Опасные любовные связи Болдуин Ким
На лице Хэйли было написано приятно удивление, а Домино начинала таять от удовольствия, когда рыжая бестия отвернулась от Камеи, на какие-то мгновения, сосредоточив все свое внимание на Луке.
– И снова здравствуй, – сказала Хэйли, улыбнувшись чуть насмешливо. – Рада, что ты смогла к нам присоединиться. Сделала то, что собиралась?
– Да, уже, – проговорила Домино с улыбкой. – Я не успела сказать: мне, кажется, знакомо твое лицо. Мы раньше не встречались?
– Очень вряд ли, – ответила Хэйли. – Я уверена, что запомнила бы.
И вдруг она, словно бы вспомнила о том, что рядом с ней сидела девушка:
– Лука, это Мишель.
Двое оперативников пожали руки, а Хэйли намеренно добавила:
– Мы только что познакомились.
Другие гости стали занимать оставшиеся за столом семь мест, но внимание Хэйли было приковано к Домино:
– А что привело тебя сюда сегодня?
– Хороший повод, кроме того, я знаю некоторых людей здесь. Я обычно не появляюсь на таких больших мероприятиях, но иногда тебя вот так вытащат, и ты уже сидишь напротив кого-нибудь очаровательного.
Хэйли – на лице ее блуждала довольная улыбка – подалась к ней навстречу через стол, и Домино сделала то же самое, словно желая сократить разделяющее их расстояние.
– Пожалуй, соглашусь с такой оценкой. Так ты реставратор? А с чем ты работаешь?
– Когда как, – сказала Домино, – делаю, что попадется, но чаще всего фрески в церквях и соборах. На самом деле, это моя любимая работа.
Официанты начали сновать, подавая ужин, но это не помешало их разговору. Краем глаза Домино заметила, что Пирс сидел за соседним столом, лицом к ним. Казалось, он увлечен беседой с кем-то, но Домино знала, что он следит за ними неусыпно.
Уже не первый раз за вечер она задавалась вопросом, что же он здесь делает. Он изредка играл какую-либо роль в выполнении задания, но в этот раз его участие казалось необъяснимым, чуть ли не за гранью реальности. Что поручили Камее насчет Хэйли? И почему Пирс не сказал ей, кого они должны встретить?
– Пожалуйста, скажи, что ты в Вашингтоне, потому что живешь здесь, а не просто приехала поесть на мероприятии, – сказала Хэйли между первым блюдом и вторым.
– Да, я живу здесь. Я, кстати, только что вернулась с Мальты, работала там.
– В какой газете ты работаешь? – спросила Камея, чтобы сломать ситуацию, заставляя Хэйли познакомиться с собой поближе.
– «The Baltimore Dispatch», – ответила она, больше для Домино, чем для той, что спросила.
– А что ты там делаешь? – спросила Домино.
– Я репортер.
Всплыли в памяти слова Пирса. Домино не могла понять, почему у журналистки могли быть относительно нее какие-то «подозрения»?
– Звучит заманчиво. А над чем ты сейчас работаешь?
– Ну, сейчас над статьей об этом вечере.
– Это многое объясняет, – Домино старалась казаться легкомысленной и кокетливой.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, все, о чем ты спросила, – объяснила она. – Я надеюсь, все эти вопросы были «не для протокола»? Если нет, то вот тебе стоящая цитата…
– О, я вся во внимании, когда у человека есть что-то интересное сказать. Ну, говори!
Домино помолчала недолго.
– Мечта художника – это чтобы вдохновение само на него снисходило.
Периферическим зрением Домино видела, что Камея смотрит на нее волком, основное внимание было направлено на Хэйли. Домино с удовольствием наблюдала, как та смеется над ее замечанием.
– И к тебе всегда вдохновение приходит именно так? – спросила Хэйли с кривой улыбочкой.
– Нет, это только в порядке исключения, – ответила Домино. – А где ты берешь вдохновение, Хэйли?
– Всегда и везде, – сказала она, – обычно оно приходит, когда меньше всего ждешь. Ну, вот, например, сегодня вечером…
– Что – «сегодня вечером»? Тебя вдохновило что-то особенное?
– Вот именно, – Хэйли улыбнулась чуть шире, и снова стали заметны прелестные ямочки на щеках.
Пока не последовал очередной вопрос, Камея попыталась встрять в разговор:
– А что ты напишешь о сегодняшнем вечере?
– Ты хочешь сказать, помимо интересной цитаты одного художника?.. – Хэйли с Домино глаз не сводила. – Обычный скучный бред. Сколько было пожертвовано денег, назову спонсоров, VIP-гостей. Конечно, я бы хотела писать о чем-нибудь более «наваристом», какие-нибудь расследования, или политика, но это обычно уходит к более опытным коллегам. О чем угодно – мне приходится быть предприимчивой.
– А сейчас не работаешь над чем-нибудь в этом роде?
Домино задала бы тот же самый вопрос, если бы незаметный знак со стороны Пирса ее не отвлек. Он встал из-за стола и направился в сторону туалета.
– На самом деле, да. Мне может вот-вот перепасть достаточно крупная работа, – призналась Хэйли, – но пока еще слишком рано говорить.
– Я прошу прощения, – Домино поднялась и последовала за Пирсом. Он ждал ее вне видимости Хэйли.
– Ты ей нравишься. Используй это, – произнес он тихо, когда она была достаточно близко, чтобы расслышать, но он никак внешне не обнаружил, что знает ее, и прошел дальше своим курсом в туалет.
Прежде чем вернуться за стол, Домино подождала пару минут в женской комнате. Пирс скомандовал ей «включить очарование», заставить Хэйли запасть на нее. Домино делала это и раньше, много раз, она была обучена этому в совершенстве, и не нуждалась в пояснениях к таким поручениям. Но это конкретное задание совсем не казалось неприятным.
Официанты убрали посуду после десерта, заиграла музыка, свет был уже приглушен, и несколько парочек направились к танцполу. Камея встала из-за стола, явно намереваясь пригласить Хэйли потанцевать, но, не успела она и рта раскрыть, как Пирс подошел к ней.
– Мишель, это же ты, – воскликнул он, и положил руку ей на талию, – я едва узнал тебя! Сколько воды утекло. Как твой отец? Все еще проводит каждую свободную минуту за игрой в гольф?
– Кого я вижу! Как мы поживаем? – ответила она, и дружески потрепала его за щеку. – Я скажу отцу, что ты интересовался, как он. Знаешь, очень сдал с тех пор, как вышел на пенсию.
– Потанцуешь со мной? – спросил он. – Я постараюсь не наступать тебе на ноги.
– Уж постарайся в этот раз, – бросила она, поворачиваясь к Хэйли и Домино. – Извините, девушки!
И они присоединились к танцующим парам, гомо– и гетеро– вперемешку, бодро дергавшимся под «Crazy Little Thing Called Love» в обработке Майкла Бабла. Домино повернулась к Хэйли.
– Знаешь, что сделало бы этот вечер идеальным?
– Скажи.
– Потанцуй со мной.
– Хм, а я устрою тебе идеальный вечер, – сказала Хэйли игриво. – Тем более что и для меня он тоже будет таким.
Домино встала и протянула руку, Хэйли обошла стол кругом, чтобы положить в нее свою, и, когда они вышли на танцпол, их завертел легкий свинг степ. Они танцевали непринужденно и слаженно, словно уже много раз делали это.
Если бы Пирс и Камея не были так близко! Домино приходилось постоянно напоминать себе, что она здесь по делу, потому что она была совершенно очарована Хэйли. Платье на ней, казалось, одновременно, и было, и не было – в танце оно так облегало грудь и бедра, подчеркивая восхитительные линии. Хэйли танцевала достаточно вызывающие, чтобы не оставалось сомнений, что Домино тоже привлекает ее.
Хэйли то и дело льнула в танце к Домино, и озорно шептала какие-нибудь глупости, отрывки забавных наблюдений за окружающими. Ее горячая грудь касалась Домино, и Хэйли всякий раз дотрагивалась до ее руки, спины или талии – кончики ее пальцев едва намечали очевидный путь, – первые дразнящие прикосновения прелюдии.
Домино улыбалась при мысли о том, как легко ей давалось последнее задание Пирса. Очаровать Хэйли Вард ничего ей не стоило. Когда менялись песни, Домино не предпринимала попыток покинуть Хэйли или прервать флирт. Она просто ловила новый ритм, и они продолжали.
Пятая песня, конечно же, была медленной, и, как только послышались первые звуки вступления, Хэйли приблизилась к Домино, издав различимый вздох, хотя это и было именно то, чего она хотела. Объятие этой женщины подарило Домино какое-то удивительное несвойственное спокойствие, и на какие-то мгновения она позволила себе забыть о том, зачем она здесь. Она с наслаждением ощущала, как руки Хэйли обвивают ее шею, играют ее волосами, как тесно прижимается к ней женское тело. Что-то во всей ситуации было совершенно особенным. Домино было слишком хорошо, чтобы отдавать себе отчет в том, зачем Пирс взял ее с собой.
– Наверное, нужно пересмотреть ту цитату, которую я тебе приводила, – сказала она нежно, у самого ушка Хэйли. – Мечта художника – держать вдохновение в своих объятьях.
Ее хорошо обучили тому, как пользоваться этими готовыми соблазнительными остротами. Но сейчас она чувствовала, что в этом куда меньше искусственного и принужденного. Домино обняла Хэйли за талию, и вспышка сладостной боли пронзила низ живота, когда под кончиками пальцев оказалась атласная кожа обнаженной спины в глубоком вырезе платья Хэйли. Домино была так поглощена ощущениями, что не сразу обратила внимание на то, как Камея положила руку ей на плечо.
– Простите, что помешала, милые дамы, – проговорила Камея с улыбкой, когда Домино и Хэйли немного отстранились друг от друга, соблюдая приличия. – Я только хотела сказать, что было приятно познакомиться с вами, но, к сожалению, я не могу больше оставаться.
Пирс сумел незаметно оказаться в поле зрения Домино за спиной Хэйли, пока Камея и Домино сдержанно прощались. Практически незаметным кивком и наклоном головы он дал ей понять, что Домино отлично справилась, и должна направляться к выходу.
Черт. Камея ушла, а Домино позволила себе понежиться в объятиях Хэйли до конца песни. Ночь заканчивалась слишком рано, но, по крайней мере, Домино предстояло вот-вот узнать, зачем было все это нужно.
Началась новая композиция, и снова медленная, но, как бы Домино ни была очарована любовной игрой, она знала, что ее ждет Пирс. Она ослабила объятия, и Хэйли, выпорхнула из ее рук на танцпол.
– Мне бы больше всего хотелось остаться, Хэйли, но тоже нужно идти. Сегодня еще одна важная встреча, а я уже немного опаздываю.
Личико Хэйли приняло удивленное выражение, сочная нижняя губка чуточку выпячена.
– Ах, как жаль! А ты точно не можешь подкорректировать планы? – она нежно поцеловала Домино в шею и… дерзко прошептала в самое ухо:
– А потом приедешь ко мне? Я сделаю все, чтобы ты об этом не пожалела.
– Как бы мне этого хотелось. И я уверена, что не пожалела бы, – Домино позволила себе загадочную улыбку. – Но это не в моих руках.
Хэйли вздохнула, признавая поражение.
– Ну, тогда хотя бы скажи, что позвонишь мне. Я бы хотела узнать, почему ты предпочитаешь церкви и соборы.
– Какой у тебя номер? – Домино понятия не имела, сможет ли она сдержать обещание – это зависело от Пирса. Но она надеялась, что, чему бы ни служила интрига этого вечера, еще представится возможность связаться с Хэйли.
Хэйли задрала подбородок и выдержала паузу в 64 такта, как будто ожидая, что Домино достанет мобильный, или бумагу и ручку.
– То есть, записывать ты его не собираешься?
– Это и не нужно, – Домино ободряюще ей улыбнулась, и Хэйли продиктовала номер.
А, прежде чем попрощаться, Хэйли взяла Домино за руку, словно это могло гарантировать ей все внимание, и проникновенно сказала:
– Позвони мне.
Домино кивнула:
– Как я могу не позвонить.
Пирс ждал ее снаружи, достаточно далеко, чтобы никто не мог их услышать. Пару шагов прошли в молчании.
– Все прошло хорошо, – сказал он. – Мисс Вард, несомненно, без ума от тебя.
– Похоже на то, – ответила Домино. – Что происходит? Что вообще это было, и где Камея?
– Она ждет в машине. Мисс Вард ни о чем важном не упомянула?
– Смотря, что считать важным. Она сказала, что она журналист, и работенка у нее противная.
– А еще? – продолжал давить он.
– Она сказала, что предпочитает, как она выразилась, «какие-нибудь расследования, или политику». В свободное время она этим и занимается.
– А сейчас что-нибудь расследует?
– Не сказала, – Домино пыталась побороть нетерпение. – Что происходит? Почему все вращается вокруг обычной журналистки? И вообще, ты мог все эти сведения получить и от Камеи. В конце концов, это ее задание. И вообще, почему ты-то здесь?
– Мне недавно сказали, что пленка пропала, – ответил Пирс. – Тот, кто подкупил копа в отделении в Майами, отправил пленку этой не бог весть какой важной репортерше. А я здесь чтобы удостовериться, что задание выполнит правильный человек.
– Пленка у Хэйли Вард? – странное чувство, похожее на тошноту, возникло у нее в животе. – Ясно.
– Да, по подтвержденным данным. Но мы не знаем, почему они выбрали ее.
– А это все – чтобы проверить, узнает ли она во мне женщину с записи, или нет?
– Именно.
– Похоже, нам можно об этом больше не беспокоиться.
С одной стороны, Домино почувствовала облегчение: Хэйли не узнала ее. С другой стороны, Домино чуяла, что Пирс ей что-то недоговаривал.
– Что будет с мисс Вард? Что будет дальше делать Камея?
Она знала и сама, знала лучше, чем, если бы Пирс сказал ей, какое задание дал другому оперативнику. И она ожидала, что он ей так и ответит. Но не выдержала, и все же задала вопрос.
– Ничего. Я отозвал ее с этого задания, – он взял Домино за руку, и подвел к ожидавшему их лимузину, как бы в знак того, что обсуждение окончено.
Но когда они подошли к машине, он взглянул ей в глаза и сказал:
– Хэйли Вард – твоя новая цель, Домино.
Ей сделалось совсем погано.
– Тогда с какой стати ты…
– Завтра обсудим все детали, – сказал он, и открыл перед ней дверь, пресекая возражения.
– Я буду дома, ждать дальнейших указаний.
Он сел на заднее сиденье рядом с Камеей, а Домино на какое-то мгновение застыла, глядя на отель позади.
Глава седьмая
Хэйли не могла припомнить, чтобы ей так тяжело было сосредоточиться на каком-то сюжете, и не могла припомнить, чтобы в чьей-то компании ей было так хорошо. Она продолжала гипнотизировать мобильный долгим взглядом, изо всех сил желая, чтобы он зазвонил, и проклиная себя за то, что не спросила номер Луки, или хотя бы фамилию.
Конечно, понятие скоро совсем не обязательно означало «до десяти часов следующим утром», уговаривала она себя. Тем более что была суббота, и все нормальные люди спали, или поехали за покупками, или прогуливались с собакой в парке. А Лука оставила ее, потому что спешила на другую встречу… или это было свидание?
Хэйли отдавала себе отчет в том, что нетерпение было одним из ее главных недостатков, хотя оно и помогало ей доводить дело до конца, когда она охотилась за сюжетом. Даже если сюжет был тупиковым, как на данный момент этот с пленкой.
Она прокрутила ее бессчетное число раз, и все не могла понять, что это была за женщина, убившая Гирреро и остальных. И следов этой Организации Элитных Наемников она тоже не могла найти, и все думала, кто мог послать ей запись. Она отрешенно помешивала свой кофе, огорчаясь тем, что у нее не было ничего полезного для сюжета.
LexisNexis, база данных по открытым источникам, судебным делам и новостным сюжетам, уже публиковала краткие введения к статьям, Хэйли надеялась, что и в этот раз тоже. Она искала похожие случаи – другие нераскрытые дела о политических убийствах, заказанных профессионалам – она изучила уже бесчисленное множество вариантов. Пока все сделанные звонки были не более чем тратой времени и денег на междугороднюю связь.
Но рутинное занятие помогало ей не сойти с ума в ожидании звонка от Луки, поэтому Хэйли вернулась к составленному ею же списку нераскрытых дел. Она два часа ковырялась в материалах Assosiated Press, и, кажется, нашла один перспективный сюжет. Корреспондент AP, написавший около года назад статью о наемных убийцах, которая могла помочь Хэйли, проживал в Сиэтле.
Найдя в Сети его номер, Хэйли взглянула на часы. На Западном побережье семь утра, слишком рано для звонка. Не все могут выживать на трех-четырех часах сна в сутки, как Хэйли. Она решила подождать еще час, а потом набрать ему с домашнего: Хэйли боялась занимать мобильный, ведь она дала номер той загадочной женщине, с которой танцевала вчера.
Утром после мероприятия Пирс позвонил Домино, и она поехала в пригородный Арлингтон, где он жил в небольшом доме на собственной земле. Домино жила в Вашингтоне постоянно, и ей достаточно часто доводилось бывать у Пирса.
– Думаю, мне не стоит и говорить, как непрофессионально вчера все это было, – начала она без преамбулы.
– Во-первых, доброе утро, – спокойно ответил он, указывая на диван. Пирс сменил деловой костюм на широкие брюки и рубашку поло, но параноидальное стремление к секретности его не покинуло. На всех окнах были спущены рольставни, как всегда, когда он разговаривал с оперативником с глазу на глаз, даже в своем кабинете.
– И почему же в этом случае ты не следуешь протоколу? – Домино не была намерена скрывать, что находила ситуацию неприемлемой.
– Не забывай, с кем разговариваешь, – сказал он, уже с нажимом.
Но Домино стояла на своем.
– Я хорошо знаю, с кем разговариваю. Ты меня туда послал вслепую, а ведь понимал, что она могла узнать меня! Она же, наверное, тысячу раз прокрутила пленку.
– У меня были свои причины передать задание тебе на месте. Ты включилась, зная ровно столько, сколько нужно.
– Монти, я понятия не имела, кого там искать. А теперь она еще и знает мое настоящее имя – меня скомпрометировали, раскрыли. Это переходит все границы. Хоть об этом ты должен помнить.
– Я не рассчитывал, что все так обернется, – сказал он уже более дружелюбным тоном. – Но ее очевидный интерес к тебе поможет ускорить ход операции. Ты ведь понимаешь всю серьезность ситуации, правда?
– Конечно, понимаю. Но какова бы там ни была серьезность, протокол существует не просто так. И ты должен был меня полностью проинструктировать. Дать мне шанс изучить цель. И потом, мы просто потанцевали немного, вот и все. Ты делаешь из мухи слона.
– Поверь мне, я могу отличить обычную болтовню от проявления интереса. Она несет угрозу, Домино, – это самое главное. Это задание, и очень важное, – ты сделаешь все, что только потребуется. Так, перейдем к делу. Операция будет называться «Затмение», кодовое имя мисс Вард – «Удар». Ты должна будешь приблизиться к ней, узнать обо всем, что ей известно – кто послал ей пленку, с кем она уже поделилась информацией.
– Какие у тебя свидетельства ее причастности?
– Не может быть, что ее выбрали случайным образом, – сказал Пирс. – Именно поэтому ты должна добыть недостающие сведения и выяснить, кто еще связан с этим.
Он внимательно наблюдал за ее реакцией.
– И, раз уж тебя разоблачили, если понадобится, ее уберет кто-нибудь другой.
– Когда мне приступать?
– Как можно скорее, – он вынул папку из ящика стола и передал ее Домино. Сел, откинувшись на спинку кресла, и сложил руки на груди. – Это досье на нее. Найди способ связаться с ней. Я уверен, она будет не против. Вот ее номер. Он и в телефонной книге есть, – на случай, если она спросит, где ты его взяла.
– Это не нужно, – произнесла Домино. – Цель сообщила мне номер в личном порядке.
Глава восьмая
Забыв обо всем, Домино стояла перед огромным панорамным окном в своей квартире. Вид на огни Вашингтона, запах шашлыка, вошедший незваным гостем в комнату через распахнутую балконную дверь. Она думала только о Хэйли. Так, не Хэйли, а «Удар». Цель. Сконцентрируйся на задании… Ты обязана.
Но это оказалось сложнее, чем Домино полагала, – после того, как она провела целый вечер очарованная Хэйли, а потом еще несколько часов, изучая и запоминая ее досье.
Домино прошла через всю комнату до дивана и устроилась на мягких подушках. Когда она думала о Хэйли, перед глазами появлялось не фото 4х6, приложенное к досье, а смеющееся лицо, в отблесках свечей. Она видела Хэйли танцующей, флиртующей, помнила этот взгляд, полный нескрываемого интереса, – а никак не плоскую версию двухгодовой давности, фото, где Хэйли позирует без улыбки, для водительских прав, и даже не видны эти ямочки на щеках…
Домино доводилось близко сходиться с целью и прежде, и все было неизменно успешно. Но в этот раз что-то было иначе, и не только потому, что Домино оказалась на задании неподготовленной, а потому что Хэйли была совсем другой. Может быть, дело в том, что Домино нравился ее простой подход к жизни, а легкомысленные, невинные манеры Хэйли были так заразительны. Пусть на какие-то мгновения, Домино почувствовала, что это такое – быть беспечной, не заботиться ни о каких последствиях. С Хэйли все было иначе: она давала чувство свободы.
Домино смотрела в ночь. Такое чувство свободы.
Знакомое «шых-шых-шых» внезапно привлекло ее внимание, нарастая и приближаясь. Скорее всего, это был вертолет «скорой помощи», или военный. Вскоре он показался на виду – пролетел почти совсем над головой, мигая белыми и красными огнями, и этот знакомый вид и звук унесли Домино в совсем другое место, вернув на три года назад.
Домино бежала, с винтовкой наперевес, через тропический лес в заповеднике Гунун Лёсер на севере Суматры, пытаясь укрыться под завесой густых крон. Ее могли вот-вот догнать в лесу или настигнуть с воздуха. Домино бросилась к высоченному дереву каури, высотой добрую сотню метров, и остановилась, чтобы перевести дыхание. Из-за высокой температуры и влажности ей казалось, что дышит она не воздухом, а водой.
Звук разыскивающего ее вертолета приближался, стрельба возобновилась совсем близко. Надеясь спрятаться в Биджаи, ближайшей деревне, Домино снова побежала, хотя у нее страшно ломило легкие, выражавшие таким образом протест прерыванию короткой передышки.
Ей говорили, что операция будет совсем простой. Съезди в Индонезию и убери Эрика Хадсона, он эксплуатирует бедных и обездоленных. Он обещал им начало новой жизни, переезд в Америку. Но, стоило им сесть на его корабли, он продавал их в рабство, причем женщин и детей – в секс-индустрию. Судьба была милосердна к тем, кто не смог пережить дорогу и лежал сейчас на дне Индийского океана.
И Домино сказали, что его нужно остановить, и что дело это было благородным. Но ей не сказали, что гибель Хадсона перевернет весь криминальный мир Индонезии.
Она должна была войти в личный контакт, представившись покупателем, и узнать, как много еще людей было вовлечено в этот бизнес, а при необходимости, могла попросить подкрепления. И она подобралась близко. Очень близко: она своими глазами видела, как обращались с несчастными жителями региона. Видела «покупателей», уводивших женщин и детей, стала свидетельницей того, как их жизнь превращалась в ад.
Увиденное придало ей сил. Она вошла в доверие к Хадсону. Он делился с ней информацией, представил ее некоторым другим «ключевым игрокам» – американцам, европейцам, азиатам, – сплошь безжалостным ублюдкам и извращенцам.
Когда узнала все необходимое, она сделала один звонок и попросила подкрепления. Ей было приказано начать с Хадсона, и сделать все так, чтобы это выглядело как несчастный случай.
Подобраться к нему не составляло труда, она была гостем в его доме, у них были соседние балконы. Однажды ночью она перелезла на его балкон и вошла незаметно в его комнату, пока он спал. Просто ввести достаточно инсулина, чтобы это выглядело как сердечный приступ, – таков был план.
Домино уже сделала смертоносный укол, но ее внезапно застала его индонезийская невольница. Пятнадцатилетняя девочка вышла, в чем мать родила, из ванной, и давай визжать.
Домино зажала девочке рот. Никакого снисхождения, учили ее. Ничто не должно нарушить ход операции. Сверни ей шею. Но Домино не смогла. Не этому ребенку с огромными карими глазами, уже натерпевшемуся всевозможных страданий.
Домино замерла в нерешительности, послышались шаги – кто-то бежал в сторону спальни. Девочка снова заверещала, а Домино побежала к балкону, обратно в свою комнату. Но она знала, что девочка все расскажет. В любую минуту они могли придти к ее двери. В джинсах у нее уже был пистолет. Она немного замешкалась, чтобы успеть собраться с силами, и перемахнула через балкон, опершись одной рукой на перила на уровне талии. Прыгнула с высоты в десять метров, и оказалась во внутреннем дворике.
Это было плохое приземление – Домино попала прямо в бамбуковый стул, и сломала два ребра, а, откатившись, повредила бедро о бордюр.
Она почувствовала, что никаких сил у нее не осталось, от нестерпимой боли хотелось кричать, но перехватило дыхание. Она попыталась встать, хотя бы на колени, держась за бок и силясь сделать вдох, но слезы покатились у нее из глаз.
От боли Домино ничего не видела и не слышала. Но инстинкт самосохранения заставил ее подняться на ноги и бежать в джунгли.
На нее охотились всю ночь, но она бежала, падая и поднимаясь, вся мокрая от пота, вперед и вперед, в непроглядной темноте, какая бывает только под сенью тропического леса. Иногда она падала, когда боль становилась слишком сильной, и ползла на коленях, шатаясь, понукаемая страхом, требовавшим встать и бежать.
В какой-то момент она остановилась, потому что необходимо было замереть, чтобы отличить звуки погони от какофонии джунглей – криков птиц и постоянных воплей разных других лесных тварей.
Футболка, которая была на Домино в момент бегства, никак не могла защитить от ссадин, поэтому к рассвету лицо и руки, шея и живот были покрыты царапинами, которые ужасно саднили, когда в них попадал пот.
Утром к поиску привлекли вертолеты. С одного их них ее обнаружили, и открыли огонь, как по зверю. Но она все бежала, ныряя при необходимости в импровизированные укрытия, и каждый вдох давался ей с усилием: сломанные ребра ныли, а ноги онемели от боли, отдававшейся в поврежденном бедре.
Она подстерегла одного из своих преследователей и свернула ему шею, забрав его винтовку. По крайней мере, теперь у нее было что-то посерьезнее одного только пистолета.
Наконец, она добралась до Бинджаи. Хадсон забирал из этой деревушки детей, поэтому его здесь знали – боялись и ненавидели.
К тому моменту она едва не теряла сознание, грязная и израненная. Старик с пятилетним внуком согласился помочь Домино, когда узнал, кто за ней гонится.
Он дал ей воду и поделился скудной едой, а потом спрятал в своем сарае, где ютились корова, козы и куры. Домино схоронилась на земляном полу, в сене и навозе, и пролежала, не шевелясь, двое суток, в постоянном страхе, что люди Хадсона прочесывают деревню. Каждое утро старик открывал дверь, чтобы выпустить скотину, и каждый вечер загонял обратно, но Домино уговорила его никоим образом не выдавать ее присутствия.
На третий день она вышла из зловонного хлева, оделась в вещи, позаимствованные из гардероба ее благодетеля, и направилась в Медан, выдавая себя за местную. Пару раз Домино подвозили фермеры на пикапах.
В Медане она постучала в первый попавшийся дом. Она объяснила – на голландском и английском, что попала в аварию, впрочем, что она в беде, было видно и так – покалеченная, грязная. Ее впустили и даже оставили одну, чтобы она могла спокойно позвонить в ближайший отель мужу и тот забрал ее.
Пирс поднял трубку, Домино представилась.
– Забронируйте номер. Безналичный расчет.
– Перезвони через пять минут, – ответил он, – я дам знать, где и когда.
Она сказала хозяевам, что мужа не было в номере, но он скоро вернется, и ей нужно будет попробовать еще раз. Когда она позвонила, Пирс сказал ей название отеля, где все уже было подготовлено.
Наконец, у нее была возможность вволю постоять под горячим душем, собраться с мыслями. Она взяла свой подложный паспорт и стала рассматривать фотографию. У личности на ней – короткие очень темные волосы, поэтому Домино послала за парикмахером и заказала обед в номер – первый раз за последние дни она сможет поесть прилично. Пока она обедала, ее длинные светлые волосы постригли и покрасили. И вскоре, если не считать порезов и ссадин на лице и шее, она идеально походила на женщину с фотографии.
Потом был подбор новой одежды, ее Домино тоже предпочла заказать прямо в номер. Теперь она была другим человеком – хотя все еще встревоженная и сверхбдительная, она уже более спокойно воспринимала необходимость выходить на улицу. Она отыскала ближайший таксофон и снова набрала Пирсу.
– Это Домино.
– Цель повержена, – отозвался он, – остальную часть операции провалила. Она остановлена.
– Билет есть?
– Да.
Она повесила трубку и направилась в аэропорт. Прошло около полутора суток, Домино приземлилась в Колорадо. Она пошла прямиком в офис Пирса. Она была готова умолять, чтобы ее отпустили. Она сказала ему, что больше не может делать это, и не хочет такой жизни. Она видела слишком много смертей, несправедливости и зла.
– Я не могу тебя отпустить, – ответил он. – Видишь ли, Домино, жизнь не оставляет вариантов.
Звук автомобильной сирены за окном вернул Домино в реальность. А как же Хэйли, – подумала она, – в случае с Хэйли есть варианты? В ушах зазвенели предостережения Пирса: «Ты должна добыть недостающие сведения и выяснить, кто еще связан с этим… если понадобится, ее уберет кто-нибудь другой»
Домино потянулась за мобильным.
Глава девятая
Хэйли подняла трубку раньше, чем пошел второй гудок, и очень старалась не выдать свое разочарование: звонила ее сестра, Клодетт, а вовсе не Лука. Хэйли, одетая в домашнее, сидела на диване, поджав ноги, и ела мороженое Haagen Dazs «ром-изюм».
– Эй, Хей! – это было любимое приветствие сестры еще с детства. – Что делаешь? Пойдем в киношку?
В отличие от Хэйли, Клодетт вела образ жизни, который называется «мама и домохозяйка», чем приводила отца в восторг, но при этом время от времени нуждалась в «выходе в свет» – посиделках с сестрой.
– Я не могу. Делу время – потехе час. И потом, я жду звонка, – Хэйли потянулась за пультом, поставила на паузу DVD-копию записи убийства.
– Ой, ну, тоже мне новости, – ответила Клодетт весело, делая капризный голос. – Ну, пошли, всего на пару часиков. Телефон с собой возьмешь. Давай, а то я приду и побью тебя.
Хэйли рассмеялась:
– Нет, правда, Клоди, не сегодня. Но на днях, я клянусь.
Но сестра не намерена была сдаваться так легко:
– Ты же знаешь, о чем говорят «делу время потехе час».
– Ну, если это тебя утешит, звонок, которого я жду, как раз по части «потехи», тут уж не беспокойся.
– О, давай-ка рассказывай. Нашла кого-то интересного, да? – надавила Клодетт.
– Да уж, это точно. Художник-реставратор, познакомились вчера на благотворительном вечере СПИД-центра. Умная, красивая, такая лапочка. – Хэйли закрыла глаза, вспоминая, как Лука прижимала ее к себе на танцполе.
– Так почему ты ждешь, пока она позвонит, а не звонишь сама?
– Ну… У меня нет ее номера, понимаешь? – призналась Хэйли.
– Что? – Клодетт рассмеялась ей прямо в ухо. – И ты дала ей уйти, не взяв у нее телефончик? И твои репортерские навыки не помогли ее отыскать? Что-то ты темнишь.
– Она позвонит. А теперь я пойду, хорошо? Нужно чтобы линия не была занята. И обещаю тебе, где-нибудь на следующей неделе пойдем в киношку.
– Ага-ага, все обещания, обещания, – для драматичности Клодетт вздохнула. – Удачи, Хей. Надеюсь, она тебе позвонит. Увидимся.
Когда сестра положила трубку, Хэйли снова стала изучать запись убийства. Она была так поглощена этим занятием, что, когда телефон зазвонил, пропустила целых три гудка.
– Алло, это Хэйли.
Читать бесплатно другие книги:
