего за ноги труп со снесенным черепом.
«Чувствует?» – подумал он.
– Слава звонил,– тем же отстраненным голосом произнесла Наташа.– Сегодня зайдет. После четырех.
«Это не я их убил,– Ласковин посмотрел на свои руки. Руки как руки. Человеческие.– Это не я».
«Но мог бы и ты»,– мелькнула мысль.
Прабабушка с портрета смотрела на него неодобрительно. Что, сударыня, в ваши времена убивали деликатнее? Маленькая, почти бескровная дырочка от рапиры, да?
Ласковин потянулся к телевизионному пульту, но передумал. Встал, подошел к зеркалу. Представил бороду, волосы скобкой, шнурок поперек лба…
«Ты – владыка».
Вот двойник понял бы. И одобрил. А отец Егорий?
Наташа на кухне включила воду. Посуду моет? Что-то не так.
Чуть позже сообразил, что именно. Наташа не пела. А она ведь всегда поет, когда моет посуду. Блин!
Рука Андрея протянулась через Наташино плечо, завернула кран.
– Я сам помою,– сказал он.– После.
Подал ей полотенце, увел в комнату, посадил на тахту, рядом, обнял ласково.
– Наташенька, родная, что стряслось?
Наташа попыталась спрятать лицо, но Андрей не дал. Бережно взял ладонями, повернул к себе, заглянул в черную синеву глаз.
– Ты плачешь?
Сердце сжалось, в груди стало пусто.
– У Сергея Сергеевича дочь пропала.
Мгновенное облегчение – не из-за меня! – тут же сменилось раскаянием: Наташе плохо!
Андрей не сразу, но вспомнил. Сергей Сергеевич Растоцкий, Наташин учитель.
– Успокойся, родная,– проговорил он.– Ты же знаешь, дочки – это по моей части.
– Нет!
Сглаживая резкий ответ, Наташа потерлась о его фланелевое плечо.
– Она не с какими сатанистами не связывалась. Просто пропала, и никаких следов. Машину пустую нашли.
– Чем она занимается? – спросил Ласковин.
– Фирма у нее. Всякие кожаные вещи, пояса, жилеты. Не ширпотреб, красивые.
Привычный уверенный голос друга принес облегчение. Может, и вправду Андрей сумеет помочь? Он же все может.
Андрей размышлял не больше минуты.
– Одевайся, малыш,– сказал он.– Поедем к твоему учителю.
– А Слава?
– Мы успеем. А не успеем – позвоним. Это не проблема.
Сергей Сергеевич Растоцкий чем-то походил на кузнечика. Высокий, тонкий, изящный. Маленькая, прямо посаженная голова, походка, которая вызывает в памяти ипподром и тренеров, прогуливающих сухоногих нервных лошадей. Просторная комната, белый кабинетный рояль, подлокотники кресел с львиными головами. Афиши. Фотографии. На фотографиях – феи пуантов и пачек, «черные лебеди» и блестящие испанские мачо.
Растоцкий поцеловал Наташу, протянул руку Ласковину. Познакомились.
«Хорошо держится»,– подумал Андрей.
Хозяин позвонил в колокольчик. В дверях возникла седенькая старушка.
– Олюшка, нам чаю с бутербродами. Или вы, Андрей, предпочитаете кофе?
– Чай, это хорошо,– кивнул Ласковин.– Мы по делу, Сергей Сергеевич.
Растоцкий бросил быстрый взгляд на Наташу.
– Да, я слушаю вас.
– Сергей Сергеевич, Наташа мне рассказала о… вашей дочери. Если вы не против, я хотел бы ее поискать.
– Спасибо,– сухо произнес Растоцкий.– Ее уже ищут.
– Дядя Сережа,– вмешалась Наташа.– Андрей действительно может помочь!
Растоцкий помолчал, раздумывая. Потом кивнул.
– Что ж,– сказал он.– Хуже не будет. А, чай, спасибо, Олюшка. Пейте, Андрей, а я пока буду рассказывать.
Ласковин надкусил бутерброд, пригубил чай. Чай ему понравился. Растоцкий – тоже.
– Аля пропала два дня назад. Выехала из офиса домой… и не доехала. На следующий день мне позвонил ее сотрудник: Аля не пришла на важную встречу. Дома ее тоже не было, она живет отдельно,– пояснил Растоцкий.– И где она, никто не знал… Я обратился в милицию…
Андрей улыбнулся. Чуть заметно, но Растоцкий уловил:
– Я понимаю вашу иронию, Андрей. И знаю, что пропавших начинают искать не раньше, чем на третий день. Но я обратился не к участковому, а прямо в Управление. У меня хорошие связи. Так что спустя два часа они уже нашли.
К сожалению, не мою дочь, а только ее машину. Два дня – не такой уж большой срок, Андрей. Я… – Он помедлил.– Я чувствую, что она жива. Это звучит странно…
– Почему же? – возразил Ласковин.– Предчувствию я доверяю больше, чем милиции. Скажите, у нее большая фирма?
– Затрудняюсь сказать. Но предупреждая ваш вопрос: я не слышал, чтобы у нее были связи с криминальным миром. И ее сотрудники говорят то же. Она никому ничего не должна.
«Проверим»,– подумал Андрей.
– Можно взглянуть на ее фотографию?
– Наташенька, принеси, пожалуйста, синий альбом.
Наташа поднялась и выскользнула в соседнюю комнату. В этой старой просторной квартире подруга Андрея казалась такой же естественной, как кресла с львиными ручками.
«А она здесь – как дома»,– ревниво отметил Ласковин.
Растоцкий словно угадал его мысли.
– У мужчины в жизни бывает только один настоящий друг, Андрей,– сказал он.– Для меня таким другом был Тимур Аршахбаев, отец Наташи.
Ласковин перевел взгляд на увешанную фотографиями стену.
– Его здесь нет,– ответил на невысказанный вопрос Растоцкий.– То, что мне действительно дорого, я не выставляю напоказ.
Андрей кивнул. Это он понимал.
Вернулась Наташа. Положила на колени Ласковина открытый альбом.
– Вот она.
Цветная фотография. Смеющаяся черноволосая женщина на капоте белого автомобиля. Загорелые крепкие ноги, длинные черные волосы, круглые голые плечи. Ласковин посмотрел на Растоцкого, сравнивая. Дочь мало походила на отца.
Наташа перевернула лист.
Очень серьезная женщина за компьютером. Волосы собраны и оплетены бархатной лентой. Длинная сильная шея напряжена, губы приоткрыты. Андрей не рискнул бы назвать женщину красивой, но привлекательной – безусловно.
Еще одна фотография: вышка для прыжков в воду, прогнувшийся трамплин. Дочь Растоцкого вскинула руки, ноги чуть согнуты, лицо сосредоточенное. Мастерски пойманный миг.
– Достаточно,– остановил Андрей.– Я запомнил.
Растоцкий улыбнулся.
– Ее снимал настоящий художник,– произнес он.– Для меня. И для нее.
– А что-нибудь попроще?
– Разумеется,– кивнул Сергей Сергеевич.– Я дам вам обычную фотографию, перед уходом. Я только хотел, чтобы вы познакомились с моей дочерью, Андрей.
– Мы еще познакомимся по-настоящему,– заверил Ласковин.
Слишком много жизни было в этой женщине, чтобы поверилось в ее смерть.
Они вернулись домой до прихода Зимородинского. Андрей сразу же набрал номер.
– Капитана Саэтдинова.
– Майора Саэтдинова,– поправил взявший трубку мужчина.– Минуту.
Читать бесплатно другие книги:
