Разговор с ангелами Енцов Юрий
Воспоминания
Из датских времен
- «О, бедный Гамлет!» – шут сказал,
- и на могильный камень
- упала мутная слеза.
- На черный камень под ногами
- в звенящих пестрых башмаках.
- Все это быть могло, а, может, было
- в давно минувших сумрачных веках —
- такая встреча над могилой.
- «О, бедный государь, ну как же так,
- и как же получилось это,
- что вы мертвы, а жив дурак?
- Скажите мне, я жду ответа!».
- И как могло случиться лишь тогда,
- подобно старому вдруг Гамлет молодой,
- печальной тенью став, пришел и дал
- ответ: «Моей бедой,
- и, может быть, твоею, Ёрик, тоже,
- мой милый шут, явилось то,
- что на шутов мы лишь похожи…
- Похож на жабу бог Тритон,
- а звезды в небесах – на светляков,
- и мы лишь до тех пор на свете живы,
- пока покладисто и терпеливо
- проигрываем роли дураков».
Марш конкистадоров
(Подражание Киплингу)
- Вперед за синий лес,
- идти устал – беги,
- ведь близок край небес,
- пусть сбиты сапоги
- и фляга пусть пуста,
- но в небе голубом
- чуть видная звезда
- пьянит сильней, чем ром.
- Пусть под кирасой взмок
- рубахи ветхий шелк,
- гляди смелей, стрелок,
- ведь горн еще не смолк.
- За тысячью ветров
- остался отчий дом,
- твой долгий путь суров,
- но он в тебе самом.
- Прямей держи мушкет,
- ведь близок край небес,
- ты там найдешь ответ,
- зачем теперь ты здесь.
- Быть может, рок грозит
- прервать твой славный путь,
- на небеса вблизи
- ты обречен взглянуть,
- а, может, горизонт
- опять отступит вдаль,
- а с ним и цель уйдет,
- но к ней пути не жаль.
- И сквозь преграды все,
- сквозь стрелы дикарей
- к заветной полосе
- скорей, спеши, скорей!
Баллада о рыцаре, синьоре и вассале
- Ты верен себе и не плачешь,
- сжимая тяжелый эфес,
- с бриллиантами легкой удачи,
- на кои беспечно по трачен
- святой палестинский трофей.
- Скрывает колпак кумачовый
- лицо, дорогое вчера,
- с которым свергали основы,
- с которым мы встретились снова
- в компании его топора.
- Он верной рукою когда-то
- придерживал мне стремена.
- Не знали вернее солдата,
- но вот, головами богата,
- на плаху взирает страна.
- Платочек взмахнул одиноко,
- так дым разгоняют и сон,
- зажмурилось в прорези око,
- быть может кто вскрикнет, но только,
- не я, и не ты, и не он.
Воспоминание
- Прованс. Французский без прононса
- немного исковерканной латыни
- и викингов – плечо к плечу
- – чуть хрипловатый слог.
- Немного мавританского – немного,
- и что-то от испанок белокурых,
- и – древнерусский. Почему? Не знаю.
- А, впрочем, может, сходство и случайно.
- Но что закономерно – это то,
- что я вверяю знаком звуки,
- испорченные временем слова
- славянской речи.
- Впрочем, было б легче
- мне говорить на чьем-нибудь другом,
- другом наречии.
- Кто мне объяснит желанье это?
- Может, счастлив тот,
- кто видит несомненное отличье
- и разность языков, путей и троп,
- и рад идти своей родной тропою,
- а не метаться, как мечусь,
- прислушиваясь к звукам,
- я.
- А звуки эти пропадают в шуме ветра,
- когда расходится туман,
- И утренние сны – с туманом вместе.
- И утренние сны туман уносит
- куда-то в сумрачный лесной распадок,
- И вот для моего доступен взгляда
- стал замок графа Пуатье.
- Он сам верхом по лугу скачет,
- без свиты, сокол на руке.
- И, незамеченный никем,
- я покидаю влажный бор:
- – Как спали, граф?
- – О, это вы, я рад увидеть вас, де Борн
Огни святого Эльба
- Вы видите, Огни святого Эльба!
- И значат они – кое-что случиться,
- на реи сели огненные птицы,
- всем комендорам: превращаем стрельбы!
- Всем комендорам: за борт фитили!
- и порох вместе с ними за борт, за борт!
- Вы слышите знакомый серный запах —
- чёрт наш корабль как фитиль запалил!
- Окончен бой и в штормовой волне
- мелькнёт в последний раз погибший парус,
- мы не одни, а с дьяволом на пару,
- и в верности клянёмся сатане!
- И он нам славно мачты разукрасил
- своим холод своим холодным сумрачным огнём
- и задрожала стрелка на компасе,
- а это значит, мы куда-нибудь дойдём.
- И это значит: мы сегодня живы,
- и вновь под флагом старого корвета
- увидим завтра первый луч рассвета,
- нас снова ждут пассату и проливы.
Наблюдения и размышления
Соната для вокзальной гитары
- Откуда эта тяга к перемене мест
- и что тебя ведет, несет по свету?
- Вчера ты где-то был, а нынче здесь
- и забываешь быстро это «где-то».
- Зачем? Зачем же эта перемена мест?
- То там, то здесь твои напевы слышим,
- быть может, крови бешеная смесь
- тебя зовет, и ты в дорогу вышел.
- Что значит тяга к перемене мест?
- Наверно, ищешь что-то на планете,
- но можешь даже в облака залезть,
- ты никого не ошарашишь этим.
- Пустая тяга к перемене мест,
- она, наверно, очень, очень скоро
- тебе наскучит, дико надоест,
- и ты навек забудешь зов просторов.
- Исчезнет эта тяга к перемене мест.
- исчезнет так негаданно-нежданно,
- как в белом дыме выцветших небес,
- пыль от колес степного каравана.
Я устал дышать
- Я устал дышать, и устал смотреть,
- песни петь, мечтать, по ночам летать.
- Даже волком выть – я устал.
- Мне б прилечь, отдохнуть, как бывает с людьми,
- но будь миг, что для сна предназначен,
- я бросаюсь в него не для сна – для любви
- и. увы, не умею иначе…
- Торопящийся мир, загляденье,
- лучезарность, сияющий бред —
- убивающее наслажденье – мне все это иметь.
- И нельзя понять, охватить всего,
- в необъятности раствориться,
- чтоб коснулся меня гор седых разговор,
- чтоб узнать, что щебечут птицы.
- А щебечут они, что, устав щебетать,
- захотели упасть и разбиться,
- а горам утомительна их высота,
- но приходится с нею мириться…
- Тем, кому утомительны рифма и ритм,
- кто боится привычного слога,
- кто стремится созвучия не повторить
- и не может, тому – путь-дорога
- между гор и летящих в заоблачье птиц
- в леденящую ласковость дали,
- прочь привычных раздумий, мелькающих
- лиц, – ни судьбы, ни души, ни печали.
В лесу
- Я шел и не слыхал, как пели соловьи
- И не видал, как звезды загорались,
- И слышал я шаги, шаги не знаю чьи
- За мной в лесной глуши неслышно повторялись.
- Я. Полонский
- Мой кереметь, мой бог, мой идол.
- Я в вас играл, когда мои друзья
- друг в дружку весело из-за кустов стреляли
- и попадали,
- после – оживали,
- друг друга на тропинках догоняли,
- и снова в игры вечные играли,
- еще не ведая, что можно проиграть.
- А у меня была моя икона —
- хороший парень, живший так давно,
- давным-давно, во время оно,
- когда надежды правили страной.
- Я полюбил как он шутить со словом,
- магическим бесстрашием гордясь,
- И гордо чувствовал в основе
- судеб
- магическую связь…
- Все было внове, внове, внове,
- и я сурово хмурил брови
- совсем как он,
- как он. Как он
- собрался ставить жизнь на кон,
- а вышло – на кол.
- Но, однако,
- о том – позднее как-нибудь,
- ведь все равно – поди забудь.
- А нынче же о том, что юность
- проходит, оставляя память,
- которая – побеги тополей,
- и на коре шершавой шрамы,
- которая – тропинки на земле.
- Я по одной из них шагаю,
- Стараясь не шуршать листвой.
- Тень на земле. Но вот – другая,
- меня тревожа и пугая,
- маячит предо мной:
- – К чему деревьям звуки речи?
- Я слышу эхо, может быть, оно
- есть слов моих немое отраженье,
- а может быть, как это ни смешно,
- я сам пустое чье-то продолженье?
- Зову по имени,
- но не отозвалась
- мелькающая впереди фигура.
- Бегу, спешу, едва дышу,
- В надежде обогнать или проснуться.
- Не слышит. Листьев мерный шум
- все глушит,
- и листва ему мешает оглянуться.
- Но кончился зеленый коридор,
- Легла меж нами чистая поляна.
- Он обернулся.
- Это Командор!
- И послан, видно, наказать смутьяна.
- Он обернулся,
- с очень давних пор
- известно – это
- верная примета:
- пора начать серьезный разговор.
- Но я молчу, мне нечего сказать!
- Стоим по обе стороны поляны,
- и ждем. Чего же? Пары пистолетов?
- А если нет, тогда чего?
- Тех, кто ушел, навеки сгинув?
- А может тех, кто не дошел?
- Он ждет вопроса по уставу духов,
- Но я молчу, мне нечего сказать.
- Быть может, я уже убит
- и время грянуть оземь?
- Быть может я мертворожден
- и сам того не знал?
- Но я стою, еще стою
- пред ним в надменной позе,
- и он стоит, глядит без зла,
- и ждет, и ждет пока.
- – Вы достоитесь, Командор,
- Я вас предупреждаю,
- Мы домолчимся до того,
- что нам не хватит сил…
- Мы достоимся до того,
- Что станут птичьи стаи,
- Нас простодушно позабыв,
- На ветках голосить…
- Но что с того!
- Какое нам
- до птиц веселых дело?
- Они поют
- затем чтоб петь
- и чтоб иметь подруг.
- А нам бы звук
- произнести,
- и эхо чтоб допело,
- чтоб затерялись голоса
- на сумрачной тропе.
Подражание Д. Б
- Слова простые: ветер, дождь, случайность,
- и символов нечаянных рожденья
- мне предрекают, всуе обещают
- листом забиться на намокшей ветке.
- Туман и слякоть – славная компания,
- для зелени, которой нет предела,
- и дела нет вселенским водоносам
- ни до чего, ни до чего…
- И брызги бегают по листьям недалеким
- повиснувшим в сплетенье струи и газа,
- глаза хватают их среди полета,
- и что-то исчезает в трепетанье,
- и что-то появляется и гаснет
- средь гуслей струй и музыки ветвей,
- в разрывах из нелепых пешеходов
- и в мареве замедленного дня.
- Все это – прихоть моего ума.
- а, может быть, неведомые свету,
- приметы уходящего в неясность,
- исчезнувшие ныне навсегда.
Океан возвращает все время
«Океан выбрасывает лишнее…»
Читать бесплатно другие книги:
Сотрудникам ФСБ становится известно о готовящемся покушении на российского президента. Приняты беспр...
Успех и в бизнесе, и в личной жизни напрямую зависит от умения общаться с окружающими. Секрет успеха...
Федор Михайлович Достоевский – едва ли не самый актуальный для нашего времени классик отечественной ...
