Семь тетрадей. Избранное (сборник) Щербаков Борис
Начало
1972–1977 гг.
Баллада
- Зачем я не воин и в битве кровавой
- Другие встречались, мечами звеня?
- Зачем на коне не скачу я по травам
- И царская дочка не любит меня?
- Зачем за спиною не чувствую лука
- И в речке студеной коня не пою?
- Зачем во дворце перед близкой разлукой
- Под гусли я песню свою не пою?
- Зачем я, друзья, на волнах океана
- Не правлю рукою умелою челн?
- И вместе с дружиной в заморские страны
- Не мчусь я по грядам бушующих волн?
- Эй, буйные ветры! Бушуйте и рвитесь!
- С шатра не сорвать вам трепещущих лент.
- Зачем не боец я, не воин, не витязь
- (Хотя и дружинник), а просто студент?
Рождественский сон
- Вот послушайте… Тишь…
- Это хлопья уставшего снега,
- Словно сказочных бабочек рой
- Опускаются вниз.
- И, уставши от вечного бега,
- Даже время вечерней порой
- На пушистый сугроб
- Отдохнуть потихоньку садится.
- Я иду, темнотой окружен,
- Только, может быть, мне,
- Только, может, все это мне снится?
- Ну, конечно же, это рождественский сон.
Ночь перед весной
- Буря, буря стелет снегом паутину переулков,
- И, как свечи, догорают
- Огоньки твоих окон.
- Слышишь, топают морозы
- По сугробам шагом гулким?
- Слышишь, где-то за домами
- Колокольцев перезвон?
- Это мчатся чудо-кони
- В вихре снежного бурана,
- А под белою фатою
- Там волшебница-зима.
- Наметают ей морозы
- Серебристые курганы,
- Из искрящегося снега
- Воздвигают терема.
Поток
- Поток рванулся, вздыбив спину,
- Сломив сопротивленье льда,
- Как вырываются стада
- Весной на сочные долины.
- Открыв весенний хоровод,
- Поток рассыпался ручьями,
- Как солнце вешнее лучами,
- И воды ринулись вперед.
Набросок
- Это лето. Сам жаре не рад,
- Прячась в зелень от нее устало,
- Май акации медовый аромат
- Разливает щедро по бокалам.
Не бывает
- Не бывает такого осенью,
- Даже в сказках ты не найдешь,
- Чтоб из белого неба с просинью
- По-весеннему капал дождь.
- Не бывает, чтоб тучи схлынули,
- Чтобы небо – как по весне,
- Чтобы солнце лучи раскинуло —
- И купается в голубизне.
- Нет, бывает, что так случается,
- И приходится сгинуть тьме,
- Только люди не удивляются,
- Знают, все равно – быть зиме.
«Сегодня вдруг сентябрь…»
- Сегодня вдруг сентябрь
- Взглянул в мое окно.
- Увидел я, как ветер реки студит.
- Ведь день Ильин прошел уже давно,
- А это значит, что тепла уже не будет.
Сон Иисуса
- Не помню, был ли это сон
- Или простой мираж в пустыне.
- Я видел город, слышал звон
- Колоколов, мираж… а ныне…
- Песок кругом, один песок,
- Пустынна даль, пустынно небо,
- И солнце мне печет в висок.
- Воды… Воды хочу… но где бы
- Ее найти, скажите, где
- Мне взять живительную влагу?
- Я знаю, истина в воде.
- Хотя испил бы лучше брагу,
- Чтобы заснуть и вновь во сне
- Увидеть снова этот город.
- Недолго жить осталось, скоро
- Молебн отслужат и по мне.
- Он был прекрасен, город сна.
- Вдали, за зелени прохладой,
- Вставала белая стена,
- Что ограждает рай от ада.
- Я видел белые дома,
- Ручьи, бегущие в равнину,
- Базар – людская кутерьма,
- Там дети, женщины, мужчины.
- И думал я про них тогда,
- Что нет счастливей их на свете.
- Покой и счастье навсегда
- Мужчинам, женщинам и детям.
- И я был броситься готов
- Водой студеною напиться
- И отдыхать в тени садов,
- Где чудным хором свищут птицы.
- И я пошел к стене, хотел
- Я отворить врата златые,
- Но шагу сделать не успел,
- Как понял: все мечты пустые.
- Исчез мираж, и звон угас,
- И я опять один в пустыне…
- Пусть будет дождь, пускай он хлынет
- С небес! Но вижу, тщетен глас.
- Что значу я, зачем я, Боже?
- Который день не ел, не пил.
- Простой песок мне служит ложем,
- Так скоро выбьюсь я из сил.
- Я человек, Отец! Пойми Ты,
- Нужны простые люди мне.
- Но для меня врата закрыты
- В высокой каменной стене.
- Но почему?! Зачем тогда я?
- Иль это правда был лишь сон?
- Мираж, мираж, виденье рая,
- Фонтаны, зелень, люди, звон.
- А на реальность так похоже…
- Так значит, сон… Прости мне, Боже!
- Подумал я: «Мираж, ну что ж,
- Не он, так я… одно и то же…»
- Воды, воды… хочу воды.
- Зачем вы шутите со мною?
- Я видел чудные плоды
- В садах за белою стеною!
- Хочу… воды! Но жгуч песок,
- И капли влаги нет в помине
- Чумное солнце жжет висок,
- Пуста безводная пустыня.
«Растравила весна, растревожила…»
- Растравила весна, растревожила,
- А всего лишь февраль на дворе.
- И чего-то совсем непохожего
- На обычное хочется мне.
- Чтобы медом пахнула акация,
- Чтобы трель за собой позвала,
- И весна ослепительной грацией
- По пахучим лугам проплыла.
- Пусть сегодня тебя не увижу я,
- Только знаю, что ты меня ждешь.
- Ты моя, по-весеннему рыжая,
- Будто с неба апрельского дождь.
«Ты знаешь, может статься…»
- Ты знаешь, может статься,
- С чего это я злой?
- С чего боюсь остаться
- Наедине с собой?
- А дома я скучаю,
- Устав от кутерьмы,
- И за стаканом… чаю
- Готов сидеть до тьмы.
- Ты, может статься, знаешь,
- Кого это я жду?
- Ищу, но, понимаешь,
- Никак вот не найду.
- Хочу, хочу быть с теми,
- Кто выбрал трудный путь.
- Бежит шальное время,
- Да так, что просто жуть.
- Ты знаешь, может статься,
- О чем я говорю?
- Сегодня девятнадцать,
- А двадцать к ноябрю…
Хочу я…
(песня на музыку А. Исакова)
- С рассвета и до темноты
- Хочу я всего лишь не боле,
- Чем мять сапогами цветы
- Усталого теплого поля.
- Хочу, – да простит меня Бог, —
- Немного свободы, хочу я,
- Чтоб волны ласкались у ног,
- Кровавые раны врачуя.
- Хочу я заснуть на траве
- Под песню пчелиного гула,
- Чтоб ты головой к голове
- Легла и со мною заснула.
- Хочу я припасть к роднику,
- Холодную воду смакуя.
- Я чувствовать радость могу,
- По целому миру тоскуя.
- Когда ко мне явишься ты,
- Как будто бы с иконостаса,
- С рассвета и до темноты
- Я жду только этого часа.
Дума нелегальная
- Убогой кухни шел я мимо,
- Как то случилось – не пойму,
- Как вдруг ужасная картина
- Открылась взору моему.
- Зловонный дух угрюмо вился
- Над кучей с гору Эверест,
- И смердный запах разносился
- На много сотен верст окрест.
- Угрюм и чем-то опечален,
- В той куче рылся человек,
- И пот холодными ручьями
- C его чела на землю тек.
- Его спросил я, ужаснувшись
- (Все как-то вырвалось само!):
- «Откуда ты?». Он, разогнувшись,
- Ответил тихо: «Из МГИМО…»
- На нем защитна гимнастерка
- И на платформе сапоги,
- В глазах такая грусть, что горько,
- И тьма, что не видать ни зги.
- Он на меня взглянул с тоскою,
- И я отвел поспешно взгляд.
- И вспомнил (с трепетом, не скрою),
- Что завтра мне идти в наряд…
Дума легальная
- В ажурном ореоле песен
- Сидит на ветке соловей.
- Но он ведь менее полезен,
- Чем старый дятел – враг червей.
- Когда волна шумливой пеной
- На берег бросится в тоске,
- Она смывает непременно
- Любой рисунок на песке.
- Природы тайны неподвластны
- Сознанью нашему порой,
- И то, что кажется нам ясным,
- На деле скрыто темнотой.
Сон в летний день
(Песня, музыка А. Исакова)
- Вот так лежать и тишь бы эту слушать
- Среди полей, слезящихся росой.
- Ничто не может, кажется, нарушить
- Всевышним нам ниспосланный покой.
- И вдруг, когда сама земля заснула
- Под мягким покрывалом облаков,
- Вы чувствуете, гарью потянуло,
- И дым пополз по бархату лугов…
- Себе не зная истинной цены,
- Ты думаешь, что создан для войны.
- Послушай, обладатель жизни краткой,
- Зачем тебе сражения нужны?
- За горизонт метнулся белый сполох
- И выжег небо яркое дотла,
- И мириады искорок веселых
- Кругом зажгли пожаров факела.
- Быть может, это даже и красиво —
- Очарование слепящего венца.
- Да кабы в сизом облаке разрыва
- Не видеть смерти желтого лица…
- Себе не зная истинной цены,
- Ты думаешь, что создан для войны.
- Послушай, обладатель жизни краткой,
- Зачем тебе сражения нужны?
- Подумай, обладатель жизни краткой,
- Оставь свой меч и пыл войны оставь.
- Ведь если рухнет мир, по-детски шаткий,
- Все это может превратиться в явь…
- Вот так лежать и тишь бы эту слушать,
- Забыв про этот сон и про войну,
- Пусть будет так, чтобы никто не мог разрушить
- Земной покой и эту тишину.
Ты слышишь?
- Застыли тополя, но через миг
- Рванется ветер, пробежит по кронам.
- Ты слышишь музыку: Шопен, Чюрленис, Григ…
- Играет для тебя оркестр зеленый?
- Ты слышишь, как шуршат странички нот?
- Ты слышишь, как звучат аплодисменты?
- Галерка хлопает, волнуются студенты,
- Шумливый и восторженный народ.
- И я бы с ними вместе крикнул: «БРАВО!»,
- Но слишком поздно вспомнил о себе.
- Я весь восторг свой отдал лишь тебе,
- Я рассыпал его налево и направо.
- Пусть все недолговечно между нами,
- И этих чувств возвышенных прилив.
- Мы разойдемся разными путями,
- В сердцах воспоминанья сохранив.
К 9-ому числу
- А прав был, верно, старый Пифагор,
- Когда такую схему мира мыслил,
- Где суть вещей, явлений есть набор
- Всевышним упорядоченных чисел.
«Мой старый дед, мой старый, добрый дед…»
- Мой старый дед, мой старый, добрый дед,
- Он каждый год с волненьем ждет весну.
- И майский день, и яблоневый цвет,
- Что, как всегда, расплещется в саду.
- Мой старый дед, мой старый, добрый дед,
- Он, как всегда, оденет ордена.
- Тем орденам уже за тридцать лет,
- Ведь тридцать лет как кончилась война.
- И, сев за стол среди своих детей,
- Он гордо, как хозяин именин,
- Расскажет им про труд военных дней,
- Про битву за Москву и за Берлин.
- И вновь его рассказам поражен,
- Смирю немного юношеский пыл
- И вспомню то, что говорил мне он,
- О чем сегодня он уже ЗАБЫЛ!
Сонет № 1
- Как братья-близнецы, любовь и ненависть похожи.
- И там, и там для половинок места нет.
- И там, и там снедает дума, сердце гложет,
- И то, и то пройдет, в душе оставив след.
- И там, и там, отдав сомненью мысли,
- Ответа мы не ищем в здравом смысле.
- Ко всем богам взываем для победы,
- Забыв про мир, про радости и беды.
- И там, и там, впадая в плен опасный,
- Над чувствами порою мы не властны.
- Для тех, кому смешно сравненье это видеть,
- Я говорю, не утверждаю вовсе я,
- Что все равно, любить или ненавидеть,
- Совсем, совсем не в этом мысль моя…
«Приходит время, думаешь подчас…»
- Приходит время, думаешь подчас:
- Я просто жизнь свою разбил на роли
- И их играл, до дикости, до боли,
- Вживаясь в них на год, на день, на час.
Слезинки летнего дождя
- Твои глаза полны печали,
- В слезинках летнего дождя.
- Мы оба думали вначале,
- Что все сгорает, уходя…
- Мы все учли и обсудили,
- Все пролетело, как гроза.
- Но только в памяти застыли
- Твои глаза. Твои глаза.
- Они тогда почти смеялись
- В слезинках летнего дождя.
- «Ну, вот и славно попрощались», —
- Тогда я думал, уходя.
- Сегодня влажный ветер лета
- Напомнил снова эти дни,
- Когда в Москве, теплом согретой,
- Лишь мы бродили, мы одни.
- Я жду тебя. Но только где ж ты?
- Не все сгорает, уходя…
- Ты видишь искорки надежды
- В слезинках летнего дождя?
Ода на взятие моего сердца
- Весна ли во мне разбудила поэта
- Слезящейся зеленью нежной травы.
- Нет, вовсе не ей я обязан за это,
- А просто сегодня мне встретились Вы.
- И, душу сомненьям отдав и тревоге,
- Я думаю ночью, я думаю днем:
- Зачем же я жил, коли прежде, – о Боги,
- О Боги! – Вас не было в сердце моем?
- По Вам бы слагать пышноцветные оды,
- Лишь Вам стоголосые гимны бы петь.
- Одной Вам свой труд отдавая и отдых,
- За Вас отправляясь на жизнь и на смерть.
- За трепетным станом прекрасной березы
- Я вижу, я слышу, я чувствую Вас,
- В волнительной свежести утренней розы,
- Но Вы обаятельней в тысячу раз.
- Весна ли во мне разбудила поэта
- И жизнь подарила волшебным словам?
- Весна позабыта, другими воспета,
- Не ей моя ода, а Вам, только Вам.
- Нет, Вам не к лицу золотистые нимбы,
- И тоги святых, это, знаете, вздор.
- Святые – святыми, но только вот им бы
- Такую решительность, смелость, задор.
- Но, Боже, к чему эта медь дифирамба?
- Чтоб выразить все, что сказать я готов,
- Не хватит никак ни хорея, ни ямба…
- Слова, все слова, как устал я от слов…
- А может быть, нужно простое «спасибо»,
- Земное «спасибо» за то, что Вы есть?
- Но только не надо, не надо улыбок…
- Ведь это не шутка, не праздная лесть.
- Весна ли во мне разбудила поэта
- Слезящейся зеленью нежной травы?
- Нет, вовсе не ей я обязан за это,
- А просто сегодня мне встретились Вы.
«Крылом махнула цапля над рекой…»
- Крылом махнула цапля над рекой,
- И ветер стих, и как-то сразу разом
- Моргнуло солнце красным рыбьим глазом
- И в пекло укатилось на покой.
- Куда-то вдаль уплыл последний свет,
- И мир заснул, ему, наверно, снится,
- Как под крылом парящей гордо птицы
- В слепящих брызгах занимается рассвет.
Последний путь иисуса
- Голгофа горбилась вдали,
- Закат спускался ржаво-рыжий.
- Казалось, все пути вели
- Туда, вперед и к небу ближе.
- Виденье куталось в пыли,
- Она ждала, немая груда…
- Казалось, все пути вели
- Туда, и лишь один оттуда.
- Его вели, прощаясь с миром,
- Он тихо шел, а что он мог?
- Он не кудесник и не бог,
- Зачем-то названный кумиром…
- «За что судьба со мною зла? —
- Он про себя твердил упрямо. —
- За то, что злость меня взяла,
- Я выгнал торгашей из храма?
- За то, что излечил калек,
- За то, что хлеба дал народу?»
- Он тихо шел, чтобы навек
- Обресть величье и свободу…
- Толпа вокруг него росла.
- Он снова окружен толпою.
- Сама земля его несла,
- Чтобы возвысить над собою.
- Так вот она, людская скорбь,
- В щемящем горе этих взглядов.
- Но ты держись, спины не горбь,
- Не порть прощального парада.
- Другие прячутся вдали —
- Им подавай простое чудо!
- …Он шел… И все пути вели
- Туда… и лишь один оттуда…
К поэме о числах
- Первый день проведи с тоскою,
- На второй понадейся вновь.
- И, сказав себе «нет – покою»,
- Третьим днем разыщи любовь.
- На четвертый оставь сомненья,
- В пятый день не войди, вбеги,
- Только капельку сожаленья
- На потом себе прибереги.
- На шестой наслаждайся властью
- И во всем на седьмой разберись,
- На восьмой искупайся в счастье,
- А девятого берегись…
- А когда тебя жизнь остудит,
- Ты, наверное, сам поймешь,
- Что десятого дня не будет,
- Как бы ни был восьмой хорош.
«Боль была ослепительно белой…»
- Боль была ослепительно белой,
- Как колючий декабрьский снег.
- Мне с собой ничего не поделать,
- Я такой же как все человек.
- Будто вспышка, минутная слабость,
- И слова застучали в висках.
- «Горе – наша любовь, а не радость,
- Наше счастье – не в наших руках».
- Больше нет перед нами препятствий,
- Больше нет нескончаемых лет.
- В жизни есть испытание счастьем,
- Испытания временем нет.
- Где мое ненайденное счастье,
- Радость дней и тревога ночей?
- Боль была удивительно ясной,
- Как прозрачный, студеный ручей.
Осень
- Мы – это листья, что кружатся
- В вихре последнего танца,
- Чутко внимая октаве органа
- Прозрачного дня.
- Мы разлетимся и даже не бросим
- Друг другу: «Останься!»
- Я позабуду тебя, да и ты позабудешь меня.
- Что нам обиды, которые будут
- В мгновенье забыты?
- Что нам надежды, которые тают,
- Чуть только застыв?
- Мы – это листья, что кружатся в осени,
- Солнцем залитой,
- Жадно встречая холодного ветра
- Упрямый порыв.
Ночь игуаны
- Под развесистым платаном
- Привязали игуану,
- Так, для смеха, для забавы,
- Чтоб не мять ей больше травы
- И с камнями не сливаться,
- Не искать себе добычи,
- Чтоб весной, храня обычай,
- Не продолжить больше рода…
- При стечении народа
- Под развесистым платаном
- Привязали игуану.
- Всем им хочется сильнее
- Затянуть петлю на шее,
- Чтоб, боясь кровавой раны,
- Не рвалась бы игуана.
- Люди знают: надо, надо
- Толстым боцманским канатом
- Игуану привязать,
- Только жаль, что негде взять.
- Злые лица, злые позы,
- Только незнакомы слезы
- В мире змей и игуан…
- А веревка долго трется,
- Только ведь всегда найдется
- Тот, кто ночью под платан
- Проберется осторожно,
- Не шумя, насколько можно,
- Перережет ту веревку.
- Только утром эти люди
- Все равно его осудят.
- А ведь столько было б смеха,
- Вот забава, вот потеха!
- Под развесистым платаном,
- На веревке – игуана!
Хочешь?
- Хочешь, кульбитом Корбут
- Сдам ГТО норму?
- Влезть могу на Эльбрус двугорбый,
- Только скажи, что любишь!
- Хочешь, рассыплюсь трелями барда?
- У шах-ин-шаха выиграю в нарды,
- Шпагу могу проглотить, алебарду,
- Только скажи, что любишь!
- Хочешь, досрочно сдам сессию,
- И – на каникулы в Полинезию?
- Могу открыть изотоп для цезия,
- Только скажи, что любишь!
- Раньше, бывало, достанешь звезды —
- И хорошо. Легко и просто.
- Но ты подумай, может быть, поздно,
- Пока ты скажешь, что любишь.
Ступени
- В этом доме большом ни дверей, ни окон,
- В этом доме отчаянно мечутся тени.
- Все, как было всегда и веков испокон —
- Вверх и вниз убегают немые ступени.
- На одних – покрывалом тяжелая пыль
- Погребает следы проходивших когда-то.
- Это значит – безветрия длительный штиль
- Бережет их, как мы бережем экспонаты.
- На других – миллионы упругих подошв
- До округлости стерли у мрамора грани,
- Руки вытерли краску перил… ну и что ж,
- Им Создатель воздаст за такое старанье.
- А ступени бегут до вершин снеговых,
- Что качаются с небом сияющим вровень.
- И какая вам разница, если на них
- Вы увидите пятнышко высохшей крови?
- А ступени бегут, уходя в темноту,
- Паутину и грязь, и еще что-то кроме.
- Проходите, пожалуйста, в ту или в ту?
- Ни окон, ни дверей в этом сказочном доме.
- В этом доме большом ни окон, ни дверей
- И не платят жильцы ни квартплаты, ни пени.
- И еще хорошо, что веков испокон
- Верх и вниз убегают куда-то ступени.
Гоголевский бульвар
- Весь бульвар оккупирует лужами
- По-весеннему чистая грязь,
- А по краю его, будто кружевом,
- Оплетает чугунная вязь.
- За ее вековыми изгибами
- Даже время не очень видно,
- Как и раньше – скамейки под липами,
- Старики ворошат домино.
- И за чадом, мехами укутанным,
- Неусыпная няня следит.
- По ветвям, от весны перепутанным,
- Воробьиная стая сидит…
- Ну, а вечером – просто не верится!
- Это будто красивый эстамп, —
- По бульвару искристому стелется
- Мягкий свет галогеновых ламп.
- За стволами, где сумерки снежные,
- Таки и жди, промелькнет фаэтон.
- Вы не видите взгляды мятежные
- В гальванических срезах окон?
- Вы не видите грусть и страдание
- По России, утопшей в ночи?
- Это стало далеким преданием,
- Но горит еще пламя свечи.
- Хоть теперь не сыскать городничего,
- Светоч разума – он не погас.
- Гоголь сам, не смущаясь величия,
- С постамента взирает на нас.
Весна на крыльях птиц
- Недавно город встретил тучу птиц,
- Недружелюбно, холодно и хмуро.
- Взглянул на них толпою скучных лиц
- И отвернулся в сторону понуро…
- Недавно в город, радостно паря,
- Влетели птицы, гимн весне слагая.
- А город мялся (рано, мол, и зря),
- Весне другие сроки полагая.
- А вот они, над сетью проводов,
- Над грязью улиц и апрельской топью,
- Не думали: готов иль не готов
- Принять наш город птичию утопию.
- Они влетели, будто на парад,
- Тепло и дружно, будто ветер майский.
- Замельтешились, – вверх, вперед, назад, —
- Взирая вниз немного по-хозяйски.
- Но, может быть, у них своя весна,
- Свои права на этот грустный город
- И сроки пробуждения от сна
- И мир напополам для нас расколот?
- А может, проще: мы, восторга их
- И ликованья их понять не можем.
- Я обернулся и… в какой-то миг
- Мой город хмурый улыбнулся, ожил…
- А я молчу. А мне б искать слова,
- Слагать стихи, кричать об этом мне бы,
- Что все-таки у нас одни права
- На этот город, улицы и небо.
«Мы попрощались бегло, торопливо…»
- Мы попрощались бегло, торопливо,
- Спеша домой (как будто бы спеша!).
- А дождь под властью нежного порыва
- Прошел по листьям, каплями шурша,
- Нас не заметив, теплой майской ночью,
- Мы попрощались в этот поздний час.
- Мы попрощались… Нет, я не пророчу,
- Но май пройдет и не заметит нас.
- Еще чуть-чуть, еще совсем немного —
- И нас весна оставит в стороне.
- Нас не заметив, светлую дорогу
- Открыв другим, кто верит ей, весне…
Май
- Не было ничего, не было.
- Зачем выдумывать миф?
- Весна ничего не требовала,
- Она была для других.
- Было иль не было – все забудется,
- И тот удивительный май.
- Этот сон никогда не сбудется,
- Вспоминай или не вспоминай.
- Ни лавочки под дождем, ни холода,
- Ни губ и ни глаз твоих,
- Ни сердца, чугунным молотом
- Стучавшего за двоих.
- Поверите ли, не поверите,
- А только весна была.
- Попробуйте-ка, измерейте
- Радость ее тепла.
- С Земли ли, откуда, с неба ли
- Ты появилась вдруг,
- И былями стали небыли,
- И долгий замкнулся круг.
- И снова ты, как открытие,
- Появилась в моей весне.
- Сможешь ли ты забыть ее,
- Не говоря об мне?
- Не было ничего, не было,
- Зачем выдумывать миф?
- Весна ничего не требовала,
- Она была для других…
Гастрономическая лирика
- Когда бегут, спешат ночные тени,
- Пугая путников, плутающих в ночи.
- То увязая в тьме переплетений,
- То разлетаясь, как весенние грачи.
- Туман теплом объял ночную землю,
- В нем даже «шорохи ночные не слышны»,
- Устав от суеты, на небе дремлет
- Тяжелый, аппетитный сыр луны.
Божий храм
«Широка река Ока, да не больно глубока».
Каламбурчик
- Вчерашний день вечор спеша домой,
- Я наблюдал окрестные селенья,
- Как вдруг – о Боже! – взор усталый мой
- Скользнул по храму в странном запустенье.
- Обитель Божья стала храмом воронья,
- Алтарь насестом служит птицам глупым.
- Зияет черный вход, как полынья,
- Давно травой порос дырявый купол.
- Обочь – береза чахлая в пыли,
- Согнулась, будто просит подаянья.
- Подпорки – словно нищей костыли
- И крона – будто нищей одеянье.
- Но путник, ужаснувшись сим виденьем,
- Спешит оставить оскверненный храм.
- И если осенит себя знаменьем,
- Так только чтоб забыть скорее срам.
- Сворочен крест, давно ступени сбиты,
- Алтарь таков – не видели б глаза,
- Внутри все искореженные плиты,
- Загажены святые образа.
- Но разве можно время вспять вернуть?
- Оно ушло, вернее, мы его убрали!
- А теплоход наш продолжал свой путь,
- Экскурсию по водной магистрали.
- Но верю я, сюда придет народ
- И храм поднимет, вновь наполнив звоном.
- И возле входа бережно прибьет
- Табличку: «Памятник архитектуры. Охраняется законом».
Рязанские раздолья
- Да, луна здесь больше в сто раз,
- Потому что на Севере, что ли?
- Как бы ни был красив Шираз,
- Он не лучше рязанских раздолий.
- Пусть от неба в глазах дрожь,
- Пусть там фиников всяких вволю,
- Как бы ни был Египет хорош,
- Он не лучше рязанских раздолий.
- Даже с Эйфеля видя крыш
- Черепички, я думал с болью:
- Как бы ни был красив Париж,
- Он не лучше рязанских раздолий.
- Небоскребы – один восторг,
- Высотища в полет соколий,
- Как бы ни был хорош Нью-Йорк,
- Он не лучше рязанских раздолий.
- Вдоль по берегу – пальм бордюр,
- Пью из воздуха цвет магнолий,
- Как бы ни был мил Сингапур,
- Он не лучше рязанских раздолий.
- Я, наверное, был один,
- Полагая в разгар застолий:
- Как бы ни был хорош Берлин,
- Он не лучше рязанских раздолий.
- Пусть там даже растет мандарин,
- Пусть там пагоды, что же, коли
- Как бы ни был красив Пекин,
- Он не лучше рязанских раздолий.
- Нефть рекой средь бескрайних нив
- И мустанги в зеленом поле —
- Как бы ни был Техас красив,
- Он не лучше рязанских раздолий.
- Ах, как жаль, что не там я, что ж,
- Ну да полно страдать по доле!
- Как бы ни был мой стих хорош,
- Он не лучше рязанских раздолий.
В лужах
(гастрономическая лирика)
- В лужах, палитру свою керосинью
- Выплеснувших, как ведро из окна,
- В лужах, смеющихся солнечной синью,
- Бродит, как пиво, шальная весна.
Я четвертовал себя
- По прошлому плача шибко,
- По будущему скорбя,
- Я сделал большую ошибку —
- Я четвертовал себя.
- Советам чужим не веря,
- Желая не быть, а жить,
- Я все в человечий череп
- Не мог никогда уложить.
- Я с этой идеей сжился,
- И, сердце свое скрепя,
- Я все ж, наконец, решился
- И четвертовал себя.
- И сразу четыре части —
- Какую кому раздал.
- Но ни одной из них, к счастью,
- Я никому не продал.
- В стенах пятидневных будней
- Тихо живет одна,
- Мягкая, словно студень,
- Просматривается до дна.
- Другая, добрей и слаще,
- Моими друзьями живет.
- Кто ищет ее – обрящет,
- Кто хочет ее – найдет.
- А третья – как острое шило,
- И трогать ее не моги.
- Пускай же ее, решил я,
- Страшатся мои враги.
- И, им день рождения справив
- И все же себя любя,
- Я сделал ошибку, оставив
- Последнюю для себя.
- И вот сижу с ней, братцы,
- Ночами ее стерегу.
- Никак не могу разобраться
- И вряд ли когда смогу…
Зеленый снег
- По ковру из опавшей листвы,
- Как по снегу, бегу.
- Мне бы не потерять головы
- На зеленом снегу.
- Как не хочется мне уходить
- От осенней мечты.
- Я прошу: отвернись, не гляди,
- Как увянут цветы.
- День холодный прозрачен, как лед,
- Тишина на земле.
- Только ветер устало поет
- Об ушедшем тепле.
- Обними меня, не отпускай
- И дыханьем согрей.
- Знаю, будет зима, и пускай,
- Только лучше б скорей.
- Чтобы не было только беды,
- Я тепло берегу.
- Только не остаются следы
- На зеленом снегу.
- Мягко стелет упругая топь
- Повороты дорог.
- Что мне сделать, скажи, чтобы вновь
- Не был я одинок.
- По ковру из опавшей листвы,
- Как по снегу, бегу.
- Только не остаются следы
- На зеленом снегу.
Снег идет
- Снег идет, веселый и живой.
- Топает по мягким, белым лужам,
- Хлюпает по мокрой мостовой,
- Сам, как кажется, порядочно простужен.
- Он шагает, будто часовой,
- В гулкой тьме, бросая всюду тени.
- Снег идет, веселый и живой,
- Топает по улицам осенним.
- Он во всю свою шальную прыть
- Шлепает по-детски там, где хочет.
- Что ему, дурному, эта стыть,
- Эта слякоть, тьма угрюмой ночи?
- И хотя я так спешу домой,
- Захотелось именно сегодня
- Вместе с ним пройтись по мостовой,
- По домам и гулким подворотням.
Фантастика
(гастрономическая лирика)
- Не надо быть ни Бредбери, ни Лемом,
- Чтобы рассвет увидеть наяву.
- Слоеный, как пирог с клубничным кремом,
- Специально испеченный к Рождеству.
Божественное
(гастрономическая лирика)
- Хвала не Богу, не Аллаху и не Кришне
- За то, что снег – как зернышки крупы,
- За то, что солнце, как желток яичный
- В сыром белке небесной скорлупы.
Ночная охота
- Деревья устали до пятого пота,
- И ветви их вздулись, как вены.
- Но все продолжалась ночная охота —
- Охотникам не было смены.
- Деревья устали обшаривать небо,
- И небо пощады просило.
- А в небе металась смешно и нелепо
- Луна, нагулявшая силу.
- А ветви вздымались в порыве едином,
- Добычу сетьми накрывая.
- Но снова она по их жилистым спинам
- Катилась, покуда живая.
- Беснуется снова охотничья стая,
- Цепляя ветвями друг друга.
- Досадуя сильно – добычу спасают
- Просторы небесного луга!
- И нету светилу полночному ходу
- Тропинками неба ночного.
- Лишь утро закончит пустую охоту,
- Чтоб ночь начала ее снова.
Серьезно
- Любить – это значит стараться навек
- Сберечь нераскрытую тайну.
- Ходить, да не просто, – а на голове
- И думать, что это нормально.
- Любить – это значит свихнуться всерьез,
- Без всяких к тому отговорок,
- Чтоб каждый друг другу был дорог до слез,
- До боли сознания дорог.
- За сердце любимой душою платить,
- Платить и не требовать сдачи.
- Любить – это, вобщем-то, значит любить,
- И больше ни черта не значит.
Последний шанс
- Над городом повис протяжный гуд.
- Он пел и пел, натужно, глухо, грубо.
- В усталом небе – дыма черный жгут
- И свечками стоят стальные трубы.
- Толпа текла по сбитой мостовой
- Одним движеньем – люди, чемоданы,
- Поднятые над чье-то головой,
- И снова люди, мысли их и планы.
- А мысль одна – попасть туда, попасть,
- Уехать, убежать, успеть, умчаться.
- Пока толпа совсем не взорвалась
- (Когда-то надо этому начаться?).
- Толпа теснилась теплой толчеей
- В предчувствии того, что что-то будет.
- Ползла дорога грязной чешуей
- Туда, куда стекались эти люди.
- Спасение стояло на парах.
- Последний шанс. Всех в мире истин мера.
- В глазах людей – усталость или страх?
- Отчаянье иль искренняя вера?
- Но вот протяжный гуд немного сник,
- И страх еще сильнее заметался
- В глазах толпы. Настал последний миг.
- Трамвай рванулся. Мир Вам, кто остался.
Пирамиды
- Из камня ли слагали пирамиды,
- Стремящие вершины в небеса?
- Висячие сады Семирамиды,
- Колоссов и другие чудеса?
- Из камня ли слагали постаменты,
- Сдаваемые вечности внаем?
- Слагали, как красивые легенды,
- Как гимны о величии своем?
- История течет необратимо,
- Ей, вобщем-то, до жизни дела нет.
- Так, скажет ненароком – проходи, мол,
- А хочешь, так оставь на память след.
- А лучший след – какое-нибудь чудо,
- Навроде маяков и пирамид.
- Из камня ли немые эти груды,
- Недвижные и мертвые на вид?
- Вглядитесь в эти выбитые склоны,
- Они тысячелетьям счет вели.
- Не красочное имя фараона
- Венчает эти метины земли.
- По этим склонам, граням, – как хотите, —
- Людская жизнь текла, как кровь течет.
- И пирамида, – вы ее спросите, —
- Наверно, помнит всех наперечет.
- Всех, кто одной могучей вереницей
- Тянул ярмо. А вы бы так смогли б?
- Величье в том, чтоб вместе с ними слиться,
- Осилив твердь и тяжесть этих глыб!..
- Она, конечно, всех прекрасно помнит,
- Кто единялся с молотом своим
- И высекал гранит в каменоломне,
- Тщеславием нисколько не томим.
- И тех, кто строил долгие дороги,
- И кто однажды, вдруг нарушив строй,
- У вечности споткнулся на пороге
- И был раздавлен каменной горой.
- История, она не дорожила
- Таким сырьем, как жизнь ее рабов.
- Она брала их мускулы и жилы,
- Чтоб гимн сложить величию богов.
- Для пирамид, размеренно и вяло,
- Считает время годы, будто дни.
- Так все же из какого матерьяла
- Воздвигнуты, сработаны они?
Весна
- В солнечной прозрачной акварели,
- Там, где синь чиста и глубока,
- Слышу звуки мартовской свирели,
- Теплые, как талые снега.
- В солнечной прозрачной акварели
- Я поверил каждому штриху,
- Как соблазну сладостному верят
- И как верят тайному греху…
- В этой вере – вся шальная сила,
- Молодость – как брызгами волна!
- А весна вовеки б не простила,
- Если не поверить ей сполна.
- Да, сполна признать ее всевластье,
- Встретив звоном ратного щита.
- Так встречают день большого счастья,
- День, когда сбывается мечта.
- Главное, надежды б не сгорели
- Чувства не помялись бы, пока
- В солнечной прозрачной акварели
- Неба синь чиста и глубока.
Весна
- Из солнца вылупился солнца смешной птенец.
- Ну, наконец!
- И молодым своим задором
- Заставил петь все в мире хором.
- Из неба вылупилось солнце.
- Счастливый глаз.
- В который раз
- Оно властительно и смело
- Взялось решительно за дело:
- «А дай-ка, – думает оно, —
- Я этот мир ополосну.
- Таким чумазым все равно
- Он не рискнет идти в весну».
- И вот открыт весенний душ,
- И мир, немного погодя,
- Ложится в ванну теплых луж,
- Резвясь, как малое дитя.
- И вот он чистый, как трамвай,
- Влетает, грохотом горя,
- В такой земной весенний рай,
- Где радость плещет через край,
- Где все случается не зря,
- Как в сказке,
- В которой нет несчастных,
- В сказке,
- Где нет людей напрасных.
- В сказке,
- В которой все добрее,
- В сказке,
- Где люди не стареют,
- В сказке,
- Которой имя мы придумали —
- Любовь…
- Из неба вылупился солнца смешной птенец,
- Зиме конец.
- И я иду как на парад,
- Ему черезвычайно рад.
- А солнце целый день без лени
- Прохожих ловит на блесну
- Своих улыбок, настроений,
- На откровенную весну.
- А люди в принципе просты,
- Им дай немного теплоты —
- Они без чьей-либо указки
- Клюют и ловятся как в сказке.
- Весна… весна!
Ода себе
- Земля полна лишь мудростью гигантов,
- Таких, как я, отмеченных судьбой.
- Плеядами немеркнущих талантов,
- Несущих крест незримый над собой.
- Мой стих глубок и так проникновенен,
- В нем только суть земного бытия,
- Не будь я выше, буду откровенен,
- Заплакал бы над строчками и я.
- Вопрос не только в силе интеллекта:
- Мне равных нет, замолкни, Цицерон,
- В искусстве слова – я достойный лектор,
- Великолепен я со всех сторон.
- И если ослепительная внешность
- Иным не служит признаком ума,
- То я скажу, и это не поспешность,
- Я как царица Савская сама!
- Мне покорилась кисть, как виртуозу,
- Непревзойден я в области пера,
- Мои поклонницы бросали б слезно розы
- К ногам, когда б я пел в Гран-Опера.
- В мой смертный час Вселенная сомкнется
- В глубоком трауре, и будет мир скорбить.
- Ну как, пока такое сердце бьется,
- Ну как меня, друзья, не полюбить?
Есенину
- Физиономия, как у детки,
- Глуповата чуть-чуть и робка,
- И взирает на нас с этикетки,
- Что со спичечного коробка.
- Мне б без всякой фальшивой дрожи,
- Тихо эдак, спросить, не кричать:
- Что, за этим ты жил, Сережа,
- Чтобы спички тобой венчать?
- Чтоб брелки, от печати плоски,
- Продавали, как лик святой,
- Чтобы в каждом табачном киоске,
- Бесшабашный и молодой,
- Ты взамен запрещенной рекламы
- Украшал своей трубкой брошь,
- По которой страдают дамы,
- Унимая блаженную дрожь?
- Чтобы голосом раскаленным
- И набухшим чуть-чуть в вине
- Кто ни попадя пел о кленах
- И о матери в шушуне?
- И вдруг на тебе: с этикетки
- Ты кокетливо клонишь глаз,
- Мол, желаете ль сигаретки?
- Я специально припас для Вас…
- Ты прости, эти брошки, песни…
- Я не дал бы за них и гроша,
- Это очень нечестно, если
- Продается твоя душа.
- Эх, махнуть бы с плеча по роже
- Тем, кто выдумал эту брошь!
- И я знаю, что ты, Сережа,
- И простишь меня, и поймешь.
«А я не вспоминаю этот май…»
- А я не вспоминаю этот май,
- Его последних слез, последних встреч его.
- И ты его, мой друг, не вспоминай,
- Пусть и тебе в нем вспомнить будет нечего…
- Пустая и нечестная игра
- Окончилась, как майская симфония.
- Мы разошлись из зала кто куда,
- Но долго, долго жил на этом фоне я.
- И, жадно вспоминая каждый звук,
- Не мог спастись я от виденья странного:
- Твое лицо в изломе тонких рук,
- Как будто в рамке, возникало заново.
- А музыка, она звучит во мне,
- Другая, непохожая на прежнюю.
- Да, пусть горит тот самый май в огне,
- Со всей его возвышенностью вешнею.
- А я не вспоминаю этот май,
- Его последних слез, последних встреч его,
- А ты, мой друг, как хочешь, понимай,
- Пусть и тебе в нем будет вспомнить нечего.
Крокодильи слезы
- Прошел и праздник, радость утекла.
- Держась за раму (и не без опаски!),
- Уборщица смывает со стекла
- Веселые и праздничные краски.
- Какой-нибудь зеленый крокодил
- И Дядя Степа в вытертой фуражке.
- Конечно, Карлсон толст и очень мил,
- Под стать родному чуду – Чебурашке.
- А тряпка мокрая летит вперед-назад,
- Ворчит уборщица, купая тряпку в тазе…
- Ну что за люди, прям, как детский сад,
- Намазали, навешали, а грязи!..
- Ругая всех, кто дюже наследил,
- (Намазали, пускай и смыли б сами),
- Она не видела, что страшный крокодил
- Заплакал настоящими слезами.
- Пускай его в одно мгновенье смыли,
- И что с того, что он ненастоящий,
- Вы знаете, что в жизни крокодильей
- Вчерашний день, вчерашний праздник значит?
- Вот и она, наверное, не знала,
- Когда сурово, без особой ласки,
- Она, кряхтя, ругалась и смывала
- Со стекол эти праздничные краски.
- А я б оставил, пусть бы он пожил,
- Глядел на нас печальными глазами.
- Ведь просто жуть – ненастоящий крокодил,
- А плачет настоящими слезами.
Окраина Москвы
- Где я живу – окраина Москвы,
- Но только здесь на «ты» бывают с миром,
- Когда по веткам радостным пунктиром
- Струится зелень будущей листвы.
- Когда плывут надменно и высоко
- Пушистые, как лето, облака.
- Пока трава не вылезла. Пока
- Березы плачут капельками сока.
- Здесь людям восхищаться суждено
- Великим обновлением природы.
- И я из той счастливейшей породы,
- Которые с природой заодно.
- Я так решил. Не знаю я, как вы,
- А я люблю, когда капель за ворот,
- Я рад, что здесь деревня, а не город,
- Я рад, что здесь – окраина Москвы.
Английскому клубу
…и снова жил фанфарами премьер
- Когда б я не был слишком глуп,
- Как большинство из нас. Во-первых,
- Я б не пошел в английский клуб,
- Чтоб уберечь от срыва нервы.
- Я б эту чушь не городил —
- Порыв, который столь бесплоден!
- Я б этой дружбы не водил
- И был бы более свободен.
- И, во-вторых, я – Боже мой! —
- Мог сэкономить силы, если
- Я возвращался бы домой
- И отдыхал в уютном кресле.
- Не повторял, рыча как лев,
- Осточертевшие репризы
- И не сносил бы божий гнев
- И режиссерские капризы.
- И, взяв покой за номинал,
- В премьерный день не суетился,
- И, хохоча, не вспоминал,
- Как кто-то что-то ляпнул, сбился…
- Но я, представьте, слишком глуп,
- Здоровью я не знаю цену,
- И я пошел в английский клуб,
- И я ступил на эту сцену.
- Да, я не знаю, что покой
- Определяет чувство меры.
- Я сумасшедший, я такой,
- Я снова жду огни премьеры.
- Приду вечор, когда пора
- Домой усталому вернуться,
- Прожду часочка полтора,
- Глядишь – актеры соберутся.
- Но что спасало нас тогда
- От перекала и от стрессов?
- Но вот, сияя как звезда,
- Приходит радостный Нерсесов!
- За ним, для паперти рожден,
- Сам Мясоедов к нам. Еще бы!
- Значком цековским награжден
- Он за отличную учебу!
- На час покинув дом-музей,
- Великий Циликов – о Боже! —
- Спешит в копанию друзей.
- Исаков будет, но попозже.
- Что там в дверях за дивный свет?
- Не солнце, не заря пожаров,
- Но то с порога шлет привет,
- Торгуя чем-нибудь… Можаров!
- И, наконец, она… Всегда
- Мы так и ждем ее советов.
- Наташа. Торопова. Да —
- Хозяйка наших менуэтов.
- И вот он, клуб. Так юн и свеж.
- Но где же милая Людмила?
- Пускай Ивановна… Но где ж
- Она, что нас объединила?
- Она, которой Щербаков
- Уже писал однажды оду,
- Она, любимица богов.
- Мы ждем явления народу.
- Она, храня душевный такт,
- Давно пришла, но «бэз» явленья.
- Как разумеющийся факт,
- Как наше чудное виденье.
- Такой святой энтузиазм,
- Как у строителей Турксиба!
- Как ей понятен наш маразм!
- Ужель не скажем ей «спасибо!»?
- Ужели сможем позабыть,
- Какого б звания и чина
- Нам не пришлось себе добыть,
- Ее – причин первопричину?
- И коль мы вместе с давних пор
- (Пускай у всех свои сужденья),
- Ужель не сможет дружный хор
- Ее поздравить с днем рожденья!
- Конечно, сможет. Это ж клуб!
- Такую мы избрали долю.
- Когда б я не был слишком глуп,
- Я б нынче не дал сердцу волю.
Диалог с топором
(юмореска)
- Вино и флаги – все, как встарь,
- Гуляют все – банкет оплачен.
- Подавлен бунт, а сам главарь
- Был окружен, разбит и схвачен.
- Он знал, конечно, что теперь
- Его последняя премьера.
- Но ждет идея, – верь не верь, —
- Последствий мрачного примера.
- Правитель, замыкая круг,
- Зловеще горбил эполеты.
- Сложив на древко кисти рук,
- Палач насвистывал куплеты.
- Какой прекрасный диалог!
- Палач, смыкая брови-дуги,
- Его умело приволок
- На эшафот, скрипя с натуги.
- Он бить мечтал не просто так,
- А между третьим и четвертым,
- Где кровью пучится желвак,
- Ярмом веревочным натертый.
- Смельчак был смел. Но в этот час
- Он зубы сжал, чтоб страх унялся,
- И что он мог сказать сейчас,
- Когда топор уже поднялся?
- Он верил Богу и отцам,
- Не зная, что когда нужнее,
- Что гнев, разлитый по сердцам,
- Уже не гнев, а пострашнее…
- Но был он с этим не знаком,
- И – кровь на белую рубаху —
- И, хрустнув шейным позвонком,
- Упал, как окорок, на плаху.
- И вот когда, от крови ржав,
- Топор закончил скорбный номер,
- Суставы мягкие разжав,
- Он душу выпустил и помер.
- Дрожала сеть кровавых жил,
- И горла вытянулся провод.
- Всю убедительность вложил
- Он в этот самый веский довод.
- А всю любовь, какую смог,
- Оставил нам в последнем слоге,
- Чтоб этот вечный диалог
- Не доходил до аналогий.
«Бить собак – это очень плохо…»
- Бить собак – это очень плохо,
- Что-то вроде как совесть и душу
- Выколачивать до последнего вздоха,
- Как боксерскую грушу.
- Только, будто подушка из пуха,
- Люди бьют человечьего друга,
- Бьют ногами по мягкому брюху,
- Где соски розовеют упруго.
- Потому что смешно и забавно,
- Если горлом кровавая каша,
- И клыки разжимаются плавно,
- И немного торжественно даже.
- Убежала б, да ноги из ваты,
- И завыла б, да только не может.
- Ну, а люди, они ль виноваты,
- Если сила пьянит и корежит?
- Сила – все, если разума кроха,
- И не кажется вовсе, будто
- Бить собак – это очень плохо
- И нечестно еще почему-то.
- Что придумать глупей и злее,
- Что страшнее такого увечья?
- Выколачиваем, себя не жалея,
- Выбиваем все человечье.
Дождь
(эскиз)
- Вчера, по берегу бродя,
- Я вдруг увидел чудо:
- Сначала иглами дождя
- По нежной глади пруда
- Вершило небо мерный труд.
- И вдруг – разверзлись хляби
- И выткал дождь вчерашний пруд
- До серебристой ряби.
- Тяжелый полог темноты
- Отпрянул в изумленьи,
- Когда упругие кнуты
- Взорвались в исступленьи.
- И все смешали – боль и крик,
- И нету глади больше!
- Мне показалось в этот миг,
- Что пруд погибнуть должен
- Под самой резкой из атак
- Небесной батареи.
- Но дождь – на фокусы мастак,
- И он судьбы скорее.
- И снова он расправил пруд,
- Согнал в затоны пену.
- И вновь взялся за долгий труд,
- Уже в ночную смену.
- Все было точно так, – ей-ей, —
- Я в том готов поклясться.
- Я б написал о том точней,
- Но вряд ли мне удастся.
Рыбки
- Я тихих заводей боюсь, —
- и как их только терпят реки,
- Когда уже не дуют в ус,
- Когда все чинно и навеки.
- Когда в бессилии своем
- Вместить и выдержать теченье,
- По одному, а то вдвоем
- Себя сажают в заточенье.
- И всюду тишь, покой и блажь, —
- Программа сверена заранее, —
- И разделяет вечер наш
- Спокойный диктор на экране.
- Хрусталь, ковры, паркет, фарфор,
- (Вот только слоники пропали).
- И жить, как жили до сих пор,
- Как пили-ели, жили-спали…
- Посадим рыбок в унитаз,
- Покормим сверху сытной крошкой.
- Глядишь, они полюбят нас,
- Как мы себя.
- …Слабей немножко…
- Перелопатив, как навоз,
- До боли тонкие науки,
- Мы будем без метаморфоз
- Тащить свой век, скрипя от скуки…
- Пусть я об лед, как рыба, бьюсь,
- Хочу тонуть! И снова плавать!
- Но одного всегда боюсь —
- Попасть в недвижимую заводь.
- Забыть про бури и про шторм,
- Боюсь, не оттого, что стыдно…
- Хороший выйдет рыбкам корм,
- Такой безропотный и сытный.
- А эту гладь не всколыхнуть,
- И будет взрыв потом напрасным…
- Да видно, тут не в рыбках суть,
- Ведь им-то заводь неопасна.
Вьетнамская лодка
- Пощипывая негустую бородку
- И вкладывая в работу злость,
- Мастер из кости вытачивал лодку —
- Черная, еле прозрачная кость.
- Мастер – вьетнамец – худой и раскосый,
- Щурился, щелкая языком.
- Мастер – поэт. Что касается прозы,
- С нею резец его незнаком.
- Парус наполнился солнечным ветром,
- Бортом зачерпывает волну…
- Надо, наверное, быть очень щедрым,
- Чтобы дарить и в такую войну.
- Лодка летит по искрящимся рекам,
- Через далекую от меня страну.
- Надо, наверное, быть человеком,
- Чтобы остаться им даже в войну…
- А он работал, чередуя лодки
- С тиграми, буддами, прочим старьем,
- Когда даже тигры, от пороха кротки,
- Были не тиграми, так – зверьем.
- Он твердой рукой вырезал бороздки,
- Мечтая, покуда длиться войне,
- Чтобы земля была злой и жесткой
- Для тех, кто там, на другой стороне.
- Капрал, подтягивая толстый помоч,
- Палит с бессилья по облакам,
- Капрал не знает, какую помощь
- Приносит людям эта сухая рука.
- Узнает во всю луженую глотку,
- Чертыхаясь изрядно, проклянет
- Того, кто вырезал эту лодку,
- Кто спины перед ним не гнет.
- А он, ссутулив худые плечи,
- Улыбнется, желтую вздернув скулу.
- Человек не должен терять человечье,
- Ни на фронте, ни здесь – в тылу…
- Рассвет из серебряных нитей соткан,
- В заливе качается, солнцем горя,
- Маленькая костяная лодка —
- Чудо вьетнамского кустаря.
Дамокл и Дионисий
(притча)
- Дамокл, льстец и лизоблюд
- У сиракузского тирана,
- Проснулся в это утро рано,
- Когда одни рабы встают
- Коням подсыпать корму в ясли,
- Наполнить амфоры водой,
- Потряс несвежей бородой,
- Подмоченной в воде и масле.
- Зевнул и встал – устал лежать,
- Расправил мятую тунику
- И, щурясь солнечному блику,
- На портик вышел подышать.
- Такое небо, как весной,
- Во время нежного цветенья
- Тенистой рощи за стеной
- У городского укрепленья.
- И так ей этот цвет идет,
- Что небо, кажется, цветет
- Таким же мягким белым цветом,
- Приятной свежестью дыша.
- Как жизнь чудесна, хороша!
- И как же тут не стать поэтом?
- Ах, как прекрасен этот мир,
- Как полон света, жизни весь он!
- Но сто крат боле он чудесен,
- Когда идет за пиром пир.
- Пожалуй… Но не на пирах,
- Где бог-правитель Дионисий,
- Он может каждого унизить,
- Втоптать в навоз, повергнуть в прах.
- Тиран. Едина эта власть,
- И ей позволено любое.
- Весь век довлеет над тобою
- Его разверзнутая пасть.
- В шелках и злате тяжкий трон,
- Любую прихоть и веленье
- Исполнят вмиг без промедленья,
- В доход казне или в урон…
- Дамокл был с давнишних пор
- Тяжелой завистью снедаем,
- Хотя был всеми уважаем
- И «украшал» собою двор.
- Но протерев глаза до дыр,
- Он вспомнил вдруг вчерашний пир!
- И хмель оставил место страху,
- И он представил ясно плаху,
- На главной площади народ.
- И сердце вдруг забилось чаще.
- Он поспешил рукой дрожащей
- Закрыть во всем виновный рот.
- Слова сорвались с языка,
- И не вернуть тех слов обратно,
- И стало всем сполна понятно,
- Сколь зависть эта велика.
- Вино, проклятое вино,
- Тут виновато лишь оно!
- А вдруг да кто-нибудь из тех,
- Что на вчерашней был пирушке,
- Да сделал «ушки на макушке»
- И пользу вынес из утех,
- И то, что уловило ухо,
- Донес до царственного слуха!
- По сердцу – будто острый нож!
- Дамокл присел от осознанья,
- Что неспроста в коленях дрожь
- От одного воспоминанья.
- А верно, все же быть беде,
- И, протянув ладонь к воде,
- Журчащей влажною прохладой
- Из пасти каменного льва,
- Он снова вспомнил те слова,
- Ведь надо ж так, хоть стой, хоть падай,
- Сказать: «Завидую царю!»
- Хотя бы тут же отказаться,
- Мол, боги, что я говорю!
- В любви и верности признаться…
- Но хмель есть хмель. И вот уж, он,
- В печаль и горе погружен.
- Сидит и ждет судьбы решенья
- За то, что, чуя власть вина,
- Не выбирая выраженья,
- Всю зависть высказал сполна.
- Уже проснулись Сиракузы,
- Повозки тащатся в пыли,
- Подходят с моря корабли,
- Как тяжелы в их трюмах грузы!
- Идут, спеша куда-то, дамы,
- Смеясь задорно и легко.
- Подняв тунику, служка храма
- Бежит по камням босиком.
- Сверкают красной медью латы,
- Проходят воины куда-то.
- Ах, как завидует он им,
- Дамокл – старый подхалим!
- Как голубь, сидя на карнизе,
- Он целый день тут просидел.
- От ожиданья поседел,
- А вдруг узнает Дионисий!
- И точно! К вечеру во двор
- Въезжает, видимо, посыльный —
- Поверх туники плащик пыльный, —
- И, не вступая в разговор,
- Зовет Дамокла чуть заря
- Явиться, да при всем наряде,
- Великих дел и пиршеств ради
- Пред очи светлые царя.
- Всю ночь обдумывал приказ
- И не сомкнул до солнца глаз
- Дамокл, льстец и лизоблюд
- У сиракузского тирана.
- Саднило сердце, будто рана.
- И вот привет последний шлют
- На землю звезды – стражи ночи,
- И солнце радостное прочит
- Хороший день и светлый мир.
- Дамокл отправился на пир.
- Весь путь держался молодцом,
- В последний раз перед дворцом,
- Скривив от слез дрожащий рот,
- Взглянул он в солнечные выси
- И смело ринулся вперед:
- Его встречает Дионисий.
- Визиту вроде б удивляясь,
- И, как матрону на балу,
- Подводит бедного к столу,
- И этак гнусно ухмыляясь,
- Сажает в кресло, стул сиречь,
- А из него ни встать, ни лечь,
- Над ним, едва касаясь плеши,
- На конском волосе подвешен
- Тяжелый, острый царский меч!
- Следит недвижимо над ним
- Дамокл – льстец и подхалим.
- А пир в разгаре, полны блюда,
- Вино, не стол – цветущий сад.
- Дамоклу ж нет пути назад,
- А как бы он хотел отсюда
- Подальше ноги унести,
- Но только рок не провести.
- И он сидит, не ест, не пьет
- И страшной кары тихо ждет.
- Звучит веселой песней лира
- В руках искусного певца,
- А он покорно ждет конца.
- Дамоклу вовсе не до пира.
- Того гляди, сорвется меч.
- Туника бедного Дамокла
- За этот пир совсем промокла,
- Да только б голову сберечь!
- Уж лучше б он в кровавой стычке
- Главою гордою поник,
- Чем жаться эдак с непривычки,
- Потеть от страха каждый миг.
- И жизнь не жизнь, и пир не в радость,
- И так Дамокл сидел и ждал,
- Покуда темень не подкралась
- И Дионисий вдруг не встал
- И твердой царственной рукою
- Не дал понять, что все – игра,
- Что день прошел и что пора,
- Мол, сну предаться и покою.
- Дамокл понял все сполна,
- Когда округлая луна
- Его до двери провожала.
- Душа к веселью не лежала.
- Он сразу лег. И вмиг заснул.
- И меч тяжелый не блеснул
- На этот раз над головою.
- Урок жесток, но поделом:
- Его надежно он усвоил,
- Оставив зависть за столом.
Первая проба
- Во всех из нас гуманное начало
- С тех самых пор, когда родная мать
- Живой комок без устали качала,
- Не забывая тихо напевать
- Про темный вечер, козни злого волка,
- Про добрых фей, диковинных зверей,
- Про то, что нам расти до взрослых долго,
- Покуда длятся песни матерей.
- Но если мать тревожно замолчала,
- То мы растем не по ее вине,
- Во всех из нас гуманное начало…
- Но на войне, увы, как на войне.
- Мы слушали, как пели в церкви сонмы
- И как телеги тяжестью скрипят —
- По городам везли героев Соммы,
- Гуманных и возвышенных ребят,
- Которые из смерти или плена
- Спаслись волшебной силою креста
- И из огня кровавого Вердена
- Не вознеслись в объятия Христа.
- Они своей гуманностью прощали
- Бессмысленные ужасы войны.
- Но это только, разве что, вначале,
- Когда им снились розовые сны,
- В которых мама снова нежно пела
- И сказки приходили, будто дым,
- И мир казался чисто-чисто белым,
- А наверху немного голубым.
- Кому-то роща солнечная снилась,
- Где он поцеловал ее шутя,
- И нисходила сверху божья милость,
- Даря простое счастье забытья.
- А тот во сне перевернулся набок,
- Внезапно вспомнил привкус этих лет —
- Как счастье сладкий, вкус соседских яблок,
- Оставшийся от детства амулет.
- Спокон веков, от раструба пищали
- До ядерных висящих облаков,
- Смертей и трупов люди не прощали, —
- Все это просто выдумки врагов.
- Он помнит букву Нового завета,
- Но как он может взять его с собой?
- И так ему не хочется рассвета,
- Но он пришел, и снова близок бой.
- Бок-о-бок – друг. Потом, в разгар убийства,
- Навеки разойдутся их пути.
- Над мертвыми прощение повисло,
- А тех, кто спасся, строго не суди.
- Рубаха кровью накрепко прилипла,
- А сколько ж их на Марсовой тропе…
- Разбросаны кругом герои Ипра,
- Не знавшие еще про ОМП.
- А тот, кому во сне виденье было,
- Лежал, зажав былиночку в руке,
- Раскинув ноги так смешно и мило
- На рыжем почему-то бугорке.
- И вот подходит смерть – усталый призрак,
- В сухой руке отточенный кинжал.
- Скользит по бугоркам легко и быстро,
- Находит тех, кто долга не отдал…
- Нашла. Приподняла его за ворот,
- Глаза белы и не разжать уста.
- Живот уже достаточно распорот,
- И черной слизью – кровь, уже густа.
- Вот. Человек. Прекрасное творенье,
- Создатель и приверженец Голгоф.
- И, хмыкнув не без удовлетворенья,
- Пошла по мясу в поисках долгов…
- Ей дела нет до человечьей боли,
- Какие там кому приснились сны…
- Она идет – за полем снова поле,
- Владения безжалостной войны.
- И это было время первой пробы,
- Вторая будет через двадцать лет…
- Кому-то, значит, это нужно, чтобы
- Его глаза забыли белый свет.
- И сердце по-пустому не стучало
- С одной улыбки милого лица.
- Во всех из нас гуманное начало.
- Но как ему поверить до конца??!
- Погибшие награды не просили…
- Живые обретали ореол.
- Был человек бессилен от всесилья,
- Которое он только что обрел.
Я и лето
- День. Топкая тишина тепла
- Тает, растекаясь томно,
- Как у Маяковского: жара плыла,
- Сонной тенью погребая дела,
- Плавя тела, как металлы в домнах.
- Люди, от непривычки злясь,
- В метро мечтают про белую ванну,
- До осуждения оголяясь.
- Девочки играют в Копакабану,
- Отлавливая завистливый взгляд
- Жертв неуемного аппетита и сытости.
- В галстуке, – будь он трижды клят —
- И в пиджаке, стыдясь солидности,
- Командировочные и инженер —
- Стодесятирублевая каста —
- Стараются вылезти на глаза венер,
- Как из тюбика зубная паста.
- Лето течет, как чумная река,
- Обволакивает тяжело и густо.
- Надо мною выбеленный простор потолка
- И пристанище мухам – люстра.
- Кровельщик на школе, что напротив меня,
- Заколачивает, как в темя, гвозди.
- Может быть, c человечьей злости, —
- Ведь небось так и спрыгнул бы вниз,
- Под этот полог щемящей зелени,
- Но Господь окликнет: «Вернись!
- Не велено!»
- Так что ты уж не прыгай, братец, держись,
- Унимай, как можешь, тоску.
- Вот такая пошла нынче жизнь.
- Лето. Варимся в собственном соку.
- Если бы люди были рыбами,
- Из меня б получился хороший консерв.
- Я, как кровельщик, с крыши не прыгаю,
- И за мой оголенный нерв
- Сознание зацепляется редко,
- Только в такие непонятные дни.
- Лето. Не дрогнет от ветра ветка.
- Я и лето. Мы одни.
К вопросу о поэтической точности
- Ветер… Во весь свой норов олений
- Мчится, неудержимостью покоряя нас,
- Ветер… Результат перепада давлений
- И перемещения воздушных масс…
- Березы клонятся, и под ветреный пыл
- Живая зелень течет рекой без брода.
- Это все внутриклеточный хлорофилл —
- Производитель атмосферного кислорода!
- В небе мечется жаркого солнца пожар,
- Голубизна – океаном над нами…
- Солнце… светящийся плазменный шар,
- Отделенный от нас световыми годами.
- До чего же мы любим словесные пассы!
- А можно ведь проще, без лишних слов.
- Перемещаются воздушные массы
- И колеблют древесный покров.
- И благодаря ясной погоде
- Активнее проникновенье лучей,
- И так далее, и в таком же роде,
- И понятнее, и намного точней.
Глава… в которой я признаю в себе поэта
- Как будто я перед экраном
- И сон – проекция на нем.
- Все, что мне снилось, было странным,
- Как все, что было этим днем.
- Еще в тумане предрассветном
- И молчалив, и темен лес,
- И звезд огни едва заметны
- На белом пологе небес.
- Но под охотниками кони
- Храпят – и что им удила!
- Все ждут, когда туман разгонит
- И даль откроется светла.
- И вот огромный шар восходит,
- Звучит легко и трубно рог,
- На поэтической охоте
- Борзые слов и кони строк.
- И каждый бросился, как будто
- В него вселился мелкий бес.
- Он, разрезая грудью утро,
- Летит с ружьем наперевес.
- В погоне лучшая добыча.
- Равнины ритмами полны,
- Овраги – те метафоричны,
- И будто точки – валуны.
- Летит стремительно и резко
- (Его коня Гефест ковал!)
- И точным выстрелом гротеска
- Разит добычу наповал.
- Другой летит во весь свой гонор,
- Равниной рифм по степи лет,
- Но в трех соснах, устав от гона,
- Блуждает и… теряет след.
- Обезумевши на просторе,
- Другой, решив нахрапом взять,
- Упал с коня – какое горе! —
- Ему теперь уже не встать.
- С веселым гамом, лаем, криком
- Стреляет, гикает, орет.
- Охота мчится – лица бликом
- Сверкнут в азарте и – вперед…
- А жертва даст любому фору,
- И не догнать ее верхом,
- И с поводов пускают свору
- За убегающим стихом…
- Потом на пир! Таков обычай.
- И, завершив свою борьбу,
- Везут охотники добычу
- Друг перед другом в похвальбу.
- Ягдташ, ружье под слоем пыли.
- Мне снилось, я был в их числе.
- Ну, может быть, не на кобыле,
- А на каком-нибудь осле.
- Как будто я перед экраном
- Сижу, гляжу, открывши рот.
- А вам не кажется ли странным
- Такой веселый оборот?
«Облака проплывают, вроде…»
- Облака проплывают, вроде
- Чистотою своей маня,
- Полоская свои лохмотья
- В умирающем свете дня.
- Что им сутолока людская!
- Уплывают гонцы мечты…
- Ночь торопится, опуская
- Мягкий занавес темноты.
Тост
на «дипломном» банкете в рес. «Загородный»
- Мир моих мыслей так огромен!
- Но я сегодня буду скромен.
- Сегодня замысел мой прост —
- Я предлагаю этот тост.
- За них, за тех, чьи имена
- Навеки выучит страна,
- И кто живет не славы для,
- Кто у великого порога,
- За тех, кто даст стране угля,
- Пускай некрупного, но много.
- За тех я предлагаю тост,
- Кто, как плеяда ярких звезд,
- Осветит будущее миру.
- Надеюсь, что ход мысли схвачен,
- Гуляют все. Банкет оплачен.
- И так как дорог каждый час,
- Скажу короче —
- Пьем за нас!
Кафе «Синяя птица»
- В лампадной тьме, через коктейли,
- Хард-роком сбиты наповал,
- Мы с удивлением смотрели
- На тех, кто рядом танцевал.
- Движенья, резаные ритмом,
- Сплетенье тел, тяжелый рок.
- И в зале, музыкой залитом,
- Мы представляли островок.
- Не потому, что не умели,
- Не потому, что вышел год,
- В лампадной тьме через коктейли
- Мы вдруг подумали вперед.
- Еще чуть-чуть, еще мгновенье —
- И уплывет от островка
- Свобода чувств и откровенье,
- Биг-бит, хард-рок – в руке рука.
- И толчея джинсовой ночи —
- Другим. И музыка – другим.
- И дни становятся короче,
- Хотим мы это – не хотим.
- Оставим миф о верхней полке
- Своей «наученной» души…
- Прозрачно сыпятся осколки,
- Когда разбиты витражи.
- Девчушки весело и смело,
- Как будто им на всех плевать,
- Под крик души ломают тело,
- Мол, нам давно пора в кровать.
- А тот, как селезень, вертится,
- Взлетают руки, будто сеть,
- Мы под крылом у «Синей птицы» —
- Ей вечно в воздухе висеть.
- А мы оставлены на свете
- Ловить судьбы немой кивок.
- В лампадной тьме танцуют дети,
- Но где же чудо-островок?
- И снова мы на них похожи,
- В дыму трясущийся мираж,
- Одно стекло разбито все же,
- Одно стекло – не весь витраж.
Божий дар или яичница