Потерянный «Эльф» Таругин Олег

Глава 5

– Вставать, Аллексей, надо идти подальше. Нас уже поджидать. – Певучий голос юной эльфийки разбудил капитана, заставив разом вспомнить все удивительные события вчерашнего дня. Безумного, прямо скажем, дня! Открыв глаза, Алексей несколько секунд глядел в склонившееся над ним улыбающееся лицо Яллаттан, затем, прогнав остатки сна, заставил себя подняться на ноги. От вчерашней головной боли и головокружения не осталось и следа, и он с удовольствием поплескался в ручье, рискнув даже раздеться до пояса – «рискнув», поскольку не знал, как на это прореагирует спутница.

– Но сначала надо немного переесть… э… перекушать. Позавтраковать! – сообщила юная спутница, с интересом – пожалуй, можно даже сказать, с женским интересом – скользнув взглядом по загорелому спецназовскому торсу. Неожиданно глаза Яллаттан расширились, и девушка указала пальцем на его плечо:

– Что есть это?

– Не понял? – Капитан удивленно скосил глаза, пытаясь понять, что могло напугать девушку на его украшенном свежим шрамом бицепсе, с которого он только что смыл последние остатки засохшей крови.

– Знак воина Древних! – едва ли не благоговейно прошептала-пояснила эльфийка, подходя ближе и осторожно касаясь пальчиком старой, еще времен срочной службы в ВДВ, татуировки. Спецназу, конечно, подобные украшения не особо рекомендованы, но Алексею как-то удалось пронести памятную наколку через все последующие годы службы. Капитан хмыкнул – однако! Это что ж, древние воины в этом мире носили на бицепсе вэдэвэшный дембельский знак? Уж не в будущее ли он, часом, залетел?

Девушка же меж тем продолжала его удивлять – прекрасные глаза распахнулись еще шире и – теперь уж точно с ужасом – уставились на второе плечо:

– Метка «Воинов Забвения»…

Алексей задумчиво скосил взгляд на вторую руку: похоже, что «меткой-каких-то-там-воинов» у местных считалась наколка с группой крови и резус-фактором. Дурдом. Может, у них тут какие эсэсовцы в прошлом присутствовали – тем тоже, помнится, на плечо группу с резусом кололи… или не на плечо, а под левой подмышкой? Капитан встряхнул головой, решив не заморачиваться на мелочах, и молча принялся натягивать влажную, только что выстиранную футболку. Несмотря на то что Яллаттан ждала ответа, он просто не знал, что ей сказать. Ну не объяснять же, на самом деле, что такое ВДВ, дембельская наколка или совместимость по группам крови?! Тем более что в принципе-то она права: он воин, и эти… гм… знаки говорят именно об этом. Имел бы за плечами пару-тройку ходок в места не столь отдаленные – носил бы совсем другие татуировки, а так…

Последняя мысль рассмешила, и капитан, поежившись в прилипшей к коже мокрой футболке, сообщил:

– Ну, в общем-то, да, ты права. Это знак великих воинов, только вот, боюсь, не тех, о которых ты… короче, ладно. Я тебе потом как-нибудь объясню, договорились? Что ты там насчет завтрака говорила?

Яллаттан с сомнением нахмурила брови, похоже, оставшись при своем мнении относительно обнаруженного «знака». Однако ни спорить, ни еще о чем-либо спрашивать не стала, вернувшись к ревизии содержимого рюкзачка, куда, по меркам Алексея, вряд ли удалось бы запихнуть даже буханку хлеба. Которой, впрочем, там и не оказалось – наружу появилась завернутая в холщовую тряпочку лепешка, выпеченная из серой муки, да еще и совершенно засохшая. Прежде чем капитан успел мысленно посетовать на скудность эльфийского пищевого рациона, девушка, аккуратно завернув хлебец обратно и положив на ладонь, провела над ним второй рукой, что-то негромко прошептав на своем певучем языке.

Алексей, уже успевший натянуть в один рукав камуфляжную куртку, замер. Произнесенное Яллаттан заклинание – а что же еще, как не заклинание? – неожиданно и сильно отозвалось в нем. Это было, словно на неизмеримо-короткий миг он вдруг ощутил вокруг себя некое изменение. Или даже не так, не изменение, а едва заметную дрожь, крошечную судорогу чего-то непостижимого, возможно, тех самых эфемерных «тонких материй», о которых любят рассуждать фантасты и поэты, – как еще это объяснить или передать словами, он не знал. Зато, кажется, знал – или, скорее, вспомнил – кое-что другое. Очень и очень важное. И это кое-что не давало ему покоя.

Девушка же как ни в чем не бывало развернула тряпицу, явив взору румяную, будто только что из печи, лепешку. Запахло полузабытым ароматом детства, ароматом свежеиспеченного хлеба – первые восемь лет жизни, пока отца не перевели служить в другое место, они жили рядом с хлебозаводом.

– Простая магия, – пояснила довольная эффектом Яллаттан (о том, что оный «эффект» относился, скорее, к его собственным ощущениям, Алексей пока умолчал), – можно делать свежий еда из несвежий. Ты тоже научиться, уже скоро. Бери, – она отломила большую часть лепешки и протянула ему, – надо немножко перекушать. Это наша еда, эльфийский, очень полезно, один-два кусочка в день – и больше ничего не надо. Сытно.

Капитан натянул куртку, взял предложенный кусок и, опустившись на траву рядом с ней, откусил. Да, настоящий свежевыпеченный хлеб, причем очень даже вкусный! Только… мало. Девушка с улыбкой протянула вторую половинку лепешки:

– Тебе надо поесть большой… больше!

– А ты? – смутился капитан, не решаясь взять «добавку».

– У меня есть еще одной. Надо было сразу, я плохо подумать, что ты очень проголодать от вчера. – Яллаттан вытащила из торбы второй хлебец, так же аккуратно завернутый в тряпочку. – Сейчас…

– Погоди, – все-таки решился Алексей. Вряд ли, конечно, получится, но отчего бы не попробовать?

– Дай я… сам!

– Сам? – Эльфийка выглядела по-настоящему удивленной. – Ты – сам? Но магией никто не может использоваться просто так, надо учиться знать заклинания, учиться брать сила…

– Мне кажется… я смогу. Хорошо?

– Конечно, – неожиданно согласилась девушка, осторожно кладя лепешку на землю. – Я не сметь отказывать тебе. Ты великий маг, не я. Попробуй.

Алексей несколько секунд глядел на лежащий перед ним хлебец, пытаясь вызвать в памяти то самое ощущение, тот отзыв. Все-таки он немного ошибся – несколькими минутами раньше он не вспомнил, а лишь начал вспоминать, прикасаться к некоему неведомому знанию. Кажется, это был огонь, вернее, «термальная компонента»… Интересно, что это означает? Да, точно, огонь. Одна из базисных стихий, тех самых истинных компонент, что пронизывают сущность любого мира. Однако больше он ничего вспомнить не мог – лишь этот странный, какой-то вовсе не магический, термин. А ведь всего-то надо небольшим усилием разума вычленить ее из хитросплетений надматериальной субструктуры и направить…

– А-ах! – проявляя похвальную даже для профессионального спецназовца реакцию, девушка резко опрокинулась на спину. О том, чтобы заблокировать или отразить заклинание, она даже не думала. Возможно, просто не успевая, а возможно – прекрасно понимая, в отличие от самого Алексея, что магия такого уровня ей не под силу. По крайней мере, без специальной и длительной подготовки. Сам капитан успел лишь отпрянуть, защищая от взметнувшегося полуметрового пламени лицо – да и то, кажется, брови и ресницы все-таки опалило. Пламя, кстати, оказалось самым обыкновенным, не каким-нибудь там «магическим» или «холодным» – огонь как огонь. Правда, без дыма, да и погасло сразу, только прячущаяся под зеленым ковром прошлогодняя трава слегка затлела вокруг аккуратного кружочка обугленной, чуть ли не остекленевшей от жара земли на месте несчастной лепешки…

Как он это сделал, капитан при всем желании объяснить бы не сумел – ни себе самому, ни кому другому. Пока это было выше его понимания. Намного выше.

Проморгавшись, Алексей помог подняться Яллаттан и протянул ей по-прежнему зажатый в руке кусок хлеба:

– И… извини. Ты была права, наверное, мне пока рановато того… магичить. Держи, не ходить же голодной.

Эльфийка автоматически приняла переходящую из рук в руки лепешку. Узкие девичьи пальчики довольно сильно подрагивали:

– Ты… ты… как ты сделать так?! Ты из совсем другой мир, ты не мог знать Слово! Ты ведь вообще совсем молчать?! Даже Высшая Магия не знает, как делать заклинание без формула…

– Ну, сказал же – извини, – буркнул капитан, просто чтобы не молчать. Ничего более умного и конструктивного в голову все равно не приходило. Зато, похоже, пришло Яллаттан – девушка неожиданно подхватила с земли свой рюкзачок, зачем-то уцепилась руками за ремень капитанской разгрузки:

– Скорее! Теперь совсем скорее! Это была очень сильная магия, ее можно чувствовать далеко-далеко! Надо добираться к Старший за малое время, пока нас не догнать!

– Нда? Ладно. – Алексей отобрал у эльфийки тактический жилет, натянул. Проверил, на месте ли пистолет и нож, подтянул поясной фиксирующий ремень – привычные до автоматизма хлопоты, позволяющие не думать о только что случившемся. А думать, как и вчера, никаких душевных сил просто не было – где же обещанная писателями «инициация», где торжественное посвящение в маги, где, в конце концов, посох или на крайний случай короткий жезл подмастерья?! Что, вот так просто: захотел, чего-то там ощутил, к чему-то потянулся – и все? Уже маг? «Очень сильная магия», ни хрена ж себе, а?

– Пошли, быстрее, Аллексей, я очень попросить тебя – быстрее!

– Романтичный завтрак на двоих был безжалостно прерван сексуальной боевой тревогой и вызывающим оргазм марш-броском… – мрачно, но с чувством, пробормотал капитан себе под нос, позволяя эльфийке увлечь его в заросли. – В кои-то веки на природу с красивой девушкой выбрался – и хрен. Снова бежать куда-то. Нет, вот узнаю, каким боком я к этому миру, вернусь домой – и увольняюсь. Пойду банк охранять. Или в пожарники – с огнем-то я вон как лихо управляюсь! Не, а зашибись тренировочка у меня получается! В штатном режиме, блин!

Почувствовав, что начинает нести чушь – похоже, спонтанный сеанс «очень сильной магии» все-таки не прошел вовсе уж незаметно для психики, он сдавленно выругался и задышал по системе, успокаиваясь и готовя организм к марш-броску по пересеченной местности.

Яллаттан подобные ухищрения были ни к чему – девушка и так неслась впереди, как и вчера открывая потайную тропинку в послушных ей зарослях. С одним лишь отличием от этого самого «вчера»: теперь Алексей ощущал каждое используемое девушкой заклинание, даже самое слабенькое, как, например, то, коим она убирала с дороги слишком низко нависшие ветви. Правда, никаких новых познаний это ему не принесло, кроме разве что всплывшего откуда-то из глубин памяти названия самой этой истинно эльфийской магии всего растущего, флоранны.

Так продолжалось больше часа, с одной крохотной, минут на пять, передышкой – передвигаться по лесу в таком темпе, несмотря на все эльфийское волшебство, было нелегко. Заросли зарослями, но оставались еще и взрывшие землю корни, совершенно невидимые в густой траве, и замшелые стволы упавших или поваленных бурями деревьев, и многочисленные овраги, которые, хочешь не хочешь, а приходилось обходить стороной или преодолевать низом. Да и окружающий лес с каждым пройденным метром отнюдь не редел – скорее, наоборот: эльфийское убежище, судя по всему, скрывалось в самой глуши. Что, по мнению начитанного капитана, казалось немного странным: Хозяевам Леса, в его представлении, не должно было прятаться в собственных владениях, аки партизанам! В конце концов исчезла даже и без того известная лишь избранным тропинка, так что последние полчаса спутники двигались, ориентируясь лишь на природное чутье Яллаттан.

Отчаявшись самостоятельно найти ответ, Алексей собрался было спросить девушку, но вдруг… это было уже никакое не ощущение, не дрожь и не судорога тонких материй, это был сотрясший всю мировую субструктуру удар! И боль; отозвавшееся во всех без исключения магических потоках чудовищное страдание уже не живого, но еще и не мертвого существа… человеческого существа!

Капитан резко остановился, зажмурившись и сжав зубы, и все же не сумел сдержать короткого стона. Вспыхнувшая в голове короткая острая боль уже угасала, и он медленно раскрыл глаза, наткнувшись на встревоженный взгляд Яллаттан:

– Ты тоже почувствовать сильная магия? – полуутвердительно спросила она, прижимая руку кончиками пальцев к виску. Сквозь природную смуглость эльфийской кожи проступала заметная бледность. – Это там, где ты вчера пришел в мой мир. Далеко. Мы уже успеть уйти далеко.

– Это… не просто… магия, – слова отчего-то давались с трудом, кроме того, капитана слегка пошатывало, – это… что-то… другое. Не знаю пока, что, но другое. И оно направлено на меня.

Эльфийка подошла вплотную, взглянула в глаза. И капитан, впервые с момента их знакомства, не увидел в них и намека на улыбку, лишь печаль и затаенную в самой глубине зеленоватых глаз-озер боль:

– Я знаю, Аллексей, там случилась смерть. Я тоже почувствовать боль. Лес почувствовать боль. И мои братья, все эльф, все почувствовать. Но ты – почувствовать ее сильнее всех… Очень плохо. В наш мир уже давно стало плохо, совсем плохо. Старший должен рассказать тебе. Идем, – капитан ощутил ее ладонь в своей. – Идем. Так надо. Мы должны успеть.

Повинуясь руке «лесной феи», Алексей сделал шаг, другой – и почувствовал, что непонятная дурнота отступает, оставляя после себя лишь тупую тяжесть в затылке. Спустя несколько минут прошло и это, вот только Яллаттан стала какой-то непривычно-грустной, до самого конца пути не проронила больше ни единого слова, не одарила его ни одной улыбкой. И лишь когда эльфийские стражники, охранявшие ближние подступы к поселению, пропустили их вперед, девушка остановилась и негромко сказала, отчего-то пряча глаза:

– Мы почти пришли, тебя уже поджидать. Я не Старшая и не должна сказать тебе об этом, но… когда ты пришел сюда, сбывалось первое предсказание, а там, в лесу, где ты почувствовать чужую магию… сбывалось и второе. Там был убит маленький ребенок, и его кровь открыла дорогу… – Она неожиданно замолчала, опустив голову, и Алексей понял, что девушка просто не может больше выдавить ни слова. И даже, кажется, плачет.

– Яллаттан…

Эльфийка медленно подняла перечеркнутое сверкающими дорожками слез лицо, в упор взглянув на капитана:

– Спаси этот мир, Аллексей! Я говорить тебе это сейчас, потому что там, в городе, ты увидеть много злой… зло. Даже мы, эльф, не смогли удержаться от него… И мне давно страшно от то, что происходит с нами… очень страшно… так страшно, что я каждый новый раз не хотеть сюда возвращаться… в лесу лучше, он неподвластный злу, он – сама жизнь, а не смерть, но теперь, когда сбылось предсказание… в лес тоже плохо оставаться, он не простит детской кровь, невинный кровь…

– Хорошо, я, кажется, понял. И сделаю все, что нужно, обещаю тебе, – фраза прозвучала вымученно-банально, но ничего иного в голову не приходило.

– Да, – девушка кивнула головой, – хорошо. Ты не можешь врать, я знаю. Идем, сейчас будем выходить на дорога, и там уже идти в город. Совсем рядом. Пойдем…

Глава 6

– Купите ребенка, пресветлый эльяр, – привычно жалобно, но, впрочем, и без особой надежды протянула нищенка, сидевшая на обочине в тени огромного дуба. Худенький, болезненно-бледный мальчуган лет трех самозабвенно копошился в дорожной пыли у ее ног.

Кэлахир остановился и задумчиво взглянул на женщину. Несмотря на то что на его лице не дрогнул ни один мускул, внутри у него бушевало пламя – обращение к нему, будто к чистокровному эльфу, в иных обстоятельствах закончилось бы для побирушки только одним – смертью!

Но не сейчас. Ибо сейчас он был вынужден делать вид, будто не обратил на оговорку ни малейшего внимания. Нет, Кэлахир, разумеется, прекрасно понял эту нехитрую игру – обратиться к нему заведомо неправильным, но гораздо более высоким, нежели он заслуживал, титулом в надежде польстить потенциальному клиенту. Откуда ей было знать, что только что она нанесла ему страшное оскорбление? Люди всегда были довольно черствым и эгоистичным народом, глухим к чужим обычаям и морали. Это, кстати, и было одной из причин того, что Дивные, изначально настроенные к роду человеческому более чем лояльно, ныне норовили попотчевать наглецов ударом клинка или не знающей промаха стрелой.

Ни слова не говоря, Кэлахир наклонился к ребенку и, бесцеремонно ухватив за шиворот потрепанной рубашонки, поднял с земли. Полуэльф легко держал мальчишку на вытянутой руке, с брезгливой усмешкой рассматривая его, словно зверушку. Мальчик безвольно болтался в воздухе, даже не пытаясь вырваться. На запыленном ничего не выражающем личике застыло выражение тупой покорности – чувствовалось, что к подобному обращению он уже привык. Внимательно осмотрев малыша, Кэлахир равнодушно осведомился у попрошайки:

– Что ты хочешь за него?

Нищенка оживилась. На лице ее отразилась целая гамма чувств – от робкой надежды до жадного предвкушения удачно провернутой сделки.

– Две… нет, три… Да – ТРИ серебряные монеты! – отчаянно выкрикнула женщина и, испугавшись собственной наглости, с тревогой уставилась на Кэлахира.

Полуэльф еще немного подумал – или, скорее, сделал вид, что подумал, – и согласно тряхнул своими роскошными золотистыми локонами.

– Хорошо, держи! – Он вытащил из потайного кармана под плащом несколько монет и не глядя бросил их к ногам нищенки. Та проворно потянулась за деньгами… и получила мощный пинок в бок:

– Это что ж это у нас здесь происходит, а?! – Невысокий взлохмаченный мужичонка с пропитым лицом, появившийся из-за придорожных кустов, глумливо скалился над жалобно скулящей побирушкой, демонстрируя Кэлахиру коричневые пеньки давно сгнивших зубов. – Нет, вы только гляньте, стоило отойти на минутку отлить, как эта дура по миру меня решила пустить! За бесценок сына… СЫНА!.. отдает! Нет, ублюдок, так дело не пойдет – или вертай пацана назад, или плати как следоват!

Кэлахир косо глянул на нахала и нарочито неспешно огляделся – злорадно посмеиваясь, вокруг него уже собиралась в ожидании бесплатного зрелища небольшая толпа из проезжавших по дороге людей. Это были преимущественно торговцы и крестьяне, хотя острый взгляд полуэльфа отметил и пару кожаных доспехов с отличительными знаками местного доминуса на груди.

В первых рядах стояли три довольно лыбящиеся личности, похожие на нахального мужичка так, словно являлись ему родными братьями (впрочем, возможно, так оно и было). В руках они сжимали увесистые короткие дубинки с металлическими шипами на концах. А один из них – Кэлахир скривил губы в презрительной ухмылке – явно готовил боевое заклинание: полуэльф уловил исходящую магическую ауру. Очень слабенькую ауру.

«Скорее всего «Клюв орла» или «Коготь ястреба», – привычно отметил он для себя. – Что ж, ладно, станцуем для быдла!»

Раз!

Пальцы полуэльфа разжимаются, и мальчишка летит вниз.

Два!

Люди даже не успевают охнуть от неожиданности, а в руке уже появляется Выжигающий Скверну – для этого сброда будет достаточно и одного клинка!

Три!

Выбросив вперед меч, удлиненный трескучей «Рассветной молнией», Кэлахир поворачивается на месте вокруг собственной оси.

Ну вот, собственно, и все. Определенная неряшливость исполнения, конечно, присутствует, но в целом? Да, пожалуй, Наставник не похвалил бы его, но и ругать бы не стал…

Какую-то долю мгновения нападавшие еще стояли на ногах, не понимая, что уже мертвы. А затем начали оседать на землю, распадаясь на части, будто сломанные куклы. Жуткие такие куклы, рассеченные верхним горизонтальным ударом[2] кто на уровне шеи, кто плеч и не пролившие при этом ни одной капли крови – заклинание рассекало плоть, одновременно прижигая края раны.

Перехватив у самой земли не успевшего упасть пацана, разинувшего от удивления рот, Кэлахир медленно распрямился. Мельком оглядел остолбеневших зрителей и, деловито подхватив «покупку» под мышку, лучезарно улыбнулся продолжавшей скулить побирушке:

– Я надеюсь, мы в расчете? – И, развернувшись, неспешно двинулся прочь.

В спину ему страшно заголосила какая-то баба…

Кэлахир свернул с тракта на неприметную, почти полностью заросшую травой тропку, ведущую к лесу. Углядеть ее мог разве что эльф. Ну, или полуэльф…

Скрип тележных колес, ржание лошадей, выкрики возниц и поднятая идущими и едущими людьми и животными противная мелкая пыль остались позади, и над головами путников сомкнулся зеленый свод. Кэлахир с облегчением сбросил капюшон и снял повязку, закрывавшую лицо до самых глаз, затем проделал ту же самую операцию с мальчишкой. Дорожный плащ, купленный ему в одной из деревушек, через которые они проходили, был серым от пыли, и Кэлахир, секунду поколебавшись, снял его с мальчика и сильно встряхнул, очищая от грязи. Чистить собственную одежду ему не требовалось – она была зачарована, и грязь к ней не приставала вовсе.

Ребенок стоял вялый после тяжелого для него перехода. Обращенный на Кэлахира взгляд, лишенный каких бы то ни было чувств или эмоций, кроме безмерной усталости, оставался безучастным.

Полуэльф быстро прощупал окрестности заклинанием, убедившись, что вокруг нет ни одной живой души. Удовлетворенно кивнув, он взял мальчугана за вялую ладошку и повел в чащу. Заросли, после некоторой заминки все же отозвавшиеся на призыв отпрыска одного из своих повелителей, послушно расступались, открывая кратчайшую дорогу. Не прошло и получаса, как путники выбрались на небольшую поросшую травой поляну, обрамленную исполинскими деревьями, где и остановились.

– Дяенька эльф, мы узе присли? – негромким голосом спросил мальчуган. Погруженный в свои размышления Кэлахир сначала даже не понял, что это говорят с ним, и с недоумением уставился на ребенка.

– Что ты сказал?

– Я сплосил – мы узе присли? Еще я хочу писать и пить…

Кэлахир неприязненно хмыкнул. Он осмотрелся по сторонам и, так и не ответив на вопрос, вновь прощупал все вокруг поисковым заклинанием.

Пусто…

Отпустив руку мальчика, Кэлахир мягким кошачьим шагом двинулся вперед, обходя полянку сначала по большому кругу и затем постепенно его сужая. Он внимательно разглядывал каждый кустик, каждую ветку, каждую травинку, стараясь ничего не пропустить. В некоторых местах он замирал, опускался на колено и что-то тщательно разглядывал у себя под ногами, настороженно к чему-то прислушиваясь. Но, видимо, пока это было не то, что нужно, – полуэльф поднимался и шел дальше.

Мальчику, стоявшему на краю поляны, быстро наскучило на это смотреть, и он неловко сел на землю, привалившись к замшелому стволу одного из лесных великанов. Кэлахир косо взглянул на него, но ничего не сказал, по-прежнему занятый своим делом. Малыш закрыл глаза и задремал.

Наконец, полуэльф нашел, что искал, замерев над местом, где трава была заметно смята и только-только начала распрямляться. Вновь опустившись на колено, Кэлахир простер над землей руку и заговорил. Мелодичные, напевные фразы на эльфийском поплыли в разом упавшей на поляну тишине физически осязаемо и гулко. Стих ветер, замолчали весело щебетавшие до этого лесные пичуги, даже, казалось, перестали шуметь листвой деревья.

Неяркое розоватое сияние вырвалось из ладони Кэлахира, накрыло землю невесомым облачком и запульсировало, все раздаваясь и раздаваясь в объеме. Внутри облачка клубился неприятный на вид грязно-серый туман.

Полуэльф торопливо отшатнулся назад и выпрямился, напряженно глядя на сотворенное облако. Затем вытянул вперед руки и замер, словно ощупывая его на расстоянии – в эту минуту он походил на гончара, что лепит на своем круге кувшин или чашку из куска подвластной ему глины. Кэлахир вновь не то заговорил, не то запел. Но если до этого слова звучали нежно, то теперь в них появились зловещие интонации. Разбуженный громким голосом, мальчик открыл глаза и непонимающе уставился на открывающееся ему магическое действо.

Меж тем облако начало принимать очертания лежащего на земле человека. Правда, выглядел этот человек очень странно – непривычно короткие волосы, незнакомого покроя одежда, странный доспех с множеством карманов и ремней, отчего-то прикрывающий лишь грудь, – все было донельзя чужеродным и непонятным.

В последнюю очередь сформировалось лицо чужака. Кэлахир вперил в него тяжелый взгляд, рассматривая и запоминая каждую черточку. Заметив, что очертания фантома начинают расплываться, он повелительно выкрикнул несколько гортанных слов, резко отличавшихся от прежних напевных звуков эльфийского языка.

При их звуке мальчик содрогнулся всем телом, неуклюже поднялся и, неестественно переставляя ноги, двинулся к Кэлахиру. Тот, не отрывая взгляда от незнакомца-облака, мягко скользнул в сторону, пропуская ребенка.

Низкий протяжный полувздох-полувсхлип, идущий откуда-то из-за плотного строя деревьев, пронесся над землей. Деревья начали гнуться под напором шквальных порывов ветра, которому, казалось бы, неоткуда взяться в лесной чаще. Кэлахир покачнулся; мальчик же шел как ни в чем не бывало.

Полуэльф, наклонив голову и превозмогая стихию, зашел за спину ребенка и, ухватив того за волосы, запрокинул ему голову назад. Короткий высверк ритуального кинжала – и из перерезанного горла толчками выплеснулась прямо на призрачную фигуру кровь. Цвет облака мгновенно изменился, став ярко-красным, и очертания чужака перестали расплываться. Кэлахир отбросил ненужное уже тельце ребенка в сторону и подскочил к фантому. Он склонился над ним и требовательно выкрикнул:

– Открой глаза! Я повелеваю тебе – открой глаза!

Веки призрака дрогнули. Очень-очень медленно ресницы распахнулись, и Кэлахир впился яростным взглядом в ставшие живыми глаза чужака, вбирая из них в себя нечто такое, что вряд ли сумел бы понять даже искушенный маг. И в этот миг возмущенный вскрик ударил по согнувшейся над землей фигуре полуэльфа. Он покатился от него по траве так, словно невидимый великан нанес ему сокрушительный удар.

С сильным хлопком разлетелась в клочья стремительно тающего тумана фигура-облако. Яростный рев множества невидимых для глаз существ постепенно стал смолкать; ветер, ярясь больше по инерции, тоже понемногу унялся. Тишина, правда, совсем не похожая на ту, что царила на поляне в начале страшного обряда, установилась в лесу.

Напряженная это была тишина… Недобрая…

Казалось, сам древний лес вдруг превратился в одно огромное живое существо, вдруг получившее страшную рану и теперь судорожно оглядывающееся по сторонам, стремясь как можно скорее найти обидчика, чтобы с лихвой отплатить ему. Стремясь найти – и… не находя. Полуэльф затих, уткнувшись лицом в землю. Лежал он совершенно неподвижно, и только пальцы левой руки слегка подрагивали, сплетая новое заклинание.

В этот миг бесшумно разошлись ветви близлежащего куста и на поляну выскользнули две фигуры в зелено-коричневых маскировочных балахонах. Золотистые волосы, собранные в пучок на затылке, красивые тонкие черты хмурых сейчас лиц – трудно было не признать в них эльфов, настоящих «чистокровных» эльфов.

В руках у Дивных были боевые луки с костяными накладками, служащими не только для красоты, но и ради придания оружию большей прочности и упругости. И только круглого идиота обманула бы та видимая небрежность, с которой изящные пальцы сжимали оружие. Любой же мало-мальски сведущий в военном деле знал, что стоит появиться сейчас противнику – и его утыкают стрелами в считаные доли секунды.

Кэлахир рассматривал гостей глазами взятой им под ментальный контроль белки. Зверек на свою беду оказался излишне любопытным – примчавшись по ветвям поглазеть на происходящее на поляне, он стал легкой добычей для поискового заклинания полуэльфа, нуждавшегося в видении места свершения чудовищного обряда со всех сторон. Правда, передаваемая «картинка» представала ему в перевернутом виде, однако Кэлахиру вполне хватало и этого: разглядев на нарукавном шевроне лучников атакующего ястреба, он довольно ухмыльнулся про себя – перед ним были всего-навсего стрелки. Пусть и из элитных подразделений лесного воинства, но… армейцы! Он-то приготовился к худшему: появлению на месте жуткого обряда егерей-Смотрителей. Вот против них шансов у него практически не было, а против лучников… ха…

Тем временем боевая пара уверенно подбиралась к центру поляны, бдительно отслеживая каждую мелочь, будь то покачивающаяся травинка или пролетающий жук. Неожиданно один из эльфов вскрикнул и, выронив лук, опрометью бросился к бездыханному телу ребенка. Его товарищ посмотрел в том же направлении и превратился в столб, замерев на месте в состоянии, близком к умопомрачению. Ведь у эльфов, несмотря на большую продолжительность жизни, всегда рождался один, максимум – два ребенка. И поэтому жизнь каждого малыша считалась для лесного племени величайшей святыней. Не было более верного способа превратиться для Дивных в кровного врага, нежели нанести – случайно либо по злому умыслу – малейший вред одному из их отпрысков. Доведись такому случиться – и эльфы мгновенно превращались в разъяренных, не ведающих жалости чудовищ. Оттого и замерли эльфийские стрелки, увидев на поляне в глубине своего леса детское тело с перерезанным горлом. Это чуть позже они бы сообразили, что это вовсе не их соплеменник, а человек, но в первую секунду шок, стараниями Кэлахира, был гарантирован наверняка. Как, собственно, и получилось. Кэлахир же с лихвой использовал миг, когда оба Дивных раскрылись и забыли о защите. Взлетев с земли подобно распрямляющейся пружине, он моментально атаковал. Два метательных ножа, прочерчивая в воздухе серебристые дорожки, рванулись к цели. А следом за ними устремилось простенькое, но не становившееся от этого менее действенным, заклинание «Первого Льда» – в детстве маленькие эльфы любили пошалить, обращая с его помощью водную поверхность на недолгое время в лед и соревнуясь, кто дальше пробежит по озеру или речке, не упав в воду.

Нет, сами по себе и ножи, и заклинание для лучников были не страшны – магическая защита Дивных отразила бы чужое воздействие и вернула им прежний облик, а завидная реакция позволила бы уйти от смертоносных лезвий, но…

Потрясение при виде смерти мальчугана лишило их мгновения, необходимого, чтобы привести в действие свою защиту! Плюс не успевший еще оправиться от чудовищного магического удара Лес, не способный в полной мере защитить своих сынов.

Магия опередила ножи, превратив стрелков в ледяные статуи. Следом в ставшую на мгновение хрупкой плоть ударили тяжелые обоюдоострые лезвия.

Дз-з-зынь!..

Кэлахир равнодушно отвернулся от не слишком приятно выглядевших останков, буквально рассыпавшихся в радиусе нескольких метров, и, не оглядываясь, пошел прочь. Он узнал все, что было нужно, а мертвецы… то есть то, что от них осталось? Тратить время на подобающие похороны было бы непростительной глупостью – в любую секунду на поляне могли появиться куда более подготовленные воины. Вот разве что подкинуть задачку следопытам? Полуэльф недобро прищурился и в задумчивости остановился.

Небрежный щелчок пальцев, исказившая лицо короткая судорога, вспышка огня – пламя резко взметнулось ввысь и тут же опало, оставив после себя лишь пятно выжженной земли. Негромкий хлопок ладонью – и из запорошенной мелким серым пеплом земли, стремительно прокладывая себе путь к солнцу, рванулись стебли молодой травы.

– Удачной дороги к Предвечному Лесу, родственнички! – с кривой ухмылкой бросил Кэлахир, скрываясь среди горестно шумящих деревьев.

Ошалелая белка, стряхнув с себя непонятное оцепенение, оглядела опустевшую поляну, недоуменно цвиркнула и стремительно унеслась прочь по своим неотложным беличьим делам. Ничто из случившегося, конечно же, не отложилось в ее крошечной памяти…

Глава 7

Эльфийский лесной город оказался вовсе не таким, каким представлялся капитану в мыслях. Все выглядело вполне приземленно, причем в самом прямом смысле этого слова – эльфы, хоть и отличались немыслимыми акробатическими способностями в деле покорения лесных исполинов, хоть и устраивали в ветвях самых высоких деревьев смотровые и дозорные площадки, жить предпочитали все-таки на земле. Правда, истинно природная красота и первозданность здесь действительно присутствовали: поселение расположилось вокруг небольшого озера с водопадом и множеством ручьев, берущих от него начало. Сами же эльфийские дома представляли собой небольшие уютные строения из нескольких комнат, с обязательной крытой верандой, все как один расположенные неподалеку от берега. Никакими особыми архитектурными изысками эти одно-двухэтажные дома не отличались – в строительстве эльфы использовали те же материалы, что и люди: камень, дерево, стекло, металл. Удивило же Алексея иное – эльфы вовсе не мостили тротуаров, дорог или площадей: вся территория раскинувшегося на озерном берегу поселка поросла невысокой, словно вымеренной по линейке, травой. Даже дорога, по которой они с Яллаттан пришли сюда, представляла собой не утрамбованную сотнями человечьих и лошадиных ног окаменевшую почву, а обрамленную кустарником полосу чуть более низкой и жесткой, нежели везде вокруг, травы, которая, непонятно каким образом, почти не приминалась подошвами, тут же распрямляясь за спиной прошедшего. И еще в эльфийском городе вовсе отсутствовали заборы или какие бы то ни было ограды – впрочем, отнюдь не из чувства коллективизма – их с успехом заменяли аккуратные живые изгороди.

Последним, что бросилось в глаза Алексею, было удивительно небольшое число жителей на улицах; те же, кого ему все-таки удалось увидеть, оказывались в основном женщинами и детьми. Поделившись своим наблюдением с Яллаттан, он тут же получил не слишком ясный ответ:

– Я ведь уже рассказать тебе – настало совсем плохое время. Много зло пришло в мир, очень много зло, Аллексей! Мужчины теперь редко сидеть дома… – Девушка собиралась добавить еще что-то, но ей помешали. Подошедший эльф в свободных светло-зеленых одеждах приветливо улыбнулся Яллаттан и, обменявшись несколькими фразами на эльфийском, церемонно склонил голову перед Алексеем.

– Пресветлый эльяр Эллмиттан поприветствует человека из иной мир! – наморщив прелестный лобик, перевела Яллаттан.

Похоже, соплеменники девушки знали о нем гораздо больше, нежели она сама. Зато и на русском не разговаривали. Алексей на всякий случай кивнул-поклонился в ответ:

– Приветствую и тебя уважаемый… пресветлый эльяр!

«Пресветлый эльяр» переглянулся с Яллаттан и заговорил, старательно пряча улыбку. Эльфийка, чуть замешкавшись, перевела:

– Не надо искать вычурные слова, Пришелец. Тебе не обязательный придерживаться наши правила. Ты вполне можешь обращение… обращаться ко мне просто от мой имя. Пойдем, тебя уже ждать.

– Идти за ним! – шепнула Яллаттан, слегка подтолкнув Алексея. – Мы еще будем увидеться. Ты всегда сможешь найти меня. Для Старший я не нужна, как переводитель… переводчик. Иди…

Алексей хотел было еще что-то сказать, не то на прощание, не то… гм… вообще, однако девушка неожиданно коснулась пальчиком его губ, вновь подтолкнув вслед за уходящим прочь эльфом:

– Иди, сейчас есть важный только этот разговор… очень важный! Иди, Аллексей…

Идти оказалось совсем недалеко. Капитан вместе со своим провожатым прошли берегом озера и спустя пару минут остановились перед аккуратным двухэтажным домиком, стены и даже двускатная крыша которого были сплошь увиты какой-то местной разновидностью плюща или дикого винограда. Гибкие стебли затянули дом столь сильно, что практически превратили его в высокий зеленый холм излишне правильной геометрической формы, не позволяющий даже определить, из какого материала он выстроен. Занавешивающие вход ветви послушно раздались в стороны, Эллмиттан посторонился, пропуская Алексея на полутемную веранду, где, против ожидания, никого не оказалось. Капитан остановился и, оглянувшись, вопросительно взглянул на проводника. Эллмиттан же лишь взмахнул рукой, указывая куда-то в глубь дома – судя по всему, сам он дальше идти не собирался.

– Входи, Нео, входи, и чувствуй себя как дома, там веселые таблетки дают, а мне дальше нельзя, – буркнул Алексей себе под нос. – Ска-а-ажите пожалуйста! – и, пожав плечами, двинулся вперед, попутно осматриваясь.

Дом оказался не только каменным, но еще и отделанным самым настоящим мрамором. Кроме того, эльфийская архитектура, судя по всему, вовсе не предполагала наличия каких бы то ни было коридоров. Сразу за верандой, отделенная от нее разошедшейся при приближении Алексея живой занавесью, располагалась первая по счету комната, вернее – зал, по центру которого капитан, к немалому удивлению, увидел небольшой фонтан. Вода с мелодичным журчанием сбегала по каскаду мраморных чаш и, перелившись через края нижней из них, исчезала в восьмигранном бассейне. Освещался зал светом, падающим сквозь два обрамленных плющом-виноградом окна в противоположных стенах. Потолок из идеально пригнанных одна к другой досок был довольно высоким. Камин (однако!), расположившийся прямо напротив входа и частично закрытый фонтаном, Алексей рассмотреть не успел.

– Здравствуй, Пришелец. Приветствую тебя в моей скромной обители. – Чуть глуховатый голос, донесшийся откуда-то из угла этой необычной комнаты-зала, все-таки заставил капитана вздрогнуть. Говорили по-русски, не очень уверенно выговаривая слова, зато – в отличие от Яллаттан – абсолютно правильно строя предложения и расставляя ударения. Резко повернув голову, спецназовец разглядел сидящего в углу зала старика. Седые волосы были аккуратно собраны в пучок на затылке, столь же белая борода спускалась почти до середины груди – старый эльф был похож на киношного мага Гендальфа, отличаясь от него лишь смуглостью сохранившей былую упругость кожи да куда как более утонченными чертами лица. В руках старик держал четки из отполированных пальцами, потемневших от времени деревянных кругляшков.

Хозяин дома между тем с явным усилием поднялся из неудобного с виду мраморного кресла и приветливо улыбнулся гостю.

– Проходи, – аристократически-удлиненная ладонь старика указала на соседнее кресло. – В твоем мире ведь говорят «в ногах нет истины», да?

– Правды, – чуть смущенно поправил его Алексей, – у нас говорят «в ногах правды нет». Но в любом случае спасибо, – он опустился в предложенное кресло, с удивлением ощутив, насколько оно на самом деле удобно. Создавалось впечатление, что под ним не каменное сиденье, а нечто мягкое, эргономичное, созданное умелым дизайнером, хорошо знающим особенности человеческой анатомии.

– Ты преодолел далекий путь, и нам всем очень хотелось бы верить, что не зря. – Старик в упор взглянул на Алексея, однако тот с легкостью выдержал его оказавшейся неожиданно тяжелым взгляд. Непонятно чему удовлетворенно кивнув, тот продолжил: – Мы знали, что ты придешь; придешь тогда, когда пучина тьмы уже будет готова поглотить наш маленький мир. Об этом рассказывали предания о Пришельце, и мы не имели повода им не доверять. Издревле в нашем мире существовало три предания – о Пришельце, о Последней Невинной Крови и о Встрече с Навечно Ушедшим. Два из них сбылись – ты явился в наш мир, и кровь невинного дитя окропила землю Древнего леса. Осталось последнее, и когда оно сбудется, тьма навеки скроет весь мир. Мы не знаем, кто такой Навеки Ушедший и кто именно должен с ним встретиться, но мы верим, что все будет именно так. Времени осталось совсем мало, – старик замолчал, переводя дух… или давая Алексею возможность обдумать сказанное.

Алексей обдумал:

– Кхм, уважаемый…

– Веллахим, – притворно смутившись, представился старик. – Прости мою старческую забывчивость, Пришелец! Крайне невежливо с моей стороны было не представиться тебе сразу, однако я – как и мой отец, и отец моего отца – слишком много лет ждал твоего появления. А когда слишком долго чего-то ждешь, это «что-то» всегда происходит неожиданно, ведь так? Но… как же твое имя? Наверняка ведь и у Пришельца из древнего предания есть обычное имя?

Теперь настал черед смущаться капитану:

– Алексей. Меня зовут Алексеем.

– Алексей, – полуприкрыв глаза, едва ли не по слогам повторил старик, – древнее имя. Настолько древнее, что во всем мире не осталось даже его отдаленного подобия. Оно встречается лишь в самых древних летописях, в исконно эльфийской «Книге Жизни»!

– А почему вы считаете, что я и есть тот самый… пришелец? – Избитое научно-фантастической литературой слово далось капитану с определенным трудом.

– Тебе пока этого не понять, человек, – не терпящим возражений тоном ответил старик, – твой родной мир лишен магии, поэтому ты и не сможешь этого постичь. Однако там, в лесу, по дороге сюда… ты ведь убедился в своих способностях, не так ли? Прикоснулся к Силе? Ощутил ее?

– Ну… в общем, да, – согласился капитан, припомнив свой неудачный опыт с разогреванием лепешки.

Старик с улыбкой покачал головой:

– Я имел в виду не только то, о чем ты вспомнил. Тогда я просто почувствовал твою магию, но сейчас я говорю о другом. Когда сбылось Предание о Невинной Крови, ты ощутил это так же, как ощутили и все мы. И даже сильнее. Правда? Ну, а остальное… Древние летописи довольно точно указывали срок твоего появления, так что ошибки быть не может. Пришелец – это именно ты, и никто иной!

– И что… дальше? – Оспаривать последнее утверждение Алексей не стал – ситуация к этому явно не располагала. Пришелец – так пришелец, примем как должное… пока. А вот кое о чем другом спросить было бы вовсе не лишним: – Могу я задать еще вопрос, уважаемый… э… Веллахим?

– Откуда я знаю твой язык? – добродушно улыбнулся старик, негромко пощелкивая кругляшками четок. – Яллаттан талантливая девушка, однако вряд ли когда-нибудь станет Старшей. Образно говоря, ей никогда не окунуться в поток истинной Силы с головой, она может лишь погружать в него руки… может быть, чуть глубже, нежели другие. Да… – Он замолчал, и Алексей уж подумал, что старый эльф просто позабыл, о чем они говорили. Но, как оказалось, ошибся: – Бедняжке пришлось изо всех сил напрячься, чтобы научиться твоему языку. Мне напрягаться не пришлось. Вот и все.

Алексей кивнул: мог бы и сам догадаться! Старший – это, похоже, не только уважительное обращение к прожившим… немало, видать, прожившим, эльфам и не только статус в местной иерархии, но и некий ранг, определяющий магические способности. И для мага такого уровня наверняка совсем не сложно сделать то, что удалось даже Яллаттан.

– Хорошо, если я – тот, кого вы ждали столько времени, то что мне теперь делать-то? Об этом ваши… предания что-нибудь говорят? – Вопрос получился излишне ироничным, но на большее капитана не хватило. Поскольку еще со времен срочной службы он терпеть не мог, когда количество вопросов значительно преобладало над количеством ответов на них. Наиболее вероятных ответов.

– Не стоит столь пренебрежительно говорить о том, чего не знаешь! – чуть повысил голос старик. – Древние летописи, к сожалению, неполные и разбросанные по всему миру – единственное, что осталось от прошлого после Смутных Времен! Что же до твоего вопроса? Скажу прямо: мы не знаем, что именно тебе надлежит сделать, но очень надеемся, что как раз ты и сможешь понять это. Ни я, ни те, кто изучал Предания до меня, не сумели однозначно истолковать сказанного. А сказано было так: «…Пришелец из далекого прошлого явится в грядущее, дабы изменить настоящее. Когда же это случится, любому эльфу, гному или человеку надлежит немедля проводить его туда, куда ни эльф, ни гном, ни человек сами войти не вправе. Ибо там, в Запретной Пустоши, сокрыты ответы на все вопросы бытия, и сама Судьба мира падет там в руки его…» – чуть прикрыв глаза, нараспев процитировал Старший заученный наизусть текст.

Несколько показавшихся бесконечными секунд в зале царила тишина, затем старый эльф шумно вздохнул и произнес уже вполне обычным голосом:

– Да, мы не сомневаемся в древнем предании, но и полностью понять его нам не под силу. Даже мне. Разве может прошлое поменяться местами с будущим? Разве может при этом измениться настоящее? Разве могут ответы на главные вопросы скрываться там, где нет ничего? Но мы верим, что ты сумеешь ответить на них. Сумеешь, поскольку ты – Пришелец, – и, видя, что Алексей явно не собирается ничего говорить в ответ, продолжил: – Я не спрашиваю тебя о твоем мире. Не спрашиваю, ибо кое-что узнал из твоего разума, и число вопросов моих лишь во сто крат умножилось. Но я и так уйду в чертоги Предвечного Леса успокоенным, поскольку мне удалось исполнить предначертанное Летописями, – старик помолчал, словно решая, сказать ли что-то еще, и неожиданно произнес едва слышно: – Отмеренный мне богами срок почти окончен, а он был очень, очень долог. Боюсь, мне не доведется больше поговорить с тобой. Я чувствую запах Предвечного Леса, ощущаю на своих губах вкус его родников… Сейчас ты выйдешь отсюда, и больше мы не увидимся. Старейшинам всегда давалось это право – знать, когда уйдешь. Это случится сегодня…

– Но почему… – Алексею показалось, что нужно хоть что-то сказать, однако старый Веллахим неожиданно перебил его:

– Молчи, человек. Молчи и слушай. Сейчас говорю я. Знаю, сколько вопросов ты хотел бы задать; знаю, тебе кажется, будто наш разговор излишне сух, но на самом деле это не так. Просто у меня уже не осталось времени. Человеческая армия не первый день стоит у самой границы Пустоши, и лишь считаные часы отделяют зыбкий мир от большой войны. Скоро вернутся воины – и… запомни то, что увидишь! Хорошо запомни, ибо то же происходит во всем мире, и даже самым сильным магам уже не под силу остановить поток этого зла. Мы первыми испытали его напор, мы – поскольку наши земли лежат рядом с Запретной Пустошью… Эллмиттан проводит тебя до границы, мимо людских постов. Но дальше пойдешь сам. Ни один эльф не в силах пересечь ее – этому табу почти тысяча лет, и пока что никто не осмелился его нарушить! Если же кто и посмел… о них мы просто не знаем, ибо еще никто не вернулся назад…

Старший опустил голову, переводя дух. Несколько секунд стояла тишина, затем четки в его руках вновь ожили:

– Увы, я ничем не смогу тебе помочь. И никто в этом мире не сможет. Это – твое сражение, вот только отчего-то мне кажется, что сражаться тебе предстоит не только с хитрым и опасным противником, но и с самим с собой. Не знаю, что это означает, но чувствую, что это так! Возьми, – Алексей с удивлением взглянул на протянутые ему четки, – они принадлежали моему отцу, а до него – деду и прадеду. Это чайтку. Давным-давно их вырезал из плоти дерева велду великий эльфийский мастер Нарраиль. И тысячу лет мои предки отдавали им частичку себя… Вытяни руку! – неожиданно приказал старик. В его голосе явственно звякнула хорошо закаленная оружейная сталь.

Алексей послушно выполнил требуемое, с удивлением глядя, как Веллахим надевает четки ему на руку наподобие браслета. Дважды обернув запястье, четки сидели, как влитые.

– Возможно, тебе это поможет. Главное, не снимай их… никогда не снимай!

– Такая реликвия… может, лучше оставить…

– Нет! – не дослушав, резко перебил его Старший. – Я последний, кто еще застал времена, когда этим миром правило добро. Эллмиттан… да, он займет это место после меня, но он никогда их не получит. Чайтку моего рода не познает зла… более того, что вложили в них мои предки и я сам. А теперь ступай, человек Алексей, ступай и исполни пророчество, избавь этот мир от зла. Но будь осторожен, о том, что ты явился в этот мир, знаем не только мы, не только те, кто прикасался к летописям и помнит о древних Преданиях. Тот, кто пролил Невинную Кровь, кто не принадлежит ни к людям, ни к эльфам, ни к гномам, уже идет за тобой. Сюда он явиться не посмеет, но будет ждать тебя возле Запретной Пустоши. Будь осторожен, но помни – ты много сильнее его, но он об этом не знает…

– Тот, кто пролил Невинную Кровь? – Алексей перестал рассматривать подарок Старшего и поднял глаза, встретившись с ним взглядом.

– Да. После того что ты ощутил по дороге сюда, он способен чувствовать тебя. Будь осторожен, он силен злом, но им же и слаб. Настанет час – ты поймешь.

– Тогда мне нужно оружие! – безапелляционно заявил капитан, решивший, раз уж их странный разговор стал настолько конкретным, тоже говорить по-армейски прямо.

Однако Старшего его заявление, похоже, лишь рассмешило.

– Оружие? Может быть, лук? Но ты не умеешь им пользоваться, да и не сумеешь достичь такого мастерства, какого достиг твой враг. Или зачарованный клинок?

– Хотя бы и клинок! – неожиданно ответил капитан: как и в самом начале, разговор вдруг начал его раздражать. Как и сам старый эльф. Если ему предстоит ни много ни мало спасти целый мир, можно бы быть и поконкретнее! А то какие-то сплошные недомолвки и цитирование неведомых летописей и «великих книг»! Если его воспринимают именно как воина, так пусть и задание формулируют, как положено, а не в виде сказочки… бусы подарили, понимаешь!

– Не злись… – усталым голосом негромко ответил Старший. – Усмири свой гнев, воин. Большего я не смогу тебе ни рассказать, ни объяснить. Не оттого, что не хочу – просто не знаю. А оружие? Самое страшное и разрушительное оружие – уже в твоих руках. Это ты сам. Не понимаешь? Значит, не пришло еще это время – понять!

Внезапно испытавший стыд – и чего сорвался-то? Никак, нервишки пошаливают, а, тащ капитан? – Алексей отрицательно помотал головой. Щеки предательски горели – дурацкая, «родом из детства» особенность.

– Что ж, попытаюсь объяснить. Когда там, в лесу, ты впервые прикоснулся к Силе, я ощутил возмущение во всех магических потоках… очень сильное возмущение. Ты способен управлять ею напрямую, без амулетов или заклинаний, придавать Изначальному любую форму или содержание. Я тоже способен на подобное, но… несравнимо меньше! Пусть твое оружие и невидимо, но зато оно всегда с тобой. Нужен меч? Так создай его, создай именно таким, каким представляешь! А теперь иди. Пора, – старик оперся на подлокотники и начал вставать из своего кресла.

Спохватившись, Алексей помог ему. Ростом они оказались вровень, так что теперь Старший смотрел ему прямо в глаза:

– Не надо мне помогать. Я мог бы сейчас зачерпнуть из Изначального Потока, но не хочу. Уже не хочу. Иди же, Эллмиттан ждет тебя. Уходите прямо сейчас… – Веллахим сжал его плечо неожиданно сильной для древнего старика рукой: – То, что должно, ты увидишь и по дороге. Прощай!..

Алексей понял, что большего Старший ему уже не скажет – не то, как и говорил, по незнанию, не то – из каких-то иных соображений, в кои не собирался посвящать гостя. Поэтому капитан лишь коротко кивнул и молча двинулся к выходу. Подарок Веллахима – простые деревянные четки, отлакированные пальцами давно умерших эльфов, на руке совершенно не ощущались. Однако, уже выходя из зала, капитан вдруг почувствовал, сколько в них на самом деле накоплено. Это был не бессмысленный талисман и даже не мощный магический артефакт, это был… была память целого рода. Десятки тысяч испытанных эмоций, сотни тысяч когда-то разрывавших души чувств… и еще что-то очень важное, чему капитан при всем желании не мог найти определения. Не удержавшись, Алексей резко обернулся.

Зал был пуст, лишь мраморный фонтан все так же равнодушно журчал своими хрустальными струями.

Короткая аудиенция окончилась…

Глава 8

– Вынужден только предупредить, драгоценная синора, что ваш вновь обретенный супруг, – Лука замялся, подыскивая правильные слова, – будет в первое время несколько необычно себя вести.

– Что значит необычно? – удивленно взмахнула ресницами женщина. – Я хочу, чтобы Лалим вернулся ко мне и все стало как прежде! – Дебелое лицо, обильно украшенное косметикой, искривилось в плаксивой гримасе, предвещая скорую истерику.

– Не надо волноваться, моя драгоценная госпожа! – торопливо заговорил некромант, оживленно жестикулируя и посылая в клиентку незаметный импульс успокаивающего заклинания, что всегда было у него наготове как раз для таких случаев. – Ваш муж, несомненно, вернется, и, конечно же, все будет именно так, как было прежде. Просто ему понадобится некоторое время… поверьте, совсем немного времени!.. чтобы осознать себя вновь живым и вспомнить все, что окружало его до трагического момента, когда смерть вырвала его из нашего мира, – Лука выжидательно уставился на удивленно разинувшую рот женщину.

«Вот ведь тупая дура! – ругнулся он про себя. – Ишь, глаза свои коровьи выпучила! Найдет себе молоденького дурачка победнее, заездит его до смерти, а потом прибегает: – Лука, помоги! Верни мужа!.. И каждый раз приходится объяснять ей одно и то же: Вновь Рожденному нужно время, чтобы привыкнуть к миру! О, боги, когда же она сможет это запомнить?!» – Некромант испустил мысленно тяжелый вздох, продолжая при этом улыбаться своей туго соображавшей клиентке профессионально-слащавой улыбкой.

Благородная синора попыталась задумчиво нахмурить свой узкий лобик («как всегда, безуспешно!» – злорадно отметил Лука) и, капризно надув пухлые губы, качнула головой:

– Ладно, я согласна! Только чтобы он был точно таким же, как раньше!

– Да не извольте беспокоиться, – осклабился некромант, – когда это я вас подводил? Ведь раньше никаких нареканий к качеству моей работы не было? Значит, будем надеяться, что и в этот раз («кстати, интересно, куда она девает предыдущих восстановленных мною мужей?») все будет очень и очень хорошо!

Сиятельная госпожа царственно кивнула и, взмахнув толстой рукой с унизанными перстнями и кольцами пухлыми пальцами, подала знак слуге. Челядин в темном костюме послушно выдвинулся из-за спины хозяйки и положил на стол перед Лукой увесистый мешочек. Отнюдь не серебряные монеты внутри кошеля приятно звякнули, радуя слух некроманта. Он довольно потер руки:

– Значит, все как обычно, моя драгоценная синора, через два месяца ваш супруг предстанет пред вашими прекрасными очами!..

– Пошлют же боги столько денег этакой идиотке, – ворчал Лука, спускаясь по витой лестнице в подвал. Приглушенный свет закрепленных на центральной колонне ламп в сочетании с его движениями порождал сонмы метущихся по стенам теней. Некромант недовольно хмурился, и лишь весомая плата за грядущую работу позволяла ему примириться с действительностью. Здоровенный черный котяра – что поделаешь, приходится соответствовать сложившимся у толпы стереотипам! – вальяжно шествовал вслед за ним, лениво прыгая со ступени на ступень. Морда у матерого зверюги была столь же недовольной, что и у хозяина. Окажись сейчас рядом сторонний наблюдатель, он бы покатился со смеху – настолько они были похожи – кот и человек. А может, и не рискнул бы засмеяться: некромант все-таки!

Лука сошел с последней ступеньки и оказался на вымощенной каменными плитами круглой площадке перед несколькими закрытыми дверьми, уверенно направившись к той, на которой фосфоресцирующей краской была начертана руна Созидания.

Некромант приложил большой палец к темной пластинке справа от входа. Через пару секунд внутри замка что-то щелкнуло, и дверь плавно уехала вверх. Лука обернулся и поискал глазами кота. Пушистый спутник обнаружился у самых ног. Мужчина подхватил зверя на руки и вошел в небольшой тамбур. Дверь за спиной закрылась, и лампа под потолком дважды мигнула. Следом раздался мелодичный звон сигнала, и на вошедших обрушился настоящий водопад лучей, пробежавших по телу человека и кота, который недовольно зажмурился и мяукнул, выражая свое крайнее неодобрение.

– Спокойно, Харман, спокойно! – успокоил его Лука, почесывая за ухом любимца. – Ты же знаешь, без этого нам в лабораторию никак нельзя.

Кот прикрыл глаза и развалился на руках хозяина, покоряясь неизбежному.

Наконец, радужное свечение исчезло. Вновь звякнул сигнал, и в стене перед Лукой открылся проход. Некромант уверенно двинулся вперед, оказавшись внутри довольно большого помещения с облицованным голубовато-зелеными плитами бассейном в центре. Здесь под потолком сияли мощные люстры, заливавшие все вокруг безжалостным, холодным светом. Вдоль стен расположились несколько огромных, в полтора человеческих роста саркофагов из необычного, ноздреватого белого камня (или похожего на камень материала). На верхней крышке каждого было небольшое круглое окошко, забранное прозрачным стеклом. Из бассейна к ним тянулись какие-то непонятные трубы, по которым и туда и обратно бежала разноцветная жидкость. Правда, при этом вода в самом бассейне всегда оставалась неизменно черной и спокойной.

Лука неспешно направился к дальнему саркофагу, но рванувшийся из рук кот вдруг истошно заорал. Вскрикнув от боли, некромант выпустил его, с недоумением глядя на разодранные в кровь ладони.

– Ты что, сдурел, скотина?! – взвыл он, но в следующий миг пространство вокруг него сгустилось до состояния прозрачного как слеза, но тягучего, словно мед горных пчел, сиропа. Лука застыл в нелепой позе, подобно неосторожной мухе, угодившей в паутину.

– Что происходит?! – с трудом вытолкнул он вопрос из разом ставших непослушными губ.

Ответом ему стал угрожающий не то гул, не то рев. Вокруг некроманта начал закручиваться ядовито-черный вихрь, по которому пробегали зигзаги неприятных даже на вид грязно-серых молний. Лука почти сразу перестал что-либо различать за поднимающимися с пола «стенами» нерукотворной воронки.

– А грамотно параметры ширины и высоты заданы, – машинально отметил некромант. – Тьфу, о чем это я? Интересно, это что – меня кто-то проклясть собирается или банально уничтожить?.. Ох ты ж!!! – Это он уже простонал вслух – дикая судорога пронзила его от макушки до самых ступней, скручивая каждый нерв, каждый мускул. А следом за этим по всему телу Луки разлилось жидкое пламя, мгновенно объявшее его целиком. Хотелось вырваться из страшного вихря и, прыгнув в воду бассейна, унять этот жар, но тело по-прежнему не повиновалось ему.

– Ну, если это кто-то из коллег-конкурентов резвится, убью гада! – пообещал себе некромант, кусая губы, чтобы не сорваться на вопль. Словно в ответ на это на стенке смерча проявилось расплывающееся изображение, отдаленно напоминающее чье-то лицо.

– Назовись! – прохрипел Лука, собрав остатки сил. Но рожа лишь гнусно ухмыльнулась, растягивая в широченной лягушачьей улыбке огромный рот, и глумливо подмигнула круглым багровым глазом. И от этого нехитрого действа некроманта подбросило в воздух, словно щепку на гребне океанской волны. Пребольно врезавшись в каменный потолок, он взвыл и с коротким криком грохнулся на пол. Вихрь кружился вокруг потерявшего сознание человека в безумном, разнузданном танце. Кот, забившийся под один из саркофагов, припал к земле и безостановочно шипел, прижав уши, и глядел, не отрываясь, на смерч круглыми зелеными глазищами, в которых отражалась багрово-черная тьма. Шерсть зверя стояла дыбом, а меж волосинок проскакивали маленькие голубые искорки.

Бу-ум! Бу-ууум!! Ба-бамм!!!

Три оглушительных удара прозвучали в лаборатории, и следом на нее упала тишина. Смерч исчез мгновенно и бесследно. Вокруг замершего в неловкой позе на полу некроманта не осталось ни оплавленных камней, ни испарений, ни еще чего-то похожего на следы магической атаки. Просто был только что непонятный вихрь, а сейчас его нет!