Сестра моя Ольга Комарова Ирина
– Да нет, ничего. Просто тогда… ну, плохой день был. Наоборот, это я должна извиниться за ужасное поведение.
– А я за свое? – предположил он.
– Договорились, – Наташа улыбнулась. – Одним словом мир?
– Мир. И давайте на «ты». В конце концов, мы больше десяти лет знакомы.
– Согласна. Андрей, а может ты чаю хочешь? Кофе не предлагаю.
– Чаю? Почему же нет, можно.
– Тогда пошли на кухню.
Чай был незнакомой Андрею марки: большая рыжая коробка, блеклая, словно выгоревшая на солнце, а в ней пакетики – даже без ярлычков. И он оказался таким же дрянным, как и кофе. И все те же карамельки, монтировались с чаем не намного лучше. А Наташа, видно, привыкла к такой бурде – пьет и не морщится. Да что же у нее, совсем денег нет, раз такую дрянь покупает? Хотя… в двадцать лет остаться с маленькой племянницей на руках – ни профессии, ни образования, ни помощи… как она вообще сумела выкарабкаться и девчонку поднять!
– Наташа, а как же ты жила?
Она сразу поняла о чем он спрашивает.
– Как тебе сказать? Разнообразно. Сразу, когда Оля только умерла, помогли многие, с похоронами и вообще. В моей группе ребята сбросились, от университета материальную помощь выписали, с Олиной работы пособие, соседи тоже. В общем, на первое время, пока я как оглушенная была, хватило. Потом, когда я немного в себя пришла, огляделась, пришлось с документами побегать – квартиру на себя переводить, на Дашку опекунство оформлять. Слава богу, мне тогда двадцать уже исполнилось, так что, особых проблем не было. Предложили мне, конечно, ее в детдом отдать: дескать, зачем вам, в вашем возрасте, такая обуза? – Наташа сморщилась и проскрипела противным голосом, явно кого-то копируя: – «Имейте в виду, это еще негативно скажется на вашей личной жизни!» Но никто особенно не настаивал. Здоровая, совершеннолетняя, жилплощадью обеспечена – раз так хочет, пусть получает свою племянницу. Ну а дальше – сам понимаешь. Университет пришлось бросить. Работу с маленьким ребенком на руках тоже так просто не найдешь, а устраивать Дашку в садик было бессмысленно, – Наташа покрутила ложечкой в чашке и пояснила: – В плохой – только ребенка калечить, а в хороший – как раз все заработки на оплату и уйдут. Ну, я почесала в затылке и подумала: не у одной же у меня такие проблемы. И не только с работой. Бывает же, что маме надо по магазинам пробежаться, в поликлинику сходить, да мало ли еще куда. В кино с мужем, например. А ребенка, на пару часов, оставить не с кем. Можно, конечно, с соседями договориться, но это искать надо, просить, потом отблагодарить – не каждый захочет. В общем, придумала я что-то вроде детской комнаты с почасовой оплатой. Это же просто счастье, что у нас с Дашкой квартира была. Я всю лишнюю мебель в одну комнату сдвинула, на последние деньги настил войлочный на пол купила, игрушек кое-каких, книжек. Объявления вешать не стала, просто сказала девчонкам, которые во дворе с детьми гуляли. Мы ведь почти все знакомы были: Оля работала, так что Дашку в основном я в коляске катала. Они покивали, сказали, что это я хорошо придумала, что будут иметь в виду. Ладно, я день сижу дома, два сижу – никого нет. Уже начала потихоньку паниковать: выходит, думаю, не такая уж хорошая идея была! На третий, чуть не в семь утра, прибегает одна девчонка, приволакивает сына. Она всю ночь с зубом промаялась, и дозрела до мысли, что чем терпеть, пока муж на работе договорится, проще у меня мальчишку оставить. Потом другие начали детей приводить. Удобно: я рядом, у меня всегда открыто – и вечером можно ребенка оставить и в выходной. Постепенно по соседним дворам реклама пошла. Ко мне, на самом деле, много ребятишек ходило, и с удовольствием. Знаешь, как их во дворе называли? «Птенцы гнезда Лавровой». Папуля один придумал и прижилось. А что? Мои ребятки ведь не просто так сидели, время проводили – я с ними занималась, даже с самыми маленькими. Не с грудничками, конечно, но года в два уже они рисовали, игрушки всякие клеили, стихи учили.
– В два года? Да дети в этом возрасте еще разговаривать не умеют!
– Ну и что? А стихи прекрасно запоминают. И очень любят, когда им читают. Их только в этом возрасте и приучать, потом поздно будет.
– Наташа, а как же ты сама? Если в магазин нужно было или в кино?
– Ну от кино в тот период пришлось отказаться, а с остальным… Знаешь, немного времени выкроить всегда можно, главное – правильно все организовать. Тетя Надя, мамина тетка помогала. Немного, она уже старенькая была, но все-таки.
– И твой детский садик на дому процветал.
– Как тебе сказать. Все-таки, это была самодеятельность и на таком уровне разбогатеть – в принципе невозможно. Тем более, сколько я одна могу детей взять? Помощников-то нет. А они же маленькие – с ними не только рисовать, их и на горшок посадить надо, и покормить, и памперсы поменять. Но, ничего, в основном на жизнь хватало. Потом, я подрабатывала все время. Шить выучилась, вязать, по ночам полы мыла в подъезде. Ничего.
– Какое, к черту, ничего! – Андрей смотрел на нее большими глазами. – Целый день с детьми, а ночью подъезды драить! Как ты только выдержала?
– Положим, не так уж усердно я их и драила, – усмехнулась она. – Честно говоря, хуже было другое. Я ведь, по сути, нелегальным бизнесом занималась, и если бы кто-нибудь из соседей стукнул в налоговую, неприятностей было бы – выше крыши. В общем, как только Дашка в школу пошла, я начала этот детсад потихоньку сворачивать. Все-таки надо было нормальную работу искать. Сгоряча даже хотела в университете восстановиться, но тетя Надя меня отговорила. Она сама всю жизнь бухгалтером, и мне посоветовала. «Химики сейчас никому не нужны, а умный, дельный бухгалтер всегда себе работу найдет. Причем в том объеме, который ему, в данный момент требуется!» – Наташа произнесла это нахмурившись, низким строгим голосом, очевидно изображая тетю Надю. – Я ее послушалась. Закончила курсы, потом еще одни. Компьютер освоила. Устроилась на работу в одну маленькую фирмочку, а когда привыкла, то и в другую, по совместительству. Знакомства постепенно появились, авторитет. В теперешнюю фирму меня три года назад пригласили. Так что сейчас у меня, можно сказать, все в порядке.
– Сейчас, наверное, да.
– Да что ты на меня с такой жалостью смотришь? Были, конечно, сложности, но подумай только, как мне везло все время!
– Везло?
– А скажешь нет? Во первых, квартира была, да еще двухкомнатная. Что бы я без нее делала? Во вторых, людей вокруг столько хороших. Старушки наши, у подъезда, на корню ведь могли весь мой бизнес зарубить, а я от них ничего, кроме помощи не видела. Они мне даже рекламу делали. А главное везение, что я всегда работу находила!
– Странные у тебя какие-то представления. Работа, разве это везение? Повезло – когда наследство из Америки или принц на белом мерседесе из-за угла.
– Не скажи, – покачала головой она. – Принц, наследство, это все так… сказки на ночь. Приятно, конечно, помечтать, но всерьез-то нормальные люди такое не воспринимают. Так что, ты просто не представляешь, какое это счастье, когда денег нет, совсем, край, и вдруг, неожиданно – работа! И за нее платят! А если еще и не слишком гадкая, то тогда уж полное везение!
– Гадкая работа? Это после сажания малышей на горшок и мытья подъездов? Даже не верится, – Андрей улыбнулся. – Неужели, все-таки, существует работа, которой ты боишься?
– Не боюсь. Я ее ненавижу!
– Господи, – его глаза округлились от удивления, – да что же это может быть такое?!
– Мочалки! – с чувством выговорила Наташа. – Был период, когда мне пришлось вязать мочалки! Ненавижу это!
– Серьезно? Но почему? Вязание же наоборот, успокаивающе действует, даже полезно для нервной системы.
– Ты не понимаешь.
Андрей, действительно, не понимал и она попробовала объяснить:
– Когда вяжешь просто так, в охотку, оно, наверное, и успокаивает и полезно, а когда так, как я с этими мочалками… Получала я за них гроши и это был, в сущности, не заработок даже, а так, «прибавка к пенсии». Но платили сдельно, поэтому вязала я непрерывно. Это было ужасно: я готовила и вязала мочалку, читала Дашке книжку и вязала мочалку, ехала в автобусе и вязала мочалку, засыпала и вязала мочалку… мне казалось, что эта проклятая мочалка приросла к моим рукам! – Наташа брезгливо, словно стряхивая ненавистную мочалку, потерла руки и, зачем-то, показала их Андрею.
Он тут же поймал их, спрятал в своих больших ладонях и сказал виновато:
– Черт, Наташа, если бы ты знала, каким негодяем я себя чувствую!
– Господи, о чем ты? – растерялась она. – Что я такого сказала?
– Дело не в том, что ты сказала, а в том, чего я не сделал! Хотел ведь тогда прийти к тебе! Так нет, наслушался добрых советов, испугался. А если бы пришел… Честное слово, Наташа, я никогда Рокфеллером не был, но уж от мочалок смог бы тебя избавить.
– Да ладно, дело прошлое. И потом, ты вовсе не обязан был ничего такого… предпринимать.
– Не обязан, – Андрей отпустил ее руки. – Это с какой стороны посмотреть. Может быть, именно я и обязан был. Ладно, ты права. Дело, действительно, прошлое и просить теперь у тебя прощения немного нелепо. Попробую быть умнее в настоящем и в будущем.
– Это что ты имеешь в виду? – в одно мгновение голос Наташи стал не просто холодным – ледяным. – Собираешься внести вклад в помощь бедствующим сиротам? Поддержать материально?
Она не произнесла логично вытекающего: «А не пошел бы ты со своей благотворительностью!», но и не высказанная, эта фраза повисла между ними почти осязаемо.
Андрей нахмурился, потом улыбнулся.
– Глупая ты, Наташа. Такая вроде умная женщина, и такая глупая при этом. Ну при чем здесь, ради бога, бедствующие сироты? Ты из этой категории давно выбралась и без всякой поддержки с моей стороны. Я совсем другое имел в виду.
– Что? – почти беззвучно спросила Наташа.
– Тебе и это объяснять надо? – густые брови поползли вверх и изогнулись. – Я собираюсь за тобой ухаживать.
– Но… зачем?
– С самыми бесчестными намерениями, естественно. Ты как, согласна выйти за меня замуж?
Глава четвертая
Игорь очень редко напивался. Организм так удачно был устроен – без ущерба перерабатывал алкоголь просто в невероятных количествах. И ни тебе постыдных падений под стол, ни похмелья утром, ни болей в печени – красота. Но иногда это чудесное свойство бывает и неудобным. Вот, например, сегодня… так хочется напиться: до полной потери сознания, просто вырубиться и все! Чтобы никаких дурацких мыслей, никаких воспоминаний! А не получается. Сколько же он там выпил, в гостях? Поллитровку один уговорил, не меньше. И сейчас вот, дома, вторую добирает. А желанного тумана в мозгах все нет.
И надо же ему было согласиться идти на этот дурацкий день рождения! Но вроде бы повода отказываться не было, да и не кто-нибудь пригласил, а Леня Рагозин – приличный человек. Компания собралась хорошая, все свои, банковские. И было очень славно, пока поддатый Рагозин не решил похвастаться своими детками. К общему удивлению, их оказалось аж трое: два мальчика и девочка. Надо же, никто и не знал, что Леня многодетный отец. Дошла, выходит, и до нас американская мода – успешный человек должен иметь крепкую семью и много детей. В общем, выволок он своих чад из детской и, как водится, стали они стишки читать, конфеты лопать, да грязные пальчики о брюки гостей вытирать. Леня с женой от умиления млеют, остальные присутствующие детишек по головке гладят, да незаметно от себя отпихнуть стараются. Со старшими пацанами попроще, они защечные мешки конфетами набили и к себе в комнату смылись, им эти показательные выступления перед пьяными гостями вовсе не нужны. А вот младшая…
Игорь слил остатки водки в стакан, выпил, машинально взял с блюдечка дольку желтого болгарского перца и начал жевать. Крохотная девчушка, года два, не больше, почему-то, из всех выбрала именно его, Игоря. Даже непонятно, чем он ей так приглянулся? Но малышка сначала постояла, прижавшись к его ногам, потом полезла на колени. Ну что прикажете делать? Не стряхивать же ребенка при всех. Тем более, Ленина супруга аж зашлась от восторга: «Ах, как вы нашей Лялечке понравились! Сразу видно, хороший человек! Дети, они доброту чувствуют, они понимают, кто их любит!» Ха, любит! Да нужна ему эта соплячка, как… а пришлось держать ее на коленях, козу делать, рожи разные строить. Слава Богу, не слишком долго. Подоспел очередной тост, а следовательно, и благовидный предлог избавиться от девчонки. Он так и сказал, с самым серьезным, почти торжественным выражением: «Не дело это, – дескать, – с ребенком на коленях, водку хлестать. Такое юное существо надо от прозы жизни оберегать, пока есть такая возможность.» Мадам Рагозина после этого едва не прослезилась. Да и черт с ней, главное, что Лялечку свою после этого сразу забрала и в детскую унесла.
А странное это ощущение – маленький ребенок на коленях. Впервые в жизни. Пухленький такой колобочек, тяжеленький. Свою дочь он ни разу на руки не взял. Игорь вовсе не сомневался, как считали некоторые, что Даша его дочь – его, разумеется, чья же еще! Но и признавать девочку не собирался. В конце концов, он тогда сразу предупредил Олю. Захотела она рожать – ее личное дело. А он, Игорь, никакого отношения к этому иметь не собирался. Был ли он прав тогда? Естественно. Обзаводиться семьей, тем более детьми, когда впереди еще несколько лет учебы, это не просто глупость, это безответственность. И потом, после окончания института, надо было не ерундой всякой заниматься, а карьеру делать. И Оля, кстати, все это прекрасно понимала. Она никогда ему не навязывала ни себя, ни ребенка. Собственно, он и видел-то девочку всего несколько раз. Слушая разговоры о том, что у отцов какая-то нежность необыкновенная к дочерям, Игорь только пожимал плечами. Сам он ничего такого, глядя на Дашу не испытывал. Может быть, если бы он знал ее получше, если бы она росла на его глазах…
Нет, конечно, он поступил тогда очень разумно. Пришлось кое-чем в жизни пожертвовать, зато каков результат? Еще тридцати пяти нет, а уже начальник отдела в банке – при чем, не самого мелкого отдела и в не самом мелком банке! И личная жизнь складывается прекрасно. То есть, не то, чтобы совсем прекрасно, но если он захочет жениться, стоит только свистнуть, такая толпа набежит! Плохо только, что в этой толпе не будет ни одной женщины, которой действительно, был бы нужен он, Игорь. Сам Игорь, человек, а не его деньги, квартира, связи. Странно, но оказалось, что единственной, кому он был нужен, кто принимал его таким, каким он был, осталась Оля. Пожалуй, он бы сейчас даже женился на ней. Если бы не эта нелепая история, если бы она была жива… и Дашу можно было бы удочерить. Сколько ей сейчас? Лет двенадцать? Да нет, наверное уже около четырнадцати. Очень было бы хорошо – самый противный период: с горшками, пеленками и криком по ночам, прошел мимо. Вообще, правительству надо бы принять закон: женщины с детьми до десяти, как минимум, лет, живут отдельно от мужчин. Вот, когда ребенок начинает что-то понимать, его можно и к отцу подпускать. Такое постановление, наверняка, здорово укрепило бы семью. Ведь сколько мужиков не выдерживают постоянного присутствия в доме орущего и писающего младенца и бегут разводиться! В конце концов, одно дело – подержать детеныша на коленях пять минут – это даже приятно, в некоторой степени, и совсем другое – когда они на каждом шагу на тебе виснут.
А интересно, какая она сейчас, Даша? В последний раз, Игорь видел ее незадолго до Олиной смерти. Она тогда была примерно в таком же возрасте, что и рагозинская Лялечка, может чуть помладше. Или, наоборот, постарше? Просто Даша не такая упитанная… между прочим, совершенно ни к чему это, так раскармливать ребенка. И даже вредно для здоровья. Мелюзга, конечно, не понимает, они готовы лопать конфеты с утра до вечера, но на то и родители, чтобы им этого не позволять. Вот Наташка, наверняка, не дает девчонке распускаться. Держит на какой-нибудь оздоровительной диете, таскает на аэробику и в бассейн, да еще английский заставляет учить дополнительно. И правильно, пусть ребенок делом занимается: все лучше, чем по улицам болтаться. Говорят, правда, что после двенадцати лет всякие сложности начинаются с детьми, переходный возраст и все такое… Но Наташка справляется, никаких сомнений. Вот у кого характер! Даже не поверишь, что они с Олей родные сестры. А как она на него смотрела, когда сказала, что ненавидит его! Тоже, нашла чем пугать. Да пожалуйста, да на здоровье, да сколько угодно! Ему от этой ненависти, ни холодно, ни жарко. Тем более, что невзлюбила она его с первой минуты, с того момента, как увидала их с Олей вместе. И никогда не считала нужным скрывать это.
Что она тогда еще ему наговорила? Что-то очень неприятное. Ах да! Она сказала, что только в память о сестре, позволит ему встречаться с Дашей. Участвовать в ее воспитании. Вот дура. У него и в мыслях не было ничего подобного. Сначала Оля, никого не спрашивая, родила девочку, потом Наташка взяла ее на воспитание, а он здесь, извините, ни при чем. Правда потом, эта бешенная баба начала угрожать, что Даша ему этого не простит. Как она сказала? «Я научу ее ненавидеть!» Черт, эта пожалуй, научит. Она сама, наверное, ничего другого не умеет. Странно, вроде бы не должны эти глупости волновать, нисколько, а почему-то неприятно. Что, если Даша и правда его ненавидит? Да нет, не может быть. Как это, ненавидеть родного отца? Любви особой она, скорее всего, к нему действительно, не испытывает, но ненавидеть-то за что? Тем более, ничего плохого он ей не сделал.
Алексей зашел в ординаторскую и едва не споткнулся о длинные ноги Андрея, который тот, к комфортом развалившись в мягком кресле, вытянул почти до середины комнаты.
– Даже интересно, о ком ты так размечтался? – спросил он с умеренным любопытством, опускаясь на диван напротив.
– С чего ты взял, что я размечтался о ком-то, – пробурчал Андрей, садясь ровно и подбирая ноги.
– Я же не первый день с тобой знаком. И позу эту твою, и глаза в потолок, и улыбочку идиотскую, имел счастье наблюдать. Неужели, наконец, встретил женщину своей мечты? И кто она такая?
– Да так, одна.
– Понятно, что одна а не две. А когда ты с ней познакомился?
– На прошлой неделе, – Андрей помолчал немного, потом спросил: – Ты Лаврову Ольгу не помнишь, случайно? Мы ее двенадцать лет назад оперировали.
– С ума сошел? При нашем конвейере, я не помню, кого на прошлой неделе оперировали, а ты говоришь – двенадцать лет!
– Это та, что умерла потом ночью.
– Ах вон ты о ком, – сразу помрачнел Алексей. – Все равно не помню. То есть, саму историю помню, а ее – нет. Да и не хочу, честно говоря. А чего ты вдруг о ней?
– Эта женщина – ее сестра.
Алексей присвистнул, и уточнил:
– Родная?
– Да. Младшая.
– И что ей от тебя нужно?
– Ничего. Она самостоятельная женщина, работает, воспитывает племянницу.
– Но зачем-то, она захотела с тобой встретиться.
– Да нет, Лешка, все случайно получилось.
– Ага, случайно. Андрей, ты кому голову морочишь, мне или себе? Это в деревне на три десятка дворов можно случайно встретиться. А наш город, хоть не самый населенный в мире, но народишку набирается под миллион. И что, в такой толпе, ты совершенно случайно встречаешься, с сестрой своей покойной пациентки? Тогда скажи мне где, чтобы я в это место случайно не забрел!
– Ты не забредешь, – слабо усмехнулся Андрей.
Алексей внимательно всмотрелся в лицо приятеля и всплеснул руками:
– Только не говори мне, что ты опять поперся на кладбище! Андрюшка, я же был уверен, что у тебя все прошло!
Артемьев молча пожал плечами.
– Нет, Андрей, ты мне объясни, чего ради ты себя мучаешь? Ты что, действительно считаешь себя виноватым?
– Ты же знаешь, что нет.
– Тогда какого черта? Для кого ты столько лет, с упорством идиота, создаешь впечатление, что замаливаешь свои грехи?
– Мне наплевать на то, какое я создаю впечатление, – спокойно ответил Андрей. – Я это делаю не для окружающих, а для себя. Неужели ты не понимаешь, Лешка? Ольга Лаврова умерла. Пусть не у меня на столе, но после того, как именно я сделал ей операцию. Умерла, хотя обязана была поправиться.
– Ой, как ты мне надоел! Тебе и врагов иметь не надо – сам себе жизнь портишь. Я надеюсь, ты этой ее сестрице, не сказал, кто ты такой?
– Почему? Сказал, конечно.
– Вот кретин! Она тебе морду после этого не попыталась расцарапать?
– Нет. Она… – Андрей запнулся. Ему не хотелось рассказывать, как плакала Наташа. – В общем, мы поговорили. Она очень милая женщина.
– Настолько, что ты готов на ней жениться? – съязвил Алексей.
– Именно, – Андрей кивнул головой и усмехнулся. – Собственно, я это ей уже предложил.
– Что!? – Алексей вскочил и тут же снова рухнул на диван. – Ты с ума сошел!? Вы же неделю всего знакомы!
– Скажи еще, что я с ней пока не спал.
– Между прочим! Очень важный аспект, это я тебе, как доктор говорю. Сексуальная совместимость при длительных отношениях играет существенную…
– Лешка, заткнись, – перебил его Андрей. – А то в ухо получишь.
– Подумаешь, напугал! Тебе со мной в жизни не справиться. Нет, ну надо же, на минуту одного оставить нельзя, – Алексей мрачно уставился на приятеля. – Кстати, а что она тебе в ответ сказала?
– Примерно то же, что и ты. Что я сошел с ума и что мы всего неделю знакомы.
– Разумная девушка. Очень опасный признак. М-да, старик, попал ты в переплет – боюсь, не выберешься.
– А я и не собираюсь. Наоборот, хочу покрепче в этом переплете зацепиться.
– Слышать этого не могу. Вот она жизнь: был человек, был, а потом – р-раз и… А Танечка, бедная, каково ей теперь будет? Сколько пирожков тебе скормила и все зря.
– Не надо про Таню, – поморщился Андрей. – У ты-то лучше всех знаешь, что ничего я ей не обещал и ничего между нами не было.
– Это точно. Могу засвидетельствовать под присягой, – Алексей встал и поднял вверх правую руку. – Клянусь, даже по пьянке ничего не было. Ты всегда умудрялся от нее улизнуть и забиться в какую-нибудь щель. Так что, если пойдут какие-нибудь разговоры о твоем неблаговидном поведении, отсылай всех ко мне.
– Шут гороховый. Можно подумать, кроме тебя кто-нибудь станет на эту тему разговоры разговаривать.
– А почему нет? Интересно же, так почему не обсудить?
– Потому что кроме тебя, чучела бессердечного, все остальные, из уважения к Тане, будут молчать!
– Ага. То есть ты имеешь в виду, что если я ее уважаю – то уважаю, а если нет, то… ладно, понял. Анекдоты про тебя буду рассказывать в другом месте. В конце концов душевное равновесие хороших сестер надо беречь.
– Вот и береги.
– Так придется. Ты бедную девушку бросил, кто же еще о ней позаботится… Елки-палки! Слушай, Андрюшка, эта твоя… как ты сказал ее зовут?
– Я тебе не говорил.
– О черт, ну зовут же ее как-нибудь! Эта твоя гражданка Лаврова – она же та самая, про которую ты мне уже говорил! Ну та, пенсионерка, которой за тридцать! Так ведь, она?
– Тридцать – это не пенсионный возраст, – поджал губы Андрей. – Если по твоему рассуждать, то мы с тобой, уже глубокие старики.
– Так то мы, а для женщины – тридцать лет, это пенсия, – отмахнулся Алексей. – И ты на нее так запал? Ну, Андрюха, ты меня заинтриговал, даже захотелось своими глазами убедиться… а когда ты мне ее покажешь?
– Поверь, постараюсь, чтобы это случилось, как можно позже, – несмотря на безмятежный вид, говорил Андрей твердо. – Ты Лешка, слишком хорош, слишком ловок в отношении женщин, и слишком беспринципен. Если Наташа тебе понравится, то мысль о том, что я твой друг, тебя даже на тридцать секунд не заставит притормозить.
– Исключено, старик, о чем ты говоришь? Нравятся мне только киски, а в отношении твоей пассии – это исключительно научное любопытство.
– Тебе спать с кисками нравится, – уточнил Андрей. – А когда ты повзрослеешь и захочешь привести в свой дом женщину больше, чем на одну ночь, то выберешь именно такую: умную, спокойную и с чувством собственного достоинства. А что касается науки – то она нас учит, что всякие, только что проклюнувшиеся ростки, следует защищать от непогоды. Поэтому я и хочу защитить наши, еще не существующие почти, отношения, от того тайфуна, которым являешься ты.
– Боишься? – расплылся в довольной улыбке Алексей.
– Боюсь, – согласился Андрей. Он, в отличие от приятеля, оставался серьезным.
– Приятно, когда тебя оценивают по достоинству. Но вот подход у тебя, в корне неверный. В данной ситуации, я выступаю, как прививка, например, от гриппа. Или, точнее, как контрольный тест. Подумай сам: если сейчас, пока между вами еще ничего, кроме твоего идиотского предложения, нет, она устоит перед моим сокрушительным обаянием, то можешь считать, что проверка на прочность прошла успешно. А если нет – значит, что ж, не повезло. Надеюсь, ты еще не настолько в нее влюбился, чтобы долго горевать. Одним словом, ты наоборот, радоваться должен, что я у тебя есть! И использовать, на полную катушку.
– Спасибо, конечно за заботу, но я не чувствую потребности ее испытывать. Пусть все идет, как идет.
– Смотри, дело твое. Только имей в виду, Андрюшка, рано или поздно мы ведь все равно познакомимся, даже если ты ее до самой свадьбы будешь от меня прятать. А в таких делах, чем позже, тем все сложнее получается.
– Ничего, Алеша, я готов рискнуть.
– В кино? – Наташа растерянно смотрела на два лощеных бело-синих прямоугольничка, которые держал в руках Андрей. – С чего вдруг? Да я сто лет там не была!
– Именно поэтому. Сходим, посмотрим, что за последние сто лет новенького появилось.
– А что за фильм?
– Честно говоря, понятия не имею. Кассирша клятвенно обещала американскую комедию и даже смешную. А вообще, какая разница? Не понравится – уйдем.
– За такие деньги? – Наташа указала пальчиком на цифры рядом со словами «цена билета». – Да я буду сидеть, как пришпиленная, до последней минуты и хохотать. Раз уж все равно, уплачено. Ладно, время у нас еще есть – может, пока, по кофейку?
– Ах да, кстати! – Андрей быстро сбегал в коридор, вернулся с небольшим пакетом, протянул его Наташе. – Вот, я сегодня не с пустыми руками.
Наташа заглянула в пакет и поджала губы:
– В этом нет никакой необходимости.
– А я и не говорю, что есть. Просто мне захотелось сделать тебе приятное. Да и потом, что там такого особенного? Банка кофе, да коробка конфет.
– Спасибо. Намек я поняла. Ты хочешь обеспечить себя приличным кофе, поскольку мой «Пеле» тебя не устраивает.
– Ну… не без этого. А что такого?
– Ничего. Ты что, приходишь сюда, чтобы кофе выпить?
– Нет, конечно, ты же знаешь. Наташа, что такого, я не понимаю? Чем ты недовольна?
– Я не хочу, чтобы ты приносил мне продукты. Я в этом не нуждаюсь.
– Господи, да где ты здесь продукты разглядела? Подумаешь, банка кофе!
– И тем не менее. Я не нуждаюсь в благотворительности. Так что, спасибо большое, за заботу, но забери это.
– Наташ, ну так же не делают! В конце концов, я мужчина и я имею право делать тебе небольшие подарки. Я же не пасхальное яйцо Фаберже приволок! Кофе и конфеты – нормальный набор, когда идешь в гости! Да по нынешним временам, это даже на взятку не тянет, так, мелкий знак внимания!
Наташа с сомнением посмотрела на него, перевела взгляд на пакет, который все еще держала в руках, снова нахмурилась и решительно протянула пакет Андрею.
– Забери.
– Но это же нелепо! Может ты на меня обиделась? Сердишься? За что?
– Да нет, не обиделась и не сержусь, конечно, – ее лицо смягчилось. – Просто у меня свои принципы. И я не принимаю подарков. Даже если это вот такой знак внимания. Понимаешь?
– Нет, – честно ответил Андрей. – Почему?
– Ну как я тебе объясню? Для этого самому надо… Мы с Дашкой слишком долго были нищими. Мы и сейчас, конечно, не разбогатели – так, барахтаемся на границе бедности, но раньше было гораздо тяжелее. И благотворительности мы нахлебались… На самом деле, без этой помощи мы с ней просто не выжили бы, но больше я не хочу. Андрей, как я могу это объяснить? Мы – маленький, но гордый народ, и хотим такими оставаться. Все.
– Ой, Наталья, что-то у тебя все так сложно, – Андрей взял у нее пакет. – Зачем?
– Так жизнь сложилась, – грустно улыбнулась она. – Ты не обиделся?
– Нет. Ошарашен немного – это есть. Ладно, разберемся потихоньку. Только, Наташ, можно я пока этот пакет здесь оставлю? Неохота с ним таскаться, честное слово. Кино ведь не отменяется, все равно пойдем? То есть, что я спрашиваю, пойдем конечно! Ты теперь никак отказаться не сможешь.
– Это почему не смогу? – оттого, что Андрей так спокойно принял ее условия, настроение у Наташи резко улучшилось.
– Так ведь за билеты заплачено! – торжествующе объявил он. – Не пропадать же деньгам!
– Да ты просто психолог!
– Разумеется, – спокойно согласился Андрей. – Это входит в сферу моих профессиональных обязанностей.
– А если я захочу сама заплатить за свой билет?
– Ну, Наташенька, надеюсь, что до такой пошлости ты не опустишься. Все-таки, не забывай, что я за тобой ухаживаю… по крайней мере, пытаюсь это делать. И вообще, хватит болтать глупости – нам пора выходить.
– А я что? – Наташа послушно отправилась в коридор. – Я уже обуваюсь.
На самом деле, она вовсе не шутила, когда сказала, что хочет заплатить за билет. Но во вполне легкомысленном ответе Андрея, было нечто такое, отчего она не решилась настаивать на своем. С отказом принять кофе и конфеты, он смирился. Возможно посчитал это обыкновенной бабьей блажью, даже скорее всего так, но спорить не стал. А вот с билетами этот номер не прошел бы. Собственно, сама Наташа не видела большой разницы, но чувствовала, что для Андрея, любая ее попытка в этом направлении, была бы прямым оскорблением. Что ж, мужчины – они ведь тоже люди. И у них тоже есть гордость, об этом нельзя забывать.
Кассирша не обманула. Фильм действительно оказался комедией и Наташа нахохоталась на всю, обозначенную в билетах сумму. А еще, Андрей как-то незаметно, сначала взял ее за руку, потом обнял за плечи… в общем, вечер удался.
Когда сеанс закончился, они так и вышли на улицу, обнявшись. Наташа тихо порадовалась про себя, что Андрей оставил машину во дворе.
– В центре города, как на кладбище, – объяснил он, – одни кресты. Пока найдешь место, где припарковаться, больше времени уйдет, чем пешком дойти. Лучше прогуляемся.
– Лучше, – не стала спорить Наташа.
Вот они теперь и гуляли. Шли, тесно прижавшись друг к другу, поймав общий ритм движения. Быстро темнело – август, все-таки, не июнь. Наташа подняла голову:
– Какое небо!
– Какое? – спросил Андрей, глядя на нее.
– Луна, звезды и ни единого облачка. Так красиво, что даже ненастоящим кажется, словно в планетарии. Да что ты спрашиваешь, сам посмотри.
– Не-а, – качнул головой он, – на тебя смотреть интереснее. Знаешь, когда твое лицо в тени, как сейчас, то глаза…
– Эй, мужик, закурить не найдется?
Откуда они только взялись, эти трое? Ведь только что, буквально минуту назад, улица была пуста! А сейчас стоят, перегородив дорогу, и ухмылки у всех троих такие гадкие, что нет никаких сомнений – миром с ними не разойдешься и не откупишься. Волки. Молодые, злые, голодные. Хотя нет, не волки. Им не деньги нужны, не добыча, а возможность покуражиться, полюбоваться чужим страхом, чужой болью, чужой кровью. Не волки – шакалы.
Андрей убрал руку с плеча Наташи, шепнул ей:
– Постарайся все время держаться за моей спиной, – и, сделав шаг вперед, развел руками: – Извините, пацаны, не курю.
– Какие мы тебе пацаны! – обрадовался один, самый здоровый. – Ну, ты сам нарываешься!
– А ты врежь ему, Гиря, – посоветовал второй. – Совсем народ распустился.
Третий молча вытащил что-то из кармана. Что-то, холодно блеснувшее металлом, в свете луны. Нож?
Наташа испуганно смотрела на то, как они приближаются – вразвалочку, спокойные и уверенные в себе. Господи, да что же Андрей застыл на месте, словно парализованный?! Надо кричать, надо убегать, надо позвать на помощь!
– Андрей! – окликнула она.
– Не мешай, – бросил Андрей, не оборачиваясь.
Он тоже, еле заметно, продвинулся вперед, слегка качнулся влево-вправо, словно проверяя собственную устойчивость. Первым надо будет обезвредить самого опасного, того, что с ножом. Пусть только сделает еще один шаг, один маленький шажок… вот так! Андрей прыгнул, ударил по руке, сжимающей нож, тут же без замаха, добавил по шее и парень плюхнулся на четвереньки. Не теряя времени, Андрей развернулся и, издав жуткий вопль, врезал второму, да так, что тот отлетел в сторону и удержался на ногах только потому, что обхватил обеими руками, вовремя подвернувшееся, дерево.
Читать бесплатно другие книги:
