Охота на бабочек Робертс Нора
– Вроде бы да.
– Вот только это не было случайностью.
– Почему же?
– Кей-Ти весь вечер напрашивалась, желающих надавать ей было полно. Кровь на бортике – раз. Ободранные каблуки – это два. Может, она и упала сама, сломала каблук, не смогла подняться. Но в камине – остатки сгоревшей тряпки, и это – три. Жертва достает всех присутствующих, устраивает безобразную сцену за ужином на глазах у нас, людей посторонних, я бы даже сказала, мирных граждан.
– Приятно для разнообразия оказаться с тобой в одном статусе, – улыбнулся Рорк, вошел в спальню и опустил ее прямо на огромную, как аэродром, кровать.
– А потом она поднимается на крышу и, ко всеобщему удовольствию, тонет.
– Все относительно, – заметил Рорк, кладя ее ноги себе на колени. – Вряд ли можно безнаказанно утопить жертву на глазах у лучшего копа из убойного отдела. Убийца чувствует твое горячее дыхание у себя за спиной.
– Еще бы, это… это просто потрясающе. – Ева застонала от удовольствия и едва не замурлыкала, когда Рорк принялся разминать ее ступни. – А не слишком ли много у нас секса?
– Чем больше, тем лучше. Кстати, считай это прелюдией.
– А чем же еще?! Итак, лучший коп из отдела убийств находится буквально на месте преступления, но никто из гостей не может припомнить, где они были и что делали. Потому как все, кроме жертвы и убийцы, просидели в темном кинозале добрых сорок минут.
– Не отрываясь от экрана.
– Именно. Надин позвонили, она берет телефон и идет в укромное место, ни на кого не обращая внимания. Ее ухода не заметил никто, даже Энди – ведь Надин сидела позади нее. А мы с тобой были на первом ряду и поэтому никакой активности сзади не видели.
– Все они считают, что никто не смог бы убить Кей-Ти – они верят или хотят верить в несчастный случай. Все, кроме убийцы.
– Кей-Ти все недолюбливали, а вот проектом дорожили. Что может быть удачнее убийства в толпе, вдобавок такой однородной! – Рорк принялся за другую ногу, и Ева вздохнула. – Знаешь, я почти… почти не жалею, что промучилась весь вечер в дурацких туфлях и едва не переломала ноги.
– С меня причитается, ведь это я любовался весь вечер твоими ножками.
– Деловой подход.
– Еще бы.
– Интересно, как вся эта шумиха (а она уже началась с подачи Надин) отразится на проекте?
«Что может быть пикантнее, чем обсуждать убийство с копом, который лежит на кровати, разодетый в пух и прах? – усмехнулся про себя Рорк. – Да уж, жизнь полна сюрпризов».
– При правильной подаче материала, о которой они несомненно позаботятся, это лишь подогреет интерес публики. Настоящее убийство на съемках фильма об убийстве. Настоящий коп, расследующий убийство одной из ведущих актрис. Сказочная удача!
– Я так и думала.
– Вижу, куда вы клоните, лейтенант, но убийство в рекламных целях – это уж слишком, фильм изначально был обречен на успех.
– Этот маленький бонус тоже нельзя сбрасывать со счетов. Я должна хорошенько все обдумать. А теперь вынь-ка меня из платья.
– Я как раз прикидывал разные способы.
– Уверена, простейший способ снять платье – это потянуть за «молнию».
Он улыбнулся и принялся пощипывать ее голени, отчего усталые мышцы буквально запели.
– Тогда перевернись.
Ева перекатилась на живот.
– Раундтри знал, сколько будет идти ролик и сколько он может отсутствовать в зале. Однако, по-моему, все время сидел там, его уход я бы заметила. Конни тоже знала и спокойно ушла по своим делам. Да и Престон наверняка не только видел ролик раньше, но и принимал участие в отборе материала. Если убийство преднамеренное… – Ева запнулась, почувствовав губы Рорка на своих ногах. Это было еще приятнее, чем массаж. – Они – главные подозреваемые. Впрочем, возможно, Стайнбергер и Валери тоже знали хронометраж.
Горячие губы Рорка поднимались все выше, язык дразняще двигался вверх по бедру.
– Любой мог выскользнуть из зала, не только они, – прошептала она, теряя нить рассуждения в приятном забытьи.
– Откуда им было знать, что Кей-Ти на крыше?
– Возможно, убийца назначил ей встречу. Или… – Не отнимая губ, Рорк медленно расстегнул «молнию». – Или она ему. И в состоянии аффекта или воспользовавшись моментом он… Я не могу думать, когда ты так делаешь!
– Значит, придется прервать мыслительный процесс, потому что меня уже не остановить! – Рорк стянул с нее трусики и, не отрывая губ, скользнул пальцами между ее ног. Ева вцепилась в простыни.
– Я все еще в платье.
– Не вся. Ты горячая и влажная. А еще мягкая и гладкая.
Ева содрогнулась от накатившей на нее жаркой волны и застонала от удовольствия. Он провел руками по длинной и стройной спине, осторожно сдвинув наверх сверкающее бриллиантовое колье, потом сжал мускулы на плечах и спустился ниже. Пальцы снова скользнули между бедер, и Ева вскрикнула, словно в ней вспыхнул огонь. Рорк перевернул ее и отбросил расстегнутое платье.
– Ты еще в костюме.
– Тогда помоги мне от него избавиться. – Он склонился и обвел языком вокруг ее соска.
– Ты сводишь меня с ума, – прошептала Ева, тщетно борясь с галстуком.
– Ничего не могу поделать, – ответил он, стягивая пиджак и не переставая ласкать ее грудь. – Ты похожа на прекрасную амазонку, на королеву амазонок. – Рорк слегка укусил ее за шею. – Нагая, пылающая от страсти и сверкающая бриллиантами.
– Я хочу чувствовать тебя внутри, – прошептала она ему прямо в ухо. – Ты такой твердый, такой горячий!
– Я немного занят, погоди, – сказал он, не в силах оторваться от ее груди. – Помоги мне снять рубашку.
Ева рванула тонкую ткань, пуговицы брызнули в разные стороны.
– Ну, можно и так.
– Ведь я королева амазонок! Возьми меня. – Она запустила пальцы ему в волосы, прижалась губами к его губам. – Возьми меня так, будто мы одни на целом свете.
– А мы и есть одни. Только ты и я.
Он немного отстранился, срывая оставшуюся одежду. Глаза Рорка столь же пристально изучали ее тело, как незадолго до этого его руки.
– Когда ты так смотришь, у меня мурашки бегут…
– Ты – моя, – сказал Рорк, и в словах его было нечто большее, чем просто торжество, нечто более глубокое, чем просто страсть. – Ты – моя.
Она протянула руки, прижала его к себе изо всех сил, и он овладел ею так, будто они были одни на целом свете.
6
Пибоди зевнула, едва не вывихнув челюсть. Выбор завтрака оказался нелегким делом: день следовало начинать со здоровой пищи и ни в коем случае не переедать. А значит, бублики с сыром под запретом. Пожалуй, фруктовый йогурт будет в самый раз. Только йогурт, а не йогурт и бублики вместе.
И ни в коем случае никаких датских булочек с вишней по дороге в управление.
Почему каждое утро она мечтает о булочках? Такое чувство, что от одной мысли о мучном она поправляется минимум на фунт.
– Я буду только фруктовый йогурт, и точка!
Сидевший на крошечной кухоньке Макнаб удивленно оторвал взгляд от миски с «Хрустящими хлебными хлопьями» и ничего не сказал.
Пибоди насыпала в кофе низкокалорийный заменитель сахара и вздохнула: насколько он противнее, чем обычный заменитель, в котором наверняка тьма-тьмущая калорий. Как ни странно, это подняло ей настроение, и она радостно принялась за полезный йогурт и низкокалорийный кофе.
Везет тощему Макнабу – тот поедал «Хрустящие хлебные хлопья» целыми мисками, заливая их литрами соевого молока, и при этом не поправлялся ни на унцию. Жизнь чертовски несправедлива, особенно к тем, у кого метаболизм медленный, как хромая черепаха.
Пибоди отхлебнула кофе и почувствовала: в голове проясняется. Ей нравилось, как солнце заглядывает по утрам в кухонное окно и играет на желтых занавесках, которые она сшила сама. Приятно знать, что навыки, полученные на уроках труда, могут пригодиться в жизни. Она с удовольствием выбрала материал, придумала фасон, раскроила и прострочила занавески на своей швейной машинке. Вышло практично и очень уютно. А уж Макнаба ее рукоделие поразило в самое сердце!
В один прекрасный день она наконец довяжет тот коврик для гостиной, и он ахнет. Макнаба чрезвычайно удивляло ее умение мастерить всякие штуки своими руками, и ей было приятно вдвойне. А еще ей нравилось, что их личные вещи так прекрасно сочетаются и дополняют друг друга в их квартирке. Ее посуда и его пивные бокалы, ее стулья и его стол. Теперь у них все общее.
А еще Пибоди полюбила по утрам вместе завтракать, когда их смены совпадали. Просто сидеть рядом, жевать и болтать обо всем на свете.
Она отпила кофе и вдруг заметила, что Макнаб опустил ложку и молчит.
– Твои три «х» размокнут и перестанут хрустеть, – предупредила она.
– Чего? А, ну да. – Он пожал плечами и отодвинул тарелку. – Я не очень-то голоден.
– И как некоторые умудряются не есть по утрам? – Сама идея пропустить завтрак казалась Пибоди кощунством. – Я просыпаюсь голодная, как волк, и едва сдерживаюсь, чтобы не смести все, что попадется на глаза – иначе точно в дверь не пролезу.
Он промолчал, и Пибоди нахмурилась: Макнаб всегда говорит что-нибудь приятное про ее фигуру. Наверное, он нездоров – сам бледный, глаза красные, под ними темные круги.
– Что с тобой? – Она встревоженно тронула его за руку. – Выглядишь не очень.
– Не выспался.
– Ты заболел? – Пибоди поспешно потрогала его лоб. – Температуры вроде бы нет. Давай заварю тебе специального бабушкиного чая?
– Не стоит. – Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. – Пибоди… Делия.
Вот так-так. Он называл ее Делией, когда бывал расстроен, зол или хотел заняться с ней любовью. Вряд ли сейчас он думал о сексе.
– В чем дело? Что случилось?
– Да так, просто… я люблю тебя!
– Я тебя тоже люблю! Сейчас сидела и думала, как здорово завтракать вместе на нашей кухоньке. Встречать новый день вдвоем и…
– Ты хочешь замуж?
Не допей она кофе чуть раньше, Пибоди непременно бы прыснула бы ему в лицо. Вместо этого она судорожно сглотнула.
– Ох ничего себе! – У нее резко пересохло во рту. – Ну да. Когда-нибудь.
– Я хотел сказать, замуж за меня.
– Ну конечно, за тебя, глупыш! За кого же еще? – Она ущипнула его за плечо, но Макнаб даже не улыбнулся. – Сказала ведь, что люблю тебя! Я опять напортачила? Йен… – она тоже называла его по имени только в особых случаях. – Если я тебя обидела…
– Нет-нет, дело не в этом. Как ты насчет того, чтобы пожениться?
– Ну… – Желудок затрепетал, сжался, потом опять дрогнул. – А ты?
– Я первый спросил.
– И что навело тебя на эту мысль?
– Мне не спалось. Перед глазами маячила Кей-Ти Харрис, лежащая возле бассейна на крыше. В том освещении она – вылитая ты! И на миг мне показалось, что я вижу тебя… Едва не умер!
Пибоди облегченно вздохнула, чувствуя одновременно беспокойство и горячую привязанность. Она села к нему на колени и обняла, а он уткнулся головой ей в плечо.
– Все в порядке. Я жива, и все будет хорошо. – Она поцеловала Макнаба в макушку; его золотистые волосы в лучах солнца были того же цвета, что и занавески в кухне. – Все будет хорошо!
– Я понял, как ты дорога мне, и подумал, что я… то есть мы теряем драгоценное время. Думаю, нам стоит пожениться. Или хотя бы скажи, хочешь ли ты, чтобы я сделал тебе предложение. Ведь ты для меня та самая! Пибоди, ты – моя единственная!
– А ты – мой единственный! – воскликнула Пибоди. – Макнаб, никогда и ни с кем мне не было так хорошо! С тобой я чувствую себя счастливой. И все это, – она обвела рукой кухню, – моя посуда, твои бокалы – наш дом! И я здесь счастлива.
– Я тоже.
– Нам необязательно жениться прямо сейчас. Мы еще слишком молоды, – сказала она с улыбкой, и его зеленые глаза засияли в ответ.
– Но в один прекрасный день мы ведь непременно?..
– Конечно! Закатим шумную и веселую свадьбу. Поженимся, нарожаем детишек!
– Малюток-Пибоди и малюток-Макнабов, – улыбнулся он и похлопал ее по животу.
– В один прекрасный день. – Нежась в лучах солнечного света, она поцеловала его, чтобы все сбылось. – Самое приятное, что ты спросил, хочу ли я услышать твое предложение. Я обожаю тебя за это! – Пибоди снова обняла его. – Спроси меня еще раз в один прекрасный день!
– А может, лучше ты?
– Не-а! – Она пощекотала его живот. – Лучше ты!
– А почему не ты? – Он провел пальцами по ее ребрам.
– Ты первый начал! – Она рассмеялась и поцеловала его.
Раздался сигнал вызова.
– Что за черт!
Пибоди повернулась и взяла с дальнего конца стола рацию.
– Даллас прислала сообщение, велела ждать ее в морге. У нас есть пятнадцать минут!
Пибоди вскочила, и они наперегонки помчались в спальню. Целых пятнадцать минут с парнем, который любил ее настолько сильно, что спросил, хочет ли она услышать от него предложение руки и сердца! Это куда как лучше, чем булочки с вишней!
Ева шла по длинному белому коридору морга. Она давно привыкла к запаху смерти, слегка замаскированному средством для дезинфекции с лимонной отдушкой. Навстречу попадались люди в белых халатах, но Ева уже не задумывалась над тем, кто из них недавно извлекал органы из мертвых тел, а кто только собирался приступить к своим обязанностям сразу после того, как допьет утренний кофе.
Ей было малоинтересно, сколько временных жильцов лежит сейчас в огромных холодильниках или сколько галлонов крови ежедневно стекает с резекционных столов.
Но когда Ева вошла в прозекторскую и увидела Харрис на столе, то вздрогнула – до того та была похожа на Пибоди.
Главный судмедэксперт Моррис отвернулся от монитора. На нем был темно-синий костюм в тончайшую серебряную полоску, черные как смоль волосы заплетены в мелкие косички и перехвачены в хвост. В динамиках чуть слышно звучал жесткий ритмичный рок-н-ролл, на стальной кювете дымилась чашка кофе из автомата.
Он уставился на Еву раскосыми глазами, потом отвел взгляд:
– Я надеялся, Пибоди тоже придет.
– Она уже едет.
– Странно все это, – сказал он и шагнул к распростертому на столе телу. На туловище у трупа был аккуратный Y-образный разрез с плотно закрытыми краями. – Сходство очень поверхностное, но все же…
– Мне тоже не по себе.
– Признаюсь, я рад, что вчера дежурил Картер и аутопсия досталась ему. – Он поискал в компьютере отчет. – Меня ты не вызвала.
– Было уже довольно поздно, – пожала плечами Ева и сунула руки в карманы.
– Вряд ли дело только в этом. – Моррис внимательно посмотрел на нее, и взгляд его смягчился. – Ты решила, что из-за смерти Амариллис мне будет тяжело работать с ней, и даже небольшое сходство с другом может причинить мне боль.
– Дело не в этом.
– Дело в том, что я благодарен тебе за заботу. Я скучаю по Амариллис. – Он приложил руку к груди. – До сих пор горько думать о том, чего уже никогда не случится. Но мне гораздо лучше.
– Я рада.
– Когда я пришел утром и увидел ее, мне стало бесконечно жаль. Мы оба сталкиваемся со смертью каждый день и все же до сих пор способны сострадать. И это правильно, так и должно быть хотя бы иногда.
– Я едва знала ее, и она мне не нравилась. Я старалась найти в ней побольше отличий от Пибоди! Но все равно это сходство ужасает.
– Может, оно и к лучшему, что после стольких лет и стольких смертей мы еще способны ужасаться. Хочешь кофе?
– Твою бурду? – Ева покосилась на дымящуюся чашку, от которой резко несло горечью. – Уволь.
– Ну и что, – усмехнулся Моррис. – Я привык, и мне все равно, хорош он или плох.
– Могу подогнать тебе настоящего кофе.
– Только настоящего кофе мне здесь и не хватало! Даже мертвые восстанут и обратятся в зомби. Поберегу нервы, пусть будет бурда.
– Вряд ли настоящий кофе вернет Харрис к жизни, и она вцепится тебе в горло.
– Зомби не вцепляются в горло, – поправил Моррис, – а едят мозг.
– Отвратительно!
– Они ведь зомби, им положено. Ладно… – Он посерьезнел и уставился на экран, читая отчет о вскрытии. – На смену печали приходит облегчение. Думаю, всем иногда полезно почувствовать, что на сей раз смерть обошла нас стороной.
– Вчера мне хотелось расцеловать Пибоди! Я едва сдержалась.
– Грозный коп и циничный прозектор оказались сентиментальны, – улыбнулся Моррис. – Что ж, в любом случае о ней есть кому грустить.
– Вряд ли. Она была той еще стервой. Похоже, ее никто не любил, кроме собственной матери. И пока неясно, любила она ее или просто изображает скорбь.
– Похоже, умершая почти не страдала – судя по токсикологическому анализу Картера, она была сильно пьяна. У нее в крови оказалось 3,2 промилле алкоголя, плюс изрядное количество «зонера».
– Она весь вечер пила. В сумочке нашли фитосигареты, на крыше – шесть окурков. Они сейчас в лаборатории. Возможно, в них подмешан «зонер».
– Не очень-то она дорожила жизнью.
– Какова причина смерти?
– Эта женщина утонула – у нее в легких вода. Когда упала в бассейн, еще была жива. Так, а вот рана на голове… – Моррис вывел изображение на экран вместе с увеличенным фрагментом бортика бассейна. – Рана достаточно серьезная, чтобы потерять сознание, однако не смертельная. Не будь она пьяна, получила бы легкое сотрясение мозга, наложили бы пару швов и выписали обезболивающее. Картер считает, что рана – результат падения. И я согласен с ним.
Моррис включил программу, позволяющую просмотреть реконструкцию убийства.
– Итак, она упала или ее толкнули, стукнулась головой о плитку. От удара потеряла сознание на несколько минут. Учитывая алкоголь и «зонер» в крови, жертва могла пробыть в отключке долго.
– То, как и куда упала жертва… она ведь не могла свалиться в воду сама, верно?
– Не могла.
– А если она пришла в себя, пыталась встать и свалилась в бассейн? Потеряла равновесие и…
– Случись так, были бы другие повреждения, ведь там неглубоко. Взгляни на экран: ссадина на виске доказывает, что она перевалилась через бортик. Кроме того, на месте преступления вы обнаружили, что каблуки туфель ободраны. Смотри сюда, – Моррис подошел к столу и приподнял простыню, – на правом бедре еще одна небольшая ссадина, которая появилась в результате первого падения, и кровь от которой нашли чистильщики.
– Кровь пытались смыть. Поднявшиеся от падения брызги ее не затронули бы. Их было не так много, да и расстояние не то.
– Реконструкция Картера наглядно это демонстрирует.
Ева наконец смогла увидеть всю картину.
– Она падает сама или ее толкают, вырубается. И тут кто-то берет ее, волочит пару футов до бассейна и скатывает в воду, где она и тонет.
– Именно к такому заключению мы и пришли. Это не несчастный случай. Это убийство.
– Так я и думала. – Ева обернулась и увидела запыхавшуюся Пибоди.
– Ух ты! И все равно чудно, – сказала она, разглядывая тело. – Думаю, ноги у нее подлиннее. Почему у меня не такие длинные ноги?
Моррис обошел вокруг стола, взял Пибоди за плечи и смачно расцеловал.
Пибоди удивленно замигала.
– Что ж, спасибо, это было очень мило.
– Очень рад видеть тебя живой и здоровой! – В глазах Морриса плясали искорки смеха.
– Сегодня лучшее утро в моей жизни!
– Так запомни его как следует, – посоветовала Ева. – У нас тут убийство, газетная шумиха и длиннющий список подозреваемых. За работу!.. Спасибо, Моррис.
– Всегда пожалуйста. Кстати, Пибоди, твои ножки мне нравятся такими, как они есть.
– Удачный денек намечается! – Довольная Пибоди зашагала вслед за Евой по коридору.
– Значит, так. Ты опоздала и, судя по упругой походке, опоздала из-за секса. А мне придется вводить тебя в курс дела и пересказывать отчет эксперта. И о какой удаче ты говоришь?
– Я не смогла удержаться, ведь Макнаб сделал мне предложение!
– Чего? – Ева замерла на полном ходу, испытав уже второе потрясение за утро. – О боже!
– Сижу и ем йогурт, мечтая о бублике с сыром, а он застыл над миской с «Хрустящими хлебными хлопьями» и спрашивает, не хочу ли я замуж. – От пережитого потрясения Пибоди так и подпрыгивала в своих малиновых сапожках. – Правда-правда, он спросил, хочу ли я услышать такое предложение, и это было та-ак мило! Разумеется, пришлось заняться с ним сексом.
– Ясно. – Какое еще потрясение ждет ее сегодня? – Значит…
– Мы решили пожениться! В один прекрасный день, не сейчас. Пока нам еще рано.
– Ничего не понимаю.
– Думаю, он хотел, чтобы я знала, что он хочет жениться на мне! И хотел узнать, согласна ли я когда-нибудь выйти за него. Вот и все! – Пибоди обхватила себя за плечи. – Видишь, как просто! Его здорово проняло, когда он увидел девушку, так похожую на меня… и мертвую.
– Ну, это я и сама поняла.
– Он хотел, чтобы я знала, и сам хотел знать, поэтому спросил, можно ли ему спросить, и вот мы… Даллас, я по нему с ума схожу! И даже больше. Я люблю каждую тощую клеточку его тела!
– Надо думать. – Ева долго молчала, потом добавила: – Ты вряд ли услышишь это от меня еще раз, но вы отличная пара. И правильно делаете, что никуда не торопитесь.
– Вы-то не стали ждать, – напомнила ей Пибоди.
– У нас с Рорком все было иначе. При обычных обстоятельствах ничего бы у нас не вышло.
– Ты не права! И если как следует разобраться, все вышло так, как и должно было случиться.
– Возможно. Но если ты опять опоздаешь из-за секса, то тебе не поздоровится.
– Есть не опаздывать!
– А для начала мы завернем к Мевис и Леонардо. Они ушли до того, как было обнаружено тело, однако на вечеринке присутствовали и ролик смотрели со всеми, поэтому нам нужны их показания. Вдобавок Мевис играла в фильме саму себя и общалась со съемочной группой. Может, подкинет полезных сведений.
Так странно было возвращаться в дом, в котором Ева когда-то жила. Теперь там поселились Мевис и Леонардо с ребенком. Они заняли и соседнюю квартиру, снесли лишние стены и обустроили помещение для семейной жизни и работы.
Еще более странно, что Пибоди и Макнаб поселились в этом же здании.
Столько перемен за такой короткий промежуток времени!
– Наверно, мы слишком рано, – начала Ева, поднимаясь по ступенькам, которые преодолевала раньше каждый день. – Но надо покончить с этим поскорее, даже если придется их разбудить.
– Даллас, ребенку нет и года! Поверь мне, они давно не спят.
– Тебе виднее. – Она постучала в новую дверь, недавно покрашенную в малиновый цвет.
Открыл немного заспанный Леонардо со скрученными в дреды волосами медного цвета. При виде Евы и Пибоди его золотисто-коричневые глаза осветила радостная улыбка.
– Утро доброе! Какой приятный сюрприз!
Видимо, одет он был по-домашнему: кремовая блуза, украшенная искусной вышивкой по манжетам, и свободные штаны шоколадного цвета.
Хотя расстались они всего несколько часов назад, Леонардо стиснул обеих в медвежьем объятии и расцеловал.
– Мевис сейчас выйдет – она одевает Беллу. Мы собираемся на занятие по семейной йоге, потом у Мевис запись в студии, а я – на обсуждение весенней коллекции.
– Йога? Ребенок уже занимается йогой?
– Йога – прекрасное занятие для всей семьи.
– Ладно, но при чем здесь весенняя коллекция? Осень едва наступила.
– Мода всегда смотрит в будущее! Хотите кофе? У меня есть тот, от Рорка. Я тоже на него подсел.
– Я приготовлю. – Пибоди направилась на кухню, переделанную до неузнаваемости.
Ева оглядела свою бывшую квартиру, которая с каждым разом все меньше напоминала о прошлом. Теперь здесь царил цвет – яркие стены, картины, причудливо развешанные драпировки. Кухню от гостиной отделяла перегородка из текстурного стекла.
– Здорово у вас стало, – решила она. – Здесь есть частичка каждого из вас.
– Мы счастливы в нашем новом доме!
– Да, это видно сразу. Послушай, Леонардо, извини, что заявилась с утра пораньше, но…
Не успела она договорить, как в гостиную влетела Мевис, одетая в блузку всех цветов радуги и бриджи до колена с манжетами из того же материала, что и блузка. Ее кудрявые волосы были скручены в небрежный пучок. На бедре у нее восседала Белла, тоже в бриджах, только малинового цвета (точь-в-точь как входная дверь, подумала Ева), и в белой маечке с надписью «Намасте»[1], выложенной сверкающими стразами.
– Дас! – радостно пискнула Белла (так она называла сейчас Еву), а после разразилась целой тирадой, в которой невозможно было разобрать ни слова.
– Так и знала, что кто-то пришел. И Пибоди здесь! – Обутая в блестящие красные кеды, Мевис пустилась в пляс. – Вы вовремя! Сейчас такое увидите! Ну, давай, Белла-Беллисима, иди к Даллас!
– Дас! – пискнула Белла, цепляясь за палец Мевис. Мать осторожно поставила ее на ножки.
Читать бесплатно другие книги:
