Неукротимая Анжелика - Голон Анн

Неукротимая Анжелика
Анн Голон


Анжелика #4
«Неукротимая Анжелика» – четвертая из серии книг, открывшейся знаменитым историко-авантюрным романом «Анжелика – маркиза ангелов», написанным Анн Голон. Анжелика, маркиза дю Плесси-Бельер, узнав, что ее первый муж – Жоффрей де Пейрак – жив, нарушает приказ короля и уезжает из Парижа на поиски любимого, которого в последний раз видели на острове Лангустье. Вместе с ней отправляется ученый Савари. Удастся ли капризной неукротимой красавице, преодолев тысячи препятствий, отыскать Жоффрея де Пейрака?.. Узнает ли она его? Сумеет ли проникнуть в тайну Рескатора, прославленного пирата, освободителя рабов и противника короля Франции?

Перед нами едва ли не самая удачная серия любовно-приключенческих романов со времен «Трех мушкетеров» А. Дюма. Недаром полвека спустя после нашумевшей экранизации «Анжелики» с Мишель Мерсье в главной роли французский кинематограф и режиссер Ариэль Зейтун с триумфом возвращаются к образу прелестной и своевольной героини Анн Голон.





Анн Голон

Неукротимая Анжелика





Anne Golon

Indomptable Angеlique

Copyright © Anne Golon – 1960

The Russian translation is done after the original text revised by the author.

© Е. Татищева, перевод, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА




© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес, 2014





Часть первая

Отъезд





Глава I


Карета помощника префекта парижской полиции Дегре выехала из ворот его особняка и, покачиваясь на крупных камнях мостовой, медленно свернула на улицу Коммандери в Сен-Жерменском предместье. Это был не роскошный, но добротный экипаж, украшенный резьбой по темному дереву и обшитыми золотым позументом шторками, обычно задернутыми, запряженный парой пегих лошадей, с кучером на козлах и лакеем на запятках, – типичный экипаж уважаемого чиновника, предпочитающего казаться менее состоятельным, чем на самом деле, соседи которого могли пенять ему лишь на то, что он до сих пор не женат. Такой представительный мужчина, принятый в лучшем обществе, давно бы должен был выбрать себе супругу среди скромных и добродетельных девиц, каких строгие матери и деспотичные отцы, богатые буржуа Сен-Жерменского предместья, растили во множестве. Однако любезный и язвительный Дегре не торопился вступать в брак, а в дверях его дома самые знатные люди Франции сталкивались с подозрительными личностями и слишком броско одетыми женщинами.

Карета заскрипела, перебираясь через ручей, протекавший поперек дороги, лошади забили копытами, кучер с трудом выровнял экипаж, и горожане, слонявшиеся без дела в сумерках этого душного летнего дня, покорно прижались к стенам домов, освобождая проезд.



В эту минуту к карете приблизилась поджидавшая ее женщина в маске и, воспользовавшись тем, что карета замедлила ход на повороте, наклонилась к окошку, широко открытому из-за жары, и игриво спросила:

– Мэтр Дегре, не позволите ли вы мне сесть рядом и отвлечь ваше внимание на несколько минут?

Полицейский, погруженный в глубокие размышления о результатах нового расследования, вздрогнул, и на его лице тотчас появилось выражение сильного гнева. Просить неизвестную снять маску не было необходимости, он и так узнал Анжелику и рассвирепел:

– Вы?! Вы что, совсем не понимаете слов?! Ведь я же сказал вам, что не желаю вас больше видеть!

– Да, я помню, но дело очень, очень важное, и только вы мне можете помочь, Дегре. Я не решалась, долго думала, но всякий раз получалось все то же: вы один можете помочь мне, больше никто.

– Я вам сказал, что не хочу вас больше видеть! – повторил Дегре сквозь зубы с непривычной для него яростью. Человек циничный и суровый, он всегда умел сдерживать свои порывы. Но тут он вдруг потерял власть над собой.

Такого взрыва Анжелика не ожидала. Она знала, что сначала он захочет прогнать ее, потому что она нарушила негласное обещание больше не тревожить его. Но, подумав, она решила, что с этим можно не считаться, когда речь идет о чрезвычайном известии, полученном ею от короля. Дегре был слишком ей необходим. Она не удивилась, когда оба раза, приходя к нему, получала ответ, что господина Дегре нет дома и вряд ли он будет дома, когда она придет опять. Она просто выбрала удобную минуту, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, веря, что заставит его в конце концов выслушать ее и что он все-таки уступит.

– Это очень важно, Дегре! – умоляла она. – Мой муж жив…

– Я сказал вам, что не хочу вас больше видеть, – в третий раз повторил Дегре. – У вас достаточно друзей, чтобы заниматься и вами, и вашим мужем, жив он или нет. Отпустите занавеску, лошади сейчас пустятся вскачь.

– Не отпущу! – Анжелика вышла из себя. – Пусть ваши лошади волокут меня по улице, но вы должны в конце концов выслушать меня.

– Отпустите занавеску!

В резком приказе слышалась злоба. Дегре схватил свою трость и сильно ударил резным набалдашником по стиснутым пальцам Анжелики. Она вскрикнула и разжала пальцы. В ту же минуту карета понеслась вперед, а Анжелика упала на колени. Продавец воды, стоявший рядом и видевший всю сцену, разразился насмешливыми утешениями, пока она поднималась и отряхивала юбку:

– Ну, не вышло нынче, что поделаешь, красавица. Не досадуй, не всегда ведь удается большую рыбу поймать. А про этого говорят, что он знает толк – черт побери! – в хорошеньких… Надо признать, у тебя шансы были. Просто ты плохо выбрала время, вот и все. Хочешь стаканчик воды, чтобы прийти в себя? Парит так, что гроза, видно, будет, в горле пересыхает. У меня вода чистая, хорошая. Шесть су за стакан.

Анжелика ушла, не ответив. Ее глубоко ранило поведение Дегре, разочарование перешло в тоску. Эгоизм мужчин превосходит все, что можно вообразить, думала она. Понятно, что этот хотел оградить себя от любовных страданий, вычеркнув ее из своей жизни. Но неужели он не мог сделать небольшое усилие еще разок, когда она нашлась, и в таком состоянии, совершенно растерявшаяся, не зная, к кому обратиться, какое решение принять? Дегре один мог бы помочь ей. Он познакомился с ней во время процесса де Пейрака и участвовал в этом процессе. Он полицейский, и его особый склад ума помог бы отделить реальность от химер, предложить гипотезы, найти точку, с которой следует начинать поиск, и – кто знает? – может быть, и у него есть какие-то личные сведения об этой необыкновенной истории. Он ведь знает столько тайных и скрытых вещей. Они хранятся в разных отделах его памяти, а возможно, запечатлены в записках и донесениях, хранящихся в ящиках его стола или в сундуках. И потом, хотя она сама не признавалась себе в этом, Дегре нужен был ей, чтобы стряхнуть с себя страшный груз тайны. Чтобы не чувствовать себя в одиночестве с безумными надеждами, с трепетно вспыхивающей радостью, которую ледяной ветер сомнений гасил, как дрожащий огонек. Поговорить с ним о прошлом, о будущем, о той неведомой бездне, где, быть может, ждало ее счастье. «Ты прекрасно знаешь, что там, в будущем, что-то ждет тебя… Ты не должна от этого отрекаться…»

Это ведь сам Дегре когда-то говорил ей. А теперь он так злобно отталкивает ее. Она отчаянно и бессильно махнула рукой. Шла она быстро, ведь на ней были короткая юбка и накидка Жанины, которые она надела, чтобы не выделяться в толпе, не обращать на себя внимания, пока она будет дожидаться Дегре возле его дома. Она прождала его три часа. И какой результат! Уже наступила ночь, прохожих становилось все меньше. Проходя по Новому мосту, Анжелика обернулась и неприятно поразилась, увидев, что за ней следуют те двое, которых она заметила несколькими днями ранее возле своего дома. Может быть, просто совпадение? Но с какой бы стати этому краснорожему зеваке, который вечно считал ворон на улице Ботрейи, прогуливаться ночью по Новому мосту и в Сен-Жерменском предместье?

«Какой-нибудь поклонник, конечно. Но это раздражает. Если он будет таскаться за мной еще три дня, попрошу Мальбрана вежливо внушить ему, чтобы искал свое счастье в других местах…»

За Дворцом правосудия отыскались портшез и мальчик с факелом. Она велела донести себя до набережной Селестинцев, оттуда было два шага до калиточки ее оранжереи. Отперев дверцу и войдя внутрь, она ощутила аромат еще не созревших плодов, густо осыпавших ветви тоненьких деревьев, которые росли в серебряных кадках. Она прошла мимо средневекового колодца с каменными химерами и неслышно поднялась по лестнице.



В комнате горела лампа, стоявшая на откинутой столешнице секретера из черного дерева, инкрустированного перламутром. Возле него она и села – со вздохом усталости, одним движением сбросив с ног башмаки. Ее босые ноги горели. Она уже разучилась ходить по плохо мощенным улицам, и теперь – в такую жару – грубая кожа башмаков служанки натерла ей ноги.

«Я стала менее выносливой, чем прежде. А если придется путешествовать в трудных условиях…»

Мысль об отъезде не оставляла ее. Она представляла себя бродящей босиком по дорогам, нищей паломницей любви в поисках утраченного счастья. Надо ехать!.. Но куда? И она вновь, еще внимательнее, стала вглядываться в документы, отданные ей королем. Эти листки, потемневшие от времени, с печатями и подписями, – единственное реальное доказательство невероятного открытия. Когда ей казалось, что все это лишь сон, она перечитывала их. Из них становилось ясно, что Арно де Калистер, лейтенант королевских мушкетеров, получил от самого короля поручение, которое поклялся хранить в величайшей тайне. Лейтенант приводил имена шести товарищей, назначенных ему в помощь. Все они были мушкетеры из королевских полков, отличавшиеся преданностью королю и умением держать язык за зубами. В их молчании можно было не сомневаться и не отрезая им языков, как это делали в старые времена. На другом листке, тщательно составленном де Калистером, был список расходов, которых потребовало выполнение этого поручения:



20 ливров за наем помещения харчевни «Синий виноград» в утро казни;

30 ливров хозяину этой харчевни мэтру Жильберу за сохранение тайны;

10 ливров за труп, купленный в морге, чтобы сжечь его вместо осужденного;

20 ливров двум подручным, доставившим труп, за молчание;

50 ливров палачу за сохранение тайны;

10 ливров за наем лодки для перевозки заключенного из порта Сен-Ландри за пределы Парижа;

10 ливров лодочникам за сохранение тайны;

5 ливров за наем собак для розыска бежавшего заключенного (тут сердце Анжелики отчаянно забилось);

10 ливров за молчание – крестьянам, давшим собак и помогавшим обследовать дно реки.

Итого: 165 ливров.



Отбросив листок с кропотливыми подсчетами Арно де Калистера, Анжелика взяла другой, с его сообщением, написанным менее твердым почерком.

«…Около полуночи мы миновали Нантер, и лодка, на которой находились мы с заключенным, остановилась у берега. Мы решили немного отдохнуть; около заключенного я оставил часового. Заключенный не подавал признаков жизни с той минуты, как мы получили его из рук палача. Мы пронесли его подземным ходом из подвала харчевни „Синий виноград“ до порта. В лодке он лежал, едва дыша…»

Она представила себе истерзанное пытками тело, завернутое, как в саван, в белое одеяние приговоренных к сожжению на костре.

«Прежде чем предаться сну, я спросил у заключенного, не нужно ли ему чего-нибудь. Он, казалось, не слышал меня».

Собственно говоря, господин де Калистер, заворачиваясь в плащ, чтобы «предаться сну», предполагал, что утром найдет узника уже мертвым. Ну а на самом деле он его вовсе не нашел!

И тут Анжелика не могла сдержать смех. Жоффрей де Пейрак – побежденный, умирающий, мертвый – этого нельзя было представить, это было ни с чем не сообразно, невозможно! Нет, она видела его таким, каким он должен был оставаться до конца, – сохранившим бдительный ум в обессиленном теле, собравшим все силы в борьбе со смертью, готовым отчаянно бороться до последнего. Чудо воли. Такой, каким она его знала, он был способен на это и еще на многое другое. Утром на сене, где он лежал, нашли лишь отпечаток его тела. Часовому пришлось признаться, что он не считал необходимым слишком пристально наблюдать за умирающим, – видимо, очень устав, он тоже заснул.

«Исчезновение заключенного представляется совершенно необъяснимым. Как мог человек, у которого не было сил открыть глаза, выбраться из лодки так, что мы этого не заметили? И что могло с ним статься потом? Если даже он сумел в этом состоянии как-то добраться до берега, то не мог же он, полуголый, уйти далеко незамеченным».

Мушкетеры стали искать его, позвали на помощь крестьян с собаками. Долго осматривали берег и пришли наконец к заключению, что, сверхчеловеческим усилием выбравшись из лодки, узник упал в реку, а течение унесло его. Сил сопротивляться у него не было, и он утонул.

Однако позже один крестьянин пришел с жалобой, что в ту ночь у него украли привязанную у берега лодку. Лейтенант мушкетеров не оставил это без внимания. Лодка отыскалась около Поршевиля. Весь тот район прочесали, спрашивали у местных жителей, не попадался ли им худой и хромой бродяга. Ответы привели мушкетеров к маленькому монастырю, укрывшемуся в глубине тополевой рощи. Настоятель этого монастыря рассказал, что тремя днями раньше дал милостыню прокаженному, одному из тех, что бродят еще по деревням, несчастному бедняку, покрытому язвами и закрывавшему грязной тряпкой свое, должно быть, страшное лицо. Был ли он высокого роста?