«В такую ночь…» - Бунин Иван

«В такую ночь…»
Иван Алексеевич Бунин


Рассказы


Иван Бунин



«В такую ночь…»



Под Одессой, в светлую, теплую ночь конца августа.

Шли, гуляя, по высоким обрывам над морем. Глядя на его широкую сияющую равнину, начал с шутливой важностью декламировать:

Луна блестит. В такую ночь, как эта…

Она взяла его под руку и продолжала:

В такую ночь
Тревожно шла в траве росистой Тизба…

– Позвольте, позвольте: откуда это вы такая ученая, что даже Шекспира знаете?

– Оттуда же, откуда и вы. Не всегда же была добродетельной супругой и обывательницей богоспасаемого Конотопа. Киевскую гимназию с золотой медалью кончила.

– Ну, знаете, это так давно было…

– Это что же – милые дерзости? Ошибаетесь – всего двенадцать лет.

Он покосился на ее высокую, прямую фигуру, на оживленное лицо в веснушках:

– Правильно. Я еще позавчера, как только с вами познакомился, дал вам лет тридцать. Но это для хохлушки уже старость.

– Оставьте в покое мою старость. И я вовсе не хохлушка, а казачка. Лучше скажите, кто это Тизба, я забыла.

– А черт ее знает. Все – дальше что-то чудесное, насколько помню.

– Совершенно чудесное:

И тень от льва увидев прежде льва,
Вся ужасом объятая, пустилась
Стремительно бежать…
Он грустно продолжал:
В такую ночь печальная Дидона
Стояла на пустынном берегу…

Она кончила в тон ему:

В такую ночь
Медея шла, в полях сбирая травы
Волшебные, чтоб юность возвратить
Язону-старику…

– Господи, как хорошо! Тень от льва, какая-то Медея, какие-то травы волшебные… И никого-то нет, кто б полюбил меня!

– А я-то на что?

– Вы циник и прозаик. А мне нужен поэт. Да и не к чему – две недели моего отпуска вот-вот пролетят стрелой, а там опять Конотоп!

– Не беда. Хорошо только короткое счастье.

Как сладко спит сияние луны

Здесь на скамье!

То есть не на скамье, а на этом обрыве. Посидим немного, Медея.

– Посидим, Язон…

Свернув с тропинки, сели на пересохшую траву над самым обрывом.

– Что хорошо у вас, Дидона, так это ваш грудной хохлацкий голос. И потом, вы умница, веселая…

Она сняла с голой ноги татарский башмачок, вытряхивая из него пыль, и пошевелила пальцами продолговатой ступни, до половины темной от загара.

– И нога чудесная. Можно поцеловать?

– Ни в коем случае. В такую ночь печальная Медея… В такую ночь… Ну что это за безобразие, даже не дает договорить…

Возвращались медленно, поздно, луна стояла уже совсем низко, золотая вода сумрачно светилась у берега внизу и было так тихо, что слышны были ее полусонные приливы и отливы.

7 апреля 1949