Далай-лама о главном Уэда Нориюки

Нориюки Уэда: Ваше Святейшество, я очень рад, что мне выпала возможность беседовать с Вами. Это исполнение моей мечты.

Далай-лама: Я тоже с нетерпением ждал вашего визита.

Уэда: Для начала я хотел бы сказать несколько слов о себе и объяснить, почему я здесь. В настоящее время я преподаю культурную антропологию и теорию социальных реформ в Токийском технологическом институте, который является ведущим научным университетом Японии. Цель моих исследований, напрямую затрагивающая мои интересы и мою систему ценностей, состоит в том, чтобы подготовить почву для появления лидеров нового типа, которые будут обладать обширными гуманитарными и техническими знаниями и сумеют справиться с проблемами, встающими перед нами в двадцать первом веке. Обучение таких лидеров подразумевает не только передачу знаний – особое значение в нём будет иметь ведение дискуссий.

Кроме того, в надежде вдохнуть новую жизнь в японское общество, я поддерживаю так называемое возрождение японского буддизма. Четыре года назад я основал Школу буддийского ренессанса, которая должна стать местом для диалога и обучения, и сейчас я выступаю в роли директора этой школы. Я также председательствую на форуме «Монах, будь амбициозен!», который создал, чтобы вести диалог, дебаты и дискуссии о направлении развития японского буддизма с молодыми монахами всех школ.

Я чувствую, что в моей текущей деятельности воплощаются идеалы моего детства. Сколько я себя помню – примерно с десяти лет – меня занимали вопросы о том, почему в мире существуют предрассудки, почему так много людей умирают от голода и почему люди должны убивать друг друга в войнах. Когда в юности я размышлял обо всём насилии и всех предрассудках, которые существуют в мире, я ощущал своё бессилие. Будучи всего лишь одним человеческим существом из миллиардов людей, населяющих землю, я не мог ничего поделать. Теперь мне кажется странным, что я чувствовал себя таким беспомощным в столь раннем возрасте. Я был странным ребёнком, интересовавшимся общественными и политическими проблемами, и в то же время считавшим, что он не имеет возможности что-либо изменить.

Поступив в университет, я присоединился к движению, помогающему политическим заключённым, и стал активистом движения за права человека и движения за мир. Однако мой опыт того времени был одновременно шокирующим и тягостным. Люди, которые вместе боролись за мир во всём мире, не могли поладить между собой. Они сражались друг с другом из-за того, что по-разному определяли слово «мир». В основном все эти люди хотели одного и того же: установить мир на планете и поддержать тех, кто не мог себя защитить, и тем не менее они спорили из-за небольших отличий в своих определениях слова «мир», причиняя друг другу настоящую боль. Я решил, что ситуация безнадёжна и что мира на земле никогда не будет.

Далай-лма: Как же определяли «мир» ваши соратники?

Уэда: В то время я принадлежал к группе левых активистов, и мы представляли себе мир не просто как отсутствие войны. Мы определяли мир как абсолютное равенство всех людей. Мы хотели полностью уничтожить несправедливость и предрассудки. Позже я начал понимать, что такое определение говорит не о пассивном мире, при котором больше не существует явного насилия войны, а об активном мире, при котором также отсутствует структурное насилие предрассудков и бедности.

Далай-лама: Понимаю.

Уэда: Но хотя все мы были согласны с тем, что мир – это помощь людям, которых неспособно защитить общество, если мои коллеги находили малейшие отличия между своими определениями, они начинали спорить и враждовать.

Я почувствовал, что во всех этих конфликтах что-то не так. Я осознал, что помимо мира как социального и политического равенства существует также внутренний мир. Даже если я выступаю за мир, даже если мои действия призваны нести мир, если я не ощущаю мира внутри себя, ничего хорошего у меня не выйдет. Если в моём сердце нет мира, я лишь наживу себе врагов и буду постоянно конфликтовать с другими людьми. Тогда я задался главным вопросом своей жизни: как одновременно достичь внешнего и внутреннего мира?

Теперь мне это кажется странным, но в то время, размышляя о внутреннем и внешнем мире, я ни разу не вспомнил о буддизме. Хотя я два года вёл полевые исследования в Шри-Ланке, которая является буддийской страной, я чувствовал, что японский буддизм не только совершенно бесполезен, но и насквозь фальшив.

Далай-лама: Эксплуатация.

Уэда: Да. Буддийские монахи проповедуют сострадание, но сами его не практикуют. Они говорят о сострадании и доброте, но даже не замечают тех, кто на самом деле страдает или подвергается гонениям, а если и замечают, никак не пытаются им помочь. Они проповедуют буддийские учения, но…

Далай-лама: Не переходят от слов к делу.

Уэда: Вот именно. Они просто раз за разом повторяют старые ритуалы и получают за это деньги. Они считают, что монах – это просто профессия, так что их сложно назвать подлинно религиозными людьми. Таким было моё мнение о монахах, когда мне было двадцать лет.

И так думал не только я один. Сегодня в Японии подобное видение буддизма очень распространено. Я чувствую, что буддийский образ мыслей верен, проблема же заключается в храмах и монахах. Часто для критики японского буддизма используется выражение «похоронный буддизм», которое означает, что монахи занимаются только тем, что проводят похоронные церемонии и ритуалы почитания предков. В основном эти ритуалы не имеют никакой ценности и не являются подлинно религиозными, однако некоторые монахи требуют за их проведение баснословные суммы денег. Храмы собирают с фермеров деньги, которые монахи присваивают себе и, особо себя не утруждая, обогащаются.

Должен признать, что оценка эта является несколько предвзятой. Хотя есть много богатых храмов, немало и бедных – часто монахам-старейшинам таких храмов приходится искать вторую работу, чтобы свести концы с концами. Есть много прекрасных монахов с чистым сердцем. Однако бесполезные монахи, которых так много, заслуживают подобного осуждения.

Я верю в потенциал буддизма, поскольку за прошедшие десять лет встретил множество замечательных монахов и побывал в чудесных храмах. Эти монахи борются со страданиями, существующими в современном мире. Монахи прикладывают огромные усилия, чтобы снизить количество самоубийств в Японии – сейчас там ежегодно добровольно уходят из жизни тридцать тысяч человек. Монахи участвуют в уходе за пациентами хосписов, страдающими от неизлечимых болезней. Монахи работают с пожилыми людьми, помогая им в последние годы жизни и в момент наступления смерти. Некоторые монахи также открыли свои храмы для молодых людей, потерявших надежду, они берут под своё крыло малолетних правонарушителей и создают для них группы поддержки. Они работают не только в Японии – некоторые монахи помогают детям, заболевшим лейкемией в результате аварии на Чернобыльской АЭС (эта трагедия так волнует японцев, потому что вызывает в их памяти воспоминания об атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки), брошенным на произвол судьбы жителям Таиланда, больным СПИДом, а также занимаются образованием детей-беженцев. Кроме того, есть монахи, которые не занимаются подобной общественной деятельностью, но принимают участие в беседах, диалогах и публичных событиях, проходящих в разных уголках планеты, и их искренность и личные качества оказывают влияние на многих людей. Такие монахи не только проповедуют сострадание, но и проявляют его через свои действия; все вместе они образуют живое ядро глобального сообщества. Их храмы объединяют людей и предлагают поддержку каждому, кто в ней нуждается.

И всё же буддийские сообщества не всегда по достоинству ценят этих глубоко сострадательных монахов. Некоторые считают, что они «всего лишь» занимаются общественной деятельностью, в то время как с точки зрения сообществ, к которым они принадлежат, они должны активно участвовать в более «религиозных» практиках. Но при встрече с этими сострадательными монахами становится ясно, что они вовсе не пренебрегают своей религиозностью. Напротив, в силу глубины своей религиозности они не могут отвергнуть тех, кто страдает. Их деятельность, которая может показаться новаторской, мотивирована верой в потенциал буддизма.

В этом интервью с Вашим Святейшеством я хотел бы поговорить о том, как учения буддизма могут использоваться для решения насущных проблем человечества. Мне кажется, что между учением буддизма и подлинной социальной трансформацией не хватает какого-то связующего звена, и я хочу заполнить этот пробел.

Я также хотел бы обсудить саму возможность создания альтруистического общества, в котором люди бы заботились друг о друге и помогали друг другу.

Далай-лама: Ваше вступление показалось мне очень интересным. Левые или социалистические идеи мне очень близки. Проблему, о которой вы говорите, не так просто решить. От неё страдает не только Япония, но и весь мир.

С точки зрения социализма нам следует подумать, какие практические действия должны быть предприняты для решения этой проблемы. Сегодня существуют два вида социалистических систем. Первые высоко ценят свободу и демократию – это социал-демократические системы Швеции и некоторых других европейских стран. Ко второму типу относятся такие страны, как бывший Советский Союз и Китай. Вообще-то, китайская система уже не является социалистической. (Смеётся.) Может быть, социализм ещё существует в Северной Корее. Нет, это тоже уже не социализм. (Смеётся.)

Уэда: Сегодня уже никто не назовёт это социализмом.

Далай-лама: Такие социалистические системы безнадёжны. Я думаю, что социал-демократические страны Европы на верном пути. Это не чистый капитализм, но люди имеют возможность зарабатывать деньги, получать прибыль. В то же время они уделяют большое внимание социальным пособиям и социальному обеспечению.

Альтруистическое общество

Уэда: Вы часто говорите о создании альтруистического общества, в котором бы царили сострадание и доброта, и я согласен с тем, что построение такого общества станет главной целью человечества в двадцать первом веке. Мне кажется, что только альтруистическое общество позволит нам обрести внутренний мир. Если я, находясь в окружении альтруистически настроенных людей, попаду в беду, я могу быть уверен, что эти люди с радостью мне помогут. Если же с трудностями столкнутся мои друзья, я с радостью помогу им. Если в обществе будет царить доброта, тревоги и страхи исчезнут.

„Я думаю, что социал-демократические страны Европы на верном пути. Это не чистый капитализм, но люди имеют возможность зарабатывать деньги, получать прибыль. В то же время они уделяют большое внимание социальным пособиям и социальному обеспечению.“

Далай-лама: Вы абсолютно правы.

Уэда: Но, как я уже говорил, мы живём в мире, которым по большей части правит эгоизм. И деньги. Если вы субъект свободной рыночной экономики, вы должны идти туда, где удастся заработать больше всего. Не делайте ту работу, которая приносит небольшой доход, и изо всех сил старайтесь найти место, где можно максимально обогатиться. Если работа приносит большие деньги, это хорошая работа, если же работа не приносит больших денег, она плохая. Согласно этой логике, если сравнить двух людей: того, кто помогает незащищённым членам общества, например пожилым людям, и того, кто торгует на бирже или работает с венчурным капиталом, зарабатывая в десять раз больше первого, второй человек считается более успешным и является образцом для подражания.

С точки зрения рыночной экономики я просто товар, и меня поощряют продавать себя как можно дороже. Поскольку конкуренция свободного рынка определяет, смогу ли я продать себя по высокой цене, если мой доход невелик, таков исход конкурентной борьбы, и ответственность за это лежит только на мне. Так что, с какими бы трудностями мне ни пришлось столкнуться, мне никто не поможет. Мне скажут, что я просто недостаточно старался. Поэтому всем людям приходится изо всех сил защищать себя. Если я попаду в беду, никто не придёт мне на помощь. Таким образом, мы начинаем цепляться за собственные эгоистические интересы.

Многим людям не по душе эгоцентрическое мировоззрение. Родители хотят, чтобы их дети выросли добрыми. Проблема в том, что, даже если я альтруистически настроенный, добрый человек, окружающие меня эгоистичные друзья, коллеги и общество просто съедят меня с потрохами. В итоге я стану жертвой общества, и другие люди будут использовать меня в своих интересах. Если же всё общество станет альтруистическим, я легко смогу быть альтруистом. Однако если окружающее меня общество эгоистично, мне придётся нелегко. Как мы можем преодолеть эти ограничения и создать альтруистическое общество, а также сами стать альтруистами, сострадательными людьми?

Далай-лама: Это важный вопрос. Создание сострадательного общества и сострадательного человечества – моя основная цель. Нам нужно более сострадательное общество, так как люди – это социальные животные. Жизнь отдельного человека полностью зависит от общества. Если общество станет счастливым и процветающим, отдельные люди от этого выиграют больше всего. Это закон природы. Поэтому во всех странах, даже если люди обманывают друг друга и жульничают, даже если между ними нет подлинной дружбы, они всё равно предпочитают жить вместе. Именно поэтому существуют большие города.

„Нам нужно более сострадательное общество, так как люди – это социальные животные. Жизнь отдельного человека полностью зависит от общества. Если общество станет счастливым и процветающим, отдельные люди от этого выиграют больше всего. Это закон природы.“

Где бы ни жили люди, их жизнь становится легче, если они живут вместе, поэтому мы создаём деревни, города и мегаполисы. Такова наша природа. Интересы и выживание отдельных людей зависят от сообществ, в которые они входят. Мне кажется, что в так называемых неразвитых регионах люди ближе к этой фундаментальной человеческой природе, чем те, кто живёт в больших городах. К примеру, кочевники или крестьяне, живущие в деревнях здесь, в Индии, могут сильнее ощущать свою общность. Думаю, что и в Соединённых Штатах существуют большие отличия между теми, кто живёт в городе, и теми, кто живёт в деревне. Наверное, и в Японии это так. Вероятно, между фермерами, живущими в деревне, и людьми, живущими в городе, есть существенные различия с точки зрения их ощущения принадлежности к местному сообществу. Вам так не кажется?

Уэда: Это верно. В Японии люди, живущие в деревне, также сильнее ощущают свою принадлежность к местному сообществу, чем те, кто живёт в городе. Модернизация в Японии идёт семимильными шагами, и всё же в сельскохозяйственных и рыбацких деревнях люди до сих пор сохраняют сильное чувство принадлежности своему сообществу.

Далай-лама: Тогда встаёт вопрос, почему существует это отличие. В менее развитых районах взаимопомощь играет большую роль. Люди помогают друг другу. Взаимопомощь и ощущение принадлежности к местному сообществу сильнее. Например, если кто-то умирает, все люди собираются вместе, чтобы разделить горе утраты. Если мы живём в обществе, где взаимопомощь является необходимостью, мы сильнее сознаём себя членами общества.

„Если мы живём в обществе, где взаимопомощь является необходимостью, мы сильнее сознаём себя членами общества.“

В больших городах все работают в офисах или на заводах и получают свою зарплату. Там люди ощущают свою независимость сильнее, чем те, кто живёт в обществе, где взаимопомощь играет большую роль. У таких людей создаётся ложное впечатление, будто они работают независимо от других, чтобы прокормить себя, будто они сами зарабатывают свои деньги, и поэтому нет нужды полагаться на других. В этом случае даже дружба между людьми превращается в набор социальных поводов и встреч, в ходе которых они просто улыбаются друг другу, здороваются – и всё. Все до глубины души верят в свою полную независимость, но это неверное, обманчивое впечатление. Это заблуждение заставляет нас отступить от фундаментальной природы человека как социального животного.

„Мы заблуждаемся, полагая, что деньги – это основа человеческой жизни.“

Самое главное

Далай-лама: Таким образом, мы теряем из виду основополагающие человеческие ценности. Жизнь вертится исключительно вокруг денег. Мы заблуждаемся, полагая, что деньги – это основа человеческой жизни. Человек получает денежные ресурсы благодаря приобретённым навыкам и развитым способностям, однако у него нет альтруистической мотивации. Мы начинаем верить, что источник счастья – это деньги, а не доброта и альтруизм. Не существует такой системы, в которой подлинно сострадательный человек зарабатывал бы больше, чем жестокий человек. Её нет. (Смеётся.)

Уэда: Всё наоборот.

Далай-лама: Наше общество убеждает нас в том, что наши жизни зависят лишь от денег, и деньги становятся самым главным. Это ошибочное воззрение также формирует политику в области образования, делающую акцент не на доброте, а на идее, что самое главное – заработать как можно больше денег. Мы заблуждаемся, полагая, что если у нас много денег, нам не нужны ни сострадательные друзья, ни сострадательное общество. Я думаю, что подобные убеждения рождаются из отсутствия понимания глубинной человеческой природы. Как вы сказали, когда человек сталкивается с личной проблемой, такой как беспокойство или отсутствие счастья в жизни, деньги не могут его спасти. Его могут утешить, успокоить и сделать счастливым лишь любовь и сострадание. Если вы оказались в отчаянной ситуации, деньги вас не утешат. Только сочувствие и участие, проявленные другим человеком, смогут принести вам облегчение и утешение.

„Мы ошибаемся, считая, что если у нас много денег, нам не нужны ни сострадательные друзья, ни сострадательное общество. Я думаю, что подобные убеждения рождаются из отсутствия понимания глубинной человеческой природы…

Уэда: Говоря о людях как о социальных животных, невозможно не вспомнить Аристотеля. Это сама суть человеческого существования, и всё же мы в какой-то момент поверили, что общество построено не на связях между людьми, а на деньгах. Это ошибочное мнение основано на иллюзии, что всё покупается за деньги. Но, как Вы сказали, очевидно, что доброту и любовь невозможно купить. Откуда у людей это фундаментальное заблуждение?

Если вы оказались в отчаянной ситуации, деньги вас не утешат. Только сочувствие и участие, проявленные другим человеком, смогут принести вам облегчение и утешение…

Любовь намного сильнее и полезнее денег.“

Далай-лама: По своей биологической сути люди являются млекопитающими. Но мы также наделены изощрённым умом, который иногда создаёт ложные представления и надежды, толкающие нас к неправильным действиям.

Поскольку ум других животных не так сложен, они гораздо меньше подвержены подобным ошибочным воззрениям. Например, когда собака сильно больна, вы можете положить перед ней кусок мяса, но, мне кажется, она этого не оценит. Когда собака грустит – даже тощая собака, которая постоянно недоедает – она почувствует себя лучше, если её полижет другое животное. Это будет эффективнее, чем еда.

Подобным образом мы, люди, на глубинном уровне являемся животными, у нас те же физические нужды, что и у животных. Даже миллиардер может испытывать горе, печаль, одиночество. В такой момент даже миллионы долларов не смогут согреть его. Но если кто-то отнесётся к нему с любовью и разделит его одиночество и скорбь в момент, когда он столкнулся с эмоциональными проблемами, это ему по-настоящему поможет. Это говорит о ценности любви. Она намного сильнее и полезнее денег. Когда нас охватывает ложное чувство уверенности в себе, мы этого не осознаём. Нам кажется, что у нас всё хорошо и нет никаких проблем. Мы думаем: «Я здоров. У меня нет никаких серьёзных проблем. Я миллионер. У меня куча денег, и я могу попросить людей сделать всё, чего мне захочется. Я могу купить всё, что пожелаю. Сила моих денег даже позволяет мне запугивать людей». Но когда такой человек сталкивается с настоящими проблемами на эмоциональном уровне, он понимает, что зря так надеялся на деньги. Они не способны успокоить ум. Он осознаёт, что его вера в деньги была пустой. Такова реальность.

Уэда: Я заметил, что большинству людей, которые пришли к этому пониманию, пришлось пережить много страданий: оказаться на пороге смерти в результате тяжёлого заболевания или потерпеть неудачу в бизнесе и потерять все деньги. Именно в такие моменты люди признают, что были слишком самонадеянными, что испытывали тревогу, даже находясь на вершине власти, что ничего не знали о жизни и мире. Подобный опыт подводит нас к краю пропасти и учит новому способу жить, поэтому мы часто испытываем благодарность за страдания, с которыми нам пришлось столкнуться.

Такая признательность собственному несчастью или неудаче может показаться странной, но они ведут нас к великой истине. Ценность любви и доброты, которую мы обнаруживаем во время тяжёлых испытаний, настолько велика, что она стоит той цены, которую нам пришлось заплатить. Как Вы сказали, такова сущность человеческого существования, скрывающаяся в глубинах нашей животной природы.

Биологические нужды

Далай-лама: Верно. И самое главное: поскольку мы являемся социальными животными, то, что на самом деле связывает нас в обществе, это не законы, а любовь и доброта. Законы и правила не могут обязать нас жить вместе. Мы живём вместе потому, что естественным образом испытываем любовь друг к другу. Любовь – очень сильный социальный клей.

Это так, потому что мы по своей природе являемся социальными животными. Я всегда говорю, что биологические факторы играют важнейшую роль. Для новорождённого ребёнка очень важна любовь матери. Младенец полностью полагается на свою мать, от неё зависит его выживание. Как же возникают любовь и доброта? Не в силу религии, образования или закона, а в силу биологических факторов. Любовь нужна нам для выживания. Любовь соединяет нас и создаёт сообщества. Любовь возникает не из соблюдения законов, религии, образования или денег, а из нашей биологической природы как человеческих существ.

„То, что на самом деле связывает нас в обществе, это не законы, а любовь и доброта. Законы и правила не могут обязать нас жить вместе. Мы живём вместе потому, что естественным образом испытываем любовь друг к другу.“

Поэтому, даже если мы кажемся себе самодостаточными и независимыми, глубоко внутри мы остаёмся человеческими существами, которые нуждаются в любви. Мы не можем разорвать связь с этими человеческими ценностями. Подлинное образование через исследование и анализ поможет убедиться в том, что любовь необходима нам для выживания. Даже обычные люди, не обладающие особыми познаниями, могут проверить эту истину на собственном опыте.

Уэда: Я согласен с Вами в том, что источник любви и доброты – это биологический фактор, общий для всех людей. Вообще меня удивляет, что Вы до сих пор не заговорили о буддизме. Мой опыт говорит: о чём бы вы ни спросили буддиста, он либо ответит, что Будда сказал то-то и то-то, либо сошлётся на учения великого мастера – в общем, начнёт свою проповедь. Но Вы ни разу не сказали, что сострадание, любовь и доброта важны, потому что им учит буддизм. Напротив, эти вещи первичны по отношению к религии и истинны не по какой-то религиозной причине, а потому, что являются биологическими факторами. Меня поразило то, как Вы об этом рассуждали.

Если мы и дальше будем развивать эту тему, нам придётся завести речь о буддизме и буддийских монахах, и мы отклонимся от курса. Так что, надеюсь, об этом мы сможем поговорить потом. Сейчас же я просто хотел выразить своё удивление.

Развитие сострадания

Далай-лама: Давайте вернёмся к исходному вопросу о том, как создать альтруистическое общество в современном мире. Вы озабочены состоянием японского общества, поэтому давайте поговорим о японском обществе. Японские лидеры и жители Японии в целом хорошо образованы и довольно состоятельны. Естественно, что в такой ситуации они не склонны думать о важности глубинных человеческих ценностей.

Ответственность за образование молодых людей лежит на школах, но они не слишком стараются развивать эти ценности. От детского сада до университета основное внимание уделяется интеллектуальным аспектам. При этом система образования практически игнорирует глубинные ценности. Считается, что развитие этих ценностей – забота религии, но религия сейчас настолько занята зарабатыванием денег, что от неё остался один фасад.

Будда говорил о важности сострадания, но хотя монахи и знакомятся с его учениями, они не придают значения своему поведению. Они останавливаются на интеллектуальном уровне и в действительности не практикуют того, что изучают. Я чувствую, что современная система образования не уделяет необходимого внимания состраданию. Пришло время трансформировать всю эту систему. Общество формируется своей системой обучения, но, как вы верно заметили, эта система не говорит о глубинных человеческих ценностях сострадания и доброты. Поэтому всё общество верит в ложные идеалы, и наша жизнь теряет свою глубину – мы живём, как роботы, которым не нужно человеческое тепло. Мы становимся частью этой игры. Мы уподобляемся машинам. Это происходит оттого, что основой современного общества являются деньги. Общество, фундаментом которого являются деньги, агрессивно, и те, у кого есть власть, могут запугивать остальных и жестоко обращаться с ними. Из-за этого в обществе нарастает напряжение. Проблемы общества, зависимого от денег, отражают его убеждения.

На самом деле любовь и сострадание не связаны с деньгами напрямую. Они не способны приносить деньги. Поэтому в обществе, главным приоритетом которого являются деньги, люди больше не воспринимают эти ценности всерьёз. Как вы недавно заметили, люди, наделённые властью, например, политики, рождаются в обществе, зависимом от денег, поэтому они естественным образом принимают такой образ мыслей и ведут общество дальше в том же направлении. В таком обществе к людям, для которых главными ценностями являются любовь и сострадание, относятся как к глупцам, а те, чья главная цель – заработать денег, становятся всё заносчивей.

Вера и развитие общества

Уэда: В обществе, где царят любовь и доброта, даже материально необеспеченные люди могут быть счастливы. Я два года прожил на Шри-Ланке и много раз был в Таиланде. Хотя на Шри-Ланке много бедных деревень, люди помогают друг другу, участвуют в жизни друг друга, и я видел много примеров того, как счастливо они живут, несмотря на бедность.

Прошлый год я провёл в Стэнфордском университете в Калифорнии, в сердце Кремниевой долины, где живёт множество состоятельных людей. Но, несмотря на своё очевидное богатство, они не кажутся счастливыми. Многие из них страдают от стресса и тревожных состояний. Возможно, сегодня у них много денег, но их пугает завтрашний день – они боятся, что могут разориться, их дни расписаны по минутам, и поэтому им приходится иметь дело со стрессом и чувством неудовлетворённости. Такая реальность ставит меня перед непростыми вопросами.

Материальное благополучие не обязательно является источником истинного счастья. С другой стороны, хотя способность быть счастливым в бедности сама по себе хороша, у бедных стран также существует немало проблем.

„Общество, фундаментом которого являются деньги, агрессивно, и те, у кого есть власть, могут запугивать остальных и жестоко обращаться с ними… Проблемы общества, зависимого от денег, отражают его убеждения.“

В макромасштабе мы должны преодолеть разрыв между богатыми и бедными. Похоже, что те буддисты, чья вера глубока, счастливы в своих сообществах, но в остальном мире разрыв продолжает увеличиваться. Люди, исполненные любви и доброты, не поглощённые жаждой материальных благ, становятся беднее, а те, кто испытывает постоянную неудовлетворенность и слепо стремится к эгоистическим целям, богатеют. Что Вы об этом думаете?

Далай-лама: Это другой фактор. То, что я сейчас скажу, не подкреплено никакими серьёзными исследованиями – я просто сам пришёл к такому выводу. Когда я оглядываюсь назад, на человеческую историю, у меня создаётся впечатление, что примерно тысячу лет назад жизнь в европейских странах была очень тяжёлой… В странах с тёплым климатом, в Африке, Индии, Китае и других государствах Азии… фрукты и овощи были доступны круглый год. Но в северных европейских странах зимой выпадал снег, и поэтому урожай можно было собирать лишь летом, что делало жизнь крайне тяжёлой.

„В таком обществе к людям, для которыъ главными ценностями являются любовь и сострадание, относятся как к глупцам, а те, чья главная цель – заработать денег, становятся всё заносчивей.“

Возможно, северные страны в древности были в лучшем положении, но их население постепенно росло даже на небольших территориях, например в Англии, и условия жизни постоянно ухудшались. Поэтому им пришлось задуматься о том, как получить больше еды из других земель. Например, Англии, маленькому островному государству, приходилось доставлять еду на судах из других мест. Чтобы получать ресурсы других стран, требовалось оружие. Население тёплых азиатских стран было сравнительно небольшим, и, благодаря их тёплому климату, еда была доступна круглый год. Поэтому им не требовалось добывать ресурсы в других странах.

Европейцы жили в сложных климатических условиях, и поэтому были вынуждены разрабатывать технологии. Чтобы выжить, им пришлось прибегнуть к индустриализации и использованию технологий. Такие страны, как Португалия, Англия, Франция и Бельгия, стали колониальными державами. Эти маленькие страны прошли через индустриализацию, начали добывать сырьё в других странах, использовать его для производства продуктов и продавать эти продукты обратно в менее развитые страны.

Азиатским народам до определённого момента не приходилось беспокоиться о еде, поэтому они жили относительно мирно. Но потом пришли империалисты, азиатские страны были колонизированы, и это стало препятствием для их дальнейшего развития. В конце концов часть населения Азии получила образование западного образца, приняло западный образ мысли и позаимствовало западные технологии, что дало начало торговле с западными странами. Прежде в азиатских странах существовал местный бизнес, но европейская колонизация позволила расширить его до международного уровня. Часть населения азиатских стран позаимствовала западный способ ведения бизнеса и обогатилась, те же, кто продолжал традиционный образ жизни, остались бедными. В масштабе планеты уровень жизни в индустриальных государствах поднялся гораздо выше, чем в эксплуатируемых странах, и эти государства обрели большую экономическую мощь. В эксплуатируемых странах отдельные люди, получившие шанс перенять западный образ жизни, разбогатели, в то время как крестьяне и жители деревень, продолжавшие жить так же, как жили их предки тысячи лет назад, оставались бедными.

Уэда: Мне кажется особенно интересным один момент: то, что Вы используете слово «эксплуатация». Вы повторяете его уже второй раз, и меня это удивляет, поскольку это левацкий, марксистский термин.

Далай-лама: Это правда. Я и сам эксплуататор. Я занимаю высокое положение среди монахов, я – большой лама. Если я не буду практиковать самоограничение, то, возможно, стану эксплуатировать других.

„Я не просто социалист, я отчасти левак, коммунист. Мне близка экономическая теория марксизма. Думаю, я гораздо левее китайских лидеров.“

Во время моей первой поездки в Монголию встречавшие меня люди запланировали посещение различных учреждений и музея. В этом музее я увидел рисунок, на котором был изображён лама с огромным ртом, пожиравший людей. Это было в 1979 году, когда Монголия всё ещё оставалась коммунистической страной. Коммунисты говорили, что религия – это наркотик, а все религиозные институты эксплуатируют людей. Монахи и те были эксплуататорами. Даже пожертвования, которые распределялись внутри монастырских сообществ, считались формой эксплуатации.