Свет и Тьма Щепетнов Евгений

– Ты страшный человек. Ты переступаешь через Неда, завтра ты переступишь через меня, через Санду, через всех, кто окажется рядом. И не лги – власть, вот что тебе надо. Ты понял, что можешь стать выше всех, что у тебя есть шанс подняться на самую высшую ступеньку, – и ты сломался. Ты бросаешь в топку всех, кто тебе дорог, лишь бы приготовить то блюдо, что тебе нужно. Кто следующий? Зайд? Эвор? Те, кто тебя сейчас поддерживает?

– Даже если и так: я решил, это мой шанс, – сказал Хеверад, – и что это меняет? Не мы выбираем судьбу, боги дают нам то, что мы должны принять. И мне очень, очень тяжело принимать такое решение. Веришь ты мне или не веришь – безразлично. Это не зависит от твоей веры, это ПРАВДА. Да, мне противно. Я сам себя считаю скотом. Но меня утешает то, что я совершу много добрых дел, спасу много жизней. И не усугубляй мою боль. Мне больно. И мне хочется завыть от того, что я ничего не могу сделать, кроме как…

– Убить Неда, – закончил Жересар, холодно разглядывая генерала. – Был у меня друг, и нет друга. Хеверад, я не дам тебе убить Неда. Я сейчас же еду к нему и все расскажу. И пусть будет то, что будет.

– Нет. Ты не сделаешь этого. Я не позволю! – Хеверад дернул за шнур, и комната наполнилась людьми. – Арестуйте его!

– Значит, так?! – взревел лекарь. – Попробуйте возьмите!

Люди бросились на Жересара. Кресло разлетелось вдребезги, сбив с ног ближайших нападавших, и они упали то ли убитыми, то ли покалеченными. Не меньше десятка мужчин навалилось на лекаря со всех сторон – повисли на плечах, обхватили за шею, схватили за руки.

– Не калечить! – хрипло крикнул Хеверад. – Вязать! Не бить!

У лекаря, когда он услышал голос Хеверада, будто прибавились силы – Жересар взревел, и крепкие, тренированные бойцы разлетелись, как бумажные салфетки. Он молотил их кулачищами, пинал огромными ногами и продвигался вперед, как медведь, окруженный охотничьими собаками.

И он бы ушел, если бы один из бойцов не нарушил приказ командира – достал короткую дубинку из твердого дерева, окованную полосками меди, и со всего размаха опустил на затылок лекаря. Тот зашатался, но не упал. Толпа снова бросилась на него, повалила, замелькали руки, еще раз поднялась и опустилась дубинка, и Жересар затих на полу, придавленный множеством рук, а через пять минут был крепко связан.

– Унесите. Больше не бить! В подвал его! Воды, еды – все, что возможно. Сторожа к дверям. Все, пошли вон!

Хеверад бессильно опустился в кресло и проводил взглядом окровавленного друга, голова того бессильно болталась, из уголка рта тянулась кровавая струйка.

Ему хотелось выть как собаке, плакать – впервые за десятки лет.

Через несколько минут Хеверад пришел в себя, достал из шкафа графин с крепчайшей настойкой, налил себе высокий стакан до краев и жадно выпил. Подождал, прислушался к ощущениям, налил еще. Потом еще.

Через полчаса он был пьян, как портовый грузчик, и мир не казался уже таким гадким и подлым. А еще через десять минут Хеверад уже спал, шлепая губами, постанывая и дергая ногами, как собака, которая видит сон: кролик, жирный, наглый, бежит от нее со всех ног, а она никак не может его догнать…

– Встаньте рядом, дети мои! – голос женщины был торжественен, одежды сияли белизной. – Вы решили соединить свои судьбы перед лицом богини Селеры? Добровольно? Нет ли какого-либо принуждения?

– Нет, – спокойно ответил Хеверад.

– Нет, – запнувшись, ответила Санда Броган, глядя перед собой омертвелыми, остановившимися глазами.

– По освященному веками обычаю жених имеет право засвидетельствовать невинность невесты. Невеста, невинна ли ты? Разделяла ли ложе с мужчиной?

– Не разделяла. Невинна, – слегка хрипло ответила Санда, ожидая каждую секунду, что сейчас ее ударит молния или же она покроется чумными бубонами – всем известно, что чума посылается людям богами в наказание за какие-то прегрешения. Но нет – ни молнии, ни чумы. Вдруг мелькает крамольная мысль: а есть ли вообще боги? Как они могут позволять врать прямо у своего алтаря?