Друг-апрель Веркин Эдуард

Мать орала, что ей и своих дармоедов хватает, еще одного ей не потянуть, что, скорее всего, эта плешивая сволочь что-нибудь натворила и теперь ей просто нужна лежка, что в прошлый визит он спер у нее сережки…

Затем Чугун. Он тоже орал, но не бешено, а как-то спокойно.

Чугун не особо возражал, но говорил, что, во-первых, отвертеться не было никакой возможности, а во-вторых, он может быть полезен в плане трудоустройства, поскольку в последнее время сам обретается в Москве, а ему, Чугуну, уже здесь надоело, пора двигать туда, где реальные бабки, он уже не маленький – банки вдоль дороги собирать.

Мать возражала. Что если Чугун рассчитывает на него, то сильно заблуждается, что в лучшем случае он может пристроить торговать в подземном переходе крадеными телефонами, но такого лучшего случая наверняка не случится, а случится банальный стоп на улице, в результате которого Чугун получит полновесный восьмерик… И так далее.

Чугун злился и кричал, что лучше он будет торговать крадеными телефонами в переходе, чем подыхать здесь, на этом вонючем полустанке…

И мать орала что-то уже совсем неразборчивое.

Аксён прислушался и понял, что приезжает дядя Гиляй. Он еще вчера утром позвонил Чугуну и сообщил, что будет ночью, с костромичом.

Мать этому обстоятельству совсем не радовалась и выражала надежду, что если дядя Гиляй так пока и не заявился, то, дай бог, он не только сошел с костромича, но потом еще и попал под него. И желательно, чтобы насмерть.

А потом мать неожиданно замолчала, точно ежика проглотила. И Чугун тоже замолчал.

Аксён не очень хорошо помнил дядю Гиляя. Нет, он знал, что где-то там, в Клопосранске, или в Пердищеве, или в Тупорыловке, живет себе дядя Гиляй, то ли родной, то ли двоюродный брат отца, человек ловкий и умелый во многих областях, тертый жизнью и понимающий в ней. Этакий жизнепроходец и жизнеальпинист. Ему даже казалось, что он немного помнил дядю Гиляя, когда-то давно кто-то подарил ему гигантскую шоколадку с орехами и изюмом, возможно, это был Гиляй.

Только тогда он казался выше.

Сейчас же дядя Гиляй явно стоптался. Ростом с самого Аксёна, в коричневой кожаной куртке, штопаной, с разноцветными заплатками, одна даже зеленая. На голове трехполосая шапочка, из рукава на цепочке свисает желтоватый череп. Маленький. Настоящий. Наверное, барсук, енотовидная собака. Или кролик-гигант.

Дядя стоял в дверях и разглядывал. То его, то Тюльку, поворачивал со скрипом голову.

Аксён хотел поздороваться, но Гиляй приложил палец к губам и исчез.

На кухне опять железно грохнуло, послышалось что-то вроде всхлипывания, а Чугун радостно сказал:

– А мы тебя еще вчера ждали!

А дядя Гиляй ответил:

– Да я чуть под поезд не попал, еле увернулся.

И все рассмеялись.

Дядя Гиляй объявил, что он каждому привез по подарку, но это после, сначала чай.

Началась суета, Чугун радостно трындел про то, что он собирается вскоре круто устроиться на лесопилку и тырить доски, мать просто похохатывала, а дядя Гиляй рассказывал про то, как в районе Ярославля два лошагера пытались развести его на бабки, а в итоге он сам их развел.

Аксёну не хотелось это слушать, ему хотелось подумать немного про двадцать четвертое число, он натянул на голову одеяло и прикрылся подушками. Но как он ни старался, все это непонятное ликование из окружающего пространства упорно просачивалось в мозг. Тогда он решил и вовсе с этим не бороться, поднялся и отправился пить чай.

Обычно чай в их доме вместе не пили. Да и не вместе его пили достаточно редко, и каждый в своем углу. Мать в зале, Чугун в своей комнате, Аксён в своей, а Тюлька вообще никогда не пил, слишком горячее ему было нельзя – кожа во рту сразу начинала облезать. Но в честь приезда дяди Гиляя сделали исключение. Устроились за столом, мать достала из закромов овсяное печенье и желейные конфеты. Чай был сварен, и не просто так, а в фамильном самоваре с двумя Георгиями на борту, по-праздничному.

Дядя расчувствовался и произнес речь, в которой отметил, что в наше трудное время главное – это семья. Семья – это опора всему, об этом даже президент говорил. И недаром правительство объявило этот год годом семьи, в правительстве не дураки сидят, они видят вдаль, знают, как надо, если пальцы врозь, их любой дурак поломает, а коли в кулак, то берегись.

– Надо держаться друг за друга. Пока мы едины, мы непобедимы, камарадос.

Так сказал дядя, после чего отставил в сторону непочатую пиалу и заявил, что чай – это хорошо, но шашлыки лучше. Во всех приличных домах принято веселиться с шашлыками, или, как сейчас принято говорить, с барбекю. Лично он так всегда делает, и, зная, что сейчас семья в затруднительном положении, он запас это самое барбекю, вон, гавкает в той черной сумке.

Ну, про «гавкает» дядя Гиляй не сказал, про «гавкает» Аксён сам подумал. Поскольку дядя был совершенно не похож на человека, который запасается мясом законным способом, – он или спер где-то поросенка, или на самом деле намечался праздник корейской кухни.

– Прошу! – Дядя сделал приглашающий жест в сторону улицы. – Как говорят господа национал-социалисты, еine kleine familische Feiertag!

С немецким у Аксёна было все в порядке, про маленький семейный праздник он понял.

Дважды приглашать не потребовалось, все отправились на двор. Чугун принялся немедленно разводить костер, Тюлька вертелся возле дядиной черной сумки с шашлычными припасами, мать чистила лук, а сам дядя наблюдал за всеми этими приготовлениями с благосклонностью, курил трубку, вертел на пальце череп енота и походил на английского аристократа.

Аксён прекрасно знал, чем обычно заканчивались семейные праздники, никакого разнообразия тут не допускалось. Вообще это было бы весело – посмотреть, как все они друг друга пытаются убить, но сегодня настроение не улыбалось, еine kleine familische Feiertag обещал, если судить по чрезмерному энтузиазму Чугуна, быть кровопролитным. Особенно.

Поэтому он сделал вид. Ну, что тоже суетится, что тоже радостно возбужден, сам же вышел на задний двор и свалил. Думал, сразу на железку, потом решил заглянуть к Семиволковым. Ну, мимо просто пройти, без всяких там.

Дом стоял заколоченным. Как полагается – когда людей нет, окна заколачивают, а то они от тоски вываливаются. Немного постоял, посмотрел на следы. Тоже ничего, трава прошлогодняя. Иногда дядя Федор приезжал раньше, чем остальные, на день или два, подготавливал тут все.

Сейчас его не было. Хотя еще утро, они могут позже приехать, у них же машина. Можно, конечно, внутрь залезть и там подождать, он знал, где ключ…

Но ведь они могли и завтра приехать. Или вдруг даже послезавтра. Хотя погода отличная, снег слил, все просохло, комаров нет, чего до послезавтра-то тянуть?

Аксён поправил вывалившуюся штакетину и направился к станции.

Навстречу попалась Руколова с пустыми ведрами. Аксён подумал, что она всегда почему-то так, никогда с полными. Это оттого, что она с Чугуном водится, пустота заразна.

Руколова шагала с отрешенным лицом и выглядела гофрированнее, чем обычно.

– Как там брательник? – осведомилась.

– Сдох, – ответил Аксён.

– А, хорошо… К вам что, родственник приехал?

– Уродственник.

– Понятно… Гулять будете?

С завистью так спросила.

– Уже гуляем. Тебя, кстати, все ждут, говорят: что же Руколова не идет, мы ее так ждем, так ждем…

– Да? – Руколова засветилась счастьем. И сразу скисла. – Не, не могу сегодня.

– Многое теряешь.

– Ладно… А ты что, невесту ждешь?

Руколова кивнула на дом Семиволковых.

– А ты что, завидуешь? – огрызнулся Аксён.

Руколова попыталась стукнуть его ведром, не попала.

На станции не было никого. В смысле пассажиров. Крылова сидела на опрокинутой урне рядом с киоском, курила. Над рельсами летел ветер. На восток.

– Как торговля? – спросил из вежливости Аксён.

Крылова стряхнула пепел.

Аксён сочувственно кивнул. Какая торговля, когда на разъезде восемнадцать человек живет. Продукты в городе покупают, а у Крыловой только пиво, сигареты, шоколадки. Иногда из хабаровского кто выскочит, но это редко.

– Скоро в Монако подамся, – сообщила Крылова. – Как все.

– Там и так народу много…

– А что делать? Тут-то вообще… Слушай, Иван, а давай ты торговать будешь?

Аксён не понял.

– Раками. – Крылова поднялась с урны. – А что? Я тут ручей знаю, там раков полно. Ты будешь ловить, я буду варить, бизнес разведем.

Аксён зевнул. Идея, в общем-то, неплохая. Все равно делать нечего. А раками торговать нормально, никто вроде не продает их. И пивом еще.

– Я подумаю, – сказал он. – Только потом, в апреле уже.

– Семиволковых ждешь? – спросила Крылова.

Он хотел ее послать. А что, лезет в чужое дело, а еще раками хочет вместе торговать!

– Я тоже жду, – опередила его Крылова. – Мне Федор обещал насос наладить, у нас ведь, сам знаешь, мужиков нет.

– Знаю.

– И Чугуну своему скажи, чтобы скамейку вернул.

– Какую скамейку?

– Чугунную. Вот тут. – Крылова ткнула пяткой в землю. – Вот тут была скамейка – он ее сдал.

– В лом?

– Ага. Если две тысячи мне не вернет – пойду к Савельеву. Так ему и скажи.

– Скажу.

Показался поезд. И снова вне расписания. Крылова предположила, что бензин везут – слишком уж рельсы корчились – тяжелый. Но это был не бензовоз. Танки. Целый эшелон танков. Новеньких, блестящих, только что с завода. На запад.

Сбоку выскочил Тюлька и принялся громко считать танки, на двадцатом сбился.

– А вчера ракеты везли, – сообщила Крылова, когда эшелон скрылся. – Война, что ли, собирается… Тебе чего, Славик?

– Пива велели, – Тюлька протянул сетку и, обращаясь уже к Аксёну, весело добавил: – Жрут уже. Чугун «КамАЗом» хвастается.

«КамАЗом» Чугун обычно хвастался в самом начале. В средней стадии похвалялся, как он рвал всех в Гудермесе, на финишной прямой следовал рассказ про то, как он бухал в Кинешме с губернатором и перебухал его с большим преимуществом.

– И этих еще просили… – Тюлька передал Крыловой авоську, – …анчоусов…

– Нет у меня анчоусов! – разозлилась почему-то Крылова. – А пиво малолетним нельзя продавать!

– Да продай ты ему, тетя Таня, а то его Чугун поколотит, – сказал Аксён.

Крылова принялась отсчитывать бутылки и ругаться, у Аксёна заболела голова, он прикинул, куда, и отправился на запад. Решил прогуляться немного, часиков восемь. Четыре в одну сторону, четыре в другую, вдоль и против ветра. Так время пройдет гораздо быстрее, через восемь часов он вернется, и, может быть, они уже приедут. Даже, скорее всего, именно сегодня, двадцать четвертого числа, они и должны приехать! Дядя Гиляй сегодня приехал, а события все время идут стаями, почему бы и Семиволковым не приехать?

Запросто. Они всегда приезжали неожиданно… Хотя нет, раньше он всегда знал день. Да ему и не надо было особо ждать приезда, он и так почти каждый день с ней встречался в городе. А сейчас…

По-другому все получилось.

Он шагал на запад между магистралями. Мимо летели составы, иногда он попадал между двумя сразу, это было забавно – стоять между грохочущими стенами.

И страшно чуть, совсем немного.

За четыре часа он сделал шестнадцать километров, определил по столбу. До Москвы было пятьсот восемьдесят один, он спустился с насыпи в лес и два часа сидел, глядя на поезда, потом отправился домой.

Вернулся около шести, в четыре часа не уложился, устал, спина разболелась. Хотелось забраться в ванну. Аксён всегда хотел поваляться в ванне, как в кино, чтобы – с фиолетовой пеной, с прозрачными шариками, с солью. Только не получалось никак, в Ломах ванны ни у кого не было.

Ну, или в крапиву ноги. Только и крапивы сейчас не сыщешь, весна…

На перроне возле ларька сидел уже один Тюлька. На той же самой урне перевернутой. Спал, слюна по подбородку. Рядом стоял однорукий робот, из Петькиных игрушек. К роботу была привязана тележка с гайками, видимо, Тюлька определял, сколько в роботе лошадиных сил. Проверял, утомился, уснул.

Аксён сел рядом. Киоск был уже закрыт, Крылова отправилась смотреть телевизор.

Аксён ткнул Тюльку локтем.

– Чего?! – дернулся тот.

Свалился с урны, урна толкнула робота, тот завелся, поволок телегу с гайками в сторону Новосибирска.

– Как там? – спросил Аксён.

– Не приехали…

– Я не про Волковых.

– А, у нас, что ли?

Аксён кивнул.

– Совсем нажрались, – зевнул Тюлька. – Как Чугун взялся за табуретку, так я уже и удрал. Тут хорошо. Слушай, Аксён, давай все-таки шалаш починим, а?

– Починим… Потом…

Двадцать четвертое оказалось пустым. Из-за дяди. Он выбрал лимит приездов. Мог бы приехать завтра или – еще лучше – никогда не приезжать, а он сегодня приперся. И все испортил.

– Ладно, Тюлькан, поднимайся. Домой двинем, жрать охота.

– Я не пойду. – Тюлька снова устроился на урне. – Еще часа три надо подождать, потом можно уже. Ты иди, а я потом уже…

– Как знаешь. Робота лови.

И Аксён двинул домой.

Во дворе разворачивался пикник. Вернее, уже сворачивался. Костер прогорел, тела располагались вокруг, в покрышках. Мать спала, в последнее время она часто спала. Дядя курил сигару. Чугун пребывал в полуживом состоянии, в последнее время он часто в нем пребывал.

– Ты где шлялся? – промычала очнувшаяся мать.

Аксён не ответил.

Мать рассмеялась.

– Это точно, – очнулся теперь уже Чугун. – Правильно мама подумала. Ждал свою дуру… Ромуальд наш, Ромуальд… Мама, твой сын верит в любовь…

Чугун забулькал.

– Любовь – это прекрасное… чувство, – с трудом заметил дядя Гиляй. – Кто не любил, тот это… не жил, короче… и не дышал… помаленьку… Как сказал великий Петрарка… ты, как змея, в мой душ вползла украдкой…

– Короче, дело к ночи. – Чугун выбрался из покрышек. – Я что-то устал немного, давайте потанцуем…

Включил музыку.

Шансон. Самый растрэшовый. И принялся плясать. Извиваться то есть. Паскудно так, будто из Чугуна вытащили большую часть костей, одна дрянь осталась. И даже подвывал что-то там. Про любовь, какой она должна была быть в его понимании.

Мать механически хлопала в ладоши.

Дядя не вытерпел и с трудом возвысился над догорающим костром.

– Высвисте… Выключите это. – Он повелевающее указал на магнитолу. – Это невыносимо, право, как в бабочкарии…

– Те че, реальный музон не нравится? – насторожился Чугун.

– Ну что ты, Кеша, нравится… Так нравится, что это… Я просто к тому, что настоящие люди… это не слушают…

– А кто же это слушает?

Лицо у Чугуна приобрело капризное выражение.

– Ну, – поморщился дядя Гиляй, – шоферня всякая… Впрочем, если тебе так уж желается…

Чугун выключил музыку.

Аксёну хотелось спать. Но, судя по всему, намечалась драка, а Аксёну хотелось посмотреть, на что дядя Гиляй способен. Да и вообще, это было бы весело. А вдруг дядя Гиляй крут? Отправит Чугуна в больничку на пару месяцев, дышать станет полегче. Вот-вот она приедет, а тут Чугун…

Лучше без него.

– Тебе… Иннокентий… лучше вообще… воздержаться… – посоветовал дядя Гиляй.

Чугун хихикнул и деловито стал шарить по карманам и чего-то бурчать под нос.

Началось, понял Аксён, и на всякий случай отодвинулся подальше.

– Я тебя сейчас воздержу… – Чугун бычьи огляделся, поднял пустую бутылку, хлопнул ее о башку.

Впечатление хотел произвести, розочку сделать, не получилось, голова от пьянки распухла, стала мягкой, и бутылка не раскололась.

– Не, Чугун, в десантуру тебя не возьмут, – прокомментировал Аксён. – Такие с пиндосами не справятся! Гонишь ты про Гудермес!

Тюлька обидно засмеялся. Аксён оглянулся. Младший не удержался, заявился домой, сидел теперь в обнимку с покрышкой, наблюдал. Глаза сверкали.

– Заткнись, дристун! – Чугун разделал бутылку о мангал и принялся наступать на дядю.

– Гиляй, насмерть его только не надо… – зевнула мать и побрела к дому.

– Не волнуйся, дорогая, – заверил дядя Гиляй, – я его не сильно зарежу…

Аксён вдруг понял, что дядя не пьян. Совсем. Только что заикался, а теперь…

Чугун сделал выпад розочкой. Но вместо дяди Гиляя попал в тракторную покрышку и завяз в ней оружием.

– Сам дристун, – сказал негромко Тюлька.

Аксёну стало все ясно, ну, кто возьмет верх. У Чугуна никаких шансов, дядя Гиляй быстрее и, что самое главное, опытнее.

Чугун вызволил розочку из резины и кинулся на дядю повторно. В руке у Гиляя возник ножик. Раскладушка, бабочка, Аксён точно не помнил названия. Да и разглядеть ее было сложно, она просто блестела вокруг дядиной кисти, сливаясь в одно мутное пятно.

– Ух ты! – хлопнул в ладоши Тюлька.

– Юноша не склонен к консенсусу, – сказал дядя Гиляй. – В современном обществе так нельзя, мы не неандертальцы.

После этого дядя совершил сложное трудноуловимое движение обеими руками, левой отвлекающее, правой атакующее, и брызнула кровь. Чугун ойкнул и уронил розочку.

Кровь бежала хорошо, рукав рубашки мгновенно промок.

– Это что? – глупо спросил Чугун.

– Зарезал! – Тюлька пребывал в полном восхищении.

– Не дергайся, Кеша, я только шкурку тебе потрогал, – объяснил дядя Гиляй. – Крови много, опасности никакой. Пойди замотайся бинтиком.

– Сам замотайся… – Чугун разглядывал руку. – Мне, может, швы придется налаживать…

– Швы тебе придется, конечно, накладывать. Если ты будешь много болтать. Это я тебе обещаю. Пошел отсюда, мешаешь.

Разочарованный Чугун плюнул и отправился в медицинский поход, сказал, что ему надо срочно разобраться с парочкой сволочей в Еленском. Аксён был этому рад. Во-первых, станет тихо, во-вторых, он надеялся, что Чугуна кто-нибудь да добьет, в Еленском пара крепких мужиков еще проживала.

– Да он не в Еленский, он к Руколовой пошел, – сказал Тюлька. – Она его жалеет.

– В сердце нашего народа – океан жалости, – изрек дядя Гиляй и вернулся к костру.

Тюлька и Аксён устроились в покрышках и придвинулись к огню.

Дядя Гиляй молчал. Иногда прикладывался к бутылке и молчал. Они тоже молчали. Тюлька наткнул на шампур мясо и теперь совал его в огонь, мясо шипело, подгорало и, конечно же, не прожарилось. Тюлька не утерпел и стал жевать его полусырым.

Дядя Гиляй пил. Он уже почти лежал в покрышке, прихлебывал и смотрел в небо. Аксён тоже смотрел. Звезд было так много, что хотелось спать.

– Спутник! – Тюлька указал шампуром. – Спутник летит!

– Это станция «Мир», – заявил дядя.

– Ее же вроде затопили, – зевнул Аксён.

– Ага, затопили. Ты еще скажи, что «Курск» затопили! Не, ребята, не все так просто! Станция «Мир» – она там, в космосе. Летает. Просто на нее бактериологическое оружие загрузили. Чтобы в случае чего сбросить на того, кого надо. На Китай, к примеру. Не, все не так просто…

Дядя рассказывал. Про затонувшие подводные лодки, которые на самом деле не затонули, а тайно переведены в Резерв Х, чтобы в случае чего в самый ответственный момент всплыть в самых нужных местах. Про невидимые танки и бесшумные вертолеты, про батальоны пропавших без вести – знаете, сколько народу каждый год просто так пропадает?

Аксён отметил сквозь наваливающийся сон, что склонность к неконтролируемому вранью – их семейное качество, врут все – и он, и Чугун, и даже Тюлька начинает, дядя Гиляй, без сомнения, их близкий родственник. И газеты, кажется, те же читает. «Враг государства» – отличная газетенка, жалко, как и «Механику», выкидывают редко.

А Тюлька слушал, забыв про мясо, не замечая, как вспрыгнувший огонек прожигает дыру в калоше.

А потом дядя рассказывал стихи, видимо, и его пробрало, мужики на трезвую голову стихи ведь никогда не рассказывают. Стихи. Что-то про ночь, про дождь и ветер, про одиночество, про залетевшего в дом ворона – вестника мрака.

Глава 4

Чугуну дядя привез ремень. Утверждал, что реальный «GUCCI», вроде как купил у настоящего бутичного дилера, который втихаря приторговывал стоками.

Аксён получил телефон. Телефон ему был совершенно не нужен – Ломы не входили в зону покрытия, один Чугун умудрялся звонить через хитрую проволоку, но дяде спасибо он сказал. Решил, что, как только дядя свалит, он загонит аппарат в городе.

Матери тоже что-то привез, она не показала.

Тюльке подарил большой резиновый шар с ушами сверху, шар можно было надувать, а потом на нем прыгать на манер лягушки. И Тюлька шар немедленно надул и принялся скакать по двору, врезаясь в покрышки, переворачиваясь и веселясь всячески. В конце концов воткнулся в колодец и сильно стукнулся лбом.

– Если взять четыре таких штуки и связать, то можно до Волги добраться, – радостно крикнул он.

Аксён представил, как Тюлька плывет на надувных шарах в Волгу. Красиво представилось.

– В будущем у машин будут круглые колеса, – заявил Тюлька.

– А сейчас они что, квадратные?

– Нет, ты не понял, они будут как шары. Как вот это.

Тюлька снова оседлал шар и пустился прыгать.

– Где дядя?

Тюлька махнул в сторону леса:

– Там. Что-то устраивает. Варит что-то.

Аксён решил посмотреть. Двадцать пятое. Только начало. Самое начало, каникулы вчера начались. Надо заполнить дни чем-нибудь. Дурацкими делами и ненужными разговорами. Что-то делать и с кем-то разговаривать. Как можно меньше думать.

Потому что так быстрее.

Дядя устроился основательно. Расчистил полянку двадцать на двадцать, натаскал покрышек и ящиков, ведра валялись, тазы старые, из битых кирпичей сложено что-то вроде печки. На печке красовался чугун, наполненный песком, на чугуне турка с длинной ручкой.

Дядя Гиляй варил кофе.

– Здравствуйте, – сказал Аксён.

– Привет, – дядя был бодр, – сегодня отличный день. В этот день четыре года назад…

Дядя замолчал.

– Кофе у вас вкусно пахнет.

– Кофе, точно. – Дядя Гиляй углубил турку в песочные барханы. – Настоящий. Сто грамм – пять тысяч рублей.

– Сколько? – не поверил Аксён.

– Пять. – Гиляй продемонстрировал турку. – Один дружбан угостил. Он в Москве работает, в Барвихе. Слыхал?

– Не…

– Ну и ладно. Хозяева на даче оставили. А у них правило такое – что забыто или оставлено – все техперсоналу. Один раз телефон за штуку баксов оставили – так только симку потом взяли, а телефон дружбану. Аристократия, блин. Ты пей.

Аксён попробовал.

Это был не кофе. Вернее, это был кофе, а все, что пил Аксён раньше, кофе, безо всякого сомнения, не являлось. Это…

– Вкусно?

– Ага. Прямо… Ну не знаю.

– Элитный сорт. Реально элитный. Короче, он растет в Африке, ну, на обычных кофейных кустах. Или деревьях, не знаю, на чем он там растет. И когда он поспевает, прибегают местные суслики. Или белки… Так вот, эти белки жрут зерна, но не разжевывают их, прямо так глотают, чтобы голода не чувствовать. Само собой, эти зерна не перевариваются и на следующий день выходят естественным путем. И тут же хитрые берберы их собирают, сушат, а потом жарят. Получается очень дорогой кофе, для ценителей.

– Так это что? – Аксён брезгливо поболтал чашку.

– Ага, – подтвердил дядя Гиляй. – Он от этого приобретает необычные вкусовые свойства.

– Это какашки сусликов?

– Ты говорил, что вкусно.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Перед каждой организацией и каждым физическим лицом стоит задача определения оптимальных объемов нал...
В издании рассматриваются положения законодательных и нормативных актов, регулирующих процессы, связ...
Решения арбитражными судами налоговых споров бывают иногда диаметрально противоположными даже в анал...
В настоящем издании рассмотрены актуальные вопросы уплаты налога на прибыль: признание доходов, спис...
Издание представляет собой практическое пособие по применению налогоплательщиками требований Налогов...
В данном издании раскрывается экономическая сущность последствий внесения изменений в учетную полити...