Две невесты на одно место Донцова Дарья

Глава 3

С огромным трудом пережив известие о летаргическом сне, поразившим его по невесть какой причине, Игорь узнал следующую новость: Франсуаза уехала. Поведение любимой озадачивало. Отчего она не испугалась, поняв, что кавалер спит вторые сутки не просыпаясь, почему не забила тревогу, не вызвала «Скорую помощь», не кинулась за врачами? Любая другая женщина, оказавшись в подобной ситуации, по меньшей мере бы удивилась, но Франсуаза предпочла испариться очень тихо, прихватив свою сумку.

В состоянии, близком к шоковому, Игорь вернулся домой, где его ждал новый сюрприз. Все вещи, принадлежавшие Франсуазе, исчезли, не было ничего, напоминавшего о том, что в квартире в течение нескольких месяцев жила девушка. С окон пропали занавески, из кухни улетучились милые вещички, из гардероба – шмотки, из ванной – косметика… Состояние Игоря было трудно описать словами. Сначала Самойлов пометался по комнатам, потом призадумался. Тут только до него дошло, что он ничегошеньки не знает о Франсуазе. Девушка ухитрилась не сообщить о себе никаких сведений, Игорь даже не знал, имеет ли она родителей, и лишь сейчас он сообразил: Франсуаза очень молода, неужели отец с матерью не беспокоились, с кем их дитя проводит время, отчего разрешили дочери жить с мужчиной без всякой регистрации отношений и ни разу не попытались связаться с ним? Да и сама Франсуаза никогда не ездила к родственникам. Было чему удивляться! Игорь не знал ни домашнего адреса, ни телефона родичей любимой, он также не мог назвать их имен, Самойлов даже не знал, в каком рекламном агентстве работала Франсуаза. Любимая умудрилась ни разу не сообщить адрес и название конторы.

Промаявшись до утра вторника и поняв, что девушка не собирается возвращаться, Игорь решил начать поиски Франсуазы. В голове у него вдруг появилось страшное предположение: что, если в субботу утром Франсуаза, решив не будить его, пошла завтракать, а затем отправилась прогуляться в лес? Там на нее напали, изнасиловали, бросили, глухонемую девушку подобрали добрые люди, отправили в больницу…

Игорь схватился за справочник и принялся методично обзванивать клиники. Через два часа ему стало ясно – больниц слишком много, одному с работой и за неделю не справиться. И потом, он звонит в московские госпитали, а пансионат-то находится в области, следовательно, Франсуазу могли отвезти куда угодно: в Истру, Дедовск, Красногорск…

Ощутив очередной приступ отчаяния, Самойлов пошел в кухню, отчего-то он испытал страшный приступ голода. Игорь открыл холодильник, вынул йогурт, уронил его, чертыхнулся, полез за тряпкой и вдруг замер. Боже, ну и глупости он делает! Если Франсуазу изнасиловали и она сейчас лежит в больнице, то кто же тогда собрал ее вещи в пансионате и вынес все из квартиры? Нет, любимая жива и здорова, осталось выяснить, зачем она все это проделала.

Игорь молча смотрел на растекающуюся по плитке белую лужицу. Неожиданно он додумался до совсем уж невероятной вещи. С какой стати его, крепкого мужчину, «унесло» от нескольких глотков коньяка?

Самойлов напрягся и восстановил в памяти картину вечера пятницы. Вот Франсуаза достает из сумки бутылку, Игорь открывает ее, наливает себе больше, девушке меньше, чокается с ней и выпивает благоуханный напиток. А девушка… она просто ставит стакан на стол.

Самойлов упал на стул. Вот оно что! В бутылке было сильнейшее снотворное или какой-то другой препарат с «вышибающим» эффектом. Зачем Франсуаза проделала с ним такое? Отчего пригласила в пансионат? Кто она? Где живет? Работает? В рекламном агентстве? Господи, как оно называется?!

У Игоря вновь закружилась голова, пошатываясь, он дошел до спальни и лег на кровать. Снова захотелось спать, слишком велик оказался перенесенный стресс, и измученный нервными переживаниями организм включил один из механизмов защиты. Игорь начал погружаться в дремоту.

Тяжелые веки торопились сомкнуться, Игорь повернулся на правый бок, на секунду скользнул взглядом по стене и мгновенно растерял весь сон. На обоях он увидел гвоздь. Пустой. Фотография с изображением девушки в красном купальнике, лист из календаря за май месяц, мирно висевший тут на протяжении многих лет, испарился.

Закончив рассказ, Игорь посмотрел на Нору.

– Найдите Франсуазу, я заплачу любую сумму, отстегну столько, сколько надо.

– Зачем она вам? – неожиданно поинтересовалась Элеонора. – Похоже, девушка попросту решила сбежать.

– Нет, – резко ответил Игорь, – ее похитили.

– Маловероятно, – попыталась вразумить его Нора, – сами же рассказывали: она собрала шмотки.

– Это могли сделать другие люди, – нахмурился Самойлов, – отняли у Франсуазы ключи. Я потом сообразил, вещи вполне способен унести любой человек.

– Да зачем? – спросил я. – С какой стати ее похищать? Она богата?

– Нет, впрочем, не знаю. Когда мы жили вместе, она производила впечатление хорошо зарабатывающего человека, но это не богатство, – протянул Игорь.

– Может, ее родители олигархи? – не успокаивался я.

– Не знаю.

– Или вам решили насолить конкуренты, – выдвигал я новые версии.

– Нет.

– Вы уверены?

Игорь хмыкнул.

– Мой бизнес стабильный, но маленький. Я имею пекарню в спальном районе столицы и пару «тонаров». Покупатели в основном жители близлежащих домов, я принимаю заказы, ну, допустим, на пирожки, булочки. Хотите отметить день рождения и просите: «Мне двадцать плюшек с яблоками». Есть еще несколько фирм, куда я поставляю выпечку для столовых. Дело идет неплохо, сейчас купил еще вагончик, увеличил объем производства и продаж. В планах создание второй пекарни, но это не раньше чем через год. Поймите, мой бизнес никому не составляет конкуренции, это не водка, не природные богатства, даже не продукты, всего лишь скромные батоны и булки. На жизнь хватает, покупатели довольны, так и существуем. Игорю Самойлову никогда не монополизировать всю торговлю хлебобулочными изделиями в столице, да я и не стремлюсь к этому, мои планы скромны, хочу тихого семейного счастья: любимую жену, троих детей, небольшой домик в Подмосковье, лето в Турции, машину-иномарку и все. Главное, чтобы семья была сыта, обута, одета. Я ни для кого не представляю опасности, не занял чужую нишу, не выжил из бизнеса другого хозяина. Да в нашем районе можно еще кучу «тонаров» поставить, и народ будет хлеб брать. Нет, исчезновение Франсуазы никак не связано с моим делом.

– Тогда куда же она подевалась? – воскликнул я.

– Именно это я и хочу узнать, – мрачно ответил Самойлов. – Беретесь?

– Нет, – быстро ответил я.

– Да, – мгновенно перебила меня Нора. – Иван Павлович, ну-ка запиши все ответы Игоря на вопросы, которые я сейчас стану ему задавать. Фамилию Франсуазы знаете?

– Да. Белявская.

– Хорошо. Номер мобильного?

Игорь изумленно глянул на Нору.

– Зачем он глухонемой девушке?

– Всякое бывает, – не сдалась Нора, – значит, его у нее нет?

– Нет.

– Ладно. Вы познакомились на тусовке?

– Да.

– Франсуаза пришла с неким…

– Олегом Писемским. Вроде так, хотя Олег и сказал, что она не с ним, но думаю, он тогда соврал из-за жены, небось хотел Франсуазу окрутить.

– Отлично! Давайте координаты Писемского, – воскликнула Нора.

Когда за клиентом захлопнулась дверь, Нора воскликнула:

– Ваня, ты похож на фигуру скорби! Что за кислый вид?

– Думаю, не следует браться за безнадежное дело, – осторожно ответил я.

– Ерунда, оно ясно, как слеза младенца, – отмахнулась Элеонора, – эта Франсуаза, бывают же люди, которые дают своим детям идиотские имена, просто удрапала от кавалера.

– Но почему?

– Господи, ты не понял, что он противный?

– Нет, вполне нормальный человек, похоже, очень аккуратный.

– Зануда! Небось извел бедняжку поучениями, вот она и убежала к родителям.

– Но…

– Не спорь!

– Однако…

– Ступай, звони Писемскому.

– Сейчас почти десять вечера.

– И что?

– Поздно уже.

– Вот! И ты зануда, – констатировала Нора, – действуй, а я пока кофейку выпью. Давай, давай, не жвачься!

Я только вздохнул. Нора подчас бывает невыносима, и потом, мне категорически не нравится изобретенный ею лично глагол «жвачиться». Но, сами знаете, я – наемный работник и не имею никакого права спорить с хозяйкой.

Слава богу, в доме у Писемского не спали, на звонок ответили мгновенно.

– Алло, – сказал тихий женский голос.

– Простите, если помешал, – завел я.

– Ничего, я телевизор смотрю, – прозвучало в ответ.

– Будьте любезны, позовите Олега.

– Кого?

– Олега Писемского.

В трубке воцарилось тяжелое молчание.

– Наверное, я не туда попал, – констатировал я, – еще раз приношу вам свои извинения.

– Зачем вам Олег? – прозвучал внезапный вопрос.

– Так это его квартира?

– Ну… да.

– Ваш телефон мне дал Игорь Самойлов, знаете такого?

– Нет.

Я растерялся.

– Ну как же, Игорь Самойлов, пекарь.

– А-а-а, – ответила женщина, – булочник!

– Вы, наверное, жена Олега.

– Да. Нина.

– Если вас не затруднит, позовите мужа, у меня к нему дело есть.

– Мой супруг умер, – ледяным голосом ответила Нина.

– Господи! Простите.

– Ничего. Вы же не знали.

– Нет, конечно, но и Игорь нас не предупредил.

– Самойлов общался с нами очень редко, – пояснила Нина, – раз в году. У нас имеется общий приятель Виктор Ряжин, вот на его дне рождения мы и виделись. Вполне вероятно, что Самойлов ничего не знает о несчастье.

– Что же случилось с Олегом? Он болел?

– Нет, под машину попал.

– Давно?

– В начале августа.

– Простите еще раз.

– Я не сержусь.

– Можно задать вам вопрос?

– Пожалуйста.

– Среди ваших знакомых нет глухонемой девушки?

– Нет и никогда не было.

– Может, слышали про девушку по имени Франсуаза? – цеплялся я за последнюю надежду.

– Нет, – не выразила никакого любопытства женщина, она даже не поинтересовалась, отчего я задаю ей идиотские вопросы.

– Ни от кого?

– У меня не такой уж большой круг общения, – тихо ответила Нина, – более ничего добавить не могу.

– Спасибо, – пробормотал я и повесил трубку.

Узнав детали разговора, Нора щелкнула языком и мгновенно позвонила Игорю. Ткнув пальцем в кнопку, она включила динамик, и по комнате разлетелся голос Самойлова:

– Уже нашли?

Я вздохнул – глупость и наивность некоторых людей попросту поражают.

– Вы видели паспорт девушки? – рявкнула Нора.

– Франсуазы? Нет.

– По идее, она могла назвать вам любое имя, сказать, что ее зовут Анна-Мария-Сюзанна Ротшильд.

– Да, но зачем?

– Фамилию знаете?

– Белявская.

– Откуда такая уверенность?

Игорь завздыхал.

– Ну… Франсуаза сообщила. Мы когда о браке заговорили, она сказала: «Мне фамилия Белявская меньше нравится, чем Самойлова, я твою возьму».

– Обалдеть можно, – заорала Нора, – умереть не встать! Как, по-вашему, отыскать девицу, о которой вообще ничего не известно? Вы точно уверены, что ее привел Олег?

– Думаю, да, а может, и нет, – растерянно протянул Игорь, – спросите у него сами, хотя он небось не признается из-за жены, но, если его потрясти…

– Писемский погиб.

– Как? – закричал Игорь. – Когда?

– Еще в августе, под машину попал.

– Ужасно, – прошептал Самойлов, – такое несчастье, я не знал, мы редко встречались.

– Каким же образом вы договаривались с Франсуазой о свидании? – наседала Нора. – Мобильного нет, домашнего адреса вы не знали, на службу к ней не приходили.

– Так она после работы домой ко мне ехала!

– Вы же не сразу стали жить вместе.

– Нет. Просто договор был – каждый вечер я подъезжаю в кафе «Тюльпанчик» и жду там Франсуазу, ровно в семь, или она меня поджидает. Если в полвосьмого кто-то из нас не приходит, то второй спокойно отправляется по своим делам, значит, свиданию помешали дела, увидимся завтра.

– Понятно, – процедила Нора.

– Но мы очень быстро поняли, что созданы друг для друга, и стали жить вместе.

– Ладно, – протянула Нора, – давайте адрес «Тюльпанчика».

Глава 4

Утром мне позвонил Славка и рыдающим голосом поинтересовался:

– Ты поговорил с Верой?

– Извини, не успел.

– Как же так!

– Закрутился по работе!

– Я себе места не нахожу, можешь сейчас поехать?

– Но, наверное, Вера на работе или в аудитории, ты же вроде ее учиться отправил!

– Дома она, – грустно сообщил Слава.

– Откуда знаешь?

– Позвонил ей, она трубку сняла.

– И что ты сказал?

– Ничего, послушал голос и отсоединился.

– Что за дурацкое поведение влюбленного подростка? – воскликнул я.

– Ты, Ваня, не поучай меня, а помоги, – загудел Минаев, – если не хочешь, так и скажи.

– Ладно, – сдался я, – сейчас позвоню.

Голос может многое сказать о женщине, но еще больше вам объяснит ее лексика и фонетика.

– Алле, – крикнула Вера. – Ну? Че молчите? За фигом в трубку сопеть? Который раз трезвоните! Думаете, вас найти сложно?

– Доброе утро, – приветливо сказал я, – сделайте одолжение, позовите Веру.

– Ну я это, – сбавила пыл девушка.

– Иван Павлович Подушкин беспокоит, приятель Славы Минаева.

– А-а-а, – радостно воскликнула Вера, – приветик, Ваня, как делишки?

– В общем и целом нормально, – ответил я, – а у вас?

– Шоколадно, – возвестила девушка.

– Скажите, Верочка…

– Ты зовешь меня на «вы»?

– Э… простите, то есть прости, – быстро поправился я.

Ну ничего не могу с собой поделать, если человек мне активно не нравится, даже после двадцати лет знакомства буду ему «выкать», с остальными довольно легко перехожу на «ты», но с теми, к кому испытываю некоторую, иногда совершенно не объяснимую для себя неприязнь, буду держаться официально. Если же собеседник с обидой воскликнет: «Ваня! С какой стати ты разводишь церемонии», – я, сделав над собой усилие, попытаюсь стать фамильярным, но на протяжении всего общения придется постоянно напоминать себе: «Иван Павлович, ты „дружишь“ с собеседником».

– Скажи, Верочка, – попытался я навести контакт с девицей, – не могли бы мы встретиться?

– Стопудово, – сообщила собеседница, – ваще без проблем.

– Когда и где?

– Хочешь, приезжай ко мне.

– Спасибо за приглашение, но думается, нам лучше поговорить наедине, без лишних заинтересованных свидетелей. Давайте, э… давай в кафе? Выбирай любое, по вкусу.

– Вот уж где потрепаться «спокойно» можно, так это в обжорке, – захихикала Вера, – кругом народу полно, музыка орет. Лучше дома.

Я вздохнул. Согласен, в ресторане подчас бывает шумновато, но, как это ни абсурдно, в толпе человек наиболее одинок, десятки людей за соседними столиками заняты собой, на вас, если, конечно, вы не являетесь звездой телеэкрана или шоу-бизнеса, никто внимания не обратит, а дома найдутся бабушка-дедушка, вроде глуховатые старички, но у них отчего-то резко обостряются все системы общения с внешним миром, если к внукам приходят гости. В квартире практически негде спрятаться от любящих, наблюдательных глаз, от людей, которые желают вам добра, от милых, горящих желанием помочь детям родителей.

– Сейчас можешь приехать? – продолжала Вера. – Тетка на работе, я одна сижу.

– Лучше в центре.

– Вот еще! Попрусь я туда невесть зачем, тебе надо, ты и кати, – хихикнула девушка.

Признав справедливость последнего аргумента, я сказал:

– Хорошо, записываю адрес.

Вера жила в стандартном доме, в самой обычной квартире, обставленной простецкой мебелью, вернее, тем самым набором из всех возможных, предлагаемых за мизерные деньги, который в магазинах называют «шикарным». Комнату, служившую тут спальней, гостиной, библиотекой и будуаром, украшала чудовищная «стенка», сделанная из сильно полированных прессованных обрезков упаковочной тары. По периметру дверей шли «золотые» накладки, а середина их была украшена вензелями. Впрочем, один из моих приятелей, неприлично богатый Сергей Приходько, имеет в своем загородном доме точь-в-точь такой же вариант. И то, что у Приходько гардеробы выполнены из цельного массива дерева, а накладки и впрямь являются золотыми, не спасает положения, мебель в его палатах выглядит столь же омерзительно.

– Ну, чего скажешь? – кокетливо прищурилась Вера и шлепнулась на ярко-зеленый велюровый диван.

Я сел напротив в кресло и завел беседу.

– Вы разошлись со Славой?

– Ага, – кивнула Вера, – теперь я снова свободная девушка.

– Если не секрет, кто решил порвать отношения?

– Я, – хихикнула Вера, – собрала шмотки и адью!

– А почему?

Девица закатила сильно накрашенные глазки.

– Какая разница! Ушла, и точка.

– Понимаешь, Верочка, Слава очень страдает.

– Ну.

– Он любит тебя.

– Ну и что?

– Хочет, чтобы вы снова были вместе.

– Ну?!