Королевский крест Панов Вадим

– Я? Нет… – Гаврила тряхнул головой. – Он молодец, да? Он не испугался.

– Для настоящего воина обстоятельства смерти имеют большое значение, – произнес Захар после паузы. – Броситься на врага с оружием в руках или умолять о пощаде, растирая по морде сопли и слезы. Мы всю жизнь приближаемся к смерти, зачем же портить столь волнующий момент?

– Он был настоящим воином?

– Да, – кивнул епископ, – он был настоящим воином. А вот ты еще нет.

– А что случилось? – Молодой масан удивленно посмотрел на Захара.

– Челы. – Епископ Треми указал на улицу. – Нас заметили.

– Проклятие! – Гавриле стало стыдно: увлекшись схваткой, он совершенно забыл, что должен был навести на место боя морок. – Я сейчас все исправлю.

– Вызови Службу утилизации, – буркнул Захар, – а с челами я разберусь.

Они частенько так поступали: выходили из казино и медленно шли по улице, разговаривая о чем-нибудь, делясь впечатлениями от прошедшего дня. Или просто болтали, наслаждаясь обществом друг друга. Анне нравилась ночная Москва, нравилось гулять по сонным улицам, купаясь в блеклом свете фонарей, нравилось видеть город опустевшим. На первых порах Эльдар воспринимал ночные путешествия как маленькую блажь, не самый худший недостаток, который может быть у красивой и умной женщины, а затем втянулся, и прогулки стали для Ахметова не менее приятными, чем восхитительный секс. Прогулки рождали близость.

Но не тогда, когда в разговорах затрагивались ненужные темы.

– Анна, извини, но это мои проблемы. Тебе о них знать не следует.

– Мне просто интересно, кто этот таинственный человек, из-за которого у тебя уже вторую неделю плохое настроение.

– Тебе не все равно?

– Нет. – Девушка помолчала. – Было бы все равно – использовала бы тебя только в постели.

– Использовала бы меня?

– А ты думаешь, я со всеми своими любовниками вот так гуляла по ночам?

Теперь задумался Ахметов. Несколько шагов они прошли в тишине, после чего Эльдар неохотно буркнул:

– Автандил Гори.

– Он хочет получить ваш бизнес?

– Да.

Ахметов покосился на Анну: странно, что ей оказалось знакомым имя московского уголовника.

– В свое время Автандил мешал людям, на которых я сейчас работаю. – Девушка словно прочла мысли Эльдара.

– Они отбились?

– Понятия не имею. – Анна улыбнулась. – Я не летаю настолько высоко, чтобы знать подноготную фирмы.

– Понимаю.

– А вы отобьетесь?

– Мы постараемся.

Увлекшись разговором, Анна совершенно перестала обращать внимание на происходящее вокруг. Повысился уровень магической энергии? Ну и что? Вполне возможно, в соседнем доме заработал артефакт или строит аркан маг – в Москве это происходит на каждом шагу. А когда девушка догадалась, что артефакт ни при чем, что вокруг крепко пахнет магией Крови, было уже поздно: они подошли к арке, и Ахметов услышал подозрительный звук. Удар? Шум упавшего тела? И тихие голоса.

Нахмурился и остановился:

– Кто там?

– Тебе не все равно? – Анна попыталась спасти положение. – Пойдем…

– Мне не все равно, – твердо произнес Эльдар. – Рустам, Шамиль, проверить!

Их прогулки не проходили в полном уединении: положение обязывало Ахметова никогда не расставаться с телохранителями. Вот и сейчас один медленно ехал за парочкой на «Мерседесе», второй шел по тротуару в трех шагах позади. Но даже если бы рядом не было двух боевиков, Ахметов все равно пришел бы на помощь – Анна не сомневалась в этом. Не потому, что Эльдар страдал обостренным чувством справедливости, а из-за отсутствия равнодушия. Ахметов поступал, как нормальный сильный мужчина, и девушке это нравилось.

«Вот только на этот раз лучше бы он прошел мимо!»

Телохранители двинулись к арке.

– Это ненадолго, – улыбнулся Эльдар.

Анна молча кивнула. Она прекрасно понимала, что шансов у громил нет, и искренне надеялась, что те, кто прячется в арке, почувствовали ее присутствие и обойдутся без радикальных мер.

Массивные фигуры остановились на самом краю освещенного участка, на границе заполонившей арку непроглядной тьмы.

– Что здесь происходит?

Ответа не последовало. Кто бы ни прятался в арке, он продолжал заниматься своим делом: до Анны долетели невнятное сопение и странный шорох. Рустам и Шамиль синхронно извлекли пистолеты и шагнули вперед. Девушка тихонько вздохнула: идти следовало одному, второй должен был прикрывать напарника, оставаясь на границе света и тьмы, а еще лучше – подогнать машину и осветить арку фарами. Но громилы были слишком уверены в своем превосходстве, а потому шагнули во тьму одновременно.

Примерно через полминуты Эльдар стал проявлять беспокойство.

– Рустам! Шамиль!

Ответа не последовало.

Анна задумалась. Как правильно вести себя сейчас? Забиться в истерике? Крикнуть: «Эльдар, уходим!», вцепиться в рукав и утащить в машину? Сыграть перепуганную курицу было бы самым правильным, вот только вряд ли Ахметов послушает. Эльдар не отступит, а терять лицо девушке не хотелось.

– Рустам!

Анна закурила. Огонек зажигалки на мгновение осветил тонкое лицо, полные губы, огромные глаза, словно вобравшие в себя всю чернильную чернь ночи. Спокойно выдохнула дым. Эльдар посмотрел на подругу с легким удивлением, но ничего не сказал, вернулся к изучению темного провала арки.

– Шамиль!

Анна не чувствовала опасности. Она просканировала местность, уловила остаточные следы поединка и запах масанской крови, поняла, что основная драка закончилась и охотники не горят желанием атаковать мирных челов. «Не успели навести морок и теперь соображают, как выйти из ситуации». Девушка едва не хихикнула.

– Оставайся здесь, – коротко приказал Эльдар.

У Ахметова не было оружия, но он шагнул в арку. Шагнул после того, как в ней сгинули двое вооруженных телохранителей. Он не мог поступить иначе. Дурь или гордость? Где грань между ними? Девять из десяти вызвали бы полицию, но Анна знала, что тогда бы ее здесь не было: заурядные мужчины девушку не привлекали.

– Рустам! Шамиль!

Ахметов скрылся в тени, откуда почти сразу же донеслась неразборчивая фраза: то ли приказное ворчание, то ли повелительный хрип. Слов девушка не разобрала, зато увидела спину Эльдара – друг шагнул назад. Медленно и не столь решительно, как при входе в арку. Причина покладистости Ахметова выяснилась почти сразу: из темноты появился пистолет, дуло которого упиралось в лоб Эльдара, затем рука, а потом мужчина в черной одежде. Лицо незнакомец закрывал платком.

– Девушка, вы не будете кричать?

– Не буду, – пообещала Анна, стряхивая пепел на асфальт. – Вам отдать драгоценности?

Эльдар зарычал.

– Не надо, – качнул головой незнакомец, – я не грабитель. Просто хочу, чтобы мне не мешали.

– Что вы сделали с моими людьми? – Даже под дулом пистолета Ахметов с трудом сдерживал гнев.

– Они живы, – скупо ответил незнакомец. – Кстати, хорошо, что напомнили: пожалуйста, перенесите своих громил в машину. Я этим заниматься не буду. – Мужчина отнял пистолет от головы Эльдара и встал рядом с Анной. – Только без глупостей: одно неверное движение, и я пристрелю вашу подружку.

Ахметов угрюмо кивнул и шагнул к арке.

– Кстати, я забрал у телохранителей оружие.

Анна докурила сигарету и бросила ее в урну.

– Вы в облаве?

Несмотря на платок, девушка легко узнала Захара Треми.

– Саббат ловим.

Эльдар, переносящий к машине второго телохранителя, не слышал тихий разговор.

– Увлеклись?

Захар удивленно посмотрел на нахальную ведьму, но промолчал и повернулся к подошедшему Ахметову:

– Уезжайте немедленно. Вот пистолеты, патроны я забрал, не обессудьте.

Эльдар сел за руль, завел двигатель, дождался, когда Анна опустится на соседнее сиденье, и надавил на газ. «Мерседес» пулей пролетел по улице, но перед самым Бульварным Ахметов резко затормозил и, не глядя на девушку, попросил:

– Дай закурить.

Анна дотронулась рукой до подбородка Эльдара, заставила повернуть голову, посмотрела в черные глаза и серьезно сказала:

– Я тобой горжусь.

Пару мгновений он пытался уловить в ее голосе издевку. Не нашел. Расслабился. И недовольно буркнул:

– Я никому не помог.

– Ты не испугался, а это главное.

На заднем сиденье сопели не пришедшие в себя телохранители. Мимо проехал белый фургон интернет-магазина «PRODAM.RU». Эльдар и Анна целовались.

Муниципальный жилой дом.

Москва, Лялин переулок, 3 ноября, среда, 08.08

Ночью ударил мороз. Без снега. Холод лишь попробовал город на вкус, остудил подъезды, подернул лужи дымкой ломкого льда, покусал неподготовившихся людей. И ушел. Как уходят передовые отряды, разведавшие подступы к крепости, – ненадолго, с уверенным обещанием скоро вернуться.

Анна сделала большой глоток обжигающе горячего кофе, с наслаждением втянула в себя зябкий утренний воздух, прозрачный и ледяной, и посмотрела вниз, во двор, где спешили к машинам люди. Новый день, новые заботы, новые планы, новые мечты. Ночь – это уже вчера. Анна снова поднесла к губам кружку.

«Кстати, о вчера… Понял ли Эльдар или кто-нибудь из его телохранителей, что произошло в арке? Будем надеяться, что нет. – Девушка раскурила сигарету и с улыбкой покачала головой: – Нет, не так: естественно, нет! Захар Треми никогда не позволит случайным свидетелям увидеть больше положенного. Эльдар уверен, что столкнулся с преступниками или стал невольным свидетелем тайной полицейской операции. Но он не сомневается, что видел обычных людей. – Анна сделала глубокую затяжку. – Копать Ахметов не будет, он не дурак, а значит, не следует напоминать о вчерашнем».

Легкий порыв морозного ветра забежал под тонкое кимоно, скользнул по бедрам, потянулся выше, к груди. И одновременно с соседнего балкона послышалось негромкое покашливание.

– Доброе утро, Анна.

– Доброе утро, Петр Анатольевич.

– Вы прекрасно выглядите.

– Спасибо.

Они встречались каждое утро: моложавый мужчина, обремененный семьей и высокооплачиваемой работой, и красивая черноволосая девушка в легкомысленном наряде. Анна прекрасно понимала, что нравится Петру Анатольевичу, не имела ничего против мужчин в возрасте, но держала соседа на расстоянии, ибо интрижка была чревата крупным скандалом – о властном характере супруги Петра Анатольевича окружающие слагали легенды, а девушке не хотелось уезжать из хорошего дома в центре Москвы.

– Печально думать, что скоро наши утренние встречи прекратятся, – вздохнул мужчина. – Наступит зима, снег, морозы.

– И до весны мы будем видеться только на лестничной площадке…

– Самым случайным образом, – с грустью вздохнул Петр Анатольевич. – И я не буду знать, увижу вас или нет.

Он не в первый раз заводил этот печальный разговор, неуклюже пытаясь сделать Анне недвусмысленное предложение насчет встреч предстоящей зимой. Но, как понимала девушка, всякий раз перед глазами моложавого соседа вставал образ любимой женушки, и пылкие слова увязали в районе гланд, как поляки в известных болотах.

– И я…

– Анна!

Девушка бросила сигарету вниз и повернулась к балконной двери:

– Извините, Петр Анатольевич, меня зовут.

– До завтра, – кисло ответил сосед.

Анна вернулась в спальню, медленно подошла к кровати, присела и провела рукой по груди проснувшегося Эльдара.

– Доброе утро.

– Доброе утро. – Он потянулся и поцеловал девушку в губы. – С кем разговаривала?

– С соседом.

– Хм… – Ахметов приподнял брови и выразительно посмотрел на тоненькое белое кимоно. Призванное не скрывать, а демонстрировать, оно самым выгодным образом подчеркивало все достоинства великолепной фигуры Анны.

– Тебя что-то смущает?

– Мне не нравится, что он пялится на тебя.

– Но ведь он только пялится, – мягко сказала девушка, – ничего больше.

– Мне не нравится.

Анна нежно улыбнулась, склонилась к Эльдару – черные пряди защекотали грудь мужчины, внимательно посмотрела в глаза. Жест был нежный, доверчивый, податливый… Вот только ответила девушка совсем не так, как хотелось Ахметову.

– Эльдар, мы, кажется, не договаривались о праве собственности. Ты свободен, я свободна. Разве не так?

Ахметов недовольно сжал губы в тонкую линию. Но промолчал.

Анна хорошо относилась к Эльдару, но не собиралась становиться его игрушкой. Примерно раз в месяц Ахметов, как и любой нормальный мужчина, забывался и пытался навязать женщине условия. Девушка относилась к этим вспышкам философски и никогда не жалела пары минут своего драгоценного времени, чтобы привести любовника в чувство.

– Нам хорошо вместе, но мы ничего друг другу не обещали. Поэтому ты больше не будешь говорить со мной таким тоном и не будешь выставлять претензии. Тем более – глупые.

В какой-то миг Анне показалось, что Эльдар ее ударит. Девушка прекрасно изучила горячий нрав друга и не удивилась бы такому развитию событий. Но Ахметов сдержался. Он, в свою очередь, прекрасно понимал, что такой поступок навсегда прекратит их взаимоотношения.

Эльдар дотянулся до прикроватной тумбочки, вытащил из пачки сигарету, раскурил, глубоко затянулся и, потянувшись за пепельницей, произнес:

– Мне все равно не нравится, что ты вертишься на балконе почти голая.

В голосе Ахметова прозвучали извиняющиеся нотки.

– Я его дразню, – улыбнулась Анна.

– И меня.

– И тебя.

Анна легла на спину, подложила под голову руки и задумчиво посмотрела на отражение в зеркале на потолке. Тонкая ткань кимоно соскользнула, открывая взгляду Эльдара стройные ноги девушки.

«Я не хочу ее терять! – Впервые эта мысль пришла в голову Ахметова столь отчетливо. – Я хочу, чтобы эта женщина всегда оставалась рядом со мной!»

Он медленно пустил пару дымных колец, задумчиво проследил за их разрушением, вновь поджал губы. Эльдар не знал, что делать.

Она не была содержанкой. Она сразу дала понять, что выбрала его не из-за денег и останется с ним до тех пор, пока сочтет нужным. Она сочтет нужным. Анна работала в крупной компании, хорошо зарабатывала и привыкла сама выбирать мужчин. Сначала Ахметов не был против условий. Ему льстила победа над столь изысканной женщиной, нравилось чувствовать восхищенные взгляды друзей и знакомых, нравилось наблюдать за атаками записных донжуанов и видеть их разочарованные лица. За последние четыре месяца Эльдар ни разу не изменил Анне. Он уже не мог представить себя без нее.

И не мог представить себя с ней.

Потому что семья Ахметова придерживалась старых традиций, и родители даже в шутку не станут рассматривать возможность подобного альянса.

Понимала ли это Анна? Наверняка. Может быть, поэтому она держала Эльдара на расстоянии, не позволяла себе чересчур увлекаться? Может, поэтому подчеркивала свою независимость? Ахметов не был уверен ни в чем, кроме одного: он влип. Нельзя уйти, нельзя остаться, но при мысли о том, что Анну будет обнимать кто-то другой, у Эльдара сводило от бешенства скулы.

– В воскресенье прилетает отец.

– Надолго?

– До вторника.

– Значит, мы не увидимся целых три дня. – Девушка поднялась с кровати. – Я сварю кофе.

И вышла из спальни.

Эльдар не сразу понял, что имела в виду Анна. А когда понял, изо всех сил ударил кулаком по подушке.

Южный Форт, штаб-квартира

семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово, 3 ноября, среда, 18.33

Резиденция Красных Шапок, по общему мнению – самой дикой семьи Тайного Города, исторически располагалась довольно далеко от центра, в тихом Бутове, в большой московской квартире. Много лет назад, когда городские власти приняли решение превратить окраину столицы в густонаселенный район, Великие Дома забеспокоились: близкое соседство дикарей и непредсказуемых челов могло привести к самым неожиданным результатам. Звучали даже предложения о переселении Красных Шапок, но дикари отбились, уговорили лидеров Тайного Города не нарушать традиций, поклялись, что будут вести себя максимально тихо, и – редчайший случай! – сдержали слово. Внутри Форта и за пределами Бутова Красные Шапки вели себя в привычном ключе, а на территории района – тише воды, ниже травы. И местные жители даже представить не могли, что порой творится за толстыми стенами аляповатого кирпичного здания, возвышающегося неподалеку от МКАД.

– Шулер, мля!

– Да кто, в натуре, шулер?!

– Ты шулер, мля!! Ты у меня все деньги выиграл!!

– А не умеешь играть – не садись! Тут тебе, в натуре, не шахматы!

– Я те ща сяду!! Я те так сяду, что ты у меня забудешь, как Спящего зовут!

Подобные ссоры не были для кабака «Средство от перхоти» чем-то необычным, наоборот, служили обязательным фоном – атмосфера вечной оргии требовала выхода отрицательной энергии, и драки в заведении вспыхивали с дивной регулярностью. Тем более – в самом дальнем углу, который по давным-давно заведенному порядку оккупировали любители азартных игр. Любители сики, если точнее, ибо ни во что другое Красные Шапки между собой не играли: разночтение сложных правил частенько приводило к тому, что партия, даже не начавшись, заканчивалась поножовщиной. Сика же дело другое. Ее правила каждый дикарь знал с детства, неоднократно применял на практике, а посему среднестатистическая игра длилась довольно долго и драка начиналась не скоро. Только когда один из проигравших начинал выяснять отношения.

На этот раз ссора вспыхнула в компании трех уйбуев: Оглобли Гнилича, Булыжника Дурича и Копыто Шибзича, до поры мирно шлепавших засаленными картами по грязной, покрытой подозрительными лужицами столешнице. Примерно час от их столика доносились исключительно счастливые/несчастливые (нужное подчеркнуть) вопли болельщиков и счастливые/несчастливые (нужное подчеркнуть) выкрики самих игроков. Но по мере того, как содержимое бумажников перекочевывало к победителю, атмосфера накалялась, и Оглобля, продувший все сбережения десятки, не сдержался:

– Ты… ты… ты…

– Ну, чо, ослабло у тебя? Забыл, что сказать хотел? – с издевкой осведомился Шибзич.

– Ты шулер, Копыто! – собрался с духом Оглобля. – Ты!

И его указательный палец с обгрызенным ногтем исполнил свое основное предназначение: указал. Но смутить Шибзича было не таким простым делом, как рассчитывал Оглобля.

– Докажи! – предложил Копыто, мудро переводя зарождающийся скандал в плоскость дискуссии.

– Чо доказывать, если ты у нас в карты выиграл?! – удивился Гнилич.

Скопившиеся вокруг зрители одобрительно заворчали: ситуация действительно не требовала особых подтверждений. Часть наблюдателей уже мечтательно прикидывала, как будет потрошить карманы мертвого Копыто, но…

– А где написано, что выигрывают только шулеры?

Удар пришелся ниже пояса – ничего такого Оглобля действительно не читал. Собственно, он вообще ничего не читал, кроме названий кабаков и показаний спидометра, а потому заткнулся, сраженный талантливой репликой оппонента. Гнилич почти сдался, но неожиданно ему на помощь пришел Булыжник.

– Тогда почему я тоже проиграл?

В отличие от простоватого Оглобли, Булыжник играл куда осторожнее и сумел спасти хотя бы часть денег. Но горечь утраты терзала его не меньше, чем бестолкового Гнилича. Не ожидавший столь острого вопроса Копыто замялся, и Дурич развил атаку:

– Почему ты один выиграл? Я тоже хочу!

– Надо было учиться играть! – нашелся Копыто.

– Тебя не про школу спрашивают, а про деньги! – заорал ободренный поддержкой Оглобля. – Нам по фигу, где ты на шулера учился! Тока нас разводить не надо, понял?!

– Ты такой тупой, что тебя даже разводить не надо – сам деньги принес!

Ошалевший от огорчения и взбешенный оскорблениями Оглобля потянулся за оружием. Его десятка, до поры лишь мрачно переживавшая проигрыш общественных фондов, сплотилась, весьма неодобрительно поглядывая на Копыто. Впрочем, бойцы Шибзича, окрыленные выигрышем вожака, приготовились защищать добычу.

– Не фига здеся ятаганами размахивать!

– А ты чо молчишь? – Перспектива драки десять на десять Оглоблю не устраивала, и он злобно посмотрел на второго страдальца. – Чо он нас за лохов держит, а? Дурич, тебе не обидно?

Булыжник задумался. С одной стороны, безумно жаль проигранных денег, с другой – Копыто считался самым верным псом одноглазого Кувалды Шибзича, и ссора с ним, а тем паче – смертоубийство могли навлечь на десятку гнев великого фюрера. Да и повода для скандала не было: за руку Копыто никто не ловил. Дурич колебался и, затягивая время, обратился к стаканчику виски.

– Таким жуликам надо ухи отрезать!

– Канделябром!

– У нас, между прочим, тоже ружья есть!

– Ты со своим прикладом не суйся, мля!

– Ща я тебе суну!

– Контейнер, дай ему в ухо!

– А чо, типа, сразу Контейнер?

– Ты чо, Контейнер? Кто твой уйбуй, в натуре?

– Дык я просто не понял, типа, что надо в ухо! Ща дам!

– Я те дам!

– Помалкивай, урод, подставляй ухо!!

– Пацаны, вы чо смотрите?! Мочите Копыто!

Булыжник, не отрываясь от стакана виски, заинтересованно озирался. Бойцы его десятки, видя осторожность шефа, помалкивали. Но Копыто понимал, что нейтралитет Дурича временный, стоит тому решить, что можно принять сторону Оглобли, и все, пиши пропало, против двух десяток не устоять. Для спасения жизни требовался стратегический ход, и в тот самый момент, когда Булыжник уже хотел заняться силовым возвращением бездарно проигранной наличности, решение было найдено: Копыто заметил висящий на грязной стене портрет великого фюрера.

– Шибзичей мочить вздумал? – заверещал уйбуй, протягивая руку к спасительному изображению вождя. – Может, тебе и фюрер наш не нравится?!

Перевод скандала в политическую плоскость вызвал в стане противника смятение. Оглобля притих, его бойцы подались назад, а поперхнувшийся Булыжник принялся думать о том, что не так уж много денег потеряно.

Ссора сошла на нет. Великий Кувалда охотно уничтожал всех, кто не проявлял достаточного обожания, и малейшего подозрения в нелояльности было достаточно, чтобы оказаться на виселице. Этим и воспользовался хитрый Шибзич.

– Может, ты шпион какой, мля? – продолжал надрываться Копыто, таращась на не знающего, куда деваться, Гнилича. – Или террорист?!

– Бен Лабух, – авторитетно добавил начитанный боец Иголка.

– Может, ты нашего любимого фюрера отравить хочешь?

– Я нашего любимого великого фюрера очень люблю, – поспешил заявить Оглобля. – Все знают, что среди Гниличей я больше всех нашего любимого великого фюрера люблю. Я даже голосовал за него на прошлых выборах. Потому что люблю.

Булыжник проглотил виски, торопливо рыгнул и не остался в стороне:

– Я тоже фюрера люблю.

– И после этого вы, в натуре, говорите, что я шулер? – продолжал наседать Копыто.

– Мы про нашего любимого фюрера ничего такого не говорили.

Проигравшие окончательно запутались в выстраиваемых Шибзичем логических цепочках. Единственное, что поняли Оглобля и Булыжник: обвиняя Копыто в шулерстве, они каким-то образом оскорбляют великого фюрера…

– Идите, мля, – высокомерно махнул рукой Копыто. – Идите, пока я не решил, что здесь заговор.

– Может, проведем расследование? – скандальному Иголке очень хотелось кого-нибудь убить.

– Никаких расследований, мля!

Копыто приложился к бутылке виски и нежно погладил распухший от наличных бумажник.

Цитадель, штаб-квартира

Великого Дома Навь.

Москва, Ленинградский проспект,

3 ноября, среда, 19.19

Комната для совещаний ничем не отличалась от сотен тысяч своих сестер, используемых с той же целью в разных уголках Земли. Длинный стол, за которым могло с легкостью уместиться не менее тридцати человек, простые стулья, компьютер, на одной из стен – огромный жидкокристаллический экран, рядом с ним – металлическая доска с разноцветными маркерами. Так что, если бы не хрустальный шар, установленный на позолоченной бронзовой треноге, комнату можно было легко спутать с аналогичным помещением Генерального штаба, например. Шар же, с помощью которого маги восстанавливали события гораздо точнее видеокамер, напоминал, что дело происходит в Цитадели, самой неприступной крепости Тайного Города, и за столом собрались отнюдь не человские военные.

– Хочу отметить, господа, последняя ночь нам определенно удалась. – Сантьяга, комиссар Темного Двора, внимательно оглядел собравшихся на совещание подчиненных. – Объединенными усилиями удалось обнаружить восемь масанов Саббат.

– Обнаружили девятерых, – поправил комиссара Захар Треми. – Но последнему удалось скрыться.

На совещание Захар, как и Сантьяга, явился в костюме человского покроя, правда, черном, а не светло-сером. И носил свой наряд масан с куда меньшим изяществом, что, впрочем, неудивительно – комиссар оттачивал элегантность веками.

– Да, последнему удалось скрыться, – кивнул Сантьяга. – Печальный факт.

Двое других участников совещания спорить не стали. Помимо Захара и комиссара, в комнате присутствовал Ортега, один из ближайших помощников Сантьяги, и Кортес. Шумные сборища комиссар устраивал в исключительных случаях, предпочитая обсуждать ситуацию с избранными: Ортега донесет принятые решения до гарок, Захар до масанов, Кортес до всех принимающих участие в операции наемников, в том числе – до людов и чудов. Чем меньше участников совещания, тем больше дела.

– Упустили вчера, поймаем сегодня, – буркнул Кортес.