Большой секс в маленьком городе Полякова Татьяна

– Около трех. Обещала вернуться в десять. Я ее очень просила, в тот день у нас были гости, и мне не хотелось, чтобы возникли пересуды… Девочка в пятнадцать лет вечером должна быть дома.

– Когда в десять она не вернулась, вы ей позвонили?

– Да, часов в двенадцать, лишь только разъехались гости. Но она не ответила. Утром я опять позвонила, то же самое. Связалась с бабушками, предупредила их… но Юля к ним не заходила. В понедельник позвонила в школу. Разумеется, на занятия она не явилась. Мы забеспокоились. Я даже в Москву звонила. Дети страшные эгоисты, к тому же неблагодарные.

– У вас есть еще дети?

– У Федора Васильевича есть сын от первого брака.

– Проблемы с законом у Юли случались?

– Вы что, с ума сошли? – возмутилась Елизавета Константиновна. – Федор Васильевич…

– Федор Васильевич поспешил бы пока не поздно проблемы разрешить, это я прекрасно понимаю. Но вопрос я задала вполне конкретный.

Она в отчаянии покачала головой, в глазах ее стояли самые настоящие слезы, одна слезинка даже скатилась по щеке, выглядело все это даже трогательно.

– Как вы можете, – прошептала она.

– Если вы хотите от меня каких-то результатов, потрудитесь быть откровенной. Если вам это не по силам, ищите дочь сами.

Она надолго замолчала. Я уже собралась удалиться, и тут она наконец обрела дар речи.

– Проблемы были. Кто-то из ее дружков обокрал гараж. Слава богу, Юля при этом не присутствовала. Потом на дискотеке устроили потасовку, и всех забрали в милицию. Дочь была так пьяна, что не могла позвонить домой. Три месяца назад у родителей ее подруги пропали деньги, довольно крупная сумма. Выяснилось, что деньги взяла собственная дочь, но Юля здесь ни при чем. Она не воровка, уж можете мне поверить. Был еще случай – их как-то задержали возле Горбатого моста.

Октябрьский мост, в просторечии Горбатый, прозванный так из-за своей формы, напоминающей перевернутый полумесяц, был местом сбора городских проституток. Рядом парк, куда счастливые пары и отправлялись, если у избранника не было машины. Там из-под каждого куста доносились сладкие стоны, еще чаще вопли и матерщина. Куда они отправлялись зимой, мне неведомо, может, в те же самые кусты, охота, как известно, пуще неволи. Милиция появлялась там редко, выходит, девчонке просто не повезло.

– Я, конечно, была в шоке, – кашлянув, продолжила Елизавета Константиновна. – Потребовала объяснить, как такое могло произойти. Юля сказала, что они с подружкой просто гуляли, а милиция забирала всех подряд. Вы не верите? – вдруг спросила она.

Я пожала плечами:

– Почему же. Иногда такое случается.

– А вот я не верю. Приличных девушек не забирают. Только тех, кто шляется по ночам бог знает где, забыв, что ее отец… Впрочем, я отвлеклась. Вот, пожалуй, и все.

– Наркотики? – спросила я.

– Слава богу, нет. Иногда являлась пьяной. Два или три раза. В каком виде она пребывает, когда не ночует дома, могу только догадываться.

– Можно взглянуть на комнату вашей дочери? – Видя недоумение на лице женщины, я пояснила: – Она могла где-то записать телефоны друзей, очень бы пригодились фотографии.

– Хорошо, пойдемте.

Мы поднялись на второй этаж, помещения здесь были попроще. Женщина толкнула ближайшую дверь и отступила, пропуская меня в комнату.

Комната была небольшой и уютной. Кровать застлана клетчатым пледом, на окне голубые шторы с рюшами, плюшевый медведь, книги на полках. Я пробежала взглядом по корешкам, в основном фантастика. Слева тонкая брошюра «Как завоевать друзей», том Фрейда, рядом сонник.

– Юля много читает?

– Не уверена. Если читает, то какую-нибудь ерунду.

– С вашего разрешения я загляну в стол?

– Я там смотрела. Никаких телефонов. Она не хотела, чтобы я знала о ее друзьях. Юля очень хитрый и осторожный ребенок.

– Вы раньше проверяли ее стол?

– Конечно. Нашла дневник. У нас после этого вышел крупный разговор. Я заставила ее уничтожить эту гадость. Так что вы вряд ли что найдете.

– Что было в дневнике?

– Хотите, чтобы я повторяла всякие пакости?

– Только в общих чертах.

– Обливала грязью своих родителей. Ей бы папашу алкоголика и мамашу училку, тогда бы знала… – прошипела женщина с поразившей меня злобой.

– Простите, а кем вы работаете?

Она нахмурилась, точно я спросила страшную глупость.

– Федор Васильевич очень занят, он много работает и имеет право на то, чтобы дома ему создавали нормальные условия для отдыха.

– Вы сами их создаете или домработница?

– Дважды в неделю к нам приходит уборщица, все остальное на моих плечах. Поверьте, быть супругой такого человека, как Федор Васильевич, совсем нелегко. Это тоже труд и…

– А где вы работали раньше?

– Это имеет какое-нибудь отношение к исчезновению дочери? – недовольно спросила она.

– Нет. Простое любопытство.

– Я работала в институте.

– Кем работали?

– Лаборантом. Я не имела возможности получить высшее образование из-за тяжелого материального положения нашей семьи. А выйдя замуж, все силы отдала мужу, то есть его карьере.

Слушая ее и время от времени согласно кивая, я, устроившись на стуле, не спеша просматривала содержимое трех ящиков стола. Ничего особенного. Несколько учебников, тетради. В большинстве из них заполнены две-три страницы. Я полистала школьный дневник. Химия, математика, физика – тройки, литература, история – пятерки. Под обложкой две фотографии. Девочка с косами и серыми грустными глазами. На другой пушистый белый кот.

– Это ваша дочь? – спросила я.

– Да, – подойдя к столу, ответила женщина.

– Давно сделана фотография?

– Не знаю. Я ее раньше не видела.

У девчушки было милое личико, назвать ее девушкой было трудно – девочка, девчушка, и уж совсем невозможно представить ее пьяной или взламывающей чей-то гараж.

– Кот тоже ваш? – кивнула я на вторую фотографию.

– Был. Юля принесла его с улицы, хотя я ей сто раз повторяла: животное в доме… он все обои порвет… и паркет… вы же понимаете.

– Понимаю. У меня собака.

– Вот видите. Это же просто кошмар. Я потребовала избавиться от него. Вы не представляете, какой скандал она мне закатила.

– От кота избавились? – вздохнула я.

– Его забрала Валентина… уборщица.

– Какие у Юли с ней отношения? – заинтересовалась я.

– С уборщицей? Помилуйте, какие же могут быть отношения?

– Дружеские, к примеру.

– Ну, знаете ли… Странные у вас фантазии.

– Номер ее телефона у вас, конечно, есть?

– У нее нет телефона.

– Вы ее о дочери не спрашивали? Не могла Юля отправиться к ней?

– Конечно, нет. С какой стати? Но я, разумеется, спрошу.

– Когда она приходила в последний раз?

– Сегодня.

– Но о дочери вы с ней не говорили?

– Я не обсуждаю свои проблемы с домработницей. – Она поспешно вышла из комнаты, а я сосредоточилась на содержимом письменного стола.

Мадам права, девочка – ребенок осторожный, никаких записей и номеров телефонов, а тем более фотографий. На всякий случай я заглянула в шкаф, проверила карманы куртки и плаща, что висели на плечиках. Пусто. Пролистала книги. Открытка с днем рождения. «Ты – царевна Несмеяна, но я заставлю тебя хохотать до слез», – прочитала я, и подпись: «Твой Кот». Детишки обожают прозвища. Спрашивать мамашу о приятеле дочери, скорее всего, бесполезно. Тут она как раз вернулась, на ее лице читалось недоумение.

– Звонила Валентина, забыла свою сумку. Я спросила про Юлю, оказывается, она заходила к ней в субботу. Около пяти. Пробыла минут двадцать и ушла. Ничего не понимаю. Что у них может быть общего?

– Кот, – напомнила я.

– О господи, я даже не подумала… Конечно, кот. Что же еще?

– Приятель у вашей дочери есть? – все же спросила я.

– Понятия не имею. Могу сказать одно: после того инцидента с милицией, ну, когда их забрали возле Горбатого моста, я отвела ее к гинекологу. Так вот моя дочь – девушка. Была, по крайней мере, – пробормотала она.

– Приятель – не обязательно любовник, – дипломатично изрекла я и показала открытку. – Прозвище Кот никогда не слышали?

– Я бы этого не потерпела. – Открытку она в руки брать не стала и даже убрала их за спину, на лице отвращение, скорее всего, не к открытке, а к существу, которое способно называть себя котом. Я вернула открытку на место.

– Что ж, очень жаль, что вам ничего не известно о друзьях Юли, пара телефонных номеров очень бы облегчила поиски. Придется заглянуть в школу. Если Юля вернется или позвонит, дайте мне знать.

Я протянула ей визитку и пошла к двери, фотографию девочки я прихватила с собой.

– Я бы хотела встретиться с вашей домработницей, – сказала я, точно зная, что ей это не понравится. Так и есть.

– Зачем? – тут же насторожилась она.

– Вдруг Юля ей что-то рассказывала? Может, кто-то звонил при ней или заходил?

– Проще сказать, вы намерены собирать сплетни о нашей семье, – посуровела дама.

Я позволила себе удивиться:

– Как же еще я найду вашу дочь?

Я уже была возле двери, когда женщина впервые проявила материнские чувства, она вдруг жалобно спросила:

– Как вы думаете, с ней ничего не случилось?

– Надеюсь, нет, – ответила я.

В машине я показала фотографию Сашке.

– Если хочешь знать мое мнение, на ее месте я бы тоже сбежала. Но дело есть дело. Давай заглянем к одной женщине. Она любит котов, возможно, и собак тоже.

Жила Валентина за рекой в частном доме, выглядел он довольно убого, зато красавец кот, что сидел на крыльце, был явно доволен жизнью. Я без труда узнала его, это он был на фотографии. На крыльце появилась женщина – наверное, услышала шум подъехавшей машины. Я поколебалась: стоит ли взять с собой Сашку или нет, и в конце концов оставила его в машине. Женщина показалась мне очень молодой, худенькая, в джинсах и бежевом свитере, светлые волосы собраны в хвост, лицо интеллигентное, симпатичное. Только подойдя ближе, я заметила морщинки возле глаз и носа, на самом деле ей было лет сорок, может, даже больше.

– Вы Валентина? – спросила я.

– Да.

– А я Ольга. Ищу Юлю по просьбе ее родителей. – Я предъявила удостоверение, на которое женщина даже не взглянула.

– Заходите.

– Может быть, на крыльце посидим, раз погода отличная?

– Да, погода в самом деле… Что ж, здесь так здесь.

Мы устроились на ступеньках.

– Что с Юлей? – спросила она.

– Не знаю, – пожала я плечами, – но хотела бы выяснить.

– Ребенка нет пятые сутки, а они даже в милицию не заявляют. Как вы думаете, если я…

– Если вы пойдете в милицию, толку от этого не будет, но работы, конечно, лишитесь. Кстати, почему вы работаете уборщицей? Трудно поверить, что это ваша основная специальность.

Валентина улыбнулась и пожала плечами:

– Теперь основная. Я беженка, из Таджикистана. Муж меня бросил и прихватил деньги за квартиру, что мы там продали. Знакомые видели его в Москве, счастливым он вроде не выглядел. Мне, правда, тоже далеко до счастья. Жилье снимаю, моих денег только на это и хватает. На работу по специальности пока устроиться не могу, жду бумаги… Только вот дождусь ли… – Она опять улыбнулась. – Там я преподавала в музыкальной школе.

– Фортепиано?

– Скрипка.

– Могу устроить вас в ресторан. Вполне приличный. И зарплата неплохая. С бумагами тоже решим.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Да? – спросила она неуверенно. – Я что-то должна сделать взамен?

– Ответить на мои вопросы, но, думаю, вы на них в любом случае ответите, ведь вы беспокоитесь за девочку?

– Бедный ребенок, – глядя куда-то перед собой, с печалью сказала она. – Она ни разу не позвонила, и меня это очень беспокоит.

– Куда она обычно звонит? – Я сомневалась, что в этом богом забытом месте есть телефон.

– К себе домой, она знает, по каким дням и в какое время я работаю, трубку тоже снимаю я. Если мать рядом, я отвечаю «вы ошиблись». Конспирация… Юля ко мне часто приходит.

– Подождите, зачем же она в свою квартиру звонит?

– Если мамаша увидит, что мы разговариваем, ее инфаркт хватит. Я же прислуга. Поэтому Юля всегда сначала звонит, а если матери дома нет, прибегает домой. С уборкой мне помогает, чтобы было время поговорить без спешки.

– Действительно конспирация, – подивилась я.

– В понедельник я работала, а ее мать уезжала в Москву, Юля обязательно пришла бы или хотя бы позвонила, она ведь знает, что я беспокоюсь. А она не позвонила, и теперь я места себе не нахожу. Она такая доверчивая, вдруг что-то случилось?

– Для доверчивой девушки у нее неподходящая компания, – заметила я.

– Это точно. Не думайте, что она этого не понимает. Но так вышло, что настоящих друзей у нее нет, а человек, тем более ребенок, совсем один быть не может.

– Давайте поговорим об этом подробнее. Вы кого-то из ее друзей знаете?

– Только по Юлиным рассказам. Лучшая подруга Катя Савельева, они учатся вместе. У Кати мать умерла, отец женился второй раз, отношения с мачехой не сложились. Заводилой у них Света Коршунова, она старше. У Юли были друзья, когда она училась в обычной школе, но мать решила, что ей там не место, и перевела ее в частную. Наверное, хотела как лучше.

– Кот из прежних друзей или новых?

– С него-то все и началось, – вздохнула Валентина. – Он тоже учится в частной школе, только классом старше. Юля девочка стеснительная, а тут новые ребята, она никого не знает, а Кот обратил на нее внимание, стал ухаживать. На самом деле его Костя зовут, Ухтомский. Она, конечно, влюбилась. Возраст такой. А он оказался негодяем. Письма ее мальчишкам читал, хвастался интимной близостью, хотя ничего такого не было. Это мы с вами понимаем, что все это ерунда, плюнуть на этого Кота и забыть, а ребенок разве нам поверит? Для нее это страшная трагедия. Тут подвернулась эта Света, ну и…

– Наркотой баловались?

– Слава богу, нет. В основном по улицам болтались. Портвейн пили для куража. Владик, конечно, самая настоящая шпана, гараж обворовали, избили кого-то. Со старыми друзьями Юля связь потеряла и очень боится, что останется совсем одна, вот и танцует под чужую дудку. Если бы у ребенка была мать, никаких проблем с девочкой не возникло.

– Мать у нее есть.

– Вы же ее видели. Видели?

– Имела счастье, – кивнула я.

– Неудивительно, что ребенку в подвале лучше, чем дома. Душа у меня не на месте, – с тоской сказала она. – Чувствую, случилось что-то. Найдите ее, пожалуйста.

– Я думаю, особенно переживать не стоит, – попробовала я успокоить ее. – Если бы что-то случилось, родителей уже известили бы. Она у подруг.

– Но пятые сутки…

– Загуляли на чьей-то даче, погода хорошая…

Не очень-то я сама в это верила, но и худшего не опасалась. Мобильный не отвечает, потому что подзарядное устройство дома лежит, а причина не являться домой может быть самой банальной, к примеру синяк под глазом и нежелание слышать в связи с этим мамины упреки. Хотя, если Валентина права, ей она позвонить просто обязана.

Я оставила визитку и простилась с женщиной. Сегодня мне девчонок все равно не найти, коли я даже их адресов не знаю, заеду завтра в школу.

Утро началось со звонка Якименко Федора Васильевича. Он извинился и спросил, есть ли новости. В голосе сквозило неподдельное беспокойство, однако когда я, сославшись на отсутствие новостей, предложила ему обратиться в милицию, он отказался наотрез. Стеная и охая, я отправилась под душ, потом погуляла с Сашкой и поставила его перед фактом: ему придется остаться дома. Совершенно не возражая, он пошел смотреть телевизор, видно вчера намучился. А я поехала в частную школу «Вдохновение», которая располагалась в бывшем детском санатории, в живописном месте у реки в черте города. Забор вокруг покрасили, а ворота снабдили табличкой «Частная школа «Вдохновение». Каждый ребенок уникален». Надо полагать, это их девиз.

Ворота были распахнуты, вдоль здания из красного кирпича вереница машин, представлены практически все известные фирмы от «Фольксвагена» до «Понтиака». Из машин выходили в основном подростки, но были дети и помладше, позже выяснилось, что сюда принимали детей, уже окончивших начальную школу. Детишки торопливо поднимались по ступенькам и исчезали за стеклянными дверями, машины тут же отъезжали, так что я без проблем нашла место для стоянки.

Когда я вошла в здание, в нем царила тишина, уроки уже начались. Охранник у дверей подсказал мне, где находится учительская.

В учительской я застала даму лет пятидесяти, она в одиночестве пила чай. Увидев меня, расцвела приветливой улыбкой, но когда узнала, по какой я надобности, посуровела.

– Что вы от нас хотите? – спросила она раздраженно.

– Помощи, – удивилась я.

– Обратитесь к директору, – посоветовала она. – Я не вправе разглашать информацию об учениках.

Директор, дама примерно того же возраста, что и первая, поначалу, как и завуч, тоже была не вправе. Тогда я предложила им вместо себя бригаду следователей, которые побеседуют с каждым ребенком в отдельности, что займет несколько дней. Дама от такой перспективы пришла в чувство и заверила, что она всецело в моем распоряжении.

– Юля Якименко сегодня пришла в школу? – спросила я.

– Сейчас узнаю. – Она исчезла за дверью и вернулась в рекордно короткий срок. – Она отсутствует с понедельника, – сообщила эта деятельная дама еще с порога.

– Причина отсутствия вам известна?

Дама кашлянула, устроилась за столом и взглянула на меня с некоторым томлением.

– Конечно, мы еще в понедельник сообщили родителям… Поймите, у нас особая школа… Наша система обучения и воспитания направлена на раскрытие индивидуальных возможностей ребенка, каждый ребенок для нас…

– Я видела табличку на воротах, – невежливо перебила я ее. – У вас частная школа и, судя по тому, что я успела увидеть, дорогая. По этой причине вы не желаете ссориться с родителями, потому детям здесь позволено то, за что из обычной школы их давно бы выперли.

– Ничего подобного, – возмутилась дама.

– Давайте вернемся к Юле. – Спорить с ней мне совершенно не хотелось. – Где, по-вашему, она может быть?

– Боже мой, но откуда же мне знать?

– Ее подруги сейчас в школе?

– Я вызову воспитателя, вам лучше поговорить с ней.

Она придвинула телефон, позвонила, и через три минуты в кабинете появилась еще одна дама. Эта была моложе. Отвечая на мои вопросы, она без конца косилась на директора.

– Савельева и Коршунова здесь? – спросила я.

Женщина, звали ее Зоя Петровна, кивнула и тут же покачала головой:

– Коршунова здесь, а Савельевой нет.

– Давно нет?

– Со вторника.

– Вы их о Юле Якименко спрашивали?

– Да. Они ничего не знают.

– Почему Савельева отсутствует?

Директриса нервно перекладывала на столе бумаги, а Зоя Петровна напряженно следила за ее лицом, точно читала по губам.

– Мать позвонила, предупредила, что она заболела, – наконец сообщила она.

– Простуда? – не унималась я.

– Наверное. Я не уточняла.

– Вы с Коршуновой разговаривали?

– О чем?

– О том, что Юля с субботы не была дома, о том, что ее родители беспокоятся.

– Они не хотели поднимать шума. И эта девчонка все равно ничего бы не сказала.

– Ясно, – вздохнула я. – Тогда с вашего разрешения я поговорю с ней сама. Можно ее пригласить сюда и оставить нас наедине?

Обеим эта идея не понравилась. Однако директриса кивнула, и Зоя Петровна со всех ног кинулась выполнять поручение.

– В таком случае я тоже вас покину, – кашлянув, заметила дама, и я осталась в одиночестве.

Вскоре дверь распахнулась, и в кабинет вошла девица, выглядевшая моей ровесницей. Джинсы в обтяжку, большой бюст, который она старательно выставляла напоказ, длинные черные волосы уложены в замысловатую прическу, пенки для придания объема было потрачено столько, что голова выглядела огромной, это создавало слегка комический эффект. Лицо с таким количеством косметики, что ее хватило бы на четверых.

– Привет, – сказала она насмешливо, видя некое недоумение на моем лице, и достала сигарету из пачки. – Покурю, раз уж вы меня с урока вытащили.

– А в школе это разрешается? – все-таки поинтересовалась я.

– Мне на их разрешение… Вы Юльку ищете?

– Ищу.

– Зря. Сама явится. Родители забеспокоились? Вот придурки… А вы кто, частный сыщик?

– Не смешите… Послушайте, сколько вам лет? – не выдержала я. Считается, что такие вопросы особям женского пола задавать не принято, но мне было наплевать на это, как Свете на школьные правила. Она засмеялась, видимо, моя растерянность ее забавляла.

– Восемнадцать.

– Но ведь вы учитесь с Юлей в одном классе?

– Точно. Просто у меня столько талантов, что они замучились их развивать. Начиная с пятого класса я сижу в каждом классе по два года. Мамаша решила, что здесь мне будет лучше, и запихнула сюда. Так и есть, из девятого перевели в десятый. Достижение. Потом в институт пойду. Ну, туда лет на двадцать как минимум.

– Вы знаете, где сейчас Юля? – настойчиво спросила я.

– Нет. – Она меня не убедила, хотя ответ звучал вполне категорично.

– Когда вы виделись в последний раз?

– В пятницу.

– Где?

– Здесь, в школе.

– А после школы?

– После школы не виделись. У моей бабки день рождения, и меня предки с собой потащили. Отбиться не удалось. Вернулись только в воскресенье. Все выходные насмарку. В понедельник Юльки в школе не было.

– Вы пытались связаться с ней?

– Ну… на дискотеку собирались, звонили на мобильный, она не ответила. Во вторник училка цеплялась, где Юлька, само собой, ей позвонили. Бесполезно.

– И вы даже не догадываетесь, где она может быть?

Девица насмешливо скривилась:

– Да где угодно. К примеру, парня нашла или в Москву свалила, у нее там родня и подруга какая-то. Или просто запила.

– Она что, много пьет?

– Нет, не много. Но иногда может надраться так, что ноги не носят.

– Значит, ничего не знаете, – вздохнула я.

– Ничего, – кивнула девица.