Черное копье Перумов Ник

Глава 3

Торный след

Дул ветер, заставляя хоббита и гнома зябко кутаться в плащи и жаться поближе к слабому костерку. Над Эребором нависла стылая мартовская ночь, на безоблачном небе ярко и колюче сияли бесчисленные звезды. Друзья забрались уже далеко на восток, и рисунок созвездий здесь был уже не совсем тот, что дома. Фолко вздохнул. Чужбина, чужбина – даже небо здесь другое…

Расставшись с Малышом, они осторожно весь день продвигались вслед за войском Олмера, чуть поотстав, чтобы их не заметил какой-нибудь арьергардный патруль. Однако шли они уверенно и знали, что не собьются – через заснеженную пустошь пролегал чёткий, хорошо видимый след.

Вокруг тянулась унылая, чуть пересечённая невысокими холмами и мелкими овражками равнина. По распадкам изредка попадались сиротливо чернеющие голыми ветвями деревья. Ветры сдули снег с вершин холмов, намели непроходимые толщи в низинах и седловинах, где над снежным покровом лишь кое-где виднелись верхушки занесённого до самого верха кустарника. Жилья не было, всё было пусто и дико.

Кое-как утоптав себе место, друзья разожгли нодью. Притупив чувство голода горячей похлёбкой, они сидели, глядя на огонь, что неспешно грыз комель здоровенной сушины. Только теперь они оба поняли, в какое безнадёжное дело впутались и как непросто будет справиться с дерзким налётчиком здесь, в его родных краях. Что впереди? Много лет назад Торин прошёл от Одинокой горы до Железных холмов, но всё равно он не знал ни здешних мест, ни тем более земель к югу и востоку от границы гномьих владений. Среди его сородичей ходили слухи, что ещё дальше на восход будут другие горы, где тоже живут тангары – не потомки Дьюрина, вроде бы из другого колена, – но как их разыщешь, да и выведет ли их туда погоня? Где взять еду в заснеженной, необитаемой пустыне?

Разговоры, не успев начаться, обрывались на одном и том же месте – как, каким образом, чудом, обманом или какой кровью подобраться к Олмеру хотя бы на расстояние полёта хоббичьей стрелы? И по мере того как один за другим отбрасывались различные способы, лицо Торина мрачнело всё больше и больше, его брови сдвигались, точно ожившие каменные выступы, а пальцы ожесточённо начинали крутить завитки бороды. Наконец он с размаху хватанул кулаком по колену.

– Так не пойдёт, брат хоббит. – В тёмных зрачках гнома плавали синеватые отсветы пламени, снующего по нижнему краю заваленного в костёр бревна. – Слишком много думаем о себе!

Он ничего не добавил, но Фолко взглянул на него почти с испугом.

«Слишком много думаем о себе – что бы это значило, да ещё в таком тоне? – думал хоббит. – Уж не решил ли Торин броситься в схватку очертя голову, надеясь, что мифрильная броня даст ему время пробиться к Олмеру, а там будь что будет? Нет, я на такое никак не соглашусь. Не-ет, никогда и ни за что! Умирать – что-то не слишком весело… Прежде чем лезть наобум, нужно поработать головой, если, конечно, ещё не оставил надежду вернуться в Бренди-холл. Там, поди, уже весна… А впрочем, что тебе до этой весны? Что толку сидеть на речном откосе и улыбаться во весь рот, глядя, как над сизыми волнами Старого леса медленно поднимается Глаз Анкалогона, как называли когда-то Солнце те, кто жил под сенью этих исполинских чёрно-жемчужных крыл? Что проку полоть репу, пересмеиваясь с подружками, бегать взапуски по зелёным склонам приречных холмов да играть с друзьями в „Бильбо и гномы в пещерах гоблинов“, строить мелкие каверзы дядюшке, втихую таскать при случае пироги с кухни?»

Перед мысленным взором хоббита проносились необычайно яркие картины мирной хоббичьей жизни, настолько зримые, что на время ему показалось – всё приключившееся с ним за два года было лишь дурным сном, от которого он наконец пробуждается…

Но пробуждения не произошло, вместо старых уютных стен Бренди-холла вокруг него по-прежнему простиралась необозримая холодная степь.

Прошёл день, и ещё один, и следующий. Они приближались к западному краю Железных холмов. Отряд Олмера шёл теперь бойчее – к нему присоединилось несколько сотен всадников, пригнавших большой санный обоз с продовольствием и множество запасных лошадей. Припасы были из Дэйла, лошади же – степные, истерлингские, как определил по подковам Торин. Вечером друзья попытались подобраться к становищу Олмера – и едва не наткнулись на патруль. Лишь издали им удалось разглядеть скопище саней, палаток и шатров, посреди которого, поднятое точно в насмешку над всеми попытками задержать его хозяина, вилось знакомое знамя – чёрная трёхзубчатая корона в белом круге посреди чёрного поля.

Спустя неделю после того, как они оставили сторожевой пост у края Серых гор, друзья достигли Железных холмов. Путь Олмера лежал почти что на восток, и, чтобы оказаться у назначенного места встречи с Малышом, им пришлось отойти совсем немного в сторону. Они нашли там пещеру, удобную и глубокую; Торин устроил в ней настоящее пожарище, заявив, что достаточно намёрзся в дороге.

В ожидании Малыша минуло ещё два дня. Олмер за это время ушёл куда-то на восток, ближе к Карнену, но Торин не сомневался, что им легко удастся проследить за ним – март стоял холодный, снега и не думали оседать, след войска был виден отчётливо.

Поджидая друга, они тратили почти всё своё время на сон – кроме тех часов, что проводили за сбором топлива. Говорили мало – ничего добавить к сказанному они уже не могли; однако обоих грызло неотступное сомнение – что, если они таки потеряют самозваного короля. Но сделать сейчас они всё равно ничего не могли, а за годы странствия даже Фолко овладел искусством бесстрастного, терпеливого ожидания.

Малыш появился на утро третьего дня, когда на страже стоял Торин. Друзья обнялись, как после долгой разлуки, у хоббита даже предательски защипало в носу. Он научился владеть чувствами, заставил себя не думать о Маленьком Гноме, не тратить понапрасну силы; но какой же увесистый камень свалился с души, когда его разбудил веселый голос Малыша, раздавшийся под прокопчёнными сводами!

Маленький Гном отказался от еды, раскупорил лишь им самим привезённый жбан с пивом, закурил трубочку и пустился в рассказы. Без всяких происшествий, счастливо миновав и патрули Лучников, и городскую стражу Эсгарота, он добрался до Одинокой горы. В пути он старался разговорить Эрднара, но безуспешно – пленник ожесточённо отмалчивался, один раз попытался сбежать. Но главные новости были, конечно же, из Одинокой горы, где Малышу удалось пристроить Эрднара, сдав его под бдительный присмотр своих старых знакомцев.

Прежде всего Малыш встретился с Дори. Тот – то ли благодаря Кольцу, то ли оттого, что вступил наконец на приготовленный для него путь, – стал большим вождем и собрал вокруг себя многие сотни смелых тангаров, и ещё больше ожидают его команды в Серых горах и здесь, в Железных холмах. Все хотят идти отвоёвывать Морию, сам Король-Под-Горой, Наин Третий, собирается выступить в поход, как только стают снега.

– Дори не узнать, – посмеиваясь, говорил Маленький Гном. – Важный стал, голову высоко носит, но горяч по-прежнему. Слушаются его с полуслова, даже Наин ничего не решает без него. Меня он встретил неплохо, что и говорить, долго про вас расспрашивал. Не может он забыть, Торин, что ты ему Кольцо тогда сам отдал, хотя – тангар он честный – не скрывает этого. Мне говорили, что сперва хотели тебя разыскать, но как-то потом позабыли… Может, Кольцо поработало, а скорее – Дори, очень он старался. Он уже отрешённый какой-то, весь там, в Мории… Ох, худо будет этим оркам, худо – весь Эребор поднялся!

– Что ж он будет делать? – глядя в пол, спросил Торин.

– Хочет добраться до Мории, как он ещё тогда говорил – больше ничего нового. По-моему, он просто хочет стать королём! Ему мерещатся лавры великого Дьюрина, не меньше!

– А что… – встрял было Фолко, но Торин лишь досадливо махнул рукой.

– Хватит об этом. В конце концов, пусть собирает рати, чует моё сердце, что они понадобятся всем нам… Что слышно в Одинокой горе об Олмере, о его отряде?

– Ничего, – кратко молвил Малыш и выпустил изо рта безмятежно-красивое голубое колечко. – Я был первым с северного рубежа. Знаю лишь, что никто Олмера, как мы и догадывались, всерьёз ловить не собирался, а тангарам Эребора сейчас нет дела до людских тревог…

Торный след конного войска, по которому шли друзья, тянулся строго на восток вдоль края Железных холмов, и Фолко с неослабным интересом озирался по сторонам, оглядывая эту старинную твердыню народа Дьюрина. Это действительно были не горы, а холмы, высокие, длинные, густо поросшие елью. Олмер всё же не рискнул идти по главной дороге, что вела от Ворот здешнего королевства гномов на запад, к Одинокой горе, отвернув немного к югу, в широкие холмистые просторы.

– Ну, братья, – выдохнул Торин, поворачивая пони на восток, – вперёд! Помоги нам, Дьюрин, дотянуться до горла этого Олмера!

– Там, за холмами, – Карнен, – махнул рукой Малыш.

– А кто это там так орёт? – вдруг поинтересовался Торин, и в следующий миг топор его был уже взят наизготовку.

За холмистой грядой и впрямь раздавались какие-то невнятные крики. Не похоже было, чтобы кричавший звал на помощь – он словно бился в непередаваемом ужасе, схватившись один на один с самой смертью и уже не рассчитывая на спасение.

В следующий миг друзья хлестнули своих пони. Навстречу им полетела снежная дорога, протоптанный след круто сворачивал за холм, и, хотя там могла быть засада, никто не натянул поводья. Крики не смолкали.

Белые, кое-где перечёркнутые тёмными ветвями склоны резко раздались в стороны, и друзья с разгону вылетели прямо на речной берег. Перед ними расстилалась широкая долина реки Карнен; ровный, присыпанный снегом лёд ещё сковывал её воды, но почти на самой середине в чистом белом ковре виднелась небольшая чёрная клякса, в которой что-то билось и плескалось. Крики доносились оттуда.

– Тонет кто-то! – крикнул Фолко и первым очертя голову бросился к полынье.

Малыш едва успел повиснуть у него на плечах и остановить хоббита.

– Ты что, сам на дно захотел?!

Торин осторожно попробовал ногой лед. Тот вроде держал. Вытащив верёвку и торопливо завязав петлю на её конце, гном, чуть пошатываясь, двинулся к полынье. За ним поспешили Малыш и Фолко, наспех обвязав друг друга другой верёвкой.

Лед под ногами пугающе скрипел, кое-где по нему начинали змеиться предательские трещины, но друзья всё же шли вперёд и вскоре увидели, что в полынье бултыхается какой-то человек, отчаянно пытаясь выбраться обратно на лёд; на другом берегу к дереву был привязан осёдланный конь и рядом с ним – другой, под вьюками.

– Эге-гей! Держись! Мы идём! – заорал Торин, желая подбодрить тонущего.

Однако лёд вблизи полыньи был то ли подмыт тёплыми ключами, то ли ещё почему-либо, но оказался ещё менее прочен, чем у западного берега. Гномы легли и поползли, однако вскоре лёд вновь стал похрустывать под тяжёлым Торином, и тот замешкался. Они подобрались уже довольно близко, и было видно совершенно белое лицо попавшего в беду человека; обессилев, он уже не пытался выкарабкаться на край полыньи, а лишь кое-как держался на поверхности, – даже кричать перестал.

Гномы задержались, и тогда Фолко, взяв верёвку в зубы, осторожно пополз вперёд. Он не чувствовал страха, была только неясная злоба на всю эту реку, этот лёд, на дурака этого, которого угораздило провалиться в таком неудобном месте… Лёд хрустел под ним, однако ему удалось заставить себя не слышать этого, и вскоре он, подползя почти к самому краю полыньи, исхитрился и накинул широкую петлю на плечи тонущему. Тот отчаянным усилием продел в неё руки, и хоббит затянул спасительный аркан у него под мышками. Гномы дружно ахнули, ухнули, рванули что есть силы – человека пробкой вынесло на лёд, и, прежде чем он успел подломиться под тяжестью тела, друзья оттащили спасённого в безопасное место.

Спустя считаные минуты на берегу уже вовсю пылал костёр, Малыш и Торин суетились вокруг полураздетого человека, растирая ему руки и ноги, а хоббит осторожно вёл в обход полыньи испуганно похрапывающих коней. Только теперь он смог наконец разглядеть спасённого ими.

Он был высок, светловолос, уже не молод, но и далеко не стар, – скорее он находился в возрасте между тридцатью и сорока годами, возраст не очень почтенный для хоббита, но расцвет сил для человека. Его развешанная у огня добротная одежда, прошитая по швам красным шнуром, выдавала в нём уроженца Дэйла. Он бы вооружён – длинный прямой меч в потёртых красных ножнах, а в одной из седельных сумок зоркий хоббит углядел очертания шлема. На полуобнажённой груди человека Фолко заметил длинный багровый рубец – довольно свежий, ему ещё предстояло стать белым шрамом.

Согретый и отпоенный горячим, человек приходил в себя, и у Фолко зашевелились пока ещё смутные, но тревожные мысли. Скорее всего он из войска Олмера… Что же с ним теперь делать? Сначала спасти – и только для того, чтобы допрашивать, пытать, если он станет молчать, а после – убить? Теперь в Одинокую Гору пленника не отправить.

– И угораздило же тебя, – начал Торин, протягивая спасённому снятый с огня котелок. – Как это случилось?

Человек пил, обжигаясь, и невнятно ответил, что, наверное, там тоже кто-то или провалился, или ещё что, но он, похоже, угодил на недавно замёрзшую полынью. И тотчас, не дав Торину даже рта открыть для нового вопроса, стал спрашивать сам:

– Откуда вы? Что вы здесь делаете? Как вас зовут?

– Путешествуем по своим делам, – многозначительно ответил Торин, незаметно подмигнув Фолко и Малышу. – Мы гномы из Эребора. А ты кто?

Человек ответил не сразу. Его взгляд почему-то надолго задержался на топоре Торина, даже не на топоре, а на его топорище – он словно был очень удивлён, увидав нечто знакомое в совершенно неожиданном для него месте. Потом его взгляд скользнул по открытой от жара костра груди хоббита, на которой висел заветный кинжал, и глаза его внезапно блеснули, однако он ничего не сказал, лишь назвал своё имя – Герет.

– Куда же ты держишь путь? – спросил Торин.

– В Дэйл. Там мой дом, – ответил Герет.

Торин сидел напротив него с топором на коленях, человек едва заметно усмехнулся и положил к себе на колени свой меч. На крестовине смутно виднелось какое-то клеймо, Фолко напряг зрение и едва не вздрогнул, заметив давно знакомое клеймо с Великой Лестницей!

– А я Трор, а это Трей, а это – молодой Нар, – Торин назвал самые распространённые среди гномов имена. – Хочешь ещё? – Он кивнул на опустевший котелок.

– Чем же мне отблагодарить вас – за спасение и за всё остальное? – сказал Герет и благодарно приложил руку к груди.

– Правдивыми вестями! – вдруг резко бросил Торин. – У тебя на мече знак того, кому мы служим. Мы идём за его отрядом, но отстаём на несколько дней пути. Ты ведь от него, не так ли?

Герет весь сжался, насторожённо блестя глазами и положив руку на рукоять меча.

– Ты сомневаешься? – невозмутимо продолжал Торин. – Я понимаю тебя. Но взгляни на это топорище! Взгляни – кинжал на груди Нара – и вспомни, если ты действительно служил ему! Кинжал этот – его гундабадский трофей, и Вождь Эарнил сам подарил его Нару, а мне – свой чудесный посох на топорище!

– Да, я узнаю их, – медленно проговорил Герет, – а я ещё дивился, как они очутились здесь.

– А всё ли в порядке у хельги-баана? А старый Глофур с его улагами? – вдруг встрял в разговор Малыш.

У Герета, похоже, это развеяло последние сомнения. Он широко улыбнулся, вздохнул с облегчением и по очереди протянул им всем руку.

– Вы наши… я так и думал, едва увидел кинжал и посох. Но расскажите же мне…

– Мы не можем рассказать тебе всего, – поспешно перебил его Торин, – и не просим того же от тебя. Скажу лишь, что Вождь послал нас в южные земли прошлой весной, мы собрали важные сведения и должны были присоединиться к нему под Форностом, но увы…

Он вздохнул с совершенно натуральным разочарованием и скорбью. У Герета сжались кулаки.

– Да, мы долго будем помнить этот чёрный день… – глухо промолвил он, опуская голову. – Сколько там полегло наших! Я чудом вырвался… Хорошо всё же бились ваши сородичи! Не в обиду вам будет сказано, но если бы не они – пировали бы мы нынче в Аннуминасе!

– Ты ещё расскажешь нам в подробностях про этот бой, – перебил его Торин, – а пока скажи, где нам отыскать Вождя?

– Или Санделло, – вдруг добавил хоббит.

– Вы знаете Санделло? – вздрогнул Герет.

– Да, но что с того? – нахмурился Торин. – Кто ж не знает знаменитого мечника? Однако ты не ответил нам. Мы хотим нагнать отряд.

– Но вы не найдёте там Вождя, – озабоченно сказал Герет.

– Как?! – вырвалось одновременно у всех трёх путников.

– Прошлой ночью он оставил войско на Береля, а сам с небольшим отрядом хазгов, с тем хельги-бааном, о котором вы вспомнили, ускакал куда-то на юго-восток. С ним отправился, как всегда, и Санделло.

– Та-ак… – Торину не нужно было разыгрывать полную растерянность и горькое разочарование. – Что же теперь делать? Куда нам идти? Куда он мог направиться?

– Вождь никогда не говорит, куда он уезжает и когда вернётся. Скажу лишь – наверное, я был с ним больше вашего, – он всегда появляется, когда это необходимо.

– И никакой надежды… – начал было Малыш.

– Нет, это безнадёжно. – Герет покачал головой. – Хазги очень быстры, а Вождь – он ведь быстрее всех. Но если у вас было задание, вы можете смело сказать всё Берелю – после Санделло он самый близкий Вождю человек.

– Вождь ничего не сказал нам, как быть в таком случае, – теперь уже притворно повесил голову Торин. – Но, помимо того, куда нам теперь идти? Мы гномы западные, на востоке не бывали. Не знаем ни дорог… Ничего не знаем!

– Я и говорю, – терпеливо повторил Герет, – присоединяйтесь к войску. Мы уходим далеко на восток, за Карнен, в обход земель этих потерявших рассудок злобных басканов, затем сворачиваем с тракта, что идёт через Невбор на Дешт (ни Торин, ни Малыш, ни тем более Фолко никогда не слышали ни о чём подобном) и мимо Гелийских гор (Малыш встрепенулся) выходим к Опустелой гряде. За ней, в окружении лесов Ча, есть небольшая свободная земля, где Вождь велел нам ожидать его.

– Это ж месяцы и месяцы пути! – удивился Торин.

Герет стал расспрашивать их о южных землях, и друзья, стараясь закрепить его доверие к ним, рассказали ему довольно много из того, что узнали за время своего путешествия. Беда была в том, что они боялись особенно приставать к Герету, опасаясь лишних подозрений, однако Малыш всё же рискнул полюбопытствовать, куда же он направляется сейчас – если это, конечно, не тайна.

– Это не тайна, – ответил Герет. – Вождь отпустил многих по домам, особенно тех, кто родом из Дэйла и Эсгарота. А я сопровождал раненого друга, и, пока не стало ясно, что он поправится, я не мог покинуть войско… Теперь вот еду домой.

Остерегаясь задавать вопросы об Олмере, друзья постарались узнать как можно больше о землях и племенах Прирунья, ссылаясь на то, что никогда не были на востоке, а с Вождём встречались лишь на западе. Герет говорил охотно, и вот что он им поведал.

Селдуин, вытекая из озера Долгого, течёт через процветающие земли королевства Лучников, пока не выбирается из лесостепи в настоящую степь. Здесь начинается господство истерлингов-кочевников. По речной же долине Селдуина и Карнена до самого его впадения в Рунное море живут осёдлые истерлинги-землепашцы. В самом устье Карнена – большой торговый город Айбор, столица тяготеющих к нему обширных краёв вокруг всего Рунного моря и тянущихся широкой полосой на восток до самой Опустелой гряды. Гелийские горы – крайняя точка владений Айбора, на юге же его земли ограничивает Великая степь, тянущаяся от Бурых равнин вдоль горных стен Мордора куда-то в бесконечность, туда, где восходит солнце.

– Кто же правит в Айборе? – спросил Торин.

– Там нет постоянного правителя. Это город купцов и мастеров, и народ там живёт самый разный, из всех земель. У них каждый находит приют и защиту: уплати городу взнос и можешь считать себя под его покровительством. А это кое-что значит – войско у Айбора немалое. К нему прибились осёдлые истерлинги-пахари, его слово закон для обитателей Голубых лесов, да и гномы в Гелийских горах приняли его уложения!

– Но если нет правителя, кто же правит? – настаивал Торин.

– Сотни три самых богатых купцов и самых искусных мастеров, – ответил Герет. – В их землях есть ещё один город – Невбор, на востоке, на главном тракте, я о нём уже упоминал. Это почти двойник Айбора, только поменьше да укреплён получше, степь под боком – не шутка. А в Великой степи, что к востоку от Рунного моря и к югу от Опустелой гряды, живут кочевые истерлинги, народ горячий и беспокойный. Случается, они тревожат набегами границы Торговой области, так у нас называют айборские земли, – это самый большой базар Востока. В степи у истерлингов тайный город Дешт – тайный не потому, что никто не знает, где он, а потому, что на чёрный вал, что ограждает его от торговых посадов проезжих людей, не допускается ни один иноплеменник, даже такой же истерлинг, если только он стал земледельцем. В Деште дорога раздваивается. Одна, ныне почти забытая, ведёт к рубежу Мордорских земель, другая – в обход этого серого царства, в цветущий Кханд и Ближний Харад, но там я никогда не бывал. Могуч и славен город Айбор! Могуч и неприступен, ибо лет сто назад, говорят, тогдашние его головы наняли необычайно искусных гномов. И те сумели поднять из глубин горячие воды, так что даже в самые лютые морозы рукава Карнена, на которых стоит город, не замерзают и к стенам не подойти. Все вести от Мордорских стен до Железного угорья, от Чаского залесья до Мирквуда (Герет употребил старое название Чёрного леса, бытовавшее в конце Третьей Эпохи) стекаются в Айбор и Невбор. Через них идёт и главный путь с запада на восток – от Минас-Тирита через Кайр-Андрос к Прирунному всхолмью, дальше Айбор и Невбор, где южная дорога сливается с северной, на которой мы сейчас стоим. Говорят, есть ещё старый-старый путь вдоль Изгарных гор, но там никто не ходит.

– Почему? – заинтересовался Фолко.

– Странные вещи творятся там ночами, – нехотя произнёс Герет, отворачиваясь. – Какие-то… тени шастают, что ли… Да мало ли что болтают. Толком я не знаю и не люблю повторять сказки… Я ж к чему это всё? Что Айбор сейчас – узел торговых путей и богатый город, куда как богатый. – Он мечтательно прищёлкнул языком. – Эх, потрогать бы его… за подбрюшье, – он хищно засмеялся, – да Вождь не велит…

Друзья узнали немало подробностей о предстоящей им дороге. Подробности, как нарочно, были малоприятны. Вскоре после Ворот королевства Железных холмов тракт углублялся в разорённую, покинутую всеми землю, которая так и не оправилась от достопамятного всем набега хазгов позапрошлой осенью. Немногие поселения были превращены в пепел, уцелевшие жители разбежались кто куда. И хотя уже наступила весна, рассчитывать до мая найти какую-нибудь пищу в этих краях было нельзя – разве что случай выгонит на них какую-нибудь глупую птицу. Все леса лежали севернее – в Железных холмах, здесь же на добрые полторы сотни миль тянулись унылые холмистые гряды. А милях в пятидесяти к югу от тракта, где наготу холмов вновь начинал прикрывать густой девственный лес, – была область басканов, сумрачного и немногочисленного народа, когда-то разбитого пришельцами с востока и первым обосновавшегося на благословенных и плодородных побережьях Рунного моря. Однако они не удержались и там. Появились затраны, прошли, словно ураган, на северо-запад (чтобы основать там государство, давшее начало Приозёрному королевству наших дней), и басканы вновь были вынуждены бежать в Глухоманье. Однако по Великой степи уже шли с юга обозы истерлингов, и, вновь разбитые, жалкие остатки некогда многочисленного народа только и могли бессильно наблюдать, как новые хозяева утверждаются на когда-то принадлежавшей им земле. С горя они предались было Чёрному Властелину, но его не слишком-то волновала подобная мелюзга. Лучших из лучших бойцов послал этот народ в составе северной армии Чёрного Замка к Одинокой горе, встав в один строй со вчерашними врагами, истерлингами, рассчитывая, что Барад-Дур не забудет их верную службу. Завалив телами все подступы к горе, северная армия загнала-таки внутрь оборонявшихся гномов и людей Дэйла, но на большее сил уже не хватило. А потом, после падения Силы Мордора, победители определили басканам эти пустынные земли вне торговых путей и судоходных рек, где они и живут по сей день. Они видели, как пришлый народ – и сменившие меч на соху истерлинги-пахари, выходцы из Дэйла и Озёрного Города, и уроженцы Гондора, и совсем неведомые пришельцы с востока – устраивали Айбор и Торговую область на их исконных землях, и не простили им этого. Басканы крепко цепляются за свою старину и не пожелали врасти в то кипучее жизнью и делом становление нового государства, где никого не интересовало, что ты держишь за душой и что у тебя в прошлом. Они начали новую войну, вновь потерпели поражение и теперь лишь изредка огрызаются набегами. Грабят они и на северной дороге, так что надо быть осторожными. Однако, если удастся благополучно проскочить эти опасные места, дальше станет гораздо легче – тракт проходит через прекрасные лесистые области, признающие власть Айбора. Там обитают дорваги – народ кряжистый и упорный, так и не поддавшийся власти Зла, отбившийся в своих лесных крепостях. Про них мало что известно, но люди они мирные и открытые, свято чтущие закон гостеприимства. Они недолюбливают кочевых истерлингов, терпеть не могут басканов за их привычку бить исподтишка, в спину; на границе между басканами и дорвагами даже пришлось ставить заслоны из других лесовиков – обитателей Голубого леса, что на берегу Рунного моря. Дружины дорвагов вместе с истерлингами – опора айборского войска. Как-то оно дало хороший отпор гондорским выскочкам, когда тем вздумалось наложить лапу на эти земли! Больше Гондор сюда не суётся… Миновав леса дорвагов, тракт приходит в Невбор, и что там дальше, известно лишь по рассказам, а сам Герет глубже на восток не ходил.

– А откуда пришли хазги? – спросил Фолко.

– Они живут где-то далеко-далеко, в многих днях пути от Невбора, – отвечал Герет. – Какие-то враги стали теснить их на запад, и совет старейшин отправил на закат большой отряд – поискать свободные земли, а кроме того – найти золото для откупа. Вот почему, едва появившись в Прирунье, они полезли к гномам Железного угорья. А когда не вышло – двинулись дальше, добравшись аж до Гундабада. Дики они нравом и часто бросаются в бой без нужды, когда гнев застилает им глаза. Там мы их и встретили. – Герет помолчал. – Вождь взял в честном бою жизнь их предводителя, с того дня они и пошли за ним. Вот с тех пор я и запомнил этот кинжал. – Он кивнул на клинок, висевший на груди хоббита. – Дело в том, что, – он замялся, – боюсь соврать, хазги говорят странно… Но я понял, что когда-то очень-очень давно, невероятно давно, они жили на дальнем западе, откуда их изгнали Рыцари из Заморья… И с тех пор хазги мечтают вернуться туда. Я думаю, – он доверительно склонился к Торину, – что Вождь поскакал сейчас именно к ним – за остальной частью их могучего войска. Ведь будь их у нас под Форностом не три сотни, а три тысячи, не в обиду будет сказано почтенным гномам, ваш хирд бы не устоял! Прошу простить, если невольно задел…

– Нет нужды извиняться, – спокойно сказал Торин. – Они такие же враги нам, как и тебе. Они глупы в своей погоне за богатством, а мы верим, что и в наши подземелья может сойти Небесный Огонь, спустившись по Великой Лестнице.

Фолко очень хотел спросить, почему Герет стал служить Олмеру, но вовремя сообразил, что подобные вопросы не следует задавать людям, так или иначе оказавшимся на скользком пути, если хочешь сохранить их расположение хотя бы для того, чтобы получить нужные тебе сведения.

Они помолчали, и Торин стал расспрашивать Герета о подробностях их осеннего похода. Герет говорил с горечью, но довольно охотно.

– Вождю никогда не удавалось ещё собрать так много свободных воинов свободных земель. Вы знаете, что поднялся весь Ангмар?! Они дали большое пополнение нашей коннице и храбро дрались, клянусь Великой Лестницей! Мы ждали ещё больше подкреплений с юга, но Дунланд прислал лишь немного пеших, хотя обещал куда больше!

– Да, обещали конных, а дали только лошадей, – вдруг встрял Малыш.

– Верно, но откуда вы знаете?.. Впрочем, простите, я и запамятовал, что вам может быть известно куда больше… – Герет поглядел на них с уважением и продолжал с ещё большей почтительностью: – Не пришли и те, кого мы звали из Минхириата и Энедвэйта – мелкие людишки, скажу я вам, они всё ещё верят во всякие эльфийские бредни… А вот кто не подвёл, так это принявшие нашу сторону люди Арнора и орки. Да, прошу прощения почтенных гномов, мне известно, что вы их недолюбливаете – но дрались они как безумные и поддались последними. Вождь не делает различий между теми, кто ему служит, отмечая лишь по заслугам или провинностям… но провинностей у нас почти не было, все повинуются Вождю с полуслова, да и как можно не повиноваться ему? Пришли также и те, кто поклоняется Могильникам, что возле Пригорья…

– Кое-что мы о них слышали, – как бы в задумчивости проронил Торин, – интересный народ.

– Да, интересный и люто ненавидящий эльфов, – горячо подхватил Герет. – Бойцы они, по правде говоря, не очень искусные, но смелости им не занимать. Когда-то их предки задали жару этим Рыцарям из Заморья, разнесли Арнор в клочья! Был у них тогда толковый вожак… да сгинул, вот беда. Но нашего Вождя они признали сразу и сказали, что он Вождь истинный. С тех пор идут за ним в огонь и в воду. Мы ещё договорились с Морским народом…

– Знаем, со Скиллудром, – вновь перебил Малыш.

– Верно, – кивнул головой Герет. – Его бойцы должны были напасть на устье Барэндуина и оттянуть на себя часть сил наместника, в то время как мы шли прямиком на столицу.

Фолко невольно вздрогнул – старый маг был прав, говоря о целях ангмарского удара.

– Мы легко смяли арнорскую пограничную стражу на перевале, – продолжал Герет. – Конница засыпала их стрелами, а орки проползли ночью к самому рву и с рассветом полезли на стены. Эти раззявы не успели и глазом моргнуть, как орки уже приставили лестницы и овладели башней. Дальше было легче. Прорвав пограничные засеки, мы пошли к Форносту – нельзя было оставлять его за спиной, и мы, конечно, здорово рисковали, но всё обошлось, у Вождя нашлись верные люди и в самом городе. Кто они – я не знаю, но они сумели перебить стражу у нескольких ворот и захватить участок стены. Дружинников в Форносте мы захватили врасплох… – Герет мечтательно прищурился со столь кровожадным блеском под полуопущенными веками, что хоббит невольно вздрогнул. – Эх, славно погуляли! А потом Вождь собрал всех нас перед воротами, город горит, а он вскочил в седло и сказал: «Первая дверь открыта, вперёд, на Аннуминас, покончим с эльфийскими прихвостнями, отомстим за полёгших, Запад будет наш, а там и с Гондором управимся!» И мы двинулись к столице. – Герет тяжело вздохнул. – Эх, всё же было рассчитано! Всё! И все у нас знали, что наместник бросится со своими тяжеловозами нам навстречу, и даже знали, где он нас будет ждать… Вождь хотел покончить со всеми сразу, и мы так радовались, когда разведка донесла, что враг в одном переходе… Я помню, выезжаем на берег – там речушка была, на том поле, – а впереди конница наместника маячит, думал, сердце из груди выскочит. Да и все решили, что это будет последний бой.

– А потом? – едва заметно усмехаясь, спросил Торин.

– А потом и оказалось, что проклятый наместник куда хитрее, чем думалось! Сообразил, успел вызвать гномов! Не знаю уж, чем он их купил…

– Почему обязательно купил? – негромко сказал Малыш.

– Почему, почему, – зло бросил Герет. – У этих эльфийских подпевал всё продается и всё покупается. И воины в Арноре служат за деньги, и гномов, значит, они чем-то купили! А ведь с хирдом никто из нас не сталкивался… Впрочем, мы сперва даже не встревожились. Решили: быстро сомнём гномов, тем более что бок свой они оставили открытым, представляете – полезли прямо в лоб?! Да орех-то крепок оказался! Ничем этот хирд было не пронять. Копейщики они непревзойдённые, и щиты у них больше чем на ладонь не расходились! Пришлось наших пеших спасать, лучших всадников класть… Первую атаку нашу гномы легко отбили, я сам в неё ходил. Скачешь – а перед тобой стена стали да два ряда пик! Что тут с ней поделаешь? Уж мы стрел не жалели, да что толку? Видать, подземную броню ими не пробить. С дружинниками-то мы бы управились, но они, хитрецы, нам гномов подсунули, а сами взялись за орков да за Могильный народ. Ну и не выстояли те, конечно… А когда хирд до пехоты нашей добрался, – Герет схватился за лицо с неподдельным ужасом, – я такого страха в жизни не видывал! Копьями своими наших мечников насквозь прокалывали. Да и наши копейщики – бьют-бьют, а что толку? Гномы никого к себе не подпустили, один только раз… один лишь раз дунландцы бросились тоже тесно, щит к щиту, даже копья прошли, так тех сбоку достали! Перебили почти всех… И тогда Вождь скомандовал вторую атаку, решил арканами хирд растащить. Санделло тоже пошёл, хотя обычно он от Вождя – ни на шаг… Вырвали в первый момент одного из хирда, Санделло в брешь бросился, говорят, двоих зарубил, но и его вытеснили… Вот тут-то я и понял, что всё, не выдюжить. Дружинники тем временем сломили и орков, и людей Могильников, нас начинали окружать… А хазгов было слишком мало. Хотя я видел, что под их стрелами заколебался даже хирд!

– Но как же он выдержал? – Мрачная усмешка на лице Торина была уже хорошо заметна.

– Не знаю, – пожал плечами Герет. – Сам удивляюсь… Твои соплеменники оказались весьма шустрыми и не стали ждать под стрелами. Мы надеялись, что хазги сдержат хирд и нам удастся вывести остатки пехоты, но… гномы сами бросились на хазгов, те не ждали этого, смешались… Многих из них покололи копьями. А пока мы возились с хирдом, дружинники подобрались поближе и ударили своим излюбленным клином, копьями накоротке в плотном конном строю. Это они умеют, проклятые! Расстрелять их из арбалетов мы не успели, нас изрядно потрепали, но это уже совсем грустно рассказывать… – Герет опустил голову. – Вождь до последнего не выводил из боя конных, стараясь спасти пеших. Многие погибли… Потом было бегство. Мы легче, подвижнее, нам удалось оторваться немного от конницы наместника, и мы стали отступать к Ангмару. Все думали, что там нас не станут преследовать, но наместник, оказалось, уговорил гномов идти с ним до конца! В общем, в Ангмаре убежища тоже не было. Все предлагали дать новый бой где-нибудь в горных теснинах, чтобы хирд не смог развернуться, но Вождь сказал, что нельзя подвергать опасности наших друзей в Ангмаре и нужно отступать на восток. Он прибавил, что теперь знает лучше, как воевать с Западом, и что нам нужно время.

– Погоди, а как вы хотели взять Аннуминас? – перебил Герета Малыш. – Мы бывали там. Стены куда как высоки!

– В любой стене найдутся ворота, – ухмыльнувшись, пояснил Герет. – А любую стражу, что стоит у ворот, можно перебить… если, конечно, для этого есть верные люди по ту сторону стен.

– Понятно, – медленно произнёс Малыш и замолчал.

– А взяв Аннуминас, мы становились хозяевами Запада, – со значительным видом сказал Герет, поднимая палец. – И тогда – прямая дорога на Серые Гавани!

– Гм! – промычал Торин, с трудом гася гневный блеск в глазах.

Они вернулись к разговору о событиях прошлого года. Герет рассказывал о тяготах перехода через снежные пустыни Фородвэйта, как немногочисленные поселяне отказывались добром отдавать зерно и сено, как разбегались по лесам при их появлении, и как они охотились за жителями тех мест, и как заставляли указывать тайники с зерном, как поджигали починки и заимки в отместку за вынесшиеся из темноты меткие охотничьи стрелы, и Фолко вновь уловил с трудом подавляемую гномами ярость.

– Герет, скажи, а Вождь – он был с вами всё время? – спросил Фолко.

– Да, – ответил Герет, – шёл пешим, щадя коня, наравне со всеми. Другой бы не выдержал: лицо всё почернело – я видел его совсем близко. Как-то рубили лес, чтобы согреться, нашли странную чёрную яму – будто кто-то сумел развести такой костер, что выжег дыру аж в камне.

– Дыру в камне? – недоумённо переспросил Торин, умерив на время свой гнев.

– Да, дыру в камне, – простодушно кивнул Герет, – и вроде на дне там что-то. Я только мельком видел, не до того было. Кто-то из наших болтал, что это, дескать, след Небесного Огня. Вождь, кстати, им интересовался. Делал в яме что-то.

– Ну, это уж не нашего ума забота, – с притворным равнодушием перебил человека Торин, но Фолко заметил, что гном аж задрожал при этом известии.

– А что было потом? – как ни в чём не бывало спросил Малыш.

– Потом… потом была бескормица и падёж коней, лютая стужа и снежные ураганы. И был пограничный пост на краю Серых гор. А до этого ещё были тамошние гномы… как бы сказать, чтобы не обиделись мои почтенные собеседники…

– Говори, ведь я уже сказал, что враги Вождя – наши враги, – произнёс Торин. – Не бойся. Я даже думаю, что смогу сказать за тебя. Вы просили пропустить вас в обитаемые земли между Серыми горами и лесом или на крайний случай сена для лошадей и пищи для людей. А они отказали?

– Да, ты прав. – При воспоминании об этом Герет скрипнул зубами. – И солоно же нам пришлось после этого, скажу я вам! А гномы эти – им хоть что, никак не возьмёшь. Ворота закрыли, и поди ломай скалу! Насилу выжили. Хорошо, что в Дэйле у Вождя много друзей, а то пришли бы оттуда войска, так нас после зимнего перехода можно было голыми руками брать.

– Мы разузнали, что наместник прислал в Приозёрное королевство эстафету с требованием захватить Вождя, – кивнул Малыш.

– Но им это не удалось, – засмеялся Герет. – Да, хорошо то, что хорошо кончается. Конечно, неудача – всегда неудача, но ничего, мы ещё вернёмся, и тогда Арнор уже не спасут никакие гномы.

– Так что же ты, держишь путь в Дэйл, к дому, – положил руку на плечо Герету Торин, – а дальше?

– А дальше Вождь даст знать в нужный момент и скажет, что надо делать. – Тот поднял глаза на гнома. – Я буду ждать. Как и все наши, что остались в Дэйле и прилегающих землях.

– Понятно, – кивнул Торин и поднялся. – Ну что ж, лёгкой тебе дороги! Нам пора в путь, ведь ещё нужно догнать войско.

– Прощайте, до встречи, – заулыбался Герет. – Но вы ничего не взяли от меня. Не возражайте, я хочу подарить вам что-нибудь на память о моём чудесном спасении. Может, вот это?

Он сунул руку за пазуху и вытащил небольшой кожаный мешочек. Развязав тесёмки, он высыпал на ладонь несколько золотых перстней с крупными камнями. Не слушая отнекивающихся друзей, он сунул каждому по перстню и вскочил в седло.

– Ну каково? – обвел друзей тяжёлым взглядом Торин, когда всадник скрылся за поворотом. – Что будем делать?

– Почему ты не зарубил его?! – Малыш едва не сорвался на крик. – Он же расскажет теперь всем о нас, и мы погибли!

– Не убивать же его, – глухо ответил Торин, опуская голову. – Ты сам знаешь. Это не по слову Дьюрина – убить только что спасённого тобой!

– Знаю! И всё же…