Радио Cвобода как литературный проект. Социокультурный феномен зарубежного радиовещания Колчина Анна
«Свобода» и окрестности
В 2014 году власти Нью-Йорка приняли решение о переименовании улицы в Квинсе в честь русского писателя Сергея Довлатова. 63rd Drive, на которой жил писатель, отныне будет называться Sergei Dovlatov Way. Так решила общественность, то есть люди Нью-Йорка, говорящие, пишущие и думающие по-русски. Казалось, вот уже более двадцати лет, как конфликт внутри одного языка, который французский философ Ролан Барт описывал как встречу «двух сознаний» (близкого к Власти, причастного Власти – и безразличного, не расположенного к Власти, предлагающего критическую альтернативу), преодолен. «Русское зарубежье» и «русская почва» не разделены больше железным занавесом и «глушилками», а Довлатов и многие его коллеги с Радио Свобода – признанные русские классики (их тексты включены в программы для чтения).
Но драматические события 2014 года на Украине, информационная война в медиапространстве двух стран, язык и культура которых, не говоря уже о просто человеческих и родственных связях, вроде бы не могли стать, но стали орудием противостояния, напряженная полемика о новой эмиграции, поиск внутренних врагов («пятая колонна»), противопоставление российских и западных ценностей, вернувшаяся агрессивная риторика войны делают актуальным разговор о мировоззренческом и языковом (в бартовском, философском смысле) конфликте внутри самого русскоязычного сообщества. Без «глушилок» и железного занавеса. В ситуации глобального информационного и онлайн-противостояния. Тем важнее прочесть книгу, которую вы держите в руках.
Она не про «вражеское» радио, хотя это часть жизни советских людей, связанная с «голосами» («есть обычай на Руси ночью слушать ВВС»), часть нашей общей истории. Она не только про известных писателей у микрофона радийного «тамиздата». Эта книга и про то, как зарубежное радио на русском языке стало пристанищем для части культуры русского мира.
Голоса и тексты писателей нескольких волн эмиграции, звучавшие в эфире Радио Свобода, не только сохранены и возвращены Родине, но сегодня уже принадлежат к литературному наследию русской и мировой культуры. Этот социокультурный феномен РС, не свойственный никакому другому радио в мире, – в центре внимания автора.
Радио – живой и сложный организм. В условиях же, когда его сотрудниками или авторами становятся политические эмигранты, диссиденты и даже нобелевские лауреаты, а после распада СССР и изменения мировых политических координат наступает кризис системы иновещания: радио неустанно реформируют, пытаясь приспособить к новым реалиям, – в таких условиях редакционная политика становится почти искусством.
Вот почему так увлекательно читать главы о том, как в течение 60 лет менялась концепция радио. Ключевая тема времен начала холодной войны – непримиримая борьба с советской властью (50-60-е годы). Стержневая тема следующей эпохи – тема прав человека и осознание того, что советскому режиму «противостоит жизнь во всей ее сложности, глубине и непредсказуемости» вне идеологии (70-80-е годы). Со времени перестройки в фокусе редакционной политики – универсальные общечеловеческие ценности: свобода, права человека, просвещение, гуманизм (90-е годы XX – начало XXI века).
Радио Свобода больше полувека обеспечивало работой эмигрантов из Советского Союза. 30 тысяч пленок с голосами писателей, драматургов и поэтов вряд ли будут расшифрованы и изданы в ближайшее время, хотя могли бы стать дополнением к полным собраниям сочинений тех, кто некогда был запрещен на родине. В книге А. Колчиной вы найдете впервые расшифрованные и опубликованные тексты программ с участием А. Толстой (младшая дочь Л. Толстого), писателей Г. Газданова, В. Некрасова, В. Максимова, А. Галича, А. Кузнецова и др. (разумеется, это лишь малая часть, отобранная автором). Радиофельетон Войновича. Эссе Галича о выставке Шагала. Беседы Довлатова с Бродским. Авторская колонка Вайля о русском языке или о кино… Это не только литературное, но и уникальное эфирное (в том числе журналистское) наследие. Потому что радио отвечало «акустической природе таланта» многих авторов Свободы. Писатели не только вынужденно (для заработка), но и с удовольствием работали у микрофона. «Голос был… почерком» (А. Генис о Довлатове).
Анна Колчина – недавняя моя студентка, а потом и аспирантка. Из поколения тех, для кого свобода в кавычках и без – не запретный плод. В конце 80-х, когда «голоса» перестали глушить, Аня еще не ходила в школу. Сегодня Колчина – перспективный молодой художник, подающий надежды документалист (у ее дебютного фильма – отличная фестивальная судьба), способный исследователь (эта книга выросла из диссертации «Социокультурный феномен РС в информационном пространстве», защищена на факультете журналистики МГУ), увлеченный преподаватель (НИУ ВШЭ). Теперь перед нами – первая книга Колчиной, написанная на стыке исследования и публицистики. Автор соединила анализ научных источников и эфирных архивов (в научный оборот впервые вводятся материалы, никогда ранее не публиковавшиеся) с документальными заметками и интервью с сотрудниками разных поколений. Очень важно, что исследователь, при всем почтении к драме русской эмиграции и неоднозначной истории американского радио (связь со спецслужбами, контрпропаганда), свободна от взгляда на Свободу как на мемориал. В ее тексте нет простых схем и категоричности. Мне кажется ценным, что в книге на примере анализа программ и авторских текстов показано, как в эфире и его «окрестностях» вырабатывался общечеловеческий принцип вольного звучания слова и свободного разговора, в котором государство не ставится выше человека.
Текст дает представление о духе РС, о неотъемлемой части эфирной «свободовской» культуры, связанной с литературной традицией. РС всегда отличала уважительная манера речи – когда слушатель-читатель-зритель признается умнее той ситуации, что описывается в эфире, когда аудитория сопричастна звучащему и включена в обсуждение сложного. Фиксация процесса нашего общего поиска, брожения «от» и «к» свободе – еще одно достоинство этого текста. В книге через историю РС открывается не только мир «тамиздата» (эмигранты разных поколений, «осколки» страны из всех эпох), но его новое «лицо» – целое поколение более-менее благополучно работающих в Праге и в Москве уже не советских, а российских граждан. Кстати, люди по обе стороны микрофона – и работающие, и слушающие – это, как правило, люди «несогласные» – сомневающиеся и думающие. Несогласные в том смысле, что у Солженицына, Довлатова и Бродского были взгляды, тексты и стихи, которые не совпадали с представлениями и идеалами как кремлевских, так и вашингтонских обитателей, а иногда и многих соотечественников.
Книга Ани Колчиной – опосредованно и моя благодарность многим и многим людям, учившим и помогавшим мне и в журналистике, и на академическом пути (на Свободе и в МГУ я проработала больше 20 лет). Единомышленникам, друзьям, моим ныне работающим и уже ушедшим от нас радийным коллегам, слушателям Свободы и нашим, теперь уже общим с автором книги, студентам факультета медиакоммуникаций НИУ ВШЭ. Благодарность – с уважением к драматическому и богатому прошлому русского зарубежья, к духу и именам Радио Свобода.
Сотрудники Свободы во все времена шутят, что они работают на ее закрытие. Рухнула империя, давно уже нет прежней страны, выросло поколение, которое плохо понимает, что такое «глушилки» и «невозможность» выехать за границу. Россия выбрала рыночную экономику – и с зигзагами, но движется по демократическому пути. Трансформировалась и вновь набухло глобальное противостояние мировых игроков, новым содержанием наполняются понятия «пропаганда», «враги», «пятая колонна». Отошло в историю слово «диссидент», и вошло в обиход нелюбимое академическим сообществом словосочетание «креативный класс», который, уже в новых обстоятельствах открытого мира, выбирает между мобильностью (учусь и работаю там, где комфортно и перспективно) и эмиграцией (вынужденно уезжаю). Да, раздвинулись всяческие границы, цифровая революция изменила все, радио превратилось в видение. Но трудное движение в пространство свободы не стало менее драматичным, и выбор по-прежнему непрост.
Однажды интервьюер спросил у моего замечательного «свободовского» коллеги Петра Вайля: «Что такое для вас свобода?». Вайль ответил: «Свобода первична, свобода – это и есть точка отсчета, от которой идет все остальное».
Время РС, может, когда-нибудь и закончится, время свободы – никогда.
Анна Качкаева,
профессор НИУ ВШЭ, медиааналитик
Введение
В 2013 году Радио Свобода[1] исполнилось 60 лет.
На протяжении более чем полувека Русская служба радио изменялась в огромной степени в зависимости от трансформаций в российской истории. Эфир РС отражал, с одной стороны, социально-политические события в стране, а с другой – отношение авторов и руководства радио к роли РС в информационном пространстве России. В первой половине 1990-х годов американской администрацией обсуждалось полное закрытие радиостанции, но в итоге было принято решение «выдвигаться на новые рубежи» и открыть московское бюро. Кроме того, в 1995 году штаб-квартира Свободы переехала из Мюнхена в Прагу.
Джин Сосин, участвовавший в создании радиостанции в 1952 году и работавший в нью-йоркском программном центре, в своей книге «Искры Свободы»[2] (мемуарах, наполненных богатейшими подробностями об истории РС) вспоминает начало 1990-х годов. 27 августа 1991 года указом президента Бориса Ельцина о РС предписывалось «разрешить дирекции независимой радиостанции открыть постоянное бюро в Москве с корреспондентскими пунктами на территории РСФСР»[3]. В марте 1993 года в Москве, в Центральном доме литераторов прошел прием в честь сотрудников радио. Приглашение принял и Ельцин, но приехать не смог, его пресс-служба передала поздравление, в котором говорилось: «Трудно переоценить значение вашего вклада в разрушение тоталитарного режима в бывшем Советском Союзе. Не менее важны ваши усилия и сейчас – по информированию российских радиослушателей о событиях в нашей стране и за рубежом»[4]. Авторы Свободы привыкли шутить: «мы работаем на собственное закрытие» (имея в виду, что «похороны» радио будут означать завершение миссии Свободы на территории России и «наступление демократии»[5]). Но, надо полагать, на современном этапе российской истории у Свободы большое будущее.
Рассматривать вещание РС[6] вне идеологического контекста достаточно сложно, но нельзя отрицать, что эта русскоязычная американская организация, как и эмигрантские газеты и журналы, сохранила для нас произведения русских писателей, и часто именно благодаря Свободе мы сегодня знаем их имена. Архив радио состоит из почти 30 тысяч пленок с записями голосов писателей русского зарубежья. Многое не издано (и вряд ли появится в ближайшее время). Хотя эти передачи (эссе, комментарии, дневники, репортажи, беседы) писателей у микрофона могли бы заслуженно дополнить уже вышедшие собрания сочинений некогда запрещенных авторов.
Представленная книга основывается на научном исследовании, проведенном в кандидатской диссертации[7], где впервые эфир РС рассматривался в контексте наследия литературы русского зарубежья. В книге обобщаются выводы и результаты исследования, анализируется обширный эмпирический материал: интервью автора с сотрудниками РС и архивные записи. Большинство текстов передач, имеющих историческую и литературоведческую ценность, воссозданы автором по архивным звукозаписям, некоторые опубликованы впервые. Среди них: беседы критиков русского зарубежья Георгия Адамовича и Владимира Вейдле, выступления Бориса Зайцева и Гайто Газданова, воспоминания Иосифа Бродского об Анне Ахматовой, первое интервью Александра Галича в Америке, радиоэссе для программы «Писатели у микрофона» Василия Аксенова, Сергея Довлатова, Владимира Войновича, Владимира Максимова, Виктора Некрасова. Книга, конечно, не охватывает всего уникального контента, упущены некоторые имена и вопросы, которые поднимались писателями у микрофона Свободы, но автор, выбирая программы, прежде всего руководствовался их значимостью для сохранения и продолжения русской литературной традиции. Перечислены основные темы и названы самые известные (современной аудитории) писатели, благодаря которым мы можем сегодня рассуждать о РС как о социокультурном феномене в информационном пространстве СССР, а затем России. Особое внимание уделяется периоду РС с середины 1990-х до 2014 года, который никогда ранее не исследовался, в том числе и в контексте русской литературной традиции, прослеживаются основные тенденции в работе современного РС, их связь с исторической традицией станции. Отражены взгляды современных сотрудников на историю Свободы. Определению специфики работы московского бюро станции способствовали собственные наблюдения автора в период работы корреспондентом в московском бюро Свободы в 2005–2009 годах.
Итак, в 2013 году РС исполнилось 60 лет. С 1999 года в штаб-квартире радио в Праге идет сложный процесс перевода старых пленок в цифровой вид. Объем архива фонозаписи Русской службы составляет около 30 тысяч пленок[8].
К юбилею радиостанции историк, сотрудник РС Иван Толстой в рамках своей программы «Поверх барьеров» подготовил циклы архивных передач «Новое десятилетие» и «Наши 80-е» с участием писателей, работавших на Свободе[9]. Новое звучание старых архивных записей, в случае с РС – записей уникальных, это одно из самых интересных направлений современного РС. Наиболее активно с архивными материалами РС работают историки Иван Толстой и Владимир Тольц, используя их в формировании новых программ и актуализируя таким образом историческое содержание. Аудитория РС, в свою очередь, знакомясь с архивом, возвращает для себя культурное наследие XX века.
Слушать эти записи, так же как и весь эфир РС, можно только через Интернет[10] и на коротких волнах.
К началу 2012 года РС в российском эфире – общественно-политическое радио, не пропагандирующее курс российского истеблишмента и не заинтересованное в развлекательном вещании. Но в сентябре 2012 года американской администрацией станции, стремившейся провести реформы и привлечь молодую аудиторию, была проведена крайне неудачная реорганизация Русской службы, и в результате новой редакционной политики большинство сотрудников московского бюро РС было уволено. Руководством не была продумана и сформулирована концепция. Радио стало стремительно терять свою аудиторию как в эфирном, так и в интернет-пространстве.
Несколько месяцев российские правозащитники, журналисты и слушатели пытались повлиять на решение американской администрации. Людмила Алексеева, постоянный автор РС с 1977 года, выступила на круглом столе, посвященном реформе РС, в котором участвовали уволенные сотрудники РС, правозащитники и американское руководство станции. Обращаясь к президенту радиостанции Стивену Корну, она говорила: «По вашим словам, станция не должна работать так, как работала последние 60 лет. Хотя она соответствовала своему названию и ее уважали за это название в этой стране… Я считала, что работаем мы правильно. Вы говорите, что работать надо иначе, потому что мир изменился, конечно, и наша страна изменилась, но ведь и мы изменились вместе с нашей страной, и те люди, которые работали на Свободе, тоже за эти 20 лет изменились. Поверьте, мы чувствуем своих слушателей лучше, чем вы, не умеющие говорить на нашем языке, может быть, даже желающие изо всех сил сделать Свободу прекрасной радиостанцией… Мне казалось, что Свобода интересна, имеет свою нишу, своих слушателей. Я ничего не слышу про знаменитую концепцию, которая легла в основу нового вещания. В чем она состоит? Вы можете мне объяснить, ради чего вы убили старую Свободу? О чем будут говорить новые фрилансеры, о чем мы не говорили? О чем они будут молчать, о чем мы не молчали? В чем состоит концепция?»[11].
Уволенные сотрудники московского бюро создали свой сайт «Радио Свобода в изгнании», а эпиграфом выбрали слова Нины Берберовой: «Я не в изгнании, я – в послании». Известно, что деятели первой волны эмиграции, многие из которых в 1950-е годы стали сотрудниками радиостанции, восприняли как заповедь эти известные слова, принадлежавшие Нине Берберовой, но часто приписываемые кругу Мережковского и Гиппиус. Сотрудники связывали проводимые реформы с тем, что американское руководство станции на протяжении последних нескольких лет стремилось сделать контент РС «общедоступным», т. е. превратить РС в «народное радио», стремясь увеличить и «омолодить» аудиторию. «Нам важно, какие люди нас слушают, кто это… С начала своего существования радио обращалось к советским людям, которые способны принимать решения, занимать общественную позицию… Мы не обращались к элите, мы работали для обычных людей. Именно их надо было убедить в том, что они живут не той жизнью, которой могли бы жить… Русская служба всегда стремилась быть абсолютно штучным товаром… Штучным товаром в том смысле, что это не было пересказом чьих-то мнений. Мы подбирали, о чем говорить… Штучность проявлялась в подборе людей у микрофона. Поэтому в редакцию звали самых талантливых, умеющих сложное облечь в простую форму РС – интеллектуальное радио. После драматических событий осени 2012 года слушатели писали: “Мы потеряли вас”», – рассказывает Иван Толстой[12].
Вскоре, в январе 2013 года, Стивен Корн подал в отставку, и Американский совет управляющих по вопросам вещания США (Broadcasting Board of Governors, BBG)[13] эту отставку принял. В конце апреля с РС ушла неудачно руководившая редакцией с момента увольнений журналистов Маша Гессен[14], обещавшая реформировать РС и привлечь новую аудиторию, но ровно через семь месяцев покинувшая РС[15]. Новым президентом радио был назначен Кевин Клоуз, в 1994–1997 годах уже возглавлявший РС.
В мае 2013 года многие сотрудники, уволенные в сентябре 2012 года, вернулись на РС. Но вернулись уже не на радио, а в современную конвергентную редакцию (в офис со специально оборудованными телестудиями, новыми технологическими возможностями). 10 ноября 2012 года РС прекратило свое вещание в российском радиоэфире на средних волнах (как это было предписано российским законодательством для иностранных СМИ в российском информационном пространстве) и перешло в Интернет. Здесь необходимо еще раз отметить, что РС является некоммерческим, т. е. не содержит рекламы, и существует в рамках довольно небольшого бюджета, полностью выделяемого Конгрессом США, который, в свою очередь, в редакционную политику РС не вмешивался, что и позволило радио сформироваться как уникальному источнику свободной демократической мысли.
Политический обозреватель РС Михаил Соколов, сотрудник московского бюро с 1990 года, считает, что до последнего времени РС удавалось иногда сказать больше, чем могли себе позволить российские средства массовой информации: «В последнее время было желание что-то изменить. Трансформировалось оно в непрофессиональное решение и разгром деятельности московского офиса собственными руками при парализации тех, кто был в Праге… Что касается попыток спасти РС? Они делаются. Мне кажется, что упущено достаточно много времени, не все выводы сделаны правильно. Проблема в том, что у тех, кто думает о будущем РС, как и других СМИ, существует такая мечта, что какие-то технологические средства могут дать возможность преодолеть эти сложности и какая-то аудитория немедленно хлынет слушать РС… Но россиян, которые хотят что-то узнать, не так уж много. Мне всегда казалось и кажется, что наша аудитория достаточно элитарна, что это люди, которые принимают решения, которые уже сами созрели до какого-то уровня понимания ситуации, им просто нужна дополнительная информация. Чтобы получать эту информацию, нужно работать с контентом, нужно работать с источниками, заниматься аналитикой… Если бы я менял что-то в жизни радио, я бы начинал с содержания. Кроме того, как правильно заметил нынешний президент Кевин Клоуз, радио – самое влиятельное СМИ, которое воздействует на сознание человека. В отличие от ТВ и газеты, вы можете слушать радио, занимаясь чем угодно. Оно действует не только на сознание, но и на подсознание человека…»[16].
Осудили реформы, проводившиеся на РС в 2012 году, и ветераны радио: бывший директор Русской службы, писатель Марио Корти[17], автор книги «Искры Свободы» Джин Сосин[18], писатель и журналист Леонид Владимиров[19]. Подробно реорганизация радио описана в комментарии американского сайта BBG Watch под названием «“Special Operation” at Radio Liberty in Moscow»[20].
2012–2013 годы были, пожалуй, одними из самых тяжелых за 20 лет работы радиостанции в новом информационном пространстве России. Сейчас РС находится в поисках правильной презентации старого бренда в мультимедийном пространстве. В последние месяцы появились видеотрансляции радиопрограмм (из московского бюро). РС достаточно сложно адаптироваться в новом пространстве: за плечами – полувековая история и аудитория, в большинстве своем не привыкшая к использованию новых технологий. Перед РС – много нерешенных вопросов и те политические сложности, которые возникают на территории России; нельзя также забывать о том, что это большая некоммерческая организация. Сотрудники традиционного радио вынуждены приспосабливаться к работе в постоянно трансформирующемся пространстве. Много споров о том, каким должно быть радио и правильно ли называть образовавшуюся мультимедийную платформу словом «радио».
Новые технологии, политические трансформации последнего двадцатилетия, изменившееся понимание глобального мира и прав человека неизбежно приводят и к переосмыслению понимания свободы слова, государственного суверенитета и внешнеполитических стратегий в сфере массмедиа, и к трансформации роли зарубежного вещания в глобальной информационной картине мира[21]. Вся история РС, с одной стороны, отражение этих глобальных перемен, с другой – пример уникального сохранения духа русского мира и русской культуры. Анализ социокультурной роли РС актуален как для обретающей свою новую идентичность России, так и для всего русскоязычного пространства глобального информационного мира. Особый интерес для автора книги представляют исследование взаимосвязей журналистской работы писателя в эфире и его литературной деятельности, а также трансформации отношения авторов, руководства и постоянных гостей радио к миссии РС. В книге анализируются вклад РС в сохранение русской литературной традиции, значение РС в самореализации русских писателей-эмигрантов на Западе, отношение писателей-эмигрантов к происходящему в Советском Союзе, выраженное через эфир радио. В книге выделены основные этапы в истории вещания РС в контексте работы литераторов разных волн эмиграции, предпринята попытка показать пространство эмигрантской литературной среды на примере редакции Русской службы.
РС (до 1959 года – Радио Освобождение) открылось в 1953 году в Мюнхене[22] и финансировалось Конгрессом США через Центральное разведывательное управление. Радио создавалось как контрпропагандистское и должно было служить орудием разрушения коммунистической идеологии. Но у РС всегда было существенное отличие от русскоязычного вещания Би-би-си, «Голоса Америки» и «Немецкой волны»: Свобода создавалась, чтобы «нести свое слово» в Россию, программы были предназначены для советских слушателей, а не просто отражали официальную точку зрения правительства США. На РС не было ведущего языка, например английского, с которого национальные службы делали бы свои переводы, в отличие от «Голоса Америки» или Би-би-си, где для всех слушателей, независимо от страны проживания, транслировалась единая информационная повестка дня. С самого начала своего существования РС сделало ставку на русскую культуру, на наследие русскоязычных писателей, которое в Советском Союзе было либо запрещено, либо искажено. Советская аудитория настраивалась на волну РС из-за интереса к неизданным в СССР книгам и произведениям писателей-эмигрантов. Поскольку американское руководство станции почти никогда не вмешивалось в программу литературного вещания, эта сторона деятельности РС была полностью отдана самим редакторам его Русской службы. Таким образом, РС сохраняло и сохранило культурное наследие русского зарубежья, причем часто в уникальном эфирном варианте (авторское исполнение произведений). Но не только литературное наследие, но и радиокомментарии, и размышления у микрофона писателей и поэтов-эмигрантов придавали эфиру РС жанровое и программное своеобразие, которое сегодня представляет самостоятельную ценность для исследования русскоязычной радиопублицистики.
Принципиальным для истории РС оказалось то, что большинство эмигрантов, привлеченных к работе, были крупными писателями и публицистами[23]. Многие из них сейчас обрели статус классиков, их произведения осознаются как неотъемлемая часть русской литературы XX века, которая по идеологическим причинам несколько десятилетий находилась под запретом, а теперь возвращена российскому читателю.
Для оценки значения РС в судьбе эмигрантов и его вклада в русскую культуру чрезвычайно важно понять проблемы самосознания русской творческой эмиграции. Тот факт, что эмигранты продолжали писать на родном языке, обусловлен именно национальным самосознанием, тем, что они «видели “слово” главным инструментом постижения бытия»[24]. Важно правильно оценить возможность эмигрантов работать не на иностранном, а на русском языке – издавать книги, сотрудничать с журналами и альманахами, и в том числе с русской редакцией РС. Нельзя забывать, что переезд эмигрантов в чужую страну, а тем более устройство на работу были крайне затруднены. РС фактически стимулировало литературную жизнь русской эмиграции, предоставляя свой микрофон писателям, находившимся в изгнании, т. е. предлагая им работу не только творческую и оплачиваемую, но и работу на родном языке и связанную с отечественной аудиторией. В свою очередь, писатели-эмигранты создавали социокультурную линию в вещательной политике радио.
Под социокультурной линией в данном тексте понимается то, что программы о литературе и искусстве на РС по большей части снабжены социальным подтекстом и связаны с реальными событиями, касающимися прав и свобод граждан. Радио давало возможность соединить искусство с экономическими, политическими, нравственными выводами. Радио стало в своем роде, как и европейские и американские журналы, альманахи и издательства, «тамиздатом»[25]. Иначе говоря, как и «тамиздат», с одной стороны, давало возможность писателям-современникам свободно, без цензурных искажений, транслировать свои произведения за рубеж, а с другой – возвращать российскому читателю наследие Серебряного века и литературы 1920–1930-х годов, преодолевать забвение, на которое советская идеология обрекла многие имена и тексты.
В программах писателей иногда заметна политическая пристрастность, но она объясняется главными задачами РС: продвижение демократических ценностей, противопоставление советской идеологии тех ценностей, которые живут в свободном мире. Имея общую с деятельностью американских организаций антикоммунистическую направленность, русские эмигранты сумели расширить и усложнить задачи, поставленные перед радио.
Со второй половины 1960-х годов и особенно с начала 1970-х годов (с появлением на Западе эмигрантов третьей волны) РС становится одним из важнейших источников информирования о самиздате в Советском Союзе. В этот период утверждаются главные тематические направления вещания: правозащитное, социальное, историческое и литературное, которые сохраняются до сих пор. На протяжении всей истории РС можно выделить три основные темы Свободы: литература, история, общественность. Благодаря РС российские слушатели постоянно были в курсе западных философских, эстетических и художественных идей, узнавали историю русской дореволюционной и эмигрантской мысли, знакомились с наиболее интересными и актуальными публикациями европейской и американской периодики. В СССР упоминать в положительном контексте писателей русского зарубежья, уехавших с третьей волной эмиграции, начинают только к концу 1980-х годов. В 1987 году в программе «Писатели у микрофона» Сергей Довлатов говорит, что в СССР начали обнаруживать русский литературный процесс за рубежом[26].
Конец 1980-х – начало 1990-х годов серьезным образом изменили информационную ситуацию в СССР. Произошел переход от конфронтации в идеологической сфере к практике информационного взаимодействия и обмена[27]. В конце 1988 года глушение РС, которое длилось 35 лет, прекратилось. С этого момента начался новый период в работе РС. Сравнивая программы Русской службы РС доперестроечного и постперестроечного периодов, можно отметить, что произошли изменения в вещании: были заменены форматы некоторых передач, акцент стал делаться на информационных жанрах, трансформировалась роль писателя у микрофона. В начале 1990-х годов авторы, долгие годы выступавшие по РС и читавшие свои книги перед микрофоном РС с надеждой быть услышанными своей аудиторией и без надежды увидеть свои произведения изданными в СССР, наконец-то были напечатаны в новой России. Конец 1980-х годов был периодом радикальных перемен, перестройки в Советском Союзе и на РC, конкуренции с развивающимися российскими средствами массовой информации, прямой взаимосвязи со слушателями, появления новых технологий, а с начала 1990-х – возможности впервые работать с журналистами непосредственно в России и открывать корпункты в регионах[28].
Стоит также отметить, что в опубликованных до перестройки работах вещание РС получило одностороннее освещение (монографии советских исследователей американского международного вещания А.Ф. Панфилова[29], Н.Н. Яковлева[30], В.Н. Ярошенко[31], В.Е. Голованова[32] и др.). Диссертация о РС, охватывающая и монографии советских исследователей, и официальные правительственные документы США, меморандумы отдела анализа вещания РС, была подготовлена Софьей Бережковой и появилась в 1995 году[33]. Акцент в работе сделан на сопоставлении РС с другими радиостанциями в системе международного радиовещания на русском языке в период с 1988 по 1994 год. Существует и ряд современных работ по истории вещания РС: книга бывшего сотрудника РС Джина Сосина «Искры Свободы. Воспоминания ветерана радио»; аудиоцикл «Полвека в эфире»[34] историка русской эмиграции, сотрудника радио Ивана Толстого, а также его статья «Радио Свобода» (в сборнике «Урочища русской памяти»)[35] и каталог выставки «Писатели у микрофона»[36]; статьи историка, сотрудника РС Владимира Тольца и его доклад «Иностранное радиовещание на Советский Союз. Взгляд из Кремля»[37]. Показательной иллюстрацией парадоксальности разрыва между публичным интересом к теме и исследовательской ее необеспеченностью служит то, что, когда в 2004 г. в Стэнфордском университете проходила первая международная конференция по истории иностранного радиовещания в годы холодной войны[38], важнейшую тему – русскоязычное вещание на Советский Союз – представлял Владимир Тольц, более двух десятилетий проработавший на РС. Тольц отмечает, что такого рода «доминация инсайдеров» в исследовании любого предмета прошлого является показателем слабой его академической освоенности[39].
Теоретической основой представленной книги стали работы по теории и истории радио[40], труды исследователей зарубежных моделей аудиовизуальных СМИ[41]. О современной практике иновещания размышляют Л.Д. Болотова, А.Г. Быстрицкий[42] и американские исследователи[43]. Трансформационные процессы советского и российского радио, которые помогают вписать в этот контекст перемены в стратегии и редакционной политике РС, анализируются в публикациях А.Г. Качкаевой, Л.Д. Болотовой, В.А. Сухаревой[44]. Анализ современной теории и практики радиожурналистики проведен в двухтомнике коллектива авторов под редакцией Г.А. Шевелева[45]. В монографии А.А. Шереля «Аудиокультура XX века» анализируются различные направления этого культурного феномена, в том числе становление публицистического и художественного радиовещания как одной из форм звукового отражения действительности XX века[46]. Анализу творчества писателей XX века посвящены исследования Н.А. Богомолова и Е.Ю. Скарлыгиной[47]47.
Глава I
Русское литературное зарубежье в эфире Радио Свобода: преодоление информационных и идеологических границ в 50–80-е годы XX века
Поиск форм пропаганды в период холодной войны
У истоков создания Радио Свобода
Летом 2013 года автор книги о Радио Свобода, один из первых сотрудников радио, американец Джин Сосин в своем доме под Нью-Йорком вспоминал, как 60 лет назад создавалось Радио Освобождение. В 1950-е годы Джин Сосин вместе с женой Глорией оказались в Мюнхене в рамках Гарвардского проекта (Harvard Emigre Interview Project), где через несколько лет Американский Комитет по освобождению народов Советского Союза от большевизма основал новую радиостанцию. Джин Сосин поступил в штат радиостанции в 1952 году, за несколько месяцев до того, как передачи начали выходить в эфир. В течение 33 лет он занимал различные должности в штаб-квартире в Мюнхене и в нью-йоркском программном центре РС. В 1999 году в издательстве Пенсильванского университета вышла книга Сосина «Искры Свободы. Воспоминания ветерана радио», многие из приводимых документов в которой ранее были секретными.
Джин Сосин, стоявший у истоков создания Русской службы (самой крупной и старой службы РС), рассказывает, как формировался репертуар литературных программ: «Когда радио открывали, главными темами были проблемы коммунизма… Главным принципом формирования программ было “дать слушателю запретный плод”. Запретный плод включал в себя те страницы русского прошлого, которые было невозможно читать, будучи советским гражданином… Включая Достоевского, у которого были идеи, противоречащие кремлевским идеалам… Это были запрещенные страницы Зощенко, Замятина… Мы дарили советскому слушателю эти страницы. Даже программа была названа “Запретные страницы”. Дальше это были западные писатели… Например, Джордж Оруэлл. “1984”. (Была статья в “Te New York Times”, когда журналистка взяла интервью у московского писателя. Он сказал, что читал Оруэлла в метро, поглядел вокруг себя и подумал: “Эти люди – характеры книги”.) Кроме этого, были, конечно, русские стихи… Иосифа Бродского… Это была настоящая пощечина для Кремля, когда Бродский был награжден Нобелевской премией. Первый поэт – американский лауреат, рожденный не в Америке. При отборе тем главным нашим критерием было – интересна ли эта тема нашим слушателям. А почему она могла быть интересна? Либо это запрещено, либо указывает направление, в котором надо двигаться, чтобы обрести свободную жизнь. Это касалось и литературы… Помогает ли данная тема расширению мирового кругозора слушателей? Нашей задачей было объяснить, что то, что они узнают из Кремля, – это очень “узкая информация”, мир намного разнообразнее, чем говорят в Кремле… Мы хотели показать, что рассуждения Достоевского о жизни, смерти, религии и политике могут быть интересны вам, господа… Решайте сами, господа, так ли это, но пусть партийные деятели не навязывают вам свою точку зрения. Через сто лет после Герцена Радио Свобода стало вторым “Колоколом”…»[48].
РС, до 1959 года – Радио Освобождение, создавалось как контрпропагандистское радио, которое занималось не только антикоммунистической пропагандой, но и прямой пропагандой иных, западных, демократических ценностей. В начальных документах, меморандумах, политических установках, которые исходили от американской администрации радио, слово «пропаганда» не скрывалось, а широко использовалось[49].
Радио Освобождение было запланировано как радио эмигрантское и должно было противопоставлять коммунистической идеологии западные, демократические ценности, т. е. давать слушателям другую точку зрения.
В послевоенные годы в Мюнхене, в Баварии, в зоне американского влияния, собралось около 50 тысяч политических эмигрантов из России. Это были люди, не только попавшие туда во время войны, но и эмигранты первой волны, убежавшие от революции, которые присоединились к эмигрантским послевоенным группам для того, чтобы влиять, воздействовать, искать себе союзников и создавать более мощные партии и общественные объединения, которые, естественно, за время войны были ослаблены. Американская дипломатия, увидев такую концентрацию сил, решила ею воспользоваться в своих политических целях. Ее задачей было с помощью эмигрантов, хорошо знающих свою страну и имеющих родственников и коллег в Советском Союзе, вести контрпропаганду.
Особое место в эмигрантских кругах этого периода занимают историк, член Трудовой народно-социалистической партии Сергей Мельгунов; историк Борис Николаевский и общественный деятель Александр Керенский, входившие в «Лигу борьбы за народную свободу», и члены Народно-трудового союза (НТС)[50].
Представители американской дипломатии и правительства учредили несколько институций, которые занимались контрпропагандой в странах социалистического лагеря. Работу этих организаций подробно описывает в своих воспоминаниях Джин Сосин. Советский исследователь международного радиовещания А.Ф. Панфилов упоминает Джина Сосина в 1967 году в книге «Радио США в психологической войне»: «Цели радио “Свобода”: создать в Советском Союзе определенную социальную базу для возрождения капиталистических отношений и организовать внутри страны “пятую колонну”. О том, что именно такие цели преследуют организаторы психологической войны США, ведя радиопропаганду на Советский Союз, заявил сотрудник радиостанции Сосин. “Мы полагаем, – сказал он, – что в свое время… советские люди не только будут думать о том, как осуществить свои сокровенные мечты о мире, более богатой жизни и большей свободе самовыражения, – они должны будут начать действовать”[51]. Правда, как добавил Сосин, советские люди начнут действовать в направлении, подсказанном им радио “Свобода”, в результате “скорее эволюционного, а не революционного процесса”, однако эти слова никак нельзя расценивать как отказ от ведения пропаганды, которая непосредственно подстрекает население к выступлению против существующего строя»[52].
В 1949 году было создано Радио Свободная Европа. Первая передача вышла в эфир 4 июля 1950 года через 7,5-киловаттный КВ-передатчик под кодовым названием «Барбара» (он был смонтирован на американском армейском грузовике на лесной поляне под Мюнхеном)[53]. Регулярные трансляции начались 14 июля 1950 года. Мюнхенская штаб-квартира Радио Свободная Европа начала работу 1 мая 1951 года. Через несколько часов в эфире появились помехи, продолжавшиеся почти 40 лет. В 1950 году был создан Институт по изучению СССР (первоначальное название – Институт по изучению истории и культуры СССР). В 1951 году в Нью-Йорке сформирована частная организация, называвшаяся Амкомлиб – Американский Комитет по освобождению народов Советского Союза от большевизма. Рабочим инструментом Амкомлиба должна была стать радиостанция, вещающая на СССР. На очень короткое время, с поздней осени 1952 года и до лета 1953 года, политическую международную эмиграцию американцам удалось объединить в так называемый Координационный центр антибольшевистской борьбы, созданный 16 октября года на конференции в Висбадене (ФРГ) под эгидой Амкомлиба. Центр, председателем которого стал Сергей Мельгунов, открыл в году в Мюнхене Радио Освобождение[54].
Радио Свободная Европа и РС располагались в Мюнхене по соседству, пока к середине 1970-х не слились в одну организацию[55]. Связь радиостанции с ЦРУ закончилась в начале 1970-х, после того как сенаторы Клиффорд Кейс и Уильям Фулбрайт потребовали закрытия РС. По словам Джина Сосина, до этого связь РС с ЦРУ сохранялась в секрете, «для того чтобы завоевать доверие слушателей как независимого голоса и не превратиться в официальный орган (как, например, “Голос Америки”)»[56].
Первая программа Радио Освобождение (1 марта 1953 года, 8 часов утра по Москве) началась с того, что новая радиостанция рассказала о работе Координационного центра. Советские граждане, настроившись на короткую волну, могли услышать вступительное слово Бориса Виноградова (бывшего ленинградского актера): «Соотечественники! С давних пор советская власть скрывает от вас самый факт существования эмиграции. Лишь изредка упоминается о ней в печати – и то в связи с каким-нибудь скандальным случаем невозвращенства… Во все остальное время о нас не говорят ни плохого, ни хорошего… Нам хорошо известно, почему Советы не решаются нас даже ругать… это означало бы постоянно напоминать народу о существовании антибольшевистской России, не нашедшей места на Родине, о России, ушедшей в изгнание от нестерпимого гнета либо насильственно изгнанной…»[57]. По воспоминаниям Виктории Семеновой, которая первая в эфире РС прочитала выпуск новостей, главным для сотрудников РС было тогда напомнить радиослушателям о существовании эмиграции[58]. Долгие годы фамилия Виноградова не упоминалась. Основываясь на воспоминаниях ветеранов радио (Виктории Семеновой и Леонида Пылаева), ошибочно полагали, что первым диктором Свободы был Сергей Дубровский, бывший московский актер. В своей статье «Наш Лаэрт» и передаче «К истории первого дня вещания», прозвучавшей в эфире в 2013 году, Иван Толстой опровергает миф: рассказывает подлинную (мелодраматическую) историю и объясняет, что фамилия Виноградова, вернувшегося в 1956 году в СССР, была скрыта, потому что сотрудники радио считали, что он был замешен в отравлении Сергея Дубровского, скончавшегося в 1955 году от скоротечного цирроза печени[59]. (Директором русской редакции был Владимир Вейдле, главным редактором – Николай Ульянов.)
Советская пропаганда откликнулась на первую передачу РС. А.Ф. Панфилов писал: «В марте 1953 года на русском языке прозвучало: “Передаем новости – хорошие и плохие, но всегда правдивые”… Сообщалось, что передачи ведут бывшие граждане Советского Союза»[60]. Радиостанция, отмечает автор, «беззастенчиво именовала себя голосом бывших советских граждан, которые обращаются из-за рубежа к своим бывшим соотечественникам»[61].
На РС была идея ежедневно давать в эфир «звук метронома, как бы отсчитывающего щелчками время, которое оставалось прожить Сталину». Но от нее отказались. Кто знал, что Сталину оставалось жить пять дней?[62] В день его смерти, 5 марта 1953 года, сотрудники РС делают опрос среди эмигрантов, которые не скрывают своей радости в связи со случившимся.
К августу 1953 года Координационный центр антибольшевистской борьбы свел на нет свое реальное влияние на работу станции. Основная причина – внутренние конфликты в Центре. С самого начала работы Центра «напряженная обстановка несогласий по ряду основных вопросов вела к тупиковой ситуации»[63]. С одной стороны, спор был между представителями разных национальностей и русскими, а с другой стороны, возникала масса споров внутри русской части этого политического объединения. Деятельность Центра явного успеха не имела, как не давали результатов и попытки сплотить эмиграцию[64]. Координационный центр антибольшевистской борьбы хотел вести революционную пропаганду на волнах Освобождения. Американская администрация настаивала на том, чтобы вещание радио было народной дипломатией: нельзя свергать режим, нельзя навязывать свою политическую систему и государственное устройство, цель – нести советскому народу западные ценности и способствовать самостоятельному мышлению слушателей. С подходом Центра американское правительство согласиться не могло, и Центр самораспустился, но эмигрантов оставили как сотрудников радио[65]. «Экстремизм русских был постоянной головной болью американской администрации», политического единства не получилось, «строить единый фронт на будущем не удавалось, поскольку будущее рисовалось всеми по-разному»[66].
А.Ф. Панфилов пишет: «До начала 1950-х официальные власти США, благосклонно относясь к антисоветской деятельности русских эмигрантских организаций, открыто не вмешивались в нее… Однако инспираторы создания новой антисоветской организации, как видно, надеялись, что им действительно удастся объединить всех русских “демократических эмигрантов” в одно большое движение… Но вскоре американцы отказались от идеи объединения и перешли к тактике использования в подрывной деятельности против СССР отдельных лиц. Считая эмиграцию незаменимой в борьбе против социалистических стран, правительство США не останавливалось перед тратами на подкормку эмигрантов»[67]. Возможно, разъединению Центра способствовала и советская разведка. В штаб-квартиру радио в Мюнхене «подсаживались» люди, выдававшие себя за перебежчиков, которые потом возвращались в СССР и «клеймили радио»[68].
Отметим, что члены НТС были практически изгнаны с радио. С 1955 года человек, состоявший в союзе, не мог быть сотрудником Освобождения. НТС считался влиятельной, но при этом сомнительной политической силой. Сомнительной по двум причинам: во-первых, потому что союз сотрудничал с гитлеровцами во время войны (сотрудничество с Гитлером объяснялось и оправдывалось тем, что благодаря ему энтээсовцы проникали в Россию и распространяли там свою пропаганду, вербовали союзников), во-вторых, НТС был инфильтрован советскими агентами[69].
Важно понимать, что радио было создано для борьбы с коммунизмом, а не с народом и не с людьми. В американской пропаганде, которая велась через Радио Освобождение и затем через РС, было понятие «тайного друга»[70]. Все передачи должны были строиться так, чтобы привлечь слушателя. Они никогда не были антинародными, русофобскими и никогда не были направлены против населения. Руководство радио заботилось о том, чтобы эфир не был заполнен руганью в адрес советской власти, чтобы у слушателя ни в коем случае не было озлобления. Можно было говорить о преступлениях советского правительства, о том, что конкретный шаг антинародный, можно говорить о том, что совершено убийство кого-то из оппозиционеров, но нельзя персонифицировать зло. Критика должна была быть аргументированной. В меморандуме руководства РС[71] говорится, что «в тоне и манере передач не должно быть никакой злобы… следует принимать во внимание, что среди слушателей есть люди различных взглядов и убеждений…»[72].
В свою очередь, советская пропаганда формировала определенный образ РС и его сотрудников в глазах обывателя. «Доктрине освобождения был придан характер официальной правительственной внешнеполитической программы»[73], – писал А.Ф. Панфилов в книге «За кулисами “Радио Свобода”». Так автор обосновывал появление в названии радиостанции слова «Свобода». «Такие станции, как “Свобода”, – продолжал он, – стремятся вызвать “эрозию” изнутри, разрушить единство…»[74]. Отдельные параграфы книг советских исследователей посвящены обвинениям эмигрантов в предательстве. «Время от времени некоторые слушатели будут ускользать из СССР и переезжать в США, с тем, чтобы рассказывать американским станциям, какие сооружения оборонного значения строят русские», – писал Панфилов[75]. Одними из самых заметных исследований по американскому радиовещанию в годы холодной войны, кроме уже упомянутых книг А.Ф. Панфилова, были тексты советских авторов: Н.Н. Яковлева (ЦРУ против СССР. М., 1979), В.Н. Ярошенко (Подрывная радиопропаганда. М., 1977; «Черный» эфир: Подрывная пропаганда в системе буржуазного внешнеполитического радиовещания. М., 1986), В.Е. Голованова (Видимые и невидимые каналы (внешнеполитическая пропаганда США). М., 1973), Н.М. Кейзерова (Идеологические диверсии. М., 1979). Советские исследователи вещания РС редко упоминают имена сотрудников РС, работающих в эфире, в том числе русских писателей, фамилии которых, возможно, могли бы напомнить советским слушателям о существовании российской творческой эмиграции. Советские авторы избегают также цитирования передач РС и не обсуждают тем, поднятых в них, говоря лишь о том, что РС – «пропагандистско-диверсионный центр»[76], его сотрудники – «престарелые эмигранты, давно потерявшие представление о том, что творится в СССР»[77], а редакция РС «делает ставку на завоевание доверия аудитории и на эксплуатацию его… Пропагандисты “черного” эфира специальное место отводят “правде” – передаче правдоподобных сообщений»[78]. «Американские подрывные центры изощряются в попытках создать новые мифы, муссируя вымыслы о “советской военной угрозе”, о “нарушениях прав человека” в социалистических странах, о “международном терроризме” и т. д. Подрывная радиостанция “Свобода” не отличается от “черных” радиостанций фашистского толка ни злобным тоном своих выпадов, ни бессовестной ложью о событиях внутренней жизни СССР»[79], – пишет Ярошенко.
В историческом цикле «Полвека в эфире», подготовленном историком русской эмиграции, писателем и сотрудником радиостанции Иваном Толстым к 50-летию РС, мы находим следующее свидетельство об отношении к РС в СССР в 1950-х годах. Иван Толстой отмечает, что советские агенты проникали на РС. Например, агент КГБ Олег Туманов работал на РС в течение двадцати лет. Толстой считает, что о том, как относились в Москве к выступлениям РС и деятельности эмигрантов, говорит уголовная хроника той поры: «Формально деятельность советской контрразведки к началу 50-х годов уже закончилась, но поставленная Лубянкой задача – выявить и отомстить неугодным – отменена вовсе не была. Десятки явных и неявных советских агентов были внедрены во всевозможные послевоенные эмигрантские организации, редакции и союзы. Советская пропаганда клеймила сотрудников Радио Освобождение (а потом и РС), как гитлеровских преступников… Военных преступников у нашего микрофона не было. Да, на нашем радио работали перемещенные лица, те, кто попал в германский плен, но у всех этих людей их “преступление” заключалось в том, что они не вернулись в Советский Союз, в том, что отлично понимали, какая судьба ждет их на родине…»[80]. Но пропаганда не может базироваться только на лжи. Как рассказывает в интервью автору Иван Толстой, советские пропагандисты часто использовали в своих работах в качестве официальных документов давно опровергнутые, якобы созданные американскими политиками документы, направленные на подрыв Союза. В Америке эти документы были признаны подделками, а создавали их в МГБ и КГБ во время холодной войны. Подробнее об этом также пишет в своей книге «Искры Свободы» Джин Сосин.
1 июля 1959 года название «Радио Освобождение» трансформировалось в «Радио Свобода». Если название «Радио Освобождение» было следствием концепции освобождения народов Советского Союза от коммунизма, то теперь надо было давать такую информацию, чтобы слушатели могли самостоятельно определять свое мировоззрение. «То есть свобода есть ценность, а освобождение – это вектор»[81].
«Стержнем советской политики было стремление предотвратить идеологическое воздействие иностранного опыта, идей, образа жизни на целомудренно коммунистическое сознание советского народа»[82]. Среди слушателей радио в СССР были такие, кто следил за западными радиопередачами особо внимательно и регулярно[83]. Стоит также отметить, что «возвращение изъятой радиоаппаратуры после войны владельцам, а главное, завоз радиоприемников из-за рубежа в качестве трофеев привели к тому, что, по оценкам ЦК КПСС, уже к 1950 году количество аппаратов, позволяющих слушать иностранные радиопередачи, увеличилось в СССР до 500 тысяч»[84], а почти каждый приемник – это возможность услышать западное радио сразу для нескольких слушателей. Такие данные приводит историк, сотрудник РС Владимир Тольц.
Авторы РС всегда искали свои собственные оригинальные формы подачи правды о прошлом. Радио транслировало многообразные мнения. У микрофона Свободы выступали и Михаил Коряков, историк, основатель и ведущий программы «Россия вчера, сегодня, завтра», сотрудник нью-йоркского отделения РС, и известный публицист Олег Красовский. В 1983 году на РС пришел Владимир Тольц, который занялся политической историей РС. За год до этого он был обвинен КГБ в распространении антисоветских материалов и эмигрировал из Советского Союза. Тольц вспоминает: «Оказавшись в Австрии, поскольку на Лубянке мне сказали, что я могу уехать только через Вену, чтобы не создавать прецедента, я, естественно, подумал о городе Мюнхене. У меня к тому времени на Свободе уже работали какие-то давние знакомые, я подумал, что это было бы интересно там и жить и, возможно, работать… До этого я слушал Свободу за городом. В Москве было трудновато слушать. Сейчас я вспоминаю: мы регулярно слушали цикл передач, который был по книжке Фридриха Незнанского и Эдуарда Тополя “Журналист для Брежнева”. В октябре 1982 года я оказался в Мюнхене, на РС я уже попал, наверное, в конце года. Поговорив с руководством, я понял, что есть возможности работы. Все делалось не сразу, вначале я был фрилансером до середины 1983 года, а потом появилось обещанное мне заранее место в исследовательском отделе РС. Это была привычная для меня работа аналитика, и я с удовольствием этим занялся. Со мной работал Кружин (Бублик), который в свое время работал в охране генерала Власова, а у нас занимался военной аналитикой, делал выписки, делал какие-то построения… В Русскую службу меня уговорили перейти, чтобы вести старейшую аналитическую программу РС “Россия вчера, сегодня, завтра”. До меня ее вел Глеб Александрович Рар, публицист, церковный и общественный деятель, ведущий программ “Не хлебом единым”, “Балтийский маяк”, “Партнер – Германия”. Напротив меня в Русской службе сидел Олег Красовский, потом его уволили за крайний русский национализм… Эмигрантов первой и второй волн было много, но к тому времени, когда я работал, они уже не играли первую скрипку. Мне довольно много приходилось говорить о правозащитном движении… В Русской службе вечно возникали, мне кажется, искусственно инсценировались, дебаты по тому поводу, что можно говорить, и, в частности, возникла тема, связанная с власовцами. Я сказал, что вообще не может быть запретных тем, это чушь. Вопрос о нахождении нужной тональности в нашем спокойном отношении к прошлому, если его нет, то это уже не история»[85].
В 1980-х годах Тольц вел актуальные политические программы и был одним из первых ведущих регулярных передач в прямом эфире: «В стране и мире», «Одна шестая», «Зеркало», «Либерти лайв». Ему принадлежат замысел и первые выпуски аналитической программы «Русская идея», которую он затем передал писателю и философу Борису Парамонову. С 1998 года Тольц вел на РС авторскую аналитическую программу «Разница во времени» – это разговоры о России, документальные беседы о прошлом и настоящем страны. Кроме того, он автор художественно-публицистической программы «Документы прошлого», в которой использовал фрагменты из звукового архива РС, материалы из Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории и др. Созданный автором цикл передач, посвященный 40-й годовщине XX съезда КПСС, лег в основу первого мультимедийного проекта РС. К участию в этом проекте были привлечены историки, архивисты, эксперты и политические деятели из разных стран Европы и США. (Проект принят Министерством образования России для распространения в школах и используется для изучения истории в университетах.)
Тольц также предложил на радио новую форму исторического рассказа – он автор цикла из двенадцати программ «Три дневника. По маршруту Стейнбека полвека спустя». Этот цикл вспоминал тележурналист, заведующий кафедрой телевидения и радио факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова Георгий Кузнецов. Он отмечал, что в связи с коммерциализацией современного отечественного радио из эфира российских радиостанций пропадают радиоочерки, а РС в своем роде наследует традиции русского толстого журнала: «На отечественном радио не стало радиоочерков. Радиокоммерсанты считают этот жанр устаревшим, невыгодным. Отчего же на “Свободе” он процветает? Сегодняшний радиожурналист “Свободы” повторил маршрут Стейнбека и создал ряд радиоочерков… Почему мы опять обращаемся к зарубежным радиоголосам, чтобы получить то, чего не услышишь по отечественному радио? Правда, обращаемся теперь не таясь…»[86]. Серия радиопередач создана по следам путешествия нобелевского лауреата, американского писателя Джона Стейнбека, который посетил Советский Союз в 1947 году. Результатом визита Стейнбека стал «Русский дневник» – книга, где он попытался описать советскую повседневность. Другой «русский дневник» – о самом Стейнбеке и его путешествии – тайно составлялся людьми, специально приставленными к писателю, чтобы организовать «правильное освещение» советской действительности. 50 лет спустя Владимир Тольц повторил маршрут Стейнбека и нашел в архивах секретные донесения о его поездке[87].
Радио Свобода в информационном пространстве СССР
Что побуждало советскую аудиторию настраиваться на волну РС?
Во-первых, ощущение того, что достоверная информация о внутренних процессах в стране недоступна из местных официальных источников; во-вторых, интерес к западной точке зрения на события в СССР; в-третьих, интерес к повседневной жизни на Западе и стремление познакомиться с «запрещенной» культурой; в-четвертых, интерес к жизни на Западе «бывших советских» (эмигрантов), интерес к неизданной в СССР литературе и произведениям писателей русского зарубежья, а также стремление больше узнать о культурном наследии России, утраченном и замалчиваемом после революции (РС выступает в роли связного между советскими гражданами, оставшимися в Союзе и покинувшими его); наконец, в-пятых, служебная необходимость быть в курсе того, что «говорит враг»[88].
Из всех западных станций слушатели предпочитали РС, потому что оно специализировалось на трансляции запрещенных книг и критических беседах эмигрантов[89].
Постоянной аудиторией западного радио были также кремлевские «слушатели»: «Среди аудитории были такие, кто следил за западными радиопередачами регулярно, причем по распечаткам дайджеста западных радиопередач. Их было немного. Все они относились к самому верху советской партийно-государственной пирамиды и являлись получателями “ОЗП” (Особых закрытых писем), связанных с иностранным радиовещанием… Эти избранные “слушатели” были как раз теми людьми, кто определял советскую политику, в том числе в отношении иностранного радиовещания на Советский Союз»[90]. В период становления западного вещания на СССР и формирования первой генерации слушателей «голосов» (т. е. в начале 1950-х годов) стоит прежде всего отметить «военную специфику советского мировосприятия». Владимир Тольц пишет: «Когда вчитываешься в судебные документы по 58-й статье тогдашнего УК РСФСР (это “политическая” статья, предусматривавшая наказания за “антисоветскую деятельность”), явственно проступает: под влиянием сложно переплетенного букета разновеликих и часто противоречащих друг другу факторов – общей атмосферы холодной войны собственная государственная власть в глазах, по крайней мере, части советского населения, таких больше было среди слушателей “голосов”, представала как оккупант, советская жизнь как оккупационный порядок, а “иноземные силы” – как освободитель… В этом “контексте” зарубежные радиостанции (на “Радио Освобождение” говорили, что им небезразлична жизнь советского народа) воспринимались как олицетворение ожидаемых освободителей…»[91].
Наиболее распространенным типом социальной активности, «инспирированной западным радиовещанием» с середины 1950-х годов, являлся пересказ передач «голосов» и их обсуждение. Иногда такого рода «социальный активизм» обрекался на уголовное преследование[92]. Слушатели нередко записывали иностранные радиопередачи, и эти записи оказывались составной частью «идеологического багажа советских инакомыслящих», а также – в случае их обнаружения – «подтверждением криминальной деятельности». Были также попытки обратной связи с радиостанциями. К этому следует добавить и письма «в защиту» иностранного радио, адресованные в советские инстанции[93]. Как заключает Тольц: «Приступив к глушению русскоязычных передач иностранного радио, СССР обрек себя на 40-летнюю разорительную «игру на поражение»[94]. Во-первых, глушение стоило гораздо дороже, чем вещание. Во-вторых, оно всегда могло оградить от западных «голосов» лишь часть территории. Подтверждением этому служит «Записка ЦК КПСС о заглушении иностранных радиостанций» от 6 августа 1958 года, написанная через пять лет после запуска радио в эфир: «Основным каналом проникновения в нашу страну враждебной идеологии и всевозможных слухов стало радиовещание империалистических государств, организуемое специально для населения СССР… Постановлением Совета Министров СССР от 19 апреля 1949 г. Министерству связи было поручено организовать заглушение радиостанций, ведущих антисоветское вещание… Несмотря на все усилия и миллиардные затраты, глушение не достигает цели. Враждебное радио прослушивается по всей стране… Прежде всего необходимо коренным образом улучшить наше радиовещание для населения СССР… Для укрепления технической базы советского радио важное значение может иметь передача ему мощных радиостанций, занятых глушением. Целесообразнее, чтобы эти станции вместо помех давали разнообразные программы… Л. Ильичев, А. Романов, Г. Казаков»[95].
Обратимся к каталогу «58/10. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953–1991 гг.»[96], содержащему информацию, извлеченную из сохранившихся в Государственном архиве РФ материалов об антисоветских проявлениях, зафиксированных Прокуратурой СССР в результате деятельности Отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности в период хрущевско-брежневской эпохи. Среди «задокументированных властью проявлений крамолы»[97] в различных делах множество раз упоминаются слушание программ РС, их пересказ и распространение, распространение самиздата и его передача на РС, коммуникация с редакцией радио. Например, «слушала передачи, регулярно высказывала недовольство низким уровнем жизни, говорила об отсутствии продуктов в магазинах» (с. 62), «слушал и пересказывал передачи сослуживцам» (с. 66), «пересказывал передачи, говорил, что “зажимают демократию” и отказывался ходить на субботники» (с. 777).
В 1950–1960-х годах официальная пропаганда продолжает нагнетать представления о враждебности многочисленных соотечественников (эмигрантов, «врагов народа»). Но к этому времени постепенно начинает меняться самоощущение советских граждан, возникает все больше неформальных организаций, все активнее слушают «голоса». И хотя обычный советский гражданин вполне еще остается человеком с «массовым сознанием», одновременно он становится и субъектом самобытного существования, который хотел жить по собственному усмотрению. У все более значительного числа советских граждан обнаруживается «некоторая отстраненность, позволяющая оставаться самими собой»[98]. Чрезвычайно важно обратиться к проблеме самосознания русской творческой эмиграции, без понимания которой невозможно должным образом оценить значение РС в жизни эмигрантов и его вклад в русскую культуру.
Проблема самосознания русской творческой эмиграции (на примере Радио Свобода)
В 1925 году в анкете пражского журнала «Своими путями» Марина Цветаева писала: «Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови… Лирикам же, эпикам и сказочникам, самой природой творчества своего дальнозорким, лучше видеть Россию издалека – всю – от князя Игоря до Ленина, – чем кипящей в сомнительном и слепящем котле настоящего. Кроме того, писателю там лучше, где ему меньше всего мешают писать (дышать)». В этих строчках у Марины Цветаевой выражено общеэмигрантское сознание. Но кроме необходимости свободы самовыражения, эмиграции нужна была связь с родиной и отклик соотечественников.
Эмиграция из России в начале XX века, как следствие Первой мировой войны, революций, гражданской войны, представляла собой особое явление по масштабам и по разнородности состава[99]
Читать бесплатно другие книги:
