Под подозрением Лариков Андрей

Но Филин не унимался и даже не собирался сбавлять обороты.

– Дим, одно дело крышевать и прикрывать от проверок. А тут гольный криминал. Бар на моей земле. У меня на руках заява, которая подтверждается справкой о побоях. Перспективы есть. Твою мать, напиши на заяве свою долбанную резолюцию и дай поработать!

Басов сдался. И хмуро спросил последнее, что его интересовало:

– И что ты хочешь делать? По-тихому отработать, повестка и все дела? Или чтоб запомнилось?

Филин ядовито улыбнулся.

– А ты как думаешь?

Басов вздохнул.

Слова Басова заставили Филина задуматься. Поэтому он подстраховался. Местный участковый и БЭП, которых тоже привлекли к операции, узнали о ней за минуту до начала. По телефону. Отключившись, Филин скомандовал по рации:

– Начали.

Машина ППС тут же блокировала заднюю дверь бара. А затем к фасаду «Саванны» подъехала целая колонна машин: Филин и Попцов на своей, еще один экипаж ППС и фургон, из которого высыпала силовая поддержка – полдюжины крепких ребят в черной униформе, в масках с прорезями для глаз и с автоматами в руках. Охранник на входе – это был Гепа – тут же рванул внутрь при появлении полиции. Но уже через несколько секунд в клуб ворвались спецназовцы, за которыми шагали Филин и Попцов.

– Полиция! – провозгласил Филин. – Выключите музыку!

Танцующие и люди за столиками замерли при виде «маски-шоу». Один из спецназовцев шагнул на сцену и что-то рявкнул ди-джею. Музыка тут же смолкла.

– Полиция! – громко повторил Филин. – Всем оставаться на своих местах и не дергаться, тогда никто не пострадает и все будет хорошо! Приготовьте документы!

Увидев Гепу, Филин бросил спецназовцам:

– Этого сразу в машину. Вы – за мной.

Проходя в сопровождении спецназа через соседний зал, Филин заметил за одним из столиков Тютюню. Тот отвел глаза. Но Филину сейчас было не до него.

Когда Филин и трое спецназовцев ворвались в служебные помещения, идущая по коридору танцовщица испуганно заверещала. Филин рявкнул, схватив ее за руку:

– Где подвал?

Продолжая верещать, она махнула рукой в сторону.

Штык-Артюков, Локоть и двое уголовников расслаблялись за столиком, слушая музыку и попивая дорогой алкоголь. На коленях одного из гостей сидела одна из танцовщиц – девица в шортиках и задранном лифчике со стразами – лапа гостя елозила по ее голой груди.

– Полиция, на пол всем!

Девица взвизгнула, отскочив в сторону и прикрыв грудь руками. Штык оторопело наблюдал, как его гостей укладывают на пол и грубо обыскивают.

– Тебя не касается? – зарычал один из бойцов на Штыка. – На пол!

– Эй, я хозяин бара и…!

Он не успел договорить, потому что боец схватил его за шиворот – Филин услышал, как раздался треск рвущейся рубахи – и швырнул на пол. Локоть поспешно улегся сам, привычно заложив руки за голову и растопырив ноги. Опыт общения с ментами налицо. Боец, который прощупывал карманы и одежду одного из гостей, достал пистолет и показал Филину.

– Ствол.

Но Филина интересовало другое. На столе стояла капсула размером с мизинец, наполненная белым порошком. Взяв ее двумя пальцами так, чтобы не оставить пальцев на боковых сторонах, Филин встряхнул.

– Что это? На герыч не похоже. Штык, уже и коксом балуешься?

– Этого здесь не было, – буркнул Штык.

– Ну конечно. Мужики, пакуйте всех.

Не найдя на столе ничего путного, Филин покосился на закрывавшую свои прелести руками девицу и криво усмехнулся.

– Резко стыдно стало? Выйди куда-нибудь и оденься.

Когда спецназовец поднял Штыка, тот с ненавистью в глазах процедил Филину:

– Ты мне ответишь.

Тогда Филин и сделал то, о чем мечтал давно. С силой, от души и смачно опер двинул Артюкову в рожу. С непривычки костяшкам было больно, Филин расцарапал их о зубы Штыка, но это стоило того. Голова Штыка дернулась, а сам он издал хрюкающий звук и, пыхтя, сплюнул кровь на пол.

Комната, где они находились, была обставлена по высшему разряду. Дорогой деревянный круглый стол, миниатюрная барная стойка, плазменный экран в полстены. В углах комнаты стояли стильные и высокие, в метр, вазы с какими-то ветками – как понял Филин, такие декоративные псевдо-растения сейчас в моде.

Девица, уже в лифчике, вышла из соседней комнаты.

– Ты тоже наверх, – бросил ей Филин, а сам, пока бойцы уводили задержанных, Филин заглянул туда. Катя была права. Полноценная жилая комната с двуспальной кроватью – настоящим сексодромом – посередине.

– Вот черт…

Когда Филин поднялся наверх, проверка шла полным ходом. Руководил Попцов. Некоторых оставляли в покое, на некоторых Попцов кивал, и их тут же уводили. Видя, что очередь Тютюни еще не дошла, Филин шагнул к нему и сухо бросил:

– Документы.

Тютюня, буравя Филина настороженным взглядом, достал паспорт. Сделав вид, что изучает документ, хотя там Филин не мог найти ничего, чего бы еще не знал, Филин тихо бросил:

– На остановке.

Тютюня еле заметно кивнул. Тогда Филин вернул ему паспорт и, обернувшись, бросил дежурящему на входе в зал ППСнику Самохину:

– Этого пропустите. – И, чтобы в глазах массовки оправдать проверку Тютюни, перешел к другому посетителю: – Документы.

Старая и грязная, покосившаяся и побитая там, где только можно, остановка общественного транспорта располагалась метрах в 200 от «Саванны», за углом. Филин смог добраться до нее только через полчаса, когда основная работа была закончена. Тютюня слонялся взад-вперед около остановки. При виде Филина он вздохнул с облегчением и плюхнулся на переднее пассажирское сиденье филинской машины.

– Тютюня, и давно ты в кабаке Штыка отвисаешь?

– А почему нет, – удивился тот. – Это единственный приличный кабачелло в этом курмыше.

– А ты никак баблом разжился?

– Только давайте не будем считать мое бабло, Борисыч, – поморщился Тютюня.

– Если ты что-то мутишь, я должен знать сразу. Лучше заранее быть в курсе, от чего тебя потом отмазывать придется.

Тютюня был осведомителем Филина. И не просто осведомителем, а одним из лучших. В некоторые моменты даже идейным, что сейчас редкость. Например, Тютюня не переносил наркоманов и торговцев наркотиками, от которых по молодости, растя в самом глухом гетто Промышленного района, натерпелся многого. Филин лукавил: Тютюня, хоть и вел свои дела – скажем, Филин точно знал, что Тютюня занимается скупкой краденого – не высовывался, работал осторожно и проблем не доставлял. Но информатором был ценным. Такие агенты для любого опера на вес золота.

– Чисто все, Борисыч, расслабьтесь. Кстати. Я тут по квартирным делам пробиваю, как вы просили. Говорят, неместный хаты чистил на вашем участке, Борисыч.

Филин выругался.

– Так и знал. Гастролер, твою мать… Поэтому и затишье. Черт… Тютюня, а кто он вообще? Хоть что-нибудь мне дай.

– Говорят, типа цыган какой-то. Еще слышал, что он на рынке нашем отирался недели две назад. В шашлычной у Арсена поспрашивай, наверняка там светился. Или у торгашей.

– Уже что-то.

– А вы никак Штыка поджарить хотите, а? Погоны новые Борисыч захотел?

Тютюня расплылся в ухмылке, но, встретив хмурый взгляд Филина, осекся и кашлянул.

– Тютюня, ты Буча знаешь? Его кто-то оприходовал некрасиво. Буч в больнице валяется с сотрясением и уже два дня в сознание не приходит.

– Туда ему и дорога, Борисыч. Буч гнилой черт.

– В курсе. Но сомневаюсь, что тот кто его разукрасил, чем-то лучше. Ничего не слышал?

– Могу поспрашивать, без базара.

– Ты Буча хорошо знаешь? Кто у него закупается? Говорят, это мог быть один из его клиентов. Или нет. Знаю, что это был какой-то здоровяк.

– Здоровяков много, – проворчал Тютюня. – Если что услышу, цынкану, Борисыч. Но много не жди, я за каждую тему хвататься не могу, сам понимаешь.

Филин кивнул. Конспирация и работа по-тихому – всегда в приоритете.

Когда Тютюня вышел из машины, Филин отправился в отдел. Здесь кипела полным ходом работа по результатам облавы. Задержанных отдактилоскопировали и, оформив, допрашивали по очереди – этим занимались Филин и Попцов. Пробирку с наркотой и изъятый пистолет отправили на экспертизу, которая в лучшем случае будет через пару дней. Покончив с гостями Артюкова, Филин взялся за него самого, любуясь распухшими и кровоточащими губами Штыка.

– Девчонок избиваешь, принуждаешь к сексу с твоими корешами? Совсем страх потерял? Думаешь, тебя после трех ходок на зоне за такие дела в авторитете держать будут?

– Каких девчонок, какой секс, ты о чем вообще? – горячился Штык. – Я никого не избивал ни разу, зачем мне это? Что за х… ню ты паришь?

– За базаром следи, чмо, – рявкнул Филин. – Или еще раз по роже захотел?

Филин замахнулся. Штык вздрогнул и отпрянул, но тут же налился кровью от ярости – на себя за слабину и на опера за эту выходку.

– На каком основании вы разгромили мой бар? Я как бизнесмен терплю убытки. Вас, может, мои конкуренты наняли?

– Какие конкуренты, Штык? Во всей округе ни одного бара, кроме твоего.

– Тогда кто нанял?

– Еще раз в зубы захотел, урод?

– На каком основании, я спрашиваю? Вы можете мне сказать? Заява какая-то? Хорошо, покажи мне эту заяву, я весь расклад дам. Там порожняк полный, отвечаю.

Параллельно Попцов «окучивал» Локтя, который лишь талдычил словно заученную фразу:

– Я никого не бил, я просто охранник.

– А в подвале что делал? Наркоту на столе охранял, секьюрити недоделанный?

– Зашел по работе на минуту, а тут вы.

– Локоть, мозги мне не парь. На тебя заяву кинули, так что тебе статья грозит. Вместо того, чтобы пальцы гнуть, подумай, как выпутываться. Или на зону захотел?

– Мне нечего сказать. Я никого не бил, я просто охранник.

Когда Штык услышал от Филина про заявление, его глаза на секунду забегали. Секунда – но Филину было достаточно, чтобы понять – все так и было, как сказала Катя. Но Штык мгновенно взял себя в руки.

– Погоди-погоди. Томина заяву написала, да? Вот сучка… Давно надо было ее уволить. Она вчера в баре сцену отмочила. К ней какой-то мужик подвалил, пощупать ее хотел. Ничего особенного, просто поухаживать. Так она, вместо того, чтобы отшить его тихо-мирно, как остальные девчонки делают, по роже ему заехала.

– Да ты что? Вчера?

– Ага. Мужик разозлился, ясен хрен. Пока охрана прибежала, он ей в обратку пару раз съездить успел. Его, конечно, выкинули сразу. Но только я тут при чем? Или она думает, что это мой кореш был? Базара нет, я клиентам улыбаюсь и все такое. Это бизнес, так дела и делаются, аллё!

– Значит, вчера? А кто в охране был? Гепа или Локоть?

Штык снова замешкался. Ни один из них не был в курсе только что придуманной им легенды.

– Не помню.

– Хороший бизнесмен. Ты под кайфом все время или как, Штык? Ты даже не в курсе, кто у тебя когда работает?

– У меня стресс, б…, непонятно, что ли?

– После трех отсидок ментовская облава стресс вызывает? – издевательски хмыкнул Филин. – Да ты очкун, чувак. Небось, все три срока у параши мотал, а?

Гепа на допросе и вовсе отказался говорить. Он просто молчал, как немой. С танцовщицами и вовсе случился прокол. В отдел доставили трех девушек, которых назвала Катя: Валентину Гантову, Марину Мальцеву и Светлану Богомолову. Валя испуганно отнекивалась:

– Я вообще не знаю, о чем вы. Меня никто не бил ни разу в баре. У нас охрана.

– Я понимаю, ты напугана и покрываешь Артюкова и его шестерок, – убеждал ее Попцов. – Но Валя, если ты дашь показания, их закроют.

Валя продолжала делать вид, будто не понимает, о чем речь. Марина – та самая, которая восседала на коленях у одного из корешей Штыка с задранным до подбородка лифчиком – была более смелая. Ни тени страха и сомнения.

– Да, я была там с ними, на коленях у одного сидела, и что? Я сама захотела. Я женщина, он мужчина, что не так?

– Развлечься захотелось, значит?

– Почему нет? Я молодая и красивая. Чего время терять?

– Давно колешься, Марина?

Дорожку от уколов Попцов заметил сразу, как Марина вошла в кабинет. Она тут же накрыла локтевой сгиб ладонью.

– Они тебя подсадили и ты сама? Спишь за дозу, угадал?

– Я не наркоманка.

– Да ладно? А давай я тебя на пару суток в обезьяннике закрою – и посмотрим?

Тут Марина занервничала.

– Я ничего не сделала, хватит меня допрашивать! Когда вы меня отпустите?!…

Допросы продолжались несколько часов. Результат был нулевой. Хотя – почти нулевой. Когда Попцов и Филин вышли из ОВД на ночную улицу и побрели к своим машинам, Филин, закурив, сказал:

– Штык нервничает, хоть и пытается скрыть. Прогнал мне порожняк, якобы Катю вчера какой-то клиент отоварил. Прямо в баре. Я ему предложил написать объяснительную. Он сразу отказался, гнида. Сообразил, что остальные вообще не в курсах.

– Девчонки тоже нервничают, – согласился Попцов. – Одна из них на игле, кстати. И все боятся.

– Если Штык на самом деле со своими корешками одну из девчонок замочил за то, что она упиралась, это в общем-то и неудивительно.

– Все равно я не врублюсь, зачем это.

Попцов покачал головой. Филин был согласен, что ситуация была странной. Если бы девушек держали как рабынь и не платили за секс с клиентами – принуждение было бы логичной для преступников мерой. Но почему, черт побери, Штык не пригласил в свой бар несколько проституток для ублажения своих приятелей?! Филин не понимал этого, как и остальные.

Однако после допросов он окончательно убедился в правоте Кати.

– Штык мутит в баре какие-то свои дела, – сказал Филин, подумав. – Мы не знаем, какие дела. Но ствол, кокаин… Когда ты последний раз у нас на земле изымал кокаин?

– Сегодня у нас что, среда? Дай подумаю… Никогда, – сострил Попцов.

– Вот и я о том же. А тут – на тебе, кокс. Штык хочет развернуться в районе, и «Саванна» для него что-то вроде штаба. Может, он не хочет допускать туда посторонних. Проститутки народ болтливый, сам знаешь. Особенно под кайфом, или когда напьются…

– Гадать можно до бесконечности. Нужна доказуха. А с этим мы хромаем.

– Ни хрена мы не хромаем, – уперся Филин. – Будем копать. Постараюсь выбить обыск у Штыка дома. Наработаем доказуху, Ром.

Попцов скептически пожал плечами и протянул руку:

– Ладно, до завтра.

Сев в машину, Филин покатил домой. Часы на дисплее над магнитолой показывали второй час ночи. Учитывая вечернюю облаву, не так и рано.

По пути Филин купил 6 бутылок пива. Завтра на работу, но успокоиться он не мог. Зная, что Филин именно сейчас впервые за год имеет возможность подобраться к Штыку вплотную и упечь его за решетку, Филин боялся, что не сможет это сделать – и тот соскочит. Поэтому он думал. А когда мозги и нервы на взводе, тут не до сна. Дома, открыв пиво и включив телевизор, Филин хотел позвонить Кате – но сообразил, что сейчас глубокая ночь. С другой стороны, она танцовщица, привыкшая работать до утра… Рука уже потянулась к телефону. Но Филин остановил себя. Завтра.

А когда он допивал вторую бутылку, сотовый зазвонил сам. Первой мыслью было – что-то срочное в отделе. Кто еще может звонить в два ночи. Схватив телефон, Филин с удивлением увидел на дисплее мобилы имя абонента.

«Лена».

Лена? В два ночи? Спустя сутки после того, как сама же бросила его?

– Алло?

В трубке была тишина. Полное молчание.

– Алло, Лен?

Молчание. Прислушавшись, Филин различил еле слышное дыхание. Его слушали. Ничего не понимая, Филин отставил бутылку пива.

– Лен, ты чего? Скажи что-нибудь.

Молчание и лишь тихое дыхание.

– Лен, не смешно. Сейчас два ночи.

Молчание и тихое дыхание.

Внезапно Филин ощутил тревогу. Это была не Лена. Он узнал ее достаточно за эти месяцы. Во-первых, она бы не позвонила, а написала СМС. Во-вторых, даже если бы ей приспичило позвонить среди ночи – совершенно не в ее характере молчать в трубку. А еще… в самом этом дыхании было что-то зловещее. Настолько зловещее, что по спине Филина змеей проползла тревога.

– Лен, что случилось?

Динамик тихонько пискнул, и наступила тишина. Посмотрев на дисплей, Филин понял, что собеседник просто отключился.

– Какого черта вообще…?

Филин набрал номер Лены. Гудок. Еще один. И еще. А потом – еще и еще. Трубку никто не брал. Ничего не понимая, Филин отключился и перезвонил. Та же история. Никто не отвечает.

Отложив телефон в сторону, Филин снова взялся за пиво. Но теперь он думал о Лене. Заскучала? Поняла, что зря рассталась с ним? Лена бы не звонила ночью. Выпила? Все равно. Выпила много? Лена не пила много. После двух бокалов вина ее уже тянуло в сон. Но даже если бы и так – она, черт побери, не молчала бы, слушая, как Филин распинается со своими «Алло».

Мысли о Лене и странном звонке не покидали Филина. И он чувствовал, как тревога нарастает. Тревога и ощущение того, что произошло что-то плохое. Или даже очень плохое. А своей интуиции он доверял всегда. Несколько раз предчувствие спасало Филину жизнь. И вот сейчас это предчувствие говорило ему – беда.

– Черт!

Не выдержав, Филин вскочил. Нацепив на плечи кобуру, сунул в карманы ключи от дома и машины – и шагнул за дверь. Машина еще не успела толком остыть, поэтому, заведя его, Филин сразу дал газу.

Лена жила недалеко, на его рабочей «земле». Десять минут днем, при относительно оживленном дорожном движении, и максимум пять минут ночью. По пути Филин не выдержал и набрал Лену снова. Трубку никто не берет. Чертыхнувшись, Филин сунул телефон в карман и лишь увеличил скорость.

Во дворе было темно и пусто. Выскочив и машины около подъезда Лены, Филин быстро направился к дверям дома. Закрыто. Но Филин на то и опер, чтобы легко решать такие вопросы – на связке его ключей были несколько домофонных «вездеходов» – ключей-отмычек для всех типов домофонных замков, по крайней мере в жилых домах Промышленного. Подошел первый же. Издав тихую и короткую трель, дверь отворилась, и Филин быстро двинулся наверх.

Тревога нарастала с каждым шагом, и последний пролет он преодолевал уже бегом. Вот и дверь. Следов взлома нет, криков и шума внутри – тоже. Филин нажал на кнопку звонка.

– Только не открой, – проворчал он и, на всякий случай, позвонил еще два раза подряд.

Никакой реакции. Машинально Филин тронул ручку замка, повернув и потянув на себя.

Дверь открылась.

В этот момент колокольчик тревоги, позвякивавший в его душе, превратился в набат, который раскатами грома забился барабанных перепонках.

Никто, никто и никогда не оставляет в Промышленном районе открытую квартиру в два часа ночи. Рука сама потянулась к пистолету, и Филин шагнул в квартиру.

В прихожей и комнатах горел свет. Стояла гробовая тишина.

Филин вдруг подумал, каким окажется идиотом, если Лена не одна. Она с мужиком, они лежат в кровати. Мужик, сонно и удовлетворенно развалившись на диване, одной рукой обнимает Лену, а второй и поглаживает свой живот. Будет смешно.

Но Филин в это не верил.

Смешно не будет.

– Лена, ты дома?

Он осторожно шел, пробираясь вглубь квартиры и прислушиваясь. Гробовая тишина.

В единственной жилой комнате однокомнатной квартиры Лены никого не было. Включенный свет, разложенная смятая кровать. Филин заглянул на кухню. Никого. Филин был в смятении. Где Лена?

В квартире было еще лишь одно помещение. Совмещенный санузел, ванная и туалет. Его Филин проверял уже по привычке, лихорадочно гадая, куда могла запропаститься Лена из собственной квартиры, даже не заперев ее. Побежала к соседям? «Скорая»?…

Открыв дверь, Филин бросил туда короткий взгляд. И тут же замер, смертельно бледнея и не сводя глаз с того, что он увидел.

Лена лежала в воде. На ней был домашний халатик. Одна нога высовывалась из ванной и свисала наружу. С кончика большого пальца капали редкие капли, под ногой на коврике было влажное пятно размером с кулак. Глаза Лены были открыты, рот перекошен. В глазах застыл ужас. Она была мертва.

Филин был в шоке, он таращился на Лену и не мог поверить в происходящее. Как это возможно? Медленно, как зомби, шагнув в ванную, Филин дотронулся до торчащего из ванной колена Лены.

Лена была теплой. Ее убили буквально только что. Утопили в собственной ванной.

И вдруг в гробовой тишине квартиры Филин услышал, как хлопнула входная дверь, и по полу прихожей загремел топот ног.

Вскинув оружие, Филин выскочил из ванной и взял на мушку ублюдка.

– Замри, сука! – проревел он.

– Брось оружие, полиция, буду стрелять! – заорали одновременно в два голоса визитеры, беря на прицел Филина.

Пораженный Филин несколько секунд смотрел на них, а они с тем же изумленным видом на него. Эти были ППСник Самохин и его напарник.

– Леха? Ты…? Какого х… я ты тут?

В глазах Филина все плыло, в голове гудело. Словно пьяный, он опустил пистолет и мощной ладонью сжал лоб. Надо собраться, Филин, надо собраться.

– Вас кто-то вызвал? – спросил он.

Самохин, ничего не понимая, таращился на Филина и на труп в ванной.

– Мы-то ладно, ты тут… Лех, че за дела?

– Вас кто-то вызвал? – не выдержав, рявкнул Филин. – Как вы здесь оказались? Почему сейчас? Отвечай!

– По «02» звонок прошел, что тут человека убивают… Только что. Мы рядом были, минуты две и мы здесь…

Филин не мог в это поверить. Он обернулся на Лену. После слов Самохина до Филина дошел смысл происходящего, и Филин почувствовал, как его прошибает холодный пот, а в груди что-то сжимается.

На телефон дежурной части УВД города звонил убийца Лены. Тот самый убийца, который перед этим позвонил Филину и заставил его приехать сюда.

– Вызывайте группу, – тихо произнес он.