Дитя Ойкумены Олди Генри

Пролог

Рыбки, подумала Анна-Мария.

Семихвосты-радужники с Ютаса-IV. Бахромчатые сомики. Павлинцы с мордами изумленных дурачков. Оранжево-белые паяцы, похожие на детские варежки, резвились меж щупальцами фиолетовых актиний. Мимо них с величайшей осторожностью проплывали рыбы-стилеты – извивы трехгранных тел, дрожь «зазубрин». У самого дна висели челноки-змееглавцы, темные, как музейный грош – и сонные, как студент на утренней лекции. Их яркие гребни топорщились венцом.

Цепочки пузырьков. Колыханье водорослей, блеск ракушек…

Герцог Раухенбаум, заведующий кафедрой ценольбологии, отличался своеобразным, чтобы не сказать – экстравагантным вкусом. Когда герцог пойдет на повышение, думала Анна-Мария, и кафедра достанется мне, я всё переделаю. В первую очередь – аквариум. В моем кабинете всё будет иначе.

– Плющ! – не повышая голоса, велела она.

На окне дрогнули густые плети. Сверкнув желтой окантовкой, шевельнулись звездчатые листья. Угол наклона каждого листа изменился, соответствуя режиму ожидания. В просветы заглянуло солнце. Еще полчаса, максимум – час, и оно скроется за буковой рощей.

– Открыть окно!

Плющ расползся в разные стороны, освобождая пространство. Стекло раскололось посередине – и створки ушли в стену. Еще одна прихоть Раухенбаума. Когда кабинет отойдет в наследство Анне-Марии, плющ будет просто исчезать. Без раздражающего копошения. Если, конечно, Анна-Мария оставит плющ. Дикий виноград куда симпатичней. Осенью на нем повисают лоснящиеся, иссиня-черные грозди…

Она покормила рыбок. Необязательный, но успокаивающий процесс. Пситеры рекомендуют: антистресс и всё такое. «Кормить с руки – труд невелик, но в нем находишь сердцевину тех превращений, что царят в душе безмолвно и смущенно…» Когда-то ей пришлось заучить монолог Принца наизусть. Трагедия «Черный замок»; глупая, сентиментальная девчонка.

Смейтесь, кому смешно.

За окном дремал университет. Учебные корпуса – пряничные домики в море зелени. Общежития, пустые в это время года. Над рекой – дома преподавателей. Студенты разлетелись на каникулы. Лекторы в отпусках. Те немногие, кто подобно Анне-Марии еще возился с заочниками, вечера проводили с семьей, а не в кабинетах. Чудаки, задерживающиеся после рабочего дня, были наперечет. К примеру, граф Якоби – форономик галактического масштаба, автор «Реперной триджизации кварков», молодящийся щеголь. Он курил в лаборатории напротив, на балконе третьего этажа, с таким видом, словно заседал в Королевском совете Ларгитаса.

В ответ мыслям Анны-Марии граф приосанился и подкрутил усы. Прошлой зимой Якоби решил приударить за коллегой, и стоило большого труда остаться друзьями. Почему ты до сих пор не замужем, спрашивает мама. Что ей ответить? Свобода? Наука? Карьера?

«Пора домой. Надо вызвать роборикшу…»

По странной ассоциации с мамой, Анна-Мария вспомнила свою первую лекцию. Она вышла на кафедру, оглядела притихшую аудиторию – тех, кто сидел в зале, и тех, чьи лица выстроились в ряд на гиперактивной панели… Введение в курс. Заученные, единственно верные слова вдруг показались чужими. Их предстояло сотворить заново.

– Как вам известно, наука делится на две империи: космологию и ноологию. Ноология, как духовная дисциплина, в свою очередь делится на два королевства: философско-ноотехнические науки и общественные науки…

Ей быстро удалось собрать внимание.

– …подответвление этногенетических наук включает в себя две науки 1-го порядка: номологию, то есть правоведение, и политику. Политику составляют две науки 2-го порядка: теория власти и ценольбология, иначе наука об общественном счастье. Граф Раухенбаум будет читать вам сравнительную ценольбологию, чей предмет – изучение условий, способствующих счастью общества и индивидов. Я же возьму на себя курс фундаментальной ценольбогении – изучение причин, рождающих эти условия…

Великий Космос, как летит время! Другие выходят к первокурсникам со словами: «Наука делится на две империи…» Диссертация, титул, повышение; монографии, методические работы. Статьи в академических журналах. Признание коллег. Уважение герцога, скупого на похвалу. Дни, месяцы, годы. Мечта о часе, когда Анна-Мария сменит аквариум в кабинете – и плющ уступит место винограду.

Ей ли не знать причины, рождающие условия для счастья?

Внешний датчик наблюдения сыграл мелодию из «Вернись, Адель». Челеста, бас, флейта. Кто-то приближался к кабинету. Уборщица, ясное дело. Катит впереди себя дез-комбайн, меняя на ходу настройки…

– Прошу прощения. Это кафедра ценольбологии?

В дверях стоял молодой офицер. Белый китель, золото погон. Шнуры с серебряными наконечниками. Кортик с витой рукоятью. На кокарде – атакующий сокол. Капитан-лейтенант ВКС Ларгитаса, сделала вывод Анна-Мария. Ее дядей по отцу был контр-адмирал Рейнеке, старый холостяк, души не чаявший в племяннице. Знаки различия она выучила раньше азбуки.

– Да. Вы кого-то ищете?

Капитан смотрел на Анну-Марию так, как в жизни не бывает, и быть не может. Даже вспотел, бедняга. В смятении сдвинул фуражку на затылок. Лихой, мальчишеский чуб выбился наружу, заполоскался на сквозняке. Знамя покорности – сдаюсь на милость…

– Я? Ищу, конечно…

«Нашел, – читалось на простоватом лице. – Уже нашел.»

– Беата ван Фрассен… хотел спросить…

– Ван Фрассен? У нас такая не преподает. Я бы знала.

– Заочница… я сегодня прилетел на Ларгитас, в отпуск…

– Ваша невеста?

– Сестра. Я надеялся узнать, где она поселилась.

– Свяжитесь с сестрой по коммуникатору.

– Не отвечает. Скорее всего, занимается. Не хочет, чтоб отвлекали.

«Или уединилась с любовником,» – подумала Анна-Мария. Она неплохо представляла нравы заочников, снимавших напряжение от сессии.

– Вы тоже заочница? Аспирант?

– В обоих случаях – нет.

– Кавалерственная дама?

– Вы льстец, капитан. Я уж и забыла, когда была кавалер-дамой…

– Только не говорите мне, что вы декан факультета! Я всё равно не поверю.

– Не скажу. Я – графиня Рейнеке. Заместитель заведующего кафедрой.

– Графиня? – капитан усмехнулся. У него была славная, открытая улыбка. – В ваши годы? В таком случае я адмирал. Знаете, я поначалу нервничал. Беата жаловалась, что здешние мэтры – звери. С клыками и когтями. Вот, думаю, явлюсь на кафедру, не понравлюсь… Потом кто-нибудь Беату на зачете – раз, и в пепел. Это хорошо, что я встретил вас. Вы шутите, значит, всё в порядке.

Он младше меня лет на десять, прикинула Анна-Мария. Когда возбужден, делается болтлив. Ладная фигура. Слово из дешевых логосериалов – ладная. Но в данном случае – очень точно. Жаль, рост маловат.

– По-вашему, я не гожусь в графини?

– Отлично годитесь. Лет через двадцать.

– Это комплимент?

– Это констатация факта.

Оправившись от первого потрясения, капитан на глазах превращался в записного сердцееда. Надо сказать, без особого успеха. Сердцееды не краснеют. И уж точно нет у сердцеедов таких милых, таких детских ямочек на щеках.

– Уже легче. Сперва я решила, что это – мнение о моих профессиональных способностях. Хорошенькую карьеру вы мне напророчили…

– Я…

– Не смущайтесь. Обождите, я сейчас узнаю. Запрос!

Голосфера на столе мигнула россыпью огоньков.

– Беата ван Фрассен, место регистрации?

Акуст-линза прокашлялась басом. Все-таки герцог Раухенбаум был большим оригиналом. При Анне-Марии линза приобретет дивное сопрано. И навсегда забудет про кашель. Это уже решено.

– Второе общежитие, – доложила информателла. – Комната семь, первый этаж.

– Видите, как просто? Спешите к сестре, капитан.

Он не уходил.

– Ценольбология? Что вы преподаете, моя графиня?

– Общественное и индивидуальное счастье, – Анна-Мария вновь почувствовала себя на первой лекции. Если честно, приятное ощущение. – Его условия и причинно-следственные связи. Вот вы, капитан… Что вам нужно для счастья?

– Чтобы вы согласились поужинать со мной, – без запинки отбарабанил он.

– Хорошо.

– Вы согласны?

– Нет. Хорошо в том смысле, что примем ваш ответ за основу. Это условие вашего сиюминутного счастья. Довольно глупое условие, замечу.

– Уж какое есть, – обиделся капитан.

– Что за причина породила это условие?

– Вы мне нравитесь, графиня.

– Охотно верю. Мой дядя утверждал, что его офицерам в первый день отпуска нравятся все женщины, включая статую Отчаяния на Картском мемориале.

– Ваш дядя?

– Контр-адмирал Рейнеке.

При упоминании контр-адмирала он содрогнулся. Слава бежала далеко впереди Рейнеке Кровопийцы. Говорили даже, что на завтрак контр-адмирал ест жилистых штабс-обер-боцманов, вымачивая их в боцманских слезах. Анна-Мария знала, что это ложь. Дядя предпочитал капитан-лейтенантов.

Таких, как этот красавчик.

– Вернемся к вашему счастью, капитан. Причина – я вам нравлюсь. Условие достижения – мое согласие на ужин с вами. Я вас верно поняла?

– Да! Вы согласны?

– Ни в коем случае. Вы не сдали зачет. Причину я еще готова принять, усилив ее сексуальным напряжением после длительного воздержания…

Румянец на щеках капитана стал пунцовым.

– Но условие… Согласно основам ценольбологии, то, что вы назвали в качестве условия – один из внешних стимулов желания. Я соглашусь, и вам для счастья сразу понадобится угостить меня вином. Заглянуть мне в декольте. Танцевать со мной. Далее счастье, этот ненасытный монстр, потребует от вас пригласить меня в отель. Или напроситься ко мне в гости.

– Похоже, графиня, я бездарно провалил зачет.

– Именно так. Ваше лже-счастье – динамический процесс. Он неудовлетворим в принципе. А мы в первую очередь говорим о подлинном, фундаментальном счастье. Его условия определяются одним-единственным словом.

– Каким же?

Он ждал – и дождался.

– Ограничение.

– Вы шутите?

– Ничуть. Я вам нравлюсь. Вы желаете обладать мной. Немедленно. Но мешает ограничение: мораль, сомнение в моем согласии, уголовная ответственность за насилие… Допустим, все ограничения сняты. Допустим, вы повалили меня на пол и достигли цели. Будете ли вы счастливы?

– Да что вы такое говорите? Разумеется, нет!

– Ответ принят. Вы будете удовлетворены. А счастливы вы сейчас. В эту самую минуту. Из-за ограничений. Превращающих в счастье каждую поблажку. Я заговорила с вами – счастье. Вы распускаете павлиний хвост – счастье. Надеетесь, рассчитываете, строите планы – счастье. Дальше углубляться не стану, вы – офицер космофлота, а не мой студент. Просто задумайтесь и ответьте: я права?

– Я буду ждать вас внизу, – ответил он.

– А ваша сестра?

– Мы вместе навестим мою сестру, графиня. А потом пойдем ужинать.

– А если я замужем?

– Это не имеет значения.

Ограничения, подумала Анна-Мария. Разница в возрасте. Сплетни: интрижка с молодцом-офицериком. Косые взгляды в спину. А, катись оно всё в черную дыру…

– Я ухожу, – сообщила она кабинету, дивясь самой себе, той, какую не знала до сегодняшнего дня. Знакомство было головокружительным, как обморок. – Отключить питание. Взять под охрану!

– До свиданья, графиня, – ответила информателла. – Удачного вечера.

Проекция оконного плюща исчезла, трепеща листьями. Стекло приобрело цвет спелой вишни. Погасли огни рабочей сферы. Вздрогнул аквариум. Рыбки начали рассасываться одна за другой, превращаясь в крохотные радуги. Павлинцы и семихвосты, стилеты и паяцы, бахромчатые сомики, змееглавцы – всё обратилось в сияющий калейдоскоп, завертелось, растворилось…

Погасло.

Вирт-аквариум перешел в режим ожидания. «Корм благополучно утилизирован», сообщала надпись на панели. И второй строкой: «„Jala-Maku XVI“, комплект декоративный».

– Пойдемте, мой герой. Я провожу вас к общежитию.

– Ужин? – напомнил он.

– И не надейтесь. Поужинаете с сестрой.

– Ограничение, – рассмеялся капитан. – Да, я помню.

Медовый месяц они провели на Китте. Теодор и Анна-Мария ван Фрассен. Он уговорил ее взять фамилию мужа. Он мог веревки из нее вить, хотя со стороны казалось, что бравый Теодор – чистый подкаблучник. «Ван Фрассен? – спросил у племянницы контр-адмирал Рейнеке, получив приглашение на свадьбу. – С „Громобоя“? Смотри, милочка, тебе с ним жить…»

В устах дяди это была высшая похвала. Если уж Рейнеке Кровопийца не нашел для капитан-лейтенанта ни одного оскорбительного замечания… Прямая дорога в академию, не меньше.

Синее море. Желтый песок. Бунгало в тени пальм. Ему – тридцать два. Ей – сорок три. Кому какое дело? Коралловые рифы. Рыбалка с антиграв-платформ. Батутеннис на пляже. Теодор – чемпион ВКС. Его удар в заднем сальто бесподобен. Завидуйте. Не пытайтесь флиртовать – глаза выцарапаю. Темнокожие гитаристы. Нежность струн. Флейты во мраке. Страсть. Покой. Смех. Это ненадолго. Три недели, больше нельзя. Ему – на корабль. Ей – в университет.

Ограничение.

Условие настоящего счастья.

Здесь, на Китте, она приняла зачаточную таблетку. Хотела ребенка. Медицина Ларгитаса – лучшая медицина Ойкумены – давно лишила женщин, родившихся на этой благословенной планете, их вечных проблем. Никаких критических дней. Никаких вредных последствий. Всё хорошо, организм бодр, а любовь не требует унылых предосторожностей. Если же решилась – пилюли «Флерлевит» к твоим услугам.

Кого желаете, спрашивал рекламный вкладыш. Мальчика? Девочку? Близнецов? Близнецы – это слишком, подумала Анна-Мария, засыпая. Мама всегда мечтала о внучке.

Рядом сопел утомленный Теодор.

Часть первая

Ларгитас

Глава первая

Свадьба в детском саду

I

Элиза Солингер дунула на вирт-сенсор. Кокон голосферы, окружавший девушку, сделался прозрачным. Сквозь игровую площадку, где резвилась средняя группа, проступили стены кабинета дист-контроля. Необходимости менять проницаемость сферы у Элизы не было. Ей просто нравилось слоистое восприятие. Когда мир вокруг тебя раздваивается, растраивается, расчетверяется – и ты оказываешься во всех мирах одновременно…

Детская забава? Под «детскую забаву» в Педагогическом выделен спецкурс – три семестра. А у виртуальщиков в Институте Вторичных Реальностей – вообще пять. Курт рассказывал. По слоистому восприятию у Элизабет было «отлично». Три слоя – в полном объеме, и до пяти – визуально. Говорят, гении вроде Монтелье способны удерживать без смешения до двенадцати слоев. Девушка тихонько вздохнула. Ничего, три-пять – тоже неплохо. В конце концов, Монтелье – не просто знаменитый режиссер, но еще и телепат. Глупо завидовать кенгуру, что он прыгает лучше тебя. Вглядевшись в происходящее на площадке, она усилила фронтальный звук, отодвинув на задний план струнный квартет, исполнявший «Прелюдии» Ван Дер Линка.

– Свадьба! Свадьба!

– Давайте лучше в пиратов!

– В пиратов мы вчера играли. А сегодня – свадьба!

– Тогда – на корабле! В космосе!

– Чур, я жених! Капитан корабля – жених!

– А я невеста!

– Нет, я невеста!

– А у меня папа – капитан корабля!

– А у меня сестра женилась! Я на свадьбе была!

– Ну и что?

Улыбаясь, Элиза наблюдала за перепалкой. Эмо-доминантный конфликт, второй уровень. Конфликты до третьего уровня включительно идут детям на пользу. Пусть учатся отстаивать свое мнение, проявлять качества лидера, приводить аргументы…

Ага, кажется, договорились.

Куклы-полиморфы пришли в движение, меняя облик. Один из биомехов превратился в мужественного капитана. Другой – в красавицу-невесту. Воспитательница убавила фронтал. Остались лишь самозабвенные трели чернохвостки, поющей в листве магнолии. Птицы – умиротворение для детской психики и замечательный контрапункт к Ван Дер Линку.

Четвертая Прелюдия – ее любимая.

В детсадовских проекторах стояли ограничители. Вздумай Элиза параллельно с наблюдением за воспитанниками посмотреть фильм или поболтать с подругой через вирт – ничего бы не вышло. С внешней сетью проектор связывали целевые служебные каналы, а во внутренней памяти книги и фильмы отсутствовали. Только фоновая музыка, да программа ароматерапии.

Интерактивный голограф уже создал копию кают-компании, какие бывают на круизных лайнерах. Толпились, разбившись на группки, преобразившиеся куклы, суетились автомат-стюарды, столы ломились от деликатесов, а на обзорниках полыхал фейерверк звезд. Верховодила игрой, звонко выкрикивая команды, курносая девчушка с россыпью конопушек на пухлых щеках. Регина ван Фрассен, дочка заведующей кафедрой в университете. Шесть лет назад графиня Рейнеке стремительно вылетела – иначе и не скажешь! – замуж за молодого офицера ВКС Ларгитаса. Однако научную работу графиня не только не бросила, но даже продвинулась по службе, заняв кабинет герцога Райхенбаума – тот ушел на повышение в качестве декана факультета этногенетики.

Плод романтического марьяжа удался на славу. Регина-непоседа, Регина-проказница, умница Ри! Оставалось гадать, в кого пошла дочка: в отца или в мать? В «космического волка» или в «звезду науки»? Вот и сейчас: добилась курносая своего!

Отстояла роль невесты…

«Ограничение, – писала мать „невесты“ в „Границах контактов“, рекомендованных Министерством образования будущим педагогам, – составляет один из важнейших аспектов жизненного опыта. Оно определяет, характеризует и выделяет рамки отношений. Ограничение является уникальной формой непосредственных взаимоотношений. В межличностных отношениях (в особенности если речь идет о детях) ограничения задают область, в рамках которой стимулируется рост личности…»

– А я – главный канонир!

– Нет, я! Я из плазматора…

Кукольная свадьба разворачивалась как по нотам. Успокоившись, Элиза погрузилась в глубины собственного «я». Здесь у нее разворачивалось действо, ничуть не менее интересное, чем свадьба – но для детского просмотра категорически нерекомендованное. Любопытно, удастся ли повторить всё это «в реале»? Надо будет попробовать.

Вряд ли Курт станет возражать!

II

– …Чур, я жених! Капитан корабля – жених!

Ура, свадьба! Кос-ми-чес-ка-я! Надоели эти пираты дурацкие.

– А я невеста!

– Нет, я невеста!

Опять эта задавака Труди всё портит!

– Нет, я! Я первая сказала!

– А ты не чурнулась! Я невеста! Чур, я!

– А у меня папа – капитан корабля!

Что, съела?!

– А у меня сестра женилась! Я на свадьбе была!

– Ну и что?

– Я знаю, как женятся! А ты не знаешь!

– Я тоже знаю…

– Не знаешь! Незнайчик! Незнайчик!

Труди заскакала вокруг Регины на одной ноге, обидно высунув язык. Мама говорит, что хорошие девочки так себя не ведут.

– А девочки не женятся! Они замуж идут!

– Незнайчик!

– А невесты язык не показывают!

– Показывают! Всё равно я невеста!

Труди продолжала скакать, как заведенная. Регина надулась. Мальчишки на них внимания не обращали. Они были заняты важным делом: делили оставшиеся должности на корабле.

– …чур я старший помощник!

– А я – главный канонир!

– Нет, я! Я из плазматора…

– А давай, ты моей сестрой будешь? – смилостивилась Труди, запыхавшись. – Будешь на меня украшения надевать, да? Фату держать?

– Не хочу – сестрой! Хочу невестой! Я первая…

– Я твоей сестрой буду!

Рядом тут же оказалась Флосси, преданно заглядывая в рот Труди.

– А всё равно капитан на тебе жениться не захочет! – нашлась Регина. – Ты язык показываешь. На таких не женятся.

– А вот и женятся! Вот и женятся! Это он на тебе жениться не захочет! Конопашка-замарашка, конопашка-замарашка!

– А ты!.. Ты языкашка-заплевашка!

Это слово Регина сама придумала. Труди на миг растерялась, не найдя, что ответить. Воспользовавшись паузой, Регина перешла в наступление:

– А давай у Ника спросим, на ком он хочет жениться! У жениха всегда спрашивают!

– Давай! Он меня выберет!

Хитрюга Труди состроила такое умильное личико, что даже Регина уверилась: Ник, дурак, выберет эту дразнюку. Но отступать было поздно. Сама предложила, никто не заставлял! Что же делать?

Волшебное слово!

Вчера мультинянь читал Регине на ночь сказку. Вообще-то Регина и сама умела читать… Но у мультиняня куда лучше выходит! Под музыку и с выражением. Сказка была про мальчика-помогальчика, который всем помогал. Друзьям помогал, врагам помогал, папе с мамой помогал. И сестре-вреднючке, и дедушке – герою войны. Только у него ничего не получалось. И тогда к нему прилетела добрая фея из Центра Галактики, где живут феи, и научила волшебным словам: «Инити-финити-крамс!» «Эти слова за тебя работать не будут, – предупредила мальчика фея. – Ты всё должен делать сам. Но едва ты произнесешь волшебные слова, у тебя всё получится.»

Мальчик был послушный. Он не ленился всё делать сам, и всегда говорил волшебные слова. И у него всё стало получаться! А когда он вырос, то стал великим ученым, его избрали королем, и он женился на главной красавице Вселенной.

Регина тоже всё сама сделает. Главное – сказать волшебные слова!

Инити-финити-крамс!

– Ник, ты хочешь, чтобы я была невестой.

Регина сказала это быстро-быстро, не дав Труди и рта раскрыть. Она не спрашивала Ника – она объявляла свое желание с полной уверенностью в результате. Зачем спрашивать? Волшебные слова не подведут.

– Ага, хочу! – обрадовался Ник.

Труди опешила:

– А я?

– А ты будешь моей сестрой! Двоюродной. Подержишь мою фату!

– Хорошо, – согласилась Труди. – Подержу.

И моргает, совсем как Флосси.

– А ты, Флосси… Ты будешь мамой жениха, вот!

Я добрая, подумала Регина. Я не то что Труди. Быть мамой жениха даже лучше, чем двоюродной сестрой невесты. Словно услышав ее мысли, Флосси радостно заулыбалась. Конечно, это лучше!

Мальчишки уже поделили, кто кем будет. Регина не возражала. Только Густава-драчуна, который упрямился и кричал, что он пират, она назначила коком. Зачем ей пираты на свадьбе? А кок на корабле – главный человек. Так папа говорит, а папа всё знает. Густав очень-очень захотел быть коком. Регина на всякий случай повторила волшебные слова – и, войдя во вкус, определила трех девочек в «дальние родственницы». Ей понравилось, как это звучит: «дальние родственницы». По-взрослому, честно-пречестно.

Никто не возражал.

Месяц назад папа прилетел в отпуск, и повел жену с дочкой на живой концерт, в филармонию. Мама опасалась, что Регина запросится домой, но Регина не запросилась. Она сидела и слушала. И даже почти не разговаривала. Всего один раз громко спросила: почему дядя с палочкой ни на чем не играет? Это фейная палочка? Папа ей шепотом объяснил, что дядя – ди-ри-жер. Он тут главный. Управляет оркестром, как папа – кораблем, и палочкой показывает, кому как играть.

Дядя ди-ри-жер Регине очень понравился. Она спросила у мамы: бывают ли тети ди-ри-жеры? Мама на нее зашикала, но все-таки ответила: бывают. Регина сразу решила, что когда вырастет, станет тетей ди-ри-жером. Будет командовать музыкантами.

– Свадьба!

Она ди-ри-жи-ро-ва-ла детьми, а дети, слушая ее, управляли куклами. Вот жених с невестой выходят к гостям. Гости хлопают в ладоши, поздравляют, дарят подарки. Мама жениха приглашает всех за стол. Кок-Густав перечисляет всякие вкусности: шоколадное мороженое, земляничное мороженое, мороженое-полифрукт, пирожные с цукатами, с кремом, с орешками куна-куна, с мангориновой глазурью…

А потом Ник вдруг взял ее под руку. Как взрослую тетю. Как… невесту! Он смотрел на нее по-особенному, как папа на маму, и сопел тоже по-особенному. И все дети выстроились в точности, как куклы, и поздравляли их с Ником, и…

На миг Регина растерялась.

Ник заплакал.

III

На площадке раздался плач. Сгустив сферу, воспитательница убрала стены кабинета и усилила фронтал с приближением. На всё это у нее ушло не более двух секунд.

Ник Зоммерфельд в испуге пятился от Регины ван Фрассен. Малыш рыдал, размазывая кулаками слезы по лицу. Внезапно он бросился прочь – не разбирая дороги, бледный от паники. С размаху налетел на Густава; оба растянулись на аморт-ковролоне, Густав наугад ткнул кулаком, промахнулся…

Страницы: 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Под закованной в ледяной панцирь поверхностью Антарктиды обнаружен огромный подземный лабиринт. В од...
В этой книге собраны почти все инструменты системы KPI, которые могут реально работать в российских ...
Ваш ребенок растет и задает много вопросов. Однако вопросы возникают и у вас. Почему он плачет без в...
Еще совсем недавно Анастасии казалось, что главная её проблема – это угасшие чувства к мужу. Именно ...
Работа, работа и еще раз работа – вот жизненное кредо Ольги Шурыгиной. Любовь, наряды, развлечения –...
Запоздало, очень запоздало сообразив, что высокие титулы дают вольностей мало, а забот много, Ричард...