Ричард Длинные Руки – принц Орловский Гай
Я крикнул зло:
– Точно-точно!.. Думаете, я в самом деле способен на такое? Кстати, спасибо за очень уместное упоминание о троллях.
Он медленно кивнул.
– Думаю, вы бы так и поступили?
Я едва не сплюнул.
– Граф!
– Может быть, – проговорил он задумчиво, – не сейчас… Но вы говорили очень серьезно и убедительно. Очень. Если даже я поверил…
– Всего лишь блеф, – сказал я внятно. – Все, граф, а то меня это начинает несколько… удивлять. Я имею в виду, что вы перестаете меня понимать! Это была всего лишь маска!
Он кивнул и отступил.
– Да-да, маска. Только смотрите, чтобы не приросла.
Он чуть поклонился и вышел. Полог за ним давно опустился, но я продолжал смотреть вслед зло и чувствовал, как сильно и тревожно бьется сердце. Барон, тьфу, граф либо перестает меня понимать, либо продолжает понимать даже лучше, чем я себя сам. Все-таки, когда предъявлял ультиматум, я говорил совершенно искренне, хотя и врал.
А сейчас сижу один, если не считать Бобика и эльфяшку, и холодный страх начинает проникать во внутренности, где овеществляется в тяжелую льдину.
Все, что я говорил, правда. Если со звериной жестокостью уничтожить сопротивляющийся город, остальные наверняка сдадутся. И я это говорил очень убежденно.
«Переговорить со старейшинами города» – это лишь для спасения гордости и чести, это понимали и мы, и сами истанвилцы понимали, что мы понимаем. В той мере, в какой это возможно в данном случае.
Через несколько часов городские ворота распахнулись, оттуда выехала на довольно мелких конях большая группа вельмож.
Палант закричал:
– Охрана!.. Подготовиться!
– Они без оружия, – сказал я. – И, как я вижу, из прежнего состава только лорд Гилфорд и граф Чарльз. Остальные предпочли увильнуть.
– Может быть, – сказал Палант нерешительно, – помурыжить их в ожидании? Дескать, наш лорд отдыхает или в кости играет с эльфийкой?..
Альбрехт фыркнул:
– Тогда уж с троллями, что пришли с сэром Растером! Это звучит страшнее. Пусть потрясутся, что вы все-таки решили разграбить город…
Я отмахнулся.
– Победители не должны быть мелочными. Я приму их прямо сейчас.
Альбрехт промолчал, а Палант крикнул весело и звонко:
– Подготовить трон!.. Выстроить солдат!.. Лорды…
Они приблизились под бодрую дробь моих барабанов, все с белыми флагами, с лордом Гилфордом все так же четверо, эти все намного ниже рангом, видно по одежде, знатные постарались не участвовать в позорной сдаче города без боя.
Лорд Гилфорд приблизился, в руке кольцо размером с обруч десятиведерной бочки, десяток ключей каждый в десять дюймов длины, преклонил колено, поклонился и так пребывал довольно долго, словно не мог поднять голову и сказать то, что не позволяют гордость и честь рода.
Я ждал, хотя среди моих лордов пошел недовольный говор, наконец Гилфорд вскинул голову.
В лице его читались боль и страдание, а когда заговорил, мы все ощутили, как дрожит от сдерживаемых слез голос:
– Ваше высочество, вы одержали победу.
Я наклонил голову.
– Благодарю за признание.
– Я обращаюсь к вам, – сказал он вздрагивающим голосом, – как представитель Истанвила… и сообщаю, что вот ключи этого великого города, что передаю вам.
Он протянул связку, рука заметно дрожит, а лицо подергивается, лорд Гилфорд уже с трудом удерживается от рыданий.
Я не шелохнулся, но граф Альбрехт приблизился, взял ключи и сказал с холодной вежливостью:
– Лорд.
Когда он отошел и встал рядом с моим креслом, Гилфорд продолжил тем же рвущим душу голосом:
– Ваше высочество, я прошу вас быть милостивым к жителям, а также к тем, кто защищал город, и позволить им покинуть его без оружия и с тем имуществом, что унесут на себе.
– Позволяю, – ответил я как можно равнодушнее, но тут же добавил: – Хотя зачем? Мы никуда не уходим, пока не будет возвращена моя дражайшая супруга Ротильда Дрогонская, королева Мезины!.. А герцог Блекмор должен быть сперва наказан по всей строгости рыцарского суда. Жителям абсолютно ничего не грозит. Грабежей не будет, это обещаю. В город вообще не будут входить войска… так, во избежание. За исключением, конечно, людей благородного сословия.
Он поклонился, на лице проступило огромное облегчение.
– Благодарю, ваше высочество, от всех жителей города.
Я кивнул.
– Идите. Вы убедитесь, что с нами можно иметь дело.
Когда они ушли, Альбрехт повернулся, взглянул на меня в упор.
– Надеюсь, вам не приходит сумасбродная идея побывать в Истанвиле… а то и поселиться во дворце?
Я проговорил задумчиво:
– А почему бы и нет?
Он фыркнул.
– Дворец любого правителя напичкан ловушками, которые бездействуют в нужное время… и могут сработать в остальное. Думаю, герцог, как бы спешно ни покидал дворец, мог оставить много пакостей для захватчиков.
– И что вы предлагаете?
Он чуть откинулся, чтобы посмотреть на меня свысока, что при его росте вообще-то задача непростая.
– Разумеется, остаться в этом шатре, что и не шатер, а дворец!.. Уже и трон тут, с ума сойти…
Я вздохнул, посмотрел на притихшую эльфийку, покачал головой.
– Власть нужно не только захватить, дорогой друг! Важнее показать, что держу ее вот так!
Он покосился на мой сжатый кулак.
– Вижу. Не передушите всех.
– А кто будет платить налоги? – спросил я. – Потому всех телохранителей во дворец, а также монахов и алхимиков. Сутки на подготовку, проверку и обезвреживание, а завтра гордо воссяду там и…
– Что?
– Узнаете, – ответил я загадочно, – дорогой мой придирчивый соратник!
Как я и обещал, в город вошли только рыцари, а все три армии не просто остались за вратами, а даже рассредоточились, небольшими отрядами начали распределяться по дорогам, взяли под охрану мосты и переправы.
Все герцогство не успело и опомниться, собраться для отпора, как оказалось расчленено клиньями вторгнувшихся войск. По моему указанию любое сопротивление подавляли сразу, в зародыше, ибо лучше сразу пролить малую кровь, чем чуть позже – большую, в том числе и свою.
Дворец герцога, к счастью, хорошо укреплен сам по себе, а еще высокая ограда вокруг обширного сада, что лишь называется садом, а так там лишь клумбы с цветами и низкорослый декоративный кустарник – нечего и думать, чтобы спрятаться.
Сперва, как и водится, вошли священники, очистили молитвами и святостью, затем поработали чернокнижники, вежливо называемые алхимиками, и последними пришли мои телохранители, что все перещупали, перетрогали, подвигали мебель и попрыгали на ложе, где спал герцог и где наверняка лягу я.
Герцог то ли был человеком со вкусом, то ли это сделали до него, но дворец в самом деле хорош, а апартаменты, оборудованные для него лично, поражают роскошью и хорошей отделкой, где все на месте и ничего лишнего, хотя золотых вещей, статуй и картин вообще-то в каждом из залов десятки.
Лалаэль пугливо обходила статуи громадных рыцарей, шарахалась от оскаленных морд медведей и вепрей, что смотрят со всех стен, наконец, совсем притихшая, присела в личных покоях герцога за стол и сказала жалобно:
– Неужели вы в таком ужасе живете?
Я сказал бодро:
– И в аду, когда обживешься, так совсем ничего!.. Не трусь, тебе здесь понравится. Смотри, как тихо, мирно и безопасно. В коридоре, можешь выглянуть, самые сильные и отважные воины, что охраняют нас с тобой!
– Тут даже стены страшные, – сказала она сердито. – Они же из камня, можешь себе представить?
– Правда? – спросил я пораженно. – Ух ты, в самом деле… Надо же! Ладно, привыкнем.
Глава 3
В одном, правда, мое обещание пришлось нарушить: в помощь городской страже я велел патрулировать улицы и нашим орлам, но рыцари скорее умрут, чем будут заниматься такой работой, потому около тысячи тяжеловооруженных пехотинцев было поручено блюсти мирный сон города.
С другой стороны, никакого нарушения, я обещал, что простые воины не войдут в город, имея в виду для развлечений, драк и грабежа, а вот так – это просто единицы по поддержанию правопорядка.
В Истанвиле, как и в любом другом крупном городе, всегда существуют преступники. В такое время воришки и грабители оживляются, что для меня весьма кстати.
На другой день, когда мы с Альбрехтом намечали планы насчет будущего герцогства, Растер ввалился, тяжелый, как вставший на задние лапы носорог в доспехах, перепугав эльфийку, и с удовлетворением доложил, что наши поймали воришек даже больше, чем городская стража.
– Прекрасно, – сказал я. – Просто прекрасно! Всех повесить на городской площади. Если не поместятся на старой виселице, срочно поставить новую, покрасивше.
Альбрехт тяжело вздохнул, поморщился. Растер посмотрел на него, потом на меня исподлобья.
– Сэр Ричард?
– Мы за прогресс и культуру, – объяснил я, – так что вешать придется много. И часто.
Он хмыкнул.
– Ну, если за культуру… А что графу не так?
Альбрехт снова скривился, я сказал презрительно:
– А он этот… интеллигент…
Альбрехт буркнул:
– Стоит ли показывать нас такими жестокими?
– Нужно, – подчеркнул я. – Обязательно. Во-первых, простой народ просто обожает, когда вешают, а не сажают. Когда повесили, всем понятно – больше воровать не будет. Все четко и понятно. Народ любит четкость. Кроме того, мне нужно выглядеть не просто строгим отцом народа, но еще и хотя бы на несколько дней просто кровавым деспотом, которому слова поперек не скажи.
Растер смолчал, но Альбрехт переспросил:
– Кровавым деспотом? Зачем?
– Кровавых деспотов, – объяснил я, – народ все равно любит и уважает. Почему – не знаю. Сперва я думал, что тиран на троне обычно душит лордов, а народ злорадствует, но вспомнил, что тех, кто душил точно так же и простых… и все равно и чтут, и славят.
Растер сказал:
– Так я пойду распоряжусь. Вы правы, сэр Ричард, город надо чистить. И вообще все страны.
Альбрехт подождал, когда за ним захлопнулась дверь, спросил с подозрением:
– Так зачем?
– Кое-что подготовил, – ответил я туманно, – а пока, дорогой Альбрехт, ввиду того, что вы быстрее всех находите общий язык с туземным населением, подберите из них хотя бы с полдюжины лордов, что коронуют меня.
Он охнул, отшатнулся, но затем так широко заулыбался, что это уже и не Альбрехт, а какой-то подменыш.
– Ого, наконец-то!
– Эрцпринцем, – договорил я. – Или… принцем. Пока думаю, еще не решил. Вопрос же важный, как думаете?
Он скривился, словно вместо вина хлебнул крепкого уксуса.
– Кем-кем?
– Что-нить принцевое, – ответил я. – Думаю, этого будет вполне весьма.
– Как скажете, ваше высочество, – ответил он с ехидной смиренностью. – Но… что-то случилось? Раньше вы не проявляли такого влюбленного пыла. А тут вдруг сами возжелали титул повыше, мантию погорностаивее…
– Надо, – отрубил я. – Ветер времени. И зов эпохи.
– Но мы можем, – предложил он, – и сами вас это… нет-нет, что вы так глазками! Я имел в виду коронацию. Три армии!.. Не только эрцпринцем, но даже… да кем восхотите!
– Местные тоже должны участвовать, – пояснил я. – Во-первых, любой принц повыше их герцога, а во-вторых… Кстати, а почему тут только герцоги, а никто никогда не объявлял себя королем?
– Какое-то заклятие, – ответил он равнодушно, – или проклятие, не помню. Слышал давно и краем уха. Так что во-вторых?
Я сказал мстительно:
– Узнаете после коронации.
Дворец герцога строился и совершенствовался, как заметно невооруженным глазом, на протяжении многих поколений. Так обычно и бывает, жизнь идет неторопливо, соборы вообще строятся по несколько веков. Эту неторопливую поступь я видел не только в некоторых деталях архитектуры, но больше чувствовал по уюту.
В то время как в большинстве королевских дворцов гуляют сквозняки, а зимой жизнь сосредотачивается в двух-трех комнатах, которые легче отапливать, здесь во всем громаднейшем здании с десятками залов и сотней комнат всегда тепло и сухо, а магический свет медленно загорается с наступлением сумерек и ярко горит всю ночь.
В первую же ночь я обнаружил свечи только в спальне, здесь освещать или не освещать – твое дело.
Интересно, что в верхних этажах, куда должен бы подниматься прогретый воздух снизу, он такой же и по свежести и чистоте, как и на первом, что значит, многие поколения что-то да добавляли к уюту.
Эльфийка ходила за мной, как цыпленок за мамой, всему изумлялась, но сама страшилась заглянуть даже в приоткрытую дверь.
– Ты, – повторял я настойчиво, – здесь хозяйка. Не гостья, а хозяйка. Даже когда я уеду, на тебя будут смотреть и наши, и местные, как на светлого ангела, и радоваться, что у них такое дивное существо…
Она вскрикнула, не слушая:
– Ты уедешь?
– Ну а как же? – сказал я досадливо. – Мужчины всегда уезжают по делам. Потом возвращаются с мамонтами на плечах. Я уеду, потом вернусь, потом снова уеду… поняла?
– Не поняла, – сказала она отчаянным голосом. – Зачем тебе уезжать?
– Потому что я человек, – объяснил я. – А это такая птица без перьев и с плоскими ногами. Вы, эльфы, сидите в своих гнездах, неважно – в лесу или в прекрасных горных дворах, а мы, люди, постоянно что-то ищем на просторах и всегда забираемся все дальше и глыбже… Так что принимай этот мир таким, какой есть, ты сама решилась заменить Мухтара.
– Мухтаэля!
– Ах да, Мухтаэля. Не упади, здесь ступенька…
За нами неотступно ходит охрана, прежнюю стражу дворца, как внешнюю, так и внутреннюю, Альбрехт сменил сразу же, поставив везде армландцев, эти так горды своим лордом, что их ничем не подкупить.
Пришлось заодно убрать и всех слуг, вместо них худо-бедно управлялись сами солдаты, но с другого дня набрали уже из местных, что счастливы из бедноты сразу скакнуть во дворец и будут держаться за свои хлебные места когтями и зубами.
Еще в первые же минуты пребывания во дворце, когда на входе только стражи, крепкие ребята с копьями в руках, а еще и видимый мне в тепловом спектре незримник, что просматривает всех входящих, как догадываюсь, с помощью всех амулетов, свисающих с него целыми гирляндами, я остановился и развернулся к сопровождающим меня лордам и военачальникам.
– Не будем тянуть, – сказал я громко, – собрать наших лордов и пригласить – именно пригласить! – графа Чарльза и тех истанвилцев, кто не захочет пропустить зрелище, о котором можно будет рассказывать внукам.
– Ваше высочество?
– Коронацию, – объяснил я, – а также кое-что еще.
Альбрехт бросил на меня быстрый взгляд, но промолчал, хотя упоминание о сюрпризе не дает ему покоя. Хотя бы тем, что раньше от него тайн не было. Ну, так он считает, наивный.
Полдня я провел снова в лагере, встретился с главнокомандующими: Меганвэйлом, Шварцкопфом и Будакером, пригласил их на коронацию, войска велел теперь рассредоточить по герцогству, особенно обращая внимание на крепости и большие замки, где могут скапливаться вооруженные отряды все еще противника.
– Нас столько, – объяснил я, – что мы в состоянии перекрыть все дороги и даже тропинки. После коронации нужно побыть с недельку в полной боевой готовности, а потом можно будет и вложить мечи в ножны.
Меганвэйл, очень довольный великолепной воинской операцией, когда сражений практически нет, а захватываем богатые города и крепости бескровно, спросил беспечно:
– А что может случиться после коронации?
– Могут быть недовольные, – ответил я уклончиво.
– Вряд ли, – ответил он с той же несвойственной для него легкостью, – вы все предусматриваете!
Он и явившиеся с ним на встречу со своим лордом, которого они настойчиво выдвигали в короли Варт Генца: Арнубернуз, Фрондин, Буркгарт, Хельмут, Габрилас, Елиастер, Фитцуильям – все смотрят так, словно у меня все решено на сто лет вперед и все камешки с дороги я уже убрал.
После ожесточенной войны с Турнедо, когда бои шли тяжелые, а получили в результате так мало, в то время как армландцы под моим руководством зацапали даже столицу, все теперь снова убедились, что под знаменем такого хитрого лиса можно малыми усилиями получать очень много.
Города, к которым подходили наши войска, поспешно откупались богатыми дарами и выплачивали золотом содержание оккупантов, выговаривая только одно: в города входят лишь военачальники, а простые солдаты, что могут разнести город и устроить резню, остаются в лагерях.
Дары пересылали мне, я благодарил и щедро распределял их среди высшего состава лордов, что вызывало их непрекращающийся восторг.
Собственно, я старался, полюбовавшись золотыми кубками и всякими изделиями из серебра и золота, возвращать тем же, кто их прислал мне. Так и справедливее, и меньше будет желание что-то утаить от дележа.
Простые солдаты тоже в восторге: не война, а прогулка, а то время как жалованье получают в удвоенном размере, будто каждый день сражения.
Вернулся я поздно, а когда поднялся на этаж и прошел по узкому коридору, где так хорошо держать оборону, там уже расположились гиганты в доспехах гномьей работы: розовощекий великан Умальд, Йомильд, Динальд, Лионель, Хрурт и Ульман, а распоряжается всеми сэр Переальд, указывает, кому где стоять, распределяет очередность дежурства и отдыха.
– Ваше высочество…
– Ваше высочество…
– Ваше высочество…
Я повернулся к ним и сказал сердито:
– Для вас, морды, я сэр Ричард!.. Хрурт, Ульман, вам не стыдно? Мы же друзья еще с Амальфи, когда я был безбаннерным!
Они заулыбались виновато, а Переальд развел руками:
– Сэр Ричард, все верно, однако…
– Что?
– Не мешает, – ответил он с улыбкой, – проверять… не изменилось ли что?
– Ну-у…
– Ладно-ладно, – сказал я, – кстати, что-то сэр Растер давно не попадался на глаза. Передайте, что жду у себя. Ах да, еще и сэра Паланта!
Едва я переступил порог, из кресла подхватилась Лалаэль, я не успел хрюкнуть, как это пищащее небесно чистое существо оказалось у меня на груди в прямом смысле, то есть и задние лапки поджала, повиснув, как на дереве.
– Ты что так долго?
Я изумился:
– Долго? Так для эльфов год – час!
– Я живу среди людёв, – напомнила она.
– Людей, – поправил я.
– Но ты же говоришь «людёв»?
Я пояснил сердито:
– Мало ли что говорю. Это я так, выпендриваюсь. Или не выпендриваюсь… не знаю. Есть хочешь?
Она пропищала возмущенно:
– Что ты сразу есть? Я что, котенок, которого подобрал по дороге?.. Я дочь Верховной Жрицы!
– Ага, – сказал я, – значит, есть не будешь. Ну а я проголодался.
Она смотрела, как на столе появляются ломтики нежнейшего сыра, но как только я протянул к ним руку, ловко выдернула у меня прямо из-под пальцев всю стопку.
– А себе еще сделаешь, – сказала она победно.
– Неужели и среди эльфов есть ворюги? – изумился я. – Всегда казалось, что эльфы – само благородство.
– Это просто игра, – возразила она с достоинством. – Воровать мы учимся у людёв… людей, но все как-то не получается.
В коридоре раздался топот, дверь приоткрылась, заглянул вполглаза Хрурт.
– Сэр Растер прибыл, – доложил он. – Впустить или гнать в шею, если вы передумать соизволили?
– Впустить, – велел я.
Появление сэра Растера я услышал, когда он поднимался еще по лестнице, приближение его к дверям моих покоев было подобно малому землетрясению, донеслись протестующие голоса, звон металла, и в комнату вошла, повернувшись боком, иначе не вдвинуться, гора железа, на которой висело двое стражей.
Непомерно громадный в своих боевых доспехах, что массивнее любых турнирных, он шагнул в комнату; мне почудилось, что пол под ним потрескивает, как молодой лед…
Лалаэль ойкнула и спряталась за меня, Растер хоть и без шлема, но от этого выглядит еще свирепее: голова квадратная, цвета гранита, черты лица грубо вырублены топором и зубилом, никакой тонкой отделки, нижняя челюсть напоминает гранитную глыбу.
– Сэр Растер, – поприветствовал я его довольно.
– Сэр Ричард, – сказал он.
– Сэр Растер, – обратился я к нему строго и торжественно, – мы люди войн и боевых труб, так что я к вам без мерехлюндий и флажолетов всяких, недостойных мужчин…
Он проревел таким густым голосом, что Лалаэль крупно задрожала за моей спиной:
– Я польщен, сэр Ричард!
– Мы – победители, – продолжил я. Растер при этих словах выпрямился и еще больше выпятил широченную грудь, на которой две-три расплющенные в виде доспехов наковальни. – И как победители изволим закрепить победу и показать местным, кто здесь кто!..
Он довольно крякнул.
– Надо это почаще…
В коридоре послышались торопливые шаги, затем приоткрылась дверь, Хрурт спросил:
– Сэр Палант?
– Впусти, – велел я.
Палант вошел, поклонился и застыл, но я махнул рукой на церемониал, здесь все свои, продолжил, обращаясь к Растеру:
– Дорогой друг, на вас возлагаю ответственнейшее задание, потому жалую вас титулом обербургграфа. Это чуть ли не единственный титул, что я пропустил на своем многотрудном пути!.. Даже жаль, но, увы, жизненный путь не переделать, как бы нам ни хотелось!.. Хотя нет, есть еще титул, которого я не познал… им я жалую сэра Паланта… Поздравляю вас, сэр Палант, с титулом ландхофмейстера!
Они оба смотрят несколько ошалело, чем-то похожие, недаром Растер считает Паланта своим лучшим учеником, кроме меня, разумеется.
Палант, более быстрый, пролепетал:
– Ваше высочество?
– У вас обоих, – сказал я, – особая роль в церемонии коронации! Вы, сэр Растер, будете стоять с моим мечом, а вы, сэр Палант, с державой. Постарайтесь не ржать, мероприятие серьезное.
– Ваше высочество…
– После коронации, – продолжил я строго, – буду раздавать пряники. Так что смотрите не осрамитесь. Главное, быть серьезными!.. И бабам не подмигивать, на это будет время потом.
Палант пробормотал:
– Спасибо за великую честь, но… лядей не разберут, пока мы там будем стоять?
Растер мощно рыкнул с укором:
– Палант, как не стыдно, у тебя же в лапе будет держава!.. Ну, хочешь, дам меч подержать?.. Нет, подержать не дам, но посмотреть дам!
С грохотом, словно по коридору пронесся подкованный конь, вбежал Хрурт.
– Ваше высочество! – прокричал он, отсапываясь. – Тьфу, сэр Ричард! Я подумал, вдруг вам интересно…
– Что? – спросил я, раздраженный долгими предисловиями. – Говори сразу!.
– Отец Дитрих прибыл!
Читать бесплатно другие книги:
