Роковая строфа Щеглова Ирина
– Привет, – он с удовольствием пожал ее теплые ладони.
– Ну что, – спросил он, – ты меня будешь катать, или я тебя?
– Ты, конечно, – Маша быстренько распахнула дверцу и уселась на переднее сиденье.
– Куда прикажете, сударыня? – он учтиво склонил голову.
– Вперед! – Маша взмахнула рукой, указывая направление.
В результате их набегов на несколько бутиков мужской одежды, Андрей стал обладателем джинсов, костюма, тонкого пуловера, нескольких рубашек, футболок, пары великолепных ботинок, к которым добавлены были туфли и еще кожаные кроссовки – предел мечтаний Андрея в недавнем прошлом.
– Купи себе носки и белье, – шепнула Маша, – а для бани я сама все соберу.
– Для бани?
– Ну да, – подтвердила она.
– Конечно, – ответил Андрей. За всей этой суетой он не раз вспоминал как Рита водила его по магазинам, пряталась в примерочных, хохотала, разглядывая себя в зеркалах под неодобрительным взглядом Андрея. Как раздражали его и эти магазины, с их чистотой, вышколенными продавцами, заоблачными ценами на, казалось бы, никому не нужное тряпье. И вот теперь он сам меряет это тряпье, придирчиво рассматривает свое отражение, внимательно слушает замечания Маши. Ах, как давно, как недавно все изменилось. Андрей горько улыбнулся самому себе, пока Маша прикладывала галстуки к его рубашкам.
– Ты теперь куда? – спросила Маша, когда они, нагруженные пакетами, вернулись к машине.
– Мне сегодня надо переехать.
– Хочешь, я тебе помогу. И тебе не скучно, и мне время надо где-то убить.
Андрей почувствовал себя неловко. После Риты ни одна девушка не посещала его холостяцкого жилища. И, хотя Машу он привык воспринимать, как хорошего друга, все же, частенько он не знал, как следует себя вести с ней.
– Это далеко. Сначала надо ехать в Свиблово, потом в центр. Думаю, мы до вечера провозимся.
– Ничего. Борис заберет мою машину. А когда мы все сделаем, ты отвезешь меня к нему.
– Как скажешь.
В квартире царил тоскливый сумерек, она казалась давно покинутой, нежилой.
– Брр, – поежилась Маша, – как ты живешь в этой берлоге.
– Нам, старым холостякам, много не надо, – пошутил Андрей.
– Что тут твое?
– Почти ничего. – Он достал с антресолей рюкзак. – Сюда все войдет.
– Отлично. – Маша прошла в комнату, окинула ее взглядом. – Здесь есть что-то, что действительно дорого для тебя? – спросила она.
– Книги, кое-какие диски, фотографии…
– Вот что, – предложила Маша, – давай возьмем только то, что дорого, а остальное – на мусорку!
Вскоре рюкзак был собран. Остальное утрамбовано в пластиковые пакеты и отнесено к ближайшему мусорному контейнеру. В одном из пакетов оказался и старый мобильный телефон, где был записан Ритин электронный адрес. В суете Андрей совсем забыл об этом.
Консьержка, как только Андрей назвал Бориса Петровича, встретила их с Машей ласково. Они поднялись на четвертый этаж, зашли в тамбур, отыскали свою дверь и, наконец, Андрей оказался в квартире, которая должна была стать его домом на неопределенный срок.
Квартира представляла собой студию, оснащенную минимумом мебели и всеми удобствами. Андрей открыл встроенный шкаф и затолкал туда рюкзак. Маша с охапкой пакетов покружилась по полу и бросила свою ношу на огромную почему-то круглую кровать.
– Гораздо лучше, – пропела она. – Сейчас я все развешу. – Она исследовала кухню, замаскированную под барную стойку. – Смотри-ка, все есть. Тебе будет удобно. Посуды, правда, маловато, но это – дело наживное.
Андрей разглядывал домашний кинотеатр, расположившийся у стены. Маша проверяла ящики шкафов.
– Кто здесь жил? – спросил Андрей.
– Борис, – ответила Маша. – Это его первая квартира. – Она подошла к Андрею и положила ладонь к нему на плечо. – Ты привыкнешь, – тихо сказала она. Он склонил голову и коснулся губами ее пальцев. Маша чуть вздрогнула, покраснела, но ладонь не отняла.
– Спасибо тебе, – сказал он.
– Не за что.
Андрею было легко с этой девушкой. Потому что она почти не отличалась от него. Маша не выросла в богатстве и роскоши, деньги брата не сделали ее дамой из общества. Она просто изменила образ жизни, но только внешне. Внутренне она оставалась все той же девушкой из Нижнего Новгорода, умной, проницательной и очень простой одновременно.
Привыкшая с детства довольствоваться малым, Маша очень спокойно относилась к богатству брата. Ей нравилось создавать уют в доме, нравилось возиться в саду, но она с одинаковым удовольствием обихаживала бы крохотную квартирку и дачный участок в шесть соток. Она готова была помогать всем, кого любила. Андрея она полюбила. Она еще боялась этой любви, а потому, скрывала ее даже от самой себя. Но то, что она скрывала от себя, не укрылось от глаз брата.
– Я отвезу тебя? – спросил Андрей.
– Да. Пожалуй. – Маша стряхнула с себя некоторое оцепенение. – Завтра я кое-что передам тебе, на новоселье. Вещи не забудь развесить.
– Не волнуйся за меня.
Всю обратную дорогу Маша молчала. Андрей не пытался разговорить ее. Он корил себя за проявленную слабость.
12
Неформальная встреча была назначена на субботу. Местом встречи должен был стать пансионат под Звенигородом. Так сказать, нейтральная территория.
Накануне Борис провел тщательный инструктаж.
– Твое дело – наблюдать. Все запомнить. Всякие маленькие подробности, слова, словечки, вскользь брошенные, взгляды, все. Я, очевидно, напьюсь. Или сделаю вид, что напился. Если ты что-то почувствуешь, дай мне знать. Будем уходить. Если все хорошо, то будут девицы. Увидишь девиц, можешь расслабиться. – Он усмехнулся. – Понял?
– Борис Петрович, я должен что-то знать?
– Все, что тебе надо знать, ты знаешь.
Новые вещи пахли роскошью и неведомой шикарной жизнью. Андрей тщательно собирался, стараясь представить себе всех этих монстров, с которыми ему предстояло провести бок о бок ближайшую ночь: их характеры и привычки, их взгляды. Он готовился принять бой. Мало того, он был готов победить.
Дорога не заняла много времени. На этот раз у них было сопровождение – джип с охраной.
К их прибытию все было готово. Бориса Петровича ждали. Андрей отметил для себя тот факт, что собравшиеся представляли собой как бы уже сложившуюся партию, членом которой его шеф не был…
Не смотря на то, что все старались держать себя непринужденно, некая напряженность в общении все же присутствовала.
После обмена рукопожатиями и представления Андрея, все собравшиеся разбрелись по своим номерам, чтобы позднее встретиться в местной бане. Девушек видно не было. Общество состояло из восьми человек, не считая охраны.
Как и следовало ожидать, после хорошего пара и некоторого количества спиртного, гости расслабились и стали вести себя непринужденно. О делах никто не говорил. Словно собрались старые друзья, чтобы вместе отдохнуть в выходные.
Борис пьянел катастрофически быстро. Андрей никак не мог понять, играет шеф, или в самом деле не умеет пить. Он заметил, что наливают шефу исправно и ему приходится выпивать каждый раз, тогда как остальные лишь делают вид, что пьют, как бы передавая друг другу Бориса. На Андрея мало кто обращал внимание. Поэтому, когда кто-то из присутствующих отделялся от остальных, Андрей безнаказанно следил за всеми как вместе, так и порознь. Вскоре гости запели хором. Борис покровительственно хлопал Андрея по плечу и хохотал, ему вторили. Спиртное, казалось, возникает их воздуха. Андрей почти не пил, он удачно избегал навязчивых тостов, несколько раз окунался в бассейн, а когда почувствовал, что соловеет от выпитого, потихоньку вызвал обслугу и распорядился на счет кофе.
Гости шумели. Гулянка вошла в ту стадию, когда тянет на подвиги. Тут и появились девушки. Девушки, как девушки, обычные профессионалки, не из дешевых: холеные развязные, они почти одновременно сбросили халатики, под аплодисменты мужчин. Под халатиками почти ничего не было. У Андрея слегка зашумело в голове, заныл низ живота. Что и говорить, хороши были девицы!
Между тем, две красавицы под негромкую музыку стали избавляться от того немногого, что на них оставалось, остальные присоединились к мужчинам. Одна из девушек легко вскочила на стол и исполнила танец живота, причем, заметил Андрей, она, не отрываясь, смотрела на Бориса. Стриптизерши принялись имитировать лесбийскую любовь. Но Андрей, не отрываясь, смотрел на спину девушки, опустившейся на колени перед Борисом. Она продолжала сидеть на столе, выгнувшись как кошка; у нее было смуглое гибкое тело, но не плавное и мягкое, как у остальных, а жесткое, тренированное тело спортсменки с переливающимися под кожей мускулами. «Она не шлюха! Но кто же она?» – пронеслось в мозгу Андрея. Захмелевший Борис играл ее грудями. «Сейчас здесь начнется оргия» – подумал Андрей, заметив, как одна из девушек скользнула под стол и ее голова замерла между колен кого-то из гостей. В то же время двое других мужчин встали и удалились потихоньку, один за другим. Андрей, не раздумывая больше, подошел к разнежившемуся Борису и, склонившись к его уху, шепнул:
– Борис Петрович, на пару слов…
– Детка, я сейчас вернусь, – обратился шеф к девушке. Андрей обратил внимание, как на мгновенье лицо ее застыло, но сразу же расслабилось. Она заставила себя улыбнуться.
– Что? – спросил Борис почти трезвым голосом, когда они отошли в сторону.
– Надо уезжать, – сказал Андрей.
Борис цепко глянул на него.
– Я не знаю в чем тут дело, но это эти люди готовят для вас какую-то гнусность.
– Ты уверен?
– Уверен.
– Тогда уходим.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Андрей.
– Нормально, – отрывисто бросил шеф. Он плотнее запахнул халат, затянул концы пояса. – Сообщи охране: отъезжаем через пятнадцать минут. Иди туда, – он кивнул головой в сторону гостей. – Скажи, что я не очень хорошо себя чувствую и сваливай! Все, встретимся в моем номере. Быстро! – Он стремительно удалился. Андрей, вернувшись к пирующим, с извиняющейся улыбкой посетовал на нездоровье Бориса Петровича. Пообещал привести его и ретировался следом за шефом.
Когда Андрей стукнул в дверь Бориса, ему открыл насупленный от усердия охранник. Борис, совершенно готовый, казалось, только и ждал Андрея.
На улице Андрей заметил, что все машины еще на месте. Несколько человек курили у крыльца и о чем-то говорили негромко. Трезвый шеф твердой походкой подошел к ним и, сообщил, что провел прекрасный вечер, а теперь дела требуют его немедленного присутствия, и он вынужден удалиться. Видимо, его отъезд настолько ошеломил присутствующих, что его даже не стали удерживать. Бдительные охранники маячили рядом.
– Домой, – устало сказал он Андрею. Всю дорогу Борис молчал, только когда они подъехали, выходя из машины, он бросил:
– А ты – молодец. До понедельника – свободен.
13
Свет фар выхватил из темноты тонкую девичью фигурку, длинные светлые локоны метнулись по плечам.
– Рита! – Андрей резко нажал на тормоз. Девчонка шарахнулась, обернулась… Нет, это, конечно была не Рита. Не могла быть Рита. Она улыбнулась заученно ярко накрашенными губами на бледном, еще испуганном лице и пошла к машине вихляющей походкой. Юбчонка короткая, кургузая куртка, руки в карманах – холодно…
– Приветик, – сказала она, наклонившись к окну. – Молодой человек скучает?
Девчонка продолжала улыбаться, но Андрей видел, как посинели уголки ее губ. Ночная бабочка смертельно замерзла.
– Садись, – сказал он. Она не заставила себя упрашивать. Плюхнулась на сиденье рядом, поежилась, от охватившего ее тепла.
– Ух ты, классно у тебя тут, – выдохнула. – Я не дешевая, – предупредила, спохватившись.
Андрею вдруг отчаянно, мучительно захотелось женщину. И, если сначала, поддавшись порыву, он просто пожалел девочку, так напомнившую ему Риту, то теперь он желал эту девочку, животным желанием самца, напавшего на самку.
Девчонка потянулась к его ширинке, коснулась ноги дрожащими пальцами. Эта дрожь остановила Андрея.
– Погоди, – сказал он, – не здесь. Поедем ко мне.
– Это будет дороже, – откинувшись на сиденье, сказала она.
Дома он рассмотрел ее получше. Конечно, она совсем не походила на его Риту. Круглолицая, простенькая мордашка в канапушках, довольно милая, не более. Под дерматиновой курткой оказалась тонкая кофточка, юбка едва держалась на тощих бедрышках, волосы давно не мытые слиплись от лака, тушь растеклась темными кругами. Андрея передернуло от легкой брезгливости.
– Иди в ванную, – приказал он. Девчонка усмехнулась, но молча скользнула в ванную. Он уже жалел, что привез ее к себе. Но когда она появилась, закутанная в его полотенце, нежная, розовая от пара, с прилипшими к телу прядками волос, он, подхватил ее на руки и отнес на круглую кровать…
Когда все закончилось, он откатился от нее и лежал так несколько секунд с закрытыми глазами.
– Может, мне уйти? – спросила она.
– Да, да, сейчас, – с трудом ворочая языком, ответил Андрей. Девушка поднялась.
– Ой, ну и здоровый же ты!
– Я сделал тебе больно?
– Немного.
– Прости.
– У тебя давно не было женщины? – спросила она.
– Давно…
– Заплати мне и я уйду.
– У тебя волосы мокрые, простудишься. В ванной есть фен.
– Хорошо.
Пока шумел фен, Андрей сварил кофе, сообразил несколько бутербродов, открыл коробку с шоколадом.
Высушенные волосы ночной гостьи были пушистыми и мягкими. Глаза ее округлились от удивления, при виде угощения.
– Тебе, наверное, влетит от сутенера. – Предположил он.
– Не-а, – ответила она, жуя бутерброд, – я не профессионалка. Так, подрабатываю, иногда.
– Рискуешь.
– Чем? – удивилась девушка, – я на рожон не лезу, дорогу никому не перебегаю.
– Другую подработку не пробовала?
– Пробовала, только я ведь ничего не умею, кроме этого, – она лукаво усмехнулась. Он снова захотел ее.
Девушка ушла утром. Андрей дал ей несколько сотен, не глядя, с условием, что она купит себе что-нибудь теплое.
После ее ухода он лихорадочно сгреб в кучу постельное белье, полотенце, мыло и швырнул в мусоропровод, затем он методично выскреб квартиру, собрался и уехал к родителям.
14
В субботу Борису Петровичу сообщили, что один из его конкурентов, желая опорочить его перед инвестором, организовал всю эту банную вечеринку, в надежде, что пьяный Борис начнет болтать и вести себя непотребно в присутствии одного из представителей компании. В качестве девочки для Бориса выступала личная телохранительница конкурента, она и должна была довести игру до конца. Вообще весь спектакль был разыгран как по нотам. Если бы не фантастическое чутье Бориса и наблюдательность Андрея, то громадные иностранные вложения, на которые рассчитывал Борис, уплыли бы к конкуренту. Представитель инвестора настолько был поражен поведением будущего партнера, что дал ему самые положительные рекомендации на заседании правления компании. Таким образом, Борис выиграл миллиардное дело, оставив конкурентов ни с чем.
– Не пролив ни капли крови, не вложив ни копейки денег, – шутил он, рассказывая дяде полковнику всю историю.
– Хороший парень, – говорил дядя.
– Сам вижу, что хороший, – откликался Борис.
В понедельник шеф спросил Андрея:
– Заграничный паспорт есть?
– Нет.
– Надо сделать. Я распоряжусь сегодня. Кстати, ты ведь язык знаешь?
– Английский.
– Переводить сможешь?
– Не пробовал.
– Вот и попробуешь. У меня переговоры на этой неделе. Переводчик будет, но ты тоже пригодишься.
– Как скажете.
15
Свою первую курсовую работу по социологии Рита решила посвятить студенчеству. И, если сначала она просто хотела отписаться, начав работать над темой, увлеклась. Ни на минуту не забывая об Андрее, она понимала, что студенчество – это не только благополучные мальчики и девочки с ее курса. Она осознала, что образование стало привилегией обеспеченных и недосягаемым благом для бедных. Рита завела интенсивную переписку в интернете со студентами из разных городов и различных учебных заведений. Она составила опросник, включив в него наиболее значимые и важные вопросы. Она начала активно знакомиться и общаться. В итоге, курсовая работа была завершена и сдана блестяще, но у Риты накопилось такое количество информации, что она решила не бросать едва наметившееся дело, а работать в этом направлении дальше.
Однажды она решила поговорить с отцом, потому что почувствовала, что ей не хватает опыта, и она вязнет в материале.
Соболев, снисходительно выслушал дочь и предложил ей – ни много, ни мало – сделать свою передачу.
– Вот тебе и практика, и возможность общения, и способ заявить о себе миру, – сказал отец.
Первая передача с Маргаритой Соболевой вышла в апреле. Она наделала шуму в студенческих кругах, привлекла рекламодателей и подняла скандал в прессе. Рите предложили сделать серию передач, она согласилась.
Андрея не видел первого Ритиного эфира. Он, по настоянию Бориса Петровича, находился вместе с ним в Испании.
16
Он стоял босыми влажными ступнями на ковре, но в то же время, он словно летел, оторванный от земли, отеля Хилтон, набережной, Барселоны… Он летел в двуцветном небе, разделенном надвое облачным фронтом, а под ногами его катило свинцовые волны древнее Средиземное море.
Андрей, только что принявший утренний душ, с трудом оторвался от вида, открывающегося за огромным панорамным окном. Во вчерашней суматохе он почти не думал о том, что впервые попал за границу, что за окнами автомобиля проплывали знаменитые дворцы и соборы Барселоны.
Его знание английского сразу же пригодилось Борису. Конференция для российских бизнесменов проводилась корейцами. Кое-кто в кулуарах шутил: «Это еще ничего. Вот в прошлый раз, дело было в Италии, встреча была организована немцами, а представляли они чуть ли не японцев. Еще то шоу! В английском-то мы кое-как разбираемся. А немецкий, извините…». Приглашенные понимающе смеялись. Многие друг друга знали, договаривались тут же: во время обеда, в перерывах.
Ужинали в настоящем замке, где испанцы, одетые, почему-то во фраки, подавали блюда французской кухни. На сцене негритянка пела джаз. Наверное, известная, потому что ей очень хлопали. Один из гостей расплакался. Андрей подумал, что это знаток джаза, но оказалось, что человек просто не рассчитал свои силы, слишком много выпил. Его спящего, нашли потом в баре и отвезли в отель.
Вдоль ночного шоссе плотно стояли и сидели проститутки. Когда какая-нибудь из них попадала в свет фар, распахивала наброшенную на голое тело шубку. Ночи еще холодные, девушки мерзли.
Набережная оказалась пустынной и удивительно похожей на те, что Андрей видел в Крыму: тот же разбитый асфальт, та же пыль, те же низкие горы, закрывающие горизонт.
Утром, преодолев стометровку, отделявшую корпус отеля от пляжа, Андрей, не раздумывая, бросился в штормившее море. Вода была мутная от песка и очень соленая; он нырнул по привычке с открытыми глазами, потом понял, что этого делать нельзя, в глазах потом щипало.
Борис ждал его на берегу. Он улыбался снисходительно; несколько загорающих женщин недоуменно разглядывали мокрого Андрея.
– Они, видишь ли, не купаются, – пояснил Борис, – для них, представляешь, не сезон! – Он хохотнул и тоже бросился в воду.
Борис возил Андрея по старому городу, где Японские башенные краны гармонично сочетались с безумным долгостроем Гауди, знаменитым Sagrada Familia. Узкие улочки не давали возможности рассмотреть грандиозное сооружение во всем его великолепии.
– Только с вертолета, – говорил Борис, щелкая Андрея на фоне стены. – Знаешь, существует поверье: как только собор достроят, наступит конец света. Андрей задирал голову, поражаясь нагромождению стилей, фигурам святых, застывших в своих нишах, готовым упасть колоннам, сочетанию не сочетаемого, возможностью невозможного.
Они бродили по крохотным лавчонкам, торгующим сувенирами. Андрей хотел купить матери мантилью, или веер. Но на всем, что он брал в руки, красовалась надпись: made in China.
Уже в самолете, как бы между делом, Борис сказал:
– Тебе надо учиться. Что ты думаешь на счет Юридической Академии?
Часть 2
17
– По моим подсчетам, Маргарита Соболева замужем побывала трижды, – раздраженно заявил Борис Петрович, глядя на экран телевизора, где прекрасная, как всегда, Рита виртуозно выводила на откровенность очередного приглашенного: на этот раз, знаменитого политика.
Андрей сидел задумавшись. Он никак не прокомментировал заявление Бориса, просто смотрел на Риту, узнавая и не узнавая в ней ту девочку, что была с ним когда-то.
Недавно они едва не столкнулись на очередном приеме в знаменитом особняке на Гоголевском бульваре. Андрей заметил Риту, когда она только входила в зал. Окруженная поклонниками, она не должна была сразу увидеть Андрея.
Андрей поспешно удалился, его уход буквально граничил с невоспитанностью. Но что было делать: у него задрожали руки и колени стали ватными. Он долго не мог успокоиться и выровнять дыхание. Так и кружил по кольцевой. Струсил ли он? Вероятнее всего – струсил. Он не скрывал от себя этого.
Его вывел из задумчивости голос Бориса:
– Говорят, у нее снова какой-то жених, – Борис вложил в слово жених весь свой сарказм. Эти выпады он совершал постоянно. Не зная об их истинной причине, Андрей тяжело переживал всякий раз, когда Борис дурно отзывался о Рите. На этот раз Андрей не выдержал.
– Знаешь, Борис, – неожиданно сказал он, – я когда-то был влюблен в эту девушку.
– Нашел в кого влюбляться, – зло хохотнул Борис.
– Она тогда была почти ребенком, едва школу закончила…
Борис живо повернулся к Андрею:
– Ну-ка, ну-ка, расскажи.
– Да нечего рассказывать, – грустно улыбнулся Андрей, – мы расстались из-за социального неравенства, предварительно поклявшись друг другу в вечной любви. А на случай измены одного из нас придумали такую штуку: отправить по интернету открытку со словами из сонета Шекспира: Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай…
– Надо же! Как романтично! – воскликнул Борис. – Ну и что? Кто кому написал?
– Знаешь, так получилось, что никто никому не написал. Я потерял ее адрес; а она… наверное, забыла обо мне.
В кабинет вошла Маша:
– Пойдемте, чай пить, – пригласила она.
– Идем, идем, Маша, – отозвался Борис. – Сильно переживает из-за смерти старика, – вздохнул он, после того, как сестра ушла. – Жаль его, конечно. Только Машу жаль сильнее, я на это ее траурное платье смотреть не могу!
– Да, Алексей Борисович был хорошим человеком, – Андрей задумался. После смерти дяди полковника в доме, где царила Маша, поселилась тихая грусть. Маша зачастила в церковь, ездила по святым местам, собралась совершить паломничество в Иерусалим.
– Все бы ничего, – доверительно сообщил Борис, – только как бы она в монастырь не ушла.
– Зачем ей в монастырь? – удивился Андрей.
– Тетка-то у нас верующая была. Она и приучила. Маша мне и раньше говорила о монастыре, но я как-то не придавал этому большого значения, – Борис закашлялся. Начал задыхаться, знаком попросил воды. Андрей поспешно подал ему стакан. – Проклятый кашель, – сказал, отдышавшись, Борис. – Кстати, что у тебя с дипломом, юрист?
– Ты бы все-таки сходил к врачу, – покачал головой Андрей, – не нравится мне твой кашель.
– Мне тоже не нравится. Так, что с дипломом?
– Нормально все с дипломом, – ответил Андрей, – защита в июне.
– Ну, пойдем, чай пить, Маша ждет.
Андрей уже давно стал своим в этом доме. Теперь он привычно носил дорогие костюмы, приобретенные в Европе, ездил на своей машине и считался почти партнером Бориса, сделавшего из своей фирмы филиал инвестиционно-промышленной международной корпорации. В этом году Андрей заканчивал Юридическую академию, по специальности – международное право.
Он по-прежнему жил в квартире Бориса, оставаясь холостяком, как, впрочем, и сам Борис. Собор Святого Семейства безумного испанца Гауди, площадь Святого Марка с ее бесчисленными голубями, башня Эйфеля, Сикстинская капелла, Лувр, набережные Ниццы – все это давно перестало быть красивыми картинками в глянцевых альбомах, став реальностью и неотъемлемой частью того образа жизни, которую теперь вел Андрей.
Год назад, когда заболел Алексей Борисович, Андрей практически вынужден был взвалить на себя руководство всеми делами фирмы. К тому времени можно отнести событие, заставившее Бориса окончательно поверить своему протеже.
К Андрею, понадеявшись на его неопытность, подкатил один из теневых партнеров Бориса, с предложением заработать. Для этого надо было пропустить некоторую сумму через банк. Одним словом, афера чистой воды. Андрей согласился, не доложив Борису. Но, вместо того, чтобы сработать по предложенной схеме, Андрей провернул свою. Комбинация была настолько чистой, что ни один законник не смог бы к ней придраться. В итоге заработали все, в том числе и Борис. Партнер на всякий случай, решил обезопасить себя. И, не зная всех обстоятельств дела, позвонил Борису и предупредил: мол, его молодой заместитель не чист на руку.
Время было не из легких: только что скончался дядя полковник, Маша впала в жесточайшую депрессию. Издерганный Борис вызвал Андрея на ковер. Андрей явился с отчетом о проделанной работе, в котором были указаны все его действия. Так же, Андрей сообщил шефу о его доле прибыли, упавшей на иностранный банковский счет. Борис несколько опешил. Он не понимал, как Андрею удалось провернуть такую операцию. Рассудив здраво, Борис понял, что теперь у Андрея есть начальный капитал. И, что самое главное, у него есть мозги и финансовое чутье. То есть, Андрей в любой момент мог уйти и плыть своим курсом. Этого Борис не хотел. Считая себя первооткрывателем и наставником Андрея, он мечтал оставить его при себе. Он пошел ва-банк, предложил молодому человеку руководство отделом и практически полную самостоятельность в приеме решений. На некоторое время эта мера должна была удовлетворить амбиции Андрея.
В последнее время Борис стал задумываться над тем равнодушием, которое Андрей выказывал по отношению к женщинам. Дело в том, что у него зрел план. И этот план он собирался претворить в жизнь. Вот только сегодня он узнал от Андрея такое, о чем не смог бы догадаться: Андрей был знаком с Ритой, более того, они, кажется, были влюблены друг в друга…
Одно время он рассчитывал, на то, что его милая сестренка приберет к рукам красавца Андрея. Но добродетельная Маша только вздыхала, да поглядывала украдкой. Андрей же испытывал к ней, по-видимому, братскую привязанность и не более того. Борис поискал связь на стороне, но таковой не обнаружилось. Андрей довольствовался, как и он, сам, случайными женщинами.
«Неужели за этой холодностью и безразличием кроется нечто большее, чем обычная занятость? Неужели есть что-то, чего я не знаю?» – такие мысли время от времени посещали Бориса. Он искал ответ и, кажется, завеса тайны приоткрылась. Андрей влюблен, более того, он любит, давно и неизменно, любит девушку по имени Рита. Ту самую Риту Соболеву, за которой вот уже пятый год в тайне от всех ухлестывал сам Борис. Его деятельная натура требовала немедленных результатов, он прикладывал колоссальные усилия, но по-прежнему не добился ничего. Не смотря на то, что Борис возобновил знакомство с ее отцом, финансировал несколько проектов Риты, старался всюду попадаться ей на глаза, девушка едва узнавала его.
Борис знал, все, что о ней пишут и говорят – вранье. Рита была одинока и, вне работы, нелюдима. Светские тусовки посещала только по необходимости, много времени проводила за границей, друзей почти не имела. Отец купил ей квартиру в знаменитом Доме на набережной, где она жила затворницей, насколько это вообще было возможно при ее популярности и социальной активности. Рита постоянно кому-то помогала, организовывала благотворительные концерты в пользу талантливых детей, неимущих, студентов, она выезжала в провинцию, участвовала в организации фондов, искала и находила спонсоров. Борис не раз подписывался. Еще бы! В свои двадцать с небольшим Маргарита Соболева считалась самой завидной невестой, самой очаровательной телеведущей, самой элегантной девушкой, самой, самой, самой… Но при этом она оставалась одна.
18
Рита плохо спала. Точнее, иногда она не могла спать совсем. Она сидела ночи на пролет за компьютером и ждала. Это превращалось в навязчивую идею, в манию. Когда губы ее непроизвольно шептали: отпусти меня! Отпусти! Но почты не было, роковые слова из проклятого сонета Шекспира по-прежнему не появлялись в ее почтовом ящике. Толстый керамический кот на ее столе, казалось, злорадно улыбался. Она накрывала его книгой, или папкой с бумагами. Но потом находила и укладывала на прежнее место. Однажды Рита в сердцах швырнула безвинную игрушку об пол. Кот потерял голову и часть хвоста. Хозяйка кинулась искать осколки, чтобы, обливаясь слезами, склеить подарок.
В тот вечер, злосчастный для кота, Рита прибыла на прием, устроенный для партнеров и прессы одной иностранной фирмой. Рита давно перестала обращать внимание на названия фирм наших, или иностранных. Если ее просили где-то присутствовать, она присутствовала, вот, собственно, и все.
Прием давали в особняке на Гоголевском бульваре. Рита чуть задержалась и не успела к началу. Когда она входила, скользя дежурно-приветливым взглядом по окружавшим ее людям, Рита словно запнулась. У дальней колонны стоял светловолосый молодой мужчина в сером костюме. Этот мужчина показался ей смутно знакомым. Он вызвал в ней легкое беспокойство, готовое перерасти в панику. Девушка, забыв о приличиях, поспешно направилась к тому месту, где стоял мужчина. «Андрей! Андрей»! – ей показалось, что она кричит. На самом деле она только шевелила пересохшими губами. Не отдавая себе отчета, Рита, оттолкнув нескольких гостей, оказалась у той самой колонны. Там стояли две ярко разодетые дамы и с любопытством рассматривали телезвезду. Рита взяла себя в руки. Милостиво улыбнувшись дамам, она спросила:
– Кажется, я видела здесь своего давнего знакомого…
– Кого вы имеете в виду? – спросила одна из дам.
– Молодой человек, в сером костюме, – Риту била дрожь, но она продолжала улыбаться. – Правда, я могла ошибиться, – поспешно сказала она.
– Вы, по-видимому, ошиблись, – высокомерно пропела другая дама. – Этого молодого человека зовут Андрей Истомин. Вряд ли вы знакомы. Кстати, – обратилась она к своей приятельнице, – а где же Андрей?
Та пожала плечами, оглядываясь.
– Андрей? Истомин? – прошептала Рита. – Вы правы. Мы никак не можем быть знакомы…
Она резко повернулась и смешалась с толпой. Дамы переглянулись в недоумении.
Не найдя Андрея в зале, Рита бегом спустилась с лестницы, выбежала на улицу, не замечая зимнего холода, быстро прошлась вдоль припаркованных машин.
– Андрей! – обреченно позвала она. Но Андрея не было. Рита стояла, обхватив себя руками, слезинки стекали по ее щекам, превращаясь в ледяные дорожки.
Она вернулась. Потребовала свою шубу в гардеробе и, не говоря никому ни слова, уехала домой.
– Забыл меня, забыл… А я, глупая, помню, – рассказывала Рита глиняному коту, приклеивая ему голову.
Она почти забыла, как выглядит Андрей. Пытаясь вызвать в себе его образ, Рита мучительно вспоминала его черты, воссоздавала и разрушала в гневе, теряя неуловимое, то, что она любила и чего никак не могла найти в других. Она радовалась возможности уйти в работу с головой, сжигала дни в безумной гонке; надеясь, что ночью она свалится от усталости и уснет. Но усталость не убаюкивала, а приносила головные боли, в последнее время усилившиеся.
С раннего детства лишенная материнской заботы Рита так и не научилась в элементарных житейских ситуациях делать правильный выбор. И, если как профессионал, как деловая женщина, Рита, несомненно, добилась высоких результатов, то во всем остальном она зачастую чувствовала себя брошенным во взрослую жизнь маленьким ребенком. Юношеская доверчивость сменилась подозрительностью. Несколько раз она попадала в довольно щекотливые ситуации. Один из коллег, к которому она относилась по-приятельски, чуть не изнасиловал ее, когда она задержалась на работе; ее спасла уборщица, случайно заглянувшая в студию. На очередной студенческой вечеринке ее пытались опоить какой-то дрянью сокурсники. Ей повезло, она услышала, как они договаривались. Ей подбрасывали гнусные записки, караулили у выхода с работы, звонили, угрожали, просили, шантажировали.
Рита стала бояться мужчин. Сверстники казались ей одинаково-пустыми, те, кто постарше, пугали своей бесцеремонностью и цинизмом. Под их откровенными взглядами она съеживалась, словно выставленная напоказ голая рабыня. Часто Рита злилась на себя, пыталась быть развязной, пробовала пить, пускалась в ночную жизнь. Но это не приносило облегчения, наоборот, она начинала испытывать отвращение к себе, прочитав в каком-нибудь бульварном листке грязную сплетню о самой себе. Жизнь постепенно превращалась в кошмар. И Рита ничего не могла с этим поделать. Ей не с кем было поговорить об этом. Так уж вышло, что у нее не было никого. Даже отец, решивший, что дочь теперь сама сможет пробиться в жизни, завел себе постоянную женщину. И, хотя Рита не могла осуждать его, все же в их отношениях наступило отчуждение.
Последний приезд к матери не принес утешения. Несчастная перестала кого-либо узнавать, безумие переполнило ее, захлестнуло целиком. Рита увидела высохшее, как погибшее деревце, существо с бессмысленным взглядом, не способное самостоятельно поднести ложку ко рту. Лечащий врач предупредил, что следует готовиться к худшему. Хотя, Рита не понимала, куда уж хуже.
Здесь впервые у Риты случился обморок. Она приписала его к усталости, но доктор, качая головой, сказал, что у нее сильнейшее нервное истощение и посоветовал немедленное лечение.
– Вы губите себя! – с полной серьезностью уверял он. – При такой наследственности можно ожидать чего угодно.
Но у Риты была расписана каждая секунда.
– Ах, нет, доктор, нет! Я не могу. Пропишите мне какие-нибудь лекарства от бессонницы… что угодно пропишите.
Читать бесплатно другие книги:
