Само совершенство Макнот Джудит

– Зак, ты слышал, что я сказал? Моя сестра Джина через две недели выходит замуж! За Гвидо Дорелли.

– Хороший выбор, – сухо заметил Зак, – если учесть, что беременна она именно от него.

– Да, но, как я тебе уже говорил, мама не позволит ей за него выйти.

– Потому что он – грязная акула, – откликнулся Зак, припомнив, что говорил ему Доминик о Гвидо.

– Черт, нет. Я хочу сказать, что мужчина должен иметь достойный заработок. Мама это понимает. Гвидо просто дает деньги в долг тем, кто в них нуждается, и это все.

– А если они не могут с ним расплатиться, он их калечит.

Зак увидел, как вытянулось лицо Сандини, и тут же пожалел о своем сарказме. Несмотря на то что Сандини успел угнать двадцать шесть автомобилей и имел шестнадцать приводов до того, как получил двадцать восемь лет тюрьмы, в этом маленьком тощем итальяшке было что-то трогательно детское. Как и Зак, он пользовался доверием администрации, но, несмотря на это, за время пребывания в тюрьме ему увеличили срок еще на четыре недели. Сандини был невероятно заносчив, ершист, как боевой петух, и он был отчаянно предан Заку, чьи фильмы очень любил. У Сандини была огромная семья, шумная и колоритная. Родственники посещали его регулярно. Встречи проходили в тюремном дворе. Узнав, что Зак живет с ним в одной камере, они были потрясены и даже напуганы, но, обнаружив, что Зака никто не навещает, они забыли о том, кем был Зак в прежней жизни, и взяли его под свою опеку, словно он приходился им близким родственником. Зак искренне верил в то, что ему никто не нужен, и он ясно дал понять непрошеной «родне», что в их опеке не нуждается. На их вопросы он отвечал односложно и даже демонстративно их игнорировал. Однако это не смущало клан Сандини. Они продолжали общаться с ним так, словно он и не пытался от них отгородиться. И, сам не зная, как это произошло, Зак со временем перестал сопротивляться, если мамаша Сандини, его сестры, родные и двоюродные, лезли к нему обниматься и целоваться, а темноволосые племянники и племянницы Доминика в возрасте от года до трех с леденцами на палочке в липких руках лезли к нему на колени. Зак даже поймал себя на том, что улыбается, слушая болтовню мамаш этих смуглых ребятишек, безуспешно пытаясь запомнить, кого как зовут, и одновременно столь же безуспешно пытаясь спасти шевелюру от липких леденцов. Однажды Зак даже стал свидетелем того, как один из пухлых младенцев из клана Сандини сделал свои первые неуверенные шаги. И этот младенец, раскинув руки, потопал не к одному из своих многочисленных родственников, а к присевшему на скамью Заку.

Родные Сандини окружили Зака семейным теплом, и в перерывах между посещениями дважды в месяц они присылали ему домашнюю выпечку и домашнюю благоухающую чесноком колбасу, завернутую в промасленную бумагу. Посылки приходили два раза в месяц, бесперебойно, и Зак получал их одновременно с Домиником. Несмотря на то что от их колбасы у Зака случалось несварение, он все равно съедал немного салями и все печенье, и когда двоюродные сестры Сандини принялись присылать ему записки и просить автографы, Зак безропотно откликался на их просьбы. Мама Сандини присылала ему открытки на дни рождения и сокрушалась о том, что Зак слишком худой. И в те редкие моменты, когда Заку действительно хотелось смеяться, желание это было вызвано исключительно кем-то из клана Сандини. И теперь его связь, ощущавшаяся как родство, с Сандини и его семейством была крепче, чем связь с собственными кровными родственниками.

Стараясь сгладить обиду, нанесенную Доминику, Зак сказал со всей искренностью, на какую был способен:

– Знаешь, я думаю, уважаемые банкиры поступают не намного лучше твоего Гвидо: они вышвыривают из домов вдов и детей, если те не могут оплатить кредит.

– Именно так! – радостно согласился Сандини.

Обнаружив, что мысли о семействе Сандини волшебным образом успокаивают его, отвлекая от предстоящего побега, Зак решил продолжить тему:

– Если бы не профессия Гвидо и его судимость, твоя мама позволила бы Джине за него выйти?

– Я говорил тебе, Зак, – мрачно сказал Сандини, – что Гвидо был женат. Его обвенчали в церкви, а теперь он развелся, и потому его отлучили от церкви.

Зак, сделав подобающее случаю серьезное лицо, сказал:

– Верно. Я об этом забыл.

Сандини возобновил чтение письма.

– Джина передает тебе привет. И мама. Мама говорит, что ты ей мало пишешь.

Зак посмотрел на пластиковые часы, которые ему разрешили носить в тюрьме, и встал с койки.

– Ладно, поднимайся, Сандини. Скоро вечерняя поверка.

Глава 13

Соседки Джулии, пожилые сестры-близнецы Элдридж, сидели на веранде своего дома. Отсюда открывался широкий обзор на все четыре дома по Элм-стрит. Как раз сейчас они наблюдали за тем, как Джулия укладывала в багажник дорожную сумку.

– Доброе утро, Джулия, – поприветствовала ее Флосси Элдридж.

Вздрогнув, Джулия обернулась на голос. Она никак не ожидала, что седовласые дамы к шести утра уже успеют встать, позавтракать и выйти подышать свежим воздухом.

– Доброе утро, мисс Флосси, – откликнулась Джулия и направилась к дому сестер засвидетельствовать свое почтение. – Доброе утро, мисс Ада. – Несмотря на то что сестрам уже перевалило за семьдесят, они все еще сохранили привычку одеваться одинаково. Впрочем, нарядами сходство заканчивалось, ибо мисс Флосси была полноватой, улыбчивой и жизнерадостной, тогда как сестра ее и в старости осталась худой, вечно всем недовольной и болезненно любопытной. Говорили, что в молодости Флосси была влюблена в Германа Хенкельмана, однако мисс Ада не дала влюбленным пожениться, сумев убедить слабохарактерную сестру в том, что Германа интересуют лишь ее деньги, которые тот непременно пропьет, а саму Флосси сделает посмешищем всего городка.

– Какое красивое утро, – сказала мисс Флосси, зябко кутаясь в шаль. – Такие славные деньки помогают скоротать зиму, правда, Джулия?

Не успела Джулия ответить на вопрос Флосси, как вмешалась Ада. Ада Элдридж в своей обычной манере взяла быка за рога.

– Ты снова уезжаешь куда-то, Джулия? Не прошло и двух недель с твоей предыдущей поездки. Дома не сидится?

– Меня не будет всего два дня.

– Опять по делам или на этот раз ты едешь отдохнуть? – не унималась Ада.

– Можно сказать, по делам.

Ада вопросительно подняла брови, и Джулия решила удовлетворить ее любопытство, чтобы не выглядеть грубой.

– Я еду в Амарилло. Нужно поговорить с одним человеком насчет пожертвований на учебники.

Ада кивнула, обдумывая полученную информацию.

– Слышала, у твоего брата неприятности со строительством дома для мэра Адделсона. Надо было сто раз подумать, прежде чем нанимать Германа Хенкельмана. От него одни неприятности.

Джулии хотелось бы посмотреть, как мисс Флосси отреагирует на реплику сестры. Ведь камень, брошенный в сторону ее бывшего возлюбленного, был камнем и в ее, Флосси, огород. Но Джулия сдержалась, решив, что ни за что не станет подыгрывать злыдне Аде.

– Карл лучший подрядчик в округе, – сказала она, – и поэтому архитектор мистера Адделсона именно ему поручил строительство дома. Проект сложный и требует времени и терпения. – Ада открыла рот, чтобы продолжить допрос, но Джулия, взглянув на часы, быстро сказала, опередив вредную старуху: – Мне пора ехать. До Амарилло дорога долгая. Пока, мисс Флосси, мисс Ада.

– Будь осторожна, детка, – наставительно произнесла мисс Флосси. – Я слышала, на днях сюда придет холодный фронт, и идет он со стороны Амарилло. Там, говорят, у них часто метет. Только бы ты не попала в пургу.

Джулия ласково улыбнулась:

– Не волнуйтесь. У Карла отличный внедорожник. Кроме того, я слушала прогноз. Вероятность снегопада оценивают процентов на двадцать.

Сестры дождались, пока машина Джулии выедет на дорогу, а когда она скрылась из виду, мисс Флосси задумчиво вздохнула:

– Джулия ведет такую интересную жизнь. В прошлом году она ездила на учительскую конференцию в Европу, в Париж, а в позапрошлом была с экскурсией на Большом каньоне. Она все время путешествует.

– И чего ей на месте не сидится? Мотается по свету как неприкаянная, – язвительно заметила Ада. – По мне, так лучше бы она вышла замуж за этого молодого пастора, пока не разонравилась ему, и сидела бы дома, нянчила детей.

Не желая вступать в перепалку с сестрой, которую ей все равно не одолеть в споре, Флосси поступила так, как поступала всегда: сменила тему.

– Преподобный Мэтисон и его жена, должно быть, очень гордятся своими детьми.

– У них бы поубавилось гордости, если бы они узнали, что Тед каждую ночь засиживается до петухов у своей новой подружки. Ирма Баундер сказала, что две ночи назад она слышала, как его машина отъезжала от дома той девицы в четыре утра!

У Флосси глаза подернулись мечтательной поволокой.

– Ох, Ада, им, должно быть, есть о чем поговорить. Сидят до петухов и воркуют, как влюбленные голубки.

– Воркуют они, как голубки, как же! – передразнила сестру Ада. – А ты все такая же наивная дура. Вся в мать. Папа так всегда говорил.

– Она была и твоей матерью, – осторожно заметила Флосси.

– Но я пошла в отца. Я совершенно на нее не похожа.

– Мама умерла, когда мы были еще в пеленках, так что ты не можешь знать об этом наверняка.

– Я знаю, потому что папа так всегда говорил. Он говорил, что ты дурочка, в мать, а я – сильная, в него. Именно поэтому он поручил мне присматривать за тобой и нашими сбережениями. Сама-то ты даже за собой присмотреть не в состоянии.

Флосси прикусила губу и решила еще раз сменить тему:

– Дом мэра Адделсона будет напичкан всякой всячиной. Туда впору народ водить, как на выставку. Я слышала, что там даже лифт установят.

Свирепо раскачивая скрипящее кресло-качалку, Ада Элдридж изрекла злобно и презрительно:

– Мэру еще повезет, если Хенкельман не закоротит лифт на унитаз! Этот неудачник ни на что не годится, как и его отец, и отец его отца! Я же тебе говорила.

Флосси опустила взгляд на свои пухлые сложенные на коленях руки и ничего не сказала.

Глава 14

Зак смотрел в зеркало, висящее над раковиной в душевой, пытаясь успокоить себя тем, что ждать уже недолго и на этот раз Хэдли не станет менять свои планы. Его размышления прервало бурное появление Сандини, который влетел в душевую, с трудом скрывая ликование. Глаза итальянца возбужденно блестели. Опасливо оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто их не подслушивает, он подошел к Заку вплотную и сбивчивым шепотом произнес:

– Хэдли сказал, что собирается поехать в Амарилло в три часа дня. Вот оно, начинается!

Зак так долго находился в состоянии томительного ожидания, что при этом известии не почувствовал долгожданного облегчения. Совсем скоро наступит конец его унижениям. Два долгих года он старательно притворялся законопослушным и смирным, он даже сделался образцовым заключенным, чтобы втереться в доверие к тюремному начальству и добиться положенных ему поблажек. Все эти долгие месяцы он строил планы на побег, и вот наконец пришла пора претворить их в жизнь. Через несколько часов, если не случится задержки, из-за которой все может сорваться, он уже будет ехать в арендованной машине с новым паспортом по расписанному поминутно маршруту, и в кармане у него будет лежать билет на самолет, призванный ввести в заблуждение тех, кто пойдет по его следу.

– Господи, как бы я хотел поехать с тобой, – с тоской в голосе произнес Сандини, глядя на Зака в зеркало. – Так хочется побывать у Джины на свадьбе!

Зак плеснул в лицо воды. Сандини был охвачен радостным возбуждением, хотя и старался этого не показывать, но его не мешало бы спустить с небес на землю.

– Даже не думай! Через четыре недели ты будешь на свободе, – добавил он, сорвав с крючка полотенце.

– Да, – согласился Сандини. – Ты прав. Вот, возьми. – Он протянул Заку какую-то бумажку.

– Что это? – спросил Зак, вытирая лицо. Он бросил полотенце и посмотрел на клочок бумаги протянутый Сандини.

– Адрес и телефон мамы. Если что-то пойдет не так, как спланировано, свяжешься с ней, и она сведет тебя с моим дядей. А у него везде связи, – хвастливо заключил Сандини. – Я знаю, что ты гадаешь, не обвели ли тебя вокруг пальца, но через несколько часов ты увидишь, что в Амарилло все будет на местах, как договаривались. Он славный малый, мой дядя Энрико, правда.

Зак рассеянно раскатал рукава белой тюремной рубахи из грубого хлопка. Руки его дрожали, когда он стал застегивать пуговицы на манжетах, но Зак мысленно приказал себе не заводиться раньше времени.

– Я давно хотел спросить тебя кое о чем, Доминик, – осторожно начал он. – Если твой дядя такой славный малый и у него такие связи, то почему, черт возьми, он не использует их, чтобы облегчить жизнь своему племяннику?

– А! Ты об этом. Я по наивности совершил ошибку, и дядя Энрико подумал, что мне нужно преподать урок.

– И что это была за ошибка?

– Одна из последних украденных мной машин принадлежала ему.

– Тогда тебе повезло, что ты все еще жив.

– Именно так он мне и сказал.

Зак засмеялся, но смех получился сдавленным.

– Он приедет на свадьбу Джины. Честное слово, мне жаль упускать такую возможность помириться с ним. – Меняя тему, Доминик сказал: – Тебе, кстати, крупно повезло со стрижкой. Хорошо, что Хэдли нравится, когда все узнают, кто сидит за решеткой его машины. Если бы тебя обкорнали, как всех остальных, ты бы выглядел подозрительно. А так…

Зак и Сандини вздрогнули, когда в душевую зашел еще один заключенный из тех, кто был на хорошем счету у властей, и ткнул пальцем в дверь.

– Пошевеливайся, Сандини, – бросил он. – И ты тоже, Бенедикт. Инспектор требует, чтобы ему подали машину через пять минут.

Глава 15

– Доброе утро, Бенедикт, – сказал Хэдли, когда Зак постучал в дверь дома инспектора, располагавшегося сразу за воротами тюрьмы. – Вид у тебя все такой же угрюмый и неприветливый. Перед тем как мы отправимся в путь, выгуляй Гитлера. – Хэдли протянул Заку поводок, пристегнутый к ошейнику огромного добермана.

– Я вам, черт возьми, не слуга, – огрызнулся Зак.

И тотчас на гладкой физиономии Хэдли расплылась ленивая довольная улыбка.

– Тебе надоело наслаждаться моей благосклонностью и своей, пусть относительной, свободой? Не терпится посидеть в комнате для конференций, Бенедикт?

Мысленно выругав себя за то, что сорвался как раз тогда, когда умение держать себя в руках решало все и на карту поставлено нечто большее, чем жизнь, Зак, пожав плечами, взял поводок и сказал:

– Нет, сэр.

Хэдли ростом не вышел, зато самомнения у него было хоть отбавляй. За его подчеркнуто вежливыми и изысканными манерами скрывались садистские наклонности, о которых было известно всем, кроме, естественно, управляющих делами исправительных учреждений. Так называемая комната для конференций представляла собой звуконепроницаемую камеру, смежную с кабинетом Хэдли. Туда приводили тех, кто на свою беду чем-то досадил инспектору-садисту. Узники, имевшие несчастье вызвать неудовольствие начальника, покидали ее в нетранспортабельном состоянии и попадали либо в карцер, либо в лазарет, либо в морг. Хэдли нравилось унижать тех, кто от него зависел. Нравилось смотреть, как заключенные пресмыкаются перед ним и униженно вымаливают поблажки. Фактически Зак стал расконвоированным не столько благодаря безупречному поведению, сколько благодаря неукротимому тщеславию своего начальника. Этот мелочный деспот получал ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что роль его шофера и посыльного выполнял именно Зак Бенедикт – бывшая звезда Голливуда и всеобщий любимчик. Как ни парадоксально, но именно тщеславие Хэдли сыграло роковую роль в тщательно спланированном побеге Зака.

Зак дошел до угла дома, когда Хэдли крикнул ему вслед:

– Не забудь убрать за Гитлером!

Зак вернулся, достал из чулана совок и поднял голову. Серое свинцовое небо обещало обильный снегопад.

Глава 16

Усевшись на заднее сиденье, Уэйн Хэдли сунул в портфель листы с подготовленной речью, ослабил галстук и, вытянув ноги, удовлетворенно вздохнул, взглянув на двух расконвоированных на переднем сиденье. Сандини был просто мелким мошенником, тощим носатым задохликом, и в расконвоированные попал лишь потому, что кто-то из его родственников-итальяшек имел связи наверху. Сандини, мелкая сошка, заурядный автомобильный вор, не представлял для Хэдли никакого интереса, но Бенедикт – совсем другое дело. Бенедикт в прежней жизни был кинозвездой, секс-символом, богачом, владевшим личными самолетами и лимузинами. Он был величиной мирового масштаба, а теперь служил ему, Хэдли, и был у него на посылках. Все-таки есть в мире справедливость. И что еще важнее, хотя этого Бенедикта и нелегко понять, вывести из себя, временами Хэдли удавалось куснуть его и заставить корчиться от обиды и тоски. Вряд ли тому было приятно, когда Хэдли заставлял его смотреть по видео последние фильмы или церемонию вручения «Оскара». Хотя с этим толстокожим гордецом нельзя было быть ни в чем уверенным. Хэдли не мог точно сказать, удавалось ли ему задеть Бенедикта за живое или нет. Но он не отчаивался и продолжал искать подходящую тему. А что, если попробовать секс?

Когда Зак остановился у светофора неподалеку от места назначения, Хэдли заметил с любезно-вопросительной интонацией:

– Готов поспорить, что женщины сами прыгали к тебе в постель, когда ты был богат и знаменит, не правда ли, Бенедикт? Ты когда-нибудь думаешь о женщинах, о том, какие они – как они пахнут, какой вкус у их губ? Хотя, наверное, тебе не так уж сильно нравился секс. Если бы ты был хорош в постели, та красивая блондинистая сучка, на которой ты женился, не запала бы на того парня, Остина, верно?

Глядя в зеркало заднего вида, Хэдли с удовлетворением отметил, что Бенедикт стиснул зубы, и мысленно поздравил себя с удачным выбором темы.

– Если тебя выпустят условно-досрочно, что, впрочем, маловероятно, поскольку лично я тебе рекомендаций давать не стану, тебе придется довольствоваться жалкими потаскушками. Все женщины шлюхи, но даже у шлюх есть свои принципы, и им не нравится спать с бывшими заключенными. Ты знал об этом? – Как бы ни стремился Хэдли сохранять учтивые манеры при общении с человеческими отбросами, которых призван был охранять, ему порой было трудно сохранять хорошую мину при плохой игре. – Отвечай на мои вопросы, ты, сукин сын, или весь следующий месяц проведешь в одиночке! – Осознав, что утратил над собой контроль, Хэдли почти любезно добавил: – Готов поспорить, что в старые добрые времена у тебя был шофер, а теперь ты у меня служишь шофером. У судьбы свои причуды, но ей не откажешь в справедливости и чувстве юмора. – Впереди показалось знакомое здание из стекла и бетона, и Хэдли выпрямился на сиденье и поправил галстук. – Ты когда-нибудь задавался вопросом о том, что сталось со всеми твоими деньгами? Я хочу сказать, все, что осталось после выплаты гонораров твоим адвокатам?

Бенедикт резко нажал на тормоз, и автомобиль остановился у входа в здание. Тихо выругавшись, Хэдли поднял с пола упавшие документы и стал ждать, пока Бенедикт выйдет из машины и откроет ему дверь. Но ждал он напрасно – строптивый шофер продолжал оставаться на своем месте, и Хэдли прорвало:

– Наглый сукин сын! Не знаю, что нашло на тебя сегодня, но когда вернемся, я с тобой разберусь – мало не покажется. А теперь вылезай из машины и открой для меня дверь!

Зак вышел, не обращая внимания на леденящий ветер, что грозил сорвать с него тонкую хлопчатобумажную куртку. Похоже, снежной бури не миновать. Еще пять минут, и он пустится в бега. С шутовским поклоном Зак распахнул заднюю дверь машины и, сделав широкий взмах рукой, поинтересовался:

– Вы сами выйдете или мне вас вынести?

– На этот раз ты слишком далеко зашел, – предупредил его Хэдли, выйдя из машины. – Надо будет преподать тебе пару уроков, когда мы вернемся. – Справившись с обуявшей его яростью, Хэдли перевел взгляд на Сандини. Тот уставился в пространство ничего не выражающим взглядом, притворяясь слепоглухонемым. – У тебя есть список поручений, Сандини. Как только выполнишь их все, возвращайся на место. – А ты, – приказал он Заку, – пойди в магазин напротив и купи мне хорошего сыра и фруктов. Жди меня в машине. Я вернусь через полтора часа. И чтобы к моему возвращению салон был согрет и двигатель заведен!

Не дожидаясь ответа, Хэдли направился ко входу. Двое осужденных смотрели ему в спину, дожидаясь, когда он войдет в здание.

– Вот прыщ, – еле слышно сказал Сандини и повернулся к Заку. – Ну ладно. Удачи. – Он посмотрел на темные тяжелые тучи. – Похоже, снежной бури не миновать.

Зак обошелся без дежурных фраз о погоде.

– Ты знаешь, что должен делать. Не импровизируй и, ради Бога, не меняй показаний. Если ты все сделаешь в точности так, как я тебе велел, ты будешь выглядеть героем, а не соучастником.

Что-то в ленивой усмешке Сандини и в том, как он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, не на шутку встревожило Зака. Четко и внятно он повторил то, о чем до сих пор они могли переговариваться только шепотом.

– Доминик, не отступай от нашего плана. Оставь список поручений, который дал тебе Хэдли, на полу в машине. Около часа ты будешь делать покупки, потом скажешь продавщице в магазине, что забыл список в машине и не знаешь, все ли купил. Скажи ей, что должен сходить за списком, и возвращайся сюда. Машина будет заперта. – Зак взял список Сандини и бросил на пол под пассажирское сиденье, затем запер машину и закрыл дверцу. Со спокойной уверенностью, которой на самом деле не чувствовал, он взял Сандини под руку и решительно повел его к дороге.

На перекрестке для пешеходов загорелся красный свет. По дороге с грохотом проехал тяжелый эвакуатор. Загорелся зеленый, и Зак с Домиником неторопливо перешли дорогу – двое мужчин, обычные жители Техаса, на досуге обсуждающие экономическое положение страны или недавний футбольный матч. Если бы не белые хлопчатобумажные брюки и черные трафаретные буквы на спинах, которые сообщали всем, что перед ними расконвоированные заключенные местной тюрьмы…

Зак продолжил вполголоса инструктировать Сандини:

– Когда ты подойдешь к машине и обнаружишь, что дверь заперта, перейди улицу, зайди в магазин, оглядись с минуту, затем спроси у продавцов, не видели ли они кого-нибудь похожего на меня. Когда тебе скажут, что не видели, отправляйся в аптеку и в книжный магазин с теми же вопросами. Когда и там тебе скажут, что никого похожего не видели, заходи в здание, в которое вошел Хэдли, заглядывай в каждую дверь и спрашивай, где проходит совещание тюремных инспекторов. Говори всем, что должен сообщить начальству о возможном побеге. Продавцы всех тех магазинов, где ты успел побывать, подтвердят твои показания, и поскольку ты намерен известить надзирателя о том, что я отсутствовал на месте за тридцать минут до того, как он должен был выйти и сам обнаружить пропажу, он будет убежден в твоей полной невиновности. Возможно, он даже выпустит тебя пораньше, и ты успеешь на свадьбу Джины.

Сандини усмехнулся и ограничился тем, что поднял вверх большой палец. Рукопожатие могло бы выглядеть подозрительно.

– За меня не переживай. Иди, тебе пора.

Зак кивнул, повернулся, чтобы уйти, затем оглянулся.

– Сандини… – сказал он без улыбки.

– Что, Зак?

– Я буду скучать по тебе.

– Да, я знаю.

– Передай маме от меня привет. Скажи сестрам, что они всегда будут моими любимицами, – добавил Зак и быстро пошел прочь.

Продуктовый магазин находился на углу, и в него вели две двери – вход в магазин был как раз напротив входа в то здание, где находился Хэдли, а другая дверь выходила в переулок. Приказав себе ни на шаг не отступать от плана, Зак вошел в магазин через главный вход и, на случай если Хэдли наблюдает за ним из здания, что он иногда делал, задержался в тамбуре и медленно досчитал до тридцати…

Через пять минут он был уже в нескольких кварталах от этого места и направлялся к первой ключевой точке своего побега – мужскому туалету на заправочной станции на Корт-стрит. Сердце его бешено колотилось от волнения и страха. Он перешел улицу на красный свет и, проскользнув между такси и тяжелым тягачом, притормозившим перед правым поворотом, увидел то, что искал: неприметный черный автомобиль с кузовом «купе», припаркованный в нескольких метрах отсюда, с номерным знаком штата Иллинойс. Машина была все еще на месте, хотя он должен был сесть в нее двое суток назад.

Зак шел, опустив голову и сунув руки в карманы. Постепенно он замедлил шаг до обычного. Когда он проходил мимо красного «корвета», стоявшего у заправочного насоса, снег уже валил вовсю. Зак, не останавливаясь, проследовал в мужской туалет, расположенный слева от входа, и прошел к нужной кабинке. Схватившись за дверную ручку, он попытался ее повернуть, но дверь оказалась заперта! Подавив желание с силой рвануть дверь, он яростно задергал ручку. Из туалетной комнаты раздался возмущенный мужской голос:

– Ты что, паршивец, минуту не можешь потерпеть?

Обладатель сердитого голоса появился лишь через несколько минут. Рывком распахнув дверь, он огляделся по сторонам и направился к красному «корвету». Выждав минуту, Зак покинул свое убежище за контейнером для мусора и зашел в кабинку, тщательно заперев за собой дверь. Все его внимание было приковано к переполненному мусорному ящику в туалете. Если за последние дни здесь делали уборку, то его побег окажется под угрозой.

Схватив ящик, Зак перевернул его. На пол посыпались обрывки бумажных полотенец, пустые банки из-под пива, а за ними нескончаемый поток всякой дряни. И наконец, на самом дне, Зак нашел то, что искал – два нейлоновых вещевых мешка. В мешке оказались пара джинсов его размера, неприметный черный свитер, обычная джинсовая куртка, ботинки его размера и пара солнцезащитных очков. Во втором мешке была карта штата Колорадо с вычерченным красным фломастером маршрутом следования и напечатанные на машинке указания, как проехать к конечному пункту назначения: уединенному дому в горах Колорадо, два плотных коричневых конверта и еще пистолет сорок пятого калибра, финский нож и ключи от черного автомобиля, припаркованного напротив заправки. Финский нож оказался для Зака сюрпризом. Очевидно, Сандини не мог представить, что хорошо одетый беглый преступник может без него обойтись.

Мысленно отсчитывая драгоценные секунды, Зак снял с себя тюремную одежду, надел джинсы и свитер, запихнул тюремную робу в один из мешков и, собрав с пола мусор, сложил его обратно в корзину. Успех операции в том числе зависел от того, удастся ли ему уйти, не оставив следов своего пребывания в этом помещении. Зак открыл один из толстых конвертов и проверил содержимое. В первом оказались деньги, двадцать пять тысяч долларов двадцатидолларовыми купюрами и паспорт на имя Алана Олдрича, во втором – несколько билетов на самолет в различные города, некоторые на имя Алана Олдрича, остальные – на другие имена. Сделано это было для подстраховки, на случай если властям станет известно, скажем, о том, что Зак Бенедикт скрывается под именем Алана Олдрича. Впрочем, с отъездом из страны Зак не торопился. Показываться в аэропорту до тех пор, пока шумиха вокруг побега не утихнет, было бы слишком большим риском. А пока самые большие надежды Зак возлагал на тот план, что родился у него в тюрьме и подготовкой которого он руководил, насколько это было в его силах, из тюремной камеры, используя дорогостоящие услуги специалистов из числа знакомых Сандини. Именно эти знакомые должны были нанять человека, похожего на Зака, – его двойника, который в настоящий момент в отеле Детройта ждал от него звонка. Как только он сделает звонок, этот человек возьмет напрокат машину на имя Бенедикта Джонса и сегодня ближе к ночи пересечет канадскую границу в районе Винсдора.

Если полиция заглотит «утку», то массированная охота, которой в любом случае не миновать, сосредоточится на границе с Канадой, а Зак тем временем переправится в Мексику, а оттуда в Южную Америку, где, как он надеялся, искать его будут уже не так активно.

На самом деле у Зака имелись серьезные сомнения в успехе всей операции. Он не был уверен в том, что ему удастся добраться живым даже до первого пункта по маршруту. Но сейчас все это не имело значения. В данный момент имело значение лишь то, что он был свободен, пусть даже свободе его не суждено продлиться долго, и что он уже сделал первый шаг на пути к первой точке маршрута – к границе между штатами Техас и Оклахома, расположенной в девяноста милях к северу от Амарилло. Если ему удастся благополучно добраться до Оклахомы, то преодолеть узкую полоску шириной в тридцать пять миль, «ручку от кастрюли», до границы с Колорадо у него, возможно, тоже получится. В Колорадо, где-то высоко в горах, находился первый пункт его следования – уединенный дом посреди леса, который, как его заверили когда-то очень давно, он может использовать как тайное убежище в любое время, когда пожелает.

А до той поры приходилось думать о том, как незамеченным пересечь границы двух штатов и, достигнув безопасного убежища, терпеливо дождаться, пока шум и суета, вызванные его побегом, улягутся настолько, чтобы можно было приступить ко второй стадии выполнения плана.

Зак взял пистолет, зарядил его целой обоймой, поставил на предохранитель и сунул в карман куртки заодно с пачкой двадцатидолларовых банкнот. Затем он взял нейлоновые сумки и ключи от машины и открыл дверь. Он видел цель и шел к ней.

Обогнув здание, Зак вышел на проезжую часть и направился к машине. Но тут остановился как вкопанный. Он не верил своим глазам. Тот самый тягач, мимо которого он прошел прежде, несколько минут назад переходя дорогу, снова был здесь. Но теперь он ехал в обратном направлении, увозя с собой неприметную черную двухместную машину с иллинойскими номерами.

Зак простоял неподвижно несколько секунд, глядя, словно завороженный, на уезжающий эвакуатор. У себя за спиной он услышал, как один заправщик крикнул другому:

– Я же тебе говорил, что машину бросили! Она уже три дня здесь торчит!

Голоса вывели Зака из состояния временного ступора. Теперь он оказался перед выбором: он мог вернуться в уборную, переодеться в тюремную одежду и, оставив вещи в корзине для мусора, попытаться перенести побег на другое время. Или он мог пойти ва-банк и действовать по наитию, полагаясь лишь на интуицию и везение. По правде говоря, Зак не видел для себя альтернативы. Назад в тюрьму дороги нет, уж лучше умереть сразу. Напомнив себе об этом, он быстро зашагал к перекрестку – к остановке общественного транспорта, раз иного способа выбраться из города для него теперь не существовало. По улице проехал автобус. Выхватив из мусорного бака газету, Зак замахал ею, давая знак водителю остановиться. Держа газету перед лицом, словно он никак не мог оторваться от чтения, Зак прошел по проходу мимо небольшой группы учащихся старших классов, обсуждавших недавний футбольный матч, к заднему ряду. В течение мучительно долгих двадцати минут автобус тащился по запруженной транспортом улице, останавливаясь едва ли не на каждом углу, высаживая и подбирая пассажиров, затем свернул вправо на шоссе, ведущее к федеральной автостраде, соединяющей два штата. К тому времени, как впереди показалась автострада, в автобусе не осталось никого, кроме полудюжины шумных студентов, и те все разом вышли возле пивнушки, которая, по всей видимости, была у них чем-то вроде клуба.

Ему ничего не оставалось, кроме как сойти вместе со студентами. Он вышел через задние двери и направился к транспортной развязке примерно в миле от остановки. Там, как ему было известно, находился въезд на федеральную трассу. Уехать отсюда он мог лишь на попутной машине, но за тридцать минут максимум, что у него оставались в запасе, далеко ему все равно не убежать. Как только Хэдли узнает, что он скрылся, все копы в радиусе пятидесяти миль поднимутся по тревоге. Можно не сомневаться, что любителям путешествовать автостопом будет уделяться особое внимание.

У ног змеилась поземка. Снег запорошил волосы. Наклонив голову, Зак шел навстречу ветру. Мимо него с ревом пронеслось несколько грузовиков. Водители делали вид, что не замечают его поднятого большого пальца. Зак боролся с паническим ощущением надвигающейся катастрофы. Шоссе было запружено машинами, но, очевидно, все спешили доехать до места назначения до того, как начнется буран, и останавливаться, чтобы подобрать пассажира, никто не хотел. Впереди, возле транспортной развязки, находились заправка и кафе. На просторной стоянке было два автомобиля: синий «блейзер» и коричневый фургон. С нейлоновыми сумками в руках Зак подошел ближе. Проходя мимо кафе, он заглянул внутрь, окинув внимательным взглядом находившихся там людей. За одним столиком сидела одинокая девушка, за другим – мать с двумя малолетними детьми. Зак выругался сквозь зубы: обе машины принадлежали женщинам, и шансов на то, что одна из них согласится его подвезти, было мало. Не замедляя шага, Зак дошел до угла здания к стоянке с автомобилями. Может, одна из них оставила ключи в замке зажигания? Но даже если ему повезет и он угонит машину, далеко ему все равно не уехать, потому что, чтобы выехать со стоянки на угнанном автомобиле, придется проехать мимо застекленной витрины кафе. Владелица машины непременно увидит его и тут же вызовет по телефону копов, и к тому же даст им описание и угонщика, и машины. И тогда его задержат раньше, чем он успеет уехать с этой чертовой стоянки. А если он и уедет благополучно со стоянки, то его задержат чуть дальше на трассе, потому что из кафе можно увидеть, в какую сторону он свернет с развязки. Но может, стоит попытаться уговорить одну из женщин подвезти его, когда она выйдет из кафе?

Если деньги ее не соблазнят, можно использовать пистолет в качестве средства убеждения. Господи! Неужели нельзя найти иной способ уехать отсюда?

Мимо него по дороге, ведущей к транспортной развязке, с ревом проносились грузовики, поднимая колесами снежные вихри. Зак посмотрел на часы. С тех пор как Хэдли ушел на совещание, прошел почти час. Теперь ловить попутку на развилке уже не имело смысла. Если Сандини сделал все так, как он ему велел, то уже через пять минут местные копы начнут его ловить. Не успел Зак об этом подумать, как на эстакаде появилась машина местного шерифа. Притормозив, она повернула в сторону стоянки возле кафе. Съезд находился в пятидесяти ярдах от того места, где прятался Зак. Автомобиль ехал в его сторону.

Не раздумывая, Зак присел на корточки, делая вид, что осматривает шину на синем «блейзере», и тогда на него снизошло озарение. Возможно, это случилось слишком поздно, а может, и нет. Выхватив нож из сумки, Зак воткнул его в покрышку. Из шины со свистом вышел воздух. Боковым зрением он увидел, как патрульная машина остановилась у него за спиной. Вместо того чтобы поинтересоваться, какого черта он ошивается возле кафе с багажными сумками, местный шериф, опустив оконное стекло на машине, высунулся и спросил:

– Что, колесо спустило?..

– Да, черт возьми, – кивнул Зак, хлопнув по покрышке и тщательно следя за тем, чтобы не поворачиваться к шерифу лицом. – Жена же предупреждала, что в покрышке дырка, но…

Слова Зака заглушил внезапный визг полицейского радио, и, не сказав ни слова, шериф резко развернул машину и укатил на бешеной скорости под рев включенной сирены. Еще мгновение, и рев полицейских сирен уже доносился со всех сторон, а затем он увидел сразу несколько полицейских машин, несущихся по эстакаде с крутящимися включенными мигалками.

Похоже, охота началась, подумал Зак.

* * *

Джулия допила кофе и полезла в кошелек за деньгами, чтобы расплатиться. Визит к мистеру Вернону оказался даже удачнее, чем она рассчитывала. Выписав чек на весьма солидную сумму, он попросил ее погостить у них с женой еще денек, и она не смогла ему отказать. И теперь ей пришлось возвращаться на день позже, а в пятницу движение на дорогах всегда затруднено. За рулем придется провести еще пять часов, возможно, и дольше, с учетом снегопада. Джулия тут же мысленно одернула себя. Грех жаловаться – в кошельке у нее был чек на крупную сумму, успех миссии будет ее вдохновлять и поднимать настроение, так что время пролетит незаметно. Джулия взглянула на часы, взяла термос, который захватила с собой из машины, чтобы наполнить кофе, улыбнулась ребятишкам, перекусывающим вместе со своей мамой за соседним столиком, и подошла к кассе оплатить счет.

Выйдя из кафе, она остановилась в удивлении, когда полицейская машина, стремительно развернувшись перед самым ее носом, включив сирены, вылетела на шоссе и, виляя задом, помчалась по припорошенной снегом обледенелой трассе. Заглядевшись вслед полицейской машине, Джулия не сразу заметила темноволосого мужчину, сидящего на корточках возле левого заднего колеса ее машины, и едва об него не споткнулась. Мужчина резко выпрямился. Он оказался очень высоким. На ум Джулии отчего-то пришло сравнение с грозно нависающей над ней башней, и она боязливо отступила на шаг. Голос ее дрожал от тревоги и недоверия, когда она спросила его, что он тут делает, и она нахмурилась, увидев собственное отражение в серебристых линзах темных очков.

– Что вы здесь делаете? – спросила она сердито.

Зак изобразил нечто вроде улыбки, потому что голова его наконец заработала, и сейчас он знал, как именно заставит владелицу машины оказать ему услугу. Импровизация всегда была его сильной стороной как режиссера. Кивком указав на спущенное заднее колесо «блейзера», он сказал:

– Я могу поменять вам колесо. У вас есть домкрат?

Джулия вздохнула, досадуя на себя за предвзятость.

– Извините, что говорила с вами грубо. Но вы меня напугали. Я смотрела на патрульную машину, которая умчалась отсюда на всех парах, и заметила вас слишком поздно. Сказался эффект неожиданности.

– Это был Джо Лумис, местный констебль, – талантливо сымпровизировал Зак. Он говорил таким тоном, словно коп был его приятелем. – Джо принял очередной вызов, и ему пришлось уехать, иначе помог бы мне с вашим колесом.

Окончательно успокоившись, Джулия улыбнулась своему добровольному помощнику.

– Вы так любезны, – сказала она и открыла багажник. – Это машина моего брата. Домкрат должен быть где-то здесь, но я точно не знаю где.

– Да вот же он! – сказал Зак, быстро обнаружив домкрат.

Он торопился, но больше не паниковал. Девушка уже знала, что он на дружеской ноге с местным шерифом, и потому доверяла ему. А после того как он сменит ей колесо, она просто сочтет себя обязанной оказать ему встречную услугу. И вот тогда уместно попросить ее немного его подвезти. Когда они окажутся на дороге, полиция даже не взглянет в их сторону, потому что искать они будут мужчину, путешествующего в одиночку. А сейчас, даже если его кто-то заметит, их примут за мужа с женой. Муж меняет колесо машины, жена – что вполне естественно – стоит рядом и ждет, пока он закончит.

– Куда вы направляетесь? – спросил он, работая домкратом.

– На восток, к Далласу, а потом на юг, – сказала Джулия, восхищаясь тем, с какой легкостью и мастерством незнакомец управляется с тяжелым автомобилем. У него был необыкновенно приятный голос, низкий и бархатный, и тяжелый упрямый подбородок. Волосы у него были темно-каштановые и очень густые, но стрижка никуда не годилась, между прочим отметила она про себя. Интересно, как он выглядит без этих закрывающих пол-лица зеркальных очков? Скорее всего он очень хорош собой, решила Джулия. Но не его мужская привлекательность так притягивала ее взгляд, дело было в чем-то ином, в чем-то неуловимом. Стоя над ним с термосом под мышкой, Джулия, чтобы поддержать разговор, вежливо спросила:

– Вы работаете где-то неподалеку?

– Сейчас нет. Пару месяцев назад я потерял работу, но, кажется, мне повезло. Завтра я должен буду приступить к новой работе, но на месте надо быть к семи утра, иначе мою работу отдадут кому-нибудь другому. – Он закончил поднимать машину и принялся отворачивать ребристые болты на покрышке. Затем, кивнув в сторону багажных нейлоновых сумок, которые Джулия до этого не заметила, он сказал: – Мой приятель должен был забрать меня отсюда два часа назад и подвезти на своей машине, но, похоже, он уже не приедет.

– Вы прождали его два часа?! – воскликнула Джулия. – Должно быть, вы ужасно замерзли.

Он так и не повернулся к ней лицом, продолжая заниматься своим делом, и Джулия поймала себя на том, что ей хочется наклониться и хорошенько рассмотреть его.

– Может, хотите кофе?

– С удовольствием.

Вместо того чтобы налить кофе из термоса, Джулия направилась к двери в кафе.

– Я принесу вам. Вы какой любите: черный или со сливками?

– Черный, – сказал Зак, стараясь не показывать своего раздражения.

Она ехала на юго-восток от Амарилло, тогда как его пункт назначения находился в четырехстах милях на северо-запад. Он украдкой взглянул на часы и ускорил темп. С тех пор как он привез своего тюремщика на совещание, прошло больше полутора часов, и с каждой минутой риск, что его поймают, увеличивался. Куда бы ни ехала эта девушка, он должен ехать с ней. Сейчас самым важным было убраться отсюда подальше. Он мог бы около часу проехать с ней, а затем вернуться кружным путем.

Официантке пришлось заваривать новый кофейник, и к тому времени, как Джулия вышла из кафе с бумажным стаканчиком с дымящимся в нем кофе, Зак почти закончил менять колесо. Снег уже покрывал землю слоем толщиной в два дюйма, и ледяной ветер набирал силу. Полы ее пальто развевались на ветру, и глаза у нее слезились. Она видела, как он зябко потер руки без перчаток, и подумала о новой работе, которая ждет его завтра, если, конечно, он сможет доехать до места. Она знала, что в Техасе непросто найти работу механика или мастера, и, судя по отсутствию машины, с деньгами у него туго. Джинсы у него были новые – сейчас, когда он выпрямился, Джулия заметила вертикальные складки на брючинах, и, наверное, подумала она, он купил их, чтобы произвести хорошее впечатление на будущего работодателя. Эта деталь показалась ей настолько трогательной, что ее симпатия к этому человеку многократно возросла.

Джулия никогда прежде не брала попутчиков, поскольку отдавала себе отчет в том, насколько это рискованно, но на этот раз она решила изменить своим принципам не только потому, что он поменял ей колесо и производил впечатление вполне приличного человека, но главным образом из-за этой пары джинсов – новой пары. Новые джинсы, жесткие и без единого пятнышка, очевидно, приобретенные безработным, который делал на них главную ставку в надежде на светлое будущее. И этой надежде суждено сбыться лишь в том случае, если кто-то подбросит его до места будущей работы. Если не до самого места назначения, то хотя бы до середины пути. Так, чтобы он мог утром выйти на работу.

– Похоже, вы закончили, – сказала Джулия, подойдя к нему. Она протянула ему бумажный стаканчик, и он взял его обеими покрасневшими от холода руками. Что-то в его манере держаться мешало Джулии предложить ему деньги, но, поколебавшись, она все же сказала: – Я бы хотела заплатить вам за то, что вы поменяли мне колесо. – Он решительно мотнул головой, и тогда она добавила: – В таком случае, я могла бы вас подвезти. Я еду на восток с эстакады.

– Буду вам признателен, если вы меня подбросите, – с вежливой улыбкой сказал он и наклонился, чтобы вытащить сумки из-под машины. – Мне тоже надо на восток.

Когда они сели в машину, он сказал ей, что его зовут Алан Олдрич. Она представилась как Джулия Мэтисон, но чтобы ясно дать ему понять, что она готова его подвезти и ни на что большее не подписывалась, обращаясь к нему в первый раз после взаимного представления, она назвала его «мистер Олдрич». Он понял ее намек и тоже стал обращаться к ней «мисс Мэтисон».

И тогда опасения Джулии развеялись окончательно. Алан сразу принял установленные ею правила, признал границы дозволенного и, судя по всему, не намеревался их переступать. Но вскоре Джулия уже пожалела о том, что установила такие жесткие границы и задала столь формальный тон их общению. Воцарилось неловкое молчание, и в машине словно повеяло холодом. Джулия подумала, что он, вероятно, понял ее в том смысле, что она указала ему на его место. Она решила, что нанесла ему обиду. Нужды в том никакой не было, он не сделал ей ничего плохого, наоборот, он оказал ей любезность тем, что поменял колесо.

Глава 17

Они ехали уже минут десять, когда Зак почувствовал, что внутри его словно отпустило сжатую пружину, и впервые за несколько часов он смог вздохнуть с облегчением. Нет, пожалуй, так легко ему не дышалось уже много месяцев, даже лет. Гнев и ярость от ощущения полной беспомощности так давно жили в нем, что сейчас, избавившись от того, что годами угнетало его, Зак испытывал странную головокружительную легкость. Мимо них с ревом пронесся красный автомобиль и подрезал их на перекрестке. На скользкой дороге машину занесло, развернуло, казалось, столкновения не избежать, но девушка за рулем синего «блейзера» смогла увернуться от столкновения. Она удивительно хорошо водила машину, но, к несчастью, ехала чертовски быстро. Манера вождения у нее была не по-женски агрессивной. Впрочем, насколько помнилось Заку, все техасцы отличались любовью к быстрой езде.

Если бы только он мог каким-то образом уговорить ее дать ему вести машину… Не успел Зак об этом подумать, как она сказала чуть насмешливо:

– Вы можете расслабиться. Я сбавлю скорость. Извините, я не хотела вас напугать.

– Вы меня не напугали, – ответил Зак несколько резче, чем ему хотелось.

Она искоса взглянула на него и многозначительно улыбнулась:

– Вы обеими руками вцепились в приборную доску и тем себя выдали.

Зак усмехнулся и подумал о том, что годы тюрьмы не прошли бесследно и он практически разучился разговаривать с людьми по-человечески. И о том, что у Джулии Мэтисон потрясающая улыбка. Эта улыбка зажигала ее глаза и превращала ее лицо, которое без улыбки было просто хорошеньким, в лицо красавицы. Поскольку мысли о Джулии были однозначно приятнее тревожных и навязчивых мыслей о том, что изменить не в его силах, Зак стал думать о Джулии. На лице ее не было косметики, если не считать почти прозрачной помады на губах, густые темные волосы были убраны в незатейливый хвост. Это и непередаваемое обаяние юности заставляли его думать, что ей лет девятнадцать-двадцать, не больше. С другой стороны, в ней чувствовалась спокойная уверенность в себе, которой не могло быть у двадцатилетней девушки.

– Сколько вам лет? – не подумав, спросил он и поморщился, осознав бестактность своего вопроса. Если, конечно, его не поймают и не посадят в тюрьму вновь, ему нужно будет заново учиться многим вещам. Таким, например, как элементарная вежливость и умение соблюдать определенные правила этикета в беседах с женщинами.

Но, похоже, его вопрос не вызвал у нее раздражения. Она ослепила его еще одной обезоруживающей улыбкой и ответила совершенно нормальным тоном:

– Двадцать шесть.

– Вот это да! – словно со стороны услышал собственное восклицание Зак и закрыл глаза, испытывая жгучий стыд за свою неуклюжесть. – Я хочу сказать, – пояснил он, – что вы на двадцать шесть не выглядите.

Кажется, она почувствовала его дискомфорт, потому что тихо рассмеялась и сказала:

– Возможно, потому, что мне исполнилось двадцать шесть всего несколько недель назад.

Зак больше себе не доверял и, боясь ляпнуть что-то невпопад, стал молча смотреть в ветровое стекло, на котором «дворники» описывали полумесяцы. Теперь, прежде чем задать очередной вопрос, нужно вначале произнести его про себя, а то вдруг снова ляпнет какую-нибудь бестактность?

– А кем вы работаете? – спросил Зак, не найдя в этом вопросе ничего предосудительного.

– Учительницей в школе.

– Вы совершенно не похожи на учительницу.

Неожиданно в ее глазах заплясали искорки смеха. Он видел, что она прикусила губу, чтобы не расплыться в улыбке. Окончательно растерявшись, сбитый с толку ее непредсказуемыми реакциями, Зак с резкостью, которая была явно излишней, спросил:

– Я сказал что-то смешное?

Джулия покачала головой и ответила:

– Так говорят почти все те, кто старше меня.

Зак не знал, причислила ли она его к старшему поколению потому, что он действительно выглядел как мастодонт, или она так тонко подшутила над его неуместными замечаниями по поводу ее возраста и внешности. Зак продолжал думать над разгадкой этой дилеммы, и когда она спросила его, чем он зарабатывает на жизнь, он ответил первое, что пришло ему в голову и вполне соотносилось с тем, что он уже успел ей о себе рассказать.

– Я строитель.

– Неужели? У меня брат строитель, он – главный подрядчик. И какую именно работу вы выполняете?

Зак не знал и того, какой стороной молотка следует гвозди забивать, и теперь он горько сожалел о том, что не ответил более уклончиво или, что было бы еще лучше, не оставил ее вопрос без ответа.

– Делаю стены, – туманно сказал он.

Джулия повернулась к нему, перестав смотреть на дорогу, и это не на шутку встревожило Зака.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

Скандинавская ходьба – один из самых динамично развивающихся видов фитнеса в мире. Ходьба с палками ...
В книге известного отечественного психолога, конфликтолога, социолога В. П. Шейнова раскрыты психоло...
Бизнес в России делать непросто. Необходимо постоянно решать по 105 вопросов на день, и вопрос самоч...
В изящной занимательной форме изложены ключевые вопросы эффективных продаж. Описаны сто одиннадцать ...
Это универсальный справочник для дачников и огородников по выращиванию в теплицах. Не торопитесь пок...
Хотите ли вы узнать реальную историю о российских предпринимателях и о том, как практически с нуля с...