Дипломатический труп Леонов Николай

Дипломатический труп

Глава 1

Эта дорогущая иномарка, лихо катившая по оживленной столичной улице, нагло притирала, подрезала, обгоняла других автомобилистов. Она сразу же бросилась в глаза и Льву Гурову, старшему оперуполномоченному главка угрозыска МВД России, и его старому другу, тоже оперу и тоже полковнику того же ведомства Станиславу Крячко. Сегодня у приятелей выдался относительно свободный день, и поэтому они решили съездить в «Поплавок-ривер» – магазин рыболовных принадлежностей.

Впереди ожидались сразу два выходных, обещанных их непосредственным начальником и одновременно старым приятелем генерал-лейтенантом Петром Орловым. Их опера решили потратить на «самое святое» – рыбалку. Да и как иначе? Старые блесны, воблеры и тому подобное, не единожды апробированное острыми зубами щук, судаков и иных речных хищников, уже нуждались в замене. А лучшее из того, что мог предложить московский рынок рыболовных снастей, по твердому убеждению приятелей, имелось только в «Поплавке-ривер».

И вот, вырулив от главка на соседний шумный проспект, они сами едва не соприкоснулись, и весьма ощутимо, с этой взбесившейся «бэхой». Станислав вовремя успел нажать на педаль тормоза своего верного «мерина» – машины пусть и почтенного возраста, зато «откапиталенной» и доведенной до отменной технической кондиции, и почти «на автопилоте» сумел уйти от удара, грозившего смять переднее левое крыло. Недоуменно похлопав глазами и отследив траекторию – нет, не езды, а, скорее, полета «бэхи», – он резко прибавил газу и со словами: «Ну, урода забугорная! Черта с два ты от меня уйдешь!» – ринулся в погоню за черным лимузином.

Гуров, усмехнувшись, негромко резюмировал:

– Вообще-то, ты тоже не на «Запорожце»…

– Да, вот, хрен уж там! – выписывая виражи между рядами машин и цепко удерживая взглядом «бэху», прорычал Крячко. – Мой «меринок» – он уже наш, обрусевший. Он столько верст по России намерил, что давно и думать забыл про свою Германию… Наш он! И только – наш!

А нагловатый лимузин продолжал свою сумасшедшую гонку, чудом не врезаясь во встречные или обгоняемые им машины. Как назло, нигде поблизости видно не было машин гаишников. Поэтому надеяться на то, что лихача остановят, не приходилось. Лев достал свой сотовый и, набрав номер городского отдела автоинспекции, сообщил о гонке по Бородинскому проспекту. Дежурный, принявший его звонок, пообещал, что через пару минут дэпээсники обязательно остановят этого «шумахера».

– Ты уж сам-то смотри никого не «поцелуй»! – наблюдая за азартной гонкой, учиненной приятелем, напомнил Гуров.

– Не бойсь, Лева! Не первый год замужем! – продолжая давить на акселератор, парировал Стас. – Я вот опасаюсь, как бы эта тварь людей не подавила…

Словно в ответ на его тревогу вдали загорелся зеленый сигнал светофора пешеходного перехода. Автомобили, ехавшие по проспекту, сразу же начали замедлять ход. Но только не «бэха». Лимузин, напротив, еще и прибавил скорость.

– Куда он гонит, урод! – встревожился Лев, увидев как впереди на пешеходный переход ступила женщина, несущая на руках дочурку. – Стой! Куда ты?!.

Но женщина, как видно, не замечая из-за скопившихся у широкой белой линии машин ошалело летящего лихача, уже дошла до середины правой стороны улицы. Далее все происходило как в замедленном кино. Вот «БМВ» огибает крайнего слева по своей стороне, вот он резко берет вправо, словно задавшись целью обязательно кого-то убить, вот женщина, увидев опасность, отступает назад…

Удар! Хотя лобового соприкосновения с машиной маме с малышкой избежать и удалось, боком лимузина ее все же отбросило в сторону. Упав, она покатилась по асфальту. К ней тут же бросились прохожие и автомобилисты из стоящих поблизости машин. Послышались встревоженные и возмущенные возгласы. При виде этого вопиющего безобразия Станислав рассвирепел окончательно.

– Ну, все, урод поганый! – жестко сказал он. – Ты сейчас об этом очень пожалеешь!

Гуров понял – его друг теперь и машиной пожертвует, но лихача остановит гарантированно. Они тоже обогнули стоящих перед ними и ринулись по трассе вслед за «бэхой», успевшей убежать далеко вперед. Но прижимать лихача своим боком к краю дороги Стасу не пришлось. Тот сам нашел себе препятствие, с которым разминуться уже не смог. Синяя «четверка», которую «шумахер», как видно, планировал обойти справа, перестраивалась для правого поворота и резко затормозила на перекрестке под светофором. Лихач впервые за все время гонки ударил было по тормозам, о чем говорили вспыхнувшие его стоп-сигналы, но было уже поздно. «Бэха» весьма ощутимо влепилась в зад изделию тольяттинского автозавода.

Когда «мерин» подрулил к «бэхе», чтобы не позволить ей сдать назад и скрыться, у столкнувшихся машин события развивались своим чередом. Выскочившие из «четверки» двое загорелых парней (Льву почему-то захотелось назвать их «комбайнерами») в одинаковых камуфляжных ветровках решительно подступили к водительской дверце «БМВ». Из салона лимузина им навстречу вывалил рыхловатого вида ломовик с багровой физиономией явно находившегося в подпитии человека. Даже издалека было заметно, что он крайне недоволен происшедшим.

Брызжа слюной, «шумахер» стал размахивать кулаками, затем неожиданно выхватил из кармана пистолет и нацелил его на одного из «комбайнеров». Опера уже собирались десантироваться из своей машины, чтобы вмешаться в происходящее, но этого не понадобилось. Выказав отвагу, «комбайнеры» решительно и жестко дали ему решительный отпор.

В тот же самый миг, как был извлечен пистолет, водитель «четверки», оказавшийся справа, резко пригнулся и ринулся вперед. Не давая произвести прицельный выстрел, своим левым локтем он подбил руку «гонщика» вверх, а правым кулаком провел мощнейший прямой в корпус. Судя по всему, он попал точно в солнечное сплетение, поскольку здоровяк на несколько мгновений замер, разинув рот и выпучив глаза. Другой «комбайнер», не менее проворно подскочив справа, вырвал из руки «шумахера» пистолет и влепил носком крепкого ботинка в середину его бедра. Получив два крайне болезненных удара, лихач осел вниз и скрючился от боли. Его «оппоненты», отвесив ему еще по паре хороших пинков, запрыгнули в свою машину и, дав газу, умчались. Свернув вправо, они скрылись в потоке машин на примыкающей улице.

Теперь уже не торопясь, опера подошли к побитому «гонщику» и, подняв его с асфальта, потребовали предъявить права и документы на автомобиль. Ошарашенный лихач, выпучив глаза, возмущенно возопил о том, что это он пострадавший, и не у него, а у «каких-то тупых лошар», которые нанесли ему «необоснованные побои», надо требовать документы. И ваще, они еще не знают, на кого «наехали»! Он, между прочим, сын очень крупного человека, у которого достаточно полномочий, чтобы «любой мент недотыканный остался без погон».

– …Вот вам по бумажке, – доставая из кармана две пятитысячные купюры, чванливо объявил он, – и валите отсюда оба! Ну, че, непонятно, что ль?

– Отлично! – с нескрываемой иронией произнес Гуров. – Предложение взятки должностным лицам. Статья двести девяносто первая, часть третья УК, срок до восьми лет. Это вдобавок к сроку за езду в пьяном виде, двукратное превышение скорости и наезд на женщину с ребенком. Ну, что? По совокупности, даже с частичным поглощением, тебе светит лет двенадцать – как минимум.

Поспешно сунув деньги обратно в карман, аварийщик достал телефон и трясущейся от злости рукой начал набирать чей-то номер, желчно цедя сквозь зубы:

– А вот шиш вы чего докажете! Где свидетели, что я вам бабки предлагал? Сейчас папашке звякну, он из вас всю дурь в два счета выбьет.

В этот момент к ним подъехали дэпээсники на своем авто с мигалками. По их словам, они задержались у места ДТП, где отмороженный недоумок сбил людей. По словам пожилого капитана, потерпевшие, к счастью, сильно не пострадали, отделались ушибами и ссадинами.

– …Ребенок так-то ничего – мать весь удар приняла на себя, – добавил он. – А вот ей самой досталось ощутимо. Возможно, трещина в лучевой кости и сотрясение головного мозга. Ну, что, Круглюхин, опять куролесишь? Тебя же всего неделю назад лишили прав на год. Как ты мог сесть за руль без документов, да еще и пьяный? – капитан укоризненно посмотрел на лихача.

Но тот на его слова даже не отреагировал. Услышав в телефоне отклик, он нарочито громко заговорил со своим собеседником:

– Короче, па, меня на «Бородинке» тормознули менты, шьют дело, будто я кого-то сбил. А, да! Меня только что избили двое каких-то козлов. И эти менты, вместо того чтобы тех уродов найти и заластать, на меня самого наезжают. Ну, че, я жду? Ты как? А-а-а… Понял! Так, кто тут самый крутой? – оглядевшись, наглым, вызывающим тоном поинтересовался он. – «Трубу» кому дать? Мой батя хочет пару «ласковых» толкнуть. Кому?

– Давай! – Гуров невозмутимо взял телефон и, услышав заданный высокомерным тоном вопрос «Кто?!», лаконично отреагировал: – Полковник Гуров. Главное управление угрозыска. А с кем я говорю?

– Председатель госкомитета по правовым спорам хозяйствующих субъектов Андрей Андреевич Круглюхин. Слушай, полковник, что там за наезды на Виктора?

Все тем же невозмутимым тоном, изложив причины, каковые могут привести его обожаемого сынка на скамью подсудимых, Лев добавил:

– …Кроме пьяной езды без прав и ДТП с пострадавшими, ваш сын предлагал взятку. Это зафиксировано видеосъемкой. Так что в отношении него предполагается целый «букет» статей УК.

– Но вести видеосъемку без соответствующего правового обоснования вы не имели права! – уже почти проорал Круглюхин-старший.

– А съемка ведется авторегистратором, который забыли выключить, что законом, в общем-то, не возбраняется, – насмешливо парировал Лев, наблюдая за скисшим начальственным сынком, который, как видно, уже понял, что луженая глотка его папочки в этой ситуации едва ли поможет.

В трубке некоторое время царило растерянное молчание. Наконец Круглюхин-старший снова подал голос, но теперь он говорил совсем другим тоном:

– Слушай, полковник, строго между нами. Ты чего хочешь?

– Лично для себя – абсолютно ничего, – спокойно уведомил Гуров. – Я действую в рамках закона и в пределах своих должностных обязанностей. Виктор Круглюхин грубо нарушил закон, ведет себя хамски, вызывающе, так что дров наломал сверх всякой меры. Поэтому он будет отвечать за то, что уже успел натворить. Если все то, что случилось сегодня, спустить на тормозах, завтра он, не исключено, уже специально будет давить людей. Ну, раз все постоянно сходит с рук – чего ж не поразвлечься?

– Твой начальник – Орлов? – спросил Круглюхин с уже нескрываемой ненавистью. – Ладно, сейчас с ним поговорим! Запомни, полковник: мой сын не сядет, как бы тебе этого ни хотелось. А вот сам ты о многом еще пожалеешь.

– Ага! Трясусь и падаю! – не скрывая насмешки, парировал Лев, сунув телефон окончательно скукожившемуся мажору, который, скорее всего, впервые в жизни столкнулся с тем, что авторитет его папашки ничего не значит.

– Плохо кончишь! – коротко бросил Гуров и обернулся к капитану: – Оформляйте все как положено, без жалостливых соплей и оглядки на любые авторитеты. Сегодня он – авторитет, а завтра его, глядишь, уже и нет. Все без исключения занести в протокол. В том числе и попытку дачи взятки. Вам все понятно?

– Так точно! – охотно кивнул тот и взглядом указал Круглюхину на свою машину. – Пошли, запишем твои показания. Я же тебе говорил, что встретимся очень скоро. А ты мне не верил. Давай, давай, шевелись!

Когда приятели снова тронулись в путь, неожиданно ожил телефон Льва. Достав из кармана мобильник, Гуров иронично отметил:

– Вот, склочник дешевый! Уже Петрухе наябедничать успел. Какая же он все-таки сволочь, этот Круглюхин! Так же как и его прибабахнутый сынок.

Услышав голос Орлова, он с сарказмом уточнил:

– Что, Петро, Круглюхин поплакался в жилетку?

– Круглюхин? – недоуменно переспросил тот. – А, это то хамло из правовового комитета хозяйствующих субъектов? А он чего должен плакаться? У вас с ним, что, были трения?

Выслушав лаконичное изложение событий последней четверти часа, Петр недоуменно хмыкнул.

– Ну и скотина! – констатировал он. – Да, правильно говорят про яблоньку и яблочко… Нет, мне он пока что не звонил. А позвонит – пошлю «вдоль по Питерской». Слушай, Лева, блеснами вы там еще не запаслись?

Почуяв какой-то подвох, Гуров с нотками подозрительности поинтересовался:

– Слушай, Петро, ты уж говори прямо: намекаешь, что выходных у нас не будет, а взамен хочешь кинуть на очередную «амбразуру»?

В ответ генерал смущенно покашлял и сокрушенно-виновато подтвердил:

– Ну да, понимаешь… Только это, Лева! Пойми правильно – ситуация такова, что нужны профи именно, я бы назвал, международного масштаба, уже не раз работавшие за границей. А кто у меня из таких спецов? Только вы со Стасом… К тому же дело из горячих. Тут каждая минута на вес золота – промедления допустить нельзя ни в коем разе. Тут… Знаешь, такая морока!..

– И что же там за морока, где-нибудь в Марокко? – в тон ему спросил Лев, но с изрядной дозой иронии.

Издав вздох, Петр согласился:

– Почти угадал, Лева, – это далеко. Только не в нашем полушарии. Это – в столице Мексики, в городе Мехико.

От неожиданности Гуров даже присвистнул. Повернувшись к Стасу, с интересом вслушивающемуся в их диалог, с саркастичным смехом он сообщил:

– Ты не поверишь! Он нас в Мексику хочет заслать!

Тот, чего и следовало ожидать, на столь «радостную» новость отреагировал крайне бурно и эмоционально. Бросив руль и всплеснув руками, Крячко недовольно выпалил:

– Это что за беспредел?! Нет, ну надо же! Не успел выходные дать, как уже их забирает. Скажи ему, Лева, пусть дурью не мается. Мы едем на рыбалку, даже если Земля сойдет с орбиты! Вон, пусть посылает майора Черепковского. Этот чувак со своими суперменскими закидонами и в какую-нибудь Папуасию поехал бы, не то что в Мексику!

…Упомянутый Стасом майор Черепковский – представительный, гламурно-светский мужчина лет тридцати восьми, появившийся в штате главка всего месяц назад, с первых же дней создал вокруг себя ореол некоего супермена. Он щеголял фразами сразу на нескольких языках. В том числе изъяснялся по-английски, немецки, французски, испански и даже по-японски. По рассказам майора, он успел объехать полмира, побывав в десятках стран.

Он без натуги щеголял названиями даже таких экзотических городов, как мадагаскарский Антананариву или латиноамериканская Тегусигальпа. Кроме того, Черепковский (по его словам) в совершенстве владел борьбой хампу туземцев острова Думкша, находящегося в составе индонезийского архипелага, где майор прожил почти полгода. Он живописал, как участвовал в национальном чемпионате островитян по хампу, где стал абсолютным чемпионом и в качестве награды получил местную королеву красоты.

Как с первых же дней успели заметить старожилы главка, интимная тема для Черепковского была пунктиком особым. О чем бы он ни говорил, о чем бы ни рассказывал – или как раскрыл некое, особо запутанное дело, или как участвовал в погоне за кошмарным маньяком, или как изобличил тайную сеть неких мафиозных структур, – в ходе повествования обязательно какая-нибудь участница событий в него влюблялась насмерть. Это была или подруга главаря банды, или спасенная майором дочь миллионера, или случайная свидетельница по делу. Но все они, пылая страстью к симпатяге-майору, сами тащили его в постель.

Считая себя писаным красавцем, Черепковский и в главке пытался проявить свои салонные таланты. Положив глаз на Верочку, секретаршу Орлова, он усиленно распускал перед ней свой павлиний хвост, говорил комплименты и нес иную донжуанскую чушь. Однако с Верочкой его ждал облом. В очередной раз выслушав цветистые речи майора, скучающе зевнув, Верочка обронила:

– Слушай, ты с какого дуба рухнул?

Обескураженный Черепковский немедленно ретировался и в стенах главка уже не рисковал искать себе легкодоступных утех. В плане дамоугодничества он с ходу обошел общеизвестного жено– и жизнелюба Станислава Крячко. Впрочем, Стас этому ничуть не огорчился. Он-то, напротив, очень хотел бы, чтобы его воспринимали исключительно как некоего стоика и аскета. Впрочем, это было совершенно несбыточной мечтой. Его имидж сердцееда ничуть не померк даже в лучах черепковской славы.

Разумеется, большинство сотрудников главка к болтовне Черепковского относились с известной долей иронии и скепсиса (Крячко в первую очередь). Фамилия майора в «конторе» с первых же дней стала нарицательной. Если кто-то хотел сказать своему собеседнику, что тот изрядно заврался, он ему говорил: «Ну, ты, блин, прямо Черепковский!..»

…Уловив краем уха суждение Стаса, Петр сердито отреагировал:

– Что он там несет? Лева, про Черепковского лучше мне не напоминайте! Кстати, на днях я его перевожу в угрозыск или Мытищ, или еще куда подальше. Ехать должны только вы. Мужики! Ну, выручите! А? Вот в прошлом месяце, после истории с министерским этим сутенером Сивяркиным, я же дал вам аж три дня отдыха. И не где-нибудь, а в Адлере! Думаешь, вы эти дни в главке не нужны были? Ого! Еще как требовались. Но я тем не менее вам навстречу пошел! Было? Было!..

Устало вздохнув – чтобы переспорить Петра, нужно было обладать не обычными, человеческими нервами, а стальными канатами, – Гуров обреченно спросил:

– Ну, и что же нам теперь, возвращаться в главк?

– Да, Лева! И чем скорее, тем лучше, поскольку отправиться вам придется прямо сегодня. Билеты, кстати, на вас персонально уже заказаны.

Слушая эту часть диалога, Крячко крайне возмутился.

– Лева, ты что? Уже сдался? Да зачем нам это нужно? Ешкин кот! Ну, Петро! Ну, зараза занудная!

Он сбавил скорость и, немного постояв напротив «Поплавка-ривер», после тягостно-печального вздоха снова включил передачу.

– Эх, надо было, как и собирался, после возвращения с Курил подать рапорт об отставке, – пробурчал он, разворачиваясь в сторону главка. – Как знал, что опять свинью подложат!.. Вот и не верь в примету, что если с утра с каким-нибудь козлом столкнешься, то удачи не видать. Вот, пожалуйста! Факт налицо!..

* * *

Когда приятели прошли через дежурку и направились к кабинету Орлова, в коридоре они разминулись с майором Черепковским. Тот, просияв голливудской улыбкой, с многозначительным видом поприветствовал Льва и Станислава:

– Здравия желаю! Вам, говорят, крупная удача выпала? В Мексику полетите?

Приятели недоуменно переглянулись – этот-то откуда знает?! Это, что же, весь главк уже в курсе об их поездке?

– Добрый день… – сдержанно ответил Лев, испытующе глядя на майора. – А что, коллектив нашей «конторы» об этом знает?

– Лев Иванович! – Черепковский жизнерадостно хохотнул. – Об этом знает Верочка. А то, о чем знает женщина, окружающие просто не могут не знать. Завидую вам! Через несколько дней будет полнолуние. А в это время в одном из кварталов Мехико – по-моему, он называется Чатль-то-Котль, что в переводе с древнеацтекского на русский означает Цветок Агавы, проводится секс-парад, в котором принимают участие девушки определенной профессиональной ориентации, порнозвезды, юные фотомодели…

– Что-то об этом не слышал ни разу… – Крячко с сомнением пожал плечами. – А в честь чего он, этот самый секс-парад?

– Ну, скажем так, праздник жизни как таковой, – ухмыльнулся Черепковский. – Он проводится исключительно после наступления ночи, при свете полной тропической луны. Мне доводилось видеть… Это – нечто невероятное и незабываемое. Представляете, сотни молодых смуглотелых красоток, в одном лишь наряде из перьев, исполняющие зажигательные пляски…

С трудом сдержавшись, чтобы не рассмеяться, Гуров сдержанно осведомился:

– …И с одной из них у вас, конечно же, было интимное свидание?

Издав неопределенное «Гм!», майор сокрушенно сказал:

– Увы, там это не допускается. Это всего лишь как бы демонстрация «товара лицом». Но все равно зрелище феноменальное… – Он с мечтательной миной покрутил головой и направился дальше, обронив напоследок: – Счастливого пути!

– Да уж, спасибо! – кивнул Станислав.

Гуров, глянув вслед Черепковкому, насмешливо процитировал:

– «Помню, как сейчас: лечу, это я, значит, леч-у-у…» Знаменитый монолог Лягушки-путешественницы. По-моему, врет и глазом не моргнет!

Ничего не ответив, Крячко задумчиво потер кончик носа.

– Судя по этому жесту, черепковская байка тебя заинтересовала? – поинтересовался Лев, окинув приятеля насмешливым взглядом.

Неизвестно по какому поводу вздохнув, Стас сунул руки в карманы и, нахмурив лоб, в раздумье произнес:

– Может, врет, а может, и нет… А ты бы не хотел увидеть что-то наподобие? Я бы рискнул… Черт! Заинтриговал, собака. Что-то мне теперь уже даже захотелось туда отправиться. Слушай! А может, это Петро такую подставу устроил, типа: пойди, навешай им лапши, чтобы не вздумали рыпаться? Как думаешь?

– Маловероятно… – не согласился Гуров, открывая дверь приемной. – Мы-то уже, по сути, свое «добро» дали. Какой смысл подсылать агитатора, тем более такого, о котором он и сам слышать не хочет?

Секретарша Верочка, о чем-то секретничавшая по телефону с одной из своих подружек, при появлении оперов поспешно прикрыла микрофон ладошкой и, хитро улыбнувшись, поинтересовалась:

– Как самочувствие? Уже предвкушаете красоты Мехико и его окрестностей? У нас тут октябрь, погода промозглая, противная. А у них там – красота, тропики! Завидую…

– Хочешь, привезем тебе настоящее мексиканское сомбреро! – подмигнув, пообещал Стаснислав.

Верочка наморщила носик и мечтательно попросила:

– Лучше что-нибудь друго-о-е… Сомбреро мне не идет. Однажды уже примеряла…

Петр Орлов, прижав к уху трубку городского телефона, только что не рычал ягуаром на своего собеседника на том конце провода.

– …Визы нужны уже сегодня, сейчас же! Вы это понимаете? Дело государственной важности. У вас что, нет своих каналов ускоренного оформления виз?

Выслушав ответ, он устало вздохнул и положил трубку на аппарат.

– Вот еще, растуды его! – посетовал он, сцепив меж собой пальцы рук. – Еле договорился, чтобы вы могли вылететь хотя бы в шестом часу.

Приятели молча переглянулись. С какого-то момента они вдруг почти физически ощутили, сколь далеко им придется улететь – считай, на другой конец света. Мексиканский городовой!

– Слушай, ты уж хотя бы рассказал, что там за преступление века нам придется раскрывать. – Гуров говорил как будто очень даже спокойно, но в его голосе проскальзывали нотки усталого раздражения. – А то лететь уже – вот-вот, а мы вообще ни бум-бум, что там и как. Слушаем!

Петр неспешно пояснил причины, вынудившие его отозвать их с выходных и командировать в Западное полушарие. Как оказалось, сегодня утром ему позвонили из МВД и сообщили о том, что МИД просит отправить в Мехико лучших специалистов главка в связи с загадочной смертью временно исполняющего обязанности военного атташе, которого звали Максим Горбылин. Исполняющим обязанности он стал месяца четыре назад, вместо заболевшего атташе, который до этого проработал около десяти лет и предмет своей деятельности знал досконально.

Врио атташе ранее несколько лет работал в одной из стран Бенилюкса. Правда, ни в чем особенном себя там не проявил – ни с хорошей, ни с плохой стороны. Поэтому и был направлен в Мексику, чтобы в новых условиях раскрыл себя более полно. Но он и в Мексике остался тем же, чем был и ранее, – «ни рыба, ни мясо». Поэтому посольство, можно сказать, с нетерпением ждало своего основного сотрудника. И, надо сказать, через пару недель тот и в самом деле должен был вернуться к исполнению своих служебных обязанностей, а Горбылин отбыть обратно в Россию для того, чтобы получить новое назначение. Но, получилось совсем иначе…

– …Около суток назад, – продолжил свой рассказ Орлов, – в Мексике в это время была ночь, сотрудники заметили, что атташе отчего-то не пришел на ужин в посольскую столовую. Охранник и один из технических сотрудников пошли его проведать. Дверь в его комнату была заперта, на стук он не откликался, хотя имелись свидетели того, что атташе находится у себя. Вскрыли замок запасным ключом и увидели Горбылина лежащим без признаков жизни у самой двери. Вызвали врача. Он признал, что, возможно, смерть наступила от остановки сердца. Но до этого атташе никогда на здоровье не жаловался. Он занимался плаванием, ходил в посольскую, как их теперь называют, фитнес-группу.

– Ну а почему же нельзя было подключить местную полицию? – Стас недоуменно пожал плечами.

– А потому, что территория посольства – это фактически часть территории России, – с назиданием произнес Петр. – Полицию-то там в известность и так поставили, и общие следственные действия были проведены. Но вот что касается детального расследования, тут иностранцам уже делать нечего. Рядом – США, наш главный геополитический соперник. И где гарантия, что после работы местного пинкертона посольство не будет нашпиговано подсматривающими и подслушивающими устройствами? То-то же! Как говорится, враг не дремлет…

Обговорив некоторые частные моменты предстоящей поездки, опера отправились собираться в дорогу.

Лев, прибыв домой, начал укладывать вещи в дорожную сумку. Но предварительно он позвонил в один из ведущих столичных театров и уточнил – не на репетиции ли сейчас его жена, прима актерского состава Мария Строева? Звонить ей напрямую и отрывать от репетиции Гуров считал моветоном. Впрочем, как оказалось, репетиция только что закончилась и актеры ушли на перерыв.

Услышав голос жены, Лев, стараясь не драматизировать, в нескольких словах сообщил о том, что отбывает в дальнюю командировку.

– …Сегодня со Стасом вылетаем в Мехико, расследовать смерть одного из сотрудников нашего посольства, – пояснил он. – Надеюсь, за неделю управимся.

– Ну во-о-о-т! – огорченно протянула Мария. – А у нас завтра премьера новой постановки. Я так надеялась, что вы со Стасом придете… Ну, Петр! Он вами, я гляжу, как своими посыльными разбрасывается. Только недавно на Дальний Восток посылал, и опять вам надо отправляться куда-то очень далеко. Ну… Что уж теперь поделаешь? Счастливо вам и доехать, и вернуться домой…

Включив компьютер, Гуров нашел в поисковой системе правила въезда на территорию Мексики. Как оказалось, они не слишком отличались от требований многих других стран.

– Та-а-к… И что же можно брать с собой? – открывая первую по списку статью, пробормотал Лев, вчитываясь в строки текста.

Как оказалось, можно взять одежду, только не ту, что с этикетками из магазина, и предметы личной гигиены. Задекларированную инвалюту можно ввозить без ограничения. Нацвалюту Мексики – не более пяти тысяч… Чего? Что это за аббревиатура? То ли – эм ха эр, если считать буквы кириллицей, то ли – эм экс пи – если это латиница.

– …Ладно, разберемся, – Гуров продолжил разговор с самим собой. – Хотя чего разбираться-то? Пяти тысяч мексиканских долларов нам гарантированно не дадут!..

Далее из текста следовало, что с собой можно взять всего один фотоаппарат, можно провозить и консервированное мясо. Правда, за исключением свинины. Это Гурова несколько озадачило – а что это вдруг мексиканцы возражают против свинины? Они же в основной своей массе католики, а не мусульмане или иудеи. Что за дискриминация этого вида продуктов? В числе таможенно-туристических прибабахов, запрещающих ввоз, оказалось довольно-таки многое. Например, наркотики. Прочитав этот пункт, Гуров от души рассмеялся – а чего их туда везти, если их там и своих с избытком?! Нельзя – свежие продукты питания (получается, протухшие – можно?!!) А еще – фрукты, овощи и… мясные консервы. Причем любые. Прочитав этот пункт, Лев некоторое время пытался осмыслить подобную странность. Значит, в части разрешающей – можно, а в части запрещающей нельзя?!! Кто их только сочинял, эти правила?..

– Ну, твою дивизию, страна сомбреро и текилы, – откинувшись на спинку кресла, Гуров покачал головой. – Да и что переживать насчет того, что можно и чего нельзя? Возьмем с собой только то, что съедим в дороге. А в Мехико чем-нибудь да накормят.

Не менее занимательным оказался и список того, чего уже из самой Мексики вывозить никак нельзя: археологические ценности, антиквариат, драгметаллы и драгоценные камни.

– Мы на это и не покушаемся… – заключил Лев, выключая компьютер.

Теперь нужно было пообедать, забежать в соседний книжный магазин и купить там путеводитель по Мехико, а также русско-испанский разговорник. Английским он владел неплохо, но все ли в Мексике понимают этот язык?

Перед тем как переступить порог квартиры (с некоторых пор, отправляясь в дальнюю поездку, по совету одной старой цыганки Лев выходил из квартиры только спиной – это, уверяла та, повышало шансы вновь войти в эту же дверь своими ногами), он подошел к платяному шкафу и достал из устроенного там тайника саблю воеводы. Ту самую, что когда-то ему прислала сибирская шаманка Вера. Правой рукой Гуров сжал ее рукоять, а левой охватил холодный металл полированного клинка, вглядываясь в замысловатые узоры древнего булата.

Он уже не раз замечал, что если взял в руки саблю перед отправкой на какое-то особо ответственное расследование, то работа обязательно шла без срывов и тем более провалов. Лев суеверным не был, но допускал, что внутренняя энергетика старинного оружия каким-то образом влияла на его собственную, обостряя логику и интуицию. Впрочем, подобную манипуляцию он никогда не производил в присутствии Марии. Да и своему лучшему другу Стасу об этом никогда не рассказывал – а зачем? Все это – только для «личного потребления».

…Ближе к четырем он уже сидел в зале ожидания аэропорта Шереметьево и, пролистывая купленные книги, еще пахнущие типографской краской, без конца поглядывал в сторону входа. Стас, что для него было делом обычным, где-то задерживался, хотя уже началась регистрация. Сам Гуров приехал сюда на такси и, выйдя из авто, увидел у входа замначальника информотдела главка капитана Жаворонкова. Тот привез билеты на самолет и их со Стасом загранпаспорта с проставленными там визами.

Когда Лев уже собрался созвониться с Крячко, чтобы выяснить, где того нелегкая носит, за стеклянной дверью мелькнул знакомый силуэт, и Стас, как всегда, взъерошенный, зато жизнерадостный, с нахальной улыбкой, проследовал через зал в его сторону.

Они направились к своему терминалу и… Все закрутилось в обычном порядке – регистрация, пограничный и таможенный контроль, посадка на самолет и, наконец, взлет аэробуса. Места Льву и Станиславу достались в середине салона, да еще и в экономклассе – почти в самом хвосте. Видимо, финансисты главка, подстрекаемые общеизвестной жабой, которая имеет свойство душить жадин и завистников, купили для них самые дешевые билеты из имевшихся в наличии.

Заняв свое место, Гуров продолжил поочередно штудировать то путеводитель, то разговорник. Для удобства чтения он включил специальную подсветку на спинке кресла. Стас, раз-другой покосившись в его сторону, решительно взял освободившийся на тот момент разговорник.

– Дай-ка, я тоже малость поработаю извилинами… – объявил он и, открыв первую страницу, начал мысленно повторять испанские слова и фразы в надежде хоть что-то запомнить.

Лев тем временем изучал своего рода «турминимум», необходимый для въезжающего в Мексику. Он уже успел почерпнуть из справочника путеводителя информацию о том, что Мехико, имеющий вместе с пригородами население более двадцати миллионов человек, – одна из самых высокогорных столиц – свыше двух километров над уровнем моря. Воздух в этом городе довольно-таки сильно разрежен, и поэтому первое время вновь прибывшим приходится непросто. Правда, обнадеживало уже то, что привыкнуть к нехватке кислорода можно дня за три.

Тем временем Крячко, которому изрядно поднадоело зубрить всевозможные «кальентэ», «бастантэ», «пэкеньо», без особых церемоний выдернул у Льва из рук путеводитель и сунул ему разговорник. Понимающе рассмеявшись, тот спросил по-испански:

– Кэ таль? (как дела?)

Не моргнув глазом, Стас «с понтами» уведомил:

– Муй бьен! (очень хорошо!)

– Ну-у! Ты, я вижу, делаешь успехи, – удовлетворенно резюмировал Гуров.

– Знай наших! Не лаптем текилу хлебаем… – ухмыльнулся Крячко, раскрывая путеводитель.

Теперь уже он постигал историю и географию, законы и этику земли древних ацтеков. Данные о климате Крячко порадовали. Зимой – не ниже плюс десяти, летом – где-то между двадцатью и тридцатью. Кроме того, в октябре заканчивался начавшийся еще в июне сезон дождей. Это Стаса порадовало еще больше.

– Слышь, Лев, – он тронул приятеля за плечо, – Я себе купил костюмчик летний – рубашка, шорты… Надеюсь, у них там не замерзну?

– В смысле температуры – подойдет, – одобрительно сказал Гуров. – А вот в смысле фасончика… Боюсь, деньги ты потратил зря. Мексика – страна католическая, нравы не слишком вольные, так что – выводы делай сам.

Недовольно поморщившись, Крячко с удрученным видом вздохнул и молча отмахнулся, вновь уйдя в чтение. Тем временем летевший навстречу ночи самолет очень скоро оказался в сплошной темноте.

– Ты глянь, как быстро темень настала… – кисло сказал Стас. – Никак не привыкну к этим фокусам-мокусам с вращением Земли и направлением, куда летит самолет – на восток или запад. И во сколько мы прибудем в Мехико?

– Ой, не скоро! – перевернув страницу разговорника, Лев задумчиво потер лоб. – Через двадцать два часа после вылета. Всего нам болтаться в воздухе часов четырнадцать. Плюс к этому – ориентировочно еще часов шесть придется просидеть в аэропорту Парижа. Будем там ждать «стыковочный» рейс.

– Твою дивизию!!! – Крячко хлопнул ладонями по коленкам. – Еще и в Париже сидеть?! Теперь я понимаю, почему так говорят: увидеть Париж и умереть. Согласен! От скуки и тоски уже сейчас готов «кони двинуть». А за эти шесть часов, блин, и сам там заквакаешь!

– Терпи, казак, – атаманом будешь. Первого мексиканского казачьего войска, – смеясь, резюмировал Гуров. – Чем переживать да охать, ты лучше поднажми на испанский. А иначе как будешь с мексиканочками о любви говорить? А ведь ты, зараза, заранее знаю – к какой-нибудь юбке да прицепишься!

С обреченным видом Стас произвел обратный обмен книгами и, вздохнув, опять про себя начал зубрежку слов и выражений: «Сколько времени? Ке ора эс… Где находится? Дондэста… Черт! И нет даже намека на то, как спросить: «Что вы делаете сегодня вечером?» Тоже мне, разговорник называется!..»

Глава 2

В аэропорту имени Шарля де Голля самолет совершил посадку уже поздним вечером, точнее говоря, ранней ночью. Пристроившись к транзитникам, приятели прошли по аэропортовским лабиринтам в сторону терминала ожидания. Когда они миновали освещенный прожекторами терминал на запасной, парковочной полосе заметили авиалайнер со знакомыми очертаниями, Гуров, кивнув в сторону самолета, негромко сказал:

– А вот и наш «землячок» – общеизвестный «Сухой-Суперждет-сто»… Вот только чья эмблема, никак не пойму – то ли индонезийская, то ли малайская? Видишь, как получается? Делаем лучший на сегодня среднемагистральный самолет, а у себя летаем на западном хламе, собранном со всего мира, даже из экваториальной Африки.

– Хм-м-м… – Станислав с интересом окинул взглядом крылатую машину. – А почему так? Слишком дорогой, что ль?

– Не думаю… – входя в вестибюль стеклянно-бетонного здания, Лев оглянулся на самолет. – Тут, скорее всего, две причины. С одной стороны – «откаты», а с другой – заурядное быдлячество перевозчиков…

Они расположились в зале ожидания на обтянутом виниловой кожей мягком диване напротив электронного информационного табло. В углу зала работал большой телевизор, на экране которого разворачивалось действие какого-то французского боевика. Поскольку фильм был на французском, оперов он не слишком впечатлил. Да и кого сегодня удивишь тупой беготней и драками, не менее тупой стрельбой и еще более тупой моралью: прав тот, кто первым успел нажать на спусковой крючок?!

Приятели то дремали, то поочередно штудировали разговорник и путеводитель. Внимая гулкому голосу диктора, объявляющего прибытие и отправку тех или иных авиарейсов, с трудом сдерживая зевоту – в Москве в это время была глухая ночь, они ждали, когда же, наконец, снова пойдут на посадку и отправятся в путь.

Наконец, когда время приблизилось к утру и по-французски и по-английски было объявлено о посадке на самолет, отправляющийся в Мехико, сонные пассажиры потянулись к аэродромному автобусу. Потом ручеек людей втянулся в чрево широкофюзеляжного «американца», и они вновь поднялись в небо.

…В аэропорту имени Бенито Хуареса – мексиканского президента времен середины девятнадцатого века – самолет приземлился в половине шестого утра по местному времени.

Выйдя из самолета и вдохнув здешний высокогорный воздух, Стас с некоторым недоумением отметил:

– О, а тут и в самом деле дышится тяжеловато. Прямо всеми легкими ощущаешь, что кислорода тут маловато. И какой только дурак основал этот город?

Вместе со своими попутчиками они вошли в аэродромный автобус, и он неспешно покатил к зданию аэропорта.

– Почему это – дурак? – не согласился Гуров. – Во-первых, местные, будь уверен, никакого дискомфорта не ощущают. А с другой стороны, во времена ацтеков этот город был по-настоящему неприступен – любой завоеватель терял много сил, поднимаясь к нему с равнины. Зато местные воины в такой атмосфере могли сражаться часами. Хотя, согласен, есть неудобства и для коренных жителей, которые никаким привыканием не преодолеть.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Крячко.

– Физику в школе учил? – спросил Лев, глядя через окно автобуса на ряды самолетов. – Смекай! Здесь высоко, давление пониженное, и если варить обед, то только в скороварке с герметичной крышкой. В обычной кастрюле вода закипит менее чем при ста градусах. Вместо часа мясо придется варить полдня…

Пройдя иммиграционный и таможенный контроль, опера вышли в шумный, многолюдный центральный зал первого терминала. Здесь сразу же бросились в глаза несколько человек с табличками в руках, где были написаны имена тех, кого они встречали.

Среди обилия латинских шрифтов как-то неожиданно и экзотично смотрелся плакатик, на котором на кириллице было написано просто и без затей: «Лев Гуров. Станислав Крячко». Его держал в руках молодой мужчина в светлом летнем костюме, чем-то похожий на Бекаса из старого фильма «Ошибка резидента». Он напряженно всматривался в поток пассажиров.

Увидев оперов, встречающий радостно улыбнулся и приветственно помахал им рукой. Подойдя к нему и поздоровавшись, приятели поинтересовались – уж не фотографии ли их обоих из Москвы были присланы в посольство? Ну, а как еще объяснить тот факт, что он их опознал, едва заметив? Встречающий, который представился как помощник начальника службы безопасности посольства Даниил Смирнов, в ответ лишь пожал плечами.

– Да нет, никаких фотографий никто не присылал, – изобразив приглашающий жест рукой и направляясь к выходу из зала, признался он. – К тому же, они тут ни к чему. Вы только вошли, я сразу же понял, кто вы.

– А! Наверное, по одежде видно, что мы из России? – попытался догадаться Станислав.

– Ну, лишь в какой-то мере… – отчасти согласился Даниил. – Но, знаете, когда несколько лет проживешь за границей, своих сразу начинаешь замечать даже в самой многолюдной толпе. Тут, конечно, и сам славянский этнотип в глаза бросается, и походка, и жестикуляция, и манера говорить, и даже взгляд совсем не такой, как, скажем, у немца или англичанина. Кстати, вон идет мужчина. Кто он, по-вашему?

Шагавший вдоль стеклянной стены здания, которую уже начали пронизывать первые лучи восходящего солнца, Смирнов незаметно указал на долговязого гражданина с многозначительным, преисполненным собственной значимости взглядом. Краем глаза схватив ту сторону зала, где вышагивал «фитиль», Гуров уверенно определил:

– Американец.

– Не, ну то, что это не китаец – я тоже вижу, – засомневался Станислав. – Но вот насчет американца ты явно промахнулся. Скорее всего, немец.

– Вы правы оба, – рассмеявшись, Даниил разрешил этот стихийно завязавшийся спор. – Это немец, родившийся и выросший в США.

– Это серьезно? – вопросительно взглянул на собеседника Крячко.

– Отчасти… – Смирнов хитро подмигнул и уже серьезно добавил: – Если серьезно, то это англичанин.

Они вышли из здания и, спустившись к парковке в окружении пышной зелени, сели в белый «Шевроле». Даниил, запустив двигатель и включив передачу, вырулил на дорогу, ведущую к широкой трассе, заполненной автотранспортом. Наблюдая за тем, как он уверенно маневрирует в потоке авто, Лев поинтересовался, насколько хорошо Даниил знает этот город.

– Ну, как сказать? – тот со скромным видом улыбнулся. – Основные городские магистрали знаю, от аэропорта до посольства ездил уже не раз. Ну а так-то, если разобраться, Мехико по-настоящему не знают даже старые таксисты. Это же мегаполис! Он с пригородами занимает плоскогорье в длину и ширину на десятки километров! Тут тысячи улиц, если брать с окраинами, где живет нищета.

Как далее рассказал Смирнов, в Мехико – самый высокий жизненный уровень жизни по стране. Провинция, разумеется, в основном бедняцкая. Именно оттуда в США идет основной поток иммигрантов. Правда, последние годы Мексика экономически приподнялась, и местные уже не так стали прорываться через границу со Штатами. Найти приличную работу появилась возможность и здесь.

Коренные мексиканцы, представляющие собой метисов древних индейцев и испанских переселенцев, в стране составляют подавляющее большинство. Но вот высший имущественный и средний классы – это в основном белые, испанцы и англосаксы. Чисто индейцев осталось очень мало. Много приезжих. Есть немало уроженцев других латиноамериканских стран, есть американцы, канадцы, есть европейские диаспоры, хотя и не слишком многочисленные. Немало здесь и – куда уж от них денешься?! – китайцев. Русских, прибывших сюда на ПМЖ за последние десятилетия, не так уж и много. Что-то около тысячи с лишним человек. Тем не менее православие в Мексике распространено.

– …Самый крупный приход – в Непантле, это неподалеку от Мехико, – лихо выписывая виражи и умело минуя повороты, на ходу повествовал Даниил. По его словам, в самом Мехико есть православный монастырь. Правда, точно он не знал – мужской или женский. Один из сотрудников посольства (он человек верующий и частенько ездит в церковь) как-то говорил, что в Мексике православных – русских, украинцев, греков, армян и так далее, включая местных метисов, европейцев, американцев, что-то около сотни тысяч человек.

– Ну а в целом тут есть на что посмотреть? Скажем, архитектура, достопримечательности? – слушая его, поинтересовался Гуров.

– Полно! – Смирнов изобразил широкий жест рукой. – Тут и в самом городе уймища всяких памятников, музеев, отличные парки. А за городом есть очень интересные древние сооружения… Тут один только Теотиуакан – город богов чего стоит!.. Выдастся время – поездим, посмотрим…

Сгоравший от любопытства Стас откашлялся и поспешил задать свой вопрос:

– А вот, Даниил, нам перед отъездом один всезнайка рассказывал про некий секс-парад, который якобы проходит ночами в Мехико, и обязательно в полнолуние. Это правда?

Смирнов в ответ пожал плечами и отрицательно помотал головой.

– Впервые слышу! – ответил он. – По-моему, этот всезнайка путает Мексику, где довольно строгие католические нравы, с Германией и Венгрией. Вот уж там – да, такие парады не редкость. Я как-то случайно оказался поблизости от такого мероприятия, и, должен сказать, зрелище не для слабонервных…

– Ну, Черепковский! – Крячко язвительно рассмеялся. – Ну, трепло! Вернемся – вставлю ему фитиля!..

– Вот на здешний, мексиканский карнавал посмотреть стоило бы! – Даниил продолжил затронутую тему. – Но он проводится в конце февраля, перед католическим постом. Самый крупный проходит в городе Мацатлане. Там народищу собирается до полумиллиона. Я там уже раза два был. Впечатляет! Да тут насчет таких мероприятий вообще не бедно. В марте пройдет карнавал в Кампече.

Смирнов на очередном светофоре свернул вправо, и «Шевроле» вновь помчался в нескончаемой череде машин.

– Недавно читал в Интернете, – снова заговорил Гуров, – что здесь очень часты криминальные войны. На бытовом уровне это как-то ощущается?

Смирнов в ответ как-то неопределенно пожал плечами. По его словам, на бытовом уровне чаще всего ощущается заурядное мелкое мошенничество, проделки карманников, орудующих, например, в здешнем метро, и тому подобное. Но бывают и серьезные криминальные стычки. В Мексике существует несколько крупных ОПГ, которые занимаются рэкетом, грабежами, наркоторговлей. Одна из старейших – чисто мексиканская группировка «Ла Эме». Она построена по принципу коза ностры и поддерживает союзнические отношения с нацистской криминальной группировкой «Арийское братство». Обе эти группировки враждуют с негритянской мафиозной группировкой «Черная партизанская семья» и смешанной американо-мексиканской группировкой «Нуэстра Фамилия». Но самая мощная и безжалостная группировка мексиканского криминала представлена наркокартелем «Лос-Сетас». По итогам последних лет она стала лидером криминального мира Мексики. Власти ведут с наркомафией настоящую войну, используя армейские подразделения, в частности морскую пехоту.

– Идет война народная, священная война… – Гуров задумчиво процитировал слова из знаменитой песни. – А внешне глянешь – все как будто спокойно. Тишь да гладь, да божья благодать…

Он указал взглядом на высящиеся громады ультрасовременных зданий, на потоки автомобилей, сверкающих полировкой, на многочисленных прохожих, спешащих по своим делам.

– Ага! В Багдаде все спокойно! – хохотнул Крячко.

Выполнив еще один поворот, теперь уже налево, Даниил отметил, как бы про себя:

– Скоро приедем. Эх, как же его угораздило-то?! – присвистнул он, кивнув в сторону «Тойоты», влепившейся в тумбу фонарного столба. – Не иначе, текилы перебрал.

Машина подрулила к узорчатым кованым воротам, от которых в обе стороны тянулись высокие решетки ограждения. Рядом с воротами на изгороди была укреплена вывеска, которая на двух языках – русском и испанском – извещала о том, что здесь располагается посольство Российской Федерации. На его территории с улицы виднелось несколько зданий разной этажности. Над центральным, двухэтажным корпусом развевался российский триколор. Располагавшееся позади него пятиэтажное здание, скорее всего, было жилым корпусом. Еще два небольших здания предположительно могли быть детсадом-школой и медицинской частью. На задворках просматривались гаражи и иные технические постройки.

Из небольшой дежурки к воротам подошли два дюжих охранника, которые пропустили машину на территорию посольства, и «Шевроле», выписав вираж между пышно цветущими клумбами, остановился у единственного подъезда пятиэтажки.

– Прибыли! – жизнерадостно улыбнувшись, объявил Смирнов. – Сейчас комендант вас разместит в гостевой комнате, позавтракаете, отдохнете и встретитесь с Леонидом Константиновичем, нашим послом. Ну что, идем?

Опера забрали из багажника свои дорожные сумки и последовали за Даниилом. Они вошли в благоустроенный холл первого этажа жилого корпуса, по периметру которого было несколько дверей и лестница, ведущая на второй этаж. Подошли к двери с табличкой «Комендант Еринцов В.В.», и на стук Даниила из кабинета вышел плотный мужчина с «буденновскими» усищами, судя по выправке, бывший военный.

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

В учебном пособии предпринята попытка представить синергетическую парадигму политики. Политические п...
Петр Аркадьевич Столыпин вошел в историю не только как ярчайший реформатор, государственный деятель ...
«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить», – сказано в одной детской песенке. Т...
В монографии рассматривается литературная судьба комедий английского драматурга Ричарда Бринсли Шери...
В пособии рассмотрены вопросы, связанные со специфическими страновыми рисками, возникающими при осущ...