Механическая принцесса Клэр Кассандра

– Да. Именно этим она его и напугала. Она обняла его и сказала, что, если он остается здесь, об инциденте с моим отцом все забудут. Не знаю, правда, о каком именно из инцидентов она говорила, – иронично добавил Гидеон. – Скорее всего, о том, когда Габриэль поддержал отца в стремлении захватить Институт.

– Разве она имела в виду не сегодняшнее происшествие? – Софи поправила выбившийся из-под чепца локон. – С…

– С гигантским червем? Нет, как ни странно, нет. Впрочем, мой брат никогда не ожидает прощения. Ни за что. Он понимает только жесткую дисциплину. Вероятно, он считает, что Шарлотта пытается обвести его вокруг пальца или просто сошла с ума. Она выделила ему комнату, но все это, похоже, привело его в ужас. Он пришел ко мне, чтобы обсудить ситуацию, и заснул. – Гидеон вздохнул и посмотрел на брата со смесью гордости, раздражения и тоски, отчего Софи прониклась к ним сочувствием.

– Ваша сестра… – начала она.

– О, Татьяна здесь и на минуту не останется, – сказал Гидеон. – Она уехала к Блэкторнам – родителям ее мужа, и слава богу. Она не глупа – вообще-то она считает себя очень умной, – но слишком эгоистична и бесполезна, к тому же они с братом друг друга недолюбливают. Представляешь, Габриэль не спал уже несколько дней. Он сидел в этом огромном доме, ждал, когда отец выйдет из библиотеки, стучал в дверь и не получал ответа…

– Вы пытаетесь его защитить, – заметила Софи.

– Само собой, он ведь мой младший брат.

Подойдя к кровати, Гидеон погладил Габриэля по голове. Юноша беспокойно дернулся, но не проснулся.

– Я думала, он не простит того, что вы пошли против отца, – сказала Софи. – Вы сказали, что боялись этого – боялись, что он сочтет ваши действия предательством имени Лайтвудов.

– Похоже, у него уже появились вопросы к имени Лайтвудов. Как и у меня, когда я был в Мадриде.

Гидеон отошел от кровати.

– Простите, – произнесла Софи, наклонив голову. – Мне жаль вашего отца. Что бы о нем ни говорили, что бы он ни сделал, он все-таки был вашим отцом.

– Но, Софи… – Гидеон повернулся к девушке.

Она не поправила его, хотя он и назвал ее крестным именем.

– Я знаю, он опозорил вас, – сказала она, – но вы все равно должны его оплакать. Никто не может разделить с вами печаль – она принадлежит вам и только вам.

Гидеон легонько коснулся пальцами ее щеки.

– Знаешь ли ты, что твое имя означает «мудрость»? Тебе оно очень подходит.

– Мистер Лайтвуд… – замялась Софи.

Но его пальцы уже скользнули к ее уху, и он наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Софи, – прошептал он, и губы их соприкоснулись.

Поцелуй стал глубже. Софи положила руки на плечи Гидеону и тут же устыдилась своих грубых, заскорузлых из-за вечной стирки и уборки пальцев, но Гидеон, похоже, вовсе не замечал этого. Она шагнула ближе к нему и оступилась, Гидеон наклонился, чтобы ее поддержать, но не успел, и они оба повалились на пол. Щеки Софи вспыхнули от смущения – боже, ведь он решит, что она специально уронила его, что она на самом деле – распутница, жадная до страсти. Чепец слетел с головы, и темные локоны упали на лицо. Софи лежала на мягком ковре, а над ней возвышался Гидеон, снова и снова повторявший ее имя. Не в силах справиться со стыдом, она повернула голову и заглянула под огромную кровать.

– Мистер Лайтвуд, – сказала она, приподнявшись на локтях, – что у вас под кроватью делают булочки?

Гидеон замер, как кролик в западне.

– Что?

– Вон там. – Софи показала на темную горку под кроватью. – Целая куча булочек. Откуда она там?

Гидеон сел и сконфуженно провел рукой по волосам, а Софи попятилась, подобрав юбки.

– Я…

– Вы просили приносить вам булочки. Едва ли не каждый день. Вы просили их, мистер Лайтвуд. Но зачем? Вы их даже не едите!

На щеках Гидеона выступил румянец.

– Только так я мог увидеть тебя. Ты не говорила со мной, не желала меня слушать …

– Поэтому вы решили водить меня за нос? – Подобрав упавший чепец, Софи поднялась на ноги. – Вы хотя бы представляете, сколько у меня работы, мистер Лайтвуд? Я приношу уголь и горячую воду, вытираю пыль, полирую серебро, убираю в вашей комнате и в остальных комнатах Института… Не подумайте, что я возражаю или жалуюсь, но как вы смеете давать мне еще больше работы? Как вы смеете заставлять меня носить вам тяжелые подносы с едой, которая вам даже не нужна?

Гидеон поднялся. Одежда его пришла еще в больший беспорядок.

– Прости меня, – сказал он. – Об этом я не подумал.

– Нет, – бросила Софи, поспешно убирая волосы под чепец. – Вы вообще никогда не думаете!

С этими словами она вылетела из комнаты, оставив Гидеона беспомощно смотреть ей вслед.

– Молодец, братец, – заметил Габриэль, едва открыв глаза.

Гидеон швырнул в него булочкой.

– Генри…

Шарлотта подошла к мужу, склонившемуся над самым большим деревянным столом в центре просторной подвальной лаборатории. Светильники пылали так ярко, что в подземелье было светло как днем. В мензурке на соседнем столе, извергая клубы сиреневого дыма, горело что-то мерзкое. Перед Генри лежал огромный лист бумаги вроде той, в которую заворачивают свой товар мясники, и он покрывал его всяческими расчетами и вычислениями, бормоча что-то себе под нос.

– Генри, милый, ты не устал? Ты здесь уже несколько часов.

Вздрогнув, Генри посмотрел на Шарлотту и поднял на лоб очки.

– Шарлотта! – Казалось, он был поражен и невероятно рад увидеть ее. Пожалуй, только Генри мог поражаться и радоваться встрече с собственной женой в своем же доме. – Ангел мой, что ты здесь делаешь? Здесь ужасно холодно. Ребенку это не на пользу.

Шарлотта рассмеялась, но не стала возражать, когда Генри подбежал к ней и обнял ее. Узнав, что жена ждет ребенка, он стал обращаться с ней, как с фарфоровой статуэткой. Поцеловав Шарлотту в макушку, он вгляделся в ее лицо.

– У тебя усталый вид. Может, ты попросишь Софи вместо ужина принести тебе в комнату мясной бульон? Я пойду…

– Генри, мы уже несколько часов назад решили не ужинать – всем принесли сэндвичи. Джем еще слишком слаб, а Лайтвуды пока не пришли в себя. И ты прекрасно знаешь, каким становится Уилл, когда Джем нездоров. И Тесс тоже. Весь дом как на иголках.

– Сэндвичи? – Казалось, Генри пропустил мимо ушей все остальные слова Шарлотты и теперь с надеждой смотрел на нее.

– Они ждут тебя наверху, Генри, – улыбнулась она, – если, конечно, ты хоть на минуту оторвешься от работы. Пожалуй, я не могу тебя винить – я заглянула в дневники Бенедикта и сама увлеклась его записями. Но все же чем именно ты занят?

– Я работаю над порталом, – воодушевленно произнес Генри. – Придумываю новое транспортное средство, которое сможет за считаные секунды перемещать Сумеречного охотника куда угодно – и откуда угодно. Мне пришло это в голову, когда я увидел кольца Мортмейна…

Шарлотта округлила глаза.

– Но кольца Мортмейна – это черная магия…

– А мое изобретение – нет. О, у меня есть еще кое-что! Подойди-ка. Это для Буфорда.

Позволив мужу взять ее за запястье, Шарлотта последовала за ним на другой конец комнаты.

– Я уже сто раз говорила, Генри, я не назову своего сына Буфордом. Ой, что это? Колыбелька?

– Не просто колыбелька! – просияв, провозгласил Генри и показал крепкую люльку, подвешенную между двумя столбиками. Шарлотта не могла не признать, что кроватка очень мила. – Это колыбелька, которая качается сама по себе!

– Как это? – удивленно спросила Шарлотта.

– Смотри!

Генри гордо шагнул ближе к колыбели и нажал какую-то невидимую кнопку. Люлька начала раскачиваться из стороны в сторону.

– Как прелестно, милый! – воскликнула Шарлотта.

– Тебе нравится? – спросил Генри. – А теперь сделаем так, чтобы она качалась быстрее.

Наблюдая за колыбелькой, Шарлотта почувствовала легкую тошноту, как будто бы находилась на борту корабля.

– Хм, – произнесла она, – Генри, мне нужно с тобой кое о чем поговорить. И это важно.

– Важнее, чем колыбелька, в которой каждую ночь будет засыпать наш малыш?

– Конклав решил выпустить Джессамину, – сказала Шарлотта. – Она возвращается в Институт через два дня.

Генри удивленно взглянул на жену. Колыбелька у него за спиной теперь качалась еще быстрее – прямо как экипаж, на полной скорости несущийся вперед.

– Она возвращается сюда?

– Генри, ей больше некуда идти.

Генри хотел было ответить, но не успел он произнести хоть слово, как раздался ужасный треск. Сорвавшись с подвески, колыбель перелетела через всю комнату, ударилась о дальнюю стену и раскололась на кусочки.

Шарлотта ахнула, прикрыв рукой рот. Генри нахмурился.

– Возможно, еще потребуются доработки…

– Нет, Генри, – отрезала Шарлотта.

– Но…

– Ни за что, – добавила она тоном, не допускающим возражений.

– Хорошо, дорогая, – вздохнул Генри.

«Адские механизмы не знают жалости. Адские механизмы не знают прощения. Адским механизмам нет числа. Адские механизмы не остановить».

Тесс сидела у постели спящего Джема, и в голове ее эхом отдавались слова, начертанные на стене кабинета Бенедикта. Она не знала точно, который час, но понимала, что уже перевалило за полночь, – вот-вот должна была заняться заря, как сказала бы Бриджет. Когда она пришла, Джем только что проводил Уилла и еще не спал. Он чувствовал себя лучше и даже смог съесть пару тостов, запив их чаем, хотя и был бледнее обычного.

Чуть позже Софи зашла в комнату, чтобы убрать пустые тарелки, и улыбнулась Тесс.

– Взбейте ему подушки, – шепнула она, и Тесс последовала совету служанки, несмотря на то что Джему не нравились ее хлопоты.

Тесс плохо умела ухаживать за больными – в прошлом ей иногда приходилось заботиться о брате, когда тот выпивал лишнего, и этим ее опыт исчерпывался. Но теперь в постели был Джем, и Тесс вовсе не возражала побыть сиделкой. Она держала жениха за руку, а тот лежал, полуприкрыв глаза, и длинные ресницы отбрасывали тени ему на щеки.

– Плохой из меня герой, – вдруг произнес Джем, не открывая глаз.

Вздрогнув, Тесс наклонилась к нему и провела ладонью по серебристым волосам юноши, не выпуская его руки. Его пальцы были холодными, пульс – слабым.

– О чем ты?

– Сегодня, – тихо сказал Джем и снова закашлялся. – Должно быть, я забрызгал кровью весь сад Лайтвудов…

– От этого он стал только прекраснее, – заметила Тесс.

– Ты говоришь, как Уилл, – улыбнулся Джем. – И меняешь тему, прямо как он.

– А что здесь удивительного? Как будто бы я разочаруюсь в тебе, стоит тебе заболеть! Ты ведь знаешь, что это не так. Сегодня ты был героем. Хотя Уилл и сказал, – добавила она, – что герои плохо кончают и он понятия не имеют, почему все так хотят ими стать.

– Что ж, – начал Джем и на мгновение сжал руку Тесс, – Уилл задает этот вопрос с позиции героя. А для нас, для всех остальных, ответ довольно прост.

– Разве?

– Само собой. Герои существуют ради нас. А не ради себя.

– Ты говоришь так, словно сам ты не герой. – Наклонившись, Тесс убрала волосы со лба Джема, и он закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением. – Джем, ты когда-нибудь… – Она помедлила. – Ты когда-нибудь думал, как продлить себе жизнь, если лекарство так и не найдется?

Джем снова открыл глаза.

– Что ты имеешь в виду?

Тесс вспомнила, как Уилл задыхался от святой воды, лежа на полу мансарды.

– Стань вампиром – и ты будешь жить вечно…

Джем резко сел среди подушек.

– Нет, Тесс. Нельзя… Нельзя даже думать об этом.

Она отвела глаза.

– Неужели тебе так неприятна мысль о том, чтобы перейти в Нижний мир?

– Тесс… – вздохнул Джем. – Я – Сумеречный охотник. Нефилим. Как и мои родители. Таковы мои корни, и я уважаю их. Я ценю тот дар, который они мне передали, ценю кровь Ангела, ценю оказанное мне доверие и данные мною клятвы. Не думаю, что из меня вышел бы хороший вампир. Вампиры презирают нас. Иногда они ради шутки обращают нефилима, но остальные глумятся над таким вампиром. В наших венах – свет и пламя Ангела, а это они ненавидят. Они будут сторониться меня, как и все нефилимы. Я больше не буду парабатаем Уилла, мне не будут рады в Институте. Нет, Тесс. Лучше уж я умру и заново появлюсь на свет, чтобы снова увидеть солнце, чем обреку себя на существование в мире теней.

– Тогда стань Безмолвным Братом, – предложила Тесс. – В Кодексе сказано, что те руны, которые они наносят на себя, достаточно сильны, чтобы даровать им бессмертие.

– Безмолвные Братья не могут жениться, – покачал головой Джем.

Тесс прекрасно знала, что за внешней мягкостью Джема скрывалось упрямство, в котором он ничем не уступал Уиллу. И сейчас она видела его стальную решимость.

– Знаешь, я предпочла бы, чтобы ты остался жив и не женился на мне, чем… – она не смогла закончить фразу.

Взгляд Джема смягчился.

– Мне закрыт путь в Безмолвное Братство. В моей крови столько инь-феня, что я не вынесу процедуры нанесения тех рун, которые им необходимы. Мне придется отказаться от наркотика, пока он полностью не выведется у меня из организма, но это наверняка меня убьет. – Должно быть, он заметил, как изменилось лицо Тесс, и добавил уже тише: – Да и жизни Безмолвных Братьев не позавидуешь: тени и тьма, тишина и никакой музыки. – Джем перевел дух. – Кроме того, я не хочу жить вечно.

– Но я могу жить вечно, – сказала Тесс.

Ей до сих пор не удавалось осознать это. Понять, что твоя жизнь никогда не кончится, ничуть не легче, чем поверить, что ей рано или поздно наступит конец.

– Я знаю, – кивнул Джем. – И мне жаль. Мне кажется, никто не должен нести на плечах такую ношу. Знаешь, Тесс, я верю, что нам дается не одна жизнь. Я вернусь, пусть и не в этом теле. Души, которые любят друг друга, находят друг друга в следующей жизни. Я встречусь с Уиллом, с родителями, с дядюшками, с Шарлоттой и Генри…

– Но не со мной.

Тесс не в первый раз задумывалась об этом, хотя обычно старалась отбросить от себя эту мысль. «Если я бессмертна, то у меня есть только одна жизнь, вот эта. Я не изменюсь, как ты, Джеймс. Мы не увидимся ни в раю, ни на берегах великой реки – ни в одной из жизней, которые ждут тебя впереди».

– Но ты со мной сейчас. – Джем провел рукой по щеке Тесс, глядя ей прямо в глаза.

– И ты со мной, – прошептала она, и он устало улыбнулся.

Тесс положила свою руку поверх руки Джема и молча сидела так, пока юноша не заснул. Затем, грустно улыбнувшись, она мягко опустила руку Джема на одеяло.

Дверь спальни отворилась. Обернувшись, Тесс увидела на пороге Уилла, который не успел даже снять камзол и перчатки. Стоило девушке взглянуть в его суровое лицо, как она тут же поднялась и вышла в коридор.

Уилл уже торопливо шагал прочь. Аккуратно прикрыв дверь в спальню Джема, Тесс поспешила за ним.

– В чем дело, Уилл? Что случилось?

– Я только что вернулся из Ист-Энда, – сказал Уилл, и в голосе его сквозила такая боль, какой Тесс не слышала с того самого дня в гостиной, когда рассказала ему о своей помолвке с Джемом. – Я искал там инь-фень. Но его больше нет.

Тесс оступилась возле самой лестницы.

– Что значит «больше нет»? Разве у Джема нет запаса?

Уилл повернулся к ней лицом и спустился на несколько ступенек.

– Порошка уже нет, – резко сказал он. – Он не хотел, чтобы ты знала, но скрыть это не получится. Порошка нет, и больше я найти не могу. Это я всегда покупал его. Я знаю места, но все продавцы либо пропали, либо исчерпали свои запасы. Сначала я пошел туда, где вы с Джемом нашли меня однажды. У них нет инь-феня.

– А в другом месте…

– Я побывал везде, – сказал Уилл и снова повернулся к девушке спиной.

Они шли по коридору на втором этаже Института, где находились библиотека и гостиная. Двери обеих комнат были открыты, и в коридор проникал желтый свет.

– Везде, – повторил Уилл. – В последнем месте мне сказали, что весь порошок выкупили за последние две недели. И больше ничего нет.

– Но как же Джем? – ужаснулась Тесс. – Без инь-феня…

– Он умрет. – Уилл помедлил на пороге библиотеки, встретившись с Тесс глазами. – Сегодня он дал мне разрешение на поиски лекарства. И теперь он умрет, потому что мне нужно время, а времени у нас больше нет.

– Нет, – сказала Тесс. – Он не умрет. Мы этого не допустим.

Уилл вошел в библиотеку, и Тесс последовала за ним, оглядывая знакомую комнату. На столах горели лампы, на полках стояли старинные фолианты.

– Здесь есть книги, – продолжал Уилл, как будто бы не заметив слов Тесс, – к которым я обращался, изучая редкие яды. – Он подошел к ближайшей полке и принялся быстро перебирать толстые тома. – Много лет назад, перед тем как Джем запретил дальнейшие поиски. Я забыл…

Тесс подошла ближе, шурша юбками.

– Уилл, остановись.

– Но я должен вспомнить. – Он переходил от одного шкафа к другому, вставал на цыпочки и приседал к самым нижним полкам. – Я должен найти…

– Уилл, невозможно так быстро прочитать все книги в библиотеке. Остановись. – Тесс подошла совсем близко и заметила, что воротник его камзола влажен от дождя. – Это не поможет Джему.

– А что поможет? Что поможет?

Уилл взял с полки книгу, взглянул на нее и швырнул на пол. Тесс вздрогнула.

– Остановись, – повторила она и поймала Уилла за рукав, вынуждая юношу повернуться к ней лицом. Щеки его пылали, он дышал часто и неровно, все тело было напряжено. – Раньше, когда ты искал лекарство, ты не знал того, что знаешь сейчас. У тебя не было таких союзников. Мы обратимся к Магнусу Бейну. У него повсюду глаза и уши в Нижнем мире, он знает все о магии. Он помог тебе с проклятием – поможет и сейчас.

– Проклятия не было, – монотонно произнес Уилл, словно повторяя заученную фразу.

– Уилл, послушай меня. Пожалуйста. Пойдем к Магнусу. Он может помочь.

Уилл закрыл глаза и глубоко вздохнул. Тесс украдкой взглянула на него – длинные черные ресницы, бледно-голубые тени под глазами.

– Да, – наконец сказал он. – Да, конечно. Тесс, спасибо тебе. Я об этом не подумал.

– Ты был расстроен, – произнесла она и внезапно поняла, что до сих пор держит его за руку и стоит достаточно близко, чтобы поцеловать его в щеку или нежно обнять. Тесс отступила на шаг, и Уилл открыл глаза. – И ты не знал, что Джем позволит тебе снова начать поиски лекарства. Я никогда не могла смириться с его запретом и уже думала о Магнусе.

– Но все-таки не обращалась к нему? – спросил Уилл.

– Джем этого не хотел, – покачала головой Тесс. – Но теперь… Теперь все изменилось.

– Да. – Уилл отступил, не сводя глаз с лица девушки. – Я спущусь и велю Сирилу подготовить экипаж. Встретимся во дворе.

Кому: Консулу Джошуа Вейланду

От: Совета

Многоуважаемый господин консул!

Ваше письмо чрезвычайно расстроило нас. У нас создалось впечатление, что вы полностью поддерживаете кандидатуру Шарлотты Бранвелл, учитывая, что она прекрасно проявила себя на посту руководителя лондонского Института. Инквизитор Уайтлоу высоко отзывается о ней и отмечает то, с каким достоинством она встретила вызов, брошенный ей Бенедиктом Лайтвудом.

По нашему мнению, Джордж Пенхоллоу не подходит на место консула. В отличие от миссис Бранвелл, он не зарекомендовал себя в качестве руководителя. Миссис Бранвелл действительно молода и увлечена своим делом, но позиция консула и требует подобной увлеченности. Призываем вас забыть о кандидатуре мистера Пенхоллоу, который слишком юн и неопытен для этой должности, и снова рассмотреть возможность назначения своим преемником миссис Бранвелл.

Во имя Разиэля,члены Совета