Бой тигров в долине. Том 1 Маринина Александра

Они прошли еще несколько шагов, их обогнали две бегущие девушки, у одной из них в руках была сумка-переноска, из которой выглядывали блестящие перепуганные глазки китайской хохлатой собачки.

– Стой, – Марго схватила Бориса за рукав, – смотри.

Перед ними на скамейке, закрыв лицо руками, сидел молодой мужчина, сгорбленный, будто раздавленный горем. Они отступили за дерево и несколько минут смотрели на него. Мужчина ни разу не взглянул на часы, то есть стало очевидно, что он никого не ждет и никуда не опаздывает. И вообще, за эти несколько минут он ни разу не пошевелился, не переменил позу, не отнял рук от лица. Марго и Борис решительно двинулись к нему.

– У вас что-то случилось? – мягко и негромко спросила Маргарита Михайловна. – Мы можем вам чем-то помочь?

Мужчина поднял голову, и в неверном свете фонарей они увидели, что он совсем молод, почти мальчик. В лице его были тоска и отчаяние, и Марго даже показалось, что в глазах блестят слезы. Он молча смотрел на них и не произносил ни слова.

– Через двадцать минут наступит Новый год, – произнес Борис, – а вы тут сидите. Это неправильно. Вам есть куда пойти?

Молодой человек покачал головой, по-прежнему не сказав ни слова.

– Тогда вы пойдете с нами, – решительно продолжал Райнер. – Знаете, есть такая примета: как Новый год встретишь, так его и проведешь. Если вы останетесь здесь, то весь год будете тосковать и отчаиваться, причем в полном одиночестве. Разве вы хотите для себя такого будущего?

– Вы кто? – хриплым шепотом спросил парень. – Что вам от меня надо?

– Мы хотим, чтобы вам стало полегче, – все так же мягко проговорила Марго. – Чтобы вы сбросили с себя хотя бы небольшую часть той тяжести, которую сейчас несете. Смотрите, как она вас придавила, вы даже встать не можете. Пойдемте с нами, отогреетесь, посидите, покушаете, мы вместе встретим Новый год. Если пожелаете – расскажете нам, что у вас случилось. Не расскажете – мы не будем приставать к вам с расспросами и лезть с советами. Обещаем.

Борис сделал шаг и оказался вплотную к молодому человеку. Крепко ухватив его за плечо, он потянул юношу к себе и вынудил подняться со скамейки.

– Пойдемте, пойдемте, мой юный друг, хуже вам точно не будет, а вдруг да и лучше станет, – приговаривал он, увлекая незнакомца по бульвару в сторону дома.

Парень почти не сопротивлялся, с трудом сделал несколько шагов, а потом выпрямился и вполне бодро пошел рядом с Борисом. Марго шла чуть сзади, смотрела на них и думала: «Вот что значит молодость! Только что он был раздавлен каким-то горем, казалось, идти вообще не может, но стоило только чуть-чуть подтолкнуть, придать совсем небольшой импульс – и он уже доверчиво идет рядом с Боренькой и не пытается убежать. Неужели мы все в молодости были такими доверчивыми и умели так быстро перестраиваться?»

– Гоша, ты там не отстаешь? – обернулся Борис. – Успеваешь за нами?

Вопрос был не праздным, у высокого длинноногого энергичного Райнера шаг стремительный и широкий, и если он куда-то спешил, то маленькая Марго обычно за ним не поспевала. А в этот момент он действительно торопился, потому что до Нового года оставалось не более десяти минут, так что Марго приходилось почти бежать. Но ей, занимавшейся йогой на протяжении тридцати лет, это было нетрудно.

В квартиру Марго они ворвались без четырех минут двенадцать, оставленный включенным телевизор работал, и прямо с порога они услышали поздравительную речь президента.

– Успели, – выдохнул Борис, сбрасывая башмаки, и понесся в кухню прямо в куртке и в одних носках. – Раздевайтесь, только быстро! – крикнул он. – Я открываю шампанское!

Марго и гость разделись и, не тратя время на надевание домашней обуви, кинулись в комнату, где на столе стояли три комплекта чистых приборов и блюда с закусками. Когда Борис разливал в бокалы шампанское, Марго кинула взгляд на юношу и поразилась: при ярком свете люстры стало видно, какое породистое и красивое у него лицо. А вот глаза потухшие, и темные круги делают их горькими и больными.

– С Новым годом! – торжественно провозгласил Борис под бой курантов.

Все чокнулись, выпили, молодой человек поставил пустой бокал на стол и сделал шаг к двери.

– Спасибо, – все так же глухо произнес он, – я пойду.

– Куда это? – с негодованием воскликнул Райнер. – Куда вы собрались, друг любезный?

– Не знаю, – парень пожал плечами, – куда-нибудь. Мне все равно куда.

– Э, нет, так не пойдет. – Борис подошел к нему и почти насильно усадил за стол. – Мы вас в таком состоянии не отпустим. Давайте-ка, поешьте как следует, посидите, придите в себя. Проведете здесь всю ночь, а утром, когда метро откроется, можете уматывать, куда пожелаете. Вас здесь никто силком удерживать не станет, но и отпускать вас в таком виде просто бесчеловечно. И кстати, раз уж мы вместе встретили Новый год, так давайте хотя бы познакомимся. Меня зовут Борисом Леонидовичем, а это Маргарита Михайловна.

– Можно просто Марго, – с улыбкой вставила она. – А вас как величать?

– Ленар.

– Какое имя! – удивилась Марго. – Никогда такого не слышала. Оно не русское?

– Татарское. Я из Казани, – ответил гость, не поднимая глаз от скатерти, которой был покрыт праздничный стол.

– В отпуск приехали? Или только на новогодние каникулы? – полюбопытствовал Борис.

– Я здесь живу и работаю.

– Да? И кем, можно узнать? Нет, – тут же спохватился активный Борис, – это я просто так спрашиваю, из чистого любопытства. Я помню, мы обещали в душу к вам не лезть и ни о чем не расспрашивать. Но мне как ученому просто интересно, кем можно работать в Москве, приехав из Казани. У вас какое образование? Только школа или институт тоже?

– Факультет журналистики и социологии Казанского университета, – тихо пробормотал гость. – А что? С таким образованием у вас в столице делать нечего?

Марго показалось, что в его голосе прозвучал вызов. Неужели у мальчика в этом вопросе кроется болезненная мозоль? И неужели именно из-за этого он впал в такое отчаяние?

Но Борис, похоже, ничего не заметил и продолжил расспросы:

– Вот мне как раз и интересно, что молодой человек с таким образованием может делать в Москве. Чем вы на жизнь зарабатываете?

– Курьер в интернет-магазине, – коротко ответил Ленар. – А что? По-вашему, это недостойная работа?

– Более чем достойная, – успокоила его Марго. – Просто жаль времени, потраченного на ваше образование. Неужели другой работы в Москве не нашлось? По специальности.

– Да нет, работа есть, – пожал плечами Ленар.

По его равнодушному тону стало понятно, что тему развивать ему неинтересно. Марго стала накладывать в тарелки угощение, еда была простой, не деликатесной, но очень вкусной и приготовленной с душой.

– Вы поешьте, Ленар, – заботливо сказала она, кладя на маленькую хлебную тарелочку треугольный пирожок с рисом. – Поешьте, и вам станет полегче, много раз проверено.

Ленар поднес пирожок ко рту, откусил, начал было жевать и вдруг заплакал. «Ну вот, – с облегчением подумала Марго, – лед тронулся. Сейчас мальчик оттает и начнет рассказывать, а там, глядишь, и мы с Боренькой чем-нибудь помочь сможем».

Маргарита Михайловна и Борис Леонидович молча и терпеливо ждали, пока гость сможет взять себя в руки. Ленар плакал тяжело и скупо, как и все мужчины, не всхлипывая и вообще не издавая ни звука, только вытирал пальцами слезы, катившиеся из глаз, да судорожно сглатывал. Через несколько минут Борис протянул ему чистый носовой платок. Ленар вытер лицо и руки и мучительно покраснел.

– Простите. У вас праздник, а я тут со своими переживаниями… все вам испортил… Я пойду, наверное.

– Ну вот еще! – фыркнул Борис. – Куда это ты пойдешь? Ничего, что я на «ты»? Мне кажется, разница в возрасте вполне позволяет. Сколько тебе лет?

– Двадцать пять.

– И что же с тобой приключилось такое в двадцать пять лет, что ты на Новый год остался один на один со своей бедой? Не хочешь поделиться? Я помню, помню, я обещал не лезть, но предложить-то я должен, правда?

Ленар наконец поднял голову и печально посмотрел сначала на Бориса, потом на Марго.

– Спасибо вам за участие. Я вам очень благодарен, правда. Но зачем вам мои беды, когда у вас праздник? Не хочу портить вам настроение. Я лучше все-таки пойду.

Борис перехватил взгляд Марго, красноречиво говорящий: «Не держи его, отпусти, перестань уговаривать».

– Хорошо, твоя воля, – ответил Райнер. – Тебе пирожков с собой завернуть?

Ленар отрицательно покачал головой, встал и вышел в прихожую. Он молча натянул куртку, влез в ботинки и внезапно сполз по стене, присел на корточки и разрыдался уже в голос. Его трясло, он никак не мог справиться с собой и очнулся только тогда, когда обнаружил себя сидящим на диване в окружении Бориса и Марго.

– Ну вот, – констатировал Райнер, – это называется «я ушел». Да куда тебе идти-то в таком состоянии? Ты и двух шагов не пройдешь. Давай-ка ты сейчас снова разденешься, разуешься, спокойно сядешь и все нам расскажешь. Даже если мы тебе не сможем ничем помочь, тебе все равно станет легче, хотя бы от того, что ты уже не один со своей бедой, а нас как минимум трое.

Ленар молча кивнул, отер лицо рукавом свитера и отправился в прихожую.

– Ванная направо! – крикнула ему вслед Марго. – Тапочки на полке, темно-синие.

Через несколько минут он снова появился в комнате, уже без куртки, на ногах темно-синие теплые шлепанцы без задников, волосы влажные, лицо умытое и сосредоточенное.

– Только начинай с самого начала, – предупредил Борис Леонидович. – Я, видишь ли, по профессии историк, люблю танцевать от печки, чтобы было понятно, что было раньше, а что потом.

Ленар Ахатович Габитов, двадцати пяти лет, приехал в Москву из Казани несколько месяцев назад. Живет у дальних родственников, которые в Москве осели еще в начале семидесятых годов прошлого века и имеют квартиру. Работает курьером в интернет-магазине. Его любимую девушку по имени Наташа арестовали и обвинили в том, что она убила свою младшую сестру. А Ленар точно знает, что она не убивала и убить вообще никак не могла, потому что в тот день они все время были вместе, с самого утра и до позднего вечера, когда он проводил Наташу домой, где у входа в ее квартиру на нее набросились и надели наручники. Следователь начал допрашивать Наташу, а оперативник по фамилии Шведов позвал Ленара на кухню и стал задавать ему вопросы. Ленар честно все рассказал, по минутам расписал, как они с Наташей провели день, но этот Шведов оказался страшным ксенофобом, едва увидев паспорт Ленара и прочтя его имя, сразу сморщился и заявил, что такие гастарбайтеры, как он, никакого доверия у следствия не вызывают. Ленар пытался возмущаться, убеждать, доказывать, но Шведов обозвал его «чернозадым лимитчиком» и велел заткнуться, а иначе следователь упечет молодого татарина за лжесвидетельство, потому что ему, Шведову, совершенно очевидно, что Ленар просто-напросто пытается составить ложное алиби своей сожительнице. Он так и сказал: «сожительнице», а не подруге или хотя бы любовнице. И Ленара это почему-то оскорбило даже больше, чем слова о «чернозадом лимитчике и гастарбайтере». А другие милиционеры в это время обыскивали Наташину квартиру и нашли деньги. Много денег. Эти деньги и послужили главным доказательством того, что она убила сестру.

Наташу увезли, на следующий день Ленар ходил в милицию, искал, с кем можно поговорить, кому объяснить, что Наташа не виновата, его отфутболивали из кабинета в кабинет, потом соизволили сказать, что объяснения надо давать не здесь, а в следственном комитете, это совсем в другом месте. И фамилию следователя назвали. Ленар поехал, долго сидел внизу, возле входной двери, ожидая, пока до следователя дозвонятся и он согласится его выслушать и выпишет пропуск. Прождал почти целый день, хорошо, что на работе попросил отгул. Но все было напрасно. Следователь его выслушала и не поверила ни одному слову. И что ему теперь делать, Ленар не понимает. Как помочь Наташе? Как доказать, что она не убивала свою сестру? Как заставить следователя поверить в его показания? Он как чувствовал, что не будет добра от денег, которые неизвестно откуда взялись.

А сегодня вообще произошло такое, после чего Ленар даже не смог вернуться домой, к дяде Рифату и тете Динаре. Как сел на лавочке на бульваре, так и просидел несколько часов.

Сегодня хоронили Наташину сестру Катю…

Певец взял фальшивую ноту, но нисколько не смутился и продолжал гнать всеми любимый хит. Владимир Григорьевич Забродин искоса глянул на сидящую рядом жену: Анна, обладающая отменным слухом, фальшь заметила и болезненно скривилась. Вся прочая публика на такие тонкости внимания уже не обращала, все были возбуждены и подогреты обильным хорошим спиртным. По залу бесшумно и плавно сновали официанты с подносами в руках, на импровизированной сцене сменяли друг друга самые известные в стране артисты, музыканты и певцы, а ведущий праздника, кинозвезда, изо всех сил старался быть веселым и заводным. Впрочем, ему это удавалось, все-таки он был настоящим профессионалом.

Владимир Григорьевич окинул взглядом переполненный зал и тихонько тронул жену за руку:

– Анюта, я прогуляюсь, что-то здесь душновато.

– Разве? – удивленно откликнулась Анна. – А мне кажется, даже зябко немного. Во всяком случае, здесь точно не душно. Ты здоров, Володя? Может быть, у тебя начинается бронхит и тебе просто не хватает дыхания? Хочешь, поедем домой?

Он хотел. Но так рано уезжать неудобно, хозяин новогоднего приема – его давний знакомец и партнер по бизнесу, обидится еще. Надо протянуть хотя бы часов до трех, а сейчас только четверть второго.

– Нет-нет, – торопливо успокоил он жену, – я в полном порядке. Просто засиделся. Пойду пройдусь по зданию, выйду на улицу, подышу морозом.

– Накинь что-нибудь, – заботливо проговорила ему вслед Анна, – не выходи раздетым.

Забродин кивнул на ходу и стал пробираться к выходу из зала. Он хорошо знал это здание, в котором бывал не раз, и, не раздумывая, поднялся на третий этаж, где были бильярдная и библиотека. Из бильярдной доносились голоса и тянуло табачным дымом, туда Забродин даже заглядывать не стал и сразу толкнул дверь, ведущую в библиотеку. Здесь было пусто, темно и тихо, как раз то, что он искал. Он включил свет и уселся в мягкое глубокое кожаное кресло. Прикрыв глаза, стал вспоминать прежние праздничные приемы по случаю дней рождений и всяческих презентаций, в том числе и те, которые проводились здесь же. Удивительно, как раньше ему все нравилось! Как весело было, с каким удовольствием он общался со старыми знакомыми и заводил новых, с какой готовностью смеялся шуткам известных артистов-юмористов, приглашенных хозяевами, с каким упоением любовался красивыми молодыми девушками, которых на такие приемы привозили специально для развлечения гостей. И куда все делось? Почему стало скучно, пресно, неинтересно? Раньше он не любил встречать Новый год в России, старался уехать куда-нибудь, то в Штаты, то в Европу, то в теплые страны, где в январе можно было плавать и загорать, ездил иногда с женой, иногда с подругами. В прошлом году впервые не поехал. Не захотел. Стало скучно. И в этом году тоже остался дома. Была бы его воля – он бы и на прием не пошел, отсиделся бы в своем просторном доме, может, посмотрел бы хорошее кино, а может, и вовсе спать улегся бы. Праздник больше не будоражил. И поездки не привлекали. На этот прием он отправился исключительно потому, что все в его тусовке знали: Забродин остался в Москве, и не появись он хоть где-нибудь в новогоднюю ночь, сразу поползут разго-воры, мол, с ним что-то не так. А зачем ему такие разговоры? У Забродина репутация мужика крепкого, сильного и физически здорового, и не нужно давать людям повод сплетничать о том, что он слабеет. Да и Анну развлечь хотелось, все-таки она так много занимается своей работой и своей наукой, света белого не видит, разве правильно лишать ее праздника? Но боже мой, как же ему тошно! Анюта, девочка, все видит, все знает, понимает, как ему все обрыдло, старается хоть чем-то отвлечь, заинтересовать, то поездку какую-нибудь предложит, то разговор заведет о чем-то нетривиальном, но все ее попытки тонут в мутном болоте равнодушия и безразличия, которое затопило душу миллиардера Забродина.

Вся надежда только на его новую затею, которая, похоже, себя оправдывает. Лишь она способна вывести Владимира Григорьевича из состояния тупого раздражения и безысходности. Следующее заседание он назначил на 6 января, не посчитался с тем, что у всех должны быть каникулы и люди хотят куда-то уехать, провести время с семьями. Плевать ему на чужие семьи и чужие планы, он такие деньги платит не за то, чтобы с ними считаться. Помощники явятся как миленькие, никуда не денутся. Скорее бы наступило 6 января! Хоть какое-то развлечение.

Уже три часа ночи, а Ленар Габитов все рассказывал свою историю. Рассказывал путано, перескакивая с одного на другое, но Марго и Борис не перебивали его, слушали внимательно. И сам Ленар слышал себя словно со стороны и, к своему ужасу, понимал, что поверить в его слова очень трудно. Почти невозможно. Слишком неправдоподобно звучал его рассказ.

У его девушки Наташи Аверкиной была младшая сестра Екатерина. Наташа старше Ленара на шесть лет, ей 31 год, а Кате было 26. Мать их оставила около десяти лет назад, вышла замуж и уехала с мужем в другой город, а заботу о шестнадцатилетней Кате поручила старшей дочери, Наташе, которой в ту пору исполнился всего 21 год. До этого они жили втроем в маленькой однокомнатной квартирке, в которой девочки после отъезда матери остались одни. Потом Наташа вышла замуж и переехала к мужу, а квартира осталась Кате, девочке очень красивой и яркой, которая надеялась при помощи собственной жилплощади и хорошей внешности наилучшим образом организовать свою личную жизнь. При этом голова у младшей сестры была забита картинками из глянцевых журналов и дурацкими телевизионными рекламами непонятно кем придуманных стандартов красоты, она мечтала о том, чтобы сделать серию пластических операций и довести свою внешность до идеала. Чем ближе к этому идеалу, считала Катерина, тем выше шансы выйти замуж за миллионера. Работала Катя официанткой в кафе, сначала ездила через весь город, тратила на дорогу по два с половиной часа, потом сняла жилье совсем рядом с работой, свою квартиру сдала и переехала, одной арендой другую оплачивала, так теперь многие делают. Жила, как все девчонки, встречалась с подружками, с парнями, ходила по клубам, если кто-то за нее платил, выкраивала из зарплаты денежки на более или менее модные одежки. Одним словом, жила так, как живут тысячи и миллионы девушек в нашей стране. И мечтала о том же, о чем мечтают тысячи и миллионы.

И вдруг Катя получила какое-то наследство, поистине огромное, и стала все деньги тратить на себя. Начала наводить справки о клиниках, где можно сделать эти самые операции, совсем потеряла голову, даже с работы уволилась, зачем, дескать, корячиться на работе, когда можно жить на наследство. И целыми днями занималась только своей будущей красотой, и разговоры все у нее только о красоте и тряпках.

– Прав был Конфуций, – покачала головой Маргарита Михайловна, – когда сказал: «Я не видел, чтобы люди любили добро так же, как красоту». И почему, в самом деле, все так носятся с внешней привлекательностью и совершенно не думают о привлекательности душевной? Ведь весь мировой опыт показывает, что внешняя красота никому и никогда не приносила настоящего счастья, а все равно все рвутся к ней. Ладно, а что Наташа? Ее не обижало, что сестра вообще не собиралась с ней делиться? И кстати, ты сказал, что Наташа переехала к мужу. Она что, до сих пор замужем? Ты встречаешься с замужней женщиной?

– Нет, что вы, она давно развелась, – ответил Ленар. – Муж при разводе оставил ей квартиру, в ней она и живет. А вот насчет обиды – даже не знаю, но скорее всего она не обижалась на Катю. Наташа очень ее любила и хотела, чтобы у Катерины было все, о чем она мечтает.

Наташа и в самом деле не обижалась, только как-то мельком сказала, что Катя пообещала ей денег дать, а потом передумала, не дала. Но не могла же она убить! Наташа вообще не такая, тем более что она действительно в момент преступления была с ним, с Ленаром. А ее арестовали. В милиции ему сказали, что у Кати пропали деньги, а у Наташи при обыске нашли какой-то документ, свидетельствующий о том, что на следующий день после смерти сестры она собиралась перевести крупную сумму на счет клиники в Швейцарии. И деньги нашли, а на пачках с купюрами отпечатки Кати, то есть это точно ее деньги, так Ленару сказал адвокат, которого назначили. Как они оказались у Наташи – непонятно. И все соседи из Катиного дома утверждают, что видели Наташу, видели, как она пришла, как стояла с Катей на балконе и столкнула сестру с шестого этажа. Это ему тоже адвокат рассказал. Вообще он какой-то странный, Ленару кажется, что он ничего не делает, только присутствует при допросах Наташи, а потом пересказывает Ленару, что спрашивал следователь и что отвечала Наташа. Он, конечно, не знает всех тонкостей работы адвоката, но у него такое впечатление, что защитник совсем не старается, потому что работает бесплатно, по назначению.

И как могло получиться, что все соседи видели Наташу, Ленар не понимает. 25 декабря у него был день рождения, он с утра позвонил Наташе и попросил провести этот день вместе в качестве подарка. У нее были какие-то другие планы, она некоторое время колебалась, потом согласилась, сказала, что постарается перенести встречу на другое время. Ленар заехал за ней, и они вместе отправились в большой торговый центр на окраине Москвы, болтались по магазинам, выбирали подарок для Ленара, два раза перекусывали в кафешках, потом зашли в кино, посмотрели фильм, потом снова пили кофе с тортом и поздно вечером, примерно в начале двенадцатого, приехали к Наташе. А ее арестовали…

– Погоди-ка, Ленар, – перебил его Борис Леонидович, – как так могло получиться, что есть две родные сестры, и при этом одна получает наследство, а другая – нет. Это как-то странно, прямо скажем. Там что, имели место семейные скандалы с разрывом отношений?

– Так в том-то и дело, что нет, – горячился Ленар. – Наташа вообще понятия не имеет, кто оставил Кате эти деньги.

– Большие деньги-то? – поинтересовался Борис.

– Боря, – с упреком произнесла Марго, – ну как не стыдно. Спрашивать про чужие деньги – это дурной тон.

– Ничего не дурной тон, – возразил Борис. – Я собираю информацию для дела, а не проявляю праздное любопытство. Так большое наследство-то было?

– Восемь миллионов рублей.

– Сколько-сколько?! – в один голос воскликнули Марго и Борис.

– Восемь миллионов, – повторил Ленар.

– Это ж получается двести тысяч евро, если перевести на общепонятный язык, – сказал Борис. – Ничего себе наследство. И от кого оно?

– Я же говорю: Наташа не знает. И Катя не знала. Просто получила – и все. И начала тратить на свою красоту.

– Хорошо, – вздохнул Борис. – Хотя, конечно, ничего хорошего в этом нет, во всяком случае, все это звучит крайне странно и неправдоподобно. Одна сестра убила другую, потому что одной сестре привалило богатство, а другая чувствует себя обделенной. Вот в это поверить очень даже легко. А в то, что говоришь ты, поверить и в самом деле трудновато. Но допустим, ты действительно больше ничего не знаешь. А что за счет нашли в квартире у Наташи? При чем тут швейцарская клиника?