Половодье чувств, или Рыбка моя Куликова Галина

– Но ведь и ты блефуешь, – напомнила Карина. – Тебе нужно временное утешение, вот и все. Для мужчины с голубыми глазами утешить красивую женщину – это только удовольствие, поверь мне. Так, девочки, – неожиданно всполошилась она. – Пора укладываться. Иначе на наш товар завтра ни один купец не взглянет. Георгиям по телефону мы можем заливать что угодно, но сами-то мы знаем, что в сорок пять привести себя утром в порядок, просто припудрив носик, уже не удастся. Так что – по кроватям! Рита, раздавай указания.

– Ты будешь спать в гостиной, – распорядилась та. – Рекса я заберу с собой в маленькую комнату.

– Уж сделай милость, – проворчала Карина. – Ты его так раскормила, что если он запрыгнет мне на живот, то выдавит из меня весь ужин.

– Лиза ляжет в моей спальне, я сейчас постелю. Если, конечно, она заснет. Разбитое сердце обычно… царапается, когда ты ворочаешься с боку на бок.

Однако как только Лиза донесла голову до подушки, она сразу же начала проваливаться в сон. И успела подумать лишь о том, что ее сердце, по всей видимости, вовсе не разбилось. Да, оно было растревоженным, но целехоньким. Интересно, что бы это значило?

Она проснулась раньше всех, но не вскочила, как обычно, а повернулась на бок. Голова вдавилась в подушку, потому что была тяжелой, как бабушкин чугунный горшок, в котором томили кашу. Лиза застонала и широко открыла глаза. Утреннее солнце, влетая в задернутые шторы, густело и стекало на паркет медовыми каплями. Лишь один ломкий солнечный прутик протиснулся в комнату через тюлевую прореху. На коврике стояли пушистые тапки, еще не побывавшие в зубах Рекса.

«Сердце, – вспомнила Лиза и прислушалась к себе. – Почему не разбилось мое сердце?» Холод прополз по ее позвоночнику, несмотря на толстое одеяло. Кажется, она уже давно не любит своего мужа – вот в чем дело. Какой же изощренной лгуньей нужно быть, чтобы столько времени отрицать очевидное! Обманывать саму себя – что может быть глупее и бессмысленнее? Почему она пряталась от правды? Ответ лежал на поверхности. Она боялась остаться одна. Она не чувствовала себя самостоятельной личностью. Ее робкую личность поглотило яркое «Я» Руслана. Он доминировал. Довлел. Диктовал. Прививал вкусы. Формировал привычки.

Лиза прикусила губу. Она вдруг стала вспоминать какие-то мелочи, которые Руслан высмеял бы, как не заслуживающие внимания. Но из этих мелочей складывалась ее жизнь – обыкновенная, повседневная и… невозвратимая! Вот, например, у нее никогда не было кошки. А она так любила кошек! Она так хотела, чтобы дома ее встречало независимое пушистое существо, которое можно тискать и с которым можно разговаривать, когда тебе одиноко.

Еще она любила танцевать, но Руслан не приветствовал и этого ее увлечения. Несколько раз он застал ее в трико, танцующей под зажигательную латинскую музыку и сделал такое ехидное замечание, что навсегда отбил у нее охоту раскрепощаться в его присутствии.

Она любила книги, стоящие на открытых стеллажах, однако у них были шкафы с застекленными полками, потому что Руслан считал, что пыль портит дорогие переплеты.

Она обожала, когда к ним приходили гости, и с удовольствием пекла пироги. Руслан презирал ее подруг, а к приходу важных гостей всегда заказывал еду в ресторане.

Руслана можно было переспорить, если очень захотеть, но Лиза почти никогда не хотела. Она приняла условия игры. У нее был только этот брак, только этот мужчина существовал в ее жизни. О другом она даже и не помышляла. Но почему, почему?! Она могла бы очнуться еще несколько лет назад, когда Машка окончательно повзрослела и вышла замуж. Но Лиза не прислушивалась к себе. Она вообще никогда не задумывалась о личном счастье, повторяя, словно мантру: «У меня удачный брак».

«Господи, я что, была в обмороке? В анабиозе? На меня наложили чары? – думала Лиза. – Почему я считала, что если мы не ссоримся и время от времени занимаемся скучным сексом, значит, мы – идеальная семья? Разве покой и бесконфликтность – это и есть семейное счастье?»

Она села на кровати, взявшись за голову обеими руками. Надо срочно встать под душ и пустить сначала очень горячую, а потом очень холодную воду. Дверь, скрипнув, приоткрылась, и в комнату вошел Рекс, цокая когтями по паркету. Алчным взглядом посмотрел на тапки, и Лиза поскорее вставила в них ноги.

– Ты разрушитель, – сказала она. – Кыш отсюда.

Пес обошел комнату и удалился с гордым видом. В приоткрывшуюся дверь потекли запахи – свежих булочек и кофе. Рита покупала в магазине готовое тесто и по утрам занималась выпечкой. Подруги были уверены, что она делает это для Рекса, который таскал булки со стола с виртуозностью Карлсона.

– Хороша! – воскликнула Карина, когда Лиза появилась на кухне. – Как будто вообще вчера не пила. И щеки красные, и глаза ясные.

– Зато у меня голова сильно болит, – пожаловалась Лиза. – Налейте мне кофе. А вы как?

– Я чувствую себя, как смятая бумага, – призналась Карина. – Хочется лежать в углу и медленно разворачиваться.

– А я ничего, – сообщила Рита и тут же спросила, сдвинув брови: – Лизка, ты не передумала? Может быть, тебе стоит встретиться с мужем на трезвую голову и попытаться все обговорить?

– Что – все? – тотчас взвилась Карина. – Составить список всех баб, с которыми он гулял?

– Нет, но надо же его выслушать! Так нельзя. Может быть, у Руслана есть какие-то оправдания.

– Да наверняка у него есть оправдания! – кипятилась Карина, раздирая булочку зубами. – Он, небось, уже сто раз звонил, да, Лизавета?

– Двенадцать, – ответила та. – Я у мобильника звук отключила. Нет, девочки, я не хочу с ним разговаривать после вчерашнего… Он целовался с другой женщиной у меня на глазах.

– Но он же не знал, что ты за ним следишь, – продолжала наседать Рита. – Он не настолько циничен, чтобы специально тебя мучить. Все же поговори с ним прежде, чем встречаться с голубоглазыми незнакомцами.

– Ритка, прекрати свою агитацию, – вознегодовала Карина. – Вон, посмотри на нее: она даже не плакала.

– Потому что у нее шок!

Лиза пила горячий кофе и молча слушала, как подруги воюют из-за нее. Она была в смятении. Если она сейчас скажет, что уже давно не любит Руслана и ей не нужны голубоглазые незнакомцы с квартирами, они ей просто не поверят. Поэтому она промолчала и отправилась наводить марафет. «Ну, встречусь я с каким-то там Георгием, – думала она, нанося на лицо маску из овсянки со сливками. – Ну, выпьем мы с ним по чашке кофе. Я ни за что не соглашусь ехать к нему. Мне это просто не нужно. Но Каринка так загорелась меня спасать, что не хочется заранее ее разочаровывать».