Жили-были Андреев Леонид

3

Оказавшись дома, Саша даже порадовалась, что Митя остался ночевать у тёти Вали. Переступив порог собственной квартиры, вдруг почувствовала такую неимоверную усталость, что не сразу собралась с силами, чтобы переодеться. Скинула в прихожей туфли, сняла пальто, прошла в комнату и кулем повалилась на разобранный заранее диван. В темноте, тишине, лежала на постели, таращилась в эту самую темноту, и думала… Думала о том, как ей теперь со всем этим жить. Как перебороть себя, как дальше общаться с сестрой, приходить к ней в дом, улыбаться, и всё это при условии, что Ефимов никуда не исчезнет. Вдруг он, на самом деле, останется? Останется с Ликой? Чувства вспыхнут с новой силой, с такой силой, что эти двое… что-то там создадут? В смысле, семью, ячейку общества, поженятся и родят ребёнка? А ей что делать, в гости к ним ходить, на семейные праздники, и улыбаться? Это было бы верхом лицемерия с её стороны, и несправедливости со стороны судьбы.

Её выдержки на это точно не хватит. Раз несколько часов наблюдения за ними выбили её из колеи настолько… что теперь вот лежит в тишине, в темноте, и изводит себя мыслями о страшном будущем, и только по одной причине: чтобы не думать о том, что происходит сейчас. Толя поехал провожать Лику. Всё как раньше. Она идёт домой одна, а он провожает Лику. Провожает с продолжением. Она ведь в этом не сомневается?

Никто не сомневается.

Ефимов всегда млел при виде Анжелики. Это знали все, помнили все, и поначалу столь явное обожание людей смешило, но даже это Ефимов пережил, как-то незаметно для себя, без всяких смущений и ни единого комплекса себе не нажил. Хотя, что говорить о комплексах? Толя Ефимов даже слова такого в отношении себя не допускал. И эта черта в нём Сашу подкупала. Она не была смелой, она не была уверенной в себе, и даже красивой, как сестра, не была. С раннего детства жила с бабушкой, женщиной не строгой, но старомодной. Поэтому Саша об очень многих вещах, свойственных её сверстницам, узнавала от двоюродной сестры. Как одеваться, как краситься, какую музыку слушать и как с мальчиками разговаривать. Некоторые советы, особенно, по поводу мальчиков, Саше не пригождались, да если задуматься, то и вообще в жизни, даже взрослой жизни, не пригодились ни разу. Но сестру она любила, наверное, поэтому позволяла порой собой покрутить и повертеть, в угоду Ликиным интересам. Понимала, что более старшей сестре, с ней, малявкой, не так уж интересно, но Анжелика свой характер сдерживала, родственные чувства в ней воспитывали с детства, и пренебрегать ими даже она опасалась. Родители её любили, она была единственной дочкой, умницей-красавицей, но что такое родительское воспитание забыть не давали. Да и воспитывали их с Сашей практически, как родных, особых различий не делая. Да, она жила отдельно, с бабушкой, но могла в любую минуту придти в дом тётки и остаться. На день, два, неделю…

Но за Анжеликой не поспевала. Не тот у Саши был характер, не хватало ей задора и огня, что с детства присутствовали в сестре. И поэтому она ей не завидовала, никогда. Что толку завидовать, если она даже не хотела того, что Лика? Не хотела бегать по шумным компаниям, не хотела гулять с подружками по магазинам, просто ради «посмотреть», ей не интересны были глянцевые журналы и сплетни про звёздных мальчиков, что печатали в них. Саша лишь любовалась сестрой, как и все, и с улыбкой прощала ей какие-то милые глупости, что она творила. Даже не обижалась на Лику никогда. Во-первых, та и поводов для этого не давала, считая Сашу маленькой, а оттого практически безобидной. Отдавала той свои наряды, которые становились ей малы, надоели или вышли из моды; учила уму-разуму, как самой Анжелике казалось, утверждая, что вместо книжки или телевизора, нужно заводить друзей и учиться общаться. Конечно, это было правильно. Но как-то вышло так, что своих друзей у Саши так и не появилось. Она слишком много времени проводила с Ликой, в компании её друзей, и ровесники как-то перестали её привлекать. Она ни с кем не находила общего языка. Разница в четыре года в юности довольно значительна, разрыв кажется огромным, и интересы семиклассников и одиннадцатиклассников разительно отличаются. Одних интересовали анкеты про мальчиков, первые влюблённости и осторожные поцелуи, а других клубы, закрытые тусовки и секс. До секса Саше в тринадцать-четырнадцать лет дела не было, а вот на эти самые тусовки Лика потаскала её вдоволь. Анжелика была девочкой смелой, но недоступной. Сколько её ухажёров Саша знала и до сих пор помнила, не перечесть. Одни появлялись и исчезали, другие задерживались в жизни сестры и даже с родителями знакомились. Помнится, дядя Игорь лишь головой качал, но всё равно с улыбкой. Глядя в сияющее скромностью лицо дочери, он неизменно верил всему, что та говорила. А Саша украдкой смеялась, наблюдая за этим. Она была ещё слишком мала, чтобы всерьёз задумываться о происходящем, и зачастую «знакомства с родителями» переживала, сидя в кресле с большим яблоком, наблюдая за происходящим и тихонько посмеиваясь над неловкостью, что испытывал приведённый в дом молодой человек. Жених. Но иногда всё-таки представляла, как она однажды приведёт своего любимого человека в дом к дяде и тёте, и те будут такие же торжественные, важные и серьёзные, а в доме будет вкусно пахнуть пирогами и вишнёвой наливкой. Эта картина, наверное, всю жизнь будет стоять у неё перед глазами. Это образ чего-то правильного и важного, что так и не случилось в её жизни. За это было обидно, но опять же эта обида не затрагивала её отношений с Ликой. Никто не виноват, что Саша влюбилась не в того.

А началось всё с радости от поступления Лики в институт. Никто, конечно же, не вспомнил о том, что поступила она на платный, вариант с бюджетным отделением даже не рассматривался. Как бы тётя Валя и дядя Игорь дочку не любили, но к её интеллектуальным способностям относились трезво. Поэтому заранее готовились. Деньги копили. Тётя Валя как-то и Саше постаралась намекнуть, что к её поступлению они тоже готовятся, благо четыре года впереди, но Саше уже тогда стало неприятно, и она пообещала себе, что поступит сама. К тому же, ни в какой институт бизнеса она не собиралась, знала, что из неё не то что бизнесмена или финансиста, даже бухгалтера не получится, и к пятнадцати годам решила следовать зову души, и поступить на литературный факультет в местный педагогический институт. Станет ли она педагогом – вопрос, но желание писать, как проснулось в ранней юности, так и не покидало. Понимала, что пишет она, в силу молодости и незрелости, всякие девчачьи глупости, но просто отмахнуться от этого не получалось. Вот и подумала, почему бы любовь к чтению и желание писать, не превратить в профессию, в дело жизни? Как казалось самой Саше, она сделала правильный выбор. Хотя, тётя с дядей и отнеслись к нему весьма скептически. У них представления о хорошей и прибыльной профессии были несколько другими. Но, в конце концов, они отвлеклись на Лику, сосредоточились на её поступлении, экзаменах, подготовке к этим самым экзаменам, и Сашу оставили в покое. Она даже этому порадовалась. А ещё гадала, что же будет, когда Анжелика станет студенткой. Сама Лика этого момента тоже ждала с нетерпением, была переполнена ожиданиями и мечтами. Рассказывала Саше о студенческой жизни и о том, что все глупые школьные посиделки наконец-то останутся в прошлом. В институте много взрослых, самостоятельных молодых людей.

– И перестань усмехаться, – прикрикнула она на Сашу, когда поймала на том, что та улыбалась, загородившись тяжёлой книжкой. – Я всё вижу. – Лика вздохнула, присела перед зеркалом и покрутила в руках блестящую заколку. – В институте всё будет по-другому.

– Ты точно хочешь заниматься менеджментом?

– А почему нет? – удивилась Лика. – Егор – помнишь его? – уже год отучился, правда, в Нижнем Новгороде, и он говорит, что это очень перспективно.

Слышать из уст сестры «перспективно» касаемо учёбы, было странно. Раньше Саша слышала это всего раз или два, и всё это относилось к её кавалерам, а не к учебникам. А тут Анжелика своим будущим озаботилась. Интересно, надолго ли её хватит?

Лика тем временем нацепила на нос отцовские очки и приняла гордую позу, напустив в глаза серьёзности. Надменно взглянула на Сашу.

– Я стану крутой бизнес-вумен. Как думаешь, мне пойдёт?

Саша выглянула из-за книжки, оценила Ликин маскарад и снова рассмеялась.

– Супер.

Очки Анжелика сняла и деловито поинтересовалась:

– Ты поможешь мне написать эссе? Нужно в качестве собеседования. А я даже не знаю, что это за слово.

Четырнадцатилетняя Саша, вспомнив о своих пятёрках по русскому и литературе, тут же кивнула.

– Напишем, не переживай.

– Я и не переживаю. – Лика поднялась, подошла к дивану и подёргала Сашу за тёмный хвостик, перехваченный цветастой резинкой. Потом книгу отобрала. – Хватит уже читать, ты меня раздражаешь. Пойдём лучше, погуляем. – И дёрнула сестру за руку, заставляя подняться.

Тётя Валя поймала их в прихожей. Из кухни выглянула и взглянула со всей строгостью.

– Куда опять засобирались?

– Мы к Машке, мама. Спрошу, что у неё с институтом.

– А утром ты не спросила?

– Забыла. Мы просто посидим у неё, правда. Скажи, Сань.

Саша повернулась к тёте, посмотрела на ту честными глазами, после чего развела руками. И тётя Валя улыбнулась.

– Идите. Но возвращайтесь не поздно. Лика, следи за Сашей

– Конечно, мамуль. – Они вышли из квартиры, Анжелика захлопнула дверь и красноречиво глянула на младшую сестру. Саша же осуждающе качнула головой, после того, как Лика рассмеялась. А та ещё и предупредила: – Я за тобой слежу.

Конечно, Лика за ней не следила. Зачастую она попросту забывала о младшей сестре, занятая своими делами и сосредоточившись на собственных интересах. У Лики на уме были мальчики, дела сердечные, заботило, когда ей купят новое платье или туфли, и Саша совершенно не представляла, как сестра будет учиться в институте, да ещё на факультете, непосредственно связанном с бизнесом и финансами. Лика умела только тратить деньги, а как они зарабатываются, представления не имела. Хотя, как говорил дядя Игорь, этому её как раз и научат. Саша всегда знала, что это мечты, но вслух об этом не говорила. Всё-таки сестре она желала всего самого лучшего. Встретить порядочного, удачливого финансиста и счастливо выйти за него замуж.

А потом в их жизни, в их общую, спокойную жизнь ворвался Толя Ефимов. Как угар, как затмение, и затмил он в первую очередь Лику. Да, да, когда-то она была не на шутку влюблена в него. Но Саша помнила, что это продлилось недолго. Первые месяцы учёбы в институте, когда Анжелика, как никогда, казалась занятой и повзрослевшей. Эти перемены свалились на их семью, и все в первый момент растерялись. Вроде, готовились к поступлению дочери целых два года, ждали с нетерпением результатов, радовались и праздновали, получив положительный результат, и отметили первым делом нужными покупками и пополнением Ликиного гардероба, соответствующего, по её мнению, студентке, а не школьнице. И в первые месяцы Анжелика на самом деле потерялась в студенческой жизни, её закружило, одурманило ароматом взрослой жизни и предстоящей самостоятельности и свободы. Саша даже реже сестру видеть стала, и несколько раз поймала себя на том, что скучает. А Лика убегала по утрам на пары, вся такая деловая и занятая, а вечером появлялась с загадочной улыбкой на губах и молчала настолько таинственно, что Саше не терпелось узнать. Не терпелось узнать, кто он. Она же знала Лику лучше всех, столько раз видела её влюблённой, что определяла это её состояние безошибочно. И с начала учебного года было понятно – Лика влюбилась. И когда Саша осмелилась спросить её напрямую, скрывать не стала. Расцвела в улыбке, и сказала:

– Ты с ума сойдёшь, когда его увидишь.

Тогда Саша ей не поверила. С какой стати ей было сходить с ума по какому-то парню? И, вообще, все парни казались глупыми, заносчивыми и хотели чего-то, что Саше, судя по наблюдениям, абсолютно не нравилось. Они распускали руки, лезли целоваться и говорили ерунду. От которой, правда, многие девчонки млели и по-дурацки хихикали. Саша всё это наблюдала уже пару лет, и абсолютно не понимала, что все окружающие находят в этом привлекательного. Да и сами разговоры о сексе не то чтобы смущали, но вызывали чувство отторжения. Саше к её пятнадцати годам даже не нравился никто. В знакомых было полно парней Ликиного возраста, и симпатичных много было, и дерзких, и решительных, а не нравился никто. Хотя, сестра к своим пятнадцати годам влюбиться отчаянно и на всю жизнь успела раза три. И помня это, не понимала равнодушие Саши и ругала за книжки, что та без конца читала.

– Они испортят тебе жизнь, вот увидишь, – уверяла её Лика. – Жить надо сейчас, и не на диване с яблоком. – А когда Саше исполнилось шестнадцать, стала без конца повторять: – Найди себе парня. Если не хочешь остаться старой девой.

Саша лишь смеялась, слыша подобные предостережения. Бояться остаться в старых девах, когда тебе шестнадцать, казалось странным. Да и найти себе парня по щелчку пальцев, пусть и таких красивых, как у Анжелики, ухоженных и с золотыми перстенёчками, никак не получалось. Наверное потому, что банально не хватало желания и мотивации. А когда Лика познакомила её с Толей, и вовсе показалось странным искать кого-то, кто хоть в чём-то его превосходит.

Нет, Саша не влюбилась в него с первого взгляда. Это, наверное, было бы предательством, потому что об этой самой любви, как выстрел, рассказывала и пересказывала ей сестра. Молодой, красивый, с непослушными кудрями и с разжигающим огонь в любом человеке, задорным взглядом, Ефимов, не мог не впечатлить. Как говорила Лика, это были первые её взрослые отношения. Взрослостью и не пахло, понимание этого пришло ко всем, но куда позже, но на первом курсе, Лика и Толя были самой красивой и броской парой. По крайней мере, среди первокурсников. Они смотрели друг на друга влюблёнными глазами, держались за руки и без конца целовались. Даже Саше казалось это странным, настолько влюблённой она сестру ещё не видела. Немного освоившись в новой компании и ощутив серьёзную потребность вновь исчезать из дома, Лика снова начала таскать её за собой всюду. Оказаться среди студентов, пусть и недавних, было интересно, поэтому Саша не спорила и поддакивала Лике, когда та отпрашивалась у родителей за них обеих. А потом наблюдала… Смущённо улыбалась, когда её приветствовали, когда её щекотали и тискали, как щенка, отпихивала особо нахальных и даже подраться могла, когда считала необходимым. В конце концов, заполучила в своё распоряжение фотоаппарат старосты группы, и занялась делом, фотографируя посиделки, застолья, а порой и откровенные пьянки жадных до жизни студентов. Иногда её пытались подпоить, ради шутки, за что получали по шее уже от Лики. За младшую сестрёнку она заступалась, и злить её было опасно.

– Не сметь портить ребёнка, – повышала она голос и ударяла аккуратным кулачком по столу. – Мне потом её родителям с рук на руки передавать.

Она гневалась, стучала кулаками, топала ножкой, а Толя смотрел на неё восторженными глазами и смеялся. Смеялся с особым удовольствием, с осознанием того, что всё это принадлежит ему.

Саша долго этого не понимала. Воспринимала, как очередной роман Лики, пусть и взрослый, как та это называла, но это по-прежнему были лишь поцелуи, объятия и страстный шёпот двоих в полутёмном углу, в стороне от посторонних глаз. Ничего, что отличало бы Толю Ефимова от предыдущих поклонников Анжелики. Он встречал её у института по утрам, провожал до дома вечерами, и они долго целовались перед подъездом, Саша иногда подглядывала за ними в окно. Подглядывала, ощущая тяжесть в душе, но ещё не отдавая себе отчёта в своих чувствах. Ефимов даже не замечал её, так, по крайней мере, казалось. Улыбнётся, подмигнёт при встрече, и тут же отвернётся к Лике. А со временем она стала малышом.

– Привет, малыш.

– Как дела, малыш?

– Что-то ты грустная, малыш. Двойку получила?

Саша улыбалась ему, и удивлялась, откуда в её душе рождается раздражение. Иногда они с Толей оказывались с глазу на глаз, он говорил с ней, вопросы задавал, в основном, о школе. Наверное, не знал, о чём ещё с ней поговорить можно.

Страсть Анжелики (Саше нравилось иногда так думать, звучало, как в романах – «страсть Анжелики») прошла через полгода. И заметила эту перемену в первую очередь опять же Саша. Лика всё чаще впадала в недовольство, в раздражение, без конца жаловалась, но суть её жалоб была не в том, что Толя ей надоел или разочаровал. Всё чаще заходили разговоры о том, что ждать от Ефима, в сущности, нечего.

– Он даже цветов мне никогда не подарит, – высказалась как-то Лика. – Считает, что он сам по себе подарок.

Анжелика возмущённо усмехнулась, отвернулась к зеркалу и принялась расчёсывать длинные волосы. Саша, которая делала уроки за письменным столом сестры, обернулась на ту через плечо, но молчала. Раздумывала.

– Лика, ты же знаешь, что у него нет денег, цветами тебя задаривать, – осторожно напомнила она в конце концов.

Лика кивнула, куда решительнее, чем было необходимо.

– Знаю. Но мне-то что делать?

По мнению Саши, делать с этим особо ничего и не надо было. Они сами никогда не жили в достатке, но Лика об этом старалась не задумываться. Она всегда мечтала о чём-то большем. О красивой, обеспеченной жизни, которую, как выяснилось, Толя Ефимов, при всех его других достоинствах, обеспечить ей не мог. Толя был из неполной семьи, жил с матерью в двухкомнатной «хрущёвке» в спальном районе, кстати, как и сама Лика, но той с некоторых пор это стало казаться существенным недостатком. Он учился, и в отличие от Лики, учился серьёзно, зубрил и тщательно сдавал все предметы. Но замечала это, кажется, только Саша. Для всех остальных Толя был заводилой и своим в доску парнем, который никогда не откажется повеселиться. И Лика его видела именно таким, будто через вязкую пелену на него смотрела. Саша только удивляться этому приходилось. Лика словно не задумывалась о том, что Толя ни разу не пересдавал ни одного предмета, тщательно вёл записи и конспекты, и даже пропусков, не смотря на все гулянки и тусовки, у него практически не было. Пока Лика спала по утрам, Ефимов на парах сидел. Именно это Сашу в нём изначально и привлекло, его скрытая, неброская, но целеустремлённость. Ефимов настойчиво добивался своего. И Саша понимала, что в ближайшие два года он даже работу себе вряд ли найдёт. И не потому что не хочет заработать и сделать подарок любимой девушке, да попросту цветы подарить, он себе позволить этого не может – либо учёба, либо работа. Вот и перебивается, поэтому живёт с матерью и на её деньги. И ему самому это противно. Это Саша уже от самого Толи узнала, и то случайно. Услышала как-то, как тот с матерью по телефону говорил, и морщился при этом, заговорив про деньги. На его лице в этот момент такое мученическое и озабоченное выражение появилось, что Саше его по-настоящему жалко стало. И только поторопилась взгляд отвести, когда Толя голову повернул, видимо, почувствовал, что за ним наблюдают. А как только в комнату вошла Анжелика, он трубку телефона положил и улыбнулся лихо и открыто. Чтобы у той и мысли о его трудностях и проблемах не возникло. Правильно, ни к чему такую красивую головку всякими мелкими неурядицами, такими, как денежные проблемы, забивать.

Но как Ефимов не старался, именно на этом они с Ликой в итоге и споткнулись. На его финансовой несостоятельности. И Саша стала нечаянной свидетельницей одной из их ссор, и была поражена, как вмиг переменился Толя. Он за минуту сначала потемнел лицом, потом побелел, губы поджал так, что Саше показалось, что у него лицо в камень превращается. И стало страшно. Настолько, что она бочком, молчком, из комнаты выскользнула и укрылась на кухне. Не думала, что Толя всерьёз переживает из-за этого, что такие мелочи, как деньги (по крайней мере, для неё это казалось сущей мелочью), могут настолько сильно его задевать. Толя казался неуязвимым, казался ей самым уверенным и решительным человеком на свете, но Лика сумела найти его слабую точку. Нашла и принялась на неё давить, давить, а как только довела Ефимова до белого каления, так испугалась и сбежала. То есть, бросила его. Выкрикнула ему это в лицо, конечно же, разревелась, куда без этого, а Толя вылетел из их квартиры и хлопнул дверью так, что дом вздрогнул. И вот тогда Саша и узнала, как умеет злиться улыбчивый и приятный во всех отношениях Ефимов, и как умеет изображать несчастную и обиженную Анжелика. Которая буквально минуту назад заходилась в рыданиях, а как только дверь за бывшим возлюбленным захлопнулась, так и успокоилась. Сделала глубокий вдох, вытерла слёзы и отчаянно махнула рукой.

– Идиот, – вырвалось у неё. Посмотрела на Сашу, выглядывающую с кухни с обеспокоенным видом, и повторила уже со злостью: – Идиот. И нечего на меня смотреть!

Именно тогда закончилась её любовь. Саша это знала, но молчала. Да и кому она могла рассказать? Ефимову? Он бы не стал её слушать. Саша присматривалась к нему, пыталась понять, что он на самом деле чувствовал по отношению к Лике. Ведь не мог ослепнуть и оглохнуть, Толя всё видел и понимал. И романы её сестры, с более перспективными и обеспеченными, его лишь раздраконивали. Нет, Толя не ждал Лику, и не жил одной лишь Ликой, у него были другие девушки. После их первого расставания он был оскорблён, уязвлён не на шутку, но показывать этого всем не стал. Он всё также веселился и шутил, он не казался сломленным, скорее разозлённым, а на Анжелику поглядывал с явным умыслом. Умыслом отыграться когда-нибудь. Но Саша не верила, что он всерьёз соберётся ей мстить. Да и вокруг было столько желающих Ефимова приласкать и вернуть к жизни. И он этим пользовался вовсю, не стесняясь и не особо задумываясь о морали. Да и кто из двадцатилетних парней, у которых гормоны главенствующую роль играют, о морали всерьёз задумывается. Толя с Ликой переборов обоюдную неловкость, продолжали общаться в одной компании, уступать никто не хотел, и лишь наблюдали за жизнью другого с заметным и даже понятным злорадством. Лика встречалась со старшекурсниками, ей дарили цветы и подарки, о чём она и мечтала ещё совсем недавно, её привозили домой на машинах, и целовали с пылом, ничем в этом Ефимову не уступая. Может, и не уступали, но Толя – это Толя, его никто заменить и затмить не может. К тому времени Саша и сама это поняла. Ей исполнилось шестнадцать, и уже стало понятно, что не просто так она от него взгляда оторвать не может. В том возрасте она буквально им заболела. Даже как дышать правильно – спокойно и несбивчиво, забывала в его присутствии. Вот только она по-прежнему была малышом. Которого трепали по щеке при встрече, дёргали за неизменные хвостики, и подмигивали игриво, как котёнку дворовому. Толя даже обнять её мог, то за плечи, то за талию, и совершенно не замечал, что Саша вся сжимается в комок от волнения, при его прикосновении.

– Чем занимаешься, малыш? – спрашивал он время от времени. – Как в школе?

– Хорошо.

Толя понимающе улыбался, и на его щеках появлялись ямочки.

– Одни пятёрки?

– Нет. Ты меня переоцениваешь.

– Ну, конечно, – недоверчиво и с улыбкой говорил он. А потом вдруг поднялся, наклонился к ней и поцеловал в нос. Как маленькую. Но Саша и от этого дыхание затаила.

Сегодня Толя был слегка навеселе, выходной день, они снова собрались на квартире однокурсника, у которого родители частенько уезжали в командировки, и их сын этим вовсю пользовался. Ефимов пересел на диван рядом с ней, руку протянул и Сашу за плечи обнял. К тому моменту прошёл почти год, как они с Ликой расстались, он давно казался Саше успокоившимся, даже встречался с другой, с брюнеточкой Светой из параллельного потока, и поэтому она так удивилась, когда Толя вдруг спросил:

– Как сестра?

Саша, чувствовавшая себя ужасно неловко под его рукой и прямым взглядом, уставилась в его глаза, моргнула от неожиданности его вопроса.

– Лика? – Осторожно усмехнулась, не знала, куда глаза деть. – Толя, ты с ней встречаешься каждый день. Почти.

– Ну, встречаюсь. – Он сидел близко-близко, наверное, впервые так близко к ней, и смотрел прямо в глаза. Вдруг его взгляд забегал по её лицу, он словно присматривался, потом неожиданно нахмурился, и даже улыбнулся. Пьяной, но такой знакомой, добродушной улыбкой. – Санька, а ты взрослая совсем стала.

Саша глаза опустила, осторожно сдвинулась в сторонку, сходя с ума от безумного стука сердца, от накатившего вдруг жара и волнения от Толиной близости.

– Такой младенец был год назад, в глазах детство, а сейчас – посмотрите только.

– И куда ты смотришь?

Он моргнул, вдруг поймал себя на том, что смотрит, действительно, куда-то не туда, вернул взгляд к её лицу. Секунда, и улыбнулся, как ни в чём не бывало. Потом голову наклонил и ткнулся лбом в её лоб.

– Я пьяный, Сань.

Она смотрела на него, в его лицо, даже дыхание чувствовала, а Толя внезапно глаза открыл и отодвинулся. И совсем другим тоном, с нотками затаённого раздражения, повторил свой вопрос:

– Ну, так чего там?

– Ничего. – Саша тоже отвернулась, плечами пожала. – Встречается с этим Яриком.

– Ярик, – пренебрежительно проговорил он. – Что за имя идиотское?

– Ярослав, – проговорила Саша. В лицо Ефимова вгляделась. – Ты переживаешь?

Толя секунду молчал, потом резко выпрямился.

– Я? – выдал он с презрительным смешком. – Сань, да ты чего? Просто любопытно… – Он с дивана поднялся, снова по волосам её потрепал. – У меня времени нет переживать, малыш.

В комнату заглянула та самая Света, глянула с очевидным намёком.

– Толь, ты чего здесь?

– Иду, – отмахнулся он, а сам всё на Сашу смотрел с высоты своего роста.

Девушка упёрла руку в бок.

– Пойдёмте уже за стол. Саня, пойдём, Витька вина купил. Вкусное, сладкое.

А Толя обернулся на неё с изумлением.

– Сдурела? Спои мне ещё ребёнка.

Света фыркнула и ушла на кухню, а Саша, пользуясь случаем, Ефимова за руку потянула.

– Толя, ты мне с математикой поможешь? Перед поступлением?

– Конечно, помогу, Санёк. На сестрицу твою надежды нет всё равно. – Он странно развеселился. И глаза у него так сверкнули при этом, что Саша поневоле засмотрелась.

Но всё это было не для неё, это стало понятно совсем скоро. Пришла как-то к тётке, и оказалось, что не вовремя. Пока в прихожей раздевалась, из комнаты Анжелики Ефимов вышел. Встрёпанный, полуголый, только голову успел в ворот свитера сунуть, и так замер, увидев растерянную Сашу. Но быстро опомнился, ухмыльнулся и подмигнул ей.

– Привет, малыш.

Она моргнула, кивнула едва заметно, и привалилась к вешалке с одеждой, наблюдая, как Толя торопливо одевается. Во рту странная горечь, и понимала, что наверняка со стороны странной кажется, молчит растерянно, да и выглядит пришибленной. Но справиться с собой никак не получалось. Совершенно непонятно, что она себе надумала за последние пару месяцев, в течение которых Толя помогал ей с математикой, как и обещал. Они встречались пару раз в неделю, в основном у него дома, и он терпеливо талдычил ей про теоремы и формулы, и за эти месяцы он ни разу – ни разу! – не спросил у неё про Лику. И теперь Саша понимала почему.

– Сань, ты чего там замерла, – окликнула её сестра.

Саша с трудом сглотнула, голову повернула, на Анжелику посмотрела, и будто очнулась. Лика стояла в дверях своей комнаты, в лёгком халатике и смотрела на них обоих. А когда ей надоело, на Сашу и прикрикнула. Та ботинки с ног скинула и скрылась на кухне. И там уже замерла, впервые в жизни ощущая непреодолимое отчаяние. И боялась выглянуть в прихожую, и без того знала, что они там целуются.

– Ты что, к Толе вернулась? – спросила она Анжелику, когда смелости набралась.

Лика допила чай, улыбнулась.

– Я пока не решила. – Затем усмехнулась. – От Толи зависит.

– В каком смысле?

– Насколько он меня хочет. – Лика из-за стола поднялась, к сестре наклонилась и щёлкнула ту по носу. – Но тебе об этом ещё рано знать. Подрасти сначала.

Ефимов Анжелику хотел. Хотел сильно и самозабвенно. Но только для себя, и чтобы в полное своё владение. А Лика такого не терпела. То есть, с одной стороны она и не против была, но с другой, слишком многого ждала в ответ. И того, что ей мог Толя Ефимов предложить, ей было мало. И Лика не стеснялась об этом говорить, и ему в том числе. А Саше оставалось лишь наблюдать за этим круговоротом ссор, примирений, обид. Сколько раз она хотела с Толей поговорить? Занимались с ним, сидели за одним столом, он водил пальцем по записям в её тетради, наклонялся к ней, и вроде чего проще, когда он вот так рядом, сказать ему, что он ошибается насчёт Лики.

Проще… Ничего труднее нет. Посмотреть ему в глаза и сказать: Лика тебя не любит.

Она даже на сестру злиться стала, и это казалось предательством. Это же сестра, самый близкий человек, Саша с детства Лику обожала. Подражала ей, чему-то даже завидовала, как младшая сестра может завидовать старшей. По-доброму, по-хорошему. Пока всё не смешал Толя Ефимов. И из-за него Саша на сестру злилась. Потому что слишком много знала о её жизни, слишком много понимала, хоть и не хотела этого. Совсем не хотела. Но Лика не стеснялась рассуждать при ней о своих делах, о поклонниках и даже интересах, в том числе и меркантильных. И это было противно. Но как сказать это сестре? Легче было не вмешиваться, закрыть глаза, уши, и отвлечься от всего. Но рядом с Толей отвлечься не получалось. Смотрела на него и каждый раз начинала мучиться: от того, что смелости не хватало сказать, от того, что больно ему сделает, от того, что любит он Лику. Или кажется ему так, кто же знает, кроме самого Ефимова? Но он так на неё смотрел…

За все пять лет, что они были знакомы, Саша вдоволь насмотрелась. И на его девушек, и на его загулы, и на то, как он умеет учиться и упрямиться, в желании добиться своей цели. А цели у Толи было две: диплом и Лика. Так, как на неё, он не на одну девушку не смотрел. Он буквально ел её всегда глазами. Даже когда общаться переставали, злились друг на друга, не разговаривали, его горящий взгляд везде Анжелику преследовал. И Саша доподлинно знала, что Лике это очень нравилось. Именно из-за такого явного ничем не прикрытого желания, она возвращалась и возвращалась к Ефимову. Любви не было, но страсть жила. Жила и не угасала.

И Саша сжимала кулаки, в бессилии наблюдая за их очередным танцем, объятием, поцелуем или даже переглядыванием. Каждый раз, как нож в сердце. А ей всё шестнадцать, ей всё семнадцать, она всё маленькая, малыш. И злые слёзы в глазах.

– Не знаю, о чём ты думаешь в последнее время, – выговаривала ей как-то тётка, – но тебе поступать в этом году, а ты не учишься.

– Учусь, – воспротивилась Саша, правда, довольно вяло. Сидела за столом, ковыряла вилкой в тарелке с макаронами, а сама прислушивалась к звукам музыки, из комнаты сестры.

– Видела я твой дневник. Три тройки, Саша!

– Знаю я, тёть Валь. Я всё исправлю. Просто некогда мне было.

– Что некогда, учиться? И чем ты занималась?

– Да я учусь! Я просто… на математике сосредоточилась. У меня с ней проблемы, ты же знаешь. И мне нужно её подтянуть, вот и…

Тётя Валя повернулась к ней, посмотрела очень внимательно, Саша даже заёрзала под её взглядом. Глаза в тарелку опустила. А тётя Валя всё-таки спросила:

– И кто тебя подтягивает? И куда?

Саша рот открыла, но что сказать – не знала. В конце концов, решила возмутиться:

– Да ты что?! Тётя Валя, ну честно!.. – Выдохнула, не зная, что сказать, растерялась, смутилась от таких намёков. Щёки защипало, а тётка всё это видела да подмечала, прищурилась проницательно, и тогда Саша выдохнула, признаваясь: – Со мной Толя Ефимов занимается. Никакой не маньяк, а Толя.

– Толя?

– Ефимов? – Лика появилась в дверях кухни, услышала главное, и замерла, изумлённо глядя на младшую сестру. – Ты с Толей занимаешься? – со смешком проговорила: – Математикой?

Саше едва удалось выдержать взгляд Анжелики. Беззаботно пожала плечами.

– А что? Не на репетиторов же тратиться… А Толя всё отлично объясняет. Без его помощи я точно не сдам. – На тётку посмотрела: – Кстати, по математике у меня теперь одни четвёрки, а остальное я запросто исправлю.

Тётя Валя ничего больше не сказала, а вот Лика после поинтересовалась:

– И где же вы… учитесь?

Ответить нужно было спокойно и даже равнодушно. И она очень постаралась.

– У него дома. Где ещё?

Лика хмыкнула, Сашу разглядывала.

– Действительно. Где ещё?.. И что?

– Что? – Саша прикинулась удивлённой.

– Это ты мне расскажи. Чем вы ещё занимаетесь у него дома?

Саша перевернула страницу книги, ладонью её разгладила. Понимала, на что сестра намекает, но этого опять же нельзя было показать.

– А в чём ещё Толя разбирается хорошо? Если только в гулянках. А по этому предмету экзамены не сдают. Слава Богу.

Лика помолчала, обдумывала, после чего скупо улыбнулась.

– Это точно. – Отвернулась, кажется, решив, что Саша совсем дурочка, и совершенно не задумывается о том, на что ей сестра намекает. Саша дурочкой не была, вот только ошибалась Лика в одном – у Толи ничего предосудительного и в голове не было. У него личная жизнь ключом била, ему некогда было отвлекаться на малявок. Правда, говорить такое, было несправедливо. Толя всегда относился к Саше с интересом, по-доброму, не зря же целый год с ней занимался? Заставлял вникнуть, заставлял до конца разобраться, каждый раз живо интересовался её успехами в школе, и искренне радовался, когда их занятия приносили плоды. Каждой её четвёрке и пятёрке радовался, как своей. И даже руки от удовольствия потирал. Саша смеялась над ним в такие моменты.

– Может, тебе тоже нужно было в педагогический поступить? Вон как радуешься.

– С ума сошла. – Толя сел на диван рядом с ней, но уже в своей комнате, и потянулся. После чего зевнул.

Семнадцатилетняя Саша украдкой наблюдала за ним, кинула взгляд на его грудь и живот под тонкой тканью футболки, сделала осторожный вдох и, наконец, отвернулась. И совсем не ожидала, что Толя её за коленку схватит. А он посмотрел и усмехнулся.

– Давай, малыш, расскажи мне что-нибудь помимо математики.

– Что? – Покосилась недовольно. – Опять про Лику?

Толя брови сдвинул, кажется, задумался, но после рукой махнул.

– Не надо про неё, не порти настроение. Про себя расскажи.

– Что?

– Ну, не знаю… Про парня своего.

Саша глаза на него вытаращила.

– Какого ещё парня?

Толя от её возмущённой реакции даже рассмеялся.

– Да ладно врать-то, все знают.

– Кто? И что знают? Как они могут что-то знать лучше меня про моего же парня?

– Так он всё-таки есть? – Ефимов смотрел на неё с живым восторгом.

– Нет!

– Саня!

Она толкнула его в плечо.

– Перестань. Нет у меня никакого парня.

– А тот, в очках?

– Это мой одноклассник, – обиделась Саша и отвернулась от него.

– Который ходит за тобой по пятам и носит портфель. Всё так и начинается.

Саша лишь фыркнула, решив ему не отвечать. Отвернулась, и снова Толю оттолкнула, когда он обниматься полез. Тискал её, как котёнка, честное слово. И парня придумал… То есть, не совсем придумал, парень был, хотя, не совсем парень. На самом деле одноклассник, кстати, тёзка её, Саша Кашин. И с некоторых пор в классе их дразнили – Саша и Каша. Может быть, кто-то на самом деле считал их парой, но Саше-то было лучше знать. С Кашиным они просто дружили, вместе планировали поступать в педагогический, только он на химфак, и последний год, сидя на задних партах, нашли много общего. Оба любили читать, любили одни и те же фильмы, а также слыли в классе заучками. Странно было бы не подружиться, в конце концов. Сашка провожал её после школы до дома, но только потому, что сам жил неподалёку. И несколько раз попадались на глаза тётке и Лике. И ни от кого другого Толя о её парне узнать не мог. Хотя, если Лика в компании разболтала, то… Но они с Сашкой никогда в жизни не держались за руки, а уж тем более не целовались. Саше подобное и в голову не приходило по отношению к Кашину. Он был просто другом, не больше. А Толя её теперь толкает и ухмыляется так, как ей совсем не нравится.

– Не твоё дело, – в итоге проговорила она себе под нос.

Ефимов неожиданно вздохнул.

– Это точно. Просто не забывай о деле, малыш. Сначала поступи, а потом начинай крутить романы.