Не гадайте на любовь Серова Марина

Глава 1

Иногда мне кажется, что маленький городок, в котором мне суждено было родиться и жить, это просто рассадник зла. Но стоит включить телевизор и пощелкать пультом, как сразу же приходит осознание, что жизнь в малых городах России очень похожа, более того, она является зеркальным отражением всей российской действительности. Причем со времен Гоголя мало что изменилось. Дураки по-прежнему сидят в своих креслах, а дороги страдают хронической ямочной болезнью. Впрочем, классик забыл о третьей проблеме – о деньгах. Их вечно никому не хватает, даже тем, у кого есть многомиллионные счета в банках…

Пятнадцать с лишним лет назад пьяный прокурор города посадил в свою дорогущую тачку девицу легкого поведения и стал развлекать ее, гоняя без всяких правил по улицам Горовска. Эта поездка закончилась трагедией – иномарка Синдякова врезалась на полной скорости в скромный «Жигуленок», выезжающий из одного тихого дворика. Два человека, мужчина и женщина, которые в нем сидели, погибли на месте. Это были мои родители. По логике вещей, виновник ДТП должен был быть наказан, но этого не случилось. Когда дело касается людей, наделенных властью, законы почему-то не действуют. Вся вина была возложена не на пьяного прокурора, а на моего погибшего отца. Более того, у Синдякова хватило наглости взыскать с моего деда моральный и материальный ущерб за собственноручно разбитую им иномарку. Ариша, так ласково я называю своего деда, был вынужден продать квартиру, после чего мы переехали с ним в коттеджный поселок, расположенный недалеко от Горовска. Благо мои родители незадолго до своей смерти успели купить там дом под дачу, где собирались выращивать экологически чистые фрукты и овощи.

Со времени той аварии минуло четырнадцать лет, и бывшего прокурора нашего города все-таки настигло наказание. Нет, это произошло не само собой. Это я постаралась сделать так, чтобы Синдяков на своей шкуре прочувствовал, что такое быть беззащитным. Я постепенно снимала с него одну защитную оболочку за другой. Он лишился всего, что имел, в том числе и здоровья – психического. Убийца моих родителей стал неизлечимым пациентом местной психбольницы.

Подобная история могла произойти в любом российском городе, как и множество других историй, к которым мне впоследствии пришлось приложить свою руку. Директор кирпичного завода закупал за откаты некачественное оборудование, которое заведомо могло привести (и привело!) к взрыву… Начальник налоговой инспекции обложил данью все предприятия Горовска… Бывший военврач открыл клинику пластической хирургии и стал делать одну халтурную операцию за другой… Директор страхового агентства привык работать за откаты, а когда над ним нависла угроза разоблачения, он подставил молодую неопытную сотрудницу… Бизнесмен решил снести школу-интернат для детей-инвалидов, чтобы построить на ее месте торгово-развлекательный центр… Рейдеры с криминальным прошлым захватили транспортную компанию… Начальник врачебно-трудовой экспертной комиссии не только брал взятки, но и организовал фирму по организации экстремального досуга, абсолютно не заботясь о безопасности ее клиентов… Сын главы горовской районной администрации вместе со своими дружками изнасиловал свою бывшую одноклассницу…

Все эти люди могли бы избежать наказания, если бы их жертвы или родственники жертв не обратились за помощью к мисс Робин Гуд, то есть ко мне. Я взяла в свои руки «карающий меч» и наказала тех, кого обошел закон. Директор завода, виновный в смерти рабочего, впал в коматозное состояние. Начальник налоговой инспекции лишился своего покровителя и отправился на зону, как и директор страхового агентства. У пластического хирурга отозвали лицензию, с горя он спился, но перед этим компенсировал одной из своих пациенток моральный и материальный ущерб за изуродованное лицо. Школа-интернат осталась на своем месте, а строительство торгово-развлекательного центра началось на пустыре. Транспортная компания очистилась от рейдеров – кто-то из них попал на зону, кто-то на больничную койку, а кто-то уехал из Горовска навсегда. Покинул наш город и начальник ВТЭК, закрыв свой полукриминальный бизнес и компенсировав ущерб родственникам тех, кто погиб во время экстремальных развлечений. Глава районной администрации, не сумевший достойно воспитать своего сына, лишился своего кресла, а его сынок, просидевший несколько месяцев в СИЗО, осознал, каково это оказаться в беззащитном состоянии. Моя месть была бескровной, но эффективной.

Впрочем, это далеко не полный перечень того, что мне удалось сделать за год с небольшим. Только радости от проделанного было мало. Если бы люди, наделенные властью, задумались о том, к чему может привести их непомерная жажда денег, то, возможно, они перестали бы пользоваться своим служебным положением в корыстных целях и сделали бы что-то полезное для общества. Но они, похоже, на сто процентов уверены, что это общество должно работать на них, а не наоборот, а главное – что все преступные деяния сойдут им с рук, потому что Бог моргает в нужный момент. Нет, он никогда не моргает! Возмездие рано или поздно настигнет. Очень жаль, что чужие примеры никого ничему не учат.

Стоило мне только об этом подумать, как раздался телефонный звонок. Я отключила звук работающего телевизора и ответила:

– Алло!

– Полька, привет! – крикнул в трубку мой однокашник Антошка Ярцев, журналист криминальной хроники. – Тут ко мне один человек обратился. Когда я его выслушал, то понял, что ему скорее к тебе надо… Он жаждет мести, понимаешь?

– Мести или справедливости? – уточнила я.

– И того, и другого.

– Ладно, присылай его завтра утром ко мне, – согласилась я без долгих раздумий. – У меня сейчас как раз затишье.

– Я не могу направить к тебе Альберта. Он уехал в Мурманск, его срочно вызвали в часть. Но мы с ним предварительно все обсудили, так что вечером, после работы, я к тебе подъеду и введу в курс дела. Собственно, я и хотел тебя об этом предупредить, чтобы ты никуда не ушла.

– Правильно сделал, я как раз собиралась в бассейн. Слушай, а может, перенесем нашу встречу на завтра? Не хочу пропускать аквааэробику.

– Ну, если ты сама поедешь сегодня в город, так давай около бассейна и пересечемся, – предложил Ярцев. – Ты во сколько освободишься?

– В начале восьмого.

– Тогда до встречи. – Антон отключил связь, даже не намекнув мне, какое именно дело собирается мне подкинуть.

Кроме того, что заказчик уехал в Мурманск, мне пока ничего не было известно. Ярцев любил интриговать. Впрочем, это присуще всем журналистам.

Я стала собираться в бассейн. Занятия аквааэробикой держали меня в тонусе, и я старалась их не пропускать. Ну, разве что в исключительных случаях.

* * *

Выйдя из бассейна, я окинула взглядом парковку, заметила Антошкин «Дастер», припаркованный через машину от моего «Мини-Купера», и направилась к нему.

– Привет! Давно ждешь? – спросила я, сев в салон внедорожника.

– Только что подъехал. Полина, ты помнишь, примерно полгода назад сгорел Горовский дом престарелых? – спросил Ярцев без всяких предисловий.

– Помню, прошлой зимой по России прокатилась череда подобных происшествий. Все началось, если я не ошибаюсь, с пожара в психбольнице в соседней области. Потом где-то, не помню точно где, загорелся детский дом, а буквально через несколько дней и наш дом престарелых. Причиной, кажется, была неисправная проводка…

– Да, такую версию озвучивали сразу же после трагедии, но она не подтвердилась, – напомнил мне Ярцев.

– Точно! Потом писали, что один из постояльцев курил в постели, заснул и… стал первой жертвой пожара.

– Да, так действительно писали, даже в нашей газете. Мы просто перепечатали пресс-релиз, который дали нам эмчеэсники. Но, как выяснилось, причина пожара была в другом, – просветил меня журналист криминальной хроники. – Дом престарелых сознательно подожгли.

– Кто? Зачем?

– Что? Заинтересовал? – Антон растянул губы в самодовольной улыбке.

– Так и есть, так что не тяни резину, рассказывай, кому понадобилось лишать жизни беззащитных пенсионеров и какое отношение к произошедшему имеет военный из Мурманска, – попросила я.

– Вот со Звонкова я, пожалуй, и начну. Альберт родом из Горовска, но в последнее время бывает здесь крайне редко. Он ведь военный моряк, подводник. Когда ему пришло известие о смерти матери, Альберт был в длительном плавании и не смог приехать на ее похороны. Добрался он до Горовска только месяц назад…

– Так что же, его мать жила в доме престарелых? – спросила я.

– Нет, Звонкова там работала санитаркой. В ту ночь, когда случился пожар, она как раз дежурила в интернате. Анна Петровна помогала его постояльцам выбраться из горящего здания, а когда вернулась туда за очередным немощным стариком, горящие балки перекрытия обрушились и… Сама понимаешь, что произошло дальше.

– Да, жуткая смерть, – вздохнула я, представив себе, как уже немолодая женщина выносит на себе из огня обездвиженных пациентов.

– Тогда погибло восемь человек, включая Звонкову. Думаешь, ее наградили посмертно за то, что она спасла больше десяти человек? Нет, ее косвенно обвинили в пожаре, поскольку она недоглядела за стариком, который ночью курил в постели.

– Кто обвинил?

– Бывшая директриса дома-интерната Валерия Анисимова. Альберт разыскал ее, чтобы узнать, как все произошло, и Валерия Николаевна без всяких стеснений обрушила на него свои обвинения в адрес его покойной матери. Дескать, Анну Петровну не раз предупреждали, что за Чугуновым, который дымит, как паровоз, нужен глаз да глаз, а она не учла этого, улеглась спать – в итоге случилось то, что случилось. Звонков тогда еще не знал, как все произошло на самом деле, но почувствовал, что Анисимова нагло лжет. Все ее поведение красноречиво свидетельствовало о том, что она пытается кого-то выгородить, свалив всю вину на погибшую сотрудницу. Через своего бывшего одноклассника, который работает в прокуратуре, Альберт узнал кое-какие подробности расследования и еще больше утвердился во мнении, что из его матери сделали крайнюю.

– И что это за подробности? – поинтересовалась я.

– В интернате всегда дежурит охранник, та ночь не была исключением. Нефедов, который, кстати сказать, был ответственным за пожарную безопасность, позвонил в «ноль один», когда огонь уже распространился по второму этажу. Он объяснил такую неоперативность тем, что был во флигеле, где располагаются складские помещения, так как увидел там свет в окне. Пока он искал на складе злоумышленника, в основном здании начался пожар.

– Может, оно так и было?

– Дослушай меня до конца, а потом делай выводы, – сказал Ярцев. – Первыми на место пожара прибыли не пожарные машины, а директриса и еще кое-кто из персонала, а точнее одна медсестра, которая прописана на противоположном краю города. Если ты думаешь, что огнеборцы слишком долго ехали на этот вызов, то ошибаешься. Они были на месте уже через семь минут после звонка. Это в пределах нормы. А вот Анисимова и Тищенко добрались в интернат в рекордные сроки. Правда, у них нашлось объяснение. Когда директрисе позвонил охранник, она, проводив свою дальнюю родственницу, ехала на машине домой с железнодорожного вокзала. Услышав, что горит дом престарелых, она сразу же свернула в ту сторону. А медсестра Тищенко была в гостях неподалеку оттуда. Ей вообще никто не звонил, она увидела в окно, что горит интернат, и якобы бросилась на помощь.

– Антон, ты меня извини, но я пока не вижу ничего предосудительного в действиях этих женщин.

– Вот и следователь тоже ничего криминального в этом не увидел. Да и сам Звонков, наверное, успокоился бы на этом и, продав квартиру, доставшуюся ему в наследство от матери, уехал бы в свой Мурманск, где у него жена и сын, но из больницы очень кстати выписалась соседка Анны Петровны. Альберт встретился с ней на лестничной площадке, когда передавал ключи риелтору, купившему у него квартиру. Зинаида Сергеевна была не просто соседкой Звонковой, а ее хорошей приятельницей. Она зазвала Алика к себе в гости и за чашкой чая рассказала ему то, что заставило его по-новому взглянуть на произошедшее.

– Так, а вот это уже интересно.

Выдержав солидную паузу, Антон продолжил свое повествование:

– Накануне своей гибели Анна Петровна пришла к Зинаиде и рассказала ей шокирующую историю о том, что на постояльцах дома-интерната тестируются лекарственные препараты, не разрешенные к применению. А узнала это Звонкова, подслушав разговор Анисимовой, Нефедова и Тищенко. Директриса говорила охраннику и медсестре о том, что облздрав, озабоченный увеличением смертности в их интернате, собирается направить к ним комиссию. Валерия Николаевна открытым текстом сказала: если у стариков возьмут анализы, то станет ясно, что все они в последние два месяца принимали один и тот же препарат. А все умершие пациенты страдали заболеваниями печени, и им, как выяснилось, был противопоказан прием того лекарства.

– Ничего себе поворот! Значит, пожар был организован, дабы избавиться от всех стариков поголовно? – догадалась я.

– Похоже, что так. Медсестра запричитала, осознав, что они находятся на грани разоблачения. Анисимова на нее прикрикнула. Мол, нечего нюни распускать, выход всегда есть. После некоторой паузы она обратилась к Нефедову, попросив, чтобы тот продумал детали. Детали чего именно ему предстояло продумать, Звонкова не услышала. Возможно, директриса невербально, – Антон достал из кармана зажигалку и, высунув руку в открытое окошко, зажег ее, – дала своим подчиненным понять, как следует поступить. У Анны Петровны создалось впечатление, что со стороны Степана не было никакого противодействия, а вот Лида запротестовала. Она спросила, нет ли другого способа решить эту проблему. Валерия Николаевна сказала однозначно – нет! А потом напомнила Тищенко, что ту никто не заставлял вводить пациентам нелицензированные препараты, что ей нужны были деньги и она была согласна на все, дабы их получить. Медсестра расплакалась. Собственно, это все, что услышала Звонкова. Она пришла к Зинаиде посоветоваться, куда лучше с этим обратиться – в полицию, в комитет здравоохранения или куда-то еще. Соседка чистосердечно призналась Альберту, что она отговорила его мать выносить сор из избы.

– Почему?

– Зинаида Сергеевна предположила, что за директрисой дома престарелых стоят серьезные люди, которые не позволят дать делу ход. Тем более, доказательств у Анны Петровны никаких не было. Записать услышанное на мобильник, хоть тот и был при ней, женщине предпенсионного возраста даже не пришло в голову.

– Да, это, конечно, было упущением с ее стороны, но ведь сами постояльцы являлись живыми доказательствами того, что на них проводились незаконные медикаментозные исследования. Если бы Звонкова сразу же подсуетилась, то трагедии, возможно, удалось бы избежать, – высказалась я.

– Полина, я с тобой совершенно согласен. Но Зинаида Сергеевна испугалась за свою приятельницу, которая собиралась обнародовать то, что ненароком подслушала, и отговорила ее от этого, посоветовав ей… уволиться. Соседка каялась перед Альбертом, что ей казалось это самым разумным выходом, а что директриса задумала спалить заживо своих подопечных, ей даже не пришло в голову. Впрочем, как и Анне Петровне. Женщины перебрали несколько вариантов того, что предложила своим подельникам Валерия Николаевна. Это и взятки членам комиссии, и закрытие интерната на карантин, и введение старикам препаратов, нейтрализующих действие тех, что на них испытывали. Дальше этого их фантазия не распространилась.

– Ну, это понятно. Нормальному человеку просто не придет в голову спалить в огне беспомощных людей, дабы скрыть следы своего преступления. Тут нужен дьявольски изощренный ум. Насколько я понимаю, план Анисимовой удался, даже несмотря на то, что сгорели не все старики.

– Да, оставшихся в живых распределили по другим домам престарелых, персонал тоже трудоустроили. Пожар по серьезности своих последствий затмил предшествующее ему увеличение смертности постояльцев Горовского дома престарелых. Так что план его директрисы действительно сработал. Но вот приезд Альберта и его желание докопаться до истины, думаю, пощекотал ей нервы.

– Что еще удалось выяснить Альберту? – поинтересовалась я.

– Вот, – Антон сунул мне в руки папку, – это все, что он успел насобирать по данному делу. Не знаю, почему он не пошел с этим в прокуратуру, а нашел меня и попросил довести до конца его расследование. Наверное, в четвертую власть, то есть в прессу, он верит больше, чем во все остальные. Но я понял одно – прежде всего он хочет восстановить доброе имя своей матери. С подачи Анисимовой она стала косвенной виновницей пожара, хотя на самом деле является героиней, спасшей людей, рискуя собственной жизнью. Я рассказал Альберту про тебя…

– Что именно?

– Сказал, – Антон лукаво прищурился, – что есть одна опытная стерва, которая портит кровь за евро.

– Ты что, обалдел?

– Да пошутил я, пошутил, – Ярцев свернул свою идиотскую улыбку. – Я сказал ему, что ты можешь наказать эту троицу Анисимова-Нефедов-Тищенко. Он сначала отнесся к моим словам с недоверием, и мне пришлось поведать ему некоторые подробности того, как ты наказала Синдякова, сбившего твоих родителей, ну еще кое-что… Он был впечатлен настолько, что положил на стол вот это, – Ярцев вынул из двух карманов по тугой пачке, – и сказал, что готов оплатить твои услуги. Слушай, Полина, я не продешевил?

– Ты же знаешь, Антон, я никогда не заламываю цены и не торгуюсь с клиентами. Сколько заказчик может и готов заплатить, столько я и возьму с него.

– Ну что, деньги я тебе выдал, материалы тоже. Дерзай!

– Сегодня же начну со всем этим разбираться. – Я бросила в пухлую папку две тугие пачки банкнот и открыла дверцу.

– Держи меня в курсе, – попросил Ярцев.

– Ладно, – пообещала я и покинула салон «Рено Дастера».

* * *

– Полетт, ну наконец-то! – воскликнул Ариша, выглянув из столовой. – А то я уже собрался ужинать без тебя. Ты не говорила, что задержишься. Что, на дорогах пробки?

– Нет, у меня была деловая встреча.

– Жаль, что не любовное свидание, – посетовал дедуля, который мечтал поскорее отдать меня замуж. – Если ты и впредь будешь думать только о работе, то рискуешь в старости проводить вечера в обществе настольной лампы и потрепанной книжки со слезливой мелодрамой.

– Никогда не читала мелодрамы и вряд ли начну, – парировала я, но заметив, как нахмурился мой прародитель, сменила тему: – Ариша, а чем это у тебя так вкусно пахнет?

– Котлетами – купил несколько штук на пробу в мясной лавке, которая недавно открылась в нашем поселке. Так что переодевайся, мой руки – и к столу!

– Я мигом!

За ужином дедуля незатейливо выпытал, с кем у меня была деловая встреча и по какому поводу.

– Значит, ты собираешься наказать виновников пожара, случившегося на излете зимы в Горовском доме престарелых?

– Да, но сначала проверю, действительно ли все было так. Знаешь, когда я слушала Антона, у меня даже и тени сомнений не возникло, что все так и есть. А по дороге домой в голове возникла мысль, а вдруг Альберт что-то не так додумал, какие-то факты притянул за уши…

– Не исключено, – согласился со мной дедуля. – В нем могла говорить обида. Из персонала ведь только его мать погибла… Хотя что-то мне подсказывает, эта история очень похожа на правду…

– Спасибо, Ариша, за ужин. Вкусные котлетки, можно будет покупать их. – Поблагодарив деда, неожиданно проявившего кулинарную инициативу, я поднялась на второй этаж и, уединившись в своей комнате, стала изучать документы, которые собрал подводник за время своего отпуска.

Звонков не сидел в Горовске без дела, а скрупулезно собирал материалы, которые могли пролить свет на то, что произошло почти полгода назад. Он сфотографировал и распечатал некоторые страницы уголовного дела, заведенного по факту гибели людей во время пожара, которое показал ему бывший одноклассник, работающий в нашей городской прокуратуре. Так что я смогла ознакомиться с показаниями директора дома престарелых, охранника, медсестры и некоторых выживших постояльцев, чем и занялась в первую очередь.

Анисимова, Нефедов и Тищенко писали в своих объяснительных записках практически одно и то же. Все трое упомянули, что Василий Николаевич Чугунов, несмотря на строжайший запрет, курил в комнате, зачастую лежа в постели. Валерия Николаевна несколько подробнее своих сотрудников остановилась на личности санитарки Звонковой, охарактеризовав ее как ленивую, своенравную и грубую. Анисимова утверждала, что не раз предупреждала ее, чтобы она почаще ночью заглядывала в комнату Чугунова, где тот последний месяц жил один, но она не прислушивалась к ее словам. Директриса, по ее собственному признанию, не увольняла Звонкову только лишь потому, что найти новую санитарку на минимальную зарплату было проблематично. Охранник подробно расписывал, как он, вызвав пожарных, пытался погасить пламя с помощью огнетушителей. У меня создалось впечатление, что Нефедов переписал инструкцию к ОП-4 слово в слово. «Встряхнул огнетушитель… открыл клапан… направил струю»… Действий с его стороны вроде бы было много, а КПД от них оказался нулевой. Медсестра почему-то спасала не людей, а истории их болезней и медикаменты, которые находились в правом крыле строения, куда огонь так и не добрался. И только Звонкова помогала беспомощным старикам выбраться из горящего здания. Так показывали оставшиеся в живых постояльцы дома престарелых. Еще они все, как один, утверждали, что Чугунов если и курил в комнате, то у приоткрытого окна, а с дымящейся сигаретой в постели его вообще никто никогда не видел. Где именно произошло возгорание, они не знали, поскольку спали крепким сном. Когда санитарка их разбудила, пламя полыхало уже повсюду.

Из папки выпала фотография женщины лет пятидесяти трех – пятидесяти пяти. На обратной стороне стояла подпись – Анна Петровна Звонкова. Глядя на ее миловидное лицо с открытым добрым взглядом, я с трудом верила в то, что она была «своенравна и груба», как утверждала ее начальница. В противовес ей, старики, давая показания дежурному следователю, любовно называли эту санитарку «наша Нюрочка». Значит, они ее любили. Потом я обнаружила другую фотографию. На обороте стояла дата – декабрь прошлого года. Вероятно, это было коллективное фото сотрудников дома престарелых. Одна женщина стояла во втором ряду чуть в стороне от всех. Я подумала, что это Анисимова. У нее были вполне гармоничные черты лица, но вот ее взгляд показался мне чересчур высокомерным. Затем я нашла смятую инструкцию по применению кардипола. Вероятно, Альберт решил, что на постояльцах дома-интерната испытывали именно это средство.

Я включила компьютер и попыталась найти в Интернете информацию об этом лекарственном средстве. Мой запрос не принес никаких результатов, будто такого медикамента не существовало в природе. Но передо мной лежала инструкция по применению кардипола. Так есть такое лекарство или его нет? Немного подумав над этим вопросом, я решила позвонить своему соседу, владельцу сети аптек «Доктор Ромашкин».

– Алло! – ответил тот.

– Вадим, здравствуй! Это Полина.

– Добрый вечер.

– Скажи, Вадим, ты что-нибудь слышал о кардиполе? – спросила я без предварительной подготовки.

– Тебе нужен кардипол? – удивился Ромашкин.

– Не мне, одному знакомому, – пояснила я.

– Знакомому? – переспросил аптекарь с непонятной мне интонацией.

– Да, очень хорошему знакомому, – подтвердила я. – Ему посоветовали сделать курс инъекций кардипола, а он никак не может его найти в аптеках. Я подумала, что ты мне подскажешь, где его купить или заказать?

– Полина, а ты случайно не для Аристарха Владиленовича ищешь кардипол? – поинтересовался Ромашкин.

– Нет.

– Точно?

Мой интерес к кардиполу явно насторожил Вадима. Стало быть, он не только знал об этом лекарстве, но и был в курсе, что оно не разрешено к применению.

– Ты отгадал, – провокационно призналась я. – Для Ариши.

– Полина, а кто ему выписал этот препарат?

– Ну, я точно не знаю, он в какую-то частную клинику ходил.

– Вот уж не думал, что у твоего деда столь серьезные проблемы со здоровьем. Он выглядит так бодро…

– Ну, это на людях Ариша хорохорится, а дома… – Я три раза сплюнула через левое плечо, чтобы не сглазить.

– Вот что, Полина, сейчас в аптеках Горовска нет кардипола, но есть схожий по действию препарат. – Вадим назвал его. – Он подороже, но, я думаю, для вас это не проблема.

– Да, да, деду говорили об этом заменителе, но у него есть противопоказания. Арише больше подходит именно кардипол.

– Странно, как раз-таки он и является отечественным заменителем импортного препарата, и у него больше противопоказаний. Вот что, Полина, я тебе скажу, Аристарху Владиленовичу надо сходить к другому специалисту, а может, даже к двум. Я свою матушку всегда показываю нескольким докторам. Бывает, что они рекомендуют взаимоисключающие методы лечения. Тогда приходится прибегать к услугам третьего специалиста. Если мнение двух совпадет, тогда можно следовать их рекомендациям…

– Вадим, а ты консерватор!

– Да, это так, – подтвердил Ромашкин. – Я считаю, что традиционные, проверенные средства надежнее. А что касается кардипола, то, по-моему, не стоит тратить время на его поиски, в продаже есть средства аналогичного действия.

– Вадим, а кто…

– Извини, Полина, меня матушка зовет, – Ромашкин отключился, и я не успела спросить у него, кто производитель кардипола.

Я повернулась к компьютеру и вбила в поисковую строку фамилию, имя и отчество директрисы сгоревшего дома-интерната. Женщин, являющихся ее полными тезками и оставивших свой след во Всемирной паутине, оказалось много. Только на второй странице нашлись нужные мне ссылки. Кликнув по одной из них, я перешла на Горовский информационный портал и прочитала скупое сообщение о пожаре в медико-социальном учреждении, руководимом Анисимовой В. Н. Ничего нового для меня в нем не было, поэтому я стала просматривать другие сайты, собирая на них нужную мне информацию буквально по крупицам. Оно и понятно, ведь событие полугодовой давности уже потеряло свою актуальность. Я хотела было уже выйти из Интернета, но на всякий случай перешла на следующую страницу со ссылками и, кликнув по одной из них, наткнулась на любительский ролик, снятый во время пожара. На месте трагедии уже работали пожарные и медики «Скорой помощи». Мое внимание привлекла женщина лет тридцати пяти, мечущаяся от одних носилок к другим. Я подумала, что это медсестра Тищенко, которая пытается создать видимость того, что она что-то предпринимает, хотя на самом деле толку от ее беготни не было никакого. Потом в фокус камеры мобильного телефона попала другая женщина. Она стояла несколько в стороне, не участвуя в общей мизансцене. Оператор-любитель приблизился к ней настолько, что можно было разглядеть выражение лица этой дамы. Оно было каким-то отстраненным – ни слезинки сопереживания, ни тени сочувствия. Уже первые кадры вызывали у меня щемящее чувство сострадания к пострадавшим, а та женщина находилась почти в эпицентре происходящих событий и оставалась к ним равнодушной. Заметив, что ее снимают, дама встала в картинную позу, приложив одну руку к груди, а вторую – ко лбу.

– А я сегодня видел эту мадам, – произнес дед, неслышно зашедший в мою комнату.

– Где? – удивилась я.

– В мясной лавке. Точнее, около нее.

– Дедуля, – я оглянулась назад. – Ты в этом уверен?

– Процентов на девяносто. – Ариша наклонился к монитору, чтобы получше разглядеть женщину, о которой говорил, но ролик закончился. – Это ведь тот пожар, в котором сгорел приют одиноких пенсионеров?

– Да, тот самый, – кивнула я и включила видео сначала.

– Вне всяких сомнений, это она, – подтвердил дедуля. – Знаешь, сегодня я стал свидетелем прелюбопытной сценки с участием двух персонажей – этой дамы и всеми любимой Скарлетт.

– Ты имеешь в виду ту собачку, которую бросили здесь Полежаевы?

– Именно так, – подтвердил Ариша. – Так вот, эта мадам вышла из мясной лавки, около входа в которую вертелась Скарлетт. Женщина наклонилась, погладила ее, затем достала из своей сумочки конфетку, развернула ее и дала собаке с руки это лакомство. Та с удовольствием заглотила конфетку и стала скулить, выпрашивая еще. Дама полезла в сумку, вынула оттуда… мобильник, приложила его к уху и стала слушать звонившего. Ей было уже не до Скарлетт, поэтому она пренебрежительно пнула ее ногой в живот и пошла к своему дому.

– Ты хочешь сказать, что Анисимова живет в нашем поселке? – спросила я, на что дедуля утвердительно кивнул. – Но почему я никогда ее раньше здесь не видела? Вроде бы все лица уже примелькались, только не это.

– Наверное, ты, Полетт, просто не успела с ней нигде пересечься. Эта женщина не так давно здесь обосновалась. Это как раз она купила коттедж Полежаевых, месяца три-четыре тому назад.

– То есть вскоре после пожара, – подметила я вслух. – Вряд ли на зарплату директора дома престарелых можно приобрести трехэтажный особняк. Организация эта муниципальная, зарплаты там соответственные… Или у нее состоятельный муж?

– Я слышал, что она живет одна, точнее, с прислугой. Непонятно только, зачем ей такой огромный коттедж. Он ведь поболее нашего будет.

– Вероятно, это просто вложение денег. Похоже, ей за эксперименты над людьми неплохо заплатили…

– Страшная женщина, – высказался Ариша. – Я не про внешность, с ней у нее как раз все в порядке, а про то, что у нее находится под черепной коробкой. Меня сегодня передернуло от того, что она сначала приласкала Скарлетт, а потом пнула ее ногой. Оказывается, она еще и не на то способна. Призреть одиноких стариков, чтобы превратить их в подопытных белых мышек, а затем и вовсе попытаться спалить их всех заживо в горниле огня! Полетт, да она переплюнула по степени жестокости всех известных мне садистов, разумеется, киношных. В жизни я таких безжалостных людей больше и не встречал… Я ошеломлен, с какой невозмутимостью она взирала на происходящее…

– Анисимова просто не сразу обратила внимание, что ее кто-то снимает на камеру мобильника, а когда заметила это, то стала делать вид, что она потрясена произошедшим. Я читала ее интервью, которое на следующий день после трагедии Валерия Николаевна дала журналистке газеты «Версия». У нее хватило наглости заявить, что она, вместе с другими сотрудниками дома-интерната, пыталась спасти своих подопечных, рискуя собственной жизнью, пока не приехали пожарные.

– По ее светлому пуховику не скажешь, что она приближалась к горящему зданию ближе, чем на десять метров, – заметил Ариша.

– Если уж кто и спасал стариков, так это санитарка Звонкова. Медсестра Тищенко только создавала видимость, будто что-то предпринимает, а охранник вообще на этой записи не засветился…

– Погоди, в самом начале ролика в полумраке проступил мужской силуэт. Может, это как раз и был охранник?

– А я ничего такого не заметила. Вероятно, потому, что всматривалась в перекошенные от ужаса лица постояльцев сгоревшего интерната. Они жались друг к другу, стоя на морозе в одних пижамах и ночных сорочках. Это потом жители окрестных домов стали приносить им верхнюю одежду и обувь.

Мы с Аришей снова пересмотрели любительское видео, попавшее в Интернет. Я с трудом сдерживала слезы – с каждым разом события казались мне все драматичнее и драматичнее. А дедулю аж трясло от бессильной злобы.

– Нет, я не понимаю, как можно было дать указание устроить пожар в здании, где находятся спящие люди! – возмутился он.

– Анисимова спасала свою шкуру… Постояльцы интерната были живыми доказательствами медицинских экспериментов, которые с ее позволения там проводились… Дедуля, ты это видел?

– Что именно?

– Руку. В самом конце появилась чья-то рука… Я только сейчас поняла, почему ролик так внезапно заканчивается. Некто, одетый в камуфляжную куртку, сделал знак, призывающий немедленно прекратить съемку. Вероятно, эта рука принадлежала Нефедову. Вначале, как ты правильно подметил, он стоял у флигеля, которого пожар не коснулся. Думаю, что, заприметив человека, снимающего все происходящее на камеру своего мобильника, он обогнул горящее здание, подошел к оператору со спины и заставил его выключить камеру.

– Да, вероятно, так все и было, – согласился со мной Ариша. – Полетт, обычно я начинаю тебя отговаривать, когда ты берешься за очередную операцию по восстановлению справедливости, потому что очень беспокоюсь за тебя. Но только не в этот раз! Теперь я прошу тебя – накажи всех, по чьей вине погибли в приюте люди!

– А чем я, по-твоему, занимаюсь?

– Ну, ты вроде сомневалась, правильно ли подводник обрисовал ситуацию. Лично я убежден, что правильно. А эта… как ее там? – Дедуля пытался вспомнить, как зовут директрису сгоревшего дома престарелых.

– Анисимова Валерия Николаевна, – подсказала я.

– Слишком много чести звать ее по имени-отчеству. Анисимову, – с откровенным пренебрежением произнес Ариша, – надо непременно выселить из нашего поселка куда-нибудь подальше. Например, на Колыму. Ей здесь не место. Случись что, так она весь поселок подожжет…

– Ну, это ты загнул. Она же не дура, чтобы подвергать риску свою частную собственность. Это муниципальную ей совсем не жалко было…

– Да, кто бы мог подумать, что под прикрытием такого добропорядочного лица скрывается такой монстр! – Ариша возмущенно тряхнул своей бородкой и вышел из моей комнаты.

Если деда возмутило соседство с фигуранткой моего нового дела, то меня это обстоятельство в некоторой степени даже обрадовало. Так проще было держать Анисимову на крючке.

Глава 2

Утром я позвонила своей подруге Алинке, чтобы узнать, как у нее дела. Она долго не отвечала. Я уже отчаялась услышать ее голос, когда Нечаева апатично протянула:

– Алло-ооо.

– Доброе утро, Алина! Ты как себя чувствуешь?

– Никак, – уныло проговорила она.

– Что значит, «никак»?

– А то и значит. Я совершенно ничего не чувствую – ни желания вставать с постели, чтобы куда-то пойти, ни голода, хотя вторые сутки ничего не ем, ни… словом, ничего.

– Я не поняла, ты что, уже второй день лежишь в постели? – Вчера я позвонила ей в районе обеда, а моя подруга сказала, что еще не вставала. Тогда меня это не слишком встревожило. Она могла поздно лечь или немного приболеть. С кем не бывает?

– Лежу, второй день. А может, третий, – Алина явно потерялась во времени. – А зачем вставать?

– Ну как это зачем? – я призадумалась. – Можно, например, устроить шопинг.

– Не хочу, – отказалась Нечаева.

– Если у тебя нет денег, то я…

– Есть, – негромко произнесла Алина. – У меня есть деньги, просто мне лень вставать, умываться, одеваться, завтракать, спускаться по лестнице, вести машину, ходить по магазинам, примерять одежду…

– Лень??? – В моем сознании это слово как-то совсем не вязалось с моей подругой.

– Да, мне лень.

– А хочешь, я приеду, подниму тебя с постели, приготовлю тебе завтрак и отвезу тебя в торговый центр? – предложила я.

– Прости, Полиночка, но я не хочу. Меня все устраивает. Лежу, смотрю в потолок, засыпаю, просыпаюсь, снова смотрю в потолок…

– И сколько ты еще намерена лежать в постели?

– Не знаю.

– Ты хоть понимаешь, что это противоестественно?

– А вот Ева так не считает. Она сказала мне, что лень – это очень даже полезное состояние. Это – двигатель прогресса. Именно ленивый человек придумал колесо и даже Интернет. Как знать, может, я полежу-полежу и тоже что-нибудь придумаю, – с легкой ноткой оптимизма в голосе заметила Нечаева, но тут же огорошила меня: – Поля, прости, но наш разговор сильно утомил меня, я хочу отдохнуть. Пока.

В мобильнике звучали короткие гудки, но я продолжала держать его около своего уха, ошарашенная услышанным. На мою подругу это совершенно не было похоже. Конечно, она и раньше впадала в депрессию, обычно после расставания с очередным бойфрендом, но стоило произнести это магическое слово «шопинг», как она сразу же приходила в себя. Сегодня мое предложение не сработало. Более того, разговор со мной утомил Алинку. Может, это была такая шутка? Нечаева выдержит паузу, потом перезвонит мне… Время шло, но подруга мне не звонила. Похоже, она не шутила.

Я вспомнила про Еву, соседку Нечаевой. Вместо того чтобы пробудить в Алине интерес к активной жизнедеятельности, она стала поощрять ее ничегонеделанье. Ну что оригинального может придумать моя подружка, лежа в постели? Самоучитель чтения или катапульту для вертолета? Увы, эти «великие изобретения» уже были сделаны блондинками. А моей белокурой подруге сейчас даже такие мыслительные процессы были не под силу.

Я нашла номер телефона Евы и позвонила ей.

– Слушаю! – бодро крикнула в трубку соседка Нечаевой.

– Ева, здравствуй! Это Полина. Я хотела поговорить об Алинке.

– Она все еще в плену Ее Величества Лени, – сообщила мне подруга моей подруги.

– Ну, я не стала бы присваивать лени такие регалии. Если верить мифам Древней Греции, она не прижилась на Олимпе, – заметила я.

– Не знаю, не читала. Полина, а ты что, собственно, хотела?

– Насколько я помню, Нечаева оставляет тебе запасные ключи от своей квартиры. Может, ты воспользуешься ими, зайдешь к Алинке и растормошишь ее? – деликатно попросила я, догадываясь, что на мой звонок в квартиру Нечаева может просто-напросто не отреагировать. Это ведь надо вставать с постели, накидывать на себя пеньюар, засовывать ноги в тапочки, идти в прихожую…

– Не вижу в этом никакого смысла, – отказала мне Ева. – Захочет, сама расшевелится. Она девушка самостоятельная…

– Извини, что побеспокоила, – я отключила связь.

Я хотела привлечь Нечаеву к своему новому делу, но у меня ничего не получилось. Ладно, обойдусь пока своими силами.

* * *

Вчера я уже составила определенное представление об Анисимовой. Сегодняшний день я решила посвятить знакомству с другими персонажами из пухлой папки моего клиента. Благодаря предварительной работе, проведенной Звонковым, у меня были адреса и Тищенко, и Нефедова. Правда, они могли переехать, как Анисимова. Но ведь с чего-то начинать все равно надо.

Я решила поехать к Тищенко, но по дороге завернула к Алинке. Мои мрачные предположения оправдались – она отключила домофон, чтобы он не отвлекал ее от тупого лежания в постели. Так что провести профилактическую работу со своей подружкой вживую, а не по телефону, у меня не получилось. Сев обратно в «Мини-Купер», я поехала в сторону Веселого проезда. Конечно, я отдавала себе отчет в том, что сейчас разгар рабочего дня, поэтому застать дома Лидию Михайловну скорее всего не удастся. Зато можно будет поговорить с ее соседями. Оставив машину на парковке около продуктового магазина, расположенного в цоколе девятиэтажки, в которой проживала Тищенко, я пешком отправилась во двор. У меня в голове уже созрела легенда, поэтому, подойдя к первой парадной, я протянула руку к домофону, но тут же отдернула ее. Подъездная дверь открылась, и женщина лет шестидесяти стала выкатывать на улицу инвалидную коляску, в которой сидел мальчик со склоненной набок головой. Я придержала дверь, чтобы она не ударила по коляске.

– Спасибо, – сказала женщина, подняв на меня глаза.

Ее лицо показалось мне знакомым. Неужели Тищенко так состарилась за полгода, прошедшие со времени пожара в доме престарелых? Стоп! Это не сама Лидия Михайловна, а, скорее всего, ее мать, поправила я себя, глядя вслед женщине. А мальчик в коляске, вероятно, сын медсестры. Это обстоятельство заставило меня по-новому взглянуть на ситуацию. У Лиды был ребенок-инвалид. Что может быть сильнее такого наказания? А вдруг это вовсе не ее ребенок? Одернув себя, я все же решила поговорить с соседями Тищенко, несколько изменив свою легенду.

Поднявшись на второй этаж, я позвонила в пятнадцатую квартиру, но там никого дома не оказалось. Стоило мне легонько постучать в дверь, на которой был прибит ромбик с числом «14», как меня сразу же спросили:

– Кто там?

– Здравствуйте! Я из попечительского совета. Мне нужно поговорить с вами о соседях, – я кивнула в сторону шестнадцатой квартиры. Дверь открылась, и я увидела пожилую женщину в пестром халате. Она присмотрелась ко мне, размышляя, можно ли мне доверять.

– Сюда проходите, пожалуйста, – хозяйка впустила-таки меня в свою квартиру и указала рукой на дверь в зал.

Расположившись на низком диванчике, я продолжила:

– Меня интересует семья Тищенко.

– Да я уж поняла. – Женщина пригладила рукой свои седые волосы, уложенные на затылке в аккуратный пучок, и присела на стул напротив меня. – Виталиком часто различные органы интересуются. Только помощи ни от кого нет никакой. Лида на две ставки в больнице работает, чтобы лекарства сыну покупать, без них Виталику не выжить…

– А что же отец? – поинтересовалась я.

– А что отец, как с Виталиком это произошло, он через месяц-другой подал на развод. Алименты Сашка платит, но какие-то копейки. Вот Лидочке и приходится вертеться как белке в колесе. Анна Степановна ей, конечно, помогает. Куда деваться? Родной внучок все-таки. Только он у нее не один. Вот недавно Оленька, младшая сестра Лидии, третьего родила, так Анне Степановне впору разорваться между внуками – там трое, а здесь один, но абсолютно беспомощный. Ему ведь седьмой годок, скоро в школу, для таких же, как и он, инвалидов. Если в течение ближайшего года Виталику операцию не сделать, так его состояние будет только ухудшаться. А пока есть надежда на то, что после операции он сможет самостоятельно себя обслуживать. Да что это я вам рассказываю! – всплеснула рукой женщина. – Вы ведь и сами не хуже меня об этом знаете.

– Знаю, – подтвердила я.

– А раз знаете, то о чем еще поговорить-то хотели?

– Простите, вас как зовут? – запоздало спросила я.

– Римма Игнатьевна.

– А меня Галина, – представилась я. – Римма Игнатьевна, скажите, в какой атмосфере растет мальчик?

– Я не совсем поняла суть вашего вопроса.

– Быть может, вы слышали, что мать или бабушка на него кричат, или предполагаете, что родственники не занимаются с ним, как положено…

– Да как вы можете такое говорить? Чтобы Лидочка или Анна Степановна на Виталика голос повысили? Не было такого никогда! Он для них свет в окошке. Лиду недавно замуж звали, так она отказалась, понимая, что ее сынок очень скоро начнет мужа раздражать. Если родному отцу он оказался не нужен, так отчиму и подавно. Все свое тепло, все свое внимание она Виталику отдает. Анна Степановна дочери во всем помогает. Кто же ее поддержит, если не родная мать? Да будет вам известно, что Виталик уже читать умеет! Медленно, заикаясь, но все-таки он читает. Вы представляете, сколько труда надо вложить в то, чтобы ребенка с таким диагнозом подготовить к школе? Наверняка, не представляете, – выговаривала мне Римма Игнатьевна. – Постойте, а вы случаем не собираетесь отобрать Виталика у Лидии из-за того, что к ней однажды бригаду психиатров вызывали?

– Ну, как вам сказать, – замялась я, ожидая, что соседка Тищенко расскажет мне подробности.

– Это вы напрасно. Нервный срыв у Лидии случился после пожара в доме-интернате для одиноких граждан, где она тогда работала. На ее глазах люди горели заживо и задыхались от едкого дыма, а она ничего сделать не могла. Не бросаться же самой в пламя? Что с Виталиком будет, коли ее не станет? Анна Степановна уже не молода, два инфаркта за плечами… А на сестру надежда маленькая, у той своих трое, и все от разных мужей… Что-то меня не туда понесло, – спохватилась Римма Игнатьевна. – Если вас здоровье Лидочки интересует, то я вам так скажу – с ним у нее сейчас все в порядке. У нас тут в соседней парадной батюшка живет, отец Ермолай, так вот он помог Лиде справиться с потрясением. Она в церковь ходить стала, и Виталика иногда с собой берет… Он там вначале криком кричал, а после причастия успокоился…

– Вот вы сказали, «после потрясения». А что именно вы имели в виду? – уточнила я.

– Разве я не ясно выразилась? – Римма Игнатьевна взглянула на настенные часы.

– Вероятно, я что-то упустила в нашем разговоре. Мне хотелось бы все-таки у вас уточнить, с каким потрясением отец Ермолай помог справиться Лидии Михайловне – с осознанием того, что Виталик серьезно болен, с разводом или…

– Да про пожар я говорила! – всплеснула руками моя собеседница. – Лида так близко к сердцу приняла эту трагедию! Знаете, она ведь поначалу едва ли не каждые выходные на кладбище ездила, где тех горемык похоронили, сейчас уже реже, но все равно бывает там. Больше ведь ухаживать за могилами погибших в том пожаре некому – они совсем одинокими были. Галина, прошу прощения, мне в поликлинику пора собираться.

– Не буду вас задерживать. – Я поднялась с дивана и направилась в прихожую.

– Надеюсь, вы поняли, что Виталик окружен дома теплом и заботой? – спросила меня напоследок Римма Игнатьевна.

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Сборник рассказов, эссе и очерков о великом городе, о его особенностях, традициях, культурных и исто...
В сборнике представлены мало известные нашему читателю рассказы Артура Конан Дойла. Талант и мастерс...
Миру варваров, где все решало право сильного, нужен был настоящий герой! И пришел Конан, непревзойде...
Трое друзей-киевлян случайно становятся обладателями древнего манускрипта, написанного Папой Римским...
Находясь в значимой для себя ситуации – важные переговоры, устройство на работу, беседа с руководите...
История предсказаний начинается с постановки человеком вопроса о жизни и смерти, предназначении и ит...