Линия разлома Афанасьев Александр
Пацан неохотно достал превращенную в комок купюру.
– Кидай сюда.
Купюра отправилась в пакетик, взамен – координатор достал новенькую тысячную:
– На. Купи морожку.
– Я так-то пиво пью… – обиделся пацан.
– Пиво пить тебе рано. На вот еще, на проезд. Беги на автобус – только на автобус, понял? Не смей тут ошиваться. Не дай бог увижу.
– Понял… – с мрачным видом сказал Гаврош двадцать первого века. – Слава России!
Украинцы прибыли впятером – обычное для них дело, пятерка у них называется «гурт». Один остался в машине, еще один – во дворе, трое поднялись наверх. Были они бритыми – только-только начали пробиваться волосы. У одного – короткая бородка, у двоих – явно видно, что только что сбрили усы. Украинцы – делали только еще первые шаги на пути подрывной и террористической деятельности – и опыта им явно не хватало…
Один из боевиков открыл дверь. Второй держался так, чтобы при необходимости уйти в комнату. За спиной он держал взведенный «ТТ».
– Здорово, – настороженно сказал украинский боевик, лобастый, с угрюмыми, волчьими глазами. – Марина здесь проживает?
– Заходи…
Прошли в комнату, самую большую – женщина уже убрала кровать и удалилась. Из двух табуретов и листа фанеры сделали что-то вроде стола, выложили у кого что было. Один из украинцев поставил на стол бутылку водки, но под угрюмыми взглядами ваххабитов поспешил убрать ее. Все стояли так, чтобы при необходимости быстро открыть огонь.
– На какой мове розмовляти будем? – спросил лобастый, лысый боевик с волчьими глазами. – Ты украиньску знаешь?
– Я знаю русский, – сказал блондин, – и ты тоже. Не надо создавать проблемы на ровном месте.
– На кацапском розмолвляти, як собаци гавкати! – резко сказал украинец.
– Если хочешь, можешь говорить на арабском или фарси. Но ты не знаешь ни тот ни другой, верно?
Боевик сел прямее.
– Добро… – сказал он, – будем на русском. Давно на кацапском не розмолвляли, а, Микош?
…
– Наши старшие порешали, что надо вместе дела делать. Вместе мы сила, поодиночке – никто. Только вместе мы добудем свободу.
– Свобода? – сказал блондин. – А зачем тебе она?
– Тебе не нужна?! – ощетинился боевик. – Тогда можешь быть рабом!
Свобода… никто из нас не свободен от Аллаха Всевышнего. Только ты слишком туп, чтобы это понять. Ты различаешь людей по их национальности – но это один из тяжелейших грехов, люди если чем и различны, так только по богобоязненности. Даст Аллах, скоро ты познаешь, насколько велики были твои заблуждения.
– Мы рабы Аллаха Всевышнего, и больше никого, – сказал блондин. – Для нас нет власти, если эта власть не по законам шариата. Нет земной власти!
Лысый ощерился:
– Как знаешь, хлопче. Не мне тебя учить. У нас общий враг. Ты знаешь, кто такие русисты, и я знаю. Пока они есть – покоя не будет.
– Что предлагаешь?
– В Шахтах есть лагерь бандитов, там русских богато. У нас есть двадцать хлопцев и оружия дюже богато. Надо навести там шороху!
Вот идиот…
– Тебя там расстреляют еще на подходе. Ты что, не знаешь, что там русский спецназ?
– Двадцать моих хлопчиков, да с русистами не справятся…
Две «Газели», набирая ход, шли к цели с двух сторон улицы, блокируя ее. Еще один стрелок, пробежав дворами, залег на углу, выставив на сошки пулемет «РПК-74» с барабанным магазином и оптическим прицелом малой кратности…
Обе машины с точностью до двух секунд оказались около нужного дома. Вход в этом двухэтажном доме был со двора, дворик был сквозной, с выездами по обе стороны дома. Одна «Газель», резко на девяносто градусов повернув, пролетела во дворик, вторая, перескочив плохо засыпанную канаву и едва не перевернувшись, встала под окнами.
Хлопнули двери небольшого универсала «Форд», из машины выскочили двое украинцев, у того, кто выскочил с заднего, в руке был зажат «ТТ».
– Слава Украине!
Короткая очередь «РПК» отбросила его на машину, он стал оседать на землю, пуская ртом и носом кровавые пузыри. «ТТ» выпал из руки.
– Лузга, один на минус, – доложил стрелок, – один ушел. Направление на три. Удерживаю дорогу…
Второй украинец, с водительского сиденья, не стреляя, бросился к соседнему дому и одним движением перемахнул через забор. Оружия у него – по крайней мере, внешне – не было.
Из окна застрочил «стечкин», пули застучали по крыше «Газели».
В отличие от украинцев ваххабиты были лучше подготовлены к действиям в условиях подполья: один из них постоянно стоял так, чтобы смотреть в окно на дорогу. Увидев сворачивающую белую «Газель», он все понял:
– Менты на улице!
Боевик, который вел переговоры, схватил лежащий на столе «ТТ», еще один выхватил «стечкин» и дал длинную, разбившую окно очередь. В ответ – откуда-то спереди застрочил пулемет, полетели стекла и обрывки занавесей.
– Ложись! Ложись!
– А… москали… шоб вин всрались!
Стоявший у двери украинец рванул застежку сумки, бросил своему соратнику короткоствольный хорватский «ЭРО» и смотанный подсумок к нему.
Один из ваххабитов достал телефон, вызвал один из номеров, ткнул пальцем на прозвон:
– Бисмиллагъ!!!
Но ничего не произошло, только ручной пулемет замолк, а вместо него ударили два автомата. Завизжали рикошеты, один из украинцев закричал:
– Ой, мамо, мамо…
– Глушилка работает! Машину не взорвать!
– Что за машина?!
– Наша! Она заминирована!
– Ай, шакалы… Василь!
– А?!»
– Глянь на двор! Тачка зараз заминована!
– Не надо! – заорал старший из ваххабитов, отлично знавший тактику штурма русских. – Не выходи!
Но было уже поздно. Украинец, вооруженный восстановленным «калашниковым»[16], открыл дверь и увидел только черную стену щита на лестнице и ослепляющий свет «Королевы»[17].
– Слава Украине!
Он даже выстрелить не успел – русские открыли огонь из пистолета и автомата одновременно, и Василь упал в дверном проеме, изрешеченный пулями.
– Аллаха Акбар!!!
Лидер ваххабитов размахнулся и бросил гранату – на лестнице глухо грохнуло, потянуло дымом. Он пополз в коридор, не поднимаясь на ноги.
– Ты куда, псина! – заорал лидер украинцев. Второй украинец попытался обстрелять русских на улице – в ответ дважды грохнула «СВД», и боевика отбросило назад.
В большой комнате оглушительно громыхнуло, обдало жаром, крик оборвался. Из комнаты ползла Марина, она была ранена, но ползла, оставляя за собой кровавый след. Русские зашли с козырей, – столкнувшись с сопротивлением, они начали обстрел дома из «ЛПО-97», легкого пехотного огнемета. Термобарическими…
За собой Марина тащила черный, плоский пояс с торчащим из него проводом. Они встретились глазами…
– Я… люблю тебя, – сказала она.
– Да… У нас там будут дети… не здесь, в раю.
Еще один термобарический заряд взорвался в той комнате, откуда выползла Марина. Было нечем дышать, огонь был на потолке, пожирал остатки занавесок и приноравивался к мебели.
– Инша’Ллагъ!
Русские на лестнице, пострадав от близкого взрыва гранаты, перегруппировались и начали новое наступление. Щит с уже не горящей «Королевой» перекрыл большую часть дверного проема, поверх него торчал автоматный ствол, луч мощного фонаря пробивал дым. Лазерный прицел нашел лежащих на полу мужчину и женщину.
– Аллах Акбар, свиньи! – заорал по-русски тот, кто когда-то был русским пареньком Владимиром Шагиным, а теперь поверил в Аллаха и стал Валидом аль-Руси, моджахедом, идущим по пути Аллаха.
Застрочил автомат, и тут же взорвался пояс шахида. Взрыв был такой силы, что спецназовцев отбросило назад на лестницу, как сломанных кукол. Одновременно огнем дохнули все окна, полетели стекла, и через несколько секунд начал рушиться в искрах и дыму потолок.
– Лузга, один на минус. Один скрылся. Направление на три. Удерживаю дорогу…
– Твою же мать… – выругался я.
Децл молча сидел рядом и ждал. Школа Кубинца – тот тоже молчаливый. Тому, у кого есть настоятельная потребность болтать – в разведке делать нечего.
– Один ушел, – бросил Двойка Феликсу, – прием.
– Феликс на связи.
– Феликс, прошу сообщить приметы скрывшегося.
– Двойка, точных примет нет. Мы выведем тебя на него. Вперед и на перекрестке стоп. Жди команды.
– Феликс, принял…
Дальше по улице, в адресе глухо грохнуло, взмыла в небо перепуганная стайка голубей. Понеслась душа в рай.
– Принять готовность. Не стрелять.
Децл щелкнул предохранителем «калаша», затем сунул мне под руку «МР5». Я оставил его на коленях – так быстрее. В адресе рубились по-взрослому…
Грохнул еще один взрыв – такой, что взвыли сигналки. Это уже не граната…
– Двойка, направо и вперед. Держись дороги.
Повернул руль, прижал газ. Машина у меня дизельная, тут не восьмицилиндровый монстр, как на дорогих версиях, так что чуть топнешь и уже под сотку – но все равно, разгоняется хорошо. А по надежности – почти «УАЗ».
– Двойка, поднажми.
Машина идет быстрее, проскакивает стоящие торцом пятиэтажки. Бегут люди… встань, беда, не ляг, лучше бы дома сидели. Нет, надо посмотреть, что делается, сунуться носом. А любопытной Варваре, как известно…
– Он слева от тебя. Идешь хорошо. Ориентир на перекресток, отсчет. Семь! Шесть! Пять! Четыре!
Все-таки с БПЛА работать одно удовольствие, что ни скажи. В свое время работали слепыми, как кроты. У духов половина района информаторы, кто стучит, потому что иначе гости придут, а кто-то – по убеждениям. А мы, как зачумленные…
– Три! Два! Один!
Прямо передо мной на перекресток выскочил какой-то шпаненок в серой куртке, оборванный – карман оторван. Заполошно огляделся… успел увидеть только горящие фары угловатого черного внедорожника, летящего на него. Вместо того чтобы пропустить, я топнул по газу и решеткой поддел его по касательной, отбрасывая к тротуару.
Встал на тормоз, толкнул дверь, выскакивая. Оглушительно заорала женщина, на высокой ноте, почти визгом, но мне до этого совсем не было дела. Автомат в плече, мы шли с обеих сторон внедорожника, держа скрывающегося бандита под прицелом.
Тот как-то странно дернулся… вроде как пытаясь отползти, но не смог.
– Не стрелять!
Бандит повернулся к нам туловищем… щека в крови, кровь густая, почти малиновая, ползет с головы, медленно сочится. Рука на животе, в руке «эргэдэшка». Уже без чеки.
– П…ц вам, москали! Слава Украине… – довольно отчетливо сказал он
– Стий! – заорал я. – Нэ роби! Не треба!
Вот уж в который раз Мудрого викинга хвалю. Это он от всех требовал хоть как – но знать мову. Хорошо, плохо, но что-то знать. Я, наверное, плохо знаю, но что-то все равно знаю. Не такой плохой язык, кстати.
Как я и подозревал, украинский произвел впечатление. Обычно, если сбиваешь первый порыв, дальше проще. Не каждый может хладнокровно подорваться.
– Ти хто?
– Я с Луганска, – перешел я на русский.
– Кацап…
– Какой я кацап? Я на Украине жил. Пока такие, как ты, нас не выгнали.
– Ми за витчизну керували. Слава Украине!
– Не делай! – заорал я. – Думай сам! Жив останешься – мы тебя обменяем. Нет – вместе тут сдохнем!
…
– Нам чужого не треба. Думай головой. Тебя твои же сдали. Как, ты думаешь, мы тут оказались?
…
– Ты знаешь шо?
– Ни.
– А ти хто?
– Водий[18] я.
– Вот видишь? Ты нам без надобности, нам ваши керивники нужны. Отвезем на больничку, затем обменяем. Здесь больничка хорошая. Ну?
– Кацап ты… – сказал водитель.
– Какой с мени кацап… – сказал я, – у мени жинка з Кииву. Давай. Держи руку.
Я смотрел на него, а он смотрел на меня. Только не приведи господь кому вмешаться сейчас. Взлетим ведь, точно взлетим.
– Ну? Давай. Спокойнее.
Я наклонился, положил его руку на свою. Сжал пальцы на гранате.
– Во. Це дило.
За спиной оглушительно грохнуло, пуля прошла так близко, что рванула рукав куртки. Липкое, горячее месиво брызнуло мне прямо в лицо…
Как я удержался на ногах? А хрен его знает. Спросите что полегче, ладно? Я ведь в Волгограде был. Туда нас перебросили – считай с аэропорта в бой, троллейбус взорвался. Прямо под Новый год это было. Я в Сирии бывал. В Афганистане бывал. В Донецке – под видом представителя при миротворцах пошманался, после того как… надо было определяться, учреждать резидентуру. Кровь-кишки-расп…расило – повидал так, что…
В общем, на ногах я устоял. И даже смог выдернуть из навсегда онемевших пальцев гранату, каким-то чудом вставить булавку вместо чеки. На роже были липкие, горячие сопли, и воняло просто омерзительно, да в голос заходилась какая-то баба. Я шагнул к Децлу, неподвижно стоящему с автоматом, и тяжело ударил его в лицо, а потом еще добавил ногами. Потом меня подбежавшие мужики оттащили…
Пришел в себя я в машине, на переднем пассажирском. У меня на всякий случай в багажнике лежала бутылка полугара, мягкого хлебного вина крепостью чуть меньше водки. Я держал бутылку и время от времени отхлебывал из горлышка. А на приборке лежало полотенце, все в буро-красных разводах. Не помню, как я вытерся…
Впереди тревожно мигал маяком ментовский «бобик». «Скорая» уже уехала. Как и обычно – вечером в новостях будет ролик про нейтрализованную банду. Это даже… ведь правда. Не вся только…
Хлопнула дверь, кто-то сел за руль. Рука бесцеремонно выдернула бутылку:
– Дай…
Севший за руль мужик основательно хлебнул, остановился, посмотрел на просвет и допил до конца. Бросил назад – бутылка жалобно звякнула.
– Как?
Я не ответил.
– Ты, кстати, Децлу ребро сломал, кажись. За что?
Это был Серый, у луганчан кто-то вроде бригадира. Бывший опер из уголовки, из ОБОПа[19].
– За дело, – подумав, сказал я
– Ты тут буром не при, – спокойно сказал Серый. – Шет молчит, как партизан. Ты – как рыба об лед. Вы чего – ох…и?
…
– Харэ. Поехали, потом разберемся. Ключи где… ага.
Дизель заурчал, машина начала разворачиваться. Потом мы покатили на выезд из города. Несмотря на выпитое, опьянения почти не было, только во рту как кошки наделали.
– Ты знаешь, как мы Децла нашли?
…
– Он в селе жил, недалеко от Луганска. Там железка проходит, поэтому бандерня туда по первой пришла. Отца у него не было – на зоне. Мать с малым дитем. Он в лесу прятался, с партизанами. Потом вернулся домой… мать на кол посадили. Во дворе прямо…
…
– Так что ты не суди. Понял?
– Я не сужу.
– Судишь. За помощь – спасибо. От всего сердца, брат. Но не суди нас. У каждого – свои счеты.
– Я не сужу, – с нажимом сказал я.
– Все мы под Богом ходим.
– Человеком надо быть.
– Человеком… Человеком, это ты, брат, хорошо сказал. Только как в больничке побываешь… а еще хлеще в морге – как-то не получается больше человеком быть.
…
– Вот так вот. Бог нас рассудит. А ты – не суди.
Выйдя на трассу, рванули на Ростов. Шпарили под сто тридцать, полиция не останавливала – наши машины знали, связываться не хотели. Где тренога[20] – там штраф по почте придет…
База наша – временная – находилась в Батайске, там когда-то военный аэродром был, потом забросили, площадка бурьяном заросла. Теперь там – вроде как запасная площадка Ростовского вертолетного, а по факту – кого только там нет. Начиная от сербских комитачей, которые приехали «брату русу» помочь, а потом – они это и не скрывали – идти обратно, уже спаянными командами, с оружием – Косово от наркомафии освобождать. И заканчивая спецназом ГРУ – по крайней мере, я так думал, что это спецназ ГРУ, они сами не представлялись. Сама эта площадка не использовалась нами как военная база, дураков нет – подставляться. Все держались вокруг нее, некоторые в самом Ростове. А на площадке базировалась самая разная техника от «Ми-17» до мотодельтапланов. Ну и… склады там кое-какие были, какие в городе нельзя было держать. Но рисковать и базироваться непосредственно там никто не хотел – под удар попадать дураков нет.
И потому мы свернули не на саму площадку, свернули раньше. Прокатившись по дороге в степи, въехали в село. Тут на окраине – наши. До аэродрома пять кэмэ.
Прошли КП – просто забор, но около него всегда кто-то был, и с оружием – на случай чего. Прокатились по разбитой комбайнами дороге, встали под навес. Здесь надо быть осторожным, паркуешься – всегда под крышей, когда есть такая возможность. Сверху следят, даже ночью, – это надо помнить.
Я немного оклемался, и стало выпитое спиртное брать. Я так-то непьющий почти. Если стол собрать – я не буду. За погибших – святое, конечно, и после такого. Тут если не дернешь – крыша съедет. Реально съедет, я видел, как люди за ночь седыми становились, а у кого-то и планка падала – совсем.
Сзади, в багажнике, у меня всегда вода есть, несколько бутылок. И ветошь найдется – хотя бы губка, я ей машину мою. Пошел назад, слил на губку, начал оттирать лицо. После машины… да и хрен с ним. Не до сантиментов.
Когда закончил с туалетом, обнаружил, что рядом кто-то стоит. Оказалось – Мудрый викинг. Его сначала просто викинг звали, потом стали называть Мудрый викинг. У него фамилия была шведская, а какая, не скажу, его предки – из обрусевших шведов. Он седой был – причем поседел, когда ему и тридцати не было. В первом Грозном. Вот ему и дали кличку – Викинг. А потом – Мудрый викинг.
Мудрый викинг – мой непосредственный начальник. Не командир – а именно начальник, потому что мы все в действующем резерве. Но звания нам идут, у Викинга уже генеральское на подходе. Его наверху недолюбливают – именно за то, что он удачлив. На фоне его то, что делают остальные, отчетливо кажется халтурой. И чаще всего так и есть.
– Как сходили?
– Хреново…
В общем-то, я готов был к серьезному разговору. Беженцы с той стороны – материал очень взрывоопасный. Их можно понять, многие родных потеряли. Это мы работу делаем, а они – мстят. Для них «понять и простить» не проходит. Но я все равно уверен в собственной правоте. Хотя, наверное, придется извиняться, поляну накрывать.
– И у нас хреново, – сказал Викинг.
– Что? – начал понимать я.
– Кубинец не вернулся.
– Жив?
– Не знаем.
Ну, вот. Достойное завершение хренового во всех отношениях дня. Б…
Несколькими днями ранее
США, близ Нью-Йорка
Теннисный клуб «Коринф»
Memorial day
26 мая 2020 года
Сегодня был Memorial day. День памяти всех погибших за Америку во всех войнах – сколько их было. Первая, Вторая мировые, Вьетнам. Персидский залив – последняя относительно успешная война, ее сравнивали со сражением при Омдурмане[21] и разгромом махдистов. Дальше все покатилось под откос. Девятнадцать лет назад президент страны объявил новую войну – «GWOT», глобальную войну с террором. Она собирала кровавую жатву и сейчас, и многие уже начинали понимать, что в конце тоннеля нет ничего, кроме тьмы. Но пока они были в относительном меньшинстве.
Теннисный клуб «Коринф» находился на одном из полуостровов недалеко от Манхэттена и представлял собой уникальное место – почти деревенская идиллия в нескольких милях от одного из самых крупных мегаполисов мира. Это был заповедник миллионеров, миллионеров совершенно особенных, миллионеров со старыми деньгами и старыми корнями. Тех, кто заработал деньги на строительной лихорадке двадцатых, на поставках Первой и Второй мировых войн. Потом денежный вихрь переместился южнее, сначала в Техас, где зарабатывали на нефти, а потом и в Калифорнию, где зарабатывали на оборонных программах и компьютерных технологиях. Вот только компьютерные миллиардеры и те, кого они спонсировали, заигрались во власть настолько, что поставили страну на грань катастрофы. И настало время навести порядок – пока не поздно.
Старая гвардия тихо брала власть в свои руки, хотя мало кто это замечал. В шестнадцатом году на президентских выборах победил очень странный тандем. Первым стал этнический мексиканец, один из немногих мексиканцев в Конгрессе, достаточно прогрессивный и либеральный человек с Западного побережья. Вторым – совершенно непроходной кандидат, профессиональный юрист, биржевой игрок и мультимиллионер, отпрыск богатой и влиятельной семьи с Восточного побережья. Мало кто знал, что ставка сделана именно на него. Мексиканец был лишь прикрытием, выставленным вперед для того, чтобы привлечь голоса этнических меньшинств, в том числе все более разрастающейся мексиканской общины. Уже первые назначения в новой администрации заставили вашингтонских скептиков насторожиться – на все посты в силовом и внешнеполитическом блоке прошли люди вице-президента США. Одним из них был директор Национальной тайной службы, влиятельный адвокат, некогда мэр одного из небольших городов, темная лошадка американской политической сцены, но тоже биржевой игрок и мультимиллионер из «старой гвардии». Именно он пригласил своего собеседника в теннисный клуб «Коринф», куда он прибыл с секретной базы морских котиков неподалеку, – как полномочный представитель администрации он был направлен туда, чтобы отдать дань памяти тем, кто не вернулся с поля боя. В теннисном клубе «Коринф» рады видеть не каждого – это закрытое заведение. Но нынешний директор «НТС», которого сравнивали с Алленом Даллесом, был членом клуба, так как имел поместье неподалеку. Одно из многих…
Его собеседником был относительно молодой (немного за сорок) человек с приятным, но незаметным лицом. Он пил содовую, в которой было много льда и лишь капля (для цвета) виски, и старался не встречаться взглядом с дамами, которые осматривали новичка так же беззастенчиво и нагло, как домохозяйка осматривает добрый кусок говяжьей вырезки в лавке. Ко всему прочему – одетыми их можно было назвать лишь с очень большой натяжкой: местные теннисные костюмы для дам были на самой грани приличия.
Что же касается директора «НТС» – то он вел себя совершенно раскованно, уже успев расцеловаться с несколькими дамами. Черные очки и львиная с проседью грива придавали ему импозантность и некую таинственность. Дамы были уже в возрасте, хотя с развитием косметологии и пластической медицины понятие это стало очень размытым, но в то же время привлекательным и даже очаровательным тем очарованием беззаботного богатства, которое дает право на некую сумасшедшинку. Было странно, что так ведет себя директор спецслужбы, но, в конце концов, он не публичный политик.
Заказали. Цены здесь были на удивление скромными для такого места, что означало: для своих. Это была цитадель. Место, куда чужому не попасть даже за очень большие деньги…
– Ты, наверное, думаешь, зачем я тебя позвал, а? – Директор разделывался с каре ягненка под каким-то там соусом.
– Понятия не имею. Может, вспомнить старые добрые времена в Йеле.
– Да уж…
Оба собеседника относились к одному и тому же социальному слою представителей «старых денег» Восточного побережья, хотя одному из них и повезло в жизни меньше, чем другому. Прадед одного из них сильно прогорел во время Великой депрессии – кое-что у семьи осталось, но на прежнюю высоту они так и не поднялись. Дед другого – вклинился в стройные ряды техасцев, ринувшихся на освоение Ближнего Востока, и если техасцы делали бизнес с Ираком и Саудовской Аравией, то дед делал бизнес с намного более опасной страной – с Ливией Каддафи. И не только строительный, но и незаконно торговал санкционной нефтью, ливийской, и, возможно, иранской, после семьдесят девятого года. На этом он не только отыграл потери Великой депрессии, но и стал одним из немногих миллиардеров Востока, сделавших свое состояние на нефти и строительстве – обычно на Востоке делали деньги совсем на другом. Семья нового директора Национальной Тайной Службы была очень тесно связана с Востоком, сам директор свободно говорил на арабском и фарси. Его сегодняшний собеседник знал, что существует фотография, где директор – ему было всего восемь лет – сидит на коленях одного известного человека в бедуинском шатре посреди пустыни. Этого человека звали Муаммар Каддафи, и фотография – при попадании ее в прессу – была опаснее атомной бомбы. Но директор ее не уничтожил.
Что касается его собеседника – то он, как и многие представители обедневших, но знатных семей пошел на госслужбу. Сначала в Госдеп, потом – в ЦРУ. Действующего директора «НТС» он знал хорошо, даже слишком – его невеста ушла к нему, когда они учились в Йеле.
– Нет, друг… – директор обладал удивительным умением есть, говорить и при этом не выглядеть неотесанным быдлом, – я хочу поговорить с тобой о некоей стране. Догадываешься, о какой именно?
– Об Украине?
– О ней самой.
Тема для разговора была. Человек, которого позвал для разговора директор, де-факто второе лицо в иерархии американской разведки, был начальником станции в Киеве, когда все начало рассыпаться, как карточный домик.
– Кого-то в Вашингтоне интересует мое мнение?
– Сегодня – да.
Директор отрезал кусочек мяса, отправил в рот и прожевал.
– Например, меня.
Его собеседник откинулся на стуле назад.
– С чего, Марк? Там уже нечего ловить.
– Ну, почему же. Ловить там как раз есть чего. Но дело не в этом. Ты слышал про «Глобальный щит»?
Бывший начальник станции ЦРУ на Украине кивнул. Программа с большой помпой была анонсирована три года назад, когда и Китай и Россия вышли из-под контроля, и это стало понятно любому дураку. Тогда Америка – впервые за много лет почувствовала себя очень неуютно. Программа предполагала полное перевооружение армии США, по масштабу сравнимое с тем, что проходило после Вьетнама в восьмидесятые. Цель этой программы – достичь стратегического превосходства США и западного мира в целом над блоком Россия – Китай и нейтрализовать возросшую угрозу. Превосходство – планировалось именно стратегическое за счет таких средств, как «глобальный неядерный удар», снайперские винтовки с управляемыми пулями, костюмы-невидимки, летающие БМП и многое другое.
– Мы вынуждены сократить оборонный бюджет, – в лоб сказал директор, – на двадцать процентов на следующий год и по десять – в каждые последующие три. Ситуация в экономике такова, что мы не можем позволить себе не только перевооружение, но даже и поддержание стратегического паритета.
Сказать, что бывший начальник станции ЦРУ на Украине был ошеломлен, – это не сказать ничего. В последнее время экономика США пусть не так быстро, как хотелось бы, но набирала ход. Локомотивов было два – Интернет вещей и беспилотный электротранспорт. Первый предусматривал глобальное проникновение товаров: крупнейшие американские торговые компании уверенно шли к тому, что любой товар, произведенный в любом месте, – должен быть доступен любому потребителю, у которого есть Интернет, – причем как цель была провозглашена суточная доступность. То есть ты заходил в интернет-магазин, кликал на понравившуюся вещь, и ровно через сутки, не больше, она должна была быть у тебя перед дверьми. Эта гигантская программа предполагала логистику совершенно нового уровня, в ней предусматривалась даже доставка до дверей беспилотниками. Второй локомотив – беспилотный электротранспорт – предусматривал замену обычных машин с ДВС – на электромобили нового типа. Уникальным предложением были бесплатные заправки: платить надо было, только если заправиться надо было быстро. Если ты готов был оставить машину на заправке на несколько часов или покупал ветряк для дома или солнечную батарею, то могло получиться так, что на бензин ты мог не тратить ни цента. Более того – планировалось создать что-то вроде заправок на хайвеях, которые могли использоваться для подзарядки движущихся машин, – тоже бесплатно! Энергию планировалось получать от ветряков и солнца. И, наконец, полностью автоматизированные машины с автопилотом, которыми можно было пользоваться, даже не имея прав. Все эти уникальные технологии – виделись «второй компьютерной революцией» и обещали новое американское лидерство как минимум на поколение!
Тогда почему же директор – человек, допущенный в самые верха, – столь мрачен. Почему США не могут себе позволить не только гонку вооружений, но даже и поддержание стратегического паритета?
– Что произошло, Марк?
– Да много чего. Точнее, пока ничего, но мы должны попытаться сбросить лишний баланс с корабля до того, как он начнет тонуть. Ты слышал про дело «Чейн Энерджи»?
Собеседник директора, адвокат и профессиональный инвестор, просек моментально – речь шла о полномасштабном расследовании, которое вели ФБР и «SEC», комиссия по ценным бумагам и биржам по деятельности «Чейн Энерджи», глобальной энергетической корпорации. Ее легендарный основатель Питер Чейн в девяностые занимался какими-то темными делами на пространстве бывшего СССР, бурил в России, в Таджикистане, в Казахстане, был одним из тех, кто лоббировал проект газопровода из Средней Азии в Пакистан через Афганистан, имел какие-то дела с нефтью стран санкционного списка. Затем он демонстративно свернул всю деятельность и начал заниматься «нетрадиционными месторождениями» нефти и газа и нетрадиционными способами их добычи. Он подхватил довольно модную тему нетрадиционных запасов – и оказался самым удачливым из всех, кто ее развивал. Его компании приходили на месторождения, которые считались исчерпанными, – и они давали нефть! Еще в прошлом году акции компании были в числе десяти наиболее успешных, а капитализация компании на какой-то момент превзошла капитализацию гиганта «Эксон Мобил». Питер Чейн был мастером пиара, он самолично появлялся на телеэкране и заявлял, что все предупреждения ученых о глобальном энергетическом коллапсе – это не более чем бред, они просто не знают, как добывать нефть. А он, Пит Чейн, – знает. Тревожный звоночек прозвенел, когда произошла авария… точнее, не авария, а довольно сильное землетрясение недалеко от одного из нетрадиционных месторождений. Землетрясение с человеческими жертвами. За расследование взялось ФБР – и с тех пор акции компании упорно не поднимались к прежним уровням. Искушенные биржевые лисы, которые управляли своими деньгами, а не деньгами пенсионных фондов учителей, выходили из «Чейн Энерджи», оставляя тонущий корабль первыми.
Читать бесплатно другие книги:
