Ричард Длинные Руки – гауграф Орловский Гай
– Еще как, – заверил я.
Он зябко передернул плечами.
– Господи, что за жестокий мир, из которого вы пришли! Не хотел бы я в вашем королевстве прожить и день.
– Эти казни, – заверил я, – благо. У нас ими сдерживали… гм… да, сдерживали.
– Надеюсь, – повторил он, – у нас тоже… притихнут.
– Еще как притихнут, – сказал я. – Хотя определенная мразь, знаете ли, есть такие, что поощряют любые нарушения закона, это они называют демократией, доказывают, что смертная казнь ничуть не снижает преступность! На самом деле еще как снижает. А особенно вот такая… Достаточно послушать их крики. У всякого, кто видит это зрелище, моментально пропадает всякое желание воровать и грабить.
Он буркнул:
– Такое надо детям показывать. Любые мысли о воровстве выпорхнут из дурных голов, как воробьи из дырявого сарая!
На плоской вершине башни королевского дворца в Геннегау пусто, если не считать занесенных ветром сухих листьев. Я сложил крылья и рухнул, больно ударившись челюстью о свое же чешуйчастое колено. Камень скрипнул под крепкими и острыми, как алмазные ножи, когтями. Крылья начали складываться на спине, но я быстро сказал про себя кодовое слово и перетек в человека с такой скоростью, что успел ощутить свои уродливо выгнутые руки в момент перехода из крыльев.
Ровная и твердая походка говорит об уравновешенном характере и уверенности в себе, потому я шел так, что никто из страстно желающих так и не осмелился спросить, откуда я внезапно и без криков церемониймейстера.
Оставив за спиной ошалелых стражей, в зале я резко велел дежурному офицеру:
– Майордом собирает срочно совещание Высшего Совета. Разошлите людей за моими лордами!
Он вскрикнул приподнято-ликующе:
– Будет сделано, сэр майордом!
– Поторопись, – бросил я ему вдогонку.
По дворцу, опережая меня, побежал, помчался, полетел, шелестя крыльями и стуча копытами, радостно-возбужденный шепот. Майордом вернулся, будут новости, что-то резко поменяется, неторопливая жизнь армландцев с моим появлением понеслась вскачь, теперь это ощутили и брабандцы с сенмарийцами. Впрочем, это почувствовал и кое-кто в Ундерлендах.
На ходу я велел подать еду, достойную майордома, в мои покои, и пока клич на срочные сборы носился по дворцу и всему Геннегау, я торопливо насыщался, восполняя утерянные за время полета калории. Похоже, начинаю приходить в себя, хотя все еще иногда по телу с конским топотом пробегает дрожь, когда слишком явственно вспомню некоторые подробности пыточного застенка.
Дверь с грохотом распахнулась, через порог шагнула каменная гора, закованная в толстую скорлупу из хорошей стали, только шлем сэр Растер держит на сгибе левого локтя. Голова стала еще массивнее, сидит на плечах без всякого перехода в ненужную шею, черты лица высечены зубилом и молотом, пол едва не прогибается под массой его тела из костей и толстых жил.
Барон Альбрехт вошел следом, но опередил, изящный и быстрый, ниже Растера почти на голову, однако невыносимо яркий, в блестящих, словно зеркало, доспехах, где каждая деталь подогнана с невыносимой тщательностью. У него тоже шлем на сгибе руки, локоть закрывает пышный султан из крупных перьев.
– Вы что, – спросил я сварливо, – на войну собрались?.. У нас мирное процветание!.. Экономику выводим из послевоенного кризиса!
Растер довольно захохотал, полез обниматься, но тут же отодвинул меня на расстояние вытянутой руки и с удивлением пощупал мои отощавшие плечи.
– Что случилось?.. – спросил он обеспокоенно. – Плохо кормили?.. Я знаю в Геннегау места, где можно налопаться на три дня вперед! В следующий раз уйдем в город вместе! И о себе послушаем, и о бароне что-нибудь узнаем, а то больно скрытный…
Барон всматривался в меня с непривычной настороженностью.
– Сэр Ричард, приношу свои соболезнования.
– С чем? – спросил я быстро.
– Не знаю, – ответил он. – Но у вас неприятности. И еще не кончились. Сэр Растер прав, кстати. Исхудали вы как-то уж слишком.
– Знаю, – ответил я с натянутой бодростью. – Может быть, отожрусь. Если не кончусь.
– Так что случилось? – повторил он и тут же добавил: – Кстати, что там насчет какого-то Высшего Совета…
Я отмахнулся.
– А это вы и есть.
– Совет?
– Ну да!
– Да еще Высший?
Я развел руками, стараясь выглядеть бодрым и беспечным.
– Надо же как-то обозвать наш круг собутыльников? К тому же пора ввести в него и некоторых сенмарийцев.
Барон опустился за стол, дождавшись моего кивка, сэр Растер прогудел одобрительно:
– Да, сэр Арчибальд Вьеннуанский показал себя яростным и неустрашимым воителем!.. Аки лев, истинно, аки лев рыкающий и алкающий!
Я буркнул:
– Вообще-то я имел в виду Куно Крумпфельда, но спасибо за подсказку. Арчибальда можно приглашать тоже. Это окажет хороший пропагандистский эффект.
Сэр Растер нахмурился, но в зал начали торопливо входить граф Ришар, Рейнфельс, Альвар Зольмс, Макс и другие военачальники. Одни обнимались со мной по старой дружбе, другие приветствовали вежливо и почтительно.
У всех глаза блестят в предвкушении новостей, но щас, так вам и расскажу о своем позоре, пусть об этом станет известно как-нибудь потом, а пока я должен выглядеть сильным, бодрым и уверенным.
– Рассаживайтесь, – пригласил я таким тоном, что все сразу сели и застыли, глядя на меня. – Извините, никак не соберусь рассаживать по титулам или размеру земель. Но здесь мы все – рыцари! И у нас – круглый стол, хоть и квадратный, вернее, параллелепипедный, если не ошибаюсь, в геометрии я слаб… ха-ха-ха, я ж благородный. Но – шутки к троллям, теперь о деле. Начнем с главного…
Сэр Растер сразу начал оглядываться в поисках кувшина с вином, раз уж начинаем сразу с главного, но остальные слушали очень заинтересованно.
– Итак, – сказал я, – как вы знаете, я вышел из Геннегау неузнанным, чтобы побродить по городу и его окрестностям, узнать настроения простого люда о новой власти. Шел-шел и оказался в Ундерлендах… не перебивайте, пожалуйста! Что отвлекаться на несущественные мелочи? Наверное, задумался о чем-то великом, вот и сбился с дороги. Другое важно! Его Императорское Величество Герман Третий… о котором мы, честно говоря, как-то и не помним в Армландии за ненадобностью, удостоил меня титулом маркграфа. Признаюсь, для меня это было такой же неожиданностью, как сейчас для вас… Потом я вспомнил, хоть и с трудом, что мы все в Сен-Мари, а не в Армландии за Высоким Хребтом. Так что в связи с резко изменившимися обстоятельствами давайте подумаем, чем это нам хорошо, чем не совсем… замечательно.
Все молчали, ошарашенные, граф Ришар проговорил в задумчивости:
– А вы что же… вот так взяли и приняли столь неоднозначный титул?
Я огрызнулся:
– Решать надо было быстро.
Барон Альбрехт поморщился.
– Смею напомнить, сэр Ричард прав, очень высокие особы не любят, когда затягивают с ответом.
– Император, – сказал сэр Растер значительно. – Это ого!.. Правда, ого заокеанское.
– Вот-вот, – согласился я. – Затягивать было совсем не в моих интересах. Еще как не в моих!.. С другой стороны, как мудро заметил наш философствующий сэр Растер, император – ого заокеанское, от нас далекое и нами не управляющее. Конечно, я успел прикинуть, что и как. Общий баланс как бы в нашу пользу. Вроде бы. Во всяком случае, перевес есть. Но это больше чувство, чем долгие расчеты. Эту радость хочу возложить на вас, дорогие мои отмечальщики великой победы! Всем протрезветь и сегодня же собраться на большой совет.
Граф Ришар поинтересовался с усмешкой:
– А тем, кто трезв?
– Могут остаться, – разрешил я, – ибо разобраться надо как можно быстрее. У меня, честно говоря, остается гадкое чувство, что меня обвели вокруг пальца. Нужно побыстрее понять, что мы приобрели, что потеряли.
Барон Альбрехт сказал громко:
– Все слышали? Кто пьян – быстро во двор. Вылить на голову пару ведер из колодца и снова сюда.
Прибыли военачальники фоссановских отрядов, трое брабантцев, а также несколько молчаливых знатных лордов из Армландии, что шли за мной верно и преданно, хотя я по своей подозрительности так и не понял причины их верности такому гусю, как я. После короткой заминки все располагались там, где находили свободные места, и сами уже объясняли новоприбывшим, что у нас здесь пока еще военный лагерь, церемонии заведутся потом сами, как черви в трупе.
Я прислушивался к гудящим голосам краем уха. Пока в основном повторяют как доводы Арнульфа, так и мои, но здесь рассматривают под другим углом. К тому же многих интересуют аспекты, о которых явно не подумали Арнульф с Бабеттой.
К примеру, сэр Арчибальд сразу же поинтересовался почтительно:
– Ваша светлость, у меня деликатнейший вопрос… но осмеливаюсь задать только потому, что ответ заинтересует и многих знатных и знатнейших рыцарей вашего войска.
– Говорите, – сказал я нетерпеливо.
– Ваша светлость, – сказал он несколько смущенно, – после победы вы пожаловали ряд земель своим сторонникам. Если бы они располагались в вашем маркграфстве, никто бы не усомнился в вашем праве раздавать владения достойным и отбирать у тех, кто не выполняет обязанностей вассала. Однако все, как я понимаю, получили замки и города… гм… вне вашего маркграфства. Как в связи с изменившимися обстоятельствами…
Я поморщился.
– Умеете же вы, сэр Арчибальд, задавать неприятные вопросы. Давайте и его обсудим тоже. Конечно, я не намерен что-то переигрывать! Однако теперь нужно подобрать более веские доводы, чтобы узаконить такую раздачу. Боюсь, голосов наших героев недостаточно, стоит подыскать знатоков законов и права. Надеюсь, присутствующий здесь барон Куно поможет их отыскать.
Куно, что не проронил ни слова и вообще старался не шевелиться, чтобы не привлекать внимания, торопливо поклонился.
– Да, ваша светлость! Сегодня же все будут во дворце. А задачу им подброшу сразу, чтобы обдумывали еще по дороге.
Сэр Растер прогудел довольно:
– Вы правы, барон. Вы ведь барон?.. Все, что нужно делать, стоит делать побыстрее. Вы что пьете?
Куно вздрогнул, ответил с бледной улыбкой:
– Все, но… мало. У меня печень.
Растер сказал с широкой улыбкой превосходства:
– Это ничего, я знал одного, которого вообще выворачивало. Я скажу, чтобы вам наливали на самое донышко. Но – часто, га-га-га!
Я видел, как мрачнел лорд Рейнфельс, он ничего не говорил, только выслушивал споры, наконец поднялся, отыскал меня взглядом, непривычно суровый и нахмуренный. Я улыбнулся ему, чуточку искательно, чует кошка, чье мясо съела. Рейнфельс – из Фоссано, верный вассал короля Барбароссы, подчинен мне, но служение своему королю должен ставить выше…
Он приблизился ко мне, обходя спорящих рыцарей, надменный и почти враждебный, взглянул в упор.
Я сказал торопливо:
– Садитесь поближе, благороднейший лорд Рейнфельс! Если есть вопросы, я полностью к вашим услугам.
Он покачал головой.
– Нет, такое говорить лучше стоя.
Я принужденно улыбнулся.
– Тогда и я встану. Нехорошо мне сидеть, когда такой доблестный воин стоит передо мной.
Все, кто услышал, довольно кивали, майордом блюдет все рыцарские традиции и оказывает высшие почести заслуженным полководцам, это замечательно.
Я поднялся и как можно теплее и дружелюбнее смотрел в холодное и бесстрастное лицо лорда. Лорд Рейнфельс, непривычно суровый и прямой, проговорил таким ледяным голосом, что в зале затрепетали свечи, а на стенах выступила изморозь:
– Сэр Ричард, принятие вами титула маркграфа было серьезной ошибкой.
Я сказал торопливо:
– Погодите, благородный лорд!.. Это даст нам определенные преимущества!
Он даже не качнул головой, ответил, такой же прямой и строгий:
– Вы признали над собой власть императора!..
Рыцари прислушивались, довольное выражение покидало лица, взгляды становились чужими, отстраненными. Я чувствовал не то чтобы враждебность, а хуже – разочарование в глазах и непонимание на лицах.
– Это тактический ход, – сказал я торопливо. – Таким образом мы защищаем себя от любого удара со стороны имперских войск! А за это время много воды утечет!
Рыцари молчали, лорд Рейнфельс нахмурился.
– Много воды?
– Многое может случиться, – пояснил я. – Мы сумеем укрепиться так, что даже император не захочет посылать войска через океан, чтобы сломить нас.
Лорд Рейнфельс выслушал, лицо оставалось надменным, покачал головой.
– Сэр Ричард, я считаю такое поведение неприемлемым. Вы должны отказаться от этого титула! Он позорит не только вас. Но и все благородное рыцарство, что пошло за вами. Мы поверили вам!
– Но разве мы не делаем то, – возразил я, – что обещано? Разве не выжигаем тьму, не рассеиваем ее кострами, где сжигаем ведьм и еретиков? Разве не принесли с собой попранную было здесь веру?
Он повторил четко:
– Я свое мнение сказал. Завтра выступлю в обратный путь, а когда прибуду в Фоссано, доложу моему королю обо всем, что случилось. Вернусь, естественно, с войсками, которые сюда привел.
– Дорогой лорд, – сказал я, – позвольте напомнить, что я все еще коннетабль королевства Фоссано!.. И вы подчиняетесь мне!
– Уже нет, – отрубил он. – Есть титулы несовместимые. Вы могли быть гроссграфом Армландии и коннетаблем Фоссано, хотя и в этом есть зерно мятежа, но быть еще и маркграфом Сен-Мари?.. Стать подданным короля Кейдана?
Он гордо выпрямился и оглядел рыцарей. Они зашумели, все верно, одним решением майордома превратиться из завоевателей королевства в его подданных?
– Это только слова, – сказал я громко, но сам ощутил, что прозвучало жалко. – Мечи в наших руках!
– Но кому они будут служить? – обрубил лорд Рейнфельс.
Даже барон Альбрехт проговорил негромко:
– Для рыцарей слова значат очень много, сэр Ричард. К примеру, если такое понятие, как слово чести…
Глава 8
Ноги подкашивались, я дотащился до постели, развернулся и рухнул навзничь. Все тело гудит, словно внутри летают сердитые жуки и пытаются вырваться на волю.
Из стены выметнулась струя голубоватого газа, так показалось вначале, затем вылепилось тяжелое массивное лицо с толстыми губами и тяжелой нижней челюстью.
– Привет, Логирд, – сказал я слабым голосом. – Извини, встать нет сил…
Он завис посреди комнаты, подлетел ближе. Глаза навыкате всматривались в меня без всякого сочувствия.
– Там что-то стряслось?
– А ты не знаешь? – ответил я вопросом на вопрос.
– Нет, – ответил он. – Как-то восхотелось посмотреть, что там у вас… но туда не смог. Даже не понял, то ли от старых хозяев уцелели стены, то ли маги Ундерлендов поставили… И что там нашли на свою голову?
– Если бы на голову, – пробормотал я.
– Расскажите, – попросил он.
– Я с магами не общался, – ответил я.
– А с кем?
Я отмахнулся.
– А с кем я еще могу? Рыцари, рыцари, рыцари…
– Расскажите, – повторил он. – Теперь я могу только так… пировать!
Я рассказывал, он внимательно слушал, пару раз закружился от восторга, один раз подпрыгнул так, что исчез в потолке, это когда я упомянул летающие корабли. Рассказ я закончил на последнем задании, когда сжег все летательные штуки, не забыв сказать, что мое незримничество распространяется и на личину крылатого зверя и что теперь моей мощи хватает, чтобы брать с собой и меч.
Логирд слушал с жадностью изголодавшегося, ученый, все новое интересно, я для него самый увлекательный опыт.
– Значит, – сказал он уверенно, – исчезничество крылатого зверя выше, чем у человека!.. Или потому, что исчезников среди людей немало, против них много заклятий, амулетов, а такой зверь, как вот вы, уже редкость из редкостей!..
– Хорошо, – сказал я.
Он спросил внезапно:
– А что там в Ундерлендах произошло такое, что вдруг приоткрылась способность к исчезничеству?
Я пробормотал:
– Да вроде бы ничего…
– Вспомните, – сказал он настойчиво. – Какая-то встряска, что-то на вас подействовало! Что-то высвободило еще одну возможность…
Он смотрел пытливо, я ответил бараньи прямым и честным взглядом. Жди, щас расскажу весь свой позор, как попался сдуру, как едва не сожгли, как спасло вмешательство женщины, которую я вроде бы держал в Геннегау под замком, как вообще вел себя невероятно глупо…
– Как-то молотком по пальцу попал, – сказал я, – может быть, это?
– Больно было? – спросил он с интересом.
– Хотя бы посочувствовал, – упрекнул я. – Конечно!.. Что я только и кого только не вспомнил!
Он сказал деловито:
– Могло послужить толчком. Боль, страдания, пролитая кровь – это главное для Терроса. Да, это верный путь!.. Боль и страдания!.. Думаю, вы сможете открыть в себе что-то еще…
Я торопливо выставил перед собой ладони.
– Нет-нет!.. И так чуть не кончился. Нет уж, мне хватит. Лучшее – враг хорошего.
– Ваша воля тогда ослабла, – пояснил он. – А эмоции бурлили! Террос – это прежде всего дикая и почти неразумная мощь. Как только боль в вашем пальце утихла, вы снова все подчинили своей железной воле.
– Ага, – сказал я, – железной, да.
Жуткая мысль скользнула по спинному мозгу, не решаясь постучаться в череп, я спросил дрожащим голосом:
– Погоди… Это что значит? Когда я сплю и себя не контролирую, Террос может захватить контроль?
– Терроса нет, – сказал он терпеливо. – Он вообще не может существовать в теле человека. Но его способности стали вашими. Вы и без Терроса не всегда себя контролировали! Приходили в ярость, гневались… не контролируете, когда тянет к женщинам…
– Это я контролирую, – заверил я уверенно и на всякий случай сплюнул, – еще с утра! Насчет ярости – другое дело. Честно говоря, между нами, чаще играю ярость – рыцарям положено быть яростными и гневными. Тем более, правителям. Не стану же в самом деле беситься из-за какой-то ерунды!
– Но иногда яритесь?
– Редко, – сказал я твердо. – Очень редко.
Он вздохнул.
– Рыцарям положено, признак благородной породы, а правителям по рангу – гневаться. Однако вам и то, и другое – рискованно. Рискованно было всегда, а теперь – особенно.
– Совсем ты меня запугал, – сказал я. – Теперь ходи и оглядывайся.
Я чувствовал, что голос мой звучит глухо, Логирд проплыл по комнате взад-вперед, как сквозь вату в ушах я услышал его негромкий голос, полный сочувствия:
– Вы никогда еще так не уставали, сэр Ричард… Вам нужно отоспаться.
…Я очнулся от глубокого сна, как будто вынырнул из обморока, охнул, привстал на локте. Бобик поднял голову и посмотрел очень внимательно. В комнате свежо, по ту сторону стены яркий солнечный день, вижу на дальней башне трепещущий флажок, доносится аромат цветов… Ну да, здесь же кухня далеко от дворца, как и бойня для скота, здесь королевскость, богатство, изысканность…
Я опустил ноги на мягкий толстый ковер, Бобик зевнул и опустил голову на передние лапы, продолжая следить за мной из-под приспущенных век. Злая сила во мне требует действий, я поднялся, повел плечами, мышцы работают, кровь по жилам струится хорошо, разогревается быстро. Похоже, я в самом деле отоспался и почти ожил.
– Лежи, лежи, – предупредил я Бобика. – Обещаю, еще поиграем. Но не сейчас.
Он протяжно скульнул. Я поскреб ногтями по лобастой голове, за дверью послышалось шевеление, донесся тяжелый вздох. Створки приоткрылись, заглянул дворецкий.
– Ваша светлость… завтрак?
– Давай, – разрешил я и кивнул на Бобика. – Нам на двоих.
– Конечно-конечно, – заверил он. – Завтрак на четверых, так и велю…
Барон Альбрехт вошел без стука и предупреждения со стороны церемониймейстера, что непривычно и тревожно. Я подобрался, когда он приблизился и взглянул мне в лицо холодными серыми глазами. Бобик подбежал к нему и подставил голову, но барон почесал его за ухом чисто машинально.
– Сэр Ричард, – сказал он без привычных вступлений насчет «драсте» и «как здоровье», – дела плохи.
– Что на этот раз?
Он сказал холодно:
– Не может быть, чтобы вы не догадывались.
Я сказал невесело:
– Лорд Рейнфельс?
– Да.
– Не передумал?
– Более того, – ответил он, – после вчерашнего совещания собрал своих военачальников и объявил, что возвращаются в Фоссано. Немедленно.
Я стиснул кулаки и задержал дыхание. У лорда Рейнфельса двенадцать тысяч кнехтов, из них пятьсот арбалетчиков в тяжелом вооружении. Очень боеспособное войско, недаром Барбаросса держал его на границе с Армландией.
– А что с Альваром?
– Сэр Зольмс, – сказал барон, – номинально подчинен лорду Рейнфельсу. Но это не так важно…
– А что?
– Альвар Зольмс молод, – сказал барон, – потому рыцарским идеалам чести и верности следует еще ревностнее. Так что у нас к потерям двенадцати тысяч кнехтов и пятисот арбалетчиков… пусть даже их теперь чуть меньше, прибавляется потеря двух полков элитной конницы.
– Плохо.
– Это еще не самое плохое, – молвил барон.
Сердце мое сжалось.
– А что еще хуже?
Он посмотрел мне в глаза строго и испытующе.
– В еще больших сомнениях армландцы. Мы последние пять поколений только и жили мечтой отделиться от Фоссано и зажить без проклятых заболотных королей. Только потому и подняли вас на щит, как гроссграфа! Вы взяли курс на независимость Армландии, мы с вами ее добились. Король Барбаросса фактически признал отделение. А тут вдруг бросаете ее под ноги далекому заокеанскому императору…
Я сказал с тоской:
– Барон, ну хоть вы меня понимаете? Император далеко. Зависимость от него – пустой звук! А Фоссано рядом с Армландией, король Барбаросса крут и не всегда расчетлив. Он мог послать войска усмирять Армландию не ради выгоды, а ради чести и престижа.
Он покачал головой, не сводя с меня пристального взгляда.
– Сэр Ричард, сэр Ричард… Откуда вы? Вокруг вас все живут ради чести и престижа! Рыцарство пришло в это королевство, ведомое святой целью. Это простолюдины думают, как где урвать и чем поживиться. А ваши доводы, уж простите, рассчитаны больше на простолюдинов, чем на людей благородного сословия. Я вас, стыдно сказать, понимаю, но не ждите, что вас поймут и другие рыцари.
Я вздохнул, с силой потер лоб.
– Простите, барон, вы совершенно правы… Просто я побывал в этом проклятом анклаве…
Он насторожился.
– И что там произошло? На самом деле?
– Я принял верное решение, – ответил я сварливо. – Мое маркграфство – легализация наших завоеваний! Пусть в моем владении совсем крохотный клочок земли, но все равно я в Сен-Мари уже не завоеватель, а маркграф королевства!
Дверь распахнулась, слуги начали вносить еду сперва на подносах, потом уже вдвоем на просторных носилках, где красуются, исходя горячим соком и паром, хорошо прожаренные поросята, олени, вепри, горные бараны, ягнята, а также горки коричневых тушек всевозможных птиц и птичек, от огромных, как страусы, до крохотных комочков, размером с лесной орех.
Бобик смотрел счастливыми глазами и едва не потирал лапы. Барон лишь повел глазом, я сказал радушно:
– Барон, выбирайте.
Он отмахнулся.
– То же, что и вы. Или что ваш Бобик.
Я сказал повару, что сопровождал слуг:
– Барону, что и Бобику. Главное – столько же.
У повара, что старался выглядеть деревянным истуканом, по губам скользнула мимолетная улыбка. Слуги под его присмотром начали перегружать на золотые блюда отобранные нами кушанья, остальное унесли, провожаемые тоскливым взглядом Бобика, хотя у него под столом на огромном подносе и поросенок, и пара птиц, и куча мелких поджаренных тушек.
Барон ел степенно и молча, я поглощал пищу намного быстрее, удивляя его аппетитом, в голове вертелась и звенела жестяными крылышками назойливая мысль: ну вот и дождался… У крестоносного войска свои принципы. Высокие. Твердые. Благородные. А ведь подумать только, весь современный мир – не будем лицемерить – и здесь, и там создан и сформирован шайками бандитов. Это на Востоке и в Древнем Риме текла так называемая цивилизованная жизнь, а за пределами Римской империи множилось население, не знавшее ничего, кроме своего села и ближайшего леса. Так по всем необъятным и диким просторам Европы.
Но самые безбашенные, которым претило работать, собирались в шайки и грабили крестьян. А потом придумали новый способ дохода: приезжали в село и объясняли, что отныне не обидят, если им будут выплачивать столько-то и столько-то. И даже будут защищать от других разбойников, если те появятся. Это называлось «налоги».
Другие не появлялись довольно долго, не сразу распространилась идея, что можно жить и вот так, не работая, а только «давая защиту», но затем начались стычки между разбойничающими шайками за сферы влияния, как сказали бы сейчас. Разбойники во главе со своим вожаком нападали на деревни чужих, избивали там и жгли, чтобы заставить платить дань себе. Те обращались к «своему» разбойнику, он спешил на помощь, так как позволить тому гаду взять верх – это лишиться доходов.
Постепенно шайки крепли, ставили укрепленные бурги, сперва деревянные, потом и вовсе каменные. Промысел разбойника-защитника стал потомственным, а уже дети и внуки начали гордиться тем, что не пашут землю, а постоянно упражняются с оружием. Образовалось сперва воинство, потом рыцарство.
И вот теперь, когда эти рэкетиры правят уже всем миром, когда дань собирают не с деревень, а с народов, в их собственных бескрайних владениях начали появляться шайки разбойников, что тоже начинают облагать данью крестьян, ибо власть короля простирается на такие огромные территории, что ее вроде бы и нет вовсе, а пустоту тут же заполняют мелкие рэкетирчики. Они создали свои организации, выработали свой устав и стали именоваться мафией. Таким образом, помимо правительства «наверху» везде существуют и местные тайные правительства, которые работают, увы, намного эффективнее хотя бы за счет того, что у них нет громоздкой и неповоротливой чиновничьей машины.
Читать бесплатно другие книги:
