Бегущий в Лабиринте (сборник) Дэшнер Джеймс

Бегущий в лабиринте

Посвящается Линетт.

За три года, пока я писал эту книгу, ты не усомнилась во мне ни разу

Глава первая

Он очнулся в холодном мраке и вдохнул затхлый пыльный воздух. С этого мгновения для него началась новая жизнь.

Раздался громкий металлический стук; пол дрогнул и вдруг ушел из-под ног. От внезапного толчка он упал и, неуклюже барахтаясь, попытался встать. Несмотря на холод, лоб покрылся капельками пота. Поднявшись, он оперся спиной о твердую металлическую стену, какое-то время скользил вдоль нее, затем уткнулся в угол. Сполз на пол, прижал колени к груди и крепко обхватил их руками, надеясь, что глаза скоро привыкнут к темноте.

После очередного толчка комната начала двигаться вверх, точь-в-точь как старый подъемник в горнорудной шахте.

Резкий скрежет цепей и вращающихся блоков, какой можно услышать лишь в цехах древнего завода, наполнил кабину, отражаясь от стен гулким эхом. Темный лифт продолжал подниматься, медленные покачивания взад-вперед вызывали тошноту. Совсем дурно стало, когда в нос ударил запах горелого машинного масла. Хотелось заплакать, но слезы не текли. Оставалось лишь сидеть и ждать.

Меня зовут Томас, – мелькнула далекая мысль.

Единственное, что он смог о себе вспомнить.

Происходящее не укладывалось в голове. Томас пытался трезво оценить окружающую обстановку и найти выход из создавшегося положения. В сознание разом ворвалось целое море информации – факты, образы, воспоминания, детали окружающего мира и того, как в нем все устроено. Томас увидел снег на деревьях, устланную листьями дорогу, зеленый луг, освещенный бледным светом луны, шумную городскую площадь с сотнями людей; вспомнил о том, как ест гамбургер и плавает в озере.

Но как он оказался в темном лифте, кто его родители и кто он вообще такой, бедняга вспомнить не мог. Он даже фамилии своей не знал. В памяти всплывали образы каких-то людей, однако понять, кто они, не получалось, – вместо лиц виделись лишь расплывчатые цветовые пятна. Он безуспешно силился припомнить хотя бы одного знакомого человека или обрывок разговора.

Плавно покачиваясь, лифт продолжал подниматься. Томас перестал обращать внимание на противный скрежет цепей, тянувших кабину вверх. Казалось, прошло уже много времени; сколько – точно сказать было невозможно: минуты растянулись в часы, а каждая секунда длилась целую вечность.

Как ни странно, первоначальный страх улетучился, словно рой мошкары, сметенный порывом ветра, и теперь его место заняло сильное любопытство. Очень хотелось понять, где он очутился и что, собственно, происходит.

Издав скрип, а затем глухой металлический звук, кабина резко остановилась, и сидевшего в углу Томаса неожиданным рывком отбросило на середину лифта. Опершись руками об пол, он явственно ощутил, что кабина постепенно перестает раскачиваться. Затем она окончательно замерла: наступила тишина.

Прошла минута. Еще одна. Томас покрутил головой. Темнота. Он снова ощупал стены, пытаясь найти выход – ничего, лишь холодный металл. От отчаяния Томас застонал, и эхо, отразившись от стен, показалось зловещим завыванием смерти. Наконец эхо смолкло, и вновь наступила тишина. Он опять закричал, позвал на помощь, заколотил кулаками в стены.

Ничего.

Томас съежился в углу, обхватив плечи руками и трясясь от нахлынувшего страха. Сердце едва не выскакивало из груди.

– Кто-нибудь… помогите… помогите мне! – закричал он.

Каждое слово причиняло нестерпимую боль в горле.

Когда над головой раздался громкий лязг, Томас чуть не задохнулся. Он посмотрел вверх – потолок лифта разрезала тонкая полоска света, становившаяся все шире. Низкий скрипучий звук наводил на мысль о том, что кто-то с трудом поднимает тяжелые двойные створки. Томас отвернулся и заслонил лицо руками – после долгого времени, проведенного в кромешной темноте, яркий свет резал глаза.

Внутри все похолодело, когда он услышал над собой чьи-то голоса.

– Глянь-ка на этого шанка.

– Сколько ему лет?

– Выглядит как кланк, только в майке.

– Сам ты кланк, балда стебанутая.

– Черт, у кого-то ноги воняют!

– Надеюсь, путешествие в один конец тебе понравилось, Шнурок.

– Точно, обратного билета уже не будет, брат.

Чувство полнейшего замешательства овладело Томасом.

Странные голоса отдавались в голове эхом, некоторые слова он слышал впервые, другие казались отдаленно знакомыми. Прищурившись, он поднял голову к свету, чтобы понять, кто говорит. Поначалу Томас смог разглядеть лишь двигающиеся неясные силуэты, однако вскоре они оформились в человеческие фигуры – над люком в потолке лифта склонились люди и, глядя сверху вниз, указывали на него пальцами.

Зрение сфокусировалось – будто объектив фотокамеры: лица обрели резкость. Да, молодые парни – но разного возраста. Томас и сам толком не знал, что ожидал увидеть, однако отчего-то удивился: на него смотрели обычные подростки, почти дети. Страх немного отступил, хотя сердце продолжало бешено колотиться.

Кто-то сбросил вниз веревку с большой петлей на конце. Томас поколебался, затем просунул в петлю правую ступню, крепко ухватился за веревку, и его немедленно потащили наверх. К нему потянулись руки, множество рук, схватили за одежду и принялись вытаскивать из кабины. Все вокруг – лица людей, свет, яркие краски окружающего мира – замельтешило перед глазами, слившись в одно расплывчатое пятно. От нахлынувших эмоций свело живот и затошнило; хотелось кричать и плакать. Гул голосов утих, но когда ему помогли перебраться через острый край темной кабины, кто-то произнес:

– С прибытием, шанк. Добро пожаловать в Глэйд[1].

Томас почему-то был уверен, что никогда не забудет эти слова.

Глава вторая

Чьи-то руки поддерживали Томаса, пока он не смог стоять самостоятельно. Немного пошатываясь, ослепленный ярким светом, он отряхнул одежду. Его разбирало любопытство, но сильная слабость не позволяла толком рассмотреть, что происходит вокруг. Обступившие подростки молча наблюдали, как новичок крутит головой, пытаясь хоть что-то понять.

Под любопытными взглядами он сделал несколько неуверенных шагов. Раздались смешки, кто-то ткнул в Томаса пальцем. Тут было по меньшей мере полсотни человек самого разного роста, телосложения, возраста и национальности. Все с волосами разной длины и в грязной, пропитанной потом одежде, словно эти люди занимались тяжелым физическим трудом.

Ничего не понимая, Томас смотрел то на подростков, то на ландшафт необычного места, в котором очутился. Они находились в центре огромной площади размером с несколько футбольных полей, окруженной четырьмя циклопическими стенами из серого камня, местами густо увитыми плющом. Стены, высота которых, вероятно, была не меньше нескольких сотен футов, образовывали идеальный квадрат. В центре каждой из его сторон зиял проход высотой во всю стену, ведущий, как отсюда показалось Томасу, в длинные ходы и коридоры.

– Гляньте на салагу, – раздался скрипучий голос; Томас не видел, кто это произнес. – Ему так понравились новые апартаменты, что он сейчас шею свернет.

Несколько парней засмеялись.

– Захлопнись, Галли! – грубо рявкнул кто-то.

Томас снова перевел взгляд на окруживших его незнакомцев. Высокий белокурый парень с квадратной челюстью и безучастным лицом, глядя на него, хмыкнул. Другой, коренастый, смотрел на Томаса круглыми от удивления глазами, нервно переминаясь с ноги на ногу. Еще один, плотный мускулистый юноша с азиатской внешностью и высоко закатанными рукавами, обнажавшими бицепсы, также внимательно изучал Томаса. А темнокожий, тот самый, что поприветствовал Томаса, нахмурился. Остальные разглядывали Томаса с не меньшим интересом.

– Где я? – спросил Томас, поразившись забытому звуку собственного голоса.

– В дрянном местечке, – произнес темнокожий. – Расслабься и наслаждайся жизнью.

– Кто будет его куратором? – выкрикнули из толпы.

– Да ты только глянь на эту кучу кланка, балда стебанутая! Как пить дать, станет слопером!

Толпа отозвалась дружным смехом, как будто подростки в жизни не слышали ничего забавнее.

От обилия слов, значения которых Томас не понимал, он и вовсе растерялся. Шанк, кланк, куратор, слопер… Подростки обменивались этими словами с такой легкостью, что казалось странным, почему он их не понимает. Наверное, вместе с памятью он утратил и часть словарного запаса… Да, неприятно.

Смятение, любопытство, паника, страх – его переполняла целая гамма чувств. Но главенствовало все-таки тягостное ощущение безысходности, словно прошлая жизнь закончилась, была стерта из памяти и заменена чем-то пугающим. Хотелось убежать и спрятаться.

– …даже в этом случае. Ставлю на кон свою печенку, – донесся давешний скрипучий голос.

Томас по-прежнему не видел лица говорившего.

– Заткнитесь, я сказал! – прикрикнул темнокожий парень. – Еще одно слово – и следующий перерыв будет сокращен вполовину!

Должно быть, их главарь, решил Томас. Нескрываемое любопытство парней смущало, и он сосредоточился на осмотре места, которое темнокожий назвал Глэйдом.

Площадь была выложена массивными каменными блоками, из трещин и стыков которых торчали пучки высокой травы и бурьяна. В одном из углов площади находилась ветхая деревянная постройка странного вида, который сильно контрастировал с серой каменной стеной. Строение окружали несколько деревьев – их корни цеплялись за каменное основание, будто узловатые руки. В другом углу виднелось что-то вроде огорода – отсюда Томас смог разглядеть кукурузу, кусты томатов и какие-то фруктовые деревья.

В противоположной стороне он заметил небольшие дощатые загоны для овец, коров и свиней. Наконец, четвертый угол скрывали заросли деревьев; ближайшие были чахлыми – казалось, что они вот-вот засохнут. Было очень светло, однако солнца на голубом и безоблачном небе Томас не увидел. Ни о сторонах света, ни о времени по отбрасываемым стенами теням судить было невозможно – сейчас могло быть как раннее утро, так и поздний вечер. Пытаясь успокоиться, Томас глубоко вдохнул и уловил целый букет запахов: свежевспаханная почва, навоз, хвоя, что-то гниющее, какой-то приятный аромат. Почему-то он был уверен, что так пахнет ферма.

Томас снова посмотрел на пленивших его людей; несмотря на смущение, ему страшно хотелось буквально засыпать их вопросами.

Пленник, – подумал он. – Почему это слово всплыло в памяти?

Он всматривался в лица, стараясь оценить, с кем имеет дело. Глаза одного из юношей горели нескрываемой ненавистью, и Томас невольно поежился. У парня настолько злобный вид, что напади он сейчас на Томаса с ножом, тот бы нисколько не удивился. Черные волосы юноши упали на глаза, он отбросил их назад резким движением головы, после чего развернулся и пошел к блестящему металлическому шесту рядом с деревянной лавкой. На вершину шеста пополз разноцветный флаг, вяло повисший в неподвижном воздухе.

Томас в изумлении наблюдал, как, подняв флаг, парень повернулся и сел на лавку. Томас быстро отвел глаза.

Внезапно лидер группы – на вид ему было лет семнадцать – сделал шаг вперед. Одет он был вполне привычно – в черную футболку, джинсы и кроссовки, на руке красовались электронные часы. Было странно видеть обычно одетого человека: Томас почему-то решил, что каждый здесь должен носить нечто более мрачное, что-то наподобие тюремной робы. Волосы темнокожего были коротко подстрижены, а лицо – тщательно выбрито. За исключением постоянно хмурого взгляда, в его облике не было ничего угрожающего.

– Это долгая история, шанк, – произнес он. – Постепенно ты все узнаешь – завтра я возьму тебя на экскурсию. А до тех пор… постарайся ничего не сломать. Я – Алби.

Протянув руку, темнокожий молча ждал рукопожатия.

Не отдавая себе отчета, Томас отвернулся от Алби, молча побрел к ближайшему дереву и сел под ним, опершись спиной о шершавый ствол. Его вновь охватил почти невыносимый страх, но он глубоко вдохнул и попытался заставить себя не паниковать. Просто смирись. Если поддашься страху, не сможешь разобраться в ситуации.

– Так расскажи, – произнес Томас срывающимся голосом. – Расскажи мне долгую историю!

Алби удивленно оглянулся на приятелей.

Томас снова окинул взглядом толпу: его первоначальная оценка оказалась верной – здесь было человек пятьдесят– шестьдесят самого разного возраста, как совсем еще дети, так и подростки постарше, вроде Алби. Тот выглядел одним из самых старших. И вдруг Томас с ужасом понял, что совсем не помнит, сколько лет ему самому.

– Нет, серьезно, – спросил он, оставив всякую попытку скрыть страх. – Где я?

Алби подошел к Томасу и сел напротив, скрестив ноги; за ним последовали и другие ребята, сгрудившись позади. Всем хотелось видеть говорящих получше, поэтому подростки толкались и вытягивали головы.

– Если тебе не страшно, – начал Алби, – значит, ты не нормальный человек, а псих. Будешь вести себя не как все – сброшу с Обрыва.

– Обрыва?.. – переспросил Томас, побледнев.

– Ладно, забей. – Алби потер глаза. – Невозможно объяснить все сразу, понимаешь? Мы тут не убиваем шанков вроде тебя. Гарантирую. Но тебе придется постараться не быть убитым. Или выжить. Называй как хочешь.

Алби умолк.

Томас почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

– Слушай, – тяжело вздохнул Алби, проведя пальцами по коротко стриженным волосам, – я не силен в таких вещах. Ты у нас первый Салага с тех пор, как убили Ника.

От этих слов у Томаса перехватило дыхание.

Из толпы вышел какой-то парень и, подойдя к Алби, отвесил тому шутливый подзатыльник.

– Дождись, когда поведешь его на гребаную экскурсию, Алби, – произнес он хриплым голосом с необычным акцентом. – Не видишь, парень совсем перепугался? Первый раз слышит о таких вещах. – Он наклонился и протянул Томасу руку. – Меня зовут Ньют, и мы все будем очень признательны, Шнурок, если ты простишь нашего нового кланкоголового босса.

Томас пожал ему руку – в отличие от темнокожего, Ньют казался более дружелюбным. Ростом он был чуть выше Алби, но выглядел немного моложе – на год или около того. Длинные светлые волосы спадали по обтянутой футболкой спине, на мускулистых руках выступали вены.

– Брось, – проворчал Алби, жестом приглашая товарища сесть рядом. – Он понимает едва ли половину из того, что я говорю.

Раздались редкие смешки. Чтобы лучше слышать Ньюта и Алби, окружающие подступили почти вплотную к ним.

Алби широко развел руки ладонями вверх.

– Это место называется Глэйд. Здесь мы живем, едим и спим. Себя мы называем глэйдерами. Это все, что пока…

– Кто отправил меня сюда? – требовательно спросил Томас. Страх уступил место злости. – И как…

Не успел он договорить, как рука Алби метнулась к Томасу и ухватила его за майку.

– Поднимайся, шанк! Вставай! – Алби вскочил на ноги, потащив за собой Томаса.

Обескураженный Томас встал и пятился от надвигающегося на него Алби, пока не уперся спиной в дерево.

– Не стоит меня обрывать, щенок! – рявкнул Алби ему прямо в лицо. – Слушай, придурок, если бы мы рассказали тебе все сразу, ты наделал бы полные штаны кланка прямо тут, а то и вообще помер бы со страха! А потом чистильщики выкинули бы тебя куда подальше, потому что пользы от тебя уже не было бы никакой!

– Не врубаюсь, о чем ты толкуешь, – медленно произнес Томас, отметив, однако, что голос наконец-то обрел твердость.

К Алби подскочил Ньют и обхватил того за плечи.

– Остынь, Алби, только хуже сделаешь. Не понимаешь разве?

Тяжело дыша, Алби отпустил майку Томаса.

– Нет времени любезничать, Салага. Старая жизнь закончилась. Началась новая. Учись быстро, слушай других и помалкивай. Сечешь?

В поисках поддержки Томас посмотрел на Ньюта. Внутри все клокотало, глаза горели от наворачивающихся слез.

Ньют кивнул.

– Слышал, что он сказал, Шнурок?

Томас кипел от злости, страшно хотелось наброситься на кого-нибудь с кулаками, но он просто ответил:

– Да.

– Лады, – сказал Алби. – Первый День – вот что для тебя сегодня, шанк. Надвигается ночь, и скоро вернутся бегуны. Сегодня Ящик прибыл поздновато, так что на экскурсию времени не осталось. Прогуляемся завтра, сразу после подъема. – Он повернулся к Ньюту. – Обеспечь его лежанкой. Пусть поспит.

– Лады, – ответил Ньют.

Алби пристально посмотрел на Томаса.

– Спустя несколько недель ты освоишься, шанк. Будешь наслаждаться жизнью и нам помогать. Каждому было тяжко в Первый День, ты – не исключение. С завтрашнего дня у тебя начнется новая жизнь.

Он повернулся и сквозь расступившуюся толпу зашагал к покосившейся деревянной постройке в углу. Остальные начали расходиться, напоследок бросая на новичка долгие взгляды.

Томас скрестил руки, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Пустота, выедавшая его изнутри, быстро уступила место такой печали, что от нее закололо в сердце. Навалилось слишком много. Где он? Что это за место? Какое-то подобие тюрьмы? Если так, за что его отправили сюда и на какой срок? Язык здешних обитателей непривычен, а их самих, казалось, вообще не беспокоит, будет он жить или умрет.

Вновь подступили слезы, но Томас сдержался.

– Что я такого сделал? – прошептал он, не рассчитывая, что его кто-то услышит. – Почему меня бросили сюда?

– Мы все прошли через это, Шнурок. – Ньют похлопал Томаса по плечу. – У всех нас был Первый День, и каждого когда-то вытащили из темного Ящика. Не скрою, у тебя большие неприятности, а дальше может быть еще хуже. Но пройдет время, и ты станешь настоящим бойцом без страха и упрека. Видно, что ты не какой-нибудь долбаный слюнтяй.

– Это тюрьма? – спросил Томас. В сумраке сознания он безуспешно пытался отыскать малейший проблеск, который позволил бы вспомнить прошлое.

– Слишком много вопросов, – сказал Ньют. – Ничего обнадеживающего ответить не могу. Во всяком случае, пока. Сейчас постарайся успокоиться и прими положение как данность – утро вечера мудренее.

Томас промолчал, понурив голову и разглядывая под ногами трещины в камнях. Вдоль края одного из каменных блоков росла полоска бурьяна с мелкими листочками. Крохотные желтые цветочки тянулись вверх, словно пытались дотянуться до солнца, скрытого исполинскими стенами Глэйда.

– Думаю, Чак будет тебе хорошим напарником, – продолжал Ньют. – Толстяк малость неуклюж, зато отличный собеседник, когда все дела сделаны. Побудь здесь. Я скоро вернусь.

Едва он успел закончить фразу, как воздух прорезал истошный вопль – высокий, пронзительный, почти нечеловеческий крик эхом разнесся по выложенной камнем площади, заставив обернуться всех, кто на ней находился. От мысли, что вопль раздался из деревянной постройки, у Томаса кровь застыла в жилах.

Даже Ньют подскочил, как ужаленный.

– Вот хрень! На десять минут нельзя отлучиться без того, чтобы медаки не начали истязать бедолагу! – Он покачал головой и слегка пнул Томаса ногой. – Найди Чака и передай, что я поручил ему позаботиться о твоем спальном месте.

Сказав это, он со всех ног помчался к постройке.

Томас сполз на землю по грубой коре дерева, оперся спиной о ствол и закрыл глаза. Как бы ему хотелось, чтобы все происходящее оказалось лишь кошмарным сном!

Глава третья

Томас долго сидел так, будучи не в силах пошевелиться. Наконец он заставил себя посмотреть в сторону кособокой постройки. Возле нее крутилась группа мальчишек, которые то и дело беспокойно поглядывали на верхние окна, будто ожидали, что вот-вот случится взрыв и оттуда в туче осколков стекла и щепок на них вылетит какая-нибудь омерзительная тварь.

Внимание Томаса привлек странный стрекочущий звук. Он посмотрел вверх и успел заметить бледный красный огонек, тут же скрывшийся в ветвях. Томас поднялся и обошел дерево с другой стороны, вытягивая шею и стараясь понять, откуда исходит стрекотание, но не увидел ничего, кроме голых серо-коричневых веток, вытянувшихся словно костлявые пальцы и придававших дереву сходство с живым существом.

– Это один из этих… жуков-стукачей, – произнес кто-то.

Томас обернулся – рядом стоял невысокий пухлый мальчуган. Совсем юный – вероятно, самый молодой из всех, кого Томас успел здесь встретить; на вид ему было лет двенадцать-тринадцать. Длинные темные волосы, заложенные за уши, доходили до плеч, на румяном круглом лице блестели грустные голубые глаза.

Томас кивнул ему.

– Жуков… каких, говоришь, жуков?

– Стукачей, – повторил мальчик, указывая на верхушку дерева. – Если у тебя хватит ума не лезть к нему первым, он тебя не тронет, – он сделал паузу, – шанк.

Кажется, парнишке было неловко произносить последнее слово, будто диалект Глэйда по-прежнему оставался ему чуждым.

Опять раздался леденящий душу вопль – на сей раз более протяжный, – от которого Томаса прошиб холодный пот.

– Что там происходит? – спросил он, показывая на постройку.

– Не знаю, – ответил круглолицый мальчик высоким детским голоском. – Это Бен. Ему здорово досталось. Все-таки они до него добрались.

– Они?..

Зловещий тон, каким мальчик произнес это слово, Томасу очень не понравился.

– Ага.

– Кто – они?

– Надеюсь, тебе не придется это прочувствовать на собственной шкуре, – ответил парнишка как-то слишком уж спокойно и непринужденно. Он протянул руку. – Меня зовут Чак. Пока не появился ты, я считался Салагой.

Так вот кто должен позаботиться о моем ночлеге, – подумал Томас. Мало того, что он не мог избавиться от чувства полнейшего дискомфорта, так теперь еще и был раздражен. От непонимания происходящего разболелась голова.

– Почему все называют меня Салагой? – спросил он Чака, коротко пожав тому руку.

– Потому что ты самый новый из всех новичков. – Чак ткнул в Томаса пальцем и засмеялся.

Из дома вновь донесся душераздирающий крик, похожий на рев животного на скотобойне.

– Как ты можешь смеяться? – поразился Томас, напуганный загадочным воплем. – Такое впечатление, будто там кто-то умирает.

– Все с ним будет нормально. Никто еще не умер, если успевал получить сыворотку. Тут все – или ничего. Смерть или жизнь. Просто очень болезненно.

– Что – болезненно? – спросил Томас, выдержав небольшую паузу.

Глаза Чака забегали.

– Ну… когда жалят гриверы.

– Гриверы?

Томас все больше заходил в тупик. Жалят… Гриверы… Услышав слова, от которых веяло чем-то зловещим, он уже не был уверен, что хочет знать подробности.

Чак пожал плечами и, закатив глаза, отвернулся.

Томас досадливо вздохнул и вновь прислонился к дереву.

– Сдается, ты знаешь не намного больше меня, – слукавил он.

Его амнезия была очень странной. Томас помнил, как устроен мир в общем и целом, но многие детали – например, лица людей и их имена – напрочь вылетели из головы. Как если бы в новой книге отсутствовало каждое десятое слово, отчего смысл понять невозможно. Томас не помнил даже своего возраста.

– Чак… как ты думаешь, сколько мне лет?

Мальчик окинул его взглядом с ног до головы.

– Я бы сказал, шестнадцать. Рост примерно метр восемьдесят, шатен… если тебя это интересует. А еще: ты выглядишь хуже, чем обжаренный на костре кусок печенки. – Он хихикнул.

Томас был поражен настолько, что последних слов уже не слышал. Шестнадцать?! Неужели ему всего шестнадцать? Он-то ощущал себя куда более взрослым.

– Ты серьезно? – Он умолк, пытаясь подобрать нужное слово. – Как…

Томас почувствовал себя совсем плохо.

– Успокойся. Первые дни будет очень погано, потом привыкнешь. Как я, например. Всяко лучше, чем жить в куче кланка. – Он искоса посмотрел на Томаса, будто ожидая нового вопроса. – Кланком мы называем дерьмо. Когда дерьмо падает в ночной горшок, оно издает звук, похожий на «кланк».

Томас уставился на Чака, не веря ушам.

– Офигеть, – только и смог он вымолвить.

Томас встал, прошел мимо Чака и направился к обветшалому дому, который нелепым пятном выделялся на фоне массивной каменной стены. Определение «развалина» подходило к его внешнему виду, пожалуй, лучше всего: в высоту дом выглядел как трех– или четырехэтажное здание, но складывалось впечатление, что он в любую минуту готов завалиться. Судя по нелепому нагромождению балок, досок, окон и толстых веревок, дом, видимо, сколотили в большой спешке.

Проходя через площадь, Томас уловил отчетливый запах дыма и аромат жарящегося на огне мяса. В животе заурчало. Теперь, когда Томас узнал, что кричал всего лишь покусанный мальчик, ему стало легче. Конечно, если не думать, кто именно покусал…

– Как тебя зовут? – спросил Чак, стараясь поспеть за Томасом.

– Что?

– Твое имя. Ты нам до сих пор не сказал. Наверняка ты его помнишь.

– Томас.

Он едва слышал собственный голос. Его мысли направились в новое русло: если Чак прав, тогда Томас только что выявил нечто общее между обитателями Глэйда. Потеря памяти у всех была похожей – они помнили собственные имена, но почему-то забыли, как зовут их родителей и друзей. И почему-то никто здесь не помнил своей фамилии.

– Рад знакомству, Томас, – сказал Чак. – Не беспокойся, я позабочусь о тебе. Я тут уже целый месяц и знаю Глэйд вдоль и поперек. Положись на меня.

У входа в дом-развалюху, где толпилась группа мальчишек, Томаса внезапно обуял приступ раздражения. Он резко обернулся и, приблизившись к Чаку вплотную, бросил тому прямо в лицо:

– Ты даже на мои вопросы толком ответить не можешь!

Удивившись собственной решительности и отваге, он повернулся и пошел к двери с твердым намерением войти внутрь и получить ответы.

Чак пожал плечами.

– Ну а что толкового я могу тебе рассказать?! Я ведь еще новичок, как и ты. Но я мог бы стать тебе другом…

– Мне не нужны друзья! – отрезал Томас.

Потянув на себя дверь, сбитую из выцветших на солнце досок, Томас увидел нескольких парней. Они стояли у лестницы, ступеньки и поручни которой были настолько кривыми, что буквально торчали во все стороны. Стены холла и коридора покрывали обои мрачного цвета, местами ободранные, а на одной из них висел черно-белый портрет какой-то женщины, одетой в старомодное белое платье. Единственным предметом мебели здесь был стол на трех ножках. Все это смахивало на дом с привидениями. Тут даже некоторых половиц не хватало.

Пахло пылью и плесенью, что сильно контрастировало с приятными ароматами снаружи. С потолка свисали помаргивающие флуоресцентные лампы, но Томасу некогда было задуматься, откуда в Глэйде электричество. Сейчас его внимание было приковано к женщине на портрете. Неужели она жила здесь когда-то и помогала местным обитателям?

– Эй, глянь-ка, Салага пришел.

Томас вздрогнул, когда понял, что это произнес тот самый черноволосый парень, совсем недавно глядевший на него со смертельной ненавистью. Выглядел он лет на пятнадцать, долговязый и худой. Нос был размером с маленький кулак и напоминал картофелину неправильной формы.

– Видать, шанк совсем обделался, когда услышал, как визжит старина Бенни. Может, тебе подгузник сменить, кланкорожий?

– Меня зовут Томас.

Он не знал, как себя дальше вести, да и не хотелось связываться, поэтому, не произнеся больше ни слова, двинулся к лестнице – ближайшему пути к отступлению. Задира мгновенно преградил ему собой путь, выставив руку.

– Туда нельзя, Шнурок. – Он указал большим пальцем на потолок. – Новичкам запрещено смотреть на… ужаленных. Ньют и Алби этого не одобряют.

– А в чем проблема? – сказал Томас, пытаясь скрыть страх и не думать о том, что парень подразумевал под словом «ужаленный».

– Послушай меня, Салага. – Подросток скрестил руки на груди и нахмурился. – Я видел тебя раньше. Как-то подозрительно мне, что ты у нас здесь появился…

– А вот я никогда в жизни тебя не видел, понятия не имею, кто ты такой, и мне абсолютно на тебя наплевать, – прошипел Томас.

Парень коротко рассмеялся, затем посерьезнел и нахмурился.

– Я видел тебя, шанк. Не очень многим в этих краях довелось быть покусанными. – Он указал пальцем вверх. – Я один из них. Я знаю, каково сейчас Бенни. Я был там. Я видел тебя во время Метаморфозы. – Он ткнул Томасу пальцем в грудь. – Готов спорить на твой первый ужин у Фрайпана[2], что Бенни тоже тебя видел.

Томас продолжал молча смотреть в глаза задире. Им снова овладел страх. Неужели этот кошмар никогда не закончится?

– Слово «гривер» заставило тебя обмочиться? – ехидно усмехнулся парень. – Поджилки трясутся? Небось не хочешь быть покусанным, а?

Вот опять. Покусанный. Томас попытался отогнать от себя тревожные мысли и указал на лестницу, откуда по всему дому эхом разносились стоны.

– Если Ньют там, я должен с ним поговорить.

Парень несколько секунд сверлил Томаса взглядом, затем кивнул.

– А знаешь, ты прав, Томми. Мне не следует быть таким грубым с новичками. Ступай наверх. Уверен, Алби и Ньют все тебе объяснят. Серьезно, иди. И извини меня.

Он слегка похлопал Томаса по плечу, а потом шагнул назад и жестом пригласил пройти. Томас понимал: тот что-то затевает – отсутствие некоторых фрагментов памяти отнюдь не превратило его в идиота.

– Как тебя зовут? – спросил Томас, раздумывая, стоит ли вообще подниматься.

– Галли. Кстати, не позволяй вводить себя в заблуждение. Настоящий лидер тут – я, а совсем не те двое чокнутых шанков наверху. Заруби себе на носу. Можешь называть меня Капитан Галли, если хочешь.

Впервые он улыбнулся. Зубы были под стать уродливому носу: двух-трех не хватало, а остальные нельзя было назвать белыми даже при всем желании. Зловонное дыхание Галли напомнило Томасу о чем-то отвратительном из прошлой жизни.

– Есть, Капитан Галли! – ответил он, чувствуя, что еще немного – и его вывернет наизнанку. Страшно захотелось выругаться и двинуть Галли по физиономии.

Ощутив прилив адреналина, Томас демонстративно откозырял ему.

В толпе раздались сдержанные смешки. Галли побагровел, обернулся, потом снова с ненавистью вперил взгляд в Томаса. Его лоб прорезали глубокие морщины, ноздри на огромном носу раздулись.

– Давай, поднимайся. И держись от меня подальше, ушмарок. – Он снова указал пальцем вверх, не сводя при этом глаз с Томаса.

– Как скажешь.

Томас еще раз окинул взглядом окружающих. От растерянности, смущения и злости к лицу прилила кровь. Никто, кроме Чака, стоявшего в двери и качавшего головой, не шелохнулся, чтобы его остановить.

Страницы: 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В основу этой книги положены подлинные воспоминания о выдающемся русском писателе XX века Иване Серг...
Мария Стюарт стала королевой на шестой день своей жизни. Она побывала правительницей Франции, Шотлан...
В курсе лекций в краткой и доступной форме рассмотрены все основные вопросы, предусмотренные государ...
Предлагаемое учебное пособие предназначено сотрудникам бирж, банков, финансовых и инвестиционных ком...
Пособие дает системное представление об основах организации предпринимательской деятельности. В нем ...
В учебном пособии в краткой и доступной форме рассмотрены все основные вопросы, предусмотренные госу...