Урожай ядовитых ягодок Донцова Дарья

ГЛАВА 6

Компьютеров у нас два. Большой, с огромным монитором, находится в кабинете у Семена, ноутбуком владеет Олег. Мужская часть семьи запросто управляется с машинами. Тамара, кстати, тоже весьма ловко общается с компьютером, я уже не говорю о Крисе, которая ухитряется лазить по всему Интернету и заползать туда, куда, казалось, и входа нет. Вот только у меня плохо получается контакт с этой консервной банкой. У нас с ней взаимная нелюбовь и полное непонимание, но дискету открыть я сумею.

Я пошла в кабинет к Семену, заглянув по дороге к Кристине. Она спала, а Света сидела у торшера с иголкой в руках.

– Вот, – улыбнулась она мне, – юбочку дошиваю, будет Кристине утром сюрприз, на машинке, конечно, быстрей, но и без нее управимся.

Прежде чем открыть дискету, я перенесла ее содержимое в рабочую папку, так меня научил делать Олег. Потом вытащила ее, отложила в сторону и открыла переписанный файл.

По экрану побежали строчки… История болезни Левитиной Ларисы Григорьевны, 1952 года рождения, проживающей по адресу: Иконников переулок, дом 12, квартира 46. Больная наблюдалась в клинике эндокринологии. Жалобы на утомляемость, прибавку в весе, перебои в сердцебиении. Анализ крови…

Дальше замелькали непонятные вещи: содержание сахара в крови, реакция оседания эритроцитов… Я не стала смотреть файл до конца и переписала на бумажку адрес Левитиной. Все сразу стало на свои места. Слава богу, дискета не имеет никакого отношения ни к ограблению, ни к смерти Риты. Я было подумала, что воры искали ее, иначе зачем перерыли и переломали все. Но теперь понимаю, что дело обстоит просто. Какая-то из баб Жорки попросила его принести ей дискету с этой информацией. Вернее, не какая-то, а Левитина Лариса. Жора спрятал дискету в потайной кармашек. Ритка ревнива, компьютер у них есть, она могла прочесть файл и устроить мужу разбор полетов. Вот он и решил обезопаситься. А тут налетели бомжи, охотники за кошельками… Почему Жорка просил меня пойти на встречу с этой Ларисой, что за спешка такая? Небось тетка вновь в больницу ложится, вот и торопился. Почему умолял не рассказывать Ритке? Ну это и ежу ясно!

С чувством выполненного долга я выключила компьютер. Завтра поеду в Иконников переулок, отыщу эту Ларису, извинюсь… Хотя… Я посмотрела на часы: ровно половина девятого. Эта Лариса небось утром убежит на работу, надо ехать сейчас.

Иконников переулок расположен в Центре, перпендикулярно Садовому кольцу, в пяти минутах ходьбы от метро «Смоленская». Дом двенадцать оказался старым зданием, стоящим в глубине хорошо убранного двора. Консьержка не сидела на месте. На небольшом столе лежала газета, сверху покоились очки. Очевидно, женщина отошла на минутку, и я беспрепятственно проникла в подъезд, поднялась на пятый этаж и позвонила в нужную квартиру.

Дверь распахнулась сразу. На пороге стояла прехорошенькая девочка в кожаной мини-юбочке и свитерочке-лапше, обтягивающем точеные плечики. На лестничную клетку вырвались звуки музыки, смех и выплыл аромат пирогов. В доме явно принимали гостей.

– Вы ко мне? – улыбнулась девочка.

– Позовите Ларису Григорьевну Левитину.

– Кого? – удивилась хозяйка, отступая в глубь холла.

– Левитину Ларису, – повторила я, – у меня к ней дела.

– Мама умерла, – ответила девочка.

– Как? – изумилась я.

Она пожала плечами.

– А как умирают – просто. Легла в больницу, щитовидка у нее болела, а назад не вышла.

Я стояла в полной растерянности. Девушка спокойно захлопнула дверь. Из квартиры донеслись взрывы веселого смеха. Однако дочь не слишком горюет по умершей не так давно матери.

Спустившись вниз, я пошла к двери.

– Женщина, – окликнула меня консьержка, – платочек потеряли!

Я обернулась и увидела на полу у лифта платок из голубого батиста.

– Это не мой.

– Значит, Глаголева из 64-й обронила, – вздохнула лифтерша, – она только что ушла.

Я нагнулась.

– Не трогайте, – испугалась тетка.

– Он мне не нужен, просто я хотела его вам на стол положить, передадите той, которая выронила.

– Ни боже мой, – замахала руками женщина, – никогда не прикасайтесь к чужим носовым платкам! Даже у родных не берите.

Я улыбнулась.

– Как же стирать?

– Пусть сами в машину засовывают. Я своим сразу заявила: не смейте платки в общий бачок класть. Испачкали, быстренько сполоснули и сушить повесили.

В подъезд вошла худенькая черноволосая девушка.

– Здравствуйте, Марья Сергеевна, – улыбнулась она.

– Добрый день, Анечка, – отозвалась лифтерша, – что же ты у Олеси не гуляешь? Там давно пляшут.

– Некогда мне, – вздохнула Аня, – работы много.

Она вошла в лифт, двери со скрипом закрылись, платочек продолжал сиротливо лежать на кафельной плитке.

– Отчего же вы шарахаетесь от носовых платков, – улыбнулась я, – боитесь инфекцию подхватить?

– Если берешь в руки не свой платок, – на полном серьезе заявила Марья Сергеевна, – то вместе со слезами получаешь и чужие беды, ну и заражаешься ими.

Я не выдержала и рассмеялась:

– Жуткая чушь!

– Вот и нет, – обиделась Марья Сергеевна. – Мне Лариса Григорьевна объяснила. Она знаете кто была?

– Кто?

– Лучшая гадалка в России, жаль, умерла, но смерть свою предчувствовала, шла в больницу и сказала: «Эх, Маша, прощай, не увидимся более на этом свете».

– Вы говорите про Левитину из 46-й квартиры?

– Именно. Грустная такая из дома уходила. Я ей вслед кричу: «Лариса Григорьевна, не волнуйтесь, все люди, если в больницу собрались, о смерти думают». А она повернулась и тихо ответила: «Я, Машенька, смерти не боюсь, потому как знаю, что ждет за чертой. Мне жутко делается, когда вспоминаю, кто меня на тот свет отправит».

– Ее убили?

– Господи, отчего такой ужас вам в голову пришел? – всплеснула руками Марья Сергеевна. – У нее болезнь имелась, вот название забыла, слишком хитрое. Лариса Григорьевна очень прозорливая была. Ее в нашем доме побаивались слегка, но бегали, если хотели что узнать. Никому не отказывала, а денег не брала.

– Да ну? Сейчас все гадалки дорого запрашивают.

– Лариса Григорьевна не из таких была, она от платы отказывалась. Говорила, что господь дар бесплатно дал, значит, и зарабатывать им нельзя. Очень совестливая женщина, не то что Олеся.

– Это кто?

– Дочь ее, – поморщилась Марья Сергеевна. – И еще говорят, будто яблоко от яблони недалеко падает! Леся полная противоположность матери, совсем бесстыжая выросла. А уж как ее Лариса Григорьевна любила! После смерти мужа прямо в зубах носила, ни в чем капризнице не отказывала. Ну и выросла еще та штучка! Мимо пройдет, никогда не поздоровается, а ведь я в этом доме всю жизнь работаю, совсем маленькой ее помню. И что бы вы думали, стоило матери умереть, как эта девчонка созвала вечеринку! Сорока дней не прошло, душа еще тут мается, а Олеся гулянку устроила с музыкой и танцами. Я не утерпела и сказала ей: «Знаешь, детка, положено траур держать, понятное дело, что год, наверное, много, но хоть месяц бы потерпела. Еще земля на могиле не осела, а ты козой скачешь!»

А она нахмурила лобик и процедила сквозь зубы: «Не твое дело, старая идиотка, лучше пол в лифте мой как следует, а то развела грязь».

Марья Сергеевна помолчала, а затем возмущенно добавила:

– Всех подруг своих растеряла, потому что грубая очень и жадная. Вон Анечка сейчас прошла, хорошая такая девочка, на врача выучилась, диплом в прошлом году получила. Они с Олесей еще школьницами вместе ходили, за одной партой сидели. Как Лариса Григорьевна умерла, Анечка и раздружилась с ее дочерью, черная кошка между ними пробежала. У Олеси теперь иные подруги, на «Мерседесах» ездят, Анечка же на троллейбусе в свою больницу добирается. А носовые платки чужие никогда не трогайте, Лариса Григорьевна зря ничего не советовала.

Я поехала домой, безостановочно зевая. День выдался суматошным и нервным, хотелось отдохнуть, почитать газету, съесть шоколадку… Уже возле квартиры я разозлилась на саму себя. Совсем ума лишилась! Подумала, что дискета нужна женщине, которая ложится в больницу, и успокоилась. А телефонный звонок? Кто пугал Жору, а?

Пол в холле был завален пакетами и свертками. Я открыла один мешочек и увидела ярко-голубой спортивный костюм, в другом оказались роликовые коньки, шлем и наколенники. Очевидно, Семен от радости совсем тронулся умом и начал скупать все вещи, предназначенные для подрастающего поколения.

Из кухни донесся приглушенный смех, я заглянула туда. У большого стола уютно устроились Семен, Ленинид и Юра. Перед каждым из мужиков стояло несколько бутылок пива, в центре, на большой тарелке, высилась гора креветок.

– О, доча, – испуганно воскликнул папенька, – глянь, какую штуку я Никитке купил!

– Кому? – не поняла я, разглядывая устрашающе огромную пожарную машину.

– Решили мальчика назвать Никиткой, – осоловело икнул Семен и потянулся к бутылке.

Я схватила приятеля за руку.

– С тебя хватит, – потом обвела взглядом кухню, заметила в углу, возле холодильника, целую шеренгу пустых емкостей из-под «Клинского» и добавила: – Впрочем, и остальным тоже пора остановиться, завтра на работу!

– Так сын у него родился, – зашумел Юрка, – такое событие, может, один раз за всю жизнь и случилось. Как не погулять, мы же по-скромному, пивком балуемся, не водку гоняем.

Интересно, сколько они выпили, если опьянели? Наверное, счет идет не на бутылки, а на ящики.

В кухню тихо вошла Света и робко спросила:

– Вилка, можно чайку попить?

– Давай, садись к нам, – радушно предложил Ленинид, – креветочки классные, толстенькие попались, мясистые.

– Не смей даже нюхать пиво, – приказала я Светке, – оставь этих пьяниц тут, принесу тебе чай в комнату.

Маменька грустно улыбнулась. Она может обижаться сколько угодно, но после того, как рассказала свою биографию, я не имею права подпускать ее к любой хмельной жидкости ближе, чем на сто метров.

– Ну, доча, – заблеял папенька, – вечно ты людям праздник портишь. Сидели себе душевно, мы ща еще и споем. Давайте, мужики, ну эту, как ее… про вечера.

– «Не слышны в саду даже шорохи»! – заорал Юрка, не обладающий никаким слухом.

– Погодь, – прервал его Ленинид, – не про то. «Как упоительны в России вечера…»

Нестройный хор сиплых голосов завел народный хит. Думаю, если бы господин Жечкин услышал их интерпретацию песни, даже его, напрочь лишенного музыкальных данных, хватил бы инфаркт.

– Немедленно прекратите, – обозлилась я, – Кристину разбудите, ей завтра в школу.

– Ради праздничка и прогулять можно, – сообщил Семен, – подумаешь, один денечек не сходит, беды нет.

– Чем вы тут занимаетесь, а? – раздался знакомый голос.

Я обернулась и увидела, что в кухню тяжелым шагом входит Лелька, жена Юры.

С Юркой мы дружим много лет. До недавнего времени жили в одном доме, более того, в одном подъезде. Вместе ходили в школу и частенько бегали друг к другу делать уроки. Кстати, именно Юрка и познакомил меня с Олегом, они работают в одном отделе. Поэтому я очень хорошо знаю всю его семью. Она невелика. Двое мальчишек-близнецов и жена. Леля интересная женщина, вполне умная и умеющая себя вести. Одна беда: ревнива до безобразия. Бедняга Отелло – ребенок по сравнению с мадам Петровой. Той не надо даже повода, чтобы взбеситься. Лелька обшаривает карманы и портфель супруга, обнюхивает его и, если обнаруживает нечто, по ее мнению, подозрительное, устраивает вселенский скандал, с битьем посуды и швырянием тяжелых предметов. Ненормальная баба ухитряется ревновать Юрку даже к нам с Тамарой. Правда, ради объективности следует отметить, что потом ей делается стыдно и она начинает извиняться. Но это потом, а в злую минуту Леля готова нас разорвать на части.

Вот и сейчас ее глаза лихорадочно блестели, а руки сжимались в кулаки.

– Лелечка, – быстро сообщила я, желая погасить пока еще не разгоревшийся пожар, – выпей скорей, знаешь, у Тамары сын родился, решили Никитой назвать.

Бедный Юрка сидел тихо-тихо. Наверное, приятель надеялся, что супруга его не заметит. Но не тут-то было. Леля ткнула пальцем в Свету, стоящую у плиты.

– Что, новую хахелицу завел, потаскун!

Юрка молчал, он по опыту знает, что спорить с рассвирепевшей супругой бесполезно, убьет и не заметит. Я поспешила ему на помощь:

– Да ты чего, Лелька, ослепла никак! Это Света, она же Юрке в матери годится.

Ревнивица на секунду притихла, потом отбила удар:

– Да какая разница, сколько ей лет? Возраст ничему не помеха.

– Прекрати сейчас же, – поморщилась я, – не порти людям праздник, Света пришла с Ленинидом!

– С кем? – донеслось сзади. – Кто тут заявился с моим мужем?

ГЛАВА 7

Я попятилась. Легко сдвинув Лелю с дороги, в кухню вплыла Наташка. Папенька ойкнул и быстренько спрятался за Семена. От растерянности и неожиданности я поинтересовалась:

– Девушки, а что вас сюда принесло, да еще вдвоем? И как только вошли в квартиру, вроде в дверь не звонили?

– Она у вас открытая стоит, – пояснила слегка успокоившаяся Лелька.

Тут Наташка схватила со стола тарелку с креветками и, швырнув ее в Светку, заорала:

– Значит, ты с Ленинидом таскаешься?

Розовые морепродукты дождем посыпались на пол. Давя их туфельками сорокового размера, Наталья двинулась к мужу. Ленинид в ужасе сполз под стол.

– Ах ты кобель! – взвизгнула Наташка. – Значит, к клиенту, говоришь, поехал? Думал, не узнаю, куда подевался? Рассчитывал у доченьки погулять? Где только откопал эту старую, сморщенную обезьяну, да у нее, смотри, зубов нет!

– Котеночек, – засюсюкал папенька из-под стола, – ты не права…

– Ах вот так! – прогремела супруга и со всего размаха треснула кулаком по столешнице.

Раздался сухой звук «крак», и посреди стола образовалась здоровенная дырища. На минуту все замолчали, потом Семен протянул:

– Ну ты даешь! Прямо морская пехота!

Воспользовавшись временной тишиной, Света попыталась проскользнуть в прихожую, но бдительная Лелька ухватила ее за юбку.

– Нет, постой, куда торопишься! Объясни лучше, зачем тебе Ленинид понадобился, он человек женатый!

– Отстань, – рванулась Света.

– Ишь, раскомандовалась, – толкнула ее Леля.

Светка оступилась и упала прямо в груду раздавленных креветок.

– Ага, – завопила довольная Наташка, хватая со стола бутылку с пивом, – ща узнаешь, каково мужиков из семьи уводить!

Она подняла пол-литровую емкость, а я, испугавшись, что «мачеха» сейчас раскроит несчастной Светке голову, бросилась вперед. Но Наташка не стала колошматить соперницу, она перевернула «Клинское» горлышком вниз и облила ее пахучим напитком. Света лягнула обидчицу.

– Ах вот ты какая! – взвизгнула Лелька и налетела на Свету.

Вмиг у нас на кухне образовался клубок из отчаянно вопящих, царапающих друг друга дам. В разные стороны разлетались креветки, которым катастрофически не повезло по жизни. Сначала их выловили, потом сварили, затем уронили на пол и вообще растоптали. Слишком много мучений для маленьких организмов.

Я растерянно глянула в сторону мужской части компании. Ленинид трясся под столом. Папенька трус, он ни за что не вылезет, пока буря не утихнет. Юрка, воспользовавшись тем, что Лелька отвлеклась от него, постыдно бежал с поля боя. Стул, на котором он только что сидел, распевая во все горло, оказался пуст. Один Семен, вытаращив глаза, наблюдал за происходящим, но он был заметно пьян, и помощи от него не жди. Значит, купировать ситуацию надо самой.

Я шагнула к мойке, и тут зазвонил телефон, но мне было не до того, чтобы интересоваться, кто это решил поболтать с нами в полночь. Визг, который издавали фурии, перешел в хрип. Я схватила огромную кастрюлю, в которой Томочка иногда варит холодец, и сунула ее под кран с холодной водой. Подождав, пока десятилитровая эмалированная бадейка наполнится до краев, я, с трудом подняв ее, опрокинула на шумно дерущихся баб.

Вмиг клубок распался.

– Совсем сдурела, да?! – заорала Наташка. – Холодно же!

Я оглядела поле сражения. Леля привалилась к плите. Из ее красивой прически было вырвано несколько прядей, по щеке змеилась царапина, белая, полупрозрачная кофточка разорвана, и в прореху высунулась розовая пышная грудь, совершенно не испорченная кормлением близнецов. Наташка выглядела не лучше. Она отчего-то стала ниже ростом. Присмотревшись, я сообразила, что элегантные лодочки на ее ногах потеряли каблуки и превратились в некое подобие тапок. Юбка свисала лохмотьями, а под глазом наливался с невероятной скоростью синяк. Света, на первый взгляд, совсем целая, сидела на полу, уткнув голову в колени.

– Сдурела, да?! – кричала Наташка. – Охренела совсем.

– Это вы с ума посходили, – рявкнула я, – явились ночью сюда без приглашения!

– Эта прошмандовка, – попробовала было начать новый виток скандала Наташка, – вот эта… явилась с моим Ленинидом!

– Извини, не успела познакомить вас. Светлана, моя мать.

Наташка попятилась:

– Кто?

– Моя мать, первая жена твоего мужа. Ревновать к ней не стоит, они разбежались еще в 1965-м, – спокойно пояснила я.

– Это правда? – ошарашенно спросила Наталья.

– Да, – пискнул из-под стола Ленинид, – Вилка же никогда не брешет.

– Ага, – забормотала скандалистка, – ну тогда ясно, ладно, ошибочка вышла.

Потом она повернулась ко мне:

– Все ты, Вилка, виновата, отчего сразу не сказала?

– Так не успела. С чего вам вообще пришло в голову явиться сюда за полночь и устроить дебош?

Наташа плюхнулась на стул, Лелька рухнула на диван. Вновь зазвонил телефон.

– Трубку сыми, – велел из-под стола Ленинид.

Он понял, что сегодня его бить не будут, и слегка осмелел, но вылезти все еще боялся.

– Пусть звенит, – отмахнулась я.

Женщины, перебивая друг друга, начали рассказывать.

Сегодня Юрка заскочил домой в неурочный час и пошел в ванную. Лелька, привыкшая следить за мужем, приоткрыла тихонечко дверь в санузел и увидела в щелку, что супруг осторожно вытащил из-за бачка унитаза несколько купюр, пересчитал их и спрятал в карман. Безусловно, тот факт, что у Юрки имеется заначка, обозлил Лелю чрезвычайно, но она сдержалась и не устроила сразу скандал. Больше всего ревнивицу заинтересовало, с кем муженек собрался потратить припрятанные деньги. Юрка, не подозревавший о том, что за ним наблюдает жена, тщательно побрился, чем окончательно ввергнул Лелю в припадок ревности. Ясное дело, наодеколонился и двинул к бабе.

Кипя от возмущения, она решила поймать неверного мужика с поличным и, когда веселый, словно волнистый попугайчик, Юра пошел к метро, двинулась за ним следом.

У входа в подземку «Казанова» еще раз пересчитал наличность и нырнул в магазин игрушек. Лелька прямо взбесилась, когда увидела, что он покупает огромного плюшевого медведя. Все ясно. У любовницы имеется ребенок, и Юрка хочет ему понравиться. Затем он сел в такси, Лелька, наплевав на бережливость, тоже схватила машину. Представьте теперь ее удивление, когда Юрка нырнул в наш подъезд. Лелька не успела и глазом моргнуть, как на пороге возник Ленинид с пожарной машиной.

Чувствуя, что ярость сейчас выльется наружу, Леля влетела в телефонную будку и набрала наш номер. Ей ответил незнакомый женский голос.

– Позовите Виолу, – потребовала Леля.

– Ее нет.

– А Олега?

– Никого нет, все ушли.

Но тут из трубки донесся до боли знакомый голос муженька: «Эй, Ленинид, бросай креветки в воду!»

Все ушли, у Ленинида есть запасные ключи, и они с Юрасиком решили оттянуться по полной программе с креветками и девками. Глупее ничего и не придумать, но у Лели от ревности начисто отшибает ум. Она мигом набрала номер Наташки и сообщила той буквально следующее:

– Только что видела, как твой и мой муженьки вошли в квартиру Вилки с размалеванными девками и бутылками.

Ровно через десять минут Наташка, синяя от злобы, появилась около нашего дома. Дальнейшее вам известно.

– Дуры стоеросовые, – в сердцах сказала я, – мишка и машина были куплены для Никиты, новорожденного сына Тамары. Ну захотелось им мальчишник устроить с пивом, и что?

– Да, и что? – встрял Ленинид, высовывая голову из-под стола. – Ну не бабы, а атомная война, все разметали, переломали, разве так можно. И потом, Натусенька, ну подумай, куда мне по чужим бабам бегать? Пятьдесят восьмой год катит!

– Седина в бороду, а бес за причинное место, – буркнула Наташка.

У нее явно начиналась фаза раскаяния, впрочем, у Лельки тоже, потому что та сказала:

– Слышь, Вилка, мы тут все помоем.

– Естественно, – фыркнула я, – кто бардак развел, тому его и убирать. Можете начинать прямо сейчас. Сначала креветки выкиньте, очень воняют.

И тут опять зазвонил телефон. Кому это так не терпится посреди ночи? Я схватила трубку.

– Вилка, ты отдала дискету?

– Жора, извини!

– Не отдала?! – голосом, полным отчаяния, воскликнул сосед. – Как же так!

– А ты где?

– Не важно.

Я утащила аппарат в прихожую и дословно рассказала историю про телефонный звонок. Жора молчал.

– Жора, ты меня слышишь?

– Да.

– Ты хоть знаешь про Риту и квартиру?

– Нет, а что случилось?