Первый любовник Чехов Антон

г. Краснодар

8 ноября 1993 года.

Понедельник.

Утро.

– …Блин! Санек! Ты какими то закоулками нас ведешь! Куда дальше – то?

– Коля, если ты не можешь разогнаться до двухсот – это не значит, что мы едем закоулками. Это, практически, центральная улица. Вон, видишь, где ПАЗик поворачивает!? Нам, там налево и первый поворот направо. И все. Все просто.

– Улица Пушкина… Налево?

– Да-да.

– Тут черт – е – что, а не дороги!

– Россия, брат…

– А сейчас – направо? Это бульвар какой – то…

– Да-да, Коля, все правильно. И прямо, до конца… Перед перекрестком с Красина – припаркуйся, где нибудь. Дальше пешочком прогуляемся. …У тебя, кстати, какие – нибудь «ксивы» есть?

– …Да. Как обычно… – Смирнов порылся во внутреннем кармане, достал «удостоверение», раскрыл и «пробежал» глазами, освежая в памяти – кем он, собственно говоря, является. – Ну да. …Ля-ля-ля-ля-ля, подразделение «Р.О.С.А.» ГШ МО, подполковник Силушин Роман Станиславович. Все четко.

В папках, которые Голицын вытащил из сейфа в Белом доме, на странице 29, где речь шла о «причинно – следственных цепочках», была фраза о том, что система мультиплета вмещает в себя все «возможные», «вероятные» и «невероятные» варианты событий и дает им дальнейшее развитие. Александру Голицыну и, соответственно, Николаю Смирнову – не повезло! Видимо, они находились не в той «вероятности».

Заместитель начальника по воспитательной работе, подполковник Клименко, был учтив и любезен с «равным» себе по званию, подполковником Силушиным Р. С., и сопровождающим его лицом. Тем более, что никакой «страшной государственной тайны» они не выпытывали. Он сообщил, что занимает эту должность четыре года, и прекрасно помнит преподавателя «факультатива по инженерно-тактическим диверсионным и противодиверсионным мероприятиям», а также, прекрасно помнит и то, что когда, в целях «оптимизации» учебного процесса, предмет этого преподавателя, перевели из «зачетных» в «факультативные» – подполковник запаса Кадочкинов В. С., подал рапорт (прошу прощения – написал заявление) на имя начальника училища, об увольнении с занимаемой должности. Заявление приняли, и, в установленные регламентом сроки – удовлетворили. И было это в 1992-м году.

– Насколько я в курсе, они сейчас переориентировались в предпринимателей! Кадочкинов – отец, Кадочкинов-сын и…

– И «Кадочкинов – святой дух»? – сострил Смирнов.

– Что? …А, смешно. – Вяло отреагировал подполковник. Видимо, он был любителем более изысканного юмора, либо счел это – богохульством. В эти «смутные» времена, кого только не «затягивает» в «пирамиду света высокой духовности». – Нет: Редюнский. Это помошник и, вроде, ученик Кадочкинова.

– А не в курсе, он здесь – в Краснодаре предпринимательствует? – задал, наводящий, вопрос Голицын.

– Вы знаете, насколько я в курсе, они работают, где то в Москве. Вроде бы, занимаются подготовкой каких то частных охранных структур… Более точно сказать не могу. Прошу прощения – я тороплюсь. Всего хорошего.

«Стоять! Вежливая скотина!» – Голицыну, невероятно сильно, хотелось сказать это вслух, но вместо этого он, елейным голосом, спросил:

– Извините пожалуйста, товарищ подполковник! Еще секундочку… – Подполковник, досадливо поморщился, но обернулся и изобразил «внимание». – Я закончил это училище в… восемьдесят первом, – на всякий случай, соврал Голицын. – и Валентин Сергеевич, уже тогда… был, мягко говоря – пожилой. Когда вы его видели, крайний раз, как у него со здоровьем было?

Взгляд подполковника «потеплел». Может, он, втайне мечтал, что кто – нибудь из его «питомцев», тоже, когда – нибудь, вот так приедет, чтобы встретиться с ним, и умываясь соплями, скажет, что только благодаря ему, он стал настоящим человеком, офицером, мужчиной в конце концов. Или – поинтересуется его здоровьем тоже. Он ведь такой замечательный преподаватель – практически, как «отец» для них. Для всех этих – «недочеловеков» с курсантскими нашивками! Тварей неблагодарных!

– Вы знаете, молодой человек, – видимо, произведя в уме подсчет, подполковник решил, что может назвать Голицына «молодым человеком». – Мы с вами так не выглядим, как он. Чего – чего, а здоровья у «господина» Кадочкинова – на десятерых, по моему! Хотя – я не доктор… Это все? Всего хорошего.

– Всего хорошего. – практически хором, сказали друзья.

– Какая отвратительная рожа! – сказал Смирнов, когда они вышли на улицу.

– Обычная. Все замкомы по воспитательной работе, по моему, даже выглядят одинаково. Все мнят себя прирожденными воспитателями, считают, что их собственный «образ и подобие» – идеал, под который надо подогнать всех! И искренне удивляются – почему нет благодарности за их неустанную «заботу»!

Смирнов достал последнюю сигарету, прикурил и запустил пачкой в урну.

– Ну, что дальше?

Голицын закусил нижнюю губу, помолчал пару секунд, глядя куда то в пространство, потом, встрепенувшись, резко сказал:

– Домой! Больше некуда.

– А по пути – просвети меня по поводу того, что мы здесь делали и кого искали! Уже можно – надеюсь!

– Уже – да…

…Голицын рассказал другу о том, почему он решил найти своего бывшего преподавателя, и о том, почему спросил у подполковника о здоровье Кадочкинова.

– Да, Санек! Мужик! …Приедешь домой, первым делом выпори свой мозг и в угол поставь! Вам с ним весело живется. И это ж надо! Сорвался! Поехал! Ты о чем думал!? Так можно к любому человеку прицепиться… Дескать – долго живет, быстро ходит… Значит – «жертва» экспериментов, не иначе!

– Да ладно… Кругом одни критики! …Есть и хорошая сторона – узнали, что за нами никто не гонится!

Николай выразительно глянул на товарища.

– Уверен? – И таинственным шепотом добавил: – Враг по – всюду!

– Ну, хватит уже. Я же извинился… Да – и машину ты себе купил! Поездка удалась!

– Это – да!

– А еще я хочу сказать, что Кадочкинова все равно надо найти! …Ты понимаешь: да – долго живет и очень быстрый, это одно. А «бесконтактный бой»? Я, между прочим, лично на себе испытал! Больно – капец. И еще кое – какие детали сходятся. Например: место его службы и инициатор создания лаборатории в 49-м – это одна и таже организация! Ну, практически – одна. …Твою мать! Колян, смотри – авария! Тормози – может живой кто есть!

– Вижу.

Смирнов аварию тоже видел, однако, останавливаться не собирался. Просто никогда этого не делал, но тон Голицына был настолько безаппеляционным, что настаивать на своей жизненной позиции, Николай посчитал несвоевременным. Он сбавил скорость, проехал место столкновения и прижался к обочине.

– Глянь в той машине! – распорядился Голицын, а сам бросился к другой.

Столкновение было сильным: обе машины, смяло основательно – та, к которой побежал Голицын, еще и дымилась. Голицын с первого взгляда определил, что водителю помощь уже не требуется, но, тем не менее, проверил наличие пульса и дыхания… Тишина. «Остывает» – про себя отметил майор и начал процедуру «досмотра». Никаких угрызений совести он при этом не испытывал, искренне полагая, что мертвому, уже вообще ничего не нужно, а до родственников имеющиеся ценности все равно не дойдут – ГАИшники и «Скорая» подчистят. Он вывернул карманы водителя, осмотрел «бардачек» и салон. Документы – не тронул; в «бардачке» обнаружился… – СОТОВЫЙ ТЕЛЕФОН «Моторолла»! В 1993-м году – невероятная роскошь! Осмотр салона выявил наличие большого кожаного портфеля, сделанного, несомненно, в СССР. Такими портфелями могли «похвастаться», наверное, половина граждан Советского Союза. Портфель «забился» под переднее правое сиденье. Голицын извлек чемодан и проверил содержимое…

– Коля! У меня – «холодный»! У тебя, как?

– Двое – мужчина и женщина. Помощь не требуется… Уже. Поехали! На ближайшем посту сообщим.

Подъехала и остановилась еще одна машина.

– Что случилось?! Помощь нужна?

Смирнов, подходя к своей машине, отрицательно помотал головой:

– Все – трупы! Пост ГАИ далеко?

– В ту сторону, – мужчина указал в сторону «по ходу» движения Смирнова, – километров с двадцать!

Смирнов кивнул и сел за руль.

– Коля! Трогай! Через пять – шесть километров найди какую – нибудь стояночку. – Голицын произнес это очень спокойно, даже чуточку вальяжно.

Смирнов вопросительно посмотрел на друга. Голицын, молча, указал на чемодан, лежащий на коврике, за его сидением.

– А что это? …Из той машины!? А что там?

Голицын, жестом предложил товарищу посмотреть. Смирнов, не отрываясь от процесса управления, двумя пальцами раздвинул «створки» портфеля…, и замолчал.

Минуты через три, видимо, вновь обретя дар речи, Смирнов изрек:

– Я теперь всегда буду останавливаться! Хотя-я… – подозреваю, что еще имеет значение – КТО останавливается! …А, знаешь, Санек – с тобой выгодно дружить… и служить! Ты – «фартовый»! …Еще Мордачев говорил…

Они свернули с трассы – поделили деньги, как обычно – по братски, но не поровну, при этом Смирнов не забыл вернуть долг, и выбросили портфель, предварительно протерев бензином. Телефон, Голицын брать не стал. Он прекрасно знал возможности радио – электронной разведки (образование – то, соответствующее), и, практически был уверен, что, даже отсоединенный от питания, этот «гад» может передавать координаты своей позиции.

Дальнейший путь они проделали, пребывая в очень хорошем настроении, и обсуждая планы на ближайшую перспективу. Надо сказать – ничто не стимулирует так – как неожиданная «халява».

Не известно, кто был этот погибший мужчина. Очень может быть, что, какой – нибудь, курьер. В это время – повальной приватизации, периодических обменов денег, чеченских авизовок, «левых» обменных пунктов и накопления первичного капитала зарождающейся буржуазией, при полном отсутствии государственного регулирования, такие «инкассаторы» были не редкостью. За ними охотились и убивали, некоторые погибали вот так – в автомобильных авариях, но во всех случаях, они, как сказочные гномы – дарили людям радость и надежду! Причем, как в живом, так и в мертвом состоянии! В «живом» – тем, кто эти деньги ждал (не путать с хозяевами денег, это могут быть совершенно разные люди), а в «мертвом» – всем остальным. Этот «гном» был… – ну очень «жирный»! Восемьсот семьдесят тысяч долларов!…

Надо сказать, что ни у Голицына, ни у Смирнова, не возникло глупых мыслей о смене социального статуса, переезде на Багамы и прочей ерунды. Они оба, в первую очередь, были – офицеры, не представляющие своей жизни «вне системы». …А деньги – деньги это хорошо! Только и всего.

– Саня. Я вот подумал – а почему бы нам, этого, Даниловского, сразу, не найти. Он то, точно может все рассказать! Зачем эти поиски твоего инструктора. Лишний «движняк»!

– Нет, Коль! Помнишь – мы решили! Как минимум – год, ни о каком Даниловском даже не вспоминаем! И ни о каких бумагах! Я решил найти Кадочкинова, только потому, что «есть кое – какие параллели» с этими бумагами. Параллели, Коля! Кадочкинов, непосредственно с этими бумагами не связан, а если мы сунемся к Даниловскому… Во – первых: «засветимся»! Во – вторых:… все, вытекающие из «во – первых», последствия! Давай подождем. Нам не «жмет». Сейчас дождемся вызова в отдел кадров, восстановимся на работе и будем оформлять документы на перевод к «себе»… – Голицын «проглотил» конец фразы, и подозрительно сощурился: – Кстати, Колян!…

Смирнов покосился одним глазом:

– Да?

– Фуй ли – «Да»! Я тебе анекдот рассказываю!

– Сань, ну что?

– Ладно… Для непонятливых… Я насчет перевода обратно к «нам»! Раз мы уже выяснили, что ты «в контакте» – может ты…. А знаешь – нет, ничего не надо! Я сам, в штатном режиме, подам документы и буду ждать.

Николай усмехнулся:

– Снова обиделся! Вспомнил – и обиделся! Вместе подадим и вместе подождем! А еще – вместе, завтра на прием к полковнику Голубеву пойдем. …Санек, мне никто вернуться не предлагал! Ты же знаешь – «использовать в оперативной работе» и «зачислить в штат с восстановлением в звании и назначением на должность», это «две большие разницы»!

Голицын откинул спинку сидения, устроился по – удобнее и шутливым тоном произнес:

– Ладно… Я «отходчивый». Вместе – это всегда хорошо! Ты, кстати, помнишь – нам еще за моей машиной заехать надо.

– Слушай! Ты, какой то «плюшкин»! У тебя куча денег! А, с учетом сегодняшнего…, я даже не знаю – как назвать, ты вообще – миллионер!

– Что то я не понимаю… Какое отношение все, что ты сказал, может иметь к МОЕЙ машине!? – Голицын поднял вверх указательный палец. – Это риторический вопрос! Едем за МОЕЙ машиной! И, это – рули аккуратнее, не дрова везешь…

г. Москва

м. Полежаевская

10 ноября 1993 года

Среда. 10 ч. 30 м.

– Разрешите! Здравия желаю, товарищ полковник! – Голицын вытянулся по стойке «смирно».

– Странно… Я вас раньше ждал. А второй где? – вместо приветствия, сказал Голубев, обычным, очень будничным тоном. Словно они виделись совсем недавно и он, все еще был самым непосредственным начальником Голицына.

– В приемной! Ожидает!

Полковник Голубев облокотился об стол и задумчиво окинул взглядом Голицына.

– Ты заканчивай, бравого солдата Швейка из себя карёжить. В штаны еще не подпустил – от восторга? – он поднял трубку, с телефонного аппарата без наборного диска, – Пригласите Смирнова. …Голицын! Что растележился? Освобождай пространство – сейчас второй «клоун» представляться будет.

Голицын подошел к Т – образному столу, привычно отодвинул стул и сел на свое, правда, бывшее место, которое он занимал, когда то, на совещаниях и брифингах, проходивших в этом кабинете. Дверь кабинета распахнулась, и внутрь «вмаршировал» «парадным шагом» Смирнов.

– Здравия желаю, товарищ полковник! Гражданин Смирнов, по Вашему приказанию, прибыл! – радостно проорал «гражданин».

– Присаживайся, …гражданин. – Усмехнулся полковник и, обращаясь уже к обоим, продолжил: – Что – плохо без папы? Ладно, в любом случае – я рад вас видеть. Я собирался сам с вами связаться, но эти события… Здесь, у нас, кое – кто с большими звездами и жопой вместо головы, думал, что пронесет. И в каком то смысле, они оказались правы – «пронесло» так, что… Ну, в общем: «Мясо жрут – кости трещат». Зато сейчас – притихли! Все начальство – на «стреме»! Кто то «ставил» на «тех», кто то – на «этих»… Кто то проиграл, кто то – выиграл… Так, что – ждем’с! Вернее – это ОНИ ждут’с. Нас – «мелочь пузатую», это не коснется! «Рабочие кобылы», вроде нас, должны поддерживать подобие порядка на вверенном объекте, пока «большие дяди» рвут себе и своим оппонентам… разные интимные места. А пока у нас, своего рода «no men’s land» – для «среднего» комсостава, для меня то есть, какие то вещи стали даже проще: под «шумок» «шкурные» вопросы «закрыть», ну, или – вас, например, восстановить. Я правильно понял суть вашего появления?

Голицын и Смирнов, практически одновременно, поспешили заверить своего начальника в его необычайной прозорливости.

Получив утвердительный ответ, полковник продолжил:

– Да, и еще! Спокойной жизни, как, пару лет назад, если не ошибаюсь, мечтал Голицын, в ближайшее время точно не будет! Скоро будет война, а вероятно, что и не одна. Есть информация… Кто то накачивает Дудаева деньгами. Причем, самое паскудное – кто то из России! Про «авизо», которые подтверждал и не обеспечивал ЦБ по Чеченской республике, надеюсь слышали! А вот то, что у них есть пособники в ЦБ РФ, надеюсь – нет! Потому, что это… пока секретная оперативная информация!… Сведения, из бывших республик которые до нас доходят – крайне неприятные! Некие эмиссары, проповедуют радикальный ислам, подбивают горцев на отделение и создание мусульманского государства…, шариатские суды эти…, травят сознание людей ваххабизмом, идет пропаганда национальной исключительности. В Грузии неспокойно… Там замечены иностранцы, сильно смахивающие на военных советников и инструкторов, ну и тому подобная не слишком хорошая информация. Югославия… Но, самое паршивое – это то, что враг уже внутри страны и рвет ее на части! Скупаются и приватизируются стратегические промышленные объекты, теряется контроль над ресурсами! Кто все эти покупатели и новые собственники? Каково происхождение их финансовых средств? Кто их финансирует, и кто за ними стоит? …Некоторые из них, конечно «наши» доморощенные «Остапы Бендеры»… Этих нужно просто – своевременно поставить на правильные рельсы, может даже – помощь оказать…, посильную. Взять, так сказать, под контроль сырьевую, энергетическую и финансовую безопасность родины, а попутно – тихонечко «закатывать под асфальт», всякую блатную шушеру, тоже, между прочим, неизвестно на кого работающую… Развелось их в последнее время… Но, самое главное – выявить тех деятелей, которых финансируют из-за «бугра»! – лицо полковника, приобрело мечтательное выражение. – И казнить! Публично и кроваво!

Голубев окинул взглядом аудиторию:

– Ну, собственно, это все – если кратенько. Работы много! Я еще не упомянул о наших межведомственных разборках, начинающих переходить в активную и весьма жесткую фазу…, – он тяжело вздохнул, прочистил горло и, понизив голос, добавил. – Да и внутри у нас, скоро начнутся…, танцы с саблями! Так, что вы мне нужны! Правильные кадры и хорошее планирование…, решают почти все. Вместе, у нас, как у «Шарика» – есть перспектива! Знаете – кто такой Шарик?

Полковник посмотрел на Николая.

Смирнов пожал плечами.

Голубев перевел взгляд на Голицына, давая понять, что готов услышать версию майора.

– Ваш друг!? – предположил Голицын.

Полковник обратился к Смирнову:

– А у тебя товарищ то, большой оригинал! Как вы с ним общий язык находите!?

Голубев перевел взгляд на Голицына:

– А? Голицын! Вот как Смирнов с тобой общий язык находит?

Голицын, искренне, пожал плечами:

– Не могу знать, товарищ полковник!

Голубев сделал вид, что не обратил внимания на «кривляние» майора, и продолжал, как ни в чем не бывало:

– Ну, ведь как то находит! Значит и я смогу! Как считаешь, а – Голицын?

Голицын ощутил – неуловимую, едва заметную перемену в голосе, поведении и позе полковника, но истолковал свои наблюдения в корне неверно.

– Сможешь Вова, конечно сможешь! – На самом деле, Голицын только сейчас перестал «паясничать». Он, о-очень редко, обращался к Голубеву – «товарищ полковник». В принципе, их отношения были… – больше товарищеские, чем служебные.

Лицо Вовы Голубева, вдруг, резко стало серьезным, в глазах блеснула «сталь»:

– Отлично, Саня. ЧТО С ДОКУМЕНТАМИ?

Организм майора вбросил в кровь невероятное количество адреналина! Сердце мощно «ухнуло», железы внутренней секреции увеличили количество серотонина, нейроны «забегали», мгновенно предоставляя нужную информацию, мозг просчитывал варианты. …Но, недостаточно быстро…

– Пока на Петровке. Нам сказали, что сообщат, когда будет принято решение. – Голицын очень надеялся, что у него не перекосило лицо, и не сильно дрожал голос. А еще, что он не слишком долго думал. «Вот жук! И ведь – усыпил! Твою мать! Все – таки Коля?! Или совпадение!? Ведь – на воре шапка горит!» – Голицын перевел взгляд на Смирнова:

– Коль, не помнишь, когда мы там были?

– Точно не помню, по моему, недели три назад. – Николай был «само спокойствие». То ли, он был гораздо более лучший актер, чем Голицын, то ли – не уловил сути вопроса полковника, а может, просто – не чувствовал себя «вором».

– Ну, значит, примерно через неделю, нас должны вызвать. – Голицын повернулся к Голубеву, и искренне надеялся, что выражение его лица «просто лучится безмятежностью».

Полковник Голубев, казалось, принимал очень близко к сердцу обсуждение сроков принятия решения отделом кадров МВД и дальнейших перспектив, сидящих напротив него друзей. Он кивал, переводил взгляд с одного на другого, что то помечал в своем ежедневнике, в общем, Голицын почти поверил, что Вова спросил его именно об этих документах… Почти…

Полковник достал из верхнего ящика стола предмет, в котором Голицын сразу опознал трубку телефона. Точно такую же, он видел позавчера, у мертвого водителя в бардачке.

– Смотри Санек. До чего техника дошла! Это не то, что мы в Афгане – с сорокакилограммовыми «ведрами» бегали, да! Р-163—1К, кажется. – Голубев покрутил телефон в руке: – Вот скажи мне, как спец по радио – электронной защите, этот аппарат работает на частоте NMT 450. Вот, что это значит?

Голицын, не то, что бы «все понял», но главное понял – Вова, В КУРСЕ! И обоснованность интереса Голубева, он – безусловно, признавал. Однако, решил дождаться абсолютно недвусмысленного вопроса. (Вопрос: «Что с документами?», к такому не относился! «С какими документами?»). Поэтому – «фарс» продолжался…

– Стандарт NМТ – это американская абривиатура, у нас эти частоты не использовались. Характеристика: связь не стабильна, нуждается в большом количестве ретрансляторов, в ВС не используется из за малого радиуса покрытия, однако, используемые, в настоящее время, устройства электро-магнитных помех, это диапазон не перекрывают, так как, предполагается, что вражеские ретрансляторы уничтожены в первую очередь.

– Вот, что значит специалист! Ай, да Саня! Ай, да молодец! А теперь скажи мне – при какой войсковой операции, ретрансляторы не уничтожают!?

Голицын даже испытал облегчение, понимая, что эта, в принципе, не достойная их отношений, ситуация – скоро разрешится. Так или иначе.

– Может, когда она проходит на своей территории, да еще и в столице…

Голубев, такое ощущение, чуть в ладоши не захлопал.

– Слушай, а все таки не зря, я считал НАС – самыми лучшими! Да, капитан Смирнов!

– Так точно. Мы и есть лучшие. Мы же живы… – Коля давно уже все понял, но помалкивал, на том простом основании, что его никто ни о чем не спрашивал.

Полковник, снова «сбросил» напускную веселость и сказал, видимо для разнообразия, тоном смертельно уставшего человека:

– Ладно, Санек – хватит! Ты – не Штирлиц, я – не Мюллер. У Воронова был сотовый телефон, он держал меня постоянно в курсе. Привлечь тебя – это мое распоряжение, – полковник кивнул в сторону Смирнова, – что, ты его прихватишь, я знал на все сто. На «Кропоткинской» ждал вас именно я. И как этой информацией воспользоваться, знаю тоже – только я. Поэтому – никто за вами не охотился и не пытался отобрать силой и ценой ваших жизней. План был с самого начала рассчитан, с учетом вашего участия. …Причем, дружище, я открою тебе одну большую тайну! Помнишь февраль девяностого?… Конкретно, восьмое число!?

Голицын, честно порылся в памяти… и вспомнил.

…Буквально, через несколько месяцев, после окончательного прекращения всех операций на территории Афганистана, подполковнику Голубеву присвоили очередное воинское звание и, тут же, началось формирование группы для проведения какой-то особо секретной специальной операции, с новоиспеченным полковником во главе. …В состав этой группы вошли: майор Воронов, майор Голицын и еще несколько, незнакомых Голицыну, офицеров, фамилии которых, Голицын уже не помнил. Их долго готовили…, зачем-то им пришлось проходить, нетипичное по мнению майора, медицинское обследование… Их погружали в искусственный сон; мотали, как космонавтов, в центрифуге; делали какие-то инъекции, а потом брали кровь на анализ… Голицыну казалось, что их вот-вот отправят в космос, завоевывать какую-нибудь планету… Затем, внезапно все закончилось. Как это обычно бывает, без объяснения причин. Группу расформировали… А потом, ему стало некогда даже задуматься над тем, что это было. Через несколько дней, майор уже «жарился» под огнем в Фергане! …Затем, были короткие, но очень кровавые операции в Сумгари, Нагорном Карабахе и Баку… В общем, об этом эпизоде, он начисто забыл, да и вообще, как-то не придавал ему особого значения – мало ли, что там начальству под фуражку задует… Не первый раз…

И вот сейчас, об этом, незначительном на взгляд Голицына эпизоде, ему напомнил полковник Голубев! А, учитывая контекст беседы… В общем, майор ничего не понял, но на поставленный полковником вопрос, ответил коротким утвердительным кивком.

Полковник, убедившись, что с памятью у его будущего бывшего подчиненного по-прежнему все в порядке, удовлетворенно кивнул и продолжил:

– Именно поэтому, Воронов и привлек тебя к операции. Я скоро введу вас в курс дела! Скажу только, что, то, на первый взгляд сумбурное и бессмысленное событие, о котором я только что напомнил, имеет к тому, о чем мы с вами сейчас говорим, самое непосредственное отношение! …Ты ведь не думаешь, что зная семь цифр кода, Валера не смог бы сделать того, что сделал ты. Наверное, ты сам спрашивал себя: «А почему он попросил тебя сделать, относительно несложную вещь». Ответ прост: ты и капитан Смирнов – учитывались на стадии разработки операции! Итак: где документы из кабинета 813? Достаточно четко сформулирован вопрос?

– Так точно. Вопрос сформулирован четко. – Голицын, уже не кривляясь и не паясничая, автоматически «переключился» на «уставное» обращение. – Документы у нас. С оригиналов было сделано три копии, одна из которых хранится у меня, еще одна – в «схроне» вместе с оригиналом и третья – у капитана Смирнова. Разрешите вопрос, товарищ полковник.

– Вольно, Голицын. Слушаю.

– Вместе с документами, были изъяты предметы, представ…

– Александр Сергеевич, – Голубев пощелкал пальцами перед носом Голицына, – ты, что – не русский, или переволновался? Ты нормально говори! Здесь все друг друга сто лет знают. Я тебе сам скажу, когда надо будет стать «смирно», пока не надо.

– Ладно. Воронов сказал, что все, кроме папок – наше. Там были деньги и алмазы. Не бриллианты, а необработанные алмазы…

– Сашок! Вы не самые бедные в мире люди, я – тоже не побираюсь. Раз сказал – значит ваше! В чем вопрос!

Документы далеко?

– Копия – у меня в машине. Могу притащить. А вот, оригинал – далековато. В Брянской области.

Голубев, побарабанил пальцами по столу, потом спросил:

– А почему ты еще здесь? Бегом марш, товарищ майор!

За те две минуты, пока Голицын бегом выполнял распоряжение полковника, тот сумел выкурить, аж три сигареты, беззастенчиво изъятых у Смирнова.

– Вова, ты, вроде не курил! – Голицын положил стопку бумаг на стол перед Голубевым.

– Здесь все? – Полковник затушил окурок об каблук ботинка и швырнул его в корзину.

В кабинете воцарилась тишина. Голубев просматривал бумаги очень сосредоточенно, некоторые откладывал, делал какие то пометки… Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – бумаги у того, кто знает, что с ними делать! Или, по крайней мере – понимает, что там написано. Голицын и Смирнов сидели бесшумно – ждали…

Полковник рассортировал документы, по каким то признакам, на четыре стопки разной толщины, каждую стопку поместил в отдельный скоросшиватель и убрал в шкаф.

– Документы все… Товарищи офицеры… – отлично, как всегда! За службу не благодарю – инициатива частная. Значит так… – Голубев посмотрел на часы. – Сейчас 13—30, среда…

Голубев поднял телефонную трубку и набрал номер.

– Здравия желаю, полковник Голубев… Геннадий Григорьевич, мне срочно!… – Вова прикрыл трубку рукой и шепотом пояснил товарищам: «Мордачеву…».

Голицын, после того, как услышал: «Геннадий Григорьевич» – в пояснениях уже не нуждался. Геннадия Григорьевича знали, наверное, все. И он, как казалось Голицыну – был всегда! Причем, Голицын не понимал, как не старался – какую должность занимает этот человек! Одни говорили, что он был их преподавателем в Академии им. Фрунзе и выучил половину комсостава Генерального штаба и Московского военного округа, другие – что он является заместителем командующего Московским военным округом по, чему – то там. Голицын же, его знал, как постоянного и неизменного секретаря, или адъютанта Мордачева. Свои «обязанности» на этом поприще, Геннадий Григорьевич исполнял не хуже, чем Цербер в царстве Аида. При этом, сам Мордачев, по его же собственным словам, был из числа его «выпускников» и, к тому же – ниже по званию!

– Здравия желаю, товарищ генерал – майор. Голубев побеспокоил.

«А-н, нет! Видимо, за два года Мордачев, все таки обогнал в звании своего адъютанта! Надо же – генерал – майор». – Голицын не был – ни завистливым человеком, ни карьеристом. К деньгам тоже относился… – больше, все таки, равнодушно. Но, как и у каждого человека, был и у него свой… «пунктик». Ведь, звания, как считал майор – не только отражают количество лет, проведенных на службе Родине. Это, также, и степень ответственности, и уровень информированности и доверия к тебе, как к специалисту и… много чего еще! «Пунктиком» Голицына было то, что на его «счете», как он считал, было не меньше, чем, скажем, на – Голубева, или того же – Мордачева. Надо сказать, что пару – тройку «операций» – Голицын «вытянул» на себе. И если бы не он со своими парнями – еще большой вопрос, как бы, тогда, «выглядели» все его, нынешние, «отцы – командиры»! Конечно, существует еще и градация, где учитывается: «уровень» операции, степень ее «актуальности», политические и экономические «последствия» и так далее, но… Он тоже – не жалея, рвал свою шкуру, но все еще … – майор. Обыдно да! О том – почему, он два срока проходил в «капитанах», Голицын предпочитал не вспоминать – дело прошлое, но один из виновников в этом, сидел сейчас рядом с ним. (Смирнов и Гольман, однажды, переборщили с удовлетворением своего любопытства… И задержанный скончался! А, капитан Голицын, именно в этот день, был оперативным дежурным по части… Товарищей он, конечно не сдал, но это происшествие, на долгие четыре года, отсрочило его продвижение по службе.) Зато стал умнее! А заодно, понял, что «благородство» – весьма сомнительная «добродетель».

Голубев повесил трубку. Лицо его выражало… недоумение:

– Хм, а я и не знал, что вы такие известные личности! …Невероятно, но факт: генерал – майор Игорь Васильевич Мордачев передал вам – обоим, … что совсем странно, «привет». И заверил меня, что для вас, он приложит все свои, немалые я думаю, силы и связи, дабы, максимально ускорить процесс: «возврата блудных сыновей отечества», – это цитата, между прочим… – Лицо полковника приобрело, слегка брезгливое выражение. – Вы ему, что, массаж ног каждый вечер делаете?

Мимика, жесты, да и сам вопрос полковника рассмешили Голицына. Он, стараясь не рассмеяться, сделал вид, что чешет подбородок и, придав голосу максимальную серьезность, сказал, кивнув в сторону Смирнова:

– Колян подрабатывает! – Голицын косил взглядом в сторону Смирнова. – Но, он…, это, Вов – только для генералов! Полковникам – ему «понятия» не позволяют! – майор шустро вскочил и выставил перед собой стул, когда разъяренный Смирнов попытался достать его, через стол.

– Ладно – ладно, Коль! Что ты «завелся»! … А, что, я вроде… – Голицын сделал вид, что его «осенило». – Блин, Коля – извини! Ну откуда я знал, что ты полковникам тоже делаешь?

Смирнов сел на место. Оценив шанс поймать верткого майора, как «низкий», он угрожающе сказал:

– Мне вот, интересно – ты, чё, бессмертный, чтоб так шутить? Нам ведь вместе отсюда уходить! Ты бы, прямо сейчас в ритуальные услуги позвонил – церемонию себе заказал, местечко застолбил! Что б, мне потом, меньше хлопот было. У тебя ведь, родственников нет…, или есть? …Слушай, Санек!… Я тебя знаю с… семьдесят седьмого! – Он подозрительно прищурился и обратился к Голубеву: – Владимир Анатольевич! А ты не знаешь – есть у нашего товарища родственники или нет? Я вот с ним дружу… без малого, двадцать лет, и – ни одного в глаза не видел!

Полковник рассмеялся, а затем, назидательным тоном изрек:

– Вот, видишь Голицын – всего одна, твоя идиотская шутка, и что получается?…

– Что получается?

– Что ты предатель и особо опасный шпион, работающий на Попуа Новую гвинею!… Оп! Вот видишь, как тебя быстро раскололи! Стоило, только, ляпнуть лишнее…

– «Раскололи» – да,… – передразнил полковника Голицын. – Это, интересно, что? Ваш – дэдуктивный мэтод! Очень похоже на то, что если у тебя нет спичек – значит ты пассивный гомосек! Поделитесь «логикой»…

– А вот это – нет! …Тогда ты сам полковником станешь! Кем я, тогда, командовать буду!? Ладно. К делу! – в голосе полковника Голубева, вновь, зазвенела «сталь».

Голицына всегда поражала эта способность его командира: мгновение – и это уже совершенно другой человек, перечить или ослушаться которого, рискнул бы, только, полный кретин…, ну, или, человек, с полностью уничтоженным воображением, в купе со всеми базовыми инстинктами.

– Сегодня среда, – продолжил Голубев. – Жду вас в понедельник. Обходные и рапорты, по прежнему месту работы – подписать; удостоверения и имущество, если «висит» – сдать. Генерал дал обещание, что ускорит процесс! Медицинскую комиссию – пройти. Надеюсь – новых травм, не совместимых с жизнью, ни у кого не появилось! Второе. Я о «наших» документах! Их никто не должен обнаружить! Не намеренно, не случайно! Места хранения отвечают этим требованиям? – Получив два утвердительных ответа, продолжил: – В идеале – надо все уничтожить! Но…, пока терпит. И еще… – купите себе по сотовому телефону! Дороговато, конечно, но, полагаю, средствами вы располагаете.

– А где они продаются? – спросил Смирнов.

– …В общем…, въезжаешь на Таганскую площадь, с внешней стороны садового кольца, и первый поворот направо, это в сторону Волгоградки. Там, на первом светофоре – под стрелку «налево» – разворачиваешься в сторону Центра и находишь дом с номером семь. Вход со двора. Компания называется «Мобайл – телеком», а рядом – «Московская сотовая связь». В «Мобайле» продают … «пейджеры», но это… брать не надо, а в «МСС» – телефоны. Подключают там же. Не поленитесь – прямо сейчас и двигайте. Вот мой номер – наберите… Очень полезная вещь. Все, свободны.

…Остаток среды и следующие два дня были… – бюрократическим адом! И это, при том, что «кадровиков», «сверху», очень попросили: «максимально ускорить процедуру»! Голицын действительно удивился, что у них, все получилось так… оперативно, когда они в 18ч., 15мин., пятницы, покидали здание на Петровке. Дело в том, что по регламенту межведомственных переводов в 1993-м году, медкомиссию необходимо было проходить по месту фактического несения службы на момент перевода. То есть – на проспекте Вернадского… Честно, говоря, Голицын думал, что в понедельник, ему придется оправдываться и объяснять Голубеву о «невозможность выполнения поставленной задачи», в следствии проволочек, задержек и наплевательского отношения со стороны… всех, когда они в 17:47, стали, наконец, счастливыми обладателями результатов медицинского обследования. Оправдание – не самое лучшее «начало»… Но они, каким то чудом, успели! И это – правда! В пятницу! Вечером! От пересечения проспекта Вернадского с улицей Лобачевского до улицы Петровка – за одиннадцать минут! Не известно – как Смирнов, а Голицын об этом «рекорде», не собирался рассказывать никому! «Все равно не поверят, а выглядеть „треплом“ – не хочется» – решил майор и забыл об этом. В общем, они успели сделать все, и, в понедельник, их ожидало «новое» старое место службы.

Что может быть прекраснее субботнего утра!? Когда сделаны все дела! На горизонте маячат, пусть и туманные, но – перспективы! …Ты сделал зарядку, выпил ХОРОШИЙ кофе! В квартире – чистота и порядок! И ты можешь, наконец то, отдохнуть! Почитать книгу! Или – посмотреть телевизор… Что нибудь приготовить, а потом, с наслаждением – съесть… Примерно до часа дня, Голицын думал, что это прекрасный день, несмотря на то, что сегодня тринадцатое число, и… – «розовую» идиллию майора прервал какой – то странный звук, более всего, напоминающий… звонок в дверь! Но, эпицентр, почему то, находился в …шкафу. Сотовый телефон, голосом полковника Голубева, в один момент, и одной фразой: «У нас проблема. Через тридцать минут на нашем месте.» – обосрал этот прекрасный субботний день. Голицын зло посмотрел в маленький экранчик аппарата, потряс его и вознамерился поведать «электронному паршивцу» – что он обо всем этом думает! Но, адекватность победила – он передумал, и стал быстро одеваться.

«Их местом», уже лет десять, была площадка для технического осмотра автотранспорта на Карамышевской набережной – тихое и уединенное место на берегу Москва – реки. От дома №28 по улице Народного ополчения, где Голицын год назад купил квартиру, до Карамышевской набережной – пятнадцать минут пешком. Но, он поехал на машине. По времени – столько же, но гораздо теплее.

Полковник «припылил» точно через тридцать минут. Голицын подъехал чуть раньше, он уже вышел из машины и, не торопясь, прохаживался по площадке. Заблаговременный приезд и неторопливое дефиле, были обусловлены двумя причинами. Первая – это предварительный осмотр места встречи, а вторая, настоящая – это вымытая и пропылесосенная машина Голицына, которую он собирался сохранить в таком виде, ну, хотя бы дня три, а грязные ботинки полковника Голубева, могли превратить в «пшик» и эти чаяния. Поэтому, Голицын решил выслушать о проблемах в машине полковника. Заодно и наследить там – по больше! Маленькая месть за испорченную субботу!

Полковник начал «с места в карьер»:

– Бывший обитатель кабинета 813 начал «шевеление». Сегодня придется поработать… Звони Садисту и в 20:00 встречаемся около кинотеатра «Минск» на Можайке.

– Он, что – на нас вышел? А как?

– Саша! Не тупи! При чем здесь – мы!? Он «прессует» Даниловского!

– …

– Все эти бумаги, без Даниловского – … нет, не мусор, и даже не близко к этому. Но, Даниловский… – важен. Очень важен! Бумаги мы, у этого деятеля «отжали» – он насел на Даниловского. Но Даниловский, хоть и является автором «проекта» – без расчетов, которые у нас, моментально сделать ничего не сможет. Но, при соответствующем «стимуле» – рано или поздно, скорее – рано, воспроизведет результаты еще раз. После чего – его «кончат», а нам придется идти о-очень длинным «путем». А «этот урод», уже будет в «дамках». Как полагаешь – даст он нам «дойти»! Есть правда еще вариант – мы этими бумагами сможем подтереться. Суть уловил?

– Да. Разрешите вопрос?

– Давай.

– А кто такой, этот – «ОН»?

– …Семирылый восьмиух! Еще вопросы?

– Вопросов нет.