Сапфировая книга Гир Керстин

Пролог

Лондон, 14 мая 1602 г.

На улочках Саутварка было очень темно и пустынно. В воздухе висел удушливый запах нечистот, рыбной требухи и отбросов. Неожиданно для самого себя он ещё крепче сжал её руку, и они пошли дальше.

– Лучше бы мы шли вдоль реки, а то в этих улочках чёрт ногу сломит, – прошептал он.

– Да, а за каждым углом нас может поджидать разбойник или убийца, – её голос звучал почти весело. – Вот класс, правда? Это в тысячу раз лучше, чем просиживать штаны в вонючем подземелье и делать домашнее задание! – она подняла свои тяжёлые юбки и поспешила дальше.

Сам того не желая, он улыбнулся. Люси могла найти положительный момент в любой ситуации. Даже так называемый Золотой век Англии, который в книгах выглядел таким замечательным, а на самом деле оказался довольно тёмным и мрачным временем, не мог её запугать, скорее, наоборот.

– Жаль только, что мы никогда не сможем пробыть в прошлом дольше трёх часов, – сказала она, когда он нагнал её быстрым шагом. – «Гамлет» понравился бы мне ещё больше, если бы нам удалось посмотреть весь спектакль за один раз, – она вовремя обогнула зловонную дождевую лужу, по крайней мере, он очень надеялся, что эта лужа действительно дождевая. Затем сделала пару изящных па и покружилась.

– «Так всех нас совесть обращает в трусов[1]»… Согласись, это было просто волшебно!

Он кивнул, едва сдержавшись, чтобы снова не улыбнуться. С Люси Пол стал улыбаться намного чаще. Если он не возьмёт себя в руки, прохожие вполне могут посчитать его сумасшедшим!

Они направлялись к Лондонскому мосту. Мост в Саутварке был гораздо ближе, но его в этом веке ещё, к сожалению, не построили. Если они не хотели, чтобы их самовольная вылазка в семнадцатый век была раскрыта, сейчас следовало торопиться изо всех сих.

Как Пол мечтал наконец-то избавиться от этого жёсткого белого воротничка! Он чувствовал себя как собака после операции, которую заставляют носить на шее смешной пластиковый раструб.

Люси завернула за угол и направилась к реке. Казалось, в мыслях она всё ещё досматривала спектакль.

– А сколько ты вообще заплатил тому человеку, чтобы он пропустил нас в «Глобус», Пол?

– Четыре тяжёлых монеты, понятия не имею, какова их стоимость, – он рассмеялся. – Наверное, он столько за год не заработает.

– Главное, что нам это помогло. Места у нас были просто высший класс.

Они подбегали к Лондонскому мосту. Как и на пути сюда, Люси хотелось остановиться и как следует рассмотреть дома, расположенные на нём[2]. Но Пол потянул её дальше.

– Ты же слышала, что сказал мистер Джордж: если слишком долго стоять под окном, на тебя могут вылить ведро с помоями, – напомнил он ей. – Кроме того, ты привлекаешь к себе излишнее внимание!

– Даже не заметно, что мы стоим на мосту, так он похож на обычную лондонскую улицу. О, гляди, настоящая пробка! Может, после этого они догадаются построить ещё парочку мостов?[3]

Здесь, в отличие от параллельных Темзе улочек, заметно было хоть какое-то движение, но повозки, экипажи, кареты, которые хотели переправиться на другой берег, не двигались с места ни на ярд. Впереди слышались голоса, раздавались проклятия, крики, конское ржание, но причину, по которой образовалась пробка, отсюда понять было невозможно. Из окна ближайшей к ним кареты высунулся какой-то господин в чёрной шляпе.

Его жёсткий белый воротничок поднимался чуть ли не до ушей.

– Нет ли здесь другого пути через эту зловонную реку? – по-французски крикнул он своему кучеру.

Кучер отрицательно покачал головой.

– Даже если бы и был, нам тут всё равно не развернуться! Мы застряли. Пойду-ка я посмотрю, что там случилось. Смею вас заверить, сэр, скоро всё наладится.

Что-то буркнув в ответ, незнакомец снова спрятал голову, а вместе с ней шляпу и воротник, обратно в карету. Кучер тем временем слез с облучка и начал пробираться сквозь толпу.

– Ты слышал, Пол? Там французы, – восхищённо зашептала Люси. – Туристы!

– Да, очень мило. Но мы должны двигаться дальше, у нас совершенно нет времени, – он вспомнил, что когда-то читал о разрушении этого моста, и что потом мост был возведён снова на пятнадцать метров дальше. Не очень благоприятное место для прыжка во времени.

Они следовали за французским кучером, но на следующем участке пути повозки и люди теснились так близко друг к другу, что пройти мимо них было невозможно.

– Я слыхала, что тут везли бочки с маслом, и одна из них загорелась, – сказала какая-то женщина перед ними, не обращаясь при этом ни к кому конкретно. – Если они не будут следить за своим грузом, так и весь мост поджечь недолго!

– Точно, но только это случится не сегодня, насколько мне известно, – пробормотал Пол и схватил Люси за руку. – Пойдём. Мы перейдём обратно на тот берег и там дождёмся нашего прыжка.

– Ты помнишь пароль дня? А то вдруг мы всё-таки не успеем вовремя.

– Там было что-то вроде «подковать лапу».

– Gutta cavat lapidem, дурачок, – Люси захихикала и поглядела на него сверху вниз. Её голубые глаза заблестели от удовольствия. В его голове вдруг всплыло воспоминание о разговоре с братом, Фальком. Пол спросил его, как выбрать подходящий момент.

«Советую не тратить времени на разговоры, а действовать решительно. Если она будет против, то влепит тебе оплеуху – зато ты будешь знать наверняка».

Фальк, конечно, тут же поинтересовался, как зовут избранницу его младшего брата. Но Пол не горел желанием затевать долгие споры. Он уже достаточно наслушался фраз в духе:

«Ты же знаешь, связь между Монтроузами и де Виллерами должна ограничиваться деловой сферой!» И коронное заключение: «Кроме того, все девочки из рода Монтроузов – дурочки, а с возрастом они становятся стервами, как леди Ариста».

Ещё чего – дурочки! Возможно, к остальным девчонкам из рода Монтроузов это утверждение и можно было применить, но Люси не такая.

Она с каждым днём удивляла Пола всё больше. Ей одной он доверял то, что до сих пор не решался рассказать ни одной живой душе. Люси, с которой он…

Пол глубоко вздохнул.

– Ты почему остановился? – спросила Люси, но тут он наклонился над ней и прижал свои губы к её губам. На какой-то миг страх того, что она оттолкнёт его, был всё ещё велик, но затем она, кажется, пришла в себя от удивления и ответила на его поцелуй, сначала очень осторожно, а затем более настойчиво.

Вообще, подходящим этот момент назвать было сложно, им следовало торопиться, каждое мгновение они могли прыгнуть во времени и к тому же…

Пол забыл, что ещё он хотел добавить.

Единственное, что имело значение – это она.

Но вдруг его взгляд остановился на человеке в чёрной шляпе, и Пол испуганно отшатнулся.

Люси посмотрела на него сначала рассерженно, затем смущённо, и, наконец, густо покраснев, она уставилась под ноги.

– Прости, – пробормотала она. – Ларри Колмен говорил, что когда я целуюсь, в рот как будто суют незрелый крыжовник.

– Крыжовник? – он покачал головой. – И что это ещё за тип – Ларри Колмен?

Тут она смутилась ещё больше, а Пол ничем не мог ей помочь. Кое-как он попытался привести в порядок мысли в голове, отвёл Люси подальше от света факелов, приобнял за плечи и пристально посмотрел в глаза.

– Ладно, Люси. Во-первых, твой поцелуй похож на… на клубнику. Во-вторых, попадись мне этот Ларри Колмен, я ему по шее накостыляю. И в-третьих, хорошенько запомни, на чём мы остановились. Потому что продолжим мы немного позднее. Сейчас у нас возникла одна маленькая проблемка.

Он кивнул на высокого человека, который вразвалочку вышел из-за какой-то брички и наклонился к окошку кареты, в которой сидел француз.

Глаза Люси округлились от страха.

– Добрый вечер, барон, – сказал мужчина. Он тоже говорил по-французски, и при звуке его голоса Люси крепко сжала руку Пола. – Как я рад вас видеть. Далёкий путь вы проделали из Фландрии, не так ли? – он снял шляпу.

Из кареты раздался возглас удивления.

– Ах, это вы, мнимый маркиз! Что вы здесь делаете? Как вы здесь оказались?

– Я бы тоже хотела это знать, – прошептала Люси.

– Неужели у вас не нашлось более любезных слов, чтобы поприветствовать собственного преемника? – весело ответил его рослый собеседник. – Как бы там ни было, я ведь внук внука вашего внука. И хотя иногда меня и называют человеком без имени, могу вас уверить, что имя у меня есть. Их даже несколько, если быть точным. Могу ли я присоединиться к вашему обществу и заглянуть к вам в карету? Стоять здесь довольно неудобно, а движение на мосту возобновится ещё нескоро, – не дожидаясь ответа и не оглядываясь по сторонам, он открыл дверцу и забрался внутрь.

Люси заставила Пола сделать пару шагов назад, ещё дальше от света факелов.

– Это он, сомнений быть не может! Только гораздо моложе. Что же нам делать?

– Ничего, – прошептал Пол. – Вряд ли сейчас подходящий момент, чтобы заглянуть в карету и поздороваться.

– Но что он здесь делает?

– Это просто совпадение. Он ни в коем случае не должен нас тут увидеть. Пойдём скорей на берег.

Но ни Пол, ни Люси не сдвинулись с места. Они завороженно смотрели на окошко кареты, с ещё большим любопытством, чем несколько минут назад на сцену театра «Глобус».

– Во время нашей последней встречи я ясно дал вам понять, какого о вас мнения, – донеслись из кареты слова французского барона.

– О да, я всё прекрасно помню! – незнакомец тихо рассмеялся, и в этот момент по рукам Пола вдруг пробежали мурашки. Он и сам не понимал, почему.

– Я принял решение, и менять его не намерен! – голос барона звучал немного неуверенно. – Дьявольскую вещицу я передам Альянсу, как бы вы не старались это предотвратить. Ваши козни будут раскрыты, я знаю, что вы отдали душу дьяволу.

– О чём это он? – прошептала Люси.

Пол покачал головой.

Из кареты снова донёсся тихий смех.

– Мой узколобый и ограниченный предок! Насколько легче стала бы ваша – и вместе с тем, моя! – жизнь, если бы вы прислушивались к моим советам, а не к наставлениям вашего епископа или этих жалких фанатиков – Альянса. Вам следовало бы воспользоваться здравым рассудком, а не крестным знамением. Вы так и не осознали, что являетесь частью высшей силы, более могущественной, чем та, о которой проповедует ваш пастырь.

Вместо ответа барон, кажется, начал читать «Отче наш» Люси и Пол услышали лишь тихое бормотание.

– Аминь! – вздохнув, сказал его собеседник. – Итак, вы не желаете менять своё решение?

– Вы – дьявол во плоти! – сказал барон. – Покиньте мою карету и никогда больше не попадайтесь мне на глаза.

– Как пожелаете. Не буду долго обременять вас своим присутствием, замечу лишь, что на вашей могильной плите, которую я видел собственными глазами, выведена дата «14 мая 1602».

– Но ведь это… – сказал барон.

– Правильно, это сегодня. И до полуночи осталось не так уж много времени.

Барон захрипел.

– Что он там делает? – прошептала Люси.

– Он нарушает свои же собственные законы, – мурашки побежали у Пола по спине. – Он говорит о…

Он запнулся, потому что почувствовал знакомую тошноту.

– Мой кучер сейчас вернётся, – сказал барон, в его голосе звучал страх.

– Да, так оно и будет, – ответил его собеседник немного скучающим тоном. – Поэтому я и тороплюсь.

Люси положила руку себе на живот.

– Пол!

– Знаю, я чувствую то же, что и ты. Бежим! Если мы не хотим очутиться прямо в холодной речке, нам стоит поторопиться!

Он крепко схватил её за руку и потянул вперёд, стараясь не поворачиваться лицом к карете.

– Вы должны были умереть на родине от последствий простуды, – услышали они голос, доносившийся из кареты. – Но мои визиты к вам привели к тому, что сейчас вы находитесь здесь, в Лондоне, в добром здравии, и это меняет картину событий. Моя сущность, моё естество, в ответе за то, чтобы помочь смерти найти свою жертву.

Пол был погружён в собственные ощущения, потому что тошнота усиливалась с каждым мигом, к тому же, он пытался вычислить, сколько метров им осталось до берега.

Но последние слова достигли его сознания, и Пол остановился как вкопанный.

Люси ткнула его в бок.

– Беги! – сквозь зубы процедила она, и сама ринулась вперёд по мосту. – У нас осталось несколько секунд!

Колени Пола дрожали, но он тоже со всех ног бросился к берегу. Пока Пол бежал, земля начала расплываться перед его глазами, а из кареты послышался зловещий приглушённый крик и еле слышный возглас:

– Дьявол!

Затем воцарилась мёртвая тишина.

Хроники Хранителей 18 декабря 1992

Глава первая

Сегодня в 15.00 Люси и Пол были отправлены на элапсацию в 1948 год. Вернулись они в 19.00,угодив прямиком в розовый куст перед окном Зала Дракона.

На них были насквозь мокрые костюмы XVII века. Люси и Пол производили странное впечатление, говорили сбивчиво и невнятно. Поэтому я решил доложить обо всём лорду Монтроузу и Фальку де Виллеру, хотя молодые люди категорически возражали.

Разгадка оказалась вовсе не сложной: лорд Монтроуз вспомнил, что в 1948 году в саду проводился бал-маскарад, во время которого гости, а среди них были Люси и Пол, после нескольких бокалов вина очутились в бассейне с золотыми рыбками. Лорд Лукас взял на себя ответственность за случившееся и пообещал позаботиться о замене испорченных экземпляров роз «Фердинанд Пикард» и «Миссис Джон Лэнг». Люси и Пол получили серьёзное предупреждение, впредь им необходимо воздерживаться от употребления алкоголя независимо от времени и места.

Отчет: Дж. Маунтджой, адепт второго уровня.

– Позвольте, вы в Храме Господнем, а не в кино на местах для поцелуев!

Я в испуге распахнула глаза и отпрыгнула назад, ожидая увидеть старомодного священника в развевающейся рясе и со скорченной физиономией, который поспешил бы тут же обрушить на нас покаянную молитву. Но помешал нам вовсе не священник. Это был даже не человек. А всего лишь маленькая фигурка, украшающая свод церкви. Сейчас она присела на скамью прямо возле наглей исповедальни и смотрела на меня так же смущенно, как и я на неё.

Хотя это было практически невозможно. Потому что моё состояние не вкладывалось в одно лишь понятие «смущение». Оно больше смахивало на полную потерю чувств и речи.

А началось всё с поцелуя.

Гидеон де Виллер – поцеловал – меня – Гвендолин Шеферд.

Конечно, можно было бы задаться вопросом – почему он решил поцеловать меня именно здесь и сейчас: на скамье, в церковной исповедальне, где-то в году 1912-ом. Зачем ему это понадобилось, сразу после такого невероятного побега, который мы только что совершили, побега, которому мешало, казалось, абсолютно всё, а особенно – моё новое облегающее платье до пят со смешным матросским воротничком.

Можно было бы, наверное, тут же провести глубокий анализ происходящего: сравнить этот поцелуй с другими, случившимися до него в моей жизни, и найти причину, почему Гидеон так хорошо целуется.

Можно было бы так же поразмыслить над тем, что Гидеону пришлось просунуть голову и руки в окошко исповедальни, а целоваться в таком положении не очень-то удобно. Я уже устала удивляться, так много мне пришлось пережить за последние три дня, когда стало известно, что именно я унаследовала фамильный ген путешественника во времени.

На самом же деле, голова моя была совершенно пуста, ни единой мысли в ней не задерживалось, кроме как, может быть: «О-о-о… и м-м-м-м… и ещё». По этой причине я не сразу почувствовала знакомую тошноту. И вот только что фигурка с церковного фасада, скрестив руки на груди, пронзала меня испепеляющим взглядом, а завеса исповедальни была темно-зелёной, и вдруг превратилась в противно-коричневую. Тогда до меня дошло – мы снова в настоящем времени.

– Ужас! – Гидеон втянул голову и руки обратно на свою сторону исповедальни и почесал затылок.

Ужас? Я вмиг свалилась с небес на землю и забыла обо всех говорящих фигурках.

– А мне показалось, не так уж и плохо, – пробормотала я, стараясь придать голосу как можно более будничный тон.

К несчастью, у меня так перехватило дыхание, что желаемого эффекта мои слова явно не произвели. Я не решалась заглянуть Гидеону в глаза, вместо этого я всё ещё пялилась на синтетическую занавеску, которая скрывала кабину исповедальни.

О Боже! Я перепрыгнула почти на сто лет вперед, не моргнув и глазом, а все потому, что этот поцелуй так сильно, так совершенно… потряс меня. То есть, сначала этот парень попрекает меня направо и налево, потом приходится спасаться бегством от каких-то типов с пистолетами, а потом, вдруг, совершенно неожиданно, он заявляет, что я – особенная, и целует меня. Да, и как целует!

Я сразу позавидовала всем девчонкам, у которых он этому учился.

– Кажется, кроме нас здесь никого нет, – Гидеон выскочил из исповедальни и направился к выходу. – Так, всё в порядке, мы сядем на автобус и вернёмся обратно в Темпл. Поторопись, они нас уже заждались.

Я не могла сдвинуться с места и только смотрела на него, не понимая смысла его слов. То есть, он вот так прямо хочет без лишних объяснений вернуться к повседневным делам?

Неплохо было бы обсудить некоторые вещи, после того как с кем-то поцелуешься, а? (Лучше бы, конечно, сделать это перед тем, как лезть целоваться, но, что уж там, теперь уже слишком поздно.) Что это вообще такое было? Что-то вроде объяснения в любви? Может, мы теперь даже встречаемся? Или мы просто так, убили время, потому что не знали, чем себя занять?

– В таком виде я в автобус не сяду, – заявила я и постаралась придать своему голосу уверенный тон.

Ни за что на свете я бы не произнесла вслух ни один из вопросов, которые роились в моей голове.

Моё платье было снежно-белого цвета с небесно-голубыми оборками на талии и вокруг шеи. В 1912-ом, наверное, такой наряд считался последним писком моды, но для проезда в общественном транспорте в двадцать первом веке он не подходил совершенно.

– Мы возьмём такси.

Гидеон обернулся, но не нашёлся, что возразить. В своём наряде – сюртуке и брюках с наглаженными складками – он, кажется, ни капельки не смущаясь, прокатился бы в любом автобусе. Выглядел он, кстати, действительно неотразимо. Особенно сейчас, когда его волосы не были тщательно зализаны, они растрепались и небрежно спадали ему на лицо.

Я вышла к нему на середину церкви и поёжилась. Здесь было ужас как холодно. Хотя, может, всё дело в том, что последние три дня мне никак не удавалось нормально выспаться? Или, скорее, причина в том, что сейчас произошло между мной и Гидеоном?

За последнее время мой организм выработал больше адреналина, чем за все предыдущие шестнадцать лет. Столько всего случилось, а времени, чтобы обдумать эти события, было так мало. Моя голова, казалось, вот-вот лопнет от переизбытка чувств и фактов. Если бы я была героиней какого-нибудь комикса, надо мной бы сейчас вместо слов висел огромный знак вопроса.

И парочка черепов.

Я сделала ещё несколько шагов вперёд. Ладно, если Гидеон так хочет вернуться к повседневной суете – пожалуйста, сколько угодно.

– Пойдём же, – сказала я нетерпеливо, – мне холодно.

Я хотела проскочить мимо него, но Гидеон крепко схватил меня за руку.

– Послушай, насчёт… только что… – он замолчал, выдерживал паузу, наверное, в надежде, что я его перебью и дополню.

Разумеется, я этого не сделала. Очень уж мне хотелось послушать, что он скажет. К тому же, как только мы снова оказались близко друг к другу, у меня перехватило дыхание, и я бы всё равно не смогла вымолвить ни словечка.

– Этот поцелуй… мне так… – снова обрывки фразы. Мысленно я тут же продолжила его слова:

Мне так жаль…

Да ладно, всё понятно. Но зачем тогда было делать это, скажи на милость? Это как если поджечь занавеску, прятаться за ней и удивляться, отчего это весь дом в огне (м-да, не совсем удачное сравнение). Мне ничуточки не хотелось помочь ему договорить предложение до конца, я смерила Гидеона холодным выжидающим взглядом. То есть, я попыталась посмотреть на него холодным выжидающим взглядом, но на самом деле, в моих глазах наверняка сквозило что-то вроде: «я маленький оленёнок, пожалуйста, не стреляйте». Я ничего не могла с собой поделать. Нижняя губа начинала предательски подрагивать.

Я совсем не это имел в виду… – давай же, скажи это!

Но Гидеон молчал. Вместо этого он вытащил шпильку из моих спутанных волос (наверное, моя суперсложная закрученная и подобранная причёска за последние полчаса превратилась в гнездо для парочки птиц), взял одну прядь и намотал её себе на палец. Другой рукой он гладил меня по лицу. Затем Гидеон наклонился и поцеловал меня ещё раз. Новый поцелуй был невероятно мягким и осторожным. Я закрыла глаза – и вот это случилось со мной снова: мозг снова отключился без малейшего предупреждения. (Он наотрез отказывался работать, выдавая только «О-о-о, м-м-м и ещё»). Но всё это длилось секунд десять, не больше, потому что вдруг снова раздался недовольный голос:

– Опять безобразничаете?

От испуга я легонько толкнула Гидеона в грудь локтем и уставилась прямо в глаза маленькой деревянной фигурке, которая как раз спускалась с галереи, под которой мы стояли. Если быть точной, это была не просто фигурка, а маленькое привидение.

Гидеон отпустил мои волосы и состроил безразличную мину. О Боже! Хорошенькое же мнение у него теперь обо мне сложится! О чём он думает? Я заглянула в его зелёные глаза в поисках ответа, но они были бесстрастны, в них сквозила лёгкая отчуждённость.

– Мне… мне показалось, что я услышала что-то подозрительное, – пробормотала я.

– Ладно, – сказал он, немного растягивая букву «а», но, в общем, тон его был вполне благодушным.

– Ты услышала меня, – сказало привидение. – Ты услышала меня!

Ростом это привиденьице было не больше кошки, мордочка его, кстати, тоже напоминала кошачью: большие острые уши, как у рыси, и два скруглённых рога поближе к макушке, а кроме того, маленькие крылышки на спине и длинный хвост, покрытый чешуёй, который заканчивался кокетливым треугольничком. Сейчас этот хвост нетерпеливо постукивал по полу.

– Ты даже видишь меня!

Я не ответила.

– Тогда нам действительно стоит поторопиться, – сказал Гидеон.

– У тебя получается видеть и слышать меня! – восхищённо выкрикнуло привидение. Оно свалилось с галереи прямо на скамью и от избытка чувств то спрыгивало с неё, то залезало обратно. Говорило оно как простуженный осипший ребёнок.

– Я точно знаю!

Только бы не выдать себя, а иначе мне от него никогда не избавиться. Поэтому, пока мы с Гидеоном шли к выходу, я с преувеличенным вниманием разглядывала одну скамью за другой. Гидеон распахнул передо мной ворота.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны! – сказало привидение и тоже проковыляло наружу.

На улице я инстинктивно зажмурилась. Но солнце уже зашло, хотя мне показалось, что было ещё не очень поздно.

– Ну, ты у меня получишь! – выкрикнуло привидение и дёрнуло меня за подол платья. – Давай поговорим, пожалуйста! Эй, поосторожней, ты наступила мне на ногу… и не делай вид, будто ты меня не видишь. Я же знаю, что видишь, – от возбуждения из его рта выплеснулось немножко воды, и под моими сапожками образовалась маленькая лужица.

– Ой, прости, такое со мной случается только в чрезвычайных случаях.

Я обвела взглядом церковь. Кажется, это была базилика Викторианской эпохи с пёстрыми мозаиками на окнах и двумя колоннами, украшенными изящной лепниной. Стены церкви были сложены из слоев жжёного кирпича, отделанного нежно-бежевой штукатуркой, которая образовывала весёлый полосатый орнамент. Но сколько я ни вглядывалась, мне не попалось больше ни одной фигурки. Ну почему это привидение оказалось таким приставучим!

– Вот я где! – крикнула фигурка и вскарабкалась на стену прямо перед моим носом. Лазала она быстро и ловко, прямо как ящерица. Так хорошо карабкаться по стенам умели не все привидения. На секунду я задержала взгляд на кирпиче возле его головы, а потом отвернулась.

Привидение, казалось, немного усомнилось в моих способностях.

– Ну, пожалуйста, – сказало оно. – Мне бы так хотелось поболтать с кем-нибудь кроме духа сэра Артура Конан Дойла.

Ох и хитрюга. Но меня так просто не провести. На самом деле, его было очень жалко, несчастное маленькое привидение, ему ведь так одиноко. Но я убедилась на собственном опыте, какими назойливыми бывают эти создания. Кроме того, оно помешало нам целоваться, и теперь Гидеон, наверное, считает меня пугливой коровой.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-а-а-луйста-а-а!!!! – канючило привидение.

Я не обращала на него ни малейшего внимания. Вот свалилось тут на мою голову, у меня и без него проблем хватает!

Гидеон вышел на проезжую часть и поднял руку, останавливая такси. Конечно, к нам сразу же подъехала машина. У некоторых людей это здорово получается, они прямо как магниты. Может, срабатывает какая-то естественная уверенность в своих силах. Таким магнитом, например, обладает моя бабушка, леди Ариста.

Стоит ей только остановиться у дороги и окинуть машины строгим взглядом, как тут же пустое такси тормозит перед ней на полном ходу.

– Гвендолин, ты идёшь?

– Ты же не сделаешь этого, не укатишь прочь, так и не сказав мне ни словечка, правда?

Хриплый детский голосок звучал так, будто привидение вот-вот расплачется. Этот голос разрывал мне сердце.

– Ведь мы только-только нашли друг друга.

Если бы мы остались с наедине, я бы, наверное, поддалась соблазну и заговорила с ним. Несмотря на острые клыки и когтистые лапы, вид у него был очень даже миленький. Наверное, ему ужас как одиноко. (Духу сэра Артура Конан Дойла уж точно есть чем заняться, кроме как беседовать с этим крошкой. Что он вообще забыл в Лондоне?) Но в наше время, если ты вдруг начинаешь общаться с привидением в присутствии посторонних, люди в лучшем случае считают тебя лгуньей и притворщицей, а в худшем, что, увы, случается чаще всего, они просто уверены в твоём сумасшествии. Мне не хотелось рисковать расположением Гидеона. Кроме того, последняя фигурка, с которой я общалась, оказалась такой приставучей, что мне едва удавалось в одиночестве проскользнуть в туалет.

Поэтому я с безразличным выражением лица залезла в такси и всё время глядела только прямо перед собой. Гидеон высунулся наружу. Таксист рассматривал наши костюмы в зеркале заднего вида, но хранил молчание. Я была ему за это несказанно благодарна.

– Сейчас почти половина седьмого, – сказал мне Гидеон, очевидно, стараясь завязать непринуждённую беседу. – Неудивительно, что я умираю с голоду.

После его слов я вдруг почувствовала, что мне тоже дико хочется есть. Утренний бутерброд я лишь чуть-чуть надкусила и тут же сбежала из-за стола – такое ужасное там царило настроение, а еда в школьной столовой, как всегда, была несъедобно-противной. Я с тоской вспомнила о хлебцах и тостах дома у леди Тилни. Их нам, к сожалению, так и не довелось попробовать.

Леди Тилни! Тут мне пришло в голову, что нам с Гидеоном стоило бы обсудить это приключение в 1912-ом году. Происходящее совершенно вышло из-под контроля, понятия не имею, чего себе надумали эти хранители, ведь у них нет ни малейшего чувства юмора относительно всего того, что касается путешествий во времени. Нам с Гидеоном дали задание отправиться в 1912-ый год и внести леди Тилни в хронограф (зачем понадобилась такая процедура, я, кстати говоря, до сих пор не поняла, но наверняка это дело чрезвычайной важности: речь идёт о спасении человечества, никак не меньше). Но мы не смогли выполнить это задание, потому что в доме леди Тилни неожиданно появились мои кузены Люси и Пол – отрицательные герои нашей истории. По крайней мере, в этом убеждена семья Гидеона, да и он сам. Согласно их версии, Люси и Пол украли второй хронограф и с его помощью перенеслись в прошлое. С тех пор, как это случилось, прошло много лет, они исчезли совершенно бесследно – и вдруг появились в гостях у леди Тилни, переполошив при этом всех присутствующих. Не помню, когда именно в ход пошло оружие, от страха в голове у меня всё перемешалось, но у меня перед глазами до сих пор стоял Гидеон с пистолетом у самого виска Люси. А ведь брать с собой пистолет из нашего времени, вообще-то, строго-настрого запрещалось. (Равно как и нельзя было взять с собой мобильный телефон, а жаль, ведь телефоном-то, по крайней мере, никого не застрелишь!) Затем нам удалось сбежать и укрыться в церкви. Но всё это время я не могла отделаться от мысли, что история с Люси и Полом не настолько однозначна, как представлял её нам господин де Виллер.

– Что будем говорить насчёт леди Тилни? – спросила я.

– М-да, – Гидеон устало почесал затылок. – Нам нет нужды врать и оправдываться, ты не думай, но было бы разумно опустить в нашем рассказе несколько фактов. Давай лучше я сам расскажу им, как было дело.

Ну вот, к Гидеону снова вернулся такой до боли знакомый командный тон.

– Ну да, конечно, – сказала я. – Я буду только кивать головой и держать рот на замке, как и положено приличной девочке.

Сама того не желая, я скрестила на груди руки.

Ну почему Гидеон всегда себя так ведёт? Неужели трудно побыть нормальным, хотя бы разок?

Сначала целуется (притом несколько раз!), а потом вдруг снова превращается в Магистра Ложи Хранителей. Ну, куда это годится!

Мы развернулись в разные стороны и уставились в окошки, каждый со своей стороны.

Гидеон первым прервал молчание. Один-ноль, я веду!

– Ну что с тобой такое? Молчок как рыбка на крючок? – его голос звучал почти смущённо.

– Что-что?

– Так всегда говорила моя мама, когда я был маленьким. Если я сидел такой надутый, как ты сейчас.

– У тебя есть мама? – только когда я это произнесла, до меня дошло, насколько дурацким был мой вопрос.

О Боже!

Гидеон поднял брови.

– А ты как думала? – озорно спросил он. – Ты, небось, считала, что перед тобой андроид, которого из лампочек и гаек скрутили дядюшка Фальк и мистер Джордж?

– До такого бы я не додумалась. А детские фотографии у тебя есть?

Когда я попыталась представить себе Гидеона в ползунках, с толстыми щёчками и редкими волосиками, то не смогла сдержать улыбку.

– Где же твои мама и папа? Они тоже живут здесь, в Лондоне?

Гидеон отрицательно махнул головой.

– Мой отец умер, а мама живёт в Антибе, на юге Франции, – Гидеон плотно сжал губы, мне показалось, что сейчас он снова погрузится в молчание. Но он продолжил:

– Да, так она и живёт на юге Франции, с моим младшим братом и своим новым мужем, месье Бертеленом, который только и умеет, что твердить мне «Зови же меня теперь папулей!». Он управляет фирмой по производству мелких деталей из меди и платины. По всей видимости, дела его идут неплохо, свою расфуфыренную яхту он назвал «Мистер Твистер».

Я не знала, что ответить, мне вдруг стало очень не по себе. Такая искренность была совершенно не в духе Гидеона.

– Ой, но зато туда, наверное, так интересно приезжать на каникулы, правда?

– Конечно-конечно, – сказал он с ехидством. – Там ведь бассейн величиною в три теннисных корта, а на этой треклятой яхте умывальники из чистого золота.

– Мне всё-таки кажется, это поприятней, чем проводить каникулы в промозглом домишке в Пибли, – моя семья обычно на каникулы уезжала в Шотландию. – Если бы я была на твоём месте, и у меня были бы родственники на юге Франции, я каталась бы к ним каждые выходные. Даже не будь у них бассейнов и яхт.

Гидеон снова покачал головой.

– Да что ты? А как бы ты выкручивалась, если бы при этом тебе нужно было на пару часиков прыгнуть в прошлое? Например, если ты едешь на полной скорости по автобану или у тебя миллион других важных дел?

– Ой… – я всё ещё не могла как следует привыкнуть к этой истории с прыжками во времени, поэтому предусмотреть абсолютно всё было как-то сложновато. Носителей гена путешественника во времени было двенадцать – жили они в разные века – и я всё ещё не могла поверить, что являюсь одной из них. Вообще-то, все считали, что ген должен проявиться у моей кузины Шарлотты, она ужасно старалась стать настоящей путешественницей во времени. Но по каким-то загадочным причинам моя мама решила подделать дату моего рождения, и вот теперь приходится расхлёбывать всю эту кашу. Как и у Гидеона, выбор у меня был не ахти: либо контролировать свои прыжки во времени с помощью хронографа, либо каждый раз приземляться в новом непредсказуемом месте и времени. На собственном опыте я смогла убедиться, что приятного в этом мало.

– Тогда бы тебе пришлось взять с собой хронограф, чтобы элапсировать куда-нибудь в безопасное время, – размышляла я вслух.

Гидеон безрадостно хмыкнул.

– О да, это было бы очень увлекательное путешествие, заодно я смог бы изучить многие исторические события, которые случались на пути моего следования. Но даже если мы забудем о том, что мне никогда не разрешат таскать хронограф в рюкзаке неизвестно где, – как бы ты обходилась без него всё это время? – говоря это, Гидеон смотрел не на меня, а куда-то мимо, в окошко. – Спасибо дорогим Люси и Полу – у нас теперь только один хронограф, забыла? – его голос снова стал резким, как и всегда, когда речь заходила о Люси и Поле. Я пожала плечами и тоже отвернулась к окошку. Такси еле-еле ползло в направлении Пикадилли. Пробка – обычное дело для пятницы в центре города.

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Новая книга Александра Маркова – это увлекательный рассказ о происхождении и устройстве человека, ос...
Санитары в шутку называли шестую палату в психиатрической клинике «овощным» отделом. Как овощи, здес...
За одно только последнее десятилетие человечество пережило ряд тяжелейших катастроф, потрясений и ка...
Сделанный выбор может изменить тебя – или разрушить…Но, что бы ты ни выбрала, последствия неизбежны....
«ВОРУЮТ!» – этот вечный ответ Карамзина на вопрос, как дела в России, ничуть не устарел за минувшие ...
Для всех важно уметь писать понятные и убедительные тексты. Будь то описание вашего продукта, доклад...